Страница:
– Бедняга Сара, – кивнула Лорен. – Не могу поверить.
Все покачали головами.
– Сколько всяких трубок, – поежилась я.
– Она очень страдает, – согласилась Ребекка.
– Поэтому нам надо добиться, чтобы Роберто убрали от нее, – заявила Лорен.
Я недоверчиво посмотрела на нее:
– Надеюсь, ты шутишь?
– Нисколько, – ответила она. Ребекка взглянула на меня и вздохнула.
– Этот цвет идет тебе, – повернулась она к Лорен. На той были замшевая оливковая рубашка-жакет поверх стильной кремовой девонской водолазки, облегающие джинсы, высокие, цвета ириски, сапоги для верховой езды и маленькие золотые колечки в ушах. В последнее время Лорен похудела и хорошо выглядела.
– Где ты купила эту рубашку? – Я пощупала ткань. – Хорошее качество.
– Как всегда, у Энн Тейлор, – ответила Лорен. – Извини, что касается магазинов, у меня небогатая фантазия.
– Идет к твоим волосам, – добавила Ребекка, и я удивилась: обычно она не делала комплиментов Лорен. – Будет еще лучше с твоим серебряным колье.
От Ребекки пахло бодрой яблочной свежестью, и я решила, что это духи от Элизабет Арден. Чем пользовалась Лорен, я не угадала – только различила цитрусовый аромат с терпким оттенком.
– Что это у тебя за духи?
– Ах эти. – Она понюхала запястье. – Называются «Бергамот». Из «Боди шоп». Нравятся?
– В самом деле приятные. Как ты говоришь, они называются?
– «Бергамот». – Лорен порылась в своем немаленьком рюкзачке и выудила флакон. – Вот, возьми.
– Нет, с какой стати.
– Перестань. Я куплю себе еще. Захожу в этот магазин каждую неделю. Обожаю все, что там продается. Не стесняйся, я их только что распечатала. – Лорен поцеловала меня в щеку.
Иногда она такая типичная карибка. Интересно, сознает ли это Лорен?
– Спасибо, милая. – Понимая, что спорить бесполезно, я открыла флакон и дважды помазала за ушами. – Приятные. Понюхай, Ребекка.
Ребекка приблизила открытый флакон к лицу и одобрительно кивнула:
– Приятные. Рада, что вы вырвались. Пошли к столу.
– И я, подружка. – Пожав руку Ребекке, я подтолкнула плечом Лорен. Та была все еще напряжена – что-то имела против Ребекки, и мне это совсем не нравилось. – Отличная идея. Хорошо, что мы собрались.
– Да, прекрасная идея, – согласилась Лорен.
Мы сели. Последовав примеру Ребекки, я развернула на коленях салфетку. А Лорен медлила, хотя с восторгом хватала из корзины горячие булочки. Я потянулась и деликатно положила ей на колени салфетку.
Она удивленно взглянула на меня и улыбнулась.
– Маленькими кусочками, – прошептала я. – Отщипывай пальцами, а не откусывай зубами.
– Какие вам принести напитки, дамы? – спросил официант.
– Мне коку, – попросила я. – С лимоном.
– Обычную или диетическую?
– А что, кому-то кажется, что я на диете? – Я отодвинулась от стола и показала на свой живот. У официанта затрепетали ноздри. Он покраснел и, похоже не знал, что ответить. Sucias рассмеялись.
– Одну обычную коку, – повторил он и повернулся к Лорен: – А для вас, м'эм?
– С каких это пор я стала м'эм? – И глаза она тоже подкрасила великолепно. Фиолетовым. Сколько лет мне не удавалось убедить ее использовать этот цвет.
– В таком случае, мисс, – с изысканной пакостностью уточнил официант. – Так лучше?
– Гораздо, – кивнула Лорен. – Меня устроит стакан «Пеллегрино».
Перед Ребеккой уже стоял стакан холодною чая. Она подтолкнула к нам пачку статьей:
– Вы, девчонки, может, все это знаете, а я для себя извлекла много нового.
– Не сомневаюсь, – хмыкнула Лорен. Не понимаю, почему она постоянно грубит.
– Элизабет придете минуты на минуту, – Пришлось срочно менять тему. В присутствии Лорен я постоянно должна заглаживать ее ляпы. Она, как моя мать, сначала скажет, потом подумает.
– Да, – согласилась Ребекка, – подождем ее.
– Бедная Сара, – продолжала я. Вспомнила ее лицо в синяках и чуть не расплакалась. – Почему она нам ничего не рассказывала?
Ребекка и Лорен покачали головами. Мы молча смотрели в меню.
В дверях появилась Элизабет и быстро направилась к нам. На ней были ее обычные джинсы, кроссовки, майка и мужская куртка. И никакой косметики. Новый всплеск объятий. От Элизабет пахло мылом «Дав».
– По-моему, меня выследили, – испуганно сказала она.
– Кто? – спросила я.
– Репортеры.
Лорен так решительно подошла к окну, словно у нес в руках была бейсбольная бита. Да, эта женщина всегда и везде готова дать отпор.
– Не беспокойся, мы открутим им голову, – проговорила я.
Лорен между тем уже вышла на тротуар и наскакивала на какого-то человека с фотоаппаратом на шее. И тот, как почти все, кто испытал ее натиск, попятился и ретировался. Лорен в поисках новых вражеских сил обвела глазами улицу и двинулась к машине, стоявшей на противоположной стороне во втором ряду.
– Ее когда-нибудь пришибут, – вздохнула Ребекка.
– Ничего, все порядке. Она умеет за себя постоять, – сказала я.
Ребекка подвинула Элизабет пачку статей. Подошел официант, моментально узнал ее и просиял:
– Это вы? Не могу поверить!
Элизабет, не зная, чего ожидать, напряглась. Я тоже.
– Я вас… так люблю! – воскликнул официант. – Вы – моя героиня. Такая мужественная. Наш кумир.
– Спасибо. – Элизабет смутилась. Она смотрела, как Лорен спорит с парочкой сидящих в мини-фургоне мужчин среднего возраста. Официант проследил за ее взглядом.
– Не беспокойтесь. Пусть только попробуют сунуться – мы защитим вас. Хоть я на вид голубой, но дерусь как настоящий мужчина.
– Благодарю! – рассмеялась Элизабет.
– Знаете, – пузырился официант, – в жизни вы еще лучше, чем на экране. Вот уж чего не мог себе представить.
– Спасибо.
– Не за что. Что вам принести выпить, Лиз? Все за счет заведения.
Другие официанты шептались и показывали на нас пальцами.
– Воды.
– Прошу вас. Все за счет фирмы. Как насчет вина? У нас потрясающая винная карта иностранных напитков.
– Я не пью, – ответила Элизабет.
– Ну, хотя бы чай или кофе?
– У вас есть горячий шоколад? – Элизабет вздрогнула, словно сказала глупость.
– Собью вам капуччино-мокко. Хорошо? – Официант положил руку на плечо Элизабет, словно они были давнишними знакомыми.
– Если не трудно.
– Я мигом.
Когда он ушел, Элизабет с облегчением вздохнула.
– Ты в порядке? – спросила я.
– Да, – кивнула она. – Хотя прославилась не тем, чем надо. Не очень приятно.
– Еще бы. – Ребекка проводила официанта подозрительным взглядом.
Вернулась Лорен. Ее щеки раскраснелись от холода. Она ругалась сквозь зубы.
– У тебя есть пистолет? – спросила она Элизабет.
– Нет.
– Стоит приобрести.
– Не смеши нас. – Ребекка оторвалась от меню.
– Ей нужен пистолет, – настаивала Лорен. – Глупо позволять этим типам рушить жизнь. Мне стыдно за наше ремесло.
– Давайте лучше подумаем, что будем есть, – весело проговорила я.
– Я только хотела помочь, – нахмурилась Лорен.
– Разумеется, mi'ja, – согласилась я. – А теперь сядь и выбери что-нибудь в этом чудесном меню. – Я подала ей меню. С Лорен приходится возиться как с ребенком.
Официант принес напитки и начал трещать, рекламируя лучшие блюда дня:
– На закуску у нас мидии под базиликовым соусом, просто сказка. Суп дня – потаж из лука-латука и лангустного масла – не поверите, пока не отведаете. На второе постный свиной рулет – умереть не встать, картофель, соль, суфле, пальчики оближете. – У меня потекли слюнки. – Готовы сделать заказ, девочки? – Ребекка кивнула и обвела нас взглядом. Мы все кивнули. – Тогда начнем свае, Лиз.
– Я возьму потаж из лука-латука. А что вы скажете о крылышках ската?
– Прекрасный выбор. Крылышки ската – это всего четыре места этой рыбы, где нет костей. Их жарят с цветной капустой, картофелем и заправляют горохом и крошкой вяленого бекона.
– Заманчиво. Я возьму.
– Теперь вы, – повернулся ко мне официант.
– Мне на закуску грудинку и салат из креветок.
– И то и другое?
– Естественно. – А чего он ожидал? Порции здесь так малы, что их едва можно рассмотреть. – И еще филе палтуса.
– Превосходный выбор. – Он посмотрел на Лорен: – Вы, мисс?
– Постойте, – перебила я его. – Я еще не закончила.
– Извините. Продолжайте.
– Я тоже хочу попробовать потаж из лука-латука.
– Отлично. Что-нибудь еще?
– Не забудьте принести хлеб.
– Разумеется. Еще какие-нибудь пожелания? Я приложила палец ко рту и немного подумала.
– Пожалуй, все.
– Мисс? – Он снова обратился к Лорен. Она уставилась в меню.
– Я возьму порцию пасты.
– А на закуску? Не хотите овощи?
– Они очень сытные?
– Нет, совсем легкие.
– Тогда подойдет.
– Превосходно. Что-нибудь еще?
– Достаточно.
Он смерил меня долгим взглядом.
– А вам, мисс?
– Только saucisson[162], – улыбнулась официанту Ребекка.
– А еще?
– Все.
– Небольшой заказ.
– Мне вполне достаточно.
– Да брось ты, – поддержала я официанта. – Так себя голодом заморишь.
Но Ребекка покачала головой и отдала официанту меню. Он ничего не записывал, но безошибочно повторил весь заказ и отправился на кухню.
– Итак… – начала Ребекка.
– Итак… – эхом отозвалась я.
– Мы собрались, чтобы вместе подумать и выработать стратегию, как помочь Саре. Она больше не должна испытать ничего подобного.
Лорен, опиравшаяся локтями на стол, закатила глаза.
– Превосходная мысль, – похвалила я. – Давайте все обмозгуем сообща.
– Не исключено, что она все еще любит его, – продолжала Ребекка. – Нам трудно понять почему. Но это так. И нет смысла критиковать ее за это. Но надо дать понять Саре, что она заслуживает большего. И пусть знает, что мы с ней.
Элизабет подалась вперед и прокашлялась:
– Идея хорошая. Однако мне кажется, нам следует найти способ, как лучше обращаться с Сарой.
– И как же? – заинтересовалась Лорен.
– У нее неплохие показания. Врачи говорят, что она не в коме, но много спит, потому что ей дают обезболивающие. Но скоро Сара сможет нормально общаться. Она не должна понять, что мы что-то замышляем или жалеем ее.
– Учтем, – согласилась Ребекка. – Как, по-твоему, нам следует себя вести?
В этот момент зазвонил мой мобильник. Я ответила – говорил Хуан. Он хотел выяснить, где я нахожусь. Я сказала, что в «Умбра». Пусть знает, что я светская, стильная дама. А затем попросила больше не звонить. Хуан еще бормотал, но я нажала кнопку разъединения. Я пропустила многое из того, что обсуждали sucias.
– Извините, – сказала я. – Не просветите меня?
– Лиз считает, что с Сарой нельзя вести себя как с жертвой, – объяснила Ребекка, – поэтому мы решили завалиться к ней все вместе, но пусть в основном говорит Лиз. Они близкие подруги – Лиз знает, как себя держать.
– Грандиозно.
– А может, скинуться и дать Роберто на бедность? – пошутила Лорен.
– Забавно, – хмыкнула Ребекка. – Но давайте обсудим все серьезно. Дело нешуточное.
– Она хотела поднять настроение, – поддержала Лорен Элизабет. – Почему ты постоянно на нее кидаешься?
– Я? – удивилась Ребекка. – Лорен ничего не принимает всерьез. И, по-моему, это она на меня кидается.
У меня перехватило дыхание. Вот уж не ожидала, что Ребекка выскажется настолько прямо.
– Я не кидаюсь на тебя, – вспыхнула Лорен.
– Именно это ты и делаешь. Что бы я ни сказала, закатываешь глаза, вздыхаешь, надуваешься. Что я тебе сделала? – Никогда не слышала, чтобы Ребекка говорила так сердито.
– Господи! – проговорила я. Ну что с ними делать? Ведут себя так, словно сидят здесь вдвоем.
– Ты настолько зажата, что меня от тебя воротит, – не выдержала Лорен. – Да, я пошутила, ну и что? Ты строишь из себя всезнайку, тычешь нам статейки, хочешь руководить разговором и выстраивать стратегические планы. Делаешь мне комплимент, но при этом критикуешь за то, что я не надела колье. Ведешь себя, как на совещании. Богом клянусь, ты даже с подругами не можешь расслабиться.
– Зажата?
– Ты меня слышала.
– Но, по крайней мере, не бешусь и держу себя в руках. Не кричу на весь свет, какие у меня проблемы.
– Что ты имеешь в виду?
– Эй, девчонки, довольно, – прервала их Элизабет.
– Ну нет, – возразила Лорен. – Это давно назревало. И я скажу все, что думаю.
– Прекратите! – потребовала я. – Лорен, прекрати сейчас же. – Взглянув на нее, я с изумлением поняла, она дико завидовала Ребекке. Как я этого раньше не замечала? Перевела взгляд на Ребекку. Та плакала. С достоинством, но все-таки плакала.
Плакала, mi'ja!
Я поднялась и обняла ее. Лорен была ошарашена не меньше меня.
– Извини, – обратилась Ребекка к Лорен. – Извини за то, что я несовершенна. Ты права – ты во многом права. Я всего боюсь. Я напряжена. Я зажата. Я не умею танцевать. Я замужем за придурком. Но почему ты считаешь возможным говорить мне все это в лицо? Думаешь, я сама не знаю?
– Я… я… – растерянно бормотала Лорен.
– Ты зашла слишком далеко, – вступила в разговор Элизабет. – Не забывай, Лорен, что Ребекка тоже человек.
– Подождите, вы еще не все знаете, – перебила ее Ребекка.
– Ничего не говори, милочка, – встревожилась я. – Мы собрались не затем, чтобы ты изливала душу.
– Но мне хочется, – настаивала Ребекка. – Так вот, Лорен, у меня тоже, как и у тебя, жизнь идет кувырком.
Я люблю Андре – того, кто помог мне организовать компанию. Хочу развестись с Брэдом, но не знаю, как к этому отнесутся родные. Я очень одинока. Мой отец помыкает матерью, хотя она умнее его, и я ненавижу его за это. У меня десять месяцев не было секса ни с кем, кроме собственной руки. Я так хочу быть вместе с Андре, что не в силах сосредоточиться на работе. Ну вот, кажется, все.
Теперь она плакала вовсю.
– Bay, – смущенно проговорила Лорен.
– Теперь довольна? – спросила я ее. – Не понимаю, mi'ja, что с тобой происходит. Стараюсь проявлять к тебе терпение, но это становится все труднее и труднее. Ты ранишь подруг. Ранишь себя. Мне надоело на это смотреть.
– Подождите, вот что еще, – снова заговорила Ребекка. – Я тебе завидую, Лорен. Ты удивишься, но это так. Ты гораздо свободнее. Говоришь то, что думаешь. Живешь чувствами. Ну все, я высказалась.
Элизабет схватилась за голову, и, когда официант принес закуски, мы все потупились и смотрели в стол.
– Извини, – сказала Лорен. – Я понятия не имела.
– А вот посмотрите на это. – Ребекка достала из-под стола красно-белый фирменный пакет «Виктория-сикрет». – Посмотрите, что я сегодня купила. – И вывалила на стол розовый пояс, чулки и трусики.
– Не может быть! – изумилась я.
– Может.
– Ты это для кого?
– Самое печальное, что ни для кого. Положу в шкаф рядом со всем прочим.
– Приоткрывается тайная жизнь Ребекки Бака, – рассмеялась я.
– Очень смешно.
– Надо завести того, для кого ты будешь надевать все это, – проговорила Элизабет.
– Для Андре как раз подойдет, – подхватила Лорен. – Ведь не для Брэда же!
– Он признался, что любит меня. – Улыбка Ребекки свидетельствовала о том, что она имела в виду не мужа.
– Андре? – спросила я. Она кивнула. – Тогда в чем дело, chica?
– Католики не одобряют разводов.
– Знаешь, – начала Элизабет, – в последнее время я много думала о Боге. Мне кажется, Он не против того, что чисто и непорочно в наших сердцах.
– Возможно, – согласилась Ребекка. Они обнялись с Лорен и вместе разревелись. И еще долго извинялись друг перед другом.
– Вы что, тоже со сдвигом? – осведомилась я.
– Надо об этом подумать, – улыбнулась Ребекка.
– Боже, – пробормотала Элизабет. Тут принесли остальные блюда.
Расставив все, официант наклонился над нами:
– Не хотел вас раньше беспокоить, дамы. Тут пришел какой-то тип и утверждает, что ему нужно к вам. При нем коробка: он говорит, будто что-то вам принес. Я подумал, может, он из тех ненормальных, и решил проверить. Позвать его?
Все головы разом повернулись к двери. Там стоял мокрый, с прямым пробором, как у Альфа[163], Хуан. Нанем был его лучший костюм (правда, никто другой так не подумал бы), в руках он держал небольшую золотистую коробку. Хуан улыбался и, как всегда неловко, кивал в мою сторону. Мое сердце затрепетало.
– Ay, Dios mio, – пробормотала я.
– Хуан, дорогой, иди к нам! – воскликнула Лорен.
– Нет! – прошипела я, не зная, что делать. Sucias улыбались.
– Знаете, – начала Ребекка, поворачиваясь ко мне, – я хотела предложить кое-что касательно тебя и этого милого человека.
– Очаровательный парень, правда, девочки? – подхватила Элизабет. – Чист душой и помыслами.
– Хороший человек, – согласилась Лорен. – И тебя обожает.
Я поняла, что за спиной Хуан держал букет цветов все еще в прозрачной упаковке. Он сильно вспотел.
– Слава Богу, ты еще здесь, – сказал он задыхаясь и подошел к столику. И коснулся рукой несуществующей шляпы. – Всем привет. А теперь, дамы, если позволите, у меня есть небольшое дельце.
Он рухнул передо мной на одно колено, чуть не завалившись на бок и выставив вперед цветы. Наверное, купил их на станции метро.
– Это тебе.
Я взяла цветы.
Хуан несколько раз прокашлялся, попытался говорить, но вместо этого что-то пропищал. Грустно. Почему я люблю этого человека?
– Вперед, Хуан, – подбодрила его Лорен. – У тебя получится.
Он судорожно сглотнул и открыл коробку.
Внутри, клянусь, оказалось отличное кольцо. Такое я видела только раз: платиновая оправа с тремя бриллиантами. Несколько месяцев назад я сама показала Хуану это кольцо, когда мы зашли в «Коплимолл». Стоит около шести тысяч долларов. Не так много, но для Хуана это целое состояние.
– Я, наконец, понял, почему тебе не понравился Рим, – сказал он. – Прости, что доходило так долго. Следовало спросить, чего ты хочешь, а не тащить, куда заблагорассудится мне. Думал, ты обрадуешься тому, что не надо ни о чем заботиться и можно просто отдохнуть. Но я ошибся. И я должен был водить тебя в места получше. Прости. – Мое сердце разрывалось. – Я думал, что ты именно поэтому отказала мне, когда я в первый раз предложил тебе выйти за меня замуж. Но, оказывается, нет. Ты отказала, решив, будто недостаточно хороша и что я тебя брошу, как все остальные. Этого не случится, Нейви. Я никогда не оставлю тебя. Я, может быть, грубоватый, и у меня за душой ни цента, но я люблю тебя всем сердцем. А сердце у меня большое. – У меня по щекам катились слезы. И Хуан тоже едва не плакал. Я задыхалась. – Уснейвис, mi amor[164], ты выйдешь за меня замуж?
Я подняла глаза на sucias и не могла сказать ни слова. Они улыбались. В ресторане все смотрели на нас.
– Говори «да», estupida[165], – со своим обычным тактом посоветовала Лорен. – В чем дело, чего ты тянешь?
– Пожалуйста, Нейви, скажи что-нибудь, – попросил Хуан. – У меня болит сердце. Кажется, я надорвал его.
Я протянула руку к коробке:
– Оно прекрасно. Но ты прекрасен и без него. Конечно, я выйду за тебя замуж.
Sucias разразились аплодисментами, и весь ресторан поддержал их. Хуан уронил голову ко мне на колени, нашел мою руку и покрыл ее поцелуями.
– Спасибо. Обещаю сделать тебя самой счастливой женщиной в мире. – Он надел мне на палец кольцо и снова поцеловал.
– Девочки, – сказала я подругам, когда все немного успокоились, – надеюсь, вы не возражаете, если я уйду сегодня немного раньше.
– Иди, – ответила Ребекка.
– Выметайся, – подхватила Лорен.
– Прими наши поздравления, – добавила Элизабет.
Я помогла Хуану подняться, и мы рука об руку бросились к выходу из «Умбра» – в ясный, великолепный вечер.
РЕБЕККА
Брэд съехал солнечным свежим весенним понедельником. На деревьях щебетали птицы и на Коммонуэл-авеню танцевали на ветру цветы. Меня не было дома, когда он принял решение. Весь день была занята – проводила совещание, готовя к выпуску номер, занималась с помощницей налоговыми делами и снова ходила в больницу к Саре. Устроила так, чтобы ее знакомые и родственники постоянно дежурили – Сара не должна оставаться одна. Никогда в жизни так истово не молилась, как о ее выздоровлении.
После работы я встретилась в стильном кафе с желтыми стенами в Саут-Энде с Кэрол, моим агентом по продаже недвижимости. Мы съели по салату из артишоков и отправились смотреть дом. Я выбирала жилье уже несколько месяцев и не могла найти подходящее. Боюсь, Кэрол вот-вот откажется от меня, и поэтому время от времени посылаю ей подарки. Пусть знает, что я ценю ее усилия и в самом деле хочу купить дом. Непросто работать за комиссионные, если месяцами на кого-то вкалываешь, но не получаешь ни цента. Кэрол должна понимать, что я ценю ее труд. Она уверяет меня, что не пропустит ни одного особняка в Саут-Энде, но в данный момент рынок жилья очень небогат. Остается проявлять терпение. Из нашего брака с Брэдом я вынесла одно: надо уметь ждать и полагаться на свою интуицию. Но не успокаиваться – ни в коем случае.
Первым, как всегда, попался совершенно неподходящий дом – грязный и неухоженный. Вторым – вполне нормальный. А в третий я влюбилась. Ну наконец! Месяцы поисков, и вот он, дом моей мечты. Не исключено, что это знак Всевышнего и моя жизнь наконец изменится.
Особняк стоял на тихой трехполосной улице с газонами, засеянными травой, и булыжными тротуарами. На каждом из пяти этажей по две просторные, изящные комнаты, и кухня на уровне сада. Осмотрев прохладную, оформленную в темных тонах библиотеку, я попросила Кэрол подготовить документы, хотя продающая дом древняя блондинка пару раз намекала, что он за пределами моих финансовых возможностей. В хозяйской ванной она указала мне на биде и громким тягучим голосом объяснила, что таким прибором европейцы пользуются после того, как сходят в туалет. Видя, как я восхищаюсь канделябрами в прихожей, блондинка заметила: да, мол, это Минка – очень дорогие. А когда мы только вошли, сразу заявила, что не намерена сдавать дом.
Я пропустила ее комментарии мимо ушей. А Кэрол все время кривила рот и бросала на хозяйку сердитые взгляды. А когда мы вышли на булыжный тротуар и услышали, как весело журчит на газоне фонтан, извинилась, словно сама была виновата:
– Такие уж люди. Простите. Я дотронулась до ее плеча:
– Не берите в голову. Пусть деньги говорят сами за себя. Это лучшая политика. Подготовьте предложение – единица, запятая, двойка. – Это слегка превышало запрашиваемую сумму.
Я вернулась домой, а вещички Брэда исчезли: одежда, туалетные принадлежности, компьютер, книги. Единственное, чем он владел в нашей квартире и что забрал.
На обеденном столе лежала записка на обороте старого конверта. Брэд извещал меня, что нашел другую женщину – цельного человека с чувствами и мыслями. Ее звали Хуанита Гонзалес. Он познакомился с ней в автобусе по дороге на Гарвард-сквер. Брэд дважды подчеркнул имя и фамилию, словно мне было не все равно. Видимо, он встретил свою земную мать, типичную иммигрантку, особу, отвечающую невысоким представлениям его родителей о женщинах с испанскими фамилиями.
Тем лучше для него.
Дальше Брэд сообщал, что собирается подать на развод.
– Отлично, – проговорила я вслух. Я ни о чем не жалела: брак не получился. Это скорее был даже не брак, а антропологический эксперимент.
Я сидела и не меньше получаса смотрела в темноту за окном. Там, по скверику в середине Коммонуэл-авеню, гуляли люди в свитерах и куртках – зимние пальто были отложены до поры до времени. Я испытывала почти сумасшедшее счастье. И чувство вины. Вспомнила наш брак, разложила по полочкам и папкам в голове, организовала все как следует, навела порядок. Можно было бы поплакать, но зачем? В последние месяцы я отвыкала от Брэда, училась обходиться без него. И уход Брэда не застал меня врасплох. Беспокоило не расставание. Но как объяснить все родителям и получить разрешение церкви на развод, чтобы когда-нибудь обвенчаться с другим?
Я аккуратно сложила записку и положила ее в верхний ящик дубового стола в своем кабинете. Села в кожаное кресло и начала просматривать счета, выписывая по всем чеки. Запечатывала конверты и вынимала из золотой коробочки марки. Затем сложила все на подносе исходящей почты. Взялась за телефон, намереваясь позвонить матери, но тут же положила трубку: я была еще не готова. Она, чего доброго, решит, что все можно исправить. А исправить ничего нельзя. Я не хотела слушать ее поучения. Любая из sucias на моем месте позвонила бы другим и поделилась новостью. Но я не испытывала желания обсуждать с другими свою жизнь. Слышать фразы: «Мы же тебе говорили» или бессмысленные предложения вроде: «Сходи куда-нибудь выпей».
Все покачали головами.
– Сколько всяких трубок, – поежилась я.
– Она очень страдает, – согласилась Ребекка.
– Поэтому нам надо добиться, чтобы Роберто убрали от нее, – заявила Лорен.
Я недоверчиво посмотрела на нее:
– Надеюсь, ты шутишь?
– Нисколько, – ответила она. Ребекка взглянула на меня и вздохнула.
– Этот цвет идет тебе, – повернулась она к Лорен. На той были замшевая оливковая рубашка-жакет поверх стильной кремовой девонской водолазки, облегающие джинсы, высокие, цвета ириски, сапоги для верховой езды и маленькие золотые колечки в ушах. В последнее время Лорен похудела и хорошо выглядела.
– Где ты купила эту рубашку? – Я пощупала ткань. – Хорошее качество.
– Как всегда, у Энн Тейлор, – ответила Лорен. – Извини, что касается магазинов, у меня небогатая фантазия.
– Идет к твоим волосам, – добавила Ребекка, и я удивилась: обычно она не делала комплиментов Лорен. – Будет еще лучше с твоим серебряным колье.
От Ребекки пахло бодрой яблочной свежестью, и я решила, что это духи от Элизабет Арден. Чем пользовалась Лорен, я не угадала – только различила цитрусовый аромат с терпким оттенком.
– Что это у тебя за духи?
– Ах эти. – Она понюхала запястье. – Называются «Бергамот». Из «Боди шоп». Нравятся?
– В самом деле приятные. Как ты говоришь, они называются?
– «Бергамот». – Лорен порылась в своем немаленьком рюкзачке и выудила флакон. – Вот, возьми.
– Нет, с какой стати.
– Перестань. Я куплю себе еще. Захожу в этот магазин каждую неделю. Обожаю все, что там продается. Не стесняйся, я их только что распечатала. – Лорен поцеловала меня в щеку.
Иногда она такая типичная карибка. Интересно, сознает ли это Лорен?
– Спасибо, милая. – Понимая, что спорить бесполезно, я открыла флакон и дважды помазала за ушами. – Приятные. Понюхай, Ребекка.
Ребекка приблизила открытый флакон к лицу и одобрительно кивнула:
– Приятные. Рада, что вы вырвались. Пошли к столу.
– И я, подружка. – Пожав руку Ребекке, я подтолкнула плечом Лорен. Та была все еще напряжена – что-то имела против Ребекки, и мне это совсем не нравилось. – Отличная идея. Хорошо, что мы собрались.
– Да, прекрасная идея, – согласилась Лорен.
Мы сели. Последовав примеру Ребекки, я развернула на коленях салфетку. А Лорен медлила, хотя с восторгом хватала из корзины горячие булочки. Я потянулась и деликатно положила ей на колени салфетку.
Она удивленно взглянула на меня и улыбнулась.
– Маленькими кусочками, – прошептала я. – Отщипывай пальцами, а не откусывай зубами.
– Какие вам принести напитки, дамы? – спросил официант.
– Мне коку, – попросила я. – С лимоном.
– Обычную или диетическую?
– А что, кому-то кажется, что я на диете? – Я отодвинулась от стола и показала на свой живот. У официанта затрепетали ноздри. Он покраснел и, похоже не знал, что ответить. Sucias рассмеялись.
– Одну обычную коку, – повторил он и повернулся к Лорен: – А для вас, м'эм?
– С каких это пор я стала м'эм? – И глаза она тоже подкрасила великолепно. Фиолетовым. Сколько лет мне не удавалось убедить ее использовать этот цвет.
– В таком случае, мисс, – с изысканной пакостностью уточнил официант. – Так лучше?
– Гораздо, – кивнула Лорен. – Меня устроит стакан «Пеллегрино».
Перед Ребеккой уже стоял стакан холодною чая. Она подтолкнула к нам пачку статьей:
– Вы, девчонки, может, все это знаете, а я для себя извлекла много нового.
– Не сомневаюсь, – хмыкнула Лорен. Не понимаю, почему она постоянно грубит.
– Элизабет придете минуты на минуту, – Пришлось срочно менять тему. В присутствии Лорен я постоянно должна заглаживать ее ляпы. Она, как моя мать, сначала скажет, потом подумает.
– Да, – согласилась Ребекка, – подождем ее.
– Бедная Сара, – продолжала я. Вспомнила ее лицо в синяках и чуть не расплакалась. – Почему она нам ничего не рассказывала?
Ребекка и Лорен покачали головами. Мы молча смотрели в меню.
В дверях появилась Элизабет и быстро направилась к нам. На ней были ее обычные джинсы, кроссовки, майка и мужская куртка. И никакой косметики. Новый всплеск объятий. От Элизабет пахло мылом «Дав».
– По-моему, меня выследили, – испуганно сказала она.
– Кто? – спросила я.
– Репортеры.
Лорен так решительно подошла к окну, словно у нес в руках была бейсбольная бита. Да, эта женщина всегда и везде готова дать отпор.
– Не беспокойся, мы открутим им голову, – проговорила я.
Лорен между тем уже вышла на тротуар и наскакивала на какого-то человека с фотоаппаратом на шее. И тот, как почти все, кто испытал ее натиск, попятился и ретировался. Лорен в поисках новых вражеских сил обвела глазами улицу и двинулась к машине, стоявшей на противоположной стороне во втором ряду.
– Ее когда-нибудь пришибут, – вздохнула Ребекка.
– Ничего, все порядке. Она умеет за себя постоять, – сказала я.
Ребекка подвинула Элизабет пачку статей. Подошел официант, моментально узнал ее и просиял:
– Это вы? Не могу поверить!
Элизабет, не зная, чего ожидать, напряглась. Я тоже.
– Я вас… так люблю! – воскликнул официант. – Вы – моя героиня. Такая мужественная. Наш кумир.
– Спасибо. – Элизабет смутилась. Она смотрела, как Лорен спорит с парочкой сидящих в мини-фургоне мужчин среднего возраста. Официант проследил за ее взглядом.
– Не беспокойтесь. Пусть только попробуют сунуться – мы защитим вас. Хоть я на вид голубой, но дерусь как настоящий мужчина.
– Благодарю! – рассмеялась Элизабет.
– Знаете, – пузырился официант, – в жизни вы еще лучше, чем на экране. Вот уж чего не мог себе представить.
– Спасибо.
– Не за что. Что вам принести выпить, Лиз? Все за счет заведения.
Другие официанты шептались и показывали на нас пальцами.
– Воды.
– Прошу вас. Все за счет фирмы. Как насчет вина? У нас потрясающая винная карта иностранных напитков.
– Я не пью, – ответила Элизабет.
– Ну, хотя бы чай или кофе?
– У вас есть горячий шоколад? – Элизабет вздрогнула, словно сказала глупость.
– Собью вам капуччино-мокко. Хорошо? – Официант положил руку на плечо Элизабет, словно они были давнишними знакомыми.
– Если не трудно.
– Я мигом.
Когда он ушел, Элизабет с облегчением вздохнула.
– Ты в порядке? – спросила я.
– Да, – кивнула она. – Хотя прославилась не тем, чем надо. Не очень приятно.
– Еще бы. – Ребекка проводила официанта подозрительным взглядом.
Вернулась Лорен. Ее щеки раскраснелись от холода. Она ругалась сквозь зубы.
– У тебя есть пистолет? – спросила она Элизабет.
– Нет.
– Стоит приобрести.
– Не смеши нас. – Ребекка оторвалась от меню.
– Ей нужен пистолет, – настаивала Лорен. – Глупо позволять этим типам рушить жизнь. Мне стыдно за наше ремесло.
– Давайте лучше подумаем, что будем есть, – весело проговорила я.
– Я только хотела помочь, – нахмурилась Лорен.
– Разумеется, mi'ja, – согласилась я. – А теперь сядь и выбери что-нибудь в этом чудесном меню. – Я подала ей меню. С Лорен приходится возиться как с ребенком.
Официант принес напитки и начал трещать, рекламируя лучшие блюда дня:
– На закуску у нас мидии под базиликовым соусом, просто сказка. Суп дня – потаж из лука-латука и лангустного масла – не поверите, пока не отведаете. На второе постный свиной рулет – умереть не встать, картофель, соль, суфле, пальчики оближете. – У меня потекли слюнки. – Готовы сделать заказ, девочки? – Ребекка кивнула и обвела нас взглядом. Мы все кивнули. – Тогда начнем свае, Лиз.
– Я возьму потаж из лука-латука. А что вы скажете о крылышках ската?
– Прекрасный выбор. Крылышки ската – это всего четыре места этой рыбы, где нет костей. Их жарят с цветной капустой, картофелем и заправляют горохом и крошкой вяленого бекона.
– Заманчиво. Я возьму.
– Теперь вы, – повернулся ко мне официант.
– Мне на закуску грудинку и салат из креветок.
– И то и другое?
– Естественно. – А чего он ожидал? Порции здесь так малы, что их едва можно рассмотреть. – И еще филе палтуса.
– Превосходный выбор. – Он посмотрел на Лорен: – Вы, мисс?
– Постойте, – перебила я его. – Я еще не закончила.
– Извините. Продолжайте.
– Я тоже хочу попробовать потаж из лука-латука.
– Отлично. Что-нибудь еще?
– Не забудьте принести хлеб.
– Разумеется. Еще какие-нибудь пожелания? Я приложила палец ко рту и немного подумала.
– Пожалуй, все.
– Мисс? – Он снова обратился к Лорен. Она уставилась в меню.
– Я возьму порцию пасты.
– А на закуску? Не хотите овощи?
– Они очень сытные?
– Нет, совсем легкие.
– Тогда подойдет.
– Превосходно. Что-нибудь еще?
– Достаточно.
Он смерил меня долгим взглядом.
– А вам, мисс?
– Только saucisson[162], – улыбнулась официанту Ребекка.
– А еще?
– Все.
– Небольшой заказ.
– Мне вполне достаточно.
– Да брось ты, – поддержала я официанта. – Так себя голодом заморишь.
Но Ребекка покачала головой и отдала официанту меню. Он ничего не записывал, но безошибочно повторил весь заказ и отправился на кухню.
– Итак… – начала Ребекка.
– Итак… – эхом отозвалась я.
– Мы собрались, чтобы вместе подумать и выработать стратегию, как помочь Саре. Она больше не должна испытать ничего подобного.
Лорен, опиравшаяся локтями на стол, закатила глаза.
– Превосходная мысль, – похвалила я. – Давайте все обмозгуем сообща.
– Не исключено, что она все еще любит его, – продолжала Ребекка. – Нам трудно понять почему. Но это так. И нет смысла критиковать ее за это. Но надо дать понять Саре, что она заслуживает большего. И пусть знает, что мы с ней.
Элизабет подалась вперед и прокашлялась:
– Идея хорошая. Однако мне кажется, нам следует найти способ, как лучше обращаться с Сарой.
– И как же? – заинтересовалась Лорен.
– У нее неплохие показания. Врачи говорят, что она не в коме, но много спит, потому что ей дают обезболивающие. Но скоро Сара сможет нормально общаться. Она не должна понять, что мы что-то замышляем или жалеем ее.
– Учтем, – согласилась Ребекка. – Как, по-твоему, нам следует себя вести?
В этот момент зазвонил мой мобильник. Я ответила – говорил Хуан. Он хотел выяснить, где я нахожусь. Я сказала, что в «Умбра». Пусть знает, что я светская, стильная дама. А затем попросила больше не звонить. Хуан еще бормотал, но я нажала кнопку разъединения. Я пропустила многое из того, что обсуждали sucias.
– Извините, – сказала я. – Не просветите меня?
– Лиз считает, что с Сарой нельзя вести себя как с жертвой, – объяснила Ребекка, – поэтому мы решили завалиться к ней все вместе, но пусть в основном говорит Лиз. Они близкие подруги – Лиз знает, как себя держать.
– Грандиозно.
– А может, скинуться и дать Роберто на бедность? – пошутила Лорен.
– Забавно, – хмыкнула Ребекка. – Но давайте обсудим все серьезно. Дело нешуточное.
– Она хотела поднять настроение, – поддержала Лорен Элизабет. – Почему ты постоянно на нее кидаешься?
– Я? – удивилась Ребекка. – Лорен ничего не принимает всерьез. И, по-моему, это она на меня кидается.
У меня перехватило дыхание. Вот уж не ожидала, что Ребекка выскажется настолько прямо.
– Я не кидаюсь на тебя, – вспыхнула Лорен.
– Именно это ты и делаешь. Что бы я ни сказала, закатываешь глаза, вздыхаешь, надуваешься. Что я тебе сделала? – Никогда не слышала, чтобы Ребекка говорила так сердито.
– Господи! – проговорила я. Ну что с ними делать? Ведут себя так, словно сидят здесь вдвоем.
– Ты настолько зажата, что меня от тебя воротит, – не выдержала Лорен. – Да, я пошутила, ну и что? Ты строишь из себя всезнайку, тычешь нам статейки, хочешь руководить разговором и выстраивать стратегические планы. Делаешь мне комплимент, но при этом критикуешь за то, что я не надела колье. Ведешь себя, как на совещании. Богом клянусь, ты даже с подругами не можешь расслабиться.
– Зажата?
– Ты меня слышала.
– Но, по крайней мере, не бешусь и держу себя в руках. Не кричу на весь свет, какие у меня проблемы.
– Что ты имеешь в виду?
– Эй, девчонки, довольно, – прервала их Элизабет.
– Ну нет, – возразила Лорен. – Это давно назревало. И я скажу все, что думаю.
– Прекратите! – потребовала я. – Лорен, прекрати сейчас же. – Взглянув на нее, я с изумлением поняла, она дико завидовала Ребекке. Как я этого раньше не замечала? Перевела взгляд на Ребекку. Та плакала. С достоинством, но все-таки плакала.
Плакала, mi'ja!
Я поднялась и обняла ее. Лорен была ошарашена не меньше меня.
– Извини, – обратилась Ребекка к Лорен. – Извини за то, что я несовершенна. Ты права – ты во многом права. Я всего боюсь. Я напряжена. Я зажата. Я не умею танцевать. Я замужем за придурком. Но почему ты считаешь возможным говорить мне все это в лицо? Думаешь, я сама не знаю?
– Я… я… – растерянно бормотала Лорен.
– Ты зашла слишком далеко, – вступила в разговор Элизабет. – Не забывай, Лорен, что Ребекка тоже человек.
– Подождите, вы еще не все знаете, – перебила ее Ребекка.
– Ничего не говори, милочка, – встревожилась я. – Мы собрались не затем, чтобы ты изливала душу.
– Но мне хочется, – настаивала Ребекка. – Так вот, Лорен, у меня тоже, как и у тебя, жизнь идет кувырком.
Я люблю Андре – того, кто помог мне организовать компанию. Хочу развестись с Брэдом, но не знаю, как к этому отнесутся родные. Я очень одинока. Мой отец помыкает матерью, хотя она умнее его, и я ненавижу его за это. У меня десять месяцев не было секса ни с кем, кроме собственной руки. Я так хочу быть вместе с Андре, что не в силах сосредоточиться на работе. Ну вот, кажется, все.
Теперь она плакала вовсю.
– Bay, – смущенно проговорила Лорен.
– Теперь довольна? – спросила я ее. – Не понимаю, mi'ja, что с тобой происходит. Стараюсь проявлять к тебе терпение, но это становится все труднее и труднее. Ты ранишь подруг. Ранишь себя. Мне надоело на это смотреть.
– Подождите, вот что еще, – снова заговорила Ребекка. – Я тебе завидую, Лорен. Ты удивишься, но это так. Ты гораздо свободнее. Говоришь то, что думаешь. Живешь чувствами. Ну все, я высказалась.
Элизабет схватилась за голову, и, когда официант принес закуски, мы все потупились и смотрели в стол.
– Извини, – сказала Лорен. – Я понятия не имела.
– А вот посмотрите на это. – Ребекка достала из-под стола красно-белый фирменный пакет «Виктория-сикрет». – Посмотрите, что я сегодня купила. – И вывалила на стол розовый пояс, чулки и трусики.
– Не может быть! – изумилась я.
– Может.
– Ты это для кого?
– Самое печальное, что ни для кого. Положу в шкаф рядом со всем прочим.
– Приоткрывается тайная жизнь Ребекки Бака, – рассмеялась я.
– Очень смешно.
– Надо завести того, для кого ты будешь надевать все это, – проговорила Элизабет.
– Для Андре как раз подойдет, – подхватила Лорен. – Ведь не для Брэда же!
– Он признался, что любит меня. – Улыбка Ребекки свидетельствовала о том, что она имела в виду не мужа.
– Андре? – спросила я. Она кивнула. – Тогда в чем дело, chica?
– Католики не одобряют разводов.
– Знаешь, – начала Элизабет, – в последнее время я много думала о Боге. Мне кажется, Он не против того, что чисто и непорочно в наших сердцах.
– Возможно, – согласилась Ребекка. Они обнялись с Лорен и вместе разревелись. И еще долго извинялись друг перед другом.
– Вы что, тоже со сдвигом? – осведомилась я.
– Надо об этом подумать, – улыбнулась Ребекка.
– Боже, – пробормотала Элизабет. Тут принесли остальные блюда.
Расставив все, официант наклонился над нами:
– Не хотел вас раньше беспокоить, дамы. Тут пришел какой-то тип и утверждает, что ему нужно к вам. При нем коробка: он говорит, будто что-то вам принес. Я подумал, может, он из тех ненормальных, и решил проверить. Позвать его?
Все головы разом повернулись к двери. Там стоял мокрый, с прямым пробором, как у Альфа[163], Хуан. Нанем был его лучший костюм (правда, никто другой так не подумал бы), в руках он держал небольшую золотистую коробку. Хуан улыбался и, как всегда неловко, кивал в мою сторону. Мое сердце затрепетало.
– Ay, Dios mio, – пробормотала я.
– Хуан, дорогой, иди к нам! – воскликнула Лорен.
– Нет! – прошипела я, не зная, что делать. Sucias улыбались.
– Знаете, – начала Ребекка, поворачиваясь ко мне, – я хотела предложить кое-что касательно тебя и этого милого человека.
– Очаровательный парень, правда, девочки? – подхватила Элизабет. – Чист душой и помыслами.
– Хороший человек, – согласилась Лорен. – И тебя обожает.
Я поняла, что за спиной Хуан держал букет цветов все еще в прозрачной упаковке. Он сильно вспотел.
– Слава Богу, ты еще здесь, – сказал он задыхаясь и подошел к столику. И коснулся рукой несуществующей шляпы. – Всем привет. А теперь, дамы, если позволите, у меня есть небольшое дельце.
Он рухнул передо мной на одно колено, чуть не завалившись на бок и выставив вперед цветы. Наверное, купил их на станции метро.
– Это тебе.
Я взяла цветы.
Хуан несколько раз прокашлялся, попытался говорить, но вместо этого что-то пропищал. Грустно. Почему я люблю этого человека?
– Вперед, Хуан, – подбодрила его Лорен. – У тебя получится.
Он судорожно сглотнул и открыл коробку.
Внутри, клянусь, оказалось отличное кольцо. Такое я видела только раз: платиновая оправа с тремя бриллиантами. Несколько месяцев назад я сама показала Хуану это кольцо, когда мы зашли в «Коплимолл». Стоит около шести тысяч долларов. Не так много, но для Хуана это целое состояние.
– Я, наконец, понял, почему тебе не понравился Рим, – сказал он. – Прости, что доходило так долго. Следовало спросить, чего ты хочешь, а не тащить, куда заблагорассудится мне. Думал, ты обрадуешься тому, что не надо ни о чем заботиться и можно просто отдохнуть. Но я ошибся. И я должен был водить тебя в места получше. Прости. – Мое сердце разрывалось. – Я думал, что ты именно поэтому отказала мне, когда я в первый раз предложил тебе выйти за меня замуж. Но, оказывается, нет. Ты отказала, решив, будто недостаточно хороша и что я тебя брошу, как все остальные. Этого не случится, Нейви. Я никогда не оставлю тебя. Я, может быть, грубоватый, и у меня за душой ни цента, но я люблю тебя всем сердцем. А сердце у меня большое. – У меня по щекам катились слезы. И Хуан тоже едва не плакал. Я задыхалась. – Уснейвис, mi amor[164], ты выйдешь за меня замуж?
Я подняла глаза на sucias и не могла сказать ни слова. Они улыбались. В ресторане все смотрели на нас.
– Говори «да», estupida[165], – со своим обычным тактом посоветовала Лорен. – В чем дело, чего ты тянешь?
– Пожалуйста, Нейви, скажи что-нибудь, – попросил Хуан. – У меня болит сердце. Кажется, я надорвал его.
Я протянула руку к коробке:
– Оно прекрасно. Но ты прекрасен и без него. Конечно, я выйду за тебя замуж.
Sucias разразились аплодисментами, и весь ресторан поддержал их. Хуан уронил голову ко мне на колени, нашел мою руку и покрыл ее поцелуями.
– Спасибо. Обещаю сделать тебя самой счастливой женщиной в мире. – Он надел мне на палец кольцо и снова поцеловал.
– Девочки, – сказала я подругам, когда все немного успокоились, – надеюсь, вы не возражаете, если я уйду сегодня немного раньше.
– Иди, – ответила Ребекка.
– Выметайся, – подхватила Лорен.
– Прими наши поздравления, – добавила Элизабет.
Я помогла Хуану подняться, и мы рука об руку бросились к выходу из «Умбра» – в ясный, великолепный вечер.
РЕБЕККА
Время всем платить налоги. Отчего я так съеживаюсь? Я никому ничего не должна. Ни разу не надула и не водила за нос налоговые органы. Я девочка-паинька, и что-то мне всегда возвращали. Я думала: мои страхи от бедности. Но теперь я не бедная, хотя когда-то была такой. А те, кто испытал бедность, всю оставшуюся жизнь не в ладах с денежным вопросом. Так не должно быть. Мне следует прыгать от радости в период сбора налогов, как следует разумно выбирать подходящих мне порядочных мужчин, а не бросаться на первых встречных, думая о хороших парнях, что они плохие. Но в сердечных и налоговых делах слово «следует» бессмысленно. Я благодарю Всевышнего за такие «ошибки», как мой последний мужчина.
Из колонки «Моя жизнь» Лорен Фернандес
Брэд съехал солнечным свежим весенним понедельником. На деревьях щебетали птицы и на Коммонуэл-авеню танцевали на ветру цветы. Меня не было дома, когда он принял решение. Весь день была занята – проводила совещание, готовя к выпуску номер, занималась с помощницей налоговыми делами и снова ходила в больницу к Саре. Устроила так, чтобы ее знакомые и родственники постоянно дежурили – Сара не должна оставаться одна. Никогда в жизни так истово не молилась, как о ее выздоровлении.
После работы я встретилась в стильном кафе с желтыми стенами в Саут-Энде с Кэрол, моим агентом по продаже недвижимости. Мы съели по салату из артишоков и отправились смотреть дом. Я выбирала жилье уже несколько месяцев и не могла найти подходящее. Боюсь, Кэрол вот-вот откажется от меня, и поэтому время от времени посылаю ей подарки. Пусть знает, что я ценю ее усилия и в самом деле хочу купить дом. Непросто работать за комиссионные, если месяцами на кого-то вкалываешь, но не получаешь ни цента. Кэрол должна понимать, что я ценю ее труд. Она уверяет меня, что не пропустит ни одного особняка в Саут-Энде, но в данный момент рынок жилья очень небогат. Остается проявлять терпение. Из нашего брака с Брэдом я вынесла одно: надо уметь ждать и полагаться на свою интуицию. Но не успокаиваться – ни в коем случае.
Первым, как всегда, попался совершенно неподходящий дом – грязный и неухоженный. Вторым – вполне нормальный. А в третий я влюбилась. Ну наконец! Месяцы поисков, и вот он, дом моей мечты. Не исключено, что это знак Всевышнего и моя жизнь наконец изменится.
Особняк стоял на тихой трехполосной улице с газонами, засеянными травой, и булыжными тротуарами. На каждом из пяти этажей по две просторные, изящные комнаты, и кухня на уровне сада. Осмотрев прохладную, оформленную в темных тонах библиотеку, я попросила Кэрол подготовить документы, хотя продающая дом древняя блондинка пару раз намекала, что он за пределами моих финансовых возможностей. В хозяйской ванной она указала мне на биде и громким тягучим голосом объяснила, что таким прибором европейцы пользуются после того, как сходят в туалет. Видя, как я восхищаюсь канделябрами в прихожей, блондинка заметила: да, мол, это Минка – очень дорогие. А когда мы только вошли, сразу заявила, что не намерена сдавать дом.
Я пропустила ее комментарии мимо ушей. А Кэрол все время кривила рот и бросала на хозяйку сердитые взгляды. А когда мы вышли на булыжный тротуар и услышали, как весело журчит на газоне фонтан, извинилась, словно сама была виновата:
– Такие уж люди. Простите. Я дотронулась до ее плеча:
– Не берите в голову. Пусть деньги говорят сами за себя. Это лучшая политика. Подготовьте предложение – единица, запятая, двойка. – Это слегка превышало запрашиваемую сумму.
Я вернулась домой, а вещички Брэда исчезли: одежда, туалетные принадлежности, компьютер, книги. Единственное, чем он владел в нашей квартире и что забрал.
На обеденном столе лежала записка на обороте старого конверта. Брэд извещал меня, что нашел другую женщину – цельного человека с чувствами и мыслями. Ее звали Хуанита Гонзалес. Он познакомился с ней в автобусе по дороге на Гарвард-сквер. Брэд дважды подчеркнул имя и фамилию, словно мне было не все равно. Видимо, он встретил свою земную мать, типичную иммигрантку, особу, отвечающую невысоким представлениям его родителей о женщинах с испанскими фамилиями.
Тем лучше для него.
Дальше Брэд сообщал, что собирается подать на развод.
– Отлично, – проговорила я вслух. Я ни о чем не жалела: брак не получился. Это скорее был даже не брак, а антропологический эксперимент.
Я сидела и не меньше получаса смотрела в темноту за окном. Там, по скверику в середине Коммонуэл-авеню, гуляли люди в свитерах и куртках – зимние пальто были отложены до поры до времени. Я испытывала почти сумасшедшее счастье. И чувство вины. Вспомнила наш брак, разложила по полочкам и папкам в голове, организовала все как следует, навела порядок. Можно было бы поплакать, но зачем? В последние месяцы я отвыкала от Брэда, училась обходиться без него. И уход Брэда не застал меня врасплох. Беспокоило не расставание. Но как объяснить все родителям и получить разрешение церкви на развод, чтобы когда-нибудь обвенчаться с другим?
Я аккуратно сложила записку и положила ее в верхний ящик дубового стола в своем кабинете. Села в кожаное кресло и начала просматривать счета, выписывая по всем чеки. Запечатывала конверты и вынимала из золотой коробочки марки. Затем сложила все на подносе исходящей почты. Взялась за телефон, намереваясь позвонить матери, но тут же положила трубку: я была еще не готова. Она, чего доброго, решит, что все можно исправить. А исправить ничего нельзя. Я не хотела слушать ее поучения. Любая из sucias на моем месте позвонила бы другим и поделилась новостью. Но я не испытывала желания обсуждать с другими свою жизнь. Слышать фразы: «Мы же тебе говорили» или бессмысленные предложения вроде: «Сходи куда-нибудь выпей».