– Здравствуйте, – произнесла Люда, немного виновато глядя на Милославскую.
– Добрый день, – ответила та. – Проходите.
Людмила поправила черный гипюровый платок, косынкой повязанный у нее на голове, и несмело вошла во двор.
Траурный вид клиентки и Милославскую заставил сменить выражение лица.
– Мы ехали в этом направлении, и я решила заскочить, спросить, нет ли чего нового у вас для меня, – объяснялась Люда, следуя за хозяйкой дома.
– Заходите, – Яна указала Людмиле на дверь, – в доме поговорим.
Та молчаливо кивнула и быстро поднялась по ступенькам крыльца.
Милославская отстранила трущуюся о ноги Джемму, и та, радуясь, что ее прогулка может еще продолжаться, огромным прыжком рванула назад, в сторону ворот.
– Я сейчас только с постели, – начала гадалка, усадив гостью напротив себя в кресло. – Отдыхала после гадания. Знаете, один сеанс выжимает из меня все соки…
– Конечно, разумеется, – согласилась с ней Люда, но в глазах ее откровенно стоял немой вопрос: есть ли результат.
– Но, – продолжила Яна, – начну с того, что привело меня к нему.
И Милославская поведала клиентке историю своего похождения в казино от самого начала.
– Вы смелая женщина, – с удивлением заключила Людмила. – Идти туда, пытаться что-то разузнать…
– К этому обязывает меня моя работа, – вздохнув, ответила гадалка, – и ничего героического тут нет, тем более, что этот ход оказался ложным. Впрочем, думаю, отчаиваться нам не стоит. Я не потратила на него много времени и сегодня же планирую начать расследование по другому пути, – Яне хотелось подбодрить клиентку.
– Правда? – поначалу поникнув, оживилась гостья.
– Правда.
– Ну так… я, наверное, вас… задерживаю?
– Нет, что вы.
– Нет, нет, я пойду, – заторопилась Люда. – Ничто не должно вас отвлекать. Преступники должны быть найдены и наказаны как можно быстрее! – в голосе этой хрупкой на вид женщины вдруг появился металлический оттенок.
Людмила встала.
– Проводите меня, – сказала она.
– Как скажете, – ответила Милославская, поправляя упавшую на лицо прядь волос. – А то, может, кофе выпьете?
– Нет-нет, работайте, пожалуйста, – Люда посмотрела с мольбой и благодарностью.
– Ну что ж, – Яна тоже встала, – идемте.
Она проводила гостью до калитки.
– Заранее благодарна, – тихо сказала та и, немного постояв, пошла к машине.
– Джемма, – позвала гадалка, – идем домой. Слышала – ничто не должно меня отвлекать? А то сейчас сяду думать, а ты тут как тут – когтями дверь царапать. Идем, идем, хватит уже пыль во дворе поднимать! К вечеру, может, на пустырь сходим, там уж вволю разгуляешься…
Собака невесело, но все же пошла за хозяйкой. Верхом насыпав в ее миску сухого корма, Яна удалилась в свой кабинет и, уединившись там, закрыла дверь.
Однако, видно, не суждено ей было так скоро по-новому взяться за дело. У двора снова раздался гул мотора, снова сердито залаяла Джемма, снова пришлось вставать и идти к окну.
– Кого еще принесло? – сердито бормотала при этом Милославская.
Увидев давным-давно знакомую ей «шестерку», она с одновременным расстройством и радостью протянула:
– Три Семе-о-орки…
Было досадно, что начало расследования в новом направлении в связи с неожиданным визитом Семена Семеныча откладывается еще на некоторое время – разговор с приятелем редкий раз оказывался коротким.
После посещения Людмилы Милославская, хотя она и не показывала виду и не хотела себе в этом признаваться, стала испытывать неприятное чувство вины перед клиенткой, и теперь ей как можно скорее хотелось предпринять что-то, чтобы от этого чувства избавиться. Семен Семеныч, видимо, о таких нюансах думать не хотел, а потому и явился к подруге во вроде бы неподходящий момент.
В то же время Яна ему обрадовалась, так как ее терзало непреодолимое желание излить кому-то понимающему душу и поделиться недавно пережитыми впечатлениями. А Три Семерки – чем не жилетка, в которую можно лить слезы и… не только? Кроме того, явление Руденко подавало надежду на получение радостных или по меньшей мере свежих и весьма полезных новостей.
Яна с полуулыбкой на лице дала вышедшему из машины Семену Семенычу знак, означающий – сейчас выйду, жди – и засеменила к выходу. По дороге до двери она пыталась понять, признаком чего может являться его взволнованное лицо и нахлобученная как-то набок фуражка – радости или же, напротив, отчаянья.
Руденко, приняв к сведению поданный ему Яной знак, присел на край капота и закурил. Он задумчиво и хмуро глядел вдаль, когда Милославская открыла калитку.
– Привет, – тихо сказала гадалка.
Семен Семеныч повернул голову и так же спокойно ответил:
– Здорово.
Он привстал и пошел вслед за Яной, которая двинулась назад, вглубь двора.
– Вижу, невесел… – спросила она его, не оборачиваясь.
– Да как тебе сказать, – ответил Три Семерки, пожав плечами. – Пустота внутри какая-то…
– Чего так?
– Подожди, я докурю, – остановил Семен Семеныч гадалку, поднявшуюся уже на верх крыльца.
Яна оглянулась и, видя задумчивость приятеля, присела на верхнюю ступеньку. Искоса глянув на гадалку, Руденко сделал то же самое.
– Ну так что у тебя? – повторила свой вопрос Милославская.
– Порожняк, – вздохнув, ответил Три Семерки.
– То есть?
– Ну, начал я копать, пытаясь узнать, не была ли назначена накануне Воробью стрела и не отреагировал ли он на таковое приглашение резко настолько, что его просто убрали с арены…
– О-о-о, друг мой, – иронично протянула гадалка, – далеко же ты ушел! Ну и откопал что?
Руденко молчали развел руками.
– Ни о каком скандале накануне убийства никто ничего не слышал. Говорят, все было вроде мирно, и тут на тебе – хлоп! – убрали человека. Короче, в криминальных кругах, смерть этого типа была полной неожиданностью.
– И ты доверяешь этим криминальным кругам? – криво улыбаясь, спросила гадалка.
– На этот раз да, – спокойно ответил Три Семерки. – Источник надежный…
Милославская задумалась, а потом, уже серьезно, произнесла:
– Знаешь, Сема, честно говоря, я и сама в этом плане ничего хорошего не выявила.
Руденко посмотрел на подругу вопросительно.
– Была я с утра в «Золотом руно»… – как бы невзначай проговорила она.
– Ты???
– Угу. И вывод для себя сделала однозначный – не там мы ягоду-малину ищем.
Три Семерки в упор смотрел на гадалку, не в силах поначалу ничего сказать. Она же, знакомая с такой реакцией, ждала, когда это у него пройдет, и молча глядела в сторону.
Вскоре Руденко как прорвало:
– Ты??? Да как??? А если бы??? Черт знает что! Почему не предупредила? Я бы с тобой в конце концов пошел!
– Только мента в погонах мне под боком нынче и не хватало, – парировала гадалка. – Тогда уж меня точно встретили бы с распростертыми объятиями и проводили бы с кучей вопросов в голове. А так – все ясно.
– Но ты рисковала, черт возьми!
– Господи, Сема! В первый раз что ли?! – Милославская горько усмехнулась. – И, по-моему, я довольно часто обходилась без твоей помощи… – добавила она осторожнее.
Семен Семеныч немного помолчал, сначала взволнованно сопя, а потом дыша уже куда ровнее, и наконец произнес:
– Да, ты права, права. И все же я жутко переживаю за тебя, Янка! Ну да ладно, – подытожил он, – давай все по порядку, как и что.
– Идем тогда в дом что ли… – предложила гадалка.
– Да ну его! – отмахнулся Руденко. – Давай тут посидим. Вон у тебя здесь красота какая, – Семен Семеныч взглядом обвел двор, – гляди только и любуйся.
– Ну как скажешь, поэт ты мой, – вздохнув, с улыбкой ответила Яна и, сев поуобнее, начала описывать приятелю свой визит в казино в мельчайших подробностях.
Руденко слушал, сопел, хмыкал, удивляясь. Когда Яна закончила, он, зачем-то поправив фуражку, произнес:
– М-да… Рискованная ты женщина, Яна Борисовна…
– Рискованная… – вздохнув и пожав плечами (дескать, ничего не поделаешь), ответила Милославская.
– И что думаешь делать дальше? – откусывая заусенец, спросил Руденко.
– Пока не знаю. Собственно у меня, как и у тебя, – пока пустота.
Яна не стала говорить, что Три Семерки помешал ей строить планы, зная, что Семен Семеныч на это обязательно обидится. Порой он был совершенным ребенком, и Милославской тогда приходилось вживаться в роль заботливой мамаши, а порой… упрямство Руденко перебороть было просто невозможно.
– Мне, Сема, вот какая мысль пришла, – немного помолчав, начала Яна, – а не было ли у Воробья еще какого бизнеса, помимо казино?
– Ну-у-у, ты скажешь тоже, – скептически протянул Три Семерки, а сам задумался.
– А что? Другой бизнес – это другие связи, другие люди, другие конкуренты, – Пожав плечами, парировала гадалка.
– Да что ты все заладила конкуре-е-енты, конкуре-е-енты… Других причин что ли быть не может!
– Может, почему же. Но ведь убийство на почве конкуренции среди таких, как Воробей, довольно распространено… Они по-другому-то решать свои проблемы не способны…
– Распространено. Но я почему-то не склонен об этом думать.
– Ты уж прости, Сема, – как-то вытянувшись, сказала гадалка, – но ты слишком часто не склонен думать именно о том, что в итоге оказывается истиной.
– Бывает, не скрою, – удивив Яну столь редкостным благоразумием, ответил Три Семерки.
Он потянулся и, оторвав от росшего рядом с крыльцом куста смородины коротенький сучок, стал жевать его.
– Не порть растения и зубы, – поучительно произнесла гадалка и отобрала у приятеля тонкий сочный стебелек, бросив его на землю. – Сема, ну почему ты так упрям…
– А я баран по гороскопу, – засмеявшись, ответил Семен Семеныч.
Милославская подхватила смех приятеля, а когда он успокоился, серьезно спросила:
– Ну что, бар… Овен, возьмемся?
– Возьмемся, куда ж мы денемся, – утирая выступившие слезы, ответил он. – Другого-то варианта сейчас все равно нет? – Руденко посмотрел на Милославскую пристально.
– Нет, – уверенно ответила та.
Воробьи суетливо щебетали на дереве, перепрыгивая с ветки на ветку, и между приятелями на время установилось молчание, потому что они залюбовались ими.
– Вот жизнь, – завистливо протянул Руденко, – ни забот, ни хлопот. Чирикают себе да чирикают. И шефа у них нет… Счастливые!
– Хм, – прыснула Милославская. – Почему же нет? Смотри, вон тот, самый толстенький, он, наверное, их шеф. Глянь, как громко чирикает. Ишь, раскомандовался!
– А нахохлился-то! Прям как наш! – с серьезным недовольством проговорил Три Семерки, задрав голову. – Глянь, так и норовит самого худого с ветки скинуть! Наглый какой!
Яна, еле сдерживая смех, наблюдала за Руденко, а когда он чуть не бросился на защиту подчиненных самого бойкого воробья, во весь голос расхохоталась, говоря:
– Идем в дом, обстановка тут нерабочая, – теперь уже она утирала слезы.
– Да ну тебя! – поднимаясь, махнул рукой Семен Семеныч. – Смеешься! Посмеялась бы на моем месте. У нас завтра с утра планерка…
– Идем, идем в дом, не думай об этом, – похлопывая Руденко по плечу, сказала Яна. – Утро вечера мудренее…
– Сытый голодного не разумеет… – в тон ей, вздыхая, ответил Семен Семеныч.
Милославская молча провела приятеля в свой кабинет и усадила на диван.
– Так-то лучше, – заключила она, сама усаживаясь в кресло.
– Если ты о другом бизнесе задумываешься, – начал Три Семерки, желая побыстрее уйти от той смешной ситуации, в которой он невольно оказался, – то, думаю, тебе к клиентке твоей следует обратиться. Кому как не жене лучше всего знать о делах мужа? – Руденко сделал довольное своим выводом лицо.
– Муж да жена – одна сатана, Сема. Только не в этой ситуации, – покачивая головой, заметила гадалка.
– Не понял, – Руденко удивленно приподнял брови.
– Обстановка в семье Воробьевых сложилась так, что Люда навряд ли сможет мне чем-то помочь, – пояснила Яна. – Она вообще не имела доступа к делам мужа.
– Доступа не имела, но в курсе-то все равно была, – возразил Три Семерки. – Жена как-никак…
– В том-то и дело, что и в курсе не была. После женитьбы там все тип-топ было: общие интересы и так далее, театры там всякие, цирк, кафе… Но тогда они мало чем отличались от тысяч таких же молодых семей.
– И мы так когда-то жили… – с ностальгической улыбкой произнес Руденко.
Милославская с болью вспомнила о своей семье, но не дала воли эмоциям, заключив только:
– Все когда-нибудь кончается. Кончилась и бедная, но зато счастливая жизнь Воробьевых – Алексей занялся бизнесом, в семье появились настоящие деньги, а вместе с деньгами, как это всегда бывает, – амбиции.
– Так оно в жизни бывает… – понимающе закивал Семен Семеныч.
– В итоге Воробей сказал жене, что ее место только дома, рядом с сыном, и вообще перестал посвящать в свои дела.
– Ты бы небось на такую участь не согласилась? – криво улыбаясь, спросил Три Семерки и глянул на Милославскую.
– Та тоже сначала не соглашалась, но вскоре привыкла и жила до последнего времени вполне довольной своим существованием, – ответила гадалка. – Так что с мыслью обрести в лице моей клиентки надежного помощника тебе, Семен Семеныч, придется расстаться. Но вот наведаться к ней мне все-таки, наверное, придется.
– Зачем?
– Попробую сама выискать что-нибудь, – пожав плечами, ответила Яна. – Переверну все документы… Кабинет, наверное, был у него рабочий, – Милославская вопросительно посмотрела на приятеля.
– Наверное, был, – согласился тот. – Сейчас это в моде…
– Боюсь, Людмила до сих пор боится прикоснуться к вещам мужа. А вот мне придется…
– Что ж, идея, в принципе, неплохая, – протянул Три Семерки. – Когда поедешь к ней?
Яна посмотрела на часы.
– Да прямо сейчас.
– Меня берешь?
– Сема, зачем пугать женщину? Сам подумай, какое впечатление может сейчас произвести на нее милиция. Лишнее напоминание о случившемся… Ее и так, наверное, уже допрашивали.
– Ты права. Честно говоря, у меня и в отделе дел полно.
– Ну вот. Слушай, а может тебе по их друзьям-знакомым прошерстить пока, а?
Три Семерки посмотрел на подругу с непониманием.
– Люда сказала, что с родственниками и приятелями у Воробья не возникало трений, – пояснила гадалка. – Но кто их там знает, может, тайные недоброжелатели все же имелись. Надо хотя бы насчет алиби всех их проверить… Мне просто некогда пока было, да и в голову, честно говоря, не пришло. Она так категорично утверждала насчет их хороших отношений… Но мы-то с тобой знаем, какой финал иногда у таких историй бывает…
– Наши и так все их окружение проверят.
– Да ваши пока соберутся! Давай, Сема, действуй, а? Прямо сейчас начни… Адреса и фамилии теперь уж есть в отделе.
– Собирайся тогда, подвезу.
– Вот за это я тебя и люблю! Я мигом.
ГЛАВА 7
ГЛАВА 8
– Добрый день, – ответила та. – Проходите.
Людмила поправила черный гипюровый платок, косынкой повязанный у нее на голове, и несмело вошла во двор.
Траурный вид клиентки и Милославскую заставил сменить выражение лица.
– Мы ехали в этом направлении, и я решила заскочить, спросить, нет ли чего нового у вас для меня, – объяснялась Люда, следуя за хозяйкой дома.
– Заходите, – Яна указала Людмиле на дверь, – в доме поговорим.
Та молчаливо кивнула и быстро поднялась по ступенькам крыльца.
Милославская отстранила трущуюся о ноги Джемму, и та, радуясь, что ее прогулка может еще продолжаться, огромным прыжком рванула назад, в сторону ворот.
– Я сейчас только с постели, – начала гадалка, усадив гостью напротив себя в кресло. – Отдыхала после гадания. Знаете, один сеанс выжимает из меня все соки…
– Конечно, разумеется, – согласилась с ней Люда, но в глазах ее откровенно стоял немой вопрос: есть ли результат.
– Но, – продолжила Яна, – начну с того, что привело меня к нему.
И Милославская поведала клиентке историю своего похождения в казино от самого начала.
– Вы смелая женщина, – с удивлением заключила Людмила. – Идти туда, пытаться что-то разузнать…
– К этому обязывает меня моя работа, – вздохнув, ответила гадалка, – и ничего героического тут нет, тем более, что этот ход оказался ложным. Впрочем, думаю, отчаиваться нам не стоит. Я не потратила на него много времени и сегодня же планирую начать расследование по другому пути, – Яне хотелось подбодрить клиентку.
– Правда? – поначалу поникнув, оживилась гостья.
– Правда.
– Ну так… я, наверное, вас… задерживаю?
– Нет, что вы.
– Нет, нет, я пойду, – заторопилась Люда. – Ничто не должно вас отвлекать. Преступники должны быть найдены и наказаны как можно быстрее! – в голосе этой хрупкой на вид женщины вдруг появился металлический оттенок.
Людмила встала.
– Проводите меня, – сказала она.
– Как скажете, – ответила Милославская, поправляя упавшую на лицо прядь волос. – А то, может, кофе выпьете?
– Нет-нет, работайте, пожалуйста, – Люда посмотрела с мольбой и благодарностью.
– Ну что ж, – Яна тоже встала, – идемте.
Она проводила гостью до калитки.
– Заранее благодарна, – тихо сказала та и, немного постояв, пошла к машине.
– Джемма, – позвала гадалка, – идем домой. Слышала – ничто не должно меня отвлекать? А то сейчас сяду думать, а ты тут как тут – когтями дверь царапать. Идем, идем, хватит уже пыль во дворе поднимать! К вечеру, может, на пустырь сходим, там уж вволю разгуляешься…
Собака невесело, но все же пошла за хозяйкой. Верхом насыпав в ее миску сухого корма, Яна удалилась в свой кабинет и, уединившись там, закрыла дверь.
Однако, видно, не суждено ей было так скоро по-новому взяться за дело. У двора снова раздался гул мотора, снова сердито залаяла Джемма, снова пришлось вставать и идти к окну.
– Кого еще принесло? – сердито бормотала при этом Милославская.
Увидев давным-давно знакомую ей «шестерку», она с одновременным расстройством и радостью протянула:
– Три Семе-о-орки…
Было досадно, что начало расследования в новом направлении в связи с неожиданным визитом Семена Семеныча откладывается еще на некоторое время – разговор с приятелем редкий раз оказывался коротким.
После посещения Людмилы Милославская, хотя она и не показывала виду и не хотела себе в этом признаваться, стала испытывать неприятное чувство вины перед клиенткой, и теперь ей как можно скорее хотелось предпринять что-то, чтобы от этого чувства избавиться. Семен Семеныч, видимо, о таких нюансах думать не хотел, а потому и явился к подруге во вроде бы неподходящий момент.
В то же время Яна ему обрадовалась, так как ее терзало непреодолимое желание излить кому-то понимающему душу и поделиться недавно пережитыми впечатлениями. А Три Семерки – чем не жилетка, в которую можно лить слезы и… не только? Кроме того, явление Руденко подавало надежду на получение радостных или по меньшей мере свежих и весьма полезных новостей.
Яна с полуулыбкой на лице дала вышедшему из машины Семену Семенычу знак, означающий – сейчас выйду, жди – и засеменила к выходу. По дороге до двери она пыталась понять, признаком чего может являться его взволнованное лицо и нахлобученная как-то набок фуражка – радости или же, напротив, отчаянья.
Руденко, приняв к сведению поданный ему Яной знак, присел на край капота и закурил. Он задумчиво и хмуро глядел вдаль, когда Милославская открыла калитку.
– Привет, – тихо сказала гадалка.
Семен Семеныч повернул голову и так же спокойно ответил:
– Здорово.
Он привстал и пошел вслед за Яной, которая двинулась назад, вглубь двора.
– Вижу, невесел… – спросила она его, не оборачиваясь.
– Да как тебе сказать, – ответил Три Семерки, пожав плечами. – Пустота внутри какая-то…
– Чего так?
– Подожди, я докурю, – остановил Семен Семеныч гадалку, поднявшуюся уже на верх крыльца.
Яна оглянулась и, видя задумчивость приятеля, присела на верхнюю ступеньку. Искоса глянув на гадалку, Руденко сделал то же самое.
– Ну так что у тебя? – повторила свой вопрос Милославская.
– Порожняк, – вздохнув, ответил Три Семерки.
– То есть?
– Ну, начал я копать, пытаясь узнать, не была ли назначена накануне Воробью стрела и не отреагировал ли он на таковое приглашение резко настолько, что его просто убрали с арены…
– О-о-о, друг мой, – иронично протянула гадалка, – далеко же ты ушел! Ну и откопал что?
Руденко молчали развел руками.
– Ни о каком скандале накануне убийства никто ничего не слышал. Говорят, все было вроде мирно, и тут на тебе – хлоп! – убрали человека. Короче, в криминальных кругах, смерть этого типа была полной неожиданностью.
– И ты доверяешь этим криминальным кругам? – криво улыбаясь, спросила гадалка.
– На этот раз да, – спокойно ответил Три Семерки. – Источник надежный…
Милославская задумалась, а потом, уже серьезно, произнесла:
– Знаешь, Сема, честно говоря, я и сама в этом плане ничего хорошего не выявила.
Руденко посмотрел на подругу вопросительно.
– Была я с утра в «Золотом руно»… – как бы невзначай проговорила она.
– Ты???
– Угу. И вывод для себя сделала однозначный – не там мы ягоду-малину ищем.
Три Семерки в упор смотрел на гадалку, не в силах поначалу ничего сказать. Она же, знакомая с такой реакцией, ждала, когда это у него пройдет, и молча глядела в сторону.
Вскоре Руденко как прорвало:
– Ты??? Да как??? А если бы??? Черт знает что! Почему не предупредила? Я бы с тобой в конце концов пошел!
– Только мента в погонах мне под боком нынче и не хватало, – парировала гадалка. – Тогда уж меня точно встретили бы с распростертыми объятиями и проводили бы с кучей вопросов в голове. А так – все ясно.
– Но ты рисковала, черт возьми!
– Господи, Сема! В первый раз что ли?! – Милославская горько усмехнулась. – И, по-моему, я довольно часто обходилась без твоей помощи… – добавила она осторожнее.
Семен Семеныч немного помолчал, сначала взволнованно сопя, а потом дыша уже куда ровнее, и наконец произнес:
– Да, ты права, права. И все же я жутко переживаю за тебя, Янка! Ну да ладно, – подытожил он, – давай все по порядку, как и что.
– Идем тогда в дом что ли… – предложила гадалка.
– Да ну его! – отмахнулся Руденко. – Давай тут посидим. Вон у тебя здесь красота какая, – Семен Семеныч взглядом обвел двор, – гляди только и любуйся.
– Ну как скажешь, поэт ты мой, – вздохнув, с улыбкой ответила Яна и, сев поуобнее, начала описывать приятелю свой визит в казино в мельчайших подробностях.
Руденко слушал, сопел, хмыкал, удивляясь. Когда Яна закончила, он, зачем-то поправив фуражку, произнес:
– М-да… Рискованная ты женщина, Яна Борисовна…
– Рискованная… – вздохнув и пожав плечами (дескать, ничего не поделаешь), ответила Милославская.
– И что думаешь делать дальше? – откусывая заусенец, спросил Руденко.
– Пока не знаю. Собственно у меня, как и у тебя, – пока пустота.
Яна не стала говорить, что Три Семерки помешал ей строить планы, зная, что Семен Семеныч на это обязательно обидится. Порой он был совершенным ребенком, и Милославской тогда приходилось вживаться в роль заботливой мамаши, а порой… упрямство Руденко перебороть было просто невозможно.
– Мне, Сема, вот какая мысль пришла, – немного помолчав, начала Яна, – а не было ли у Воробья еще какого бизнеса, помимо казино?
– Ну-у-у, ты скажешь тоже, – скептически протянул Три Семерки, а сам задумался.
– А что? Другой бизнес – это другие связи, другие люди, другие конкуренты, – Пожав плечами, парировала гадалка.
– Да что ты все заладила конкуре-е-енты, конкуре-е-енты… Других причин что ли быть не может!
– Может, почему же. Но ведь убийство на почве конкуренции среди таких, как Воробей, довольно распространено… Они по-другому-то решать свои проблемы не способны…
– Распространено. Но я почему-то не склонен об этом думать.
– Ты уж прости, Сема, – как-то вытянувшись, сказала гадалка, – но ты слишком часто не склонен думать именно о том, что в итоге оказывается истиной.
– Бывает, не скрою, – удивив Яну столь редкостным благоразумием, ответил Три Семерки.
Он потянулся и, оторвав от росшего рядом с крыльцом куста смородины коротенький сучок, стал жевать его.
– Не порть растения и зубы, – поучительно произнесла гадалка и отобрала у приятеля тонкий сочный стебелек, бросив его на землю. – Сема, ну почему ты так упрям…
– А я баран по гороскопу, – засмеявшись, ответил Семен Семеныч.
Милославская подхватила смех приятеля, а когда он успокоился, серьезно спросила:
– Ну что, бар… Овен, возьмемся?
– Возьмемся, куда ж мы денемся, – утирая выступившие слезы, ответил он. – Другого-то варианта сейчас все равно нет? – Руденко посмотрел на Милославскую пристально.
– Нет, – уверенно ответила та.
Воробьи суетливо щебетали на дереве, перепрыгивая с ветки на ветку, и между приятелями на время установилось молчание, потому что они залюбовались ими.
– Вот жизнь, – завистливо протянул Руденко, – ни забот, ни хлопот. Чирикают себе да чирикают. И шефа у них нет… Счастливые!
– Хм, – прыснула Милославская. – Почему же нет? Смотри, вон тот, самый толстенький, он, наверное, их шеф. Глянь, как громко чирикает. Ишь, раскомандовался!
– А нахохлился-то! Прям как наш! – с серьезным недовольством проговорил Три Семерки, задрав голову. – Глянь, так и норовит самого худого с ветки скинуть! Наглый какой!
Яна, еле сдерживая смех, наблюдала за Руденко, а когда он чуть не бросился на защиту подчиненных самого бойкого воробья, во весь голос расхохоталась, говоря:
– Идем в дом, обстановка тут нерабочая, – теперь уже она утирала слезы.
– Да ну тебя! – поднимаясь, махнул рукой Семен Семеныч. – Смеешься! Посмеялась бы на моем месте. У нас завтра с утра планерка…
– Идем, идем в дом, не думай об этом, – похлопывая Руденко по плечу, сказала Яна. – Утро вечера мудренее…
– Сытый голодного не разумеет… – в тон ей, вздыхая, ответил Семен Семеныч.
Милославская молча провела приятеля в свой кабинет и усадила на диван.
– Так-то лучше, – заключила она, сама усаживаясь в кресло.
– Если ты о другом бизнесе задумываешься, – начал Три Семерки, желая побыстрее уйти от той смешной ситуации, в которой он невольно оказался, – то, думаю, тебе к клиентке твоей следует обратиться. Кому как не жене лучше всего знать о делах мужа? – Руденко сделал довольное своим выводом лицо.
– Муж да жена – одна сатана, Сема. Только не в этой ситуации, – покачивая головой, заметила гадалка.
– Не понял, – Руденко удивленно приподнял брови.
– Обстановка в семье Воробьевых сложилась так, что Люда навряд ли сможет мне чем-то помочь, – пояснила Яна. – Она вообще не имела доступа к делам мужа.
– Доступа не имела, но в курсе-то все равно была, – возразил Три Семерки. – Жена как-никак…
– В том-то и дело, что и в курсе не была. После женитьбы там все тип-топ было: общие интересы и так далее, театры там всякие, цирк, кафе… Но тогда они мало чем отличались от тысяч таких же молодых семей.
– И мы так когда-то жили… – с ностальгической улыбкой произнес Руденко.
Милославская с болью вспомнила о своей семье, но не дала воли эмоциям, заключив только:
– Все когда-нибудь кончается. Кончилась и бедная, но зато счастливая жизнь Воробьевых – Алексей занялся бизнесом, в семье появились настоящие деньги, а вместе с деньгами, как это всегда бывает, – амбиции.
– Так оно в жизни бывает… – понимающе закивал Семен Семеныч.
– В итоге Воробей сказал жене, что ее место только дома, рядом с сыном, и вообще перестал посвящать в свои дела.
– Ты бы небось на такую участь не согласилась? – криво улыбаясь, спросил Три Семерки и глянул на Милославскую.
– Та тоже сначала не соглашалась, но вскоре привыкла и жила до последнего времени вполне довольной своим существованием, – ответила гадалка. – Так что с мыслью обрести в лице моей клиентки надежного помощника тебе, Семен Семеныч, придется расстаться. Но вот наведаться к ней мне все-таки, наверное, придется.
– Зачем?
– Попробую сама выискать что-нибудь, – пожав плечами, ответила Яна. – Переверну все документы… Кабинет, наверное, был у него рабочий, – Милославская вопросительно посмотрела на приятеля.
– Наверное, был, – согласился тот. – Сейчас это в моде…
– Боюсь, Людмила до сих пор боится прикоснуться к вещам мужа. А вот мне придется…
– Что ж, идея, в принципе, неплохая, – протянул Три Семерки. – Когда поедешь к ней?
Яна посмотрела на часы.
– Да прямо сейчас.
– Меня берешь?
– Сема, зачем пугать женщину? Сам подумай, какое впечатление может сейчас произвести на нее милиция. Лишнее напоминание о случившемся… Ее и так, наверное, уже допрашивали.
– Ты права. Честно говоря, у меня и в отделе дел полно.
– Ну вот. Слушай, а может тебе по их друзьям-знакомым прошерстить пока, а?
Три Семерки посмотрел на подругу с непониманием.
– Люда сказала, что с родственниками и приятелями у Воробья не возникало трений, – пояснила гадалка. – Но кто их там знает, может, тайные недоброжелатели все же имелись. Надо хотя бы насчет алиби всех их проверить… Мне просто некогда пока было, да и в голову, честно говоря, не пришло. Она так категорично утверждала насчет их хороших отношений… Но мы-то с тобой знаем, какой финал иногда у таких историй бывает…
– Наши и так все их окружение проверят.
– Да ваши пока соберутся! Давай, Сема, действуй, а? Прямо сейчас начни… Адреса и фамилии теперь уж есть в отделе.
– Собирайся тогда, подвезу.
– Вот за это я тебя и люблю! Я мигом.
ГЛАВА 7
Дом Воробьевы имели даже по современным, видавшим виды меркам, шикарный. Находился он в очень живописном месте. Правда, на окраине города, зато район считался одним из самых экологически чистых: вокруг на несколько километров ни заводов, ни фабрик, ни предприятий ни крупных дорог.
В последнее время поселок активно строился. Один за другим вырастали стройненькие коттеджи, затмевая друг друга размахом постройки и красотой.
Старых домов тут практически не было – «новые русские» осваивали эти территории, и только с правой стороны длинной извилистой лентой тянулась Болдыревская улица прилегающего к этому новому микрорайону села.
Позади микрорайона возвышалась гора, поросшая густым лесом, где било несколько родников, образовавших постепенно чистый пруд, круглый по форме и похожий на озеро. Лес возвышался вокруг него амфитеатром.
Несмотря на идущие строительные работы, в микрорайоне было чисто: дорожки вдоль домов гладко заасфальтированы, вдоль них – молоденькие беленые саженцы, кое-где успевшие уже подрасти, заборчики все ровные, во дворах – порядок. И сами дома – кирпичик к кирпичику, статные, стройные, величавые.
Строящийся район имел развитую инфраструктуру.
Предприимчивые дельцы, мгновенно взвесив интересы, возможности и потребности в досуге заселяющегося контингента, взяли дело в оборот и в короткий срок возвели по соседству с микрорайоном комплекс, в котором, помимо разного рода спортивных секций, был так востребованный сегодня бильярд, сауна, бассейн, солярий. В первый же год тут открылся и косметический салон, и парикмахерская, и ресторанчик, и сеть магазинов, и филиал банка, и прочее, прочее, прочее.
В общем, находясь в отдалении от центра города, жильцы этого района особой нужды в нем не испытывали, а добраться туда отсюда на машине можно было минут за двадцать-тридцать, да и общественного транспорта в последнее время тут развелось предостаточно.
Хотя семейство Воробьевых, как и многие другие, на них похожие, даже номеров маршрутов общественного транспорта не знало, потому что в каждом доме тут был свой автомобиль, а то и несколько. Городским транспортом пользовались в основном представители того самого старого поселка, который находился рядом, и жители которого смотрели на новенькие особняки «пришельцев», как они их меж собой называли, с тайной завистью и ненавистью.
Милославская распрощалась с Руденко у въезда в Новый микрорайон и неторопливо зашагала по неширокой ровной дорожке, обрамленной беленькими высокими бордюрчиками.
Она шла и любовалась теми двориками, которые не были скрыты высокими бетонными заборами. Красивая кованая ограда позволяла глазу наслаждаться великолепием цветущих палисадников и богатством ухоженных клумб. «Тут явно поработал садовник», – замечала гадалка про некоторые из них и втайне мечтала завести у себя такое же хозяйство. Впрочем, она тут же признавалась себе, что поддерживать его в надлежащем состоянии у нее вряд ли когда-нибудь будет время.
Номера домов на новеньких гладких табличках подсказывали Яне, что дом Воробьевых уже совсем рядом. Она рисовала его себе в воображении, но реальность превзошла ожидания.
Особняк оказался трехэтажным, очень интересного, оригинального стиля постройки. Хозяину, верно, повезло с архитектором, которого Всевышний не обделил талантом, а может быть, с дизайнером, да и, скорее всего, сам он имел завидный вкус.
Первое, с чем пришлось столкнуться Милославской – охрана, денно и нощно несущая службу возле дома. Не успела Яна дотронуться до домофона, как из трубки прогремел суровый мужской голос, почти приказывающий ей назвать себя.
Гадалка вздрогнула от неожиданности, но тут же взяла себя в руки и представилась. Некоторое время ответом ей было молчание, потом вдруг металлические ворота, ведущие на территорию особняка, автоматически открылись, предполагая впустить внутрь автомобиль. Чувствуя себя немного скованно, Милославская вошла. Тут же ее оглушили сумасшедшим лаем три огромные собаки, которым здоровенный охранник, встретивший Яну, жестом велел замолчать.
«Слава богу, я Джемму не взяла, – с облегчением подумала Милославская, – вышла бы сейчас потасовочка!»
– Добрый день, – сухо поприветствовал мужчина гадалку, – пройдите за мной.
Яна ответила кивком и последовала за ним, даже не пытаясь бороться со своим женским и профессиональным любопытством, которое заставляло ее заглядывать в каждый угол.
– Людмила Михайловна ожидает вас на третьем этаже, – известил охранник и гадалка снова молчаливо кивнула.
Он вдруг указал гостье на две узкие дверцы, которые тотчас открылись – наличие лифта Яну по-настоящему удивило. Впрочем, это было не первое и не единственное, призванное поразить ее в этом доме – прямо у лифта стояла высоченная фигура мексиканского ковбоя из папье-маше, которую Милославская приняла поначалу за живое существо и даже вздрогнула – ковбой смотрел натурально, сердито и неприветливо, готовясь выхватить пистолет, внушительно выглядывающий из кожаной кобуры.
Гадалка, поежившись, вошла в сверкающий зеркалами лифт – мужчина последовал за ней и, повернувшись спиной, нажал нужную кнопку. Лифт неслышно взметнулся вверх. Охранник вышел первым и повел Милославскую по просторному коридору.
– Хозяева пользуются лифтом редко, – пояснил он, стряхивая с пальцев пыль. – Нужно будет сделать замечание Соне…
Милославская же, выйдя из лифта, оглянулась и увидела справа витую деревянную лестницу, ведущую вниз. Заметив Янин взгляд, охранник комментировал:
– Людмила Михайловна чаще спускается пешком. А вот и она…
– Яна Борисовна! Здравствуйте еще раз, – воскликнула Людмила, неожиданно появившаяся в коридоре.
Она посмотрела на гостью хотя и обрадованно, но вопросительно.
– Извините, что вот так вас встречаю, – Люда виновато потрепала свой легкий спортивный костюм. На голове у нее все так же была повязана черная косынка.
– Да как вам будет удобно! – успокоила ее Милославская.
Она оглянулась на охранника. Людмила тут же поняла ее жест и кивком велела мужчине удалиться.
– Пройдемте в комнату отдыха, – пригласила хозяйка.
– Пройдемте, – согласилась гадалка. – Ой, что это? – удивленно воскликнула она, тут же остановившись. – Какая вещица забавная!
Людмила испуганно оглянулась.
– Ах, это! Это подставка для цветов.
– Какая интересная!
– Да, в виде мужских брюк с ботинками… Редкость, конечно. Это приобретение Алеши, – с грустью добавила хозяйка. – А ковбоя там внизу видели?
Милославская кивнула.
– Это тоже он купил. Это было в его вкусе. Я не возражала…
– Извините, я не хотела напоминать…
– Я не виню вас. Все это, – Люда посмотрела снова на цветочную подставку, – сейчас мне так дорого стало! Алеша говорил, что это останки его врагов – брюки и ботинки, – хозяйка погладила цветочницу. – Найдем ли мы их?…
– Обязательно найдем.
Женщины прошли в комнату отдыха. Это была просторная светлая зала с двумя большими диванами, креслами и огромным гамаком.
– Это тоже Алеша, – сказала Люда, указывая на гамак. – Отсюда открывается замечательный вид на лес, – добавила она, подойдя сразу к окну и желая, наверное, сменить начинающее снова овладевать ею трагическое настроение.
Милославская приблизилась.
– Чудесно, – произнесла она, посмотрев на улицу. – Я ведь, Людмила, за тем и пожаловала, чтобы получше изучить ваш дом.
– То есть? – удивленно произнесла хозяйка.
– Скажу откровенно: у меня возникла мысль, что, помимо казино, ваш муж имел еще какие-то деловые интересы, занимался еще каким-то бизнесом.
– Хм, странно, я никогда об этом не задумывалась, – недоверчиво произнесла Воробева, – не предполагала даже.
– Чем черт не шутит, – гадалка пожала плечами.
– Ну ладно, – отмахнулась от своих сомнений Люда. – И что из этого?
– Я хотела бы изучить ваш дом, точнее, кабинет вашего мужа… У него был кабинет?
Люда кивнула.
– Хочу попытаться найти какую-нибудь зацепку. Думаю, обязательно ее найду.
– Может быть, это идея, – одобрила намерение гостьи Людмила. – Ведь я, честно говоря, в последнее время и заходить туда побаивалась, а потом просто по привычке стала проходить мимо. В конце концов, все детективы начинают с этого… Можете еще бильярдную осмотреть, Алеша там много времени проводил с друзьями. И вообще, любую комнату… В общем, дом в вашем распоряжении, – закончила хозяйка совсем уверенно.
– Мне всегда приятно сотрудничать с такими клиентами, – сказала Милославская и дотронулась до плеча Людмилы, – спасибо. Думаю, бильярдная меня не заинтересует, а вот кабинет… пожалуй, я начну с него.
– Давайте чаю сначала выпьем?
– Чаю… Давайте. Меня душит жажда.
– А я не ем ничего. Может хоть чаю, в компании с вами… – произнесла Люда дрожащим голосом и удалилась.
Оставшись наедине с собой, Милославская опустилась в гамак и задумалась, слегка покачиваясь.
Вскоре вернулась Людмила, с подносом в руках, с покрасневшими влажными глазами. Яна не посчитала нужным успокаивать ее, молча взяв с подноса дымящуюся чашку. Почти молча прошло и чаепитие.
– Идемте? – первой поставив пустую чашку на поднос, произнесла гадалка.
– Идемте, – ответила ей хозяйка.
Женщины вышли из комнаты отдыха и направились направо по коридору.
– Это каминный зал, – остановившись, пояснила Людмила, видя, что Милославскую заинтересовала комната, мимо которой они проходили и двери в которую были распахнуты настежь.
– Красиво, – покачивая головой, заметила Яна. – Я вынуждена сделать очередной комплимент вашему вкусу, – добавила она и двинулась вперед, решив обязательно приобрести такой же высокий причудливой формы канделябр, какой поразил ее в каминном зале Воробьевых.
В последнее время поселок активно строился. Один за другим вырастали стройненькие коттеджи, затмевая друг друга размахом постройки и красотой.
Старых домов тут практически не было – «новые русские» осваивали эти территории, и только с правой стороны длинной извилистой лентой тянулась Болдыревская улица прилегающего к этому новому микрорайону села.
Позади микрорайона возвышалась гора, поросшая густым лесом, где било несколько родников, образовавших постепенно чистый пруд, круглый по форме и похожий на озеро. Лес возвышался вокруг него амфитеатром.
Несмотря на идущие строительные работы, в микрорайоне было чисто: дорожки вдоль домов гладко заасфальтированы, вдоль них – молоденькие беленые саженцы, кое-где успевшие уже подрасти, заборчики все ровные, во дворах – порядок. И сами дома – кирпичик к кирпичику, статные, стройные, величавые.
Строящийся район имел развитую инфраструктуру.
Предприимчивые дельцы, мгновенно взвесив интересы, возможности и потребности в досуге заселяющегося контингента, взяли дело в оборот и в короткий срок возвели по соседству с микрорайоном комплекс, в котором, помимо разного рода спортивных секций, был так востребованный сегодня бильярд, сауна, бассейн, солярий. В первый же год тут открылся и косметический салон, и парикмахерская, и ресторанчик, и сеть магазинов, и филиал банка, и прочее, прочее, прочее.
В общем, находясь в отдалении от центра города, жильцы этого района особой нужды в нем не испытывали, а добраться туда отсюда на машине можно было минут за двадцать-тридцать, да и общественного транспорта в последнее время тут развелось предостаточно.
Хотя семейство Воробьевых, как и многие другие, на них похожие, даже номеров маршрутов общественного транспорта не знало, потому что в каждом доме тут был свой автомобиль, а то и несколько. Городским транспортом пользовались в основном представители того самого старого поселка, который находился рядом, и жители которого смотрели на новенькие особняки «пришельцев», как они их меж собой называли, с тайной завистью и ненавистью.
Милославская распрощалась с Руденко у въезда в Новый микрорайон и неторопливо зашагала по неширокой ровной дорожке, обрамленной беленькими высокими бордюрчиками.
Она шла и любовалась теми двориками, которые не были скрыты высокими бетонными заборами. Красивая кованая ограда позволяла глазу наслаждаться великолепием цветущих палисадников и богатством ухоженных клумб. «Тут явно поработал садовник», – замечала гадалка про некоторые из них и втайне мечтала завести у себя такое же хозяйство. Впрочем, она тут же признавалась себе, что поддерживать его в надлежащем состоянии у нее вряд ли когда-нибудь будет время.
Номера домов на новеньких гладких табличках подсказывали Яне, что дом Воробьевых уже совсем рядом. Она рисовала его себе в воображении, но реальность превзошла ожидания.
Особняк оказался трехэтажным, очень интересного, оригинального стиля постройки. Хозяину, верно, повезло с архитектором, которого Всевышний не обделил талантом, а может быть, с дизайнером, да и, скорее всего, сам он имел завидный вкус.
Первое, с чем пришлось столкнуться Милославской – охрана, денно и нощно несущая службу возле дома. Не успела Яна дотронуться до домофона, как из трубки прогремел суровый мужской голос, почти приказывающий ей назвать себя.
Гадалка вздрогнула от неожиданности, но тут же взяла себя в руки и представилась. Некоторое время ответом ей было молчание, потом вдруг металлические ворота, ведущие на территорию особняка, автоматически открылись, предполагая впустить внутрь автомобиль. Чувствуя себя немного скованно, Милославская вошла. Тут же ее оглушили сумасшедшим лаем три огромные собаки, которым здоровенный охранник, встретивший Яну, жестом велел замолчать.
«Слава богу, я Джемму не взяла, – с облегчением подумала Милославская, – вышла бы сейчас потасовочка!»
– Добрый день, – сухо поприветствовал мужчина гадалку, – пройдите за мной.
Яна ответила кивком и последовала за ним, даже не пытаясь бороться со своим женским и профессиональным любопытством, которое заставляло ее заглядывать в каждый угол.
– Людмила Михайловна ожидает вас на третьем этаже, – известил охранник и гадалка снова молчаливо кивнула.
Он вдруг указал гостье на две узкие дверцы, которые тотчас открылись – наличие лифта Яну по-настоящему удивило. Впрочем, это было не первое и не единственное, призванное поразить ее в этом доме – прямо у лифта стояла высоченная фигура мексиканского ковбоя из папье-маше, которую Милославская приняла поначалу за живое существо и даже вздрогнула – ковбой смотрел натурально, сердито и неприветливо, готовясь выхватить пистолет, внушительно выглядывающий из кожаной кобуры.
Гадалка, поежившись, вошла в сверкающий зеркалами лифт – мужчина последовал за ней и, повернувшись спиной, нажал нужную кнопку. Лифт неслышно взметнулся вверх. Охранник вышел первым и повел Милославскую по просторному коридору.
– Хозяева пользуются лифтом редко, – пояснил он, стряхивая с пальцев пыль. – Нужно будет сделать замечание Соне…
Милославская же, выйдя из лифта, оглянулась и увидела справа витую деревянную лестницу, ведущую вниз. Заметив Янин взгляд, охранник комментировал:
– Людмила Михайловна чаще спускается пешком. А вот и она…
– Яна Борисовна! Здравствуйте еще раз, – воскликнула Людмила, неожиданно появившаяся в коридоре.
Она посмотрела на гостью хотя и обрадованно, но вопросительно.
– Извините, что вот так вас встречаю, – Люда виновато потрепала свой легкий спортивный костюм. На голове у нее все так же была повязана черная косынка.
– Да как вам будет удобно! – успокоила ее Милославская.
Она оглянулась на охранника. Людмила тут же поняла ее жест и кивком велела мужчине удалиться.
– Пройдемте в комнату отдыха, – пригласила хозяйка.
– Пройдемте, – согласилась гадалка. – Ой, что это? – удивленно воскликнула она, тут же остановившись. – Какая вещица забавная!
Людмила испуганно оглянулась.
– Ах, это! Это подставка для цветов.
– Какая интересная!
– Да, в виде мужских брюк с ботинками… Редкость, конечно. Это приобретение Алеши, – с грустью добавила хозяйка. – А ковбоя там внизу видели?
Милославская кивнула.
– Это тоже он купил. Это было в его вкусе. Я не возражала…
– Извините, я не хотела напоминать…
– Я не виню вас. Все это, – Люда посмотрела снова на цветочную подставку, – сейчас мне так дорого стало! Алеша говорил, что это останки его врагов – брюки и ботинки, – хозяйка погладила цветочницу. – Найдем ли мы их?…
– Обязательно найдем.
Женщины прошли в комнату отдыха. Это была просторная светлая зала с двумя большими диванами, креслами и огромным гамаком.
– Это тоже Алеша, – сказала Люда, указывая на гамак. – Отсюда открывается замечательный вид на лес, – добавила она, подойдя сразу к окну и желая, наверное, сменить начинающее снова овладевать ею трагическое настроение.
Милославская приблизилась.
– Чудесно, – произнесла она, посмотрев на улицу. – Я ведь, Людмила, за тем и пожаловала, чтобы получше изучить ваш дом.
– То есть? – удивленно произнесла хозяйка.
– Скажу откровенно: у меня возникла мысль, что, помимо казино, ваш муж имел еще какие-то деловые интересы, занимался еще каким-то бизнесом.
– Хм, странно, я никогда об этом не задумывалась, – недоверчиво произнесла Воробева, – не предполагала даже.
– Чем черт не шутит, – гадалка пожала плечами.
– Ну ладно, – отмахнулась от своих сомнений Люда. – И что из этого?
– Я хотела бы изучить ваш дом, точнее, кабинет вашего мужа… У него был кабинет?
Люда кивнула.
– Хочу попытаться найти какую-нибудь зацепку. Думаю, обязательно ее найду.
– Может быть, это идея, – одобрила намерение гостьи Людмила. – Ведь я, честно говоря, в последнее время и заходить туда побаивалась, а потом просто по привычке стала проходить мимо. В конце концов, все детективы начинают с этого… Можете еще бильярдную осмотреть, Алеша там много времени проводил с друзьями. И вообще, любую комнату… В общем, дом в вашем распоряжении, – закончила хозяйка совсем уверенно.
– Мне всегда приятно сотрудничать с такими клиентами, – сказала Милославская и дотронулась до плеча Людмилы, – спасибо. Думаю, бильярдная меня не заинтересует, а вот кабинет… пожалуй, я начну с него.
– Давайте чаю сначала выпьем?
– Чаю… Давайте. Меня душит жажда.
– А я не ем ничего. Может хоть чаю, в компании с вами… – произнесла Люда дрожащим голосом и удалилась.
Оставшись наедине с собой, Милославская опустилась в гамак и задумалась, слегка покачиваясь.
Вскоре вернулась Людмила, с подносом в руках, с покрасневшими влажными глазами. Яна не посчитала нужным успокаивать ее, молча взяв с подноса дымящуюся чашку. Почти молча прошло и чаепитие.
– Идемте? – первой поставив пустую чашку на поднос, произнесла гадалка.
– Идемте, – ответила ей хозяйка.
Женщины вышли из комнаты отдыха и направились направо по коридору.
– Это каминный зал, – остановившись, пояснила Людмила, видя, что Милославскую заинтересовала комната, мимо которой они проходили и двери в которую были распахнуты настежь.
– Красиво, – покачивая головой, заметила Яна. – Я вынуждена сделать очередной комплимент вашему вкусу, – добавила она и двинулась вперед, решив обязательно приобрести такой же высокий причудливой формы канделябр, какой поразил ее в каминном зале Воробьевых.
ГЛАВА 8
Оказавшись наконец в кабинете Алексея и оставшись там в одиночестве, гадалка призналась себе, что испытывает облегчение. Настроение убитой горем женщины подавляло ее.
Первым делом она просто огляделась. «Тесновато, – мысленно отметила Яна, – но все остальное мне, кажется, нравится». Оформление хозяйского кабинета пришлось ей по душе.
Милославская уселась в высокое кожаное крутящееся кресло за столом и задумалась. Думать тут было весьма удобно: высокая спинка кресла так и манила голову откинуться и уйти в мыслях от реальности. Однако этого гадалка себе позволить не могла.
Первым делом она просто огляделась. «Тесновато, – мысленно отметила Яна, – но все остальное мне, кажется, нравится». Оформление хозяйского кабинета пришлось ей по душе.
Милославская уселась в высокое кожаное крутящееся кресло за столом и задумалась. Думать тут было весьма удобно: высокая спинка кресла так и манила голову откинуться и уйти в мыслях от реальности. Однако этого гадалка себе позволить не могла.