Да! Это был именно он. Несколько минут терзаемая разными предположениями о том, где Яна могла видеть этого человека, она в конце концов пришла к счастливому заключению.
Эмоции переполняли ее, сердце билось, как сумасшедшее, дыхание стало заметно чаще. Неужели это то, к чему она шла?!
– Что, очень понравился? – хитро прищурившись, протянула Гертруда, заметив волнение гостьи.
– Очень, – торопливо ответила Милославская, не отнимая пальца от фотографии.
Директор заботливо сняла фотографию со стены и, дунув на нее, стала острожно смахивать осевшую на стекло пыль.
– Хороший мальчик, – приговаривала она. – Для нас – настоящая находка. – Ведь бывает же! Мать – шалава, отец – алкоголик конченый, а дитя – сущий клад. Только в киллеры он не годится, – добавила она шепотом.
– Кто мать? Кто отец? – удивленно переспросила гадалка, сев назад в кресло.
– А, – Гертруда безнадежно махнула рукой, – придурки!
Яна продолжала выжидающе молчать, шокированная услышанным, и Коц решила объяснить:
– Маманя его в молодости красивая больно была. Ни один мужик не проходил мимо, чтоб не обернуться. Импотент если только. Ну, ей это льстило. Какое-то время. А потом она искушению поддалась. Понеслась... по кочкам, как говорится... – Гертруда повесила снимок назад и села на свое место, подперев подбородок обеими руками.
– И что? – требовала гадалка продолжения.
– Что-что-о... Земля кругла. Все тайное на ней становится явным. Муж прознал. Отдубасил по первому разу, по второму тоже. А по третьему горькую пить стал. Повеситься даже пробовал. Бросить ее не мог, потому что любил больно. И достаются же мужики таким стервам! – Гертруда разгоряченно махнула рукой и потянулась опять за сигаретой.
Щелкнув зажигалкой, она продолжила:
– Мать гуляет, отец пьет, чуть было не пропал пацан, да добрые люди его к нам привели. Увлекся он спортом-то на свое счастье. Стал на Россию ездить, потом на Союз... А-то наркоманом точно бы стал. Много сейчас таких. Она и мамаша-то потом на грудь принимать стала. И красоты былой уж нет давно, а все мотается, будь она не ладна. И чем она их берет? – выпуская струйку дыма, Коц удивленно пожала плечами.
Яна молчала, не в силах сразу уложить всю информацию в своей голове. Сотни догадок кружились в ее сознании.
– А он, Вадим-то, – Гертруда кивнула на фотографию, – мальчишка такой доверчивый. Это он мне про все рассказал.
– А где же он сейчас? – несмело спросила гадалка.
– Да что-то не приходит несколько дней тренироваться. Приболел, может. Хоть бы позвонил... Да ведь они все, взрослея, начинают о нас забывать, – как-то по-старушечьи заключила директор.
– М-м-м, – якобы понимающе протянула Милославская, которая в том момент думала о том, что ей пора убираться.
Информацию о телохранителе Галюси она получила довольно исчерпывающую. Во всяком случае, более обстоятельные расспросы вызвали бы у Гертруды подозрение.
– Ну что ж, – сказала она приподнимаясь, – простите, что напрасно отняла у вас столько времени. Придется, видимо, мне остаться наедине со своей бедой.
Гертруда развела руками, дав понять, что ничем Милославской в данной ситуации помочь не может.
Молча кивнув головой в знак прощания и уцепив собаку за болтавшийся по полу поводок, гадалка поспешила оставить кабинет Гертруды и зашагала по коридорам, едва не заблудившись в них. Ей пару раз встретились какие-то мужчины, но она не замечала их, так как полностью была поглощена своими мыслями.
Предыдущее гадание настоятельно рекомендовало ей задуматься над словом «Самсон». Яна задумалась. Она нашла того «Самсона», который ей был нужен. Конец этой цепочки – Галюсин телохранитель. А дальше что? Она и до этого знала, что он существовал, знала от Дмитрия Германовича. Да, телохранитель существовал и исчез вместе с незнамовской дочкой.
Так-то оно так, но два гадания не могли забирать у Яны энергию только ради этого. Карты определенно заставляли ее подумать о Галином телохранителе. Милославская думает. И что? Она узнает, что он просто хороший парень, сам строящий свою жизнь, можно сказать, образец для подражания.
Может быть, карты пытались сказать о том, что именно Вадим – немаловажное звено во всей этой истории и что именно он стал причиной Галиного исчезновения, или же они намекали, что телохранитель ее в итоге спасет от недоброжелателей Дмитрия Германовича?
Догадки терзали Милославскую, и каждая из них требовала каких-то доказательств, доводов, а их у нее не имелось. Необходимо было действовать дальше. Но как? Да и сил на тот момент у гадалки не было. После «Чтения» она чувствовала себя абсолютно разбитой.
Когда она вышла на улицу, первый же глоток чистого воздуха вскружил ей голову и заставил, пошатнувшись, облокотиться о холодную серую стену.
– Вам плохо? – спросил, наклонившись к ее лицу, проходящий мимо мужчина, ростом на полголовы ниже Милославской, но очень плотный, коренастый.
– Нет, спасибо, – проводя рукой по рассыпавшимся волосам, ответила гадалка и слегка потянула за поводок ставшую рычать собаку.
– А может быть, все-таки в медпункт обратиться? Это здесь, рядом, – незнакомец указал на вход в клуб, не обращая на Джемму абсолютно никакого внимания.
– Нет-нет, – торопливо заговорила Милославская, которой, наоборот, не терпелось поскорее распрощаться с этим заведением, – это привычное состояние.
Незнакомец подозрительно скривил губы, удивленно пожал плечами и вошел внутрь, неожиданно громко хлопнув дверью.
– Наверное, он подумал, что я пьяная, – усмехнувшись, пробормотала Яна и тихонько пошла по направлению к дороге.
Ее жгло желание добраться до истины, но гораздо сильнее в тот момент она хотела просто отдохнуть, распластаться на своей кровати в одном неглиже и забыться на часок-другой в сладком сне. Первое было на уровне разума, а второе – на уровне чувств, которые душили голос мозга, не желавшего понимать, что Милославская в таком состоянии все равно ни на что не способна.
Вольготно расположившись на заднем сиденье такси, Яна почувствовала расслабление, и уже через какие-то пять минут ей пришлось всеми силами бороться со сном, который смыкал веки. Джемма улеглась ей прямо на ноги, и это привычное ощущение чего-то домашнего и родного еще больше усилило ее сонное состояние. В какой-то полудреме Милославская думала о том, что ей не помешала бы чашечка любимого кофе под сигаретку.
Она договорилась с водителем, что тот доставит ее прямо до калитки, поэтому выйдя из такси, она уже в следующую минуту поворачивала ключи в знакомой замочной скважине. Джемма рывками в сторону и томными взглядами умоляла гадалку прогуляться до излюбленного пустыря, где собака могла бы предаться своим буйным игра и бегу, но Яна на этот раз была непреклонна. Гадание выжало из нее все соки.
Войдя в дом и с удовольствием избавившись от теснившей отекшие ноги обуви, она порадовала собаку очередной порцией «Чаппи» и, на ходу расстегивая одежду, в предвкушении сладкого сна, побрела в спальню.
Оставшись в одном белье, в котором Милославская среди прочих предпочитала белый цвет, выгодно оттенявший ее смуглость и смоляной блеск волос, гадалка задернула шторы и стала лениво причесывать волосы, глядясь в зеркало.
Яна увидела на своем лице какой-то неприглядный отпечаток усталости, измученности и даже изношенности, и ей во что бы то ни стало захотелось от него избавиться.
– В душ! – скомандовала гадалка самой себе и, небрежно бросив расческу, засеменила в ванную.
Теплые упругие струи своими волшебными прикосновеньями смывали напряжение, овладевшее Яной после гадания, и через несколько минут, заматываясь в большое махровое полотенце, она уже могла вздохнуть с истинным облегчением.
Воздух спальни, показавшийся ей после влажной и душной ванной очень свежим и прохладным, приятно обволок все существо гадалки и только теперь с настоящим наслаждением она плюхнулась на кровать, забыв привести в порядок волосы.
Сначала на коже, стянутой от воды и не увлажненной привычным кремом, ощущалось покалывание, мешавшее найти удобную для отдыха позу, но потом, как это обычно бывает, незаметно настал момент, когда все это куда-то улетучилось.
Наступивший сон был сладким, но, судя по всему, очень неглубоким: разные видения, одно нелепее другого, сменяли друг друга. То Яне снилось, что неизвестное лицо сдает в аренду ее дом, и она ничего не может с этим поделать, хотя ей самой некуда деться. Милославская нервничает, злится, произносит бранные слова, которыми на яву никогда не пользовалась. То ей виделось, что она умеет летать, невысоко, но все-таки летает. Без крыльев, просто взмахивает руками, делает усилие воли и летит. А люди снизу удивляются этому, радуются, а некоторые завидуют.
То вдруг ей стало сниться небольшое сельцо, по которому ночью ходит сонный сторож и постукиват своей колотушкой в разные ворота. Он вдруг останавливается у ее ворот и колотит в них дольше, чем в другие. Джемма лает, а он все рано стучит. Яна, якобы, встает с постели, отдергивает занавеску и жестом дает знать сторожу, чтобы тот уходил. Сторож отступает, но как только Милославская ложится, стук повторяется опять. Гадалка сердится все больше и больше и наконец... просыпается.
Не совсем еще расставшись со сном, гадалка стала растерянно оглядываться по сторонам и через несколько секунд уловила, что настойчивый стук раздается на самом деле. Она прислушалась: щеколда звенела, ударяясь о задвижку раз за разом.
Яна вскочила на ноги. Кровь сразу резко прилила к голове и гадалка пошатнулась, закрыв глаза. Джемма, услышав, что хозяйка встала, вбежала в комнату и стала лаять еще громче, повернувшись к окну, выходящему на улицу.
Гадалка, почему-то на цыпочках, засеменила к окну и, слегка отодвинув шторку, посмотрела на улицу. У калитки стоял высокий молодой человек и настойчиво дергал за щеколду. Яне он совершенно не был знаком.
На шаг отойдя назад, Милославская задумалась. Надо было что-то делать. Шум от ударов железяки и лая Джеммы стоял такой, что вскоре должны были переполошиться все соседи. «Открою,» – подумала гадалка и направилась к двери. Потом она вдруг вспомнила, что не причесалась перед сном и снова остановилась. Ее мокрые волосы уже высохли и теперь представляли собой нечто, похожее на гнездо.
– Нет, в таком виде к клиентам не выходят, – пробормотала Яна, почесывая в растерянности у виска.
Именно за нового клиента приняла она этого парня, надо сказать, довольно солидной внешности. Кому еще гадалка могла так остро понадобиться? Обычно только те, кто остро нуждался в слугах экстрасенса прилетали сюда в таком возбужденном состоянии и умоляли о помощи.
Не зная еще, как добраться до финала этого дела, Милославская, естественно, не помышляла о другом, но просто молчанием на такую настойчивость она ответить тоже не могла. Вновь подойдя к окну и отдернув занавеску, Яна довольно сильно постучала по стеклу. Незнакомец оставил щеколду и посмотрел в ее сторону. Гадалка кивнула головой, дав понять, что сейчас откроет. Парень понимающе махнул рукой, вполне готовый ожидать этого.
Последнее Милославской показалось странным. Еще недавно можно было подумать, что гость вот-вот разнесет ворота.
Впрочем, размышлять над этим было некогда. Женщина накинула халат и, на ходу приводя в порядок волосы, направилась к двери. Джемма уже не лаяла, но и вряд ли была готова показать свое гостеприимство. Настойчивость незваного гостя не на шутку разозлила ее. Она, высунув язык и задиристо повиливая хвостом, следовала за хозяйкой.
Услышав, что отодвигается засов, незнакомец неловко кашлянул. Яна заправила за ухо упавшую на лицо прядь волос и распахнула калитку. Парень смотрел на нее в упор, крест-накрест сложив на животе руки и слегка нахмурив на редкость густые брови, темно-русые, кое-где с рыжиной. Его большие светло-серые глаза с примесью какой-то болотной зелени не таили в себе никакого зла и агрессии и только поза выдавала некоторую претензию, которую тот определенно имел к Милославской и еще пару минут назад заявлял в форме непрекращающегося стука, не пряча ее в тайниках души.
Яна более пристально осмотрела молодого человека и окончательно пришла к выводу, что никогда прежде не встречалась с ним.
– Яна э-э-э-э....? – протянул тот, очевидно, забыв фамилию или отчество гадалки.
– Угу, – интонацией выражая недовольство, вызванное столь продолжительным грохотом щеколды, протянула Милославская, – Она самая. Яна Борисовна Милославская.
– Я Стас Никитин.
Гадалка продолжала смотреть на своего гостя с лицом, полным недоумения.
Молодой человек понял, что представился недостаточно полно и продолжил:
– Я жених Галины Незнамовой.
Если бы гадалке было куда упасть, она непременно бы села. Распластаться в районе старой полуразрушенной собачьей будки ей никак не хотелось, поэтому на уровне подсознания она приняла решение удержаться на ногах. Чего-чего, а такого она никак не предполагала услышать.
Не в силах что-либо сказать, Милославская молча ртом ловила воздух. Если бы это было возможно озвучить то вышло бы «А-э-а-о-у...» и не более.
– Я пришел с вами поговорить, – с какой-то глупой оправдательной интонацией протянул Стас.
– Простите, – прошипела гадалка, – я не ослышалась? Ж-ж-жених...?
– Ну да, – горделиво буркнул Стас, снова сдвинув брови.
Пытаясь переварить услышанное, Яна стояла на своем прежнем месте, слегка облокотившись на калитку. Джемма с любопытством посматривала на незнакомца.
– Хотел бы поговорить, – испытывая некоторую неловкость, но все же не без настойчивости повторил Никитин.
– Да-да, – скороговоркой ответила Милославская и пошире открыла калитку, пропуская гостя вперед.
Тот шагнул во двор и, очутившись внутри, осмотрел его, надо сказать, довольно критически. «Голубая кровь!» – заметила про себя гадалка, нисколько не обидевшись.
Впустив гостя в дом, она проводила его в свой кабинет и, извинившись, удалилась, решив, что халат – не вполне подходящий наряд для такого приема.
Джемма уселась в дверном проеме и ревностно наблюдала за гостем, рыкнув для устрашения.
Никитин, оставшись наедине с самим собой, стал с интересом м изучать интерьер Яниного кабинета. Им он был более доволен, нежели двором, до полного благоустройства которого у Милославской никак не доходили руки.
Здесь все было необычно, нестандартно, а потому и было что разглядывать. Комфортная обстановка комнат, к которой Стас привык с самого детства и которая окружала его и дома, и в гостях у друзей и близких, тем не менее была настолько штамповой, похожей на множество других, что, оказавшись тут, он был не на шутку удивлен. Ведь, покупая всякие дорогие прибамбасы и мебель, никто из его окружения все же не смог превзойти в уюте и изысканности обстановки какую-то там гадалку, которая с первого взгляда не произвела на самого Стаса абсолютно никакого впечатления.
Никитин повертел в руках статуэтку египетский кошки, не оставлявшую равнодушным никого из гостей Милославской, потрогал на ощупь ковер с катренами Нострадамуса и пришел к выводу, что у гадалки все устроено «неслабо».
– Кофе? – облачаясь в спортивный костюм, который не надо было гладить, крикнула Яна из своей комнаты.
– Можно. Только я суррогат не пью, – деловито ответил Стас.
– Я вам его и не предлагаю, – произнесла гадалка, показавшись в дверях кабинета. – С сахаром? Без?
– С сахаром и со сливками, – подняв вверх указательный палец протянул гость, довольный такой обходительностью.
Милославская подумала про себя, что от скромности Никитин вряд ли умрет, но вслух ничего не сказала и отправилась на кухню, не зная точно, есть ли среди ее запасов сливки, которые она никогда не добавляла в кофе и держала исключительно для гостей.
Через несколько минут она вкатила в кабинет небольшой столик, на котором дымились две чашки кофе, одна с черным, другая – с забеленным сливками.
Пока гадалка корпела над приготовлением напитка, она удивлялась тому, что Незнамов и словом не обмолвился ни о каком женихе своей дочери. «Чего тут скрывать? – думала Милославская. – Галя уже вполне взрослая. Да и судя по всему отношения у них вполне четко обозначенные. Он говорит о ней как муж...»
В следующую минуту она удивилась тому, что так называемый жених только теперь заявил о себе, несмотря на то, что поиски Галюси продолжаются уже не первый день. «Может быть, их отношения замешаны и не на любви вовсе? – думалось ей. – Тогда, конечно, гори оно огнем... Хотя... Нет Галюси – нет и выгодной партии... Странно все это!»
В одно из мгновений гадалкой вообще овладел испуг, и она подумала, что к ней явился тип уж слишком подозрительный. Ее успокоило вначале то, что Джемма рядом, а потом то, что Стас имел все шансы расправиться с ней уже в течение пятнадцати минут и, если б хотел это сделать, не сидел бы и не ждал кофе.
В конце концов напиток был готов, и Яна остановилась на том, что при беседе все выяснится само собой.
Она подкатила столик к Никитину, и сама уселась по правую сторону от него. Не дожидаясь приглашения, гость сразу потянулся к чашке, постукивая пальцами другой руки по поверхности столика.
– Итак, – начала гадалка. – Итак, вы..., – она замялась, не зная, как продолжить.
– Жених пропавшей, – прихлебнув из чашки, вставил Стас. – Я пришел узнать, как идут дела.
– Чьи дела? – неожиданно для самой себя спросила Милославская.
– Ну, расследование, – последнее слово Никитин употребил явно против собственного желания.
– Так, стоп, стоп, стоп! – воскликнула Яна, подняв вверх правую ладонь. – Давайте вначале разберемся с женихом.
– С каким женихом? – Стас поперхнулся, поставил чашку на столик и оглянулся.
– Ну с вами, – пояснила гадалка, вытирая салфеткой расплескавшийся кофе.
– А-а-а, – протянул гость, – а я-то уж думал, – Никитин ослабил узел галстука.
– Что вы думали? – прищурившись, тихо спросила Милославская.
– Думал, какой-нибудь еще жених объявился, – без ложных отговорок ответил парень.
– В моем понятии жених, – задумчиво протянула Яна, – это тот, кто с девушкой помолвлен, практически женат на ней, ну, свадьба там назначена... Как же в такой ситуации другой может появиться?
– Ну, не знаю, вы так как-то сказали просто.
Гадалке все больше начинало казаться, что насчет жениха ее гость лукавит. Не было в его глазах той живой искорки, какая бывает обычно у тех, кто готовится к браку и у тех, кто взаимно влюблен. Ведь они особенные становятся какие-то, светятся все, в толпе их замечаешь... А этот свалился как снег на голову и, хотя Милославская лично не знала Галюсю, Никитин казался ей слишком чужим для незнамовской дочки.
– А почему мысль справиться о расследовании посетила вас только теперь? Вчера, например, вам было на это наплевать? – напрямую спросила гадалка.
– Да что вы?! – воскликнул вдруг гость, полный возмущения.
– А что же тогда? – не отступала Яна.
– Я в городе не был и обо всем узнал по телефону от Дмитрия Германовича. В тот самый день, когда Галюся исчезла. Рвануть, конечно, хотел сразу в аэропорт. Но Незнамов запретил.
– Запретил? – удивилась Милославская.
– Да, – опустив глаза ответил Стас.
Гадалке все начинало казаться виртуозно сыгранной комедией.
– Вы что же своей воли не имеете? Не имеете права распоряжаться самим собой? – спросила она.
– В некотором роде. Я работаю на Дмитрия Германовича. Летал В Читу по его приказу, выполнял важное производственное поручение. Бросить все в тот момент – означало завалить крупнейшую сделку.
– Для вас, простите, эта сделка важнее Гали?
– Нет, – огрызнулся Никитин, – но шеф сказал, что решит все без меня. Я не думал, что все так серьезно. Прилетел сегодня, а тут такое... Стал вас разыскивать. Телефон молчит. Решил так найти. Терпения не было ждать у трубки.
– Да, с терпением у вас явные проблемы, – сказала гадалка, вспомнив, как Никитин колотил в калитку.
– А что же Незнамов не соизволил вас сопровождать? Не помешало бы представить жениха дочери так, как полагается. Избавились бы от лишних вопросов, подозрений...
– Подозрений? – Стас испуганно поднял глаза.
– Да, честно говоря, на роль жениха вы не очень-то... – не стала лгать гадалка.
– Незнамов считает иначе, – не без сарказма ответил гость.
– Ну так что же он?
– Он пьяный в ж... Извините, чуть не вырвалось.
– Вот как, значит, решает вопросы Дмитрий Германович. Забавно. Мне он показался серьезным человеком.
– Запьешь тут пожалуй, – не согласился Стас.
– Ну, может быть, еще и нам с вами нахрюкаться для солидарности? – иронично заявила Яна. – Этим делу-то не поможешь...
– Не поможешь... – вздохнув и кивая, повторил Никитин.
– Ну так как дела? – спросил Стас секундой позже.
– Странно, странно... – не отвечая на вопрос, протянула Милославская.
– Что?
– Не могу понять, почему Незнамов даже намеком не упомянул мне о вас?!
– Разве до меня ему в этой ситуации!
– Но ведь вы почти родственники!
– Разве это важно?
– В расследовании важна всякая деталь, всякая мелочь!
– В расследовании? – ухмыльнулся Никитин. – Как в ментовке что ли?
– Еще важнее!
Стас махнул рукой, давая понять, что все это несерьезно.
– Отмахиваетесь? Но вот пришли же, именно ко мне пришли. Значит, надеетесь, верите.
– А с кем мне еще об этом сейчас говорить? Незнамов отсыпается. Лучше сейчас его не трогать. Да и вряд ли услышишь что-то вразумительное. Вот, – Стас вытащил из кармана незнамовскую записную книжку и показал ее гадалке, – сунул мне блокнот с вашим адресом и телефоном да про карты какие-то плести начал. Вот почти и весь наш разговор.
Увидев вещь Дмитрия Германовича, Милославская невольно прониклась большим доверием к Никитину, но единомышленником все же его никак не ощущала.
– Все же хотелось бы получить от него некое подтверждение, – сказала она и потянулась к телефонной трубке, поставив чашку с недопитым кофе на столик.
Стас вдруг привстал и осторожно, но тем не менее решительно перехватил руку гадалки. Джемма приняла боевую позу.
– Не делайте этого, – спокойно произнес Никитин. – Что вы хотите услышать?
– Несколько слов о ваших с Галей взаимоотношениях, – также не теряя хладнокровия ответила гадалка.
– Я вам отвечу на все, даже на самые неприятные вопросы.
Милославская приняла прежнюю позу. Стас оставил ее руку. Джемма все так же зорко следила за ними.
– Но почему вы против нашего разговора? – решительно произнесла Яна, глядя в упор на Никитина, который крупными глотками принялся допивать кофе.
– Чем быстрее Незнамов придет в себя, тем быстрее мы сможем начать с ним совместную работу по поиску Галюси. Разбуди его сейчас – он еще добавит и тогда точно проваляется до утра.
– Вы хорошо знаете привычки своего будущего тестя.
Стас только пожал плечами в ответ на последнюю реплику гадалки.
– Что же вы хотели узнать? – секундой позже спросил он. – Все вплоть до интимных подробностей? – Никитину явно хотелось съязвить. – Постельные сцены? Я вас разочарую – их не было.
Яна хотела было пресечь тон Стаса и вообще поставить точку на теме секса. Разумеется, не это ее интересовало. Однако последнее заявление гостя всерьез ее удивило, и она не удержалась от вопроса:
– Не было? На меня Галюся не произвела впечатления девицы, отставшей от жизни. Или папочка так свято оберегал непорочность дочери?
Стас молчал. Яна, не в силах скрыть своего удивления, продолжала:
– Редко в наше время найдешь жениха, с замиранием сердца ожидающего брачной ночи. Нынче для подавляющего большинства новобрачных это пройденный этап. Тем более вашего круга...
– Вы жестоки, – заметил гость, прищурившись.
– Я просто хочу понять, – несколько мягче произнесла гадалка, понимая, что, возможно, перегибает палку.
– Все гораздо проще, – начал Никитин. Весь его вид говорил о том, что эта тема ему крайне неприятна. – Папочка, как вы изволили выразиться, то бишь Дмитрий Германович, прочил меня как жениха для Галюси уже несколько лет. В последнее время – все серьезнее. Девчонка-то подросла.
Яна еще раз окинула своего гостя взглядом. Стас был едва ли младше ее. Может быть, года на два-три. Следовательно, он на порядок превосходил по возрасту Галюсю, поэтому так свысока и назвал ее девчонкой.
Милославская задумалась и о настойчивости Незнамова. Стас, судя по всему, мужчина в жизни определившийся и, раз «папочка» поручал ему осуществление важных сделок, вполне надежный. Партия неплохая. Можно понять Дмитрия Германовича. Достойная ему смена будет.
Никитин, видя, что хозяйка обдумывает что-то, минуту помолчал, а потом продолжил:
– Папочка-то меня рекомендовал, а вот Галька строптивой оказалась, никак не желала высказывать свое расположение. Нет, и все. Рожей, мол, не вышел.
Милославская в очередной раз оценивающе посмотрела на парня.
– По-моему, вы очень даже ничего, – удивленно протянула она.
– По-моему, тоже, – ответил Стас, вздохнув. – Но это проблемы не решило. Она мне фокусы устраивать всякие стала. Однажды на приеме в клубе одном я ей – корзину с розами, – Никитин жестом показал внушительный размер корзины, – а Галюся мне ее на голову. Причем прилюдно. Высечь ее за это Дмитрий Германович хотел, тоже прилюдно, там же, сняв ремень с брюк. Так она выхватила этот ремень и была такова, так что пришлось Незнамову потом всю вечеринку штаны руками поддерживать.
Эмоции переполняли ее, сердце билось, как сумасшедшее, дыхание стало заметно чаще. Неужели это то, к чему она шла?!
– Что, очень понравился? – хитро прищурившись, протянула Гертруда, заметив волнение гостьи.
– Очень, – торопливо ответила Милославская, не отнимая пальца от фотографии.
Директор заботливо сняла фотографию со стены и, дунув на нее, стала острожно смахивать осевшую на стекло пыль.
– Хороший мальчик, – приговаривала она. – Для нас – настоящая находка. – Ведь бывает же! Мать – шалава, отец – алкоголик конченый, а дитя – сущий клад. Только в киллеры он не годится, – добавила она шепотом.
– Кто мать? Кто отец? – удивленно переспросила гадалка, сев назад в кресло.
– А, – Гертруда безнадежно махнула рукой, – придурки!
Яна продолжала выжидающе молчать, шокированная услышанным, и Коц решила объяснить:
– Маманя его в молодости красивая больно была. Ни один мужик не проходил мимо, чтоб не обернуться. Импотент если только. Ну, ей это льстило. Какое-то время. А потом она искушению поддалась. Понеслась... по кочкам, как говорится... – Гертруда повесила снимок назад и села на свое место, подперев подбородок обеими руками.
– И что? – требовала гадалка продолжения.
– Что-что-о... Земля кругла. Все тайное на ней становится явным. Муж прознал. Отдубасил по первому разу, по второму тоже. А по третьему горькую пить стал. Повеситься даже пробовал. Бросить ее не мог, потому что любил больно. И достаются же мужики таким стервам! – Гертруда разгоряченно махнула рукой и потянулась опять за сигаретой.
Щелкнув зажигалкой, она продолжила:
– Мать гуляет, отец пьет, чуть было не пропал пацан, да добрые люди его к нам привели. Увлекся он спортом-то на свое счастье. Стал на Россию ездить, потом на Союз... А-то наркоманом точно бы стал. Много сейчас таких. Она и мамаша-то потом на грудь принимать стала. И красоты былой уж нет давно, а все мотается, будь она не ладна. И чем она их берет? – выпуская струйку дыма, Коц удивленно пожала плечами.
Яна молчала, не в силах сразу уложить всю информацию в своей голове. Сотни догадок кружились в ее сознании.
– А он, Вадим-то, – Гертруда кивнула на фотографию, – мальчишка такой доверчивый. Это он мне про все рассказал.
– А где же он сейчас? – несмело спросила гадалка.
– Да что-то не приходит несколько дней тренироваться. Приболел, может. Хоть бы позвонил... Да ведь они все, взрослея, начинают о нас забывать, – как-то по-старушечьи заключила директор.
– М-м-м, – якобы понимающе протянула Милославская, которая в том момент думала о том, что ей пора убираться.
Информацию о телохранителе Галюси она получила довольно исчерпывающую. Во всяком случае, более обстоятельные расспросы вызвали бы у Гертруды подозрение.
– Ну что ж, – сказала она приподнимаясь, – простите, что напрасно отняла у вас столько времени. Придется, видимо, мне остаться наедине со своей бедой.
Гертруда развела руками, дав понять, что ничем Милославской в данной ситуации помочь не может.
Молча кивнув головой в знак прощания и уцепив собаку за болтавшийся по полу поводок, гадалка поспешила оставить кабинет Гертруды и зашагала по коридорам, едва не заблудившись в них. Ей пару раз встретились какие-то мужчины, но она не замечала их, так как полностью была поглощена своими мыслями.
Предыдущее гадание настоятельно рекомендовало ей задуматься над словом «Самсон». Яна задумалась. Она нашла того «Самсона», который ей был нужен. Конец этой цепочки – Галюсин телохранитель. А дальше что? Она и до этого знала, что он существовал, знала от Дмитрия Германовича. Да, телохранитель существовал и исчез вместе с незнамовской дочкой.
Так-то оно так, но два гадания не могли забирать у Яны энергию только ради этого. Карты определенно заставляли ее подумать о Галином телохранителе. Милославская думает. И что? Она узнает, что он просто хороший парень, сам строящий свою жизнь, можно сказать, образец для подражания.
Может быть, карты пытались сказать о том, что именно Вадим – немаловажное звено во всей этой истории и что именно он стал причиной Галиного исчезновения, или же они намекали, что телохранитель ее в итоге спасет от недоброжелателей Дмитрия Германовича?
Догадки терзали Милославскую, и каждая из них требовала каких-то доказательств, доводов, а их у нее не имелось. Необходимо было действовать дальше. Но как? Да и сил на тот момент у гадалки не было. После «Чтения» она чувствовала себя абсолютно разбитой.
Когда она вышла на улицу, первый же глоток чистого воздуха вскружил ей голову и заставил, пошатнувшись, облокотиться о холодную серую стену.
– Вам плохо? – спросил, наклонившись к ее лицу, проходящий мимо мужчина, ростом на полголовы ниже Милославской, но очень плотный, коренастый.
– Нет, спасибо, – проводя рукой по рассыпавшимся волосам, ответила гадалка и слегка потянула за поводок ставшую рычать собаку.
– А может быть, все-таки в медпункт обратиться? Это здесь, рядом, – незнакомец указал на вход в клуб, не обращая на Джемму абсолютно никакого внимания.
– Нет-нет, – торопливо заговорила Милославская, которой, наоборот, не терпелось поскорее распрощаться с этим заведением, – это привычное состояние.
Незнакомец подозрительно скривил губы, удивленно пожал плечами и вошел внутрь, неожиданно громко хлопнув дверью.
– Наверное, он подумал, что я пьяная, – усмехнувшись, пробормотала Яна и тихонько пошла по направлению к дороге.
Ее жгло желание добраться до истины, но гораздо сильнее в тот момент она хотела просто отдохнуть, распластаться на своей кровати в одном неглиже и забыться на часок-другой в сладком сне. Первое было на уровне разума, а второе – на уровне чувств, которые душили голос мозга, не желавшего понимать, что Милославская в таком состоянии все равно ни на что не способна.
Вольготно расположившись на заднем сиденье такси, Яна почувствовала расслабление, и уже через какие-то пять минут ей пришлось всеми силами бороться со сном, который смыкал веки. Джемма улеглась ей прямо на ноги, и это привычное ощущение чего-то домашнего и родного еще больше усилило ее сонное состояние. В какой-то полудреме Милославская думала о том, что ей не помешала бы чашечка любимого кофе под сигаретку.
Она договорилась с водителем, что тот доставит ее прямо до калитки, поэтому выйдя из такси, она уже в следующую минуту поворачивала ключи в знакомой замочной скважине. Джемма рывками в сторону и томными взглядами умоляла гадалку прогуляться до излюбленного пустыря, где собака могла бы предаться своим буйным игра и бегу, но Яна на этот раз была непреклонна. Гадание выжало из нее все соки.
Войдя в дом и с удовольствием избавившись от теснившей отекшие ноги обуви, она порадовала собаку очередной порцией «Чаппи» и, на ходу расстегивая одежду, в предвкушении сладкого сна, побрела в спальню.
Оставшись в одном белье, в котором Милославская среди прочих предпочитала белый цвет, выгодно оттенявший ее смуглость и смоляной блеск волос, гадалка задернула шторы и стала лениво причесывать волосы, глядясь в зеркало.
Яна увидела на своем лице какой-то неприглядный отпечаток усталости, измученности и даже изношенности, и ей во что бы то ни стало захотелось от него избавиться.
– В душ! – скомандовала гадалка самой себе и, небрежно бросив расческу, засеменила в ванную.
Теплые упругие струи своими волшебными прикосновеньями смывали напряжение, овладевшее Яной после гадания, и через несколько минут, заматываясь в большое махровое полотенце, она уже могла вздохнуть с истинным облегчением.
Воздух спальни, показавшийся ей после влажной и душной ванной очень свежим и прохладным, приятно обволок все существо гадалки и только теперь с настоящим наслаждением она плюхнулась на кровать, забыв привести в порядок волосы.
Сначала на коже, стянутой от воды и не увлажненной привычным кремом, ощущалось покалывание, мешавшее найти удобную для отдыха позу, но потом, как это обычно бывает, незаметно настал момент, когда все это куда-то улетучилось.
Наступивший сон был сладким, но, судя по всему, очень неглубоким: разные видения, одно нелепее другого, сменяли друг друга. То Яне снилось, что неизвестное лицо сдает в аренду ее дом, и она ничего не может с этим поделать, хотя ей самой некуда деться. Милославская нервничает, злится, произносит бранные слова, которыми на яву никогда не пользовалась. То ей виделось, что она умеет летать, невысоко, но все-таки летает. Без крыльев, просто взмахивает руками, делает усилие воли и летит. А люди снизу удивляются этому, радуются, а некоторые завидуют.
То вдруг ей стало сниться небольшое сельцо, по которому ночью ходит сонный сторож и постукиват своей колотушкой в разные ворота. Он вдруг останавливается у ее ворот и колотит в них дольше, чем в другие. Джемма лает, а он все рано стучит. Яна, якобы, встает с постели, отдергивает занавеску и жестом дает знать сторожу, чтобы тот уходил. Сторож отступает, но как только Милославская ложится, стук повторяется опять. Гадалка сердится все больше и больше и наконец... просыпается.
Не совсем еще расставшись со сном, гадалка стала растерянно оглядываться по сторонам и через несколько секунд уловила, что настойчивый стук раздается на самом деле. Она прислушалась: щеколда звенела, ударяясь о задвижку раз за разом.
Яна вскочила на ноги. Кровь сразу резко прилила к голове и гадалка пошатнулась, закрыв глаза. Джемма, услышав, что хозяйка встала, вбежала в комнату и стала лаять еще громче, повернувшись к окну, выходящему на улицу.
Гадалка, почему-то на цыпочках, засеменила к окну и, слегка отодвинув шторку, посмотрела на улицу. У калитки стоял высокий молодой человек и настойчиво дергал за щеколду. Яне он совершенно не был знаком.
На шаг отойдя назад, Милославская задумалась. Надо было что-то делать. Шум от ударов железяки и лая Джеммы стоял такой, что вскоре должны были переполошиться все соседи. «Открою,» – подумала гадалка и направилась к двери. Потом она вдруг вспомнила, что не причесалась перед сном и снова остановилась. Ее мокрые волосы уже высохли и теперь представляли собой нечто, похожее на гнездо.
– Нет, в таком виде к клиентам не выходят, – пробормотала Яна, почесывая в растерянности у виска.
Именно за нового клиента приняла она этого парня, надо сказать, довольно солидной внешности. Кому еще гадалка могла так остро понадобиться? Обычно только те, кто остро нуждался в слугах экстрасенса прилетали сюда в таком возбужденном состоянии и умоляли о помощи.
Не зная еще, как добраться до финала этого дела, Милославская, естественно, не помышляла о другом, но просто молчанием на такую настойчивость она ответить тоже не могла. Вновь подойдя к окну и отдернув занавеску, Яна довольно сильно постучала по стеклу. Незнакомец оставил щеколду и посмотрел в ее сторону. Гадалка кивнула головой, дав понять, что сейчас откроет. Парень понимающе махнул рукой, вполне готовый ожидать этого.
Последнее Милославской показалось странным. Еще недавно можно было подумать, что гость вот-вот разнесет ворота.
Впрочем, размышлять над этим было некогда. Женщина накинула халат и, на ходу приводя в порядок волосы, направилась к двери. Джемма уже не лаяла, но и вряд ли была готова показать свое гостеприимство. Настойчивость незваного гостя не на шутку разозлила ее. Она, высунув язык и задиристо повиливая хвостом, следовала за хозяйкой.
Услышав, что отодвигается засов, незнакомец неловко кашлянул. Яна заправила за ухо упавшую на лицо прядь волос и распахнула калитку. Парень смотрел на нее в упор, крест-накрест сложив на животе руки и слегка нахмурив на редкость густые брови, темно-русые, кое-где с рыжиной. Его большие светло-серые глаза с примесью какой-то болотной зелени не таили в себе никакого зла и агрессии и только поза выдавала некоторую претензию, которую тот определенно имел к Милославской и еще пару минут назад заявлял в форме непрекращающегося стука, не пряча ее в тайниках души.
Яна более пристально осмотрела молодого человека и окончательно пришла к выводу, что никогда прежде не встречалась с ним.
– Яна э-э-э-э....? – протянул тот, очевидно, забыв фамилию или отчество гадалки.
– Угу, – интонацией выражая недовольство, вызванное столь продолжительным грохотом щеколды, протянула Милославская, – Она самая. Яна Борисовна Милославская.
– Я Стас Никитин.
Гадалка продолжала смотреть на своего гостя с лицом, полным недоумения.
Молодой человек понял, что представился недостаточно полно и продолжил:
– Я жених Галины Незнамовой.
Если бы гадалке было куда упасть, она непременно бы села. Распластаться в районе старой полуразрушенной собачьей будки ей никак не хотелось, поэтому на уровне подсознания она приняла решение удержаться на ногах. Чего-чего, а такого она никак не предполагала услышать.
Не в силах что-либо сказать, Милославская молча ртом ловила воздух. Если бы это было возможно озвучить то вышло бы «А-э-а-о-у...» и не более.
– Я пришел с вами поговорить, – с какой-то глупой оправдательной интонацией протянул Стас.
– Простите, – прошипела гадалка, – я не ослышалась? Ж-ж-жених...?
– Ну да, – горделиво буркнул Стас, снова сдвинув брови.
Пытаясь переварить услышанное, Яна стояла на своем прежнем месте, слегка облокотившись на калитку. Джемма с любопытством посматривала на незнакомца.
– Хотел бы поговорить, – испытывая некоторую неловкость, но все же не без настойчивости повторил Никитин.
– Да-да, – скороговоркой ответила Милославская и пошире открыла калитку, пропуская гостя вперед.
Тот шагнул во двор и, очутившись внутри, осмотрел его, надо сказать, довольно критически. «Голубая кровь!» – заметила про себя гадалка, нисколько не обидевшись.
Впустив гостя в дом, она проводила его в свой кабинет и, извинившись, удалилась, решив, что халат – не вполне подходящий наряд для такого приема.
Джемма уселась в дверном проеме и ревностно наблюдала за гостем, рыкнув для устрашения.
Никитин, оставшись наедине с самим собой, стал с интересом м изучать интерьер Яниного кабинета. Им он был более доволен, нежели двором, до полного благоустройства которого у Милославской никак не доходили руки.
Здесь все было необычно, нестандартно, а потому и было что разглядывать. Комфортная обстановка комнат, к которой Стас привык с самого детства и которая окружала его и дома, и в гостях у друзей и близких, тем не менее была настолько штамповой, похожей на множество других, что, оказавшись тут, он был не на шутку удивлен. Ведь, покупая всякие дорогие прибамбасы и мебель, никто из его окружения все же не смог превзойти в уюте и изысканности обстановки какую-то там гадалку, которая с первого взгляда не произвела на самого Стаса абсолютно никакого впечатления.
Никитин повертел в руках статуэтку египетский кошки, не оставлявшую равнодушным никого из гостей Милославской, потрогал на ощупь ковер с катренами Нострадамуса и пришел к выводу, что у гадалки все устроено «неслабо».
– Кофе? – облачаясь в спортивный костюм, который не надо было гладить, крикнула Яна из своей комнаты.
– Можно. Только я суррогат не пью, – деловито ответил Стас.
– Я вам его и не предлагаю, – произнесла гадалка, показавшись в дверях кабинета. – С сахаром? Без?
– С сахаром и со сливками, – подняв вверх указательный палец протянул гость, довольный такой обходительностью.
Милославская подумала про себя, что от скромности Никитин вряд ли умрет, но вслух ничего не сказала и отправилась на кухню, не зная точно, есть ли среди ее запасов сливки, которые она никогда не добавляла в кофе и держала исключительно для гостей.
Через несколько минут она вкатила в кабинет небольшой столик, на котором дымились две чашки кофе, одна с черным, другая – с забеленным сливками.
Пока гадалка корпела над приготовлением напитка, она удивлялась тому, что Незнамов и словом не обмолвился ни о каком женихе своей дочери. «Чего тут скрывать? – думала Милославская. – Галя уже вполне взрослая. Да и судя по всему отношения у них вполне четко обозначенные. Он говорит о ней как муж...»
В следующую минуту она удивилась тому, что так называемый жених только теперь заявил о себе, несмотря на то, что поиски Галюси продолжаются уже не первый день. «Может быть, их отношения замешаны и не на любви вовсе? – думалось ей. – Тогда, конечно, гори оно огнем... Хотя... Нет Галюси – нет и выгодной партии... Странно все это!»
В одно из мгновений гадалкой вообще овладел испуг, и она подумала, что к ней явился тип уж слишком подозрительный. Ее успокоило вначале то, что Джемма рядом, а потом то, что Стас имел все шансы расправиться с ней уже в течение пятнадцати минут и, если б хотел это сделать, не сидел бы и не ждал кофе.
В конце концов напиток был готов, и Яна остановилась на том, что при беседе все выяснится само собой.
Она подкатила столик к Никитину, и сама уселась по правую сторону от него. Не дожидаясь приглашения, гость сразу потянулся к чашке, постукивая пальцами другой руки по поверхности столика.
– Итак, – начала гадалка. – Итак, вы..., – она замялась, не зная, как продолжить.
– Жених пропавшей, – прихлебнув из чашки, вставил Стас. – Я пришел узнать, как идут дела.
– Чьи дела? – неожиданно для самой себя спросила Милославская.
– Ну, расследование, – последнее слово Никитин употребил явно против собственного желания.
– Так, стоп, стоп, стоп! – воскликнула Яна, подняв вверх правую ладонь. – Давайте вначале разберемся с женихом.
– С каким женихом? – Стас поперхнулся, поставил чашку на столик и оглянулся.
– Ну с вами, – пояснила гадалка, вытирая салфеткой расплескавшийся кофе.
– А-а-а, – протянул гость, – а я-то уж думал, – Никитин ослабил узел галстука.
– Что вы думали? – прищурившись, тихо спросила Милославская.
– Думал, какой-нибудь еще жених объявился, – без ложных отговорок ответил парень.
– В моем понятии жених, – задумчиво протянула Яна, – это тот, кто с девушкой помолвлен, практически женат на ней, ну, свадьба там назначена... Как же в такой ситуации другой может появиться?
– Ну, не знаю, вы так как-то сказали просто.
Гадалке все больше начинало казаться, что насчет жениха ее гость лукавит. Не было в его глазах той живой искорки, какая бывает обычно у тех, кто готовится к браку и у тех, кто взаимно влюблен. Ведь они особенные становятся какие-то, светятся все, в толпе их замечаешь... А этот свалился как снег на голову и, хотя Милославская лично не знала Галюсю, Никитин казался ей слишком чужим для незнамовской дочки.
– А почему мысль справиться о расследовании посетила вас только теперь? Вчера, например, вам было на это наплевать? – напрямую спросила гадалка.
– Да что вы?! – воскликнул вдруг гость, полный возмущения.
– А что же тогда? – не отступала Яна.
– Я в городе не был и обо всем узнал по телефону от Дмитрия Германовича. В тот самый день, когда Галюся исчезла. Рвануть, конечно, хотел сразу в аэропорт. Но Незнамов запретил.
– Запретил? – удивилась Милославская.
– Да, – опустив глаза ответил Стас.
Гадалке все начинало казаться виртуозно сыгранной комедией.
– Вы что же своей воли не имеете? Не имеете права распоряжаться самим собой? – спросила она.
– В некотором роде. Я работаю на Дмитрия Германовича. Летал В Читу по его приказу, выполнял важное производственное поручение. Бросить все в тот момент – означало завалить крупнейшую сделку.
– Для вас, простите, эта сделка важнее Гали?
– Нет, – огрызнулся Никитин, – но шеф сказал, что решит все без меня. Я не думал, что все так серьезно. Прилетел сегодня, а тут такое... Стал вас разыскивать. Телефон молчит. Решил так найти. Терпения не было ждать у трубки.
– Да, с терпением у вас явные проблемы, – сказала гадалка, вспомнив, как Никитин колотил в калитку.
– А что же Незнамов не соизволил вас сопровождать? Не помешало бы представить жениха дочери так, как полагается. Избавились бы от лишних вопросов, подозрений...
– Подозрений? – Стас испуганно поднял глаза.
– Да, честно говоря, на роль жениха вы не очень-то... – не стала лгать гадалка.
– Незнамов считает иначе, – не без сарказма ответил гость.
– Ну так что же он?
– Он пьяный в ж... Извините, чуть не вырвалось.
– Вот как, значит, решает вопросы Дмитрий Германович. Забавно. Мне он показался серьезным человеком.
– Запьешь тут пожалуй, – не согласился Стас.
– Ну, может быть, еще и нам с вами нахрюкаться для солидарности? – иронично заявила Яна. – Этим делу-то не поможешь...
– Не поможешь... – вздохнув и кивая, повторил Никитин.
– Ну так как дела? – спросил Стас секундой позже.
– Странно, странно... – не отвечая на вопрос, протянула Милославская.
– Что?
– Не могу понять, почему Незнамов даже намеком не упомянул мне о вас?!
– Разве до меня ему в этой ситуации!
– Но ведь вы почти родственники!
– Разве это важно?
– В расследовании важна всякая деталь, всякая мелочь!
– В расследовании? – ухмыльнулся Никитин. – Как в ментовке что ли?
– Еще важнее!
Стас махнул рукой, давая понять, что все это несерьезно.
– Отмахиваетесь? Но вот пришли же, именно ко мне пришли. Значит, надеетесь, верите.
– А с кем мне еще об этом сейчас говорить? Незнамов отсыпается. Лучше сейчас его не трогать. Да и вряд ли услышишь что-то вразумительное. Вот, – Стас вытащил из кармана незнамовскую записную книжку и показал ее гадалке, – сунул мне блокнот с вашим адресом и телефоном да про карты какие-то плести начал. Вот почти и весь наш разговор.
Увидев вещь Дмитрия Германовича, Милославская невольно прониклась большим доверием к Никитину, но единомышленником все же его никак не ощущала.
– Все же хотелось бы получить от него некое подтверждение, – сказала она и потянулась к телефонной трубке, поставив чашку с недопитым кофе на столик.
Стас вдруг привстал и осторожно, но тем не менее решительно перехватил руку гадалки. Джемма приняла боевую позу.
– Не делайте этого, – спокойно произнес Никитин. – Что вы хотите услышать?
– Несколько слов о ваших с Галей взаимоотношениях, – также не теряя хладнокровия ответила гадалка.
– Я вам отвечу на все, даже на самые неприятные вопросы.
Милославская приняла прежнюю позу. Стас оставил ее руку. Джемма все так же зорко следила за ними.
– Но почему вы против нашего разговора? – решительно произнесла Яна, глядя в упор на Никитина, который крупными глотками принялся допивать кофе.
– Чем быстрее Незнамов придет в себя, тем быстрее мы сможем начать с ним совместную работу по поиску Галюси. Разбуди его сейчас – он еще добавит и тогда точно проваляется до утра.
– Вы хорошо знаете привычки своего будущего тестя.
Стас только пожал плечами в ответ на последнюю реплику гадалки.
– Что же вы хотели узнать? – секундой позже спросил он. – Все вплоть до интимных подробностей? – Никитину явно хотелось съязвить. – Постельные сцены? Я вас разочарую – их не было.
Яна хотела было пресечь тон Стаса и вообще поставить точку на теме секса. Разумеется, не это ее интересовало. Однако последнее заявление гостя всерьез ее удивило, и она не удержалась от вопроса:
– Не было? На меня Галюся не произвела впечатления девицы, отставшей от жизни. Или папочка так свято оберегал непорочность дочери?
Стас молчал. Яна, не в силах скрыть своего удивления, продолжала:
– Редко в наше время найдешь жениха, с замиранием сердца ожидающего брачной ночи. Нынче для подавляющего большинства новобрачных это пройденный этап. Тем более вашего круга...
– Вы жестоки, – заметил гость, прищурившись.
– Я просто хочу понять, – несколько мягче произнесла гадалка, понимая, что, возможно, перегибает палку.
– Все гораздо проще, – начал Никитин. Весь его вид говорил о том, что эта тема ему крайне неприятна. – Папочка, как вы изволили выразиться, то бишь Дмитрий Германович, прочил меня как жениха для Галюси уже несколько лет. В последнее время – все серьезнее. Девчонка-то подросла.
Яна еще раз окинула своего гостя взглядом. Стас был едва ли младше ее. Может быть, года на два-три. Следовательно, он на порядок превосходил по возрасту Галюсю, поэтому так свысока и назвал ее девчонкой.
Милославская задумалась и о настойчивости Незнамова. Стас, судя по всему, мужчина в жизни определившийся и, раз «папочка» поручал ему осуществление важных сделок, вполне надежный. Партия неплохая. Можно понять Дмитрия Германовича. Достойная ему смена будет.
Никитин, видя, что хозяйка обдумывает что-то, минуту помолчал, а потом продолжил:
– Папочка-то меня рекомендовал, а вот Галька строптивой оказалась, никак не желала высказывать свое расположение. Нет, и все. Рожей, мол, не вышел.
Милославская в очередной раз оценивающе посмотрела на парня.
– По-моему, вы очень даже ничего, – удивленно протянула она.
– По-моему, тоже, – ответил Стас, вздохнув. – Но это проблемы не решило. Она мне фокусы устраивать всякие стала. Однажды на приеме в клубе одном я ей – корзину с розами, – Никитин жестом показал внушительный размер корзины, – а Галюся мне ее на голову. Причем прилюдно. Высечь ее за это Дмитрий Германович хотел, тоже прилюдно, там же, сняв ремень с брюк. Так она выхватила этот ремень и была такова, так что пришлось Незнамову потом всю вечеринку штаны руками поддерживать.