– Благодарю, я ограничусь джин-тоником, – вполне дружелюбно ответила на ее советы Милославская.
В следующий миг гадалка прошла в зал, села за один из столиков и, потягивая свой напиток, стала следить за событиями видеофильма, который демонстрировался на экране огромного домашнего кинотеатра.
Прошло около получаса, и Яна начала уже всерьез волноваться, не зная, как быть, если вдруг Семен Семеныч в ближайшие полчаса не появится. Она допила джин-тоник, выкурила сигарету, съела порцию малинового пудинга, а Руденко все не было.
Полная нетерпения, она подошла к девушке-бармену и спросила с улыбкой, скрывая свое волнение:
– Простите, а что находится за металлической дверью, которую я видела вон там? – гадалка указала пальцем позади себя.
– Там номера. Для тех, кто хочет уединиться, – так же улыбчиво ответила ей девушка.
– Уединиться? – удивилась Яна.
– Ну, нужно вам, например, провести вечер с кем-то тет-а-тет, вы и заказываете себе столик в таком номере. Ужинаете в полном уединении.
– Понятно, – ответила гадалка, про себя подумав: «Интересно, с кем это уединился Три Семерки и почему так надолго?»
– А вы хотели бы заказать номер? – шепотом, лукаво спросила барменша и, не дожидаясь ответа, подморгнув, сказала: – Очень рекомендую. Многие дамы пользуются. А насчет конфиденциальности не беспокойтесь. Комар носа не подточит. Есть даже черный выход.
– Да нет, это я так, интересуюсь просто, – ответила Милославская.
В этот момент в дверях показался Три Семерки и негромко окликнул ее:
– Яна Борисовна!
Гадалка обернулась и облегченно вздохнула.
– Ну наконец-то! – тихо сказала она ему, подойдя. – Ты долго.
– Зато результативно, – Руденко подморгнул ей. – Выйдем.
Яна засеменила за приятелем.
– Заждала-ась, – протянула она, поглаживая Джемму и отвязывая поводок.
Пока Милославская делала это, все существо Семена Семеныча выражало нетерпение, и Яне это позволяло думать, что он вернулся не с пустыми руками. Торопливо освободив собаку, она вышла из помещения вслед за Руденко и тут же взволнованно спросила:
– Ну что?
– Поговорим в машине, – отрезал он и направился к «шестерке».
Сев за руль, Семен Семеныч сразу тронулся с места.
– А как же? А что же? – удивленно залепетала Милославская.
– Отъедем немного, – спокойно пояснил тот.
Яна не стала ничего больше спрашивать, поняв, что с таинственным источником информации все на самом деле обстоит очень серьезно и что Три Семерки не может сейчас рисковать, забывая о мерах предосторожности.
Квартал закончился, но Руденко все молчал. Миновали еще три улицы, свернули на Набережную и, только остановив машину в сени трех огромных кленов, росших прямо у берега, Семен Семеныч заговорил.
– Фу! – облегченно и радостно вздохнул он.
Милославская накинулась на него с расспросами.
– Все, как мы и предполагали! – радостно сообщил он, прижимая подругу к себе.
– То есть? Говори яснее, – широко улыбаясь, проговорила Яна.
– Клубу кладоискателей 2»Монета» 0посчастливилось: они откопали старинное оружие, 2 карабин, 0 но его 2у них в одной неприятной потасовке отж 2а 0ла местная бандитская группировка 2, братва, – 0 Руденко сглотнул скопившуюся слюну.
– Ну? Я это уже слышала!
– Ты же просила яснее. Я и говорю, чтоб ясно было. Убийство этого чертова кладоискателя 2– 0–2 0дело рук этой группировки.
– Уверен? – выкатив глаза, протянула гадалка.
– Во всяком случае, карабин от них ни в чьи руки не переходил!
– Но это не доказательство!
– Слушай дальше: с некоторых пор директор оптовой базы «Садко» с этой бандитской группировкой в очень тесных отношениях…
– Ты думаешь… Ты думаешь, что после убийства он прятал у себя этот карабин по их приказу?
– Именно так! Почему он Ваське тому не велел трогать ту колымагу? А? Соображаешь?
– Ты веришь, что завгар ни при чем? – с сомнением спросила Яна.
– Не верю, а знаю.
– Что?
– Его непричастность – это факт установленный. Я сейчас только ребятам в отдел звонил, сказали, что Василий невинен, как дитя. Поработали с ним как следует, им верить можно.
– Ну, хорошо. Шеф ему сказал – машину не трогать. А если бы он тронул? Ведь это рискованно…
– Значит, уверен был, что не тронет. Значит, авторитет он у своих людей имел. К тому же то, что он теперь связан с бандитами, он сам считал огромным для всех секретом, и то, что об этом уже осведомлены органы, даже не предполагал, как и сами братки, впрочем. Да и Джемма, как ты заметила, не сразу находку схватила: подкопать пришлось. Я тебе больше скажу: мы на то место вчера ездили, в смотровой яме тайник был, свежевырытый, маленькой железной заслонкой отгороженный… К сожалению, этот недотепа не знал, что на свете существует Яна Милославская, – Руденко засмеялся.
– Вот это да! Что же ты сразу вчера ни о чем не сказал?! – с обидой произнесла гадалка.
– Во многом уверен не был. Не люблю опережать события.
– И что теперь с директором базы?
– Что, что… Взяли его! Посадили в одиночку, обвинение предъявили, дело завели…
– Это же глупо! – потрясенная, воскликнула Милославская.
Три Семерки посмотрел на нее удивленно.
– Пока вы с ним разбираться станете, крупная рыба, настоящий улов уйдет прямо из рук! – чуть не со слезами на глазах проговорила гадалка.
– Эх, Яна, Яна, – посмеиваясь, протянул Семен Семеныч, – мы что, первый год работаем? Все сделано тихо. Никто и не знает, что его взяли. Даже жене отзвонились, сказали, что в срочную командировку отбывает.
Гадалка недоверчиво поглядела на друга и улыбнулась. Некоторое время они молчали.
– Ну, чего невеселая такая? – спросил Руденко, искоса глянув на Милославскую и увидев, что она опять нахмурилась.
– Не понимаю главного, – вздохнув, ответила Яна, – как все это связано с моим делом?
– Фу ты, тоже мне проблему нашла! – воскликнул Три Семерки, но тут же задумчиво проговорил: – Хотя да, это проблема…
Он замолчал, но буквально через пару секунд оптимистично воскликнул:
– Но проблема-то разрешимая!
Милославская неожиданно расплылась в улыбке, заявив приятелю:
– И я, кажется, даже знаю, как!
Семен Семеныч с осторожностью посмотрел на подругу: он знал, чего от нее можно было ожидать, когда она говорила таким тоном.
ГЛАВА 27
– За Яну, – ответил ему Витька Ермаков и, приложив свой бокал к губам, осушил его до дна.
В следующий миг гадалка прошла в зал, села за один из столиков и, потягивая свой напиток, стала следить за событиями видеофильма, который демонстрировался на экране огромного домашнего кинотеатра.
Прошло около получаса, и Яна начала уже всерьез волноваться, не зная, как быть, если вдруг Семен Семеныч в ближайшие полчаса не появится. Она допила джин-тоник, выкурила сигарету, съела порцию малинового пудинга, а Руденко все не было.
Полная нетерпения, она подошла к девушке-бармену и спросила с улыбкой, скрывая свое волнение:
– Простите, а что находится за металлической дверью, которую я видела вон там? – гадалка указала пальцем позади себя.
– Там номера. Для тех, кто хочет уединиться, – так же улыбчиво ответила ей девушка.
– Уединиться? – удивилась Яна.
– Ну, нужно вам, например, провести вечер с кем-то тет-а-тет, вы и заказываете себе столик в таком номере. Ужинаете в полном уединении.
– Понятно, – ответила гадалка, про себя подумав: «Интересно, с кем это уединился Три Семерки и почему так надолго?»
– А вы хотели бы заказать номер? – шепотом, лукаво спросила барменша и, не дожидаясь ответа, подморгнув, сказала: – Очень рекомендую. Многие дамы пользуются. А насчет конфиденциальности не беспокойтесь. Комар носа не подточит. Есть даже черный выход.
– Да нет, это я так, интересуюсь просто, – ответила Милославская.
В этот момент в дверях показался Три Семерки и негромко окликнул ее:
– Яна Борисовна!
Гадалка обернулась и облегченно вздохнула.
– Ну наконец-то! – тихо сказала она ему, подойдя. – Ты долго.
– Зато результативно, – Руденко подморгнул ей. – Выйдем.
Яна засеменила за приятелем.
– Заждала-ась, – протянула она, поглаживая Джемму и отвязывая поводок.
Пока Милославская делала это, все существо Семена Семеныча выражало нетерпение, и Яне это позволяло думать, что он вернулся не с пустыми руками. Торопливо освободив собаку, она вышла из помещения вслед за Руденко и тут же взволнованно спросила:
– Ну что?
– Поговорим в машине, – отрезал он и направился к «шестерке».
Сев за руль, Семен Семеныч сразу тронулся с места.
– А как же? А что же? – удивленно залепетала Милославская.
– Отъедем немного, – спокойно пояснил тот.
Яна не стала ничего больше спрашивать, поняв, что с таинственным источником информации все на самом деле обстоит очень серьезно и что Три Семерки не может сейчас рисковать, забывая о мерах предосторожности.
Квартал закончился, но Руденко все молчал. Миновали еще три улицы, свернули на Набережную и, только остановив машину в сени трех огромных кленов, росших прямо у берега, Семен Семеныч заговорил.
– Фу! – облегченно и радостно вздохнул он.
Милославская накинулась на него с расспросами.
– Все, как мы и предполагали! – радостно сообщил он, прижимая подругу к себе.
– То есть? Говори яснее, – широко улыбаясь, проговорила Яна.
– Клубу кладоискателей 2»Монета» 0посчастливилось: они откопали старинное оружие, 2 карабин, 0 но его 2у них в одной неприятной потасовке отж 2а 0ла местная бандитская группировка 2, братва, – 0 Руденко сглотнул скопившуюся слюну.
– Ну? Я это уже слышала!
– Ты же просила яснее. Я и говорю, чтоб ясно было. Убийство этого чертова кладоискателя 2– 0–2 0дело рук этой группировки.
– Уверен? – выкатив глаза, протянула гадалка.
– Во всяком случае, карабин от них ни в чьи руки не переходил!
– Но это не доказательство!
– Слушай дальше: с некоторых пор директор оптовой базы «Садко» с этой бандитской группировкой в очень тесных отношениях…
– Ты думаешь… Ты думаешь, что после убийства он прятал у себя этот карабин по их приказу?
– Именно так! Почему он Ваське тому не велел трогать ту колымагу? А? Соображаешь?
– Ты веришь, что завгар ни при чем? – с сомнением спросила Яна.
– Не верю, а знаю.
– Что?
– Его непричастность – это факт установленный. Я сейчас только ребятам в отдел звонил, сказали, что Василий невинен, как дитя. Поработали с ним как следует, им верить можно.
– Ну, хорошо. Шеф ему сказал – машину не трогать. А если бы он тронул? Ведь это рискованно…
– Значит, уверен был, что не тронет. Значит, авторитет он у своих людей имел. К тому же то, что он теперь связан с бандитами, он сам считал огромным для всех секретом, и то, что об этом уже осведомлены органы, даже не предполагал, как и сами братки, впрочем. Да и Джемма, как ты заметила, не сразу находку схватила: подкопать пришлось. Я тебе больше скажу: мы на то место вчера ездили, в смотровой яме тайник был, свежевырытый, маленькой железной заслонкой отгороженный… К сожалению, этот недотепа не знал, что на свете существует Яна Милославская, – Руденко засмеялся.
– Вот это да! Что же ты сразу вчера ни о чем не сказал?! – с обидой произнесла гадалка.
– Во многом уверен не был. Не люблю опережать события.
– И что теперь с директором базы?
– Что, что… Взяли его! Посадили в одиночку, обвинение предъявили, дело завели…
– Это же глупо! – потрясенная, воскликнула Милославская.
Три Семерки посмотрел на нее удивленно.
– Пока вы с ним разбираться станете, крупная рыба, настоящий улов уйдет прямо из рук! – чуть не со слезами на глазах проговорила гадалка.
– Эх, Яна, Яна, – посмеиваясь, протянул Семен Семеныч, – мы что, первый год работаем? Все сделано тихо. Никто и не знает, что его взяли. Даже жене отзвонились, сказали, что в срочную командировку отбывает.
Гадалка недоверчиво поглядела на друга и улыбнулась. Некоторое время они молчали.
– Ну, чего невеселая такая? – спросил Руденко, искоса глянув на Милославскую и увидев, что она опять нахмурилась.
– Не понимаю главного, – вздохнув, ответила Яна, – как все это связано с моим делом?
– Фу ты, тоже мне проблему нашла! – воскликнул Три Семерки, но тут же задумчиво проговорил: – Хотя да, это проблема…
Он замолчал, но буквально через пару секунд оптимистично воскликнул:
– Но проблема-то разрешимая!
Милославская неожиданно расплылась в улыбке, заявив приятелю:
– И я, кажется, даже знаю, как!
Семен Семеныч с осторожностью посмотрел на подругу: он знал, чего от нее можно было ожидать, когда она говорила таким тоном.
ГЛАВА 27
– Кажется, это здесь, – тихо сказал Милославской Руденко, оглядывая одноэтажное, недавно отремонтированное по первому классу здание, вход в которое был со двора.
– Офис у них, однако, как у приличных людей… – пробормотала Яна, шагнув к двери вслед за приятелем.
Перед тем, как приехать в это место – логово заинтересовавшей их бандитской группировки – они долго спорили и ругались, выдвигали разные предполжения, но в итоге все же пришли к общему мнению: единственно возможным вариантом действий был признан вариант под названием «Блеф».
Идея «Блеф» принадлежала Яне, и Семен Семеныч долго возражал против нее. Предлагал сразу вызвать опергруппу и действовать по привычному и много раз обыгранному сценарию. Однако Милославская доказывала и все-таки доказала ему, что это к их заветной цели не приведет. Гадалке дорого это стоило, но она все же склонила приятеля на свою сторону. Составив там же, на Набережной, план действий, они совершили все необходимые формальности и отправились туда, где теперь и находились.
– Джемма, веди себя очень тихо! – приказала Милославская своей собаке.
Руденко открыл дверь. Просторный, богато обставленный холл посмотрел на него угрюмо и неприветливо. Три Семерки перешагнул порог и смело вошел в офис. То же и так же сделала Милославская. В углу, в большом мягком кресле, сидел бритоголовый, плотный и круглый, как молодой арбуз, мужчина лет тридцати, в черном костюме, судя по всему – охранник. Он смотрел в прикрепленный к стене телевизор и поигрывал увесистой связкой ключей.
Приятели сделали вид, что не замечают его, и зашагали вперед.
– Куда? – прогремел он, не отрываясь от экрана.
Ему не ответили.
– Э-э-э! Вы куда?! – обеспокоенно повторил тип, видя, что незваные гости, поравнявшись с постом охраны, продолжали двигаться дальше, нахально и уверенно.
– Стойте, вам говорят! – охранник поднялся со своего места и всем телом подался вперед, намереваясь ухватить Руденко за рукав.
Тот вполне был готов к такому ходу событий и резко, чего не ожидал его противник, обернулся, схватил за запястье руку охранника и круто вывернул ее.
– Ай! Ой! Е-е-е! Вы чего?! – завопил тот, сморщив лицо.
Джемма приняла позу, выражающую ее сиюминутную готовность к агрессивному прыжку. Невероятных усилий ей стоило сейчас не поднять лай.
– Сядь на место, – сквозь зубы тихо процедил Три Семерки, глядя охраннику прямо в глаза, – и закрой свой рот!
Тот, явно не ожидая такого сопротивления, медленно, так же придерживаемый за руку Семеном Семенычем, опустился в кресло.
– Молодец! – выразительно проговорил в его адрес Руденко и, глянув на подругу, подморгнул ей.
Яна к тому времени уже достала из сумки складной перочинный нож. Она тут же обрезала идущий по стене телефонный провод и отправила в сумку лежащий на подоконнике сотовый. Глаза охранника округлились. Он побледнел, видимо, решив, что его шефу пришел конец в самом прямом смысле этого слова.
Намереваясь что-то сказать, тип открыл было рот, но Семен Семеныч больнее сжал его руку и надавил большим пальцем на запястье так, что тот тихо взвыл. В этот миг он посмотрел на Руденко глазами, полными мольбы, а Семену Семенычу это только и было нужно.
Свободной рукой достав наручники, Три Семерки защелкнул их на запястьях несчастного и пристегнул его к проходящей тут же трубе, после чего хорошенько обшарил его карманы, выудив новенький «макаров».
– Будь умницей, – строго и нравоучительно сказал он, рассматривая пистолет, – сиди тут тихо.
Глаза охранника сверкали теперь злобой, но он кивнул.
– Открой-ка рот, – сказал типу Три Семерки и двумя пальцами нажал на обе его щеки.
Тот невольно разомкнул челюсти, а Руденко быстро запихал в них свой огромный (слава богу, чистый) носовой платок. Охранник о чем-то замычал, но Три Семерки тут же поднес к его виску его же собственный «макаров» и тихо сказал:
– Заткнись!
Тот сразу успокоился, а Семен Семеныч спросил:
– Мокрый у себя?
Получив утвердительный кивок, Руденко кивнул Милославской, и они направились вперед по узкому длинному коридору, пустив впереди себя собаку. Они двигались не спеша и очень осторожно. Не дойдя несколько метров до конца коридора, оба заметили богатую деревянную дверь, посмотрели друг на друга и без слов поняли эти взгляды.
Семен Семеныч легонько потянул ручку двери на себя. Она неслышно приоткрылась. Полубоком к ним, в кресле, сидел мужчина. Он смотрел телевизор и, положив ноги на невысокий журнальный стол, курил сигару.
– Он! – шепнул подруге Руденко.
Яна решительно кивнула. Три Семерки резко распахнул дверь – овчарка мгновенно ворвалась внутрь комнаты. Приятели тут же смело ступили вслед за ней, плотно притворив за собой дверь. Мужчина резко обернулся. Он был маленького роста, худой и небритый. С его обликом никак не соотносилось определение «авторитетный».
– Спокойно, – тихо сказал Три Семерки, поворачивая защелку замка.
Джемма зарычала. Рука Мокрого, тянущаяся к столу, застыла в воздухе.
– Оставайтесь, пожалуйста, на своем месте, – холодно произнесла Милославская.
Мокрый надменно улыбнулся и принял прежнее положение.
– Мы пришли поговорить с вами, – сказала гадалка и присела на противоположное кресло. Руденко остался за спиной у хозяина офиса.
– Прежде чем разговаривать, назначают встречу или по крайней мере представляются, – холодно ответил Мокрый, но тут же с усмешкой добавил: – Хотя зачем? От вас за версту мусорней несет…
– Я бы посоветовала вам быть повежливей, – парировала Яна.
– Это почему же? – приподняв брови, спросил тот.
– Ну-у, – протянула гадалка, – ваше положение не настолько неуязвимо…
– Хм, мне об этом двадцать лет уже говорят.
– И тем не менее, я бы…
– Вы пришли предъявить мне какое-то обвинение? – перебив ее, холодно спросил Мокрый.
Милославская сначала растерялась немного, но потом, шокировав и самого хозяина офиса, и Руденко, хладнокровно заявила:
– Да. Вас обвиняют в убийстве известного в городе человека и талантливого кладоискателя.
– Что?! – Мокрый приподнялся с кресла, но Джемма своим суровым рыком заставила его принять прежнее положение. – Какого еще кладоискателя? Чушь какая! – мужчина расхохотался во весь голос. – Кого-кого? Повторите. Я не ослышался?
– Нет, вы не ослышались, – сказала Милославская, стараясь сохранить самообладание. – Вы убили кладоискателя, и нам об этом все известно.
– О чем же вы пришли говорить? – смеясь уже до слез, спросил Мокрый. – Пришли мне рассказывать о том, как я жестоко расчленил его и скормил собакам? Кладоискателя! Ха-ха-ха! Вот, тоже мне, придумали…
– Довольно! – вскрикнула Яна, ударив кулаком по столу, и Мокрый, злобно сверкнув глазами и превратив улыбку в презрительный оскал, замолчал. – Хватит ломать комедию!
– Нет, – спокойно сказала гадалка, переведя дыхание, – вы не расчленили его, а просто застрелили, хладнокровно и безжалостно.
– Я действительно жесток, но я никого не убивал, – разведя руками и покачивая головой, так же спокойно проговорил Мокрый.
– Нет, убивали. Из карабина, – теперь уже усмехнулась Милославская.
– Из чего-о? – мужчина недоуменно приподнял брови.
– Из карабина, который вы прятали на оптовой базе «Садко» у своего недавнего приятеля.
– Ивана Коромысенко, – добавил Руденко.
– И зачем же мне это понадобилось? – издевательским шепотом, глядя прямо в глаза гадалке, спросил Мокрый.
– Об этом вы нам сейчас и расскажете, – выразительно сказала Яна, показывая удивленному хозяину офиса колоду карт.
– Что это? – спросил Мокрый, приподняв брови. – Я в азартные игры не играю! – с издевательской серьезностью протянул он.
– Я вам и не предлагаю, – тем же тоном парировала Яна.
– А что же будем делать?
– Гадать.
– Гадать? – хозяин офиса снова расхохотался. – Дальняя дорога, пиковая дама?
– Нет, – произнесла Милославская убедительно, – хотя, может быть, и дальняя дорога, только приведет она вас не к пиковой даме, а в казенный дом.
– Чи-и-иво? – Мокрый нахмурился.
Джемма тут же зарычала, заставив его успокоиться.
– Сидите смирно! – скомандовала гадалка, а Руденко тут же предусмотрительно приставил к виску Мокрого пистолет.
Яна веером раскинула свои карты и тут же извлекла карту «Чтение», которой она при расследовании этого дела уже пользовалась. Милославская опустила на нее руку и собрала всю свою волю, чтобы сосредоточиться. В этот миг она молила все существующие и несуществуюущие светлые и темные силы о помощи. Проколоться в этой ситуации ей было смерти подобно.
Мокрый с усмешкой глядел на нее, совершенно не понимая, к чему она клонит и не зная, чего ему от всего этого ожидать. Хозяин офиса даже забыл о том, что к его виску сейчас приставлен пистолет, и не собирался предпринимать каких-либо попыток к бегству. «Вот идиотка! Таких я еще не видел!» – мысленно проговорил он, глядя на Яну, которую в этот миг не интересовало ничего, кроме его мыслей.
Отдача от карты «Чтение» пошла сразу. Яна уже через несколько секунд почувствовала, что карта стала излучать тепло. В кончиках ее пальцев закололо, тепло разлилось по всему телу, и уже в следующий миг сознание гадалки окутало привычное мутное облако, уносящее ее в область неизведанного.
Милославская смотрела прямо в глаза своему противнику и холодно улыбалась. Тот, казалось, от такого обжигающего взгляда почувствовал себя несколько растерянно. Глаза его забегали, пальцы стали нервно постукивать по подлокотнику кресла.
– Господа, вы отнимаете у меня время, – сказал он, – долго еще мы будем вот так вот дурью маяться?
Но Яна этих слов уже не слышала. В ее мозгу стали проноситься какие-то другие звуки, которых она поначалу не могла разобрать.
– Молчи! – скомандовал не на шутку переживающий Руденко Мокрому, ткнув его посильней в висок.
Тот ухмыльнулся, но замолчал, а Янин мозг вскоре уже без затруднений читал законченные по смыслу высказывания, которые он мысленно произносил.
«И все бабка! Все она, – твердил он, – это она в меня с детства своими идиотскими книжками вбила страсть к приключениям. Мало отец меня тогда порол! Идиот я, обрадовался, что мечта сбылась: познакомился с удачливым кладоискателем. Теперь вот сиди, перед этой дурой оправдывайся! Она ведь уже глубоко копнула… Ничего, пусть еще доказать попробует».
Мокрый потянулся к столу. Руденко сразу хотел его остановить, но тот сказал:
– Попью! – и взял бутылку минералки, открыл ее зубами и залпом ополовинил.
В эти мгновенья он не переставал думать о своем, и Милославская легко читала его мысли. «А я ведь за бешеные деньги купил у этого чертова кладоискателя карту-схему, – проносилось в них. – Вот осел! Надо было сначала добиться результата, а потом деньги платить. Но ведь он так говорил убедительно: богатый помещик там некогда зарыл кувшин с деньгами… Кощея злато ослепило! И на черта я дом этот купил втридорога?! Все равно все перерыл, но ничего, кроме карабина, не нашел. Вот бабка, вот лихачка! Или это дед ее такой был? Фиг с ними. Однако находка не оправдала моих затрат…»
Мокрый поставил бутылку на место и взял сигару, начав мять ее пальцами. «Но этот козел сполна заплатил мне за промашку! – думал он. – Он увидел, что значит Мокрый в гневе. Но ведь борзый какой! Заявил, что я просто не так расшифровал карту-схему. Ублюдок! Надо, видите ли, было работать с соседним домом, домом Ермаковой, а я ошибся. Идиот! Такие бабки! Такие бабки! Мало было ему мозги вышибить, надо было и правда его расчленить и скормить собакам! Смерть он из того самого карабина и принял… Разорить меня вздумал? Но я тратиться на покупку еще одного дома и не собирался. Тихонько избавился от старухи, и все. Ее сыновья-то – простые колхозники. Один при жилье, а второй – синяк. Ничего, спустя месяц-два я с этим синим легко и просто решу вопрос с раскопкой того двора и обыском дома. А эта дура – ха! – пусть себе убийство кладоискателя расследует».
– Долго еще? – зло спросил Мокрый, прикурив.
– Нет, почему же? – ответила ему Милославская спокойно и медлительно, приходя постепенно в себя. – Хотя это будет зависеть от того, как быстро вы во всем сознаетесь.
– Хм, а гаданье ваше, что же, не помогло?
– Ну, я же вам сразу сказала: казенный дом. Карты именно это и подтвердили.
– Ой, какие страсти!
– Не хотите говорить? Тогда послушайте, – строго сказала Милославская. – Вы в детстве обожали приключения. Страсть к ним не покинула вас и сейчас, хотя никто из вашего окружения ее не понимал и не поддерживал вас особенно. Ваша давняя мечта неожиданно сбылась: вы познакомились с известным в городе удачливым кладоискателем, который по вашей просьбе продал вам за бешеные деньги карту-схему местности, где якобы некий богатый помещик некогда зарыл кувшин с золотыми монетами.
– Боже мой! – Мокрый рассмеялся. – Вы сказочница?
Яна игнорировала высказывание Мокрого и уверенно продолжала в том же тоне:
– Вы, ослепленный сумасшедшей идеей, руководствуясь указаниями карты-схемы, втридорога купили дом в селе Багаевка у пожилой одинокой женщины, которая и не собиралась его продавать, но, подкупленная предложенной вами высокой ценой, согласилась.
Мокрый перестал смеяться, подернул бровью и с издевкой произнес:
– Ну-ну.
– Далее, – продолжала гадалка. – Вы наняли технику, организовали своих ребят и на всякий случай, чтобы избежать каких-либо стычек с местным населением, пригласили представителя органов, который давно уже работал на вашу преступную группировку. Всей этой компанией вы отправились в Багаевку и принялись разрушать, иначе я это не могу назвать, купленный дом. Однако вам не повезло: все перерыли, но ничего не нашли, никакого золота. Правда, попался, наверное, в качестве утешения, старинный карабин. Ваши ребята обрадовались, а вы – нет, потому что находка не оправдывала затрат.
Мокрый кашлянул и начал нервно подергивать ногой. Джемма напряглась, готовая броситься на него. Яна же, нисколько не меняя голоса, снова продолжила:
– Так что следствие, как видите, зашло довольно далеко. Может быть, дальше вы сами расскажете? Чистосердечное признание, как вы знаете…
– О чем вы говорите?! Какое еще признание?! Я ничего не понимаю! – воскликнул хозяин офиса.
– Хорошо. Тогда буду говорить я. Но знайте: нам известно все. Ваши люди далеко не все так вам верны, как вы предполагаете…
В глазах Мокрого с новой силой сверкнула злоба.
– Офис у них, однако, как у приличных людей… – пробормотала Яна, шагнув к двери вслед за приятелем.
Перед тем, как приехать в это место – логово заинтересовавшей их бандитской группировки – они долго спорили и ругались, выдвигали разные предполжения, но в итоге все же пришли к общему мнению: единственно возможным вариантом действий был признан вариант под названием «Блеф».
Идея «Блеф» принадлежала Яне, и Семен Семеныч долго возражал против нее. Предлагал сразу вызвать опергруппу и действовать по привычному и много раз обыгранному сценарию. Однако Милославская доказывала и все-таки доказала ему, что это к их заветной цели не приведет. Гадалке дорого это стоило, но она все же склонила приятеля на свою сторону. Составив там же, на Набережной, план действий, они совершили все необходимые формальности и отправились туда, где теперь и находились.
– Джемма, веди себя очень тихо! – приказала Милославская своей собаке.
Руденко открыл дверь. Просторный, богато обставленный холл посмотрел на него угрюмо и неприветливо. Три Семерки перешагнул порог и смело вошел в офис. То же и так же сделала Милославская. В углу, в большом мягком кресле, сидел бритоголовый, плотный и круглый, как молодой арбуз, мужчина лет тридцати, в черном костюме, судя по всему – охранник. Он смотрел в прикрепленный к стене телевизор и поигрывал увесистой связкой ключей.
Приятели сделали вид, что не замечают его, и зашагали вперед.
– Куда? – прогремел он, не отрываясь от экрана.
Ему не ответили.
– Э-э-э! Вы куда?! – обеспокоенно повторил тип, видя, что незваные гости, поравнявшись с постом охраны, продолжали двигаться дальше, нахально и уверенно.
– Стойте, вам говорят! – охранник поднялся со своего места и всем телом подался вперед, намереваясь ухватить Руденко за рукав.
Тот вполне был готов к такому ходу событий и резко, чего не ожидал его противник, обернулся, схватил за запястье руку охранника и круто вывернул ее.
– Ай! Ой! Е-е-е! Вы чего?! – завопил тот, сморщив лицо.
Джемма приняла позу, выражающую ее сиюминутную готовность к агрессивному прыжку. Невероятных усилий ей стоило сейчас не поднять лай.
– Сядь на место, – сквозь зубы тихо процедил Три Семерки, глядя охраннику прямо в глаза, – и закрой свой рот!
Тот, явно не ожидая такого сопротивления, медленно, так же придерживаемый за руку Семеном Семенычем, опустился в кресло.
– Молодец! – выразительно проговорил в его адрес Руденко и, глянув на подругу, подморгнул ей.
Яна к тому времени уже достала из сумки складной перочинный нож. Она тут же обрезала идущий по стене телефонный провод и отправила в сумку лежащий на подоконнике сотовый. Глаза охранника округлились. Он побледнел, видимо, решив, что его шефу пришел конец в самом прямом смысле этого слова.
Намереваясь что-то сказать, тип открыл было рот, но Семен Семеныч больнее сжал его руку и надавил большим пальцем на запястье так, что тот тихо взвыл. В этот миг он посмотрел на Руденко глазами, полными мольбы, а Семену Семенычу это только и было нужно.
Свободной рукой достав наручники, Три Семерки защелкнул их на запястьях несчастного и пристегнул его к проходящей тут же трубе, после чего хорошенько обшарил его карманы, выудив новенький «макаров».
– Будь умницей, – строго и нравоучительно сказал он, рассматривая пистолет, – сиди тут тихо.
Глаза охранника сверкали теперь злобой, но он кивнул.
– Открой-ка рот, – сказал типу Три Семерки и двумя пальцами нажал на обе его щеки.
Тот невольно разомкнул челюсти, а Руденко быстро запихал в них свой огромный (слава богу, чистый) носовой платок. Охранник о чем-то замычал, но Три Семерки тут же поднес к его виску его же собственный «макаров» и тихо сказал:
– Заткнись!
Тот сразу успокоился, а Семен Семеныч спросил:
– Мокрый у себя?
Получив утвердительный кивок, Руденко кивнул Милославской, и они направились вперед по узкому длинному коридору, пустив впереди себя собаку. Они двигались не спеша и очень осторожно. Не дойдя несколько метров до конца коридора, оба заметили богатую деревянную дверь, посмотрели друг на друга и без слов поняли эти взгляды.
Семен Семеныч легонько потянул ручку двери на себя. Она неслышно приоткрылась. Полубоком к ним, в кресле, сидел мужчина. Он смотрел телевизор и, положив ноги на невысокий журнальный стол, курил сигару.
– Он! – шепнул подруге Руденко.
Яна решительно кивнула. Три Семерки резко распахнул дверь – овчарка мгновенно ворвалась внутрь комнаты. Приятели тут же смело ступили вслед за ней, плотно притворив за собой дверь. Мужчина резко обернулся. Он был маленького роста, худой и небритый. С его обликом никак не соотносилось определение «авторитетный».
– Спокойно, – тихо сказал Три Семерки, поворачивая защелку замка.
Джемма зарычала. Рука Мокрого, тянущаяся к столу, застыла в воздухе.
– Оставайтесь, пожалуйста, на своем месте, – холодно произнесла Милославская.
Мокрый надменно улыбнулся и принял прежнее положение.
– Мы пришли поговорить с вами, – сказала гадалка и присела на противоположное кресло. Руденко остался за спиной у хозяина офиса.
– Прежде чем разговаривать, назначают встречу или по крайней мере представляются, – холодно ответил Мокрый, но тут же с усмешкой добавил: – Хотя зачем? От вас за версту мусорней несет…
– Я бы посоветовала вам быть повежливей, – парировала Яна.
– Это почему же? – приподняв брови, спросил тот.
– Ну-у, – протянула гадалка, – ваше положение не настолько неуязвимо…
– Хм, мне об этом двадцать лет уже говорят.
– И тем не менее, я бы…
– Вы пришли предъявить мне какое-то обвинение? – перебив ее, холодно спросил Мокрый.
Милославская сначала растерялась немного, но потом, шокировав и самого хозяина офиса, и Руденко, хладнокровно заявила:
– Да. Вас обвиняют в убийстве известного в городе человека и талантливого кладоискателя.
– Что?! – Мокрый приподнялся с кресла, но Джемма своим суровым рыком заставила его принять прежнее положение. – Какого еще кладоискателя? Чушь какая! – мужчина расхохотался во весь голос. – Кого-кого? Повторите. Я не ослышался?
– Нет, вы не ослышались, – сказала Милославская, стараясь сохранить самообладание. – Вы убили кладоискателя, и нам об этом все известно.
– О чем же вы пришли говорить? – смеясь уже до слез, спросил Мокрый. – Пришли мне рассказывать о том, как я жестоко расчленил его и скормил собакам? Кладоискателя! Ха-ха-ха! Вот, тоже мне, придумали…
– Довольно! – вскрикнула Яна, ударив кулаком по столу, и Мокрый, злобно сверкнув глазами и превратив улыбку в презрительный оскал, замолчал. – Хватит ломать комедию!
– Нет, – спокойно сказала гадалка, переведя дыхание, – вы не расчленили его, а просто застрелили, хладнокровно и безжалостно.
– Я действительно жесток, но я никого не убивал, – разведя руками и покачивая головой, так же спокойно проговорил Мокрый.
– Нет, убивали. Из карабина, – теперь уже усмехнулась Милославская.
– Из чего-о? – мужчина недоуменно приподнял брови.
– Из карабина, который вы прятали на оптовой базе «Садко» у своего недавнего приятеля.
– Ивана Коромысенко, – добавил Руденко.
– И зачем же мне это понадобилось? – издевательским шепотом, глядя прямо в глаза гадалке, спросил Мокрый.
– Об этом вы нам сейчас и расскажете, – выразительно сказала Яна, показывая удивленному хозяину офиса колоду карт.
– Что это? – спросил Мокрый, приподняв брови. – Я в азартные игры не играю! – с издевательской серьезностью протянул он.
– Я вам и не предлагаю, – тем же тоном парировала Яна.
– А что же будем делать?
– Гадать.
– Гадать? – хозяин офиса снова расхохотался. – Дальняя дорога, пиковая дама?
– Нет, – произнесла Милославская убедительно, – хотя, может быть, и дальняя дорога, только приведет она вас не к пиковой даме, а в казенный дом.
– Чи-и-иво? – Мокрый нахмурился.
Джемма тут же зарычала, заставив его успокоиться.
– Сидите смирно! – скомандовала гадалка, а Руденко тут же предусмотрительно приставил к виску Мокрого пистолет.
Яна веером раскинула свои карты и тут же извлекла карту «Чтение», которой она при расследовании этого дела уже пользовалась. Милославская опустила на нее руку и собрала всю свою волю, чтобы сосредоточиться. В этот миг она молила все существующие и несуществуюущие светлые и темные силы о помощи. Проколоться в этой ситуации ей было смерти подобно.
Мокрый с усмешкой глядел на нее, совершенно не понимая, к чему она клонит и не зная, чего ему от всего этого ожидать. Хозяин офиса даже забыл о том, что к его виску сейчас приставлен пистолет, и не собирался предпринимать каких-либо попыток к бегству. «Вот идиотка! Таких я еще не видел!» – мысленно проговорил он, глядя на Яну, которую в этот миг не интересовало ничего, кроме его мыслей.
Отдача от карты «Чтение» пошла сразу. Яна уже через несколько секунд почувствовала, что карта стала излучать тепло. В кончиках ее пальцев закололо, тепло разлилось по всему телу, и уже в следующий миг сознание гадалки окутало привычное мутное облако, уносящее ее в область неизведанного.
Милославская смотрела прямо в глаза своему противнику и холодно улыбалась. Тот, казалось, от такого обжигающего взгляда почувствовал себя несколько растерянно. Глаза его забегали, пальцы стали нервно постукивать по подлокотнику кресла.
– Господа, вы отнимаете у меня время, – сказал он, – долго еще мы будем вот так вот дурью маяться?
Но Яна этих слов уже не слышала. В ее мозгу стали проноситься какие-то другие звуки, которых она поначалу не могла разобрать.
– Молчи! – скомандовал не на шутку переживающий Руденко Мокрому, ткнув его посильней в висок.
Тот ухмыльнулся, но замолчал, а Янин мозг вскоре уже без затруднений читал законченные по смыслу высказывания, которые он мысленно произносил.
«И все бабка! Все она, – твердил он, – это она в меня с детства своими идиотскими книжками вбила страсть к приключениям. Мало отец меня тогда порол! Идиот я, обрадовался, что мечта сбылась: познакомился с удачливым кладоискателем. Теперь вот сиди, перед этой дурой оправдывайся! Она ведь уже глубоко копнула… Ничего, пусть еще доказать попробует».
Мокрый потянулся к столу. Руденко сразу хотел его остановить, но тот сказал:
– Попью! – и взял бутылку минералки, открыл ее зубами и залпом ополовинил.
В эти мгновенья он не переставал думать о своем, и Милославская легко читала его мысли. «А я ведь за бешеные деньги купил у этого чертова кладоискателя карту-схему, – проносилось в них. – Вот осел! Надо было сначала добиться результата, а потом деньги платить. Но ведь он так говорил убедительно: богатый помещик там некогда зарыл кувшин с деньгами… Кощея злато ослепило! И на черта я дом этот купил втридорога?! Все равно все перерыл, но ничего, кроме карабина, не нашел. Вот бабка, вот лихачка! Или это дед ее такой был? Фиг с ними. Однако находка не оправдала моих затрат…»
Мокрый поставил бутылку на место и взял сигару, начав мять ее пальцами. «Но этот козел сполна заплатил мне за промашку! – думал он. – Он увидел, что значит Мокрый в гневе. Но ведь борзый какой! Заявил, что я просто не так расшифровал карту-схему. Ублюдок! Надо, видите ли, было работать с соседним домом, домом Ермаковой, а я ошибся. Идиот! Такие бабки! Такие бабки! Мало было ему мозги вышибить, надо было и правда его расчленить и скормить собакам! Смерть он из того самого карабина и принял… Разорить меня вздумал? Но я тратиться на покупку еще одного дома и не собирался. Тихонько избавился от старухи, и все. Ее сыновья-то – простые колхозники. Один при жилье, а второй – синяк. Ничего, спустя месяц-два я с этим синим легко и просто решу вопрос с раскопкой того двора и обыском дома. А эта дура – ха! – пусть себе убийство кладоискателя расследует».
– Долго еще? – зло спросил Мокрый, прикурив.
– Нет, почему же? – ответила ему Милославская спокойно и медлительно, приходя постепенно в себя. – Хотя это будет зависеть от того, как быстро вы во всем сознаетесь.
– Хм, а гаданье ваше, что же, не помогло?
– Ну, я же вам сразу сказала: казенный дом. Карты именно это и подтвердили.
– Ой, какие страсти!
– Не хотите говорить? Тогда послушайте, – строго сказала Милославская. – Вы в детстве обожали приключения. Страсть к ним не покинула вас и сейчас, хотя никто из вашего окружения ее не понимал и не поддерживал вас особенно. Ваша давняя мечта неожиданно сбылась: вы познакомились с известным в городе удачливым кладоискателем, который по вашей просьбе продал вам за бешеные деньги карту-схему местности, где якобы некий богатый помещик некогда зарыл кувшин с золотыми монетами.
– Боже мой! – Мокрый рассмеялся. – Вы сказочница?
Яна игнорировала высказывание Мокрого и уверенно продолжала в том же тоне:
– Вы, ослепленный сумасшедшей идеей, руководствуясь указаниями карты-схемы, втридорога купили дом в селе Багаевка у пожилой одинокой женщины, которая и не собиралась его продавать, но, подкупленная предложенной вами высокой ценой, согласилась.
Мокрый перестал смеяться, подернул бровью и с издевкой произнес:
– Ну-ну.
– Далее, – продолжала гадалка. – Вы наняли технику, организовали своих ребят и на всякий случай, чтобы избежать каких-либо стычек с местным населением, пригласили представителя органов, который давно уже работал на вашу преступную группировку. Всей этой компанией вы отправились в Багаевку и принялись разрушать, иначе я это не могу назвать, купленный дом. Однако вам не повезло: все перерыли, но ничего не нашли, никакого золота. Правда, попался, наверное, в качестве утешения, старинный карабин. Ваши ребята обрадовались, а вы – нет, потому что находка не оправдывала затрат.
Мокрый кашлянул и начал нервно подергивать ногой. Джемма напряглась, готовая броситься на него. Яна же, нисколько не меняя голоса, снова продолжила:
– Так что следствие, как видите, зашло довольно далеко. Может быть, дальше вы сами расскажете? Чистосердечное признание, как вы знаете…
– О чем вы говорите?! Какое еще признание?! Я ничего не понимаю! – воскликнул хозяин офиса.
– Хорошо. Тогда буду говорить я. Но знайте: нам известно все. Ваши люди далеко не все так вам верны, как вы предполагаете…
В глазах Мокрого с новой силой сверкнула злоба.
– Вы, разъяренный, пошли на встречу с кладоискателем, – сказала гадалка, – но тот совершенно спокойно заявил, что вы всего-навсего не так расшифровали карту-схему. Надо было работать с соседним домом, домом Евдокии Ермаковой. Это он вам и посоветовал. То есть предпринять еще одну попытку и взяться за другой дом. На это вы отреагировали резко: прикончили его на месте из того самого карабина. Вам не столько были дороги напрасно потраченные деньги, сколько нанесенная вашему больному самолюбию обида. Хотя и тратиться на покупку еще одного дома вы не собирались: решили просто избавиться от старухи, которую повесить вам не составило труда. Вы намеревались «договориться» о доме с ее сыновьями, которые, на ваш взгляд, ничего из себя не представляли. Особенно Леня, выпивающий и даже спившийся, на которого вы и возлагали главную надежду, не зная, что дом завещан другому сыну. Однако напрасно вы думали, что в самоубийство Ермаковой кто-нибудь поверит…
Мокрый вдруг сорвался с места и бросился на Милославскую. Джемма прыгнула на него и зубами вцепилась ему в плечо, от чего тот дико взвыл и упал на пол лицом вниз.
– Мрази! – завопил он.
Овчарка наступила на него передними лапами и громко залаяла.
– Умница! – сказала, поднявшись, Милославская. – Ну, Семен Семеныч, вызывай оперов. Вот он, преступник, готовенький. Этим своим рывком он вину свою и признал, – Яна указала на Мокрого.
– Да, признал, – процедил тот, – но у меня хорошие адвокаты.
– Боюсь, они вам не помогут, – парировала гадалка, – на вас два убийства.
Милославская достала из сумки сотовый, который «похитила» у охранника, и протянула его Руденко. Тот быстро набрал знакомый номер и, широко улыбаясь, гаркнул в трубку:
– Вперед, ребята!
Следом Три Семерки назвал адрес и, похлопав Яну по плечу, произнес:
– Ты гений.
В этот миг с пола раздалось:
– Если бы меня не предали, этот гений никогда не распутал бы этот клубок…
Милославская ничего не ответила и только ухмыльнулась в ответ.
Мокрый вдруг сорвался с места и бросился на Милославскую. Джемма прыгнула на него и зубами вцепилась ему в плечо, от чего тот дико взвыл и упал на пол лицом вниз.
– Мрази! – завопил он.
Овчарка наступила на него передними лапами и громко залаяла.
– Умница! – сказала, поднявшись, Милославская. – Ну, Семен Семеныч, вызывай оперов. Вот он, преступник, готовенький. Этим своим рывком он вину свою и признал, – Яна указала на Мокрого.
– Да, признал, – процедил тот, – но у меня хорошие адвокаты.
– Боюсь, они вам не помогут, – парировала гадалка, – на вас два убийства.
Милославская достала из сумки сотовый, который «похитила» у охранника, и протянула его Руденко. Тот быстро набрал знакомый номер и, широко улыбаясь, гаркнул в трубку:
– Вперед, ребята!
Следом Три Семерки назвал адрес и, похлопав Яну по плечу, произнес:
– Ты гений.
В этот миг с пола раздалось:
– Если бы меня не предали, этот гений никогда не распутал бы этот клубок…
Милославская ничего не ответила и только ухмыльнулась в ответ.
* * *
– Ну, – выразительно произнес Федотов, – высоко подняв фужер с шампанским, – за Яну Борисовну!– За Яну, – ответил ему Витька Ермаков и, приложив свой бокал к губам, осушил его до дна.