Гадалка не удержалась от улыбки.
   – Еще пара подобных выходок, и мы с Дмитрием Германовичем отступили. То есть внешне. Оставить пока ухажерское наступление сговорились. Но в уме-то у Незнамова затея эта крепко засела. Он и меня не больно-то спрашивал, люблю или нет...
   – А вы любите? – острожно спросила Милославская.
   – Чем сильнее она меня отшивала, тем больше хотелось ее завоевать, – опустив голову, протянул Стас.
   – Может быть, это просто азарт игрока?
   – Нет, – удрученно ответил Никитин. Она, рыжая, мне во сне снится...
   При последних словах гость так посмотрел на гадалку, что необходимость спрашивать о его чувствах отпала – Милославская поняла: влюблен безнадежно.
   – Поэтому и телохранитель понадобился? – спросила она чуть позже.
   – Не поэтому. Положение Незнамов занимает такое. Охрана нужна.
   – Но разве вас недостаточно было? Ходили бы тенью за своей возлюбленной. Мужчина вы в теле. Защитили бы, наверное, не хуже...
   – Не очень хотелось каждый раз иметь на своей голове что-то вроде той корзины. Да и работа у меня есть, кроме ухаживания-то.
   – М-м-м, – протянула Милославская, скрывая улыбку.
   В этот момент ее стали переполнять другие чувства – чувство умиления, любопытства, интереса. Она на какое-то время забыла о тревоге, которая еще совсем недавно терзала ее, о тяжести и боли, камнем опустившихся ей на сердце. Мир этой, хотя и безответной любви, был так безнадежно прекрасен...
   – А вы уже знаете о телохранителе? – спросил вдруг Стас.
   – Знаю. Кстати, почему Дмитрий Германович взял на работу парня из такой семьи? У него ведь наверняка был выбор получше.
   – Вы и об этом знаете? Незнамов сам рассказал? Странно, он не любил говорить об этом, – затараторил Стас.
   – Нет, Дмитрий Германович ничего не говорил. Я до этого дошла сама. Ведя расследование.
   – Серье-озно, – признавая состоятельность гадалки, протянул Никитин.
   – Ну так почему Незнамов сделал такой выбор? Принимая во внимание навыки его прежней профессии, он не мог не знать о родителях Вадима. Едва ли он не выворачивает наизнанку подноготную каждого своего сотрудника.
   – Вы не ошибаетесь, – ответил Стас. – Выбор Дмитрия Германовича был вполне осознанным и проверенным. Незнамов обратился в соответствующее агентство и просил подобрать кадры получше. В профессиональном плане, разумеется. Ну, сильные там, ловкие, с пушкой чтоб обращаться умели и так далее. Потом он лично проверил всех претендентов на предмет физической силы. Приемчики кое-какие коронные в его памяти еще остались. Их и применял.
   Гадалка с трудом представила толстого и неповоротливого Незнамова в роли борца.
   – Умение обращаться с оружием проверил, – продолжал Никитин. – Ну, а потом.... потом сделал свой выбор. На прошлое телохранителя ему было плевать.
   – Он предпочел опереться на настоящее... – задумчиво протянула гадалка.
   – Угу, – в ответ промычал ее гость.
   – Ну а вам-то он как, Вадим этот?
   – Телохранитель как телохранитель... – Никитин пожал плечами.
   – Понятно, – безнадежно произнесла Милославская и потянулась за сигаретой.
   – Можно я тоже? – спросил Никитин.
   – Можно, – ответила гадалка.
   Несколько минут после этого оба они молчали.

ГЛАВА 17

   – Расскажите мне все о расследовании, – надавливая на остаток сигареты, упершийся в дно пепельницы, попросил Стас.
   Не видя причин что-то утаивать, Яна поведала Никитину все от самого начала до конца, с того самого момента, когда к ей явился Незнамов и до того, как она, обессиленная, упала на постель.
   – Не густо, – скептически произнес Стас, оценивая конечный итог.
   Наверное, Милославская расценила бы это как камень брошенный в ее огород, однако она чувствовала пробудившееся доверие со стороны Никитина. Он не иронизировал по поводу карт, не насмехался, а просто верил и надеялся, хотя результат его и не удовлетворил. По крайней мере, гадалке не пришлось убеждать его в действенности и проверенности ее методов, и уже это было большим плюсом.
   – Теперь следует вращаться вокруг личности Вадима, – заключила Милославская.
   – Да, пожалуй, – поддержал ее Стас. – И зачем он им понадобился? Ведь за душой у него ни копья! Да и постоять некому! На самом деле, он в этой истории персона Икс.
   Яну радовало такое единомыслие, и она невольно улыбалась.
   – Пожалуйста, держите меня в курсе дела, – заключил Стас, по-видимому собираясь уйти.
   – Вы уходите? – спросила гадалка.
   – Нет смысла вас больше задерживать.
   – Как вас найти, если что? – обратилась к гостю Яна, приготовив записную книжку.
   – Просто, – пожав плечами, ответил Никитин, – я теперь у Незнамовых буду. Шефа нельзя одного бросать, – гость звякнул перед гадалкой связкой ключей.
   Милославская очень удивилась, подумав, что Дмитрий Германович наверняка очень доверял этому человеку, раз отважился позволить ему проживание в стенах собственного дома.
   – Позвольте, – неожиданно вкрадчиво произнес Никитин, – еще раз рассмотреть вот эту штуковину, – Стас положил ключи на кресло, немного в стороне от себя, и потянулся к египетской кошке.
   Яна принялась рассказывать гостю об истории появления статуэтки в ее доме. Стас завистливо смотрел на фигурку и внимательно слушал гадалку.
   – Ладно, пойду я, – сказал он. – Может, попытаюсь еще своих ребят к делу подключить. Хотя шеф, наверное, все эти варианты испробовал...
   Никитин пожал плечами и направился к выходу. Милославская пошла его провожать. Джемма, видя, что между ее хозяйкой и гостем все в норме, решила не путаться под ногами и лишь лениво глянула на них.
   – Вы на такси? – не сдержав любопытства, спросила гадалка, остановившись у калитки.
   – Да. Я с горя вместе с шефом опрокинул сто грамм. Не стал за руль садиться. От греха подальше...
   – Береженого бог бережет, – заметила Милославская и на том распрощалась со своим незваным посетителем.
   Задвинув засов, Яна остановилась в задумчивости. Если бы ее в тот момент спросили, о чем она размышляет, вряд ли бы она смогла ответить. Сумбурный рой мыслей копошился в голове: о Незнамове, о Галюсе, о Вадиме, о Стасе, о галстуке Стаса, на который он где-то посадил пятно, о Дмитрие Германовиче в роли борца... Процесс обдумывания этого не был анализом. Просто думалось и все.
   Яна пришла в себя в тот самый момент, когда мозг стал твердить ей о том, что гладиолусы на небольшой клумбе, разбитой в ее дворе, просто стонут от засухи. На самом деле, в течение этих нескольких дней бешеной гонки за Галюсей Незнамовой любимая гадалкина грядка пришла в полное запустение. Цветы обронили многие соцветия, которые при хорошем уходе вполне могли бы продержаться еще пару дней, земля уродливо потрескалась, листья пожухли.
   Вздохнув и мысленно отругав себя за нерадивость, Милославская взялась за лейку, вода в которой уже позеленела и за день нагрелась до температуры парного молока, и стала заботливо обхаживать растения, всегда вызывающие у нее особый трепет. Она восхищалась ими, умилялась их красоте, пыталась даже разгадать загадку сотворения мира и всегда после таких садоводческих работ чувствовала прилив душевных сил.
   Джемма, очевидно, дивясь непонятной для нее хозяйской радости, решила заняться своим делом: водила носом вокруг клумбы, пытаясь отыскать, где она в последний раз совершила метку территории, и пометить ее еще раз.
   – Вот так-так... – протянула, глядя на любимицу, Яна Борисовна, продолжая при этом думать о своем, – жених объявился! Чего не ждали, того не ждали... и представился-то как – жених! Не парень, не молодой человек, а именно жених! Видно там и вправду все так серьезно.
   Вслед за этим гадалка снова наполнила лейку, опустив в нее конец прозрачного зеленого шланга, отряхнула руки, успокоившись тем, что завтра снова сможет побаловать свои цветочки отстоявшейся теплой водой и позвала Джемму в дом.
   Переступив его порог, она задумалась о том, что, однако, одного кофе для этого часу дня маловато и вознамерилась совершить ревизию в холодильнике в поисках чего-нибудь съестного или пригодного для приготовления мало-мальски симпатичного ей блюда.
   – Прежде порядок наведу, – пояснила она самой себе и отправилась в спальню, где наскоро заправила постель и определила брошенный на пол халат на место.
   Затем она зашагала в кабинет, чтобы освободить столик от грязных чашек, которые следовало сразу же вымыть во избежание образования темно-коричневых неприглядных пятен.
   Египетская кошка сиротливо стояла на этом столике, и гадалке захотелось поскорее вернуть ее на прежнее место – человек, живущий в одиночестве, очень прихотлив в этом отношении в отличие от того, в чьем доме не прекращается семейная суета.
   Затем Милославская попыталась придвинуть кресло немного к стене – что-то блеснуло между подушкой кресла и его боковинкой. Яна наклонилась – ключи, которыми Никитин не более получаса назад похвалялся перед ней, завалились в щель. Гадалка машинально стала прокручивать в голове недавний разговор. Да, парень клал ключи на краешек кресла. Вероятно, в тот момент, когда он потянулся за статуэткой, они почти бесшумно соскользнули в сторону, и не поймав их в последующие мгновенья в поле зрения, обеспокоенный всем происходящим и потому очень рассеянный, Стас просто-напросто забыл о них.
   – Стас! Ста-а... – крикнула Яна и, оборвав крик на полуслове, замолчала, поняв, что Никитин в этот момент уже далеко от ее дома.
   Поднявшись с корточек, гадалка застыла с немного вытянутой вперед рукой, пальцы которой, помимо ее воли, широко растопырились. Она медленно поднесла вторую ладонь ко рту и, прикрыв его, тихо ахнула.
   Пальцы стали медленно сжиматься, и уже серьез пару секунд гадалка прижала никитинские ключи к самой груди как нечто святое. Какие чувства владели ею в этот момент? Наверное, искушение. Такое сильное, какого Яна еще никогда не испытывала. Пробраться тайно в чужой дом... Увидеть, скорее, почувствовать то, что скрывал его хозяин... Побывать в комнате Галюси... Чушь! Глупость! Сумасбродство!
   Сумасбродство? Но Милославской хотелось этого как ничего и никогда.
   В душе ее вдруг заговорили две Яны Борисовны: одна хмурилась и утверждала, что все это нехорошо и что если очень хочется покопаться в вещах Галюси, следует попросить разрешения у Дмитрия Германовича; вторая саркастически усмехалась и намекала на то, что Незнамов какие-то вещи скрывает, раз о женихе не захотел рассказать, и что у него есть повод не пускать гадалку в дом для его подробного осмотра.
   По своей природе Милославская ближе была к той первой Яне, благоразумной, рассудительной, глубоко порядочной, но теперь в ней словно проснулась та озорная девчонка, которую усыпили еще в раннем детстве непрекращающиеся нравоучения родителей.
   Через минуту она уже успокаивала себя тем, что нужно совершить это зло во имя благополучного завершения дела, что интуиция зовет ее туда, что это меньшее из зол, способных стать увенчанием расследования.
   Выстроив такого рода длинную-длинную логическую цепочку, гадалка в конце концов полностью перешла на сторону второй Яны. Может быть, и не напрасно, ведь интуиция, действительно, практически никогда ее не подводила.
   Проникнуть в дом. Но как это сделать? Как все устроить, чтобы не наткнуться ни на Никитина, ни на его будущего тестя? Над этим следовало поразмышлять и, забравшись на кресло с ногами и по-прежнему сжимая в руках ключи, гадалка принялась за это.
   В голове Милославской стали зреть самые невероятные планы, и в один из моментов она остановилась на мысли о том, а что будет, если ее в гостях у Незнамова кто-то застукает и дело дойдет до милиции. Перспектива не самая радостная. Приятных ощущений в этом случае не предвиделось. Взвесив ситуацию, Яна пришла к выводу, что в этом случае Дмитрий Германович, вероятнее всего, ее поймет, а в случае чего, она попросит покровительства у Руденко.
   Червь сомнения, конечно, точил сердце Милославской, но успокаивая себя тем, что клиенты нередко утаивали от нее мелочи, способные положить начало развязке, им же и нужной, она все-таки была готова к действиям.
   Желание покашеварить по-домашнему исчезло в мгновенье ока. Можно было перехватить по пути в каком-нибудь в кафе, но гадалка решила, что ТАКОЕ совершают только на голодный желудок, и усилием воли подавила в себе все чревоугодные устремления.
   Итак, Дмитрий Германович в тот момент почивал в родных пенатах. С большой попойки, вероятно, крепко. Стас... куда направился он? В дом будущего тестя? Вряд ли в таком эмоциональном напряжении он был способен усидеть на месте и спокойно внимать храпу пьяного и в тот момент совершенно беспомощного Незнамова. Тем более что Никитин, кажется, оговорился о попытках найти помощь у друзей...
   Так раздумывала Яна Борисовна. Некоторые фразы она, незаметно для самой себя, произносила вслух, некоторые – комментировала жестами. В итоге план все-таки был мысленно начертан: Милославская, добравшись до окрестностей незнамовского дома, звонит в него по автомату, чтобы убедиться в отсутствии или, по меньшей мере, дееспособности его хозяев. Если вдруг кто-то отвечает на ее звонок – она назначает встречу в офисе, а сама тем временем пробирается в незнамовские палаты. Если трубку никто не поднимает – гадалка действует. Так, по крайней мере, ей на последний момент все виделось. Яна знала, что события вполне могли начать развиваться по другому сценарию. В этом случае она решила действовать по обстоятельствам.
   Милославская посмотрела на будильник – до наступления темноты оставалось еще несколько часов. Проникнуть в гости к Незнамову незамеченной было проще в потемках, но сидеть и дожидаться их наступления дома у Яны не было сил. Гораздо более подходящим ей показалось коротание времени в дороге и в процессе нетерпеливого хождения по городским улицам.
   Так и не наведя в доме полный порядок, гадалка наскоро собралась, закрыла свою обитель на все имеющиеся замки и поспешила навстречу приключениям. Джемму она взяла с собой, потому что приключения эти могли оказаться остросюжетными.
   Вопреки обычаю, на этот раз Милославская никуда не торопилась. У нее не было необходимости в буйном порыве ловить такси, бросаясь под колеса каждому способному тронуться с места транспортному средству, не возникало нужды платить таксующему втридорога, чтобы уломать его превысить скорость хоть чуть-чуть и вытерпеть присутствие Джеммы. В общем, в некотором роде она чувствовала себя свободным человеком и еще... наверное, Иваном Васильевичем, который вдруг поменял профессию.
   Лучшего варианта траты недрагоценного на тот момент времени, чем езда в общественном транспорте, для начала сложно было выдумать, и женщина устремилась на остановку. Вдохнув своеобразный аромат свободы, Яна заняла удобную позицию на скамейке под металлическим сводом и стала дожидаться трамвая, который, к удивлению гадалки, не заставил себя ждать.
   Поднявшись в салон, Милославская облюбовала уголок на задней площадке, где, не доставляя никому неудобств, смогла приютиться не только она, но и ее собака. Сварливые бабульки, наполнившие вагон в течение нескольких остановок в считанные минуты смогли найти пищу для очередной перебранки, так что Яна получила шанс еще и развлечься таким экзотическим манером.
   Трамвай двигался не спеша, делая передышки на светофорах, стрелках и остановках, но время в пути пролетело незаметно, а главное – плодотворно: гадалка познакомилась с последними политическими новостями, узнала о среднем размере пенсий, услышала название неведомых ей, а может быть, и медицине болезней, взяла на вооружение несколько острых словечек, которые в ситуации ущемления человеческого достоинства не стыдно было бросить в лицо врагу. В общем, скучать не пришлось.
   Сойдя на конечной остановке, гадалка еще раз глянула на часы и взвесила оставшееся до наступления темноты время. В направлении дома Незнамова ей лучше было добираться пешком, а перед этим еще и прогуляться.
   – Веди себя прилично! – сказала она Джемме, – Можешь считать, что мы вышли в свет.
   Джемме не требовались эти напоминания – вести в обществе она себя и так умела, но такое краткословное общение подбадривало саму Милославскую.
   Прогулка по известному любому горожанину Проспекту Гуляний на этот раз не доставила женщине никакого удовольствия, так как она думала о предстоящем деле, ждала его с одновременным трепетом желания и боязнью. Яна, безусловно, замечала новые вывески, мысленно делала комплименты отдельным дамам и мужчинам, судя по всему, недавно посетившим популярные бутики и даже по привычке периодически начинала считать бетонные плитки, которыми был выложен бульвар. Но все равно самой себе она в эти мгновенья не принадлежала.
   Не спеша пройдя по улице два раза туда и обратно и поняв, что так можно еще не менее десяти раз прошвырнуться и окончательно свалиться от усталости, она решила ненадолго обосноваться в кафе «Пингвин» и побаловаться фруктовым мороженым с излюбленной шоколадной добавкой. Джемме в эти горестные минуты оставалось только облизываться. Вообще, запах шаурмы, гамбургеров, чебуреков и прочих яств, которым был пропитан насквозь весь Проспект был для бедной, хотя и регулярно питающейся собаки таким тяжким испытанием, а тут еще мороженое...!
   С наслаждением, неторопливо уговорив пару порций разного вида по сто пятьдесят грамм, гадалка запила съеденное стаканом фруктового нектара и заметила, что наконец-то стало смеркаться.
   Яна достала визитку, врученную ей Дмитрием Германовичем во время одной из встреч, и еще раз повертела ее перед носом – до дома Незнамова необходимо было пройти не менее трех кварталов. Милославская побрела по улице, как бы между прочим разглядывая нехитрые товары на стоящих почти через каждые пять метров лотках. Здесь же она купила небольшой фонарик, который ей определенно должен был пригодиться в ближайшее же время.
   Наконец наступило подходящее время. Гадалка незадолго до этого заприметила на углу одной многоэтажки таксофон и, набравшись уверенности, к нему направилась.
   По телу экстрасенса побежали мурашки. Сложно было бороться с нарастающим волнением. Готовясь к бою и не вполне владея собой, Яна по привычке набрала номер незнамовского офиса. В тот момент, когда она это осознала, Милославская хотела бросить трубку, но узнала на обратном ее конце знакомый голос – голос Никитина. Вокруг него шумели. Судя по всему, Стасу было чем заняться и с кем поделиться переживаниями. Это гадалку очень обрадовало, а то, что, к трубочке подошла не Люся, удивило. Она промолчала в ответ на хриплое «Алло», а потом нажала на клавишу сброса.
   Следом, исполнившись большим оптимизмом, она набрала номер домашнего телефона Дмитрия Германовича. Долгие гудки были единственным ответом на терпеливое Янино ожидание. Повесив трубку, она не удержалась от того, чтобы не потереть ладони от удовольствия.
   Отступив от таксофона на несколько шагов, гадалка вдруг вспомнила о незнамовском сотовом. Напомнив себе, что суеверие – грех и что примета о неблагоприятности любого возвращения назад не всегда сбывается, Милославская снова сняла телефонную трубку.
   Она ожидала тех же длинных гудков, однако на нее практически в следующие пять секунд обрушился голос самого Дмитрия Германовича.
   – Да, – гаркнул он.
   Голос звучал на фоне громкой музыки и людского гомона.
   – Да! Да, черт возьми! – прокричал Янин клиент.
   Милославская судорожно опустила трубку.
   – Не спит! – вслух заключила она.
   Но прокрутив эпизод в голове еще раз, пришла к выводу, что Незнамов говорил с нею не из дома. Гадалка сделала несколько мысленных предположений. Более состоятельным из них ей показался вариант о нахождении клиента в каком-нибудь кафе: шум, музыка...
   С одной стороны это было хорошо: можно было исследовать незнамовскую берлогу, не опасаясь разбудить хозяина; с другой – плохо, потому что этот самый хозяин в любой момент мог вернуться восвояси.
   Раздумывая об этом, Яна медленно брела по тротуару. Вдруг она остановилась и нащупала в своей сумочке заветную связку. Милославская огляделась: тем прохожим, что находились невдалеке от гадалки, не было до нее абсолютно никакого дела. Обнаружив неподалеку скамейку, женщина направилась к ней и, присев, стала пристально разглядывать ключи. Они были разные: один больше, один меньше, с различной резьбой и различной конфигурации.
   Яна попыталась сделать насчет них кое-какие предположения. Самый большой и несколько неуклюжий ключ, на ее взгляд, вероятнее всего, был от калитки или ворот, а два желтых очень походили на все тайзеровские, поэтому, скорее, открывали двери в сам особняк. Были в связке еще два экземпляра, и Милославская решила, что они от каких-то надворных построек. Оставшись вполне довольной своими выводами, она поднялась со скамейки с несколько большей решимостью, чем ранее, и зашагала в направлении незнамовского дома.
   Дом этот практически ничем не отличался от сотен таких же домов, принадлежащих сильным мира сего: энное количество квадратных метров, более одного этажа, дорогой кирпич, высокие заборы и прочее.
   Остановившись на тротуаре напротив, Милославская решила оценить ситуацию. Сначала она внимательно осмотрела неширокую пешеходную дорожку, тянувшуюся вдоль цепочки особняков. Дорожка пустовала. Только в двух местах были припаркованы автомобили. «Пешеходы здесь редкость,» – подумала про себя гадалка, любуясь роскошностью оставленных машин.
   Вдоль тротуара были насажены деревца, не успевшие еще стать высокими. Их наличие тоже порадовало Яну: в тени ветвей силуэт ее становился менее заметным. Ворота незнамовского дома, например, украшали две небольшие, зато раскидистые ивы.
   Затем Милославская попыталась оценить местоположение самой улицы. Глухоманью его назвать было нельзя, однако оно являлось закоулком тихим и довольно спокойным. Это также играло в ее пользу: не сновали туда-сюда прохожие, милиция, вероятно, тоже избегала здесь появляться.
   Все, казалось, было готово, и гадалка, пытаясь ступать неторопливо и уверенно пошла к воротам. Ворота крепились к высоченному бетонному забору, а слева от них находилась массивная металлическая калитка, украшенная выпуклыми узорами. Над калиткой красовался домофон, которым гадалка, конечно, не собиралась воспользоваться.
   Достав связку, Милославская выбрала самый большой ключ и быстро вставила его в скважину. Он сразу вошел в нее, но повернуться никак не хотел, ни в одну, ни в другую сторону. Яна занервничала и всунула ключ другой стороной – у нее снова ничего не вышло.
   Руки гадалки задрожали, ею овладело отчаянье, но тут она вспомнила, что у нее есть и другие ключи, в предназначеньи которых она просто первоначально ошиблась. Надеясь на интуицию и взывая к ней, Милославская выбрала следующий ключ, втиснула его в отверстие и... замок поддался. Джемма в этот миг, что-то почуяв, тихо зарычала. Яна же, забывшись от радости, неожиданно громко вздохнула с облегчением. Она надавила на калитку и та, тихо скрипнув, отворилась.
   Двор незнамовского дома оказался довольно тесным и неуютным: чувствовалось отсутствие женского ухода. Вступив на его территорию, Джемма сразу встала на дыбы и зарычала. Только тут Милославская заметила, что на них с возмущением смотрит угольно-черный ротвейлер, цепь которого к тому моменту была уже угрожающе натянута.
   Заслонив собою хозяйку, собака гадалки рванула вперед, оглушительно гавкнув и потянув Милославскую, державшую ее за поводок, за собой. Инстинктивно Яна втянула голову в плечи, подумав, что эта схватка станет концом ее не несовершившейся миссии. Однако ротвейлер повел себя неожиданно: взвизгнув раз, он скрылся в своей будке, и даже носа его не было видно. Вероятнее всего, на воспитание собаки, Дмитрию Германовичу не хватало времени.
   Вздохнув с облегчением, Яна осторожно прикрыла калитку и зашагала к выложенному темно-серой плиткой крыльцу. В дом вела высокая дубовая дверь с круглой резной ручкой. Милославская внимательно посмотрела на замочную скважину и выбрала подходящий, на ее взгляд ключ. На всякий случай она оглянулась в сторону ротвейлеровской будки, которую ощетинившаяся Джемма по-прежнему держала под прицелом – собака Незнамова так и не давала о себе знать. Видимо, азиатская овчарка произвела на нее сильное впечатление.
   Ключ, выбранный гадалкой, к несчастью, не подошел. Пришлось попробовать другой. А вот с ним повезло больше. Только дверь снова не открылась – чуть ниже был еще один замок.
   С замиранием сердца, то и дело оглядываясь, Милославская и для него подобрала подходящий ключ. В следующий момент дверь перед ней распахнулась и изнутри на нее пахнуло табаком и перегаром.
   – М-да... – тихо протянула она, поморщившись.
   Оказавшись внутри, гадалка решила дверь запереть на ключ. Дмитрий Германович или Никитин, по ее мнению, вполне могли вернуться, а незапертая дверь сразу же вызвала бы их подозрения. В противном же случае Яна затаилась бы где-нибудь в большом особняке, а потом подыскала момент и выбралась бы наружу. Джемма была умной и вряд ли б подвела ее в такой ситуации.
   Миновав просторную веранду с высокими потолками, Милославская очутилась перед еще одной дверью, которая, к ее великой радости, хотя и была снабжена замком, оказалась незапертой.