— О, какой амбре! — восхищался Орехов. — На недельку бы сюда.
   — Какие проблемы? — удивлялись мы.
   — Нельзя, — покачал головой. — Даже не представляете, какая сейчас битва под ковром. Кости хрустят. — Наступил на сухую ветку. — Вот так вот!
   — Да, — посочувствовали мы. — Хай-фай!
   — Не то слово! — выступил на бережок. — О! Анталия!.. Погреем косточки, — и с тяжелым прискоком, раздеваясь, побежал к воде.
   Мы переглянулись — генералишко всем своим изнеженно-сдобным видом напоминал о вреде борьбы под пыльным дворцовым ковром.
   — Как булка, — сплюнул Резо. — Утопить?
   — А, ревнуешь к Форе, — засмеялся я.
   — Кто я? — возмутился Хулио. — Вах! Какой я! И какой он, да? Никитушка?
   — А, оба вы хороши! — отмахнулся тот.
   — Не, пойду утоплю!
   — Я тебе утоплю, — пригрозил я. — Он мне ещё нужен. Живым.
   И через несколько минут мы уже орали друг на друга, я и полковник, которому как, оказывается, осточертело меня прикрывать: я стреляю, понимаешь, а он отдувается.
   — Что, нельзя было этого дон-хуана взять живехоньким?
   — Нельзя, — огрызался я.
   — А я тебе, сукин сын, не верю! — погрозил пальцем. — Ох, Алекс, гляди! Ты работаешь не на меня, а на Систему!
   — Тогда у меня три вопроса.
   — О, мама-мия! — вздернул руки к Ра; был похож на древнеегипетского жрица. — Только начинай с самого легкого. А то мне уже дурно.
   Я задал первый вопрос. И получил ответ: Тело встречаем в полночь. Все вместе. В Шереметьево-2.
   Я задал второй вопрос. И не получил ответа. Я задал третий вопрос. И не получил ответа. Поднялся с песочка и, отряхиваясь, проговорил:
   — Да еп`итесь вы сами! Под своим ковром! — и хотел пойти топиться.
   — Ну ладно! — занервничал полковник. — Саша, я знаю столько, сколько мне положено знать. Хочу спать спокойно.
   — Спокойно в могиле, — заметил я.
   — Типун тебе на язык.
   — Гони информацию!
   — Тьфу на тебя, — плюнул на себя Орехов. — Ну, держись. Сам хотел получи по сусалам!
   Через десять минут у меня появился выбор: пойти рыть могилку сразу или подождать, пока другие мне помогут в этом.
   Тут на берегу появились веселые и свободные до ужина наяды. Вместе с Форой. Полковник тотчас же потерял ко мне всякий интерес. И я его понимал: надо жить сегодняшним днем. Надо вкусить спелый плод авокадо, а не ждать пока он заплесневеет.
   За девушками явились и юноши, веселые и свободные. Начался жизнерадостный бедлам. Девушки бегали от мальчиков, те — от полковника Орехова, а тот — от ревнивого Резо, размахивающего корягой. Затем начался пляжный волейбол, ради которого все собрались. Фора демонстрировала чудеса спортивного мастерства. Бедняга Вольдемар пытался соответствовать ситуации. Ему было трудно. Через каждые пять минут он лакал «Буратино», закатывая глаза: о, какая наяда! и убегал дальше гасить мячи — в Фору.
   Я же, когда притомился на суше, отправился в тишину речного дна. Там было покойно, светло и чисто. И хорошо думалось. От нехватки кислорода. О чем же были мои мысли? Да ни о чем. Так, мыслишки. Обо всем и ни о чем. Какие могут быть думы у мужика, добросовестно выполняющего свою работу в зоне. Главное, пережить сегодня, и дожить до завтра. А там, как Бог даст. Как говорится, хвали жизнь при смерти, а день — вечером.
   Наверное, кому-то интересно, какие же вопросы были заданы мною полковнику. И какие получены ответы.
   Первый касался приезда господина Свечкина. И на него был получен ответ. Немедленно. А вот со вторым и третьим случилась известная закавыка, и лишь мой демарш…
   Второй вопрос касался личности господина Свечкина. Кто он такой, чтобы его окружать столь плотным биологическим кольцом? Разумеется, анкетные данные мне известны. Но айсберг опасен не видимой частью своей, а наоборот… то, что под водой.
   Полковник сообщил мне следующую информацию для размышления. Пересказываю пока в общих чертах, чтобы не погибнуть смертью храбрых от случайного кирпича: г-н Свечкин из команды новых торговцев оружия.
   Оружейный экспорт — прибыльное дельце. Команда находится под патронажем Царя-батюшки. Сам Михаил Данилович Свечкин занимается разработкой новейших технологий. Таких, что простому смертному даже в страшном сне не может привидеться. Уж поверьте мне на слово. Тем более с каждым днем ситуация в мире обостряется и тень Третьей Мировой наплывает на наши мирные, прошу прощения, города и селения.
   — Алекс, — поморщился полковник, когда я вспомнил о Мировой. — Твое дело пока маленькое: охраняй Тело.
   — Тело — в дело, — сказал я.
   — Именно так.
   — Ну и третий у меня вопросец. Легкий как перышко.
   — Значит, как бревно, — вздохнул полковник. — Ну что там у тебя?
   Я выразил недоумение: группу для лички так не сбивают активно-диверсионную. Для работы в тылу врага. Где-нибудь в степях Аризоны.
   — А время-то какое, Саша? — удивился Орехов. — Не будешь активным, сделают пассивным, — и хохотнул своей шутке.
   — А если подумать? С такой группой, если её прогнать в трудах месячишко, можно президента Гватемалы брать. И в Зюзюкино председателем, хохотнул я своей шутке.
   — Вот в Зюзюкино не надо никого. И вообще, такого… ничего… не надо… Пока.
   Мы посмотрели друг на друга, потом в светлую даль небес — не летят ли клином кирпичи? Нет, задерживались. И поэтому полковник, вздохнув, признался, что он человек маленький, исполняет приказ вышестоящего руководства и не обсуждает его, как я.
   Группа мобильна, это так. Она способна работать, как в системе личной охраны, так и выполнять иные профессиональные задачи. Какие? Это он, полковник Орехов, не знает и знать не хочет. Всему свое время. Если наступит час «Ч»., то я о нем как-нибудь узнаю. Одним из первых.
   — А ты уверен, что группа будет выполнять приказ, — резонно поинтересовался я. — В час «Ч».?
   — Алекс, я сам в себе… — отмахнулся полковник. — И потом я беру крайний случай.
   — Крайний? Это какой? Термоядерная обработка всего населения?
   — Отстань, — буркнул Орехов. — Говорю, занимайся своим делом.
   — Так занимаемся же, — обиделся я. — Курсом молодого бойца.
   — И как бойцы?
   — Города можно брать. Или власть в Кремле.
   — Ну и прекрасненько, — проговорил Вольдемар, не услышав, должно быть, последних моих слов, поскольку на песчаный брег выходили наяды. — Ё-мое! Какие крали! Познакомь, Алекс.
   — Совсем плох. Вы же знакомы. С Форой, во всяком случае.
   — Ах, ну да-ну да, — растерялся. — К-к-какая?..
   — Полковник, спрячьте животик и вперед!
   — Иди ты…
   И я пошел в набежавшую волну водной артерии. Чтобы привести мысли в боевой порядок. Что такого я узнал? Сверхъестественного? Ничего. Торговля оружием была, есть и будет. Люди хотят убивать себе подобных. Увы, это есть печальный факт нашего бытия. Подобно мазохисту, человечество мордует себя с каким-то сладострастием. И непостижимыми уму ухищрением. И с этим ничего не поделаешь. Разве что тиснуть, повторю, атомную хлопушку в интересное местечко нашей цивилизации и как ж-ж-жахнуть!.. Нельзя! Жители других галактик не поймут такой решительной санитарной обработки.
   А что касается людей, катающимся на шарике, как блохи на лошади, то им надо помогать. Людям. Новыми, высокотехнологическими системами, способными решать боевые задачи при минимальных разрушениях и потерях среди мирного населения.
   К ним можно отнести, например, высокоточные ракеты и управляемые авиабомбы. Это то, что имеет место быть. Но существуют разработки, так называемого, н е у б и в а ю щ е г о оружия: импульсный лазер, который ослепляет наступающего противника и выводит из строя его системы наведения. Или газы-ингибиторы, от применения которых глохнут двигатели, поскольку горючее превращается в желеобразную массу. Или объемные фиксаторы, позволяющие буквально приклеить солдат к месту, где они находятся. Вообщем, черт-те что, а сбоку НТР.
   Наше многоуважаемое Тело тоже занимается подобными научно-исследовательскими изысками. На благо всему человечеству. И это правильно: крест для всех должен быть легок и приятен.
   Так что не будем нервничать. Все мы живем в предполагаемых условиях. И у каждого свои обязанности. У меня пока: обеспечить защиту господина Свечкина, мечтающего благоденствовать все человечество. Беспечальной кончиной от какой-нибудь «доброй» бомбы.
   Так что жизнь прекрасна и удивительна. Особенно для двух брюханов, блаженствующих на мелководье: Резо и Вольдемара. Отдыхают после пляжного волейбола, обсуждая тактику и стратегию игры:
   — О, какая краля!
   — Да, такую бы в личное пользование-с!
   — Импотенты, — на это ляпнул я. — Взяли бы Маньку на свое довольствие.
   — Какую Маньку? — хором спросили меня.
   — Фору то есть.
   — На какое довольствие?
   — На генеральское, Орехов, на генеральское.
   Порой меня как черт за язык тянет, это точно. Парочка поначалу обиделась, мол, они в полной половой готовности, а затем призадумалась. И через час я случайно (от ревнивого Хулио) узнал, что честная девушка Фора поступает таки на полное армейское довольствие. В качестве адъютанта? Нет, не адъютанта, а переводчика, отвечал Резо. Фора у нас полиглот? Вот именно полиглот, огрызнулся завистник и ушел страдать в сосновый бор под пихты.
   Не знаем мы, как слово наше отзовется. Не знаем. Впрочем, любви все возрасты покорны. Полковник тоже человек. И если у него есть возможность поставить, м-да, девушку на довольствие, пусть ставит. У каждого пусть будут свои маленькие радости и пороки. Человеку без изъянов трудно. Он начинает чувствовать себя Создателем. А это чревато. Для всего народонаселения нашего провинциального нержавеющего шарика, летящего в звездно-магической бездне.
   Наш отъезд был замечен военно-космическими войсками Соединенных Штатов Америки. Я так думаю. Поскольку проводы под палево-дымчатыми звездами были помпезными, как коронация папы римского.
   Полковник Орехов произнес речь перед группой. О её насущных задачах. Мои мальчики перепугались, решив, что им предстоит брать Кремль. Я их успокоил — возьмем сначала почту, телеграф и канализацию, а уж потом государеву резиденцию.
   То есть было много шуток, смеха и слез. Плакали девочки, провожающие Фору на новое место работы — не в койку ли? Девушка опять была задрапирована в скромном джемперочке. Ее вид бодрил сильный пол, включая и папу римского в его малахитовом Ватикане.
   Наконец мы загрузились в три автомобиля. Я оказался в бронированном Mercedes стоимостью в 500 тысяч $, о чем с гордостью поспешил сообщить говорунок за рулем по фамилии Петров.
   Из-за него, помнится, мы с Ореховым сцепились на полуденном бережку. Не люблю темных, то бишь подозрительных, тем более, за рулем. Но полковник сказал, что отвечает за аса баранки Петрова головой. Я не соглашался Никитушка надежнее. Тогда полковник признался, что виновник нашего спора зять высокопоставленного кремлевского чиновника по фамилии Волос; надо порадеть родному человечку. Вот так вот всегда — все можно предусмотреть, да появляется зять, как лесник. Словом, я предупредил чин, если его протеже влепится в первый же столб…
   Что странно — прошли и первый, и второй, и третий столбы. На четвертом я выматерился и предупредил Петрова, что люблю быструю езду, как и всякий русский, но не на столько, чтобы улететь к звездам. В качестве спутника планеты Земля.
   Что же потом? Мы проехали деревню Зюзюкино, чтобы через два часа оказаться в деревне Шереметьево. Разницы между этими населенными пунктами никакой, кроме одной — аэропорт. Воздушные, так сказать, ворота в другие миры.
   Встречать дорогого гостя из туманного Альбиона явились все агенты всех мировых разведок, замаскировавшиеся под пассажиров текущих рейсов. Во всяком случае, так, очевидно, считала моя группа, готовая вырвать мушкеты и перестрелять все подозрительные личности.
   Я цыкнул — больше улыбок, вы на празднике жизни, а не в покойницкой. О Боже! Лучше бы я этого не говорил. Шакалы оскаливаются куда симпатичнее. Не успели мы пройти урок эстетического воспитания и бальных танцев. Жаль.
   Наконец из дверей зоны для VIP появились двое, которые с профессиональной учтивостью и надежностью вели третьего.
   Мы с полковником делаем шаг им навстречу. Короткие рукопожатия, знакомство в движении. Господин Свечкин молод и мил, от комсомольского вожака ничего; современный европейский тип делового человека. Бизнесмен, чтобы мы так все жили!..
   Выходим из аэропорта — наше Тело вдыхает воздух, ночной, с запахом унавоженного поля, осматривается — плотное биологическое кольцо:
   — Ого! Это так меня охраняют. От народа?
   — Охраняем, — уточняю я, — народ от вас.
   Все смеются моей вполне удачной шутке. Иногда я умею пошутить, когда в отличном настроении. А оно было распрекрасным. Начиналась работа. Работа!
   И я чувствовал, что нас всех ждут великие потрясения. Потому что, как говорится, к удалому, и черт пристает. А с таким народным наблюдением особенно не поспоришь.

2. ТОТАЛЬНОЕ НЕДОВЕРИЕ

   Первая неделя нашей работы мелькнула, как подозрительная тень на чердаке. Со снайперской винтовкой Драгунова (СВД.) Кстати, все чердачные помещения в окрестностях Компании были нами зачищены до стерильности. Даже кошачье племя вынуждено было покинуть привычные места обитания. Из-за фосгена, тетраэтилсвинца, метила и проч. дустовых средств поражения всего живого.
   Что там говорить, работенки хватало. Неделя ушла на запуск всего механизма охранительной системы, которая по моему уразумению должна была функционировать, как байки фиксовые, то есть часики золотые.
   Компания находилась в отремонтированном стареньком особнячке. С окнами на бульварное кольцо, где гуляли будущие мамы, бывшие пионеры и настоящие пенсионеры.
   Помимо чердаков я проверил на лояльность: службу секьюрити, охраняющую здание и близлежащую территорию, весь чиновничьей люд, а также буфетик, коим заведовала Фора. Да-да, именно эта одаренная природой девушка. Ничего не имею против прекрасных дам и пышных их бюстов, но спрашивается: на хрена мне лишняя головная боль? Как руководителю лички.
   По этой причине мы сцапались с полковником Ореховым, который ничего лучшего не придумал, как подложить мне такую свинью. От собственных чувств. Вот не люблю я, когда дело путают с постелью. О чем и заявил своему приятелю. Тот, поначалу обидевшись, признался, что Фора неприступна, как пик Коммунизма. А бросить честную девушку на произвол судьбы… И я, каюсь, сжалился над грешником.
   Первый же день нашей работы начинался замечательно. В дачной местности, где нашему Телу определили летнюю казенную резиденцию в несколько гектаров. С каменным домиком-усадьбой и хозяйственными пристройками. Где мог свободно расположиться драгунский полк.
   Как тут не вспомнить былые времена, когда я служил у государственно-пидерастического чина Хромужкина. Все то же самое — полный хозрасчет, обслуга, охрана. Только демократический дурман дымком вьется над самодельным кострищем. И более никаких изменений. Те же корабельные стволы, тот же полезный для организма лечебный воздух, тот же солнечный шарик, запутавшийся в сосновых сетях.
   Было заметно, что наше Тело не привыкло к такому барскому положению вещей, и, стесняясь, попыталось быть ближе к народу. В качестве коего выступала наша группа.
   — Доброе утро, господа, — улыбался демократом, прыгая со ступенек парадного подъезда. — Какая хорошая погода, неправда ли?
   И поступил весьма опрометчиво — принялся жать руки. Народу. А народ у нас известно какой — в Оксфордах не обучался. Церемониальным манерам. Нет-нет, к счастью, ничего плохого не произошло, хотя все мальчики несказанно засмущались: что за фамильярности, понимаешь? И больше всех Арсенчик. Несчастный, он так растерялся. Что всей своей могучей, сорок седьмого размера, лапой наступил на дамско-хозяйскую ножку. Полностью, так сказать, отблагодарил за барскую ласку. Оксфордский анахорет мужественно выдержал насилие над любимой мозолью. Только мучительная улыбка, принятая дворовыми людишками за удовольствие общения…
   Одним словом, все находились на своих трудовых участках и по мере возможности старались не портить производственные показатели. То есть несмотря на частичные трудности механизм таки был запущен. Часики затикали: тик-так, тик-так.
   Морпех работал в непосредственной близости с Телом, десантник страховал на удалении, диверсант перекрывал возможные лазейки физического проникновения тихого и подлого неприятеля, снайпер чистил винтовку, готовясь к радикальному блокированию врага, подрывник минировал принтеры и ведра для уборки помещения на случай отступления, хакер резался с натовским коллегой в шахматишки по писюку, Резо дул кофе в буфете, а Никитин отлучался к любимой девушке по имени Ника, мечтающей стать знаменитой топ-моделью.
   Понятно, что сотрудники Компании меня полюбили всей душой. Хотя к пропускной системе я имел отношение, как все тот же папа римский к учению Шаолинь.
   Этими мелкими проблемами занималась служба секьюрити, а проще говоря, бывшие ментяги под руководством подполковника Бибикова. Тоже из бывших орденоносных кадров. Был похож на памятник, когда кто-то из нерадивых клерков пытался пробиться на рабочее место. Без пропуска, позабытого дома. Когда скандал разгорался, как костер в ночи, появлялся я. Проходил мимо. Как бы в буфет. За сушками. В чем дело, господа? Так-так, понятно. Товарищ Бибиков молодцом, а вот вы, агент ЦРУ, упал, отжался десять раз. Чтобы память была свежа, как простынь в дизентерийном отделении инфекционной больнице. Разумеется, шучу по поводу ЦРУ, а все остальное правда.
   Теперь пришло время поговорить о том, чем занималась Компания, замаскированная под градопроектностроительную артель.
   Отвечу, как на духу. Ничем. На первый, не просвещенный взгляд. Толчея в курилках, коридорах и в буфетике напоминала привокзальную трясучку. Не хватало лишь чемоданов, мата носильщиков и паровозов, с покорной обреченностью уходящих в сиренево-пыльную даль родины.
   Если же серьезно, то наш Комитет по военно-техническим разработкам являлся как бы ведущим мозговым трестом, куда, как в сливной бачок, шла вся информация о новейших видах оружия.
   Своеобразное министерство, в ведомстве которого находились все секретные НИИ-ящики, оборонные заводы, тайные КБ, а также спецотдел, занимающийся исключительно сверхновейшими направлениями в создании образцов вооружения ХХI века.
   Большинство сотрудников были молоды, умны и не верили в сказки о недоброжелателях, ведущих пристальное наблюдение за их работой.
   Чтобы до конца понять настоящее положение вещей, я провел несанкционированное оперативное расследование. И через неделю знал то, что лучше бы и не знать.
   Однажды, оказывается, случилась схватка под кремлевским ковриком — за контроль над оружейным экспортом. Прибыльный бизнес, это банальная истина.
   Бились две государевы команды. Победила более молодая и агрессивная первая. То ли по причине своей более приближенности к царскому Телу, то ли по причине обладания компромата на своего соперника?
   Это не так важно. Главное, виктория! Победа трех закадычных друзей, вместе начинающих в коридорах ЦК всегда юного комсомола. А что может быть дороже такой дружбы, скрепленной водочкой, банькой и общими, как совместное святое дело, девочками?
   И вот волею судеб славная троица угодила под уютную тень кремлевских башен. Первый из друзей некто Метелко заделался Генеральным директором компании по продаже оружия, второй некто Музык решал вопросы военно-технического сотрудничества с зарубежьем, ну и третий наш родной Свечкин… как бы на передовом бруствере научно-технического прогресса.
   Молодым бизнес-трудягам досталось не слишком завидное наследство. Вторая команда, уходя, нагадила от души, как скунс в собственной норе.
   Мы потеряли большинство из своих рынков. А ведь, напомню, отношение к экспорту вооружения и военной техники в СССР было только сравнимо с отношением загадочных индусов к своим пеструхам. Дело в том, что наше оружие является одним из немногих (если не единственным) готовым изделием отечественного производства, способным на равных составить конкуренцию на мировом рынке.
   Потеря рынков сбыта произошла по нескольким причинам. Утрата традиционных партнеров из Ближнего Востока и Африки — раз; полная реорганизация системы российского экспорта — два; и три — жестокая конкуренция. И ко всему прочему — скандалы. Торговля пушками дело нежное, как торговля памперсами. И поэтому партнеры прежде чем скрепить договор, изучают друг друга, как невеста жениха, а жених — невесту. В первую брачную ночь. Чтобы знать все достоинства и недостатки компаньона. Это я уже про то, что прежняя команда не свела дебет с кредитом и так, что опозорилась на весь белый свет. Ясно, что все экспортеры, и особенно США, тут же постарались затоптать конкурента. Мол, приобретайте, господа, самолет-невидимку Stealth для защиты своих деревенек, а русский «Калаш» забудьте, как несвежий лаваш.
   К счастью, народы мира живут своим умом. И понимают, что синица под рукой в качестве знаменитого автоматического оружия, куда надежнее невидимого механического журавлика, который оказался, ха-ха, очень даже видимым и который однажды уже хорошо наеп`нулся о чужую гористую земельку.
   Да, надо работать и работать, и работать, как завещал комсомолу Владимир Ильич. Чтобы еп`еп`янки знали свое место и не засыпали nj;t наши родные просторы ракетами и бомбами. Более того, если их не сдерживать, то вся планета будет сражаться только кухонными изделиями made in USA. Нехорошо. Нехорошо, звездно-полосатые господа, надо и совесть, помимо зеленолиственных ассигнаций, иметь.
   Такая вот нарисовалась глобальная планетарная картинка. Мирного сосуществования. С обоюдоострым желанием слопать зазевавшегося конкурента. Вместе с потрохами: комплексами ПВО средней и малой дальности, истребительными аэропланами СУ-37, авиабомбами ОДАБ-500, средствами обнаружения пуска ракет и т. д. и т. п.
   Должен признаться, меня больше интересовал иной расклад сил — наш лапотный. Схватка под кремлевским ковром закончилась полной победой молодости, однако это не значит, что все проблемы решены. Проблемы только-только начинаются. У всех нас. От мелких пакостей со стороны побежденной стороны до любезных встреч с империалистами на выставке в Абу-Даби, где хочется вовсе даже не улыбаться, а использовать зенитно-ракетный комплекс «Волга» по прямому назначению. Всмородить оздоровительный заряд в какой-нибудь представительский Lincoln, чтобы партнеры на переговорах были более сговорчивые. И не столь спесивые.
   Так что зевать да плевать в потолок кабинетика не приходилось. Кстати, несколько слов о нем. Как говорится, осуществилась мечта идиота. Хотя никогда такую мечту не вынашивал, но тем не менее заполучил в свое пользование двадцать квадратным метров государственной собственности. Обстановка была спартанская — дюжина стульев, стол, электрический самовар и плетенная корзинка с баранками. Для душевных бесед. Еще в углу бронированным монстром стоял сейф, где я хранил сахар, взносы на развитие ГИБДД и официальные личные дела клерков.
   Единственный кабинет, где отсутствовали компьютерные ящики и прочая аудио-видео-радио-телеаппаратура. Выбросил все к чертовой бабушке. Человек — прежде всего, вот мой девиз. Его глаза, душа и её порывы…
   Вся электронная начинка находилась в другом месте. Нетрудно догадаться, что заведовал тем хозяйством хакер Алеша Фадеечев. Помимо компьютерных систем, его кабинет был заставлен специальной техникой защиты и контроля информации. То есть все пространство от Аляски до Ямайки контролировалось нашими умными машинами. Шутка, но в этой шутке большая доля правды.
   Словом, все было снова хорошо. Чересчур. А это вызывало подозрение. У меня. Не люблю Божьей благодати и мелкой бюрократической суеты. Ведь так можно всю жить проскрипеть в кабинетном пенале, и не остаться в памяти потомков. А хотелось бы запечатлеться навека!..
   К моей радости, первый камень, который должен был бы повлечь за собой лавину, упал мне в руки — упал в виде газетенки, бульварной по сути и поносной по определению. Статейка называлась «Молодость вооружается». Некий Б.Доценко давал вольную трактовку всем тем событиям, происшедшим в недавнем прошлом, когда якобы молодые торговцы оружием буквально силой вырвали лакомый кус из старческих, но более опытных рук. Как бы не пострадал престиж родины, сокрушался пачкун, сумеют ли бывшие комсомолята сохранить то, что годами накапливалось на рынках оружия?.. Указывались и фамилии юных героев. И кто, чем занимается. И сколько должен получать премиальных.
   Что там говорить, приятно, когда твой труд на благо отчизны замечен и растиражирован. Другое неприятно, пишущая братия не понимает, что герои очерков скромны и не желают водружаться на постамент для всеобщего обозрения. Тем более, если они занимаются не выпечкой хлебушка, а укрепляют финансовую обороноспособность республики и мечтают создать бомбу для НАТО, от которой у альянса должен произойти заворот кишок.
   Вот до чего доводит разнузданная свобода слова, господа! Хотя какая может быть свобода, когда и невооруженным глазом видно: статья заказная. Кто-то желает вызвать лавину. Зачем и почему? Кто это кто-то? Кто есть кто? Вот в чем вопрос.
   Заняться вплотную взбесившимся журналюгой я не успел — господин Свечкин собирался на подмосковный полигон, и я подключил к этой проблеме боевого полковника с Лубянки, мол, не в службу, а в дружбу… Орехов побурчал, но согласился, что проблему нужно задавить в зародыше.