Страница:
Жуков пишет:
Реформы Хрущёва и «оттепель»
Период застоя
«Поверьте, было от чего остолбенеть, пункт за пунктом, позиция за позицией, это как раз то, что Хрущёву предъявят через семь лет — в октябре 1964-го!»
Реформы Хрущёва и «оттепель»
1957, март
. — Создание Европейского экономического сообщества (ЕЭС, «Общий рынок»).
18–29 июня
. — Попытка смещения Н. С. Хрущёва, Пленум ЦК КПСС, разгром «антипартийной группировки Молотова, Маленкова, Булганина и примкнувшего к ним Шепилова».
Июль
. — VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Москве.
4 октября
. — Запуск первого в мире космического спутника Земли.
29 декабря
. — Смещение маршала Г. К. Жукова с поста министра обороны СССР.
Со смерти Сталина начался выход из мобилизационного режима экономики, с помощью слома сначала его идеологической базы, а затем и организационной. Уже в 1957 году произвольным решением «верхов» изменили систему управления экономикой. Разумеется, мотивировали необходимость этой реформы ленинским принципом «демократического централизма в хозяйственном строительстве», а суть её заключалась в переходе от управления промышленностью и строительством через отраслевые министерства и ведомства к руководству через совнархозы, на основе экономического районирования.
К началу 1958 года из 37 союзных и республиканских министерств осталось только четыре: среднего машиностроения, химической промышленности, транспортного строительства, электростанций, — зато возникло 104 совнархоза. Они объединили 75 % мощностей промышленных и строительных организаций, а остальные отошли к местным советам. Для координации взаимосвязей был образован Всесоюзный Совет народного хозяйства (ВСНХ); Госплан выявлял возможности комплексного развития экономики и обсчитывал плановые показатели по стране, по республикам и по каждому экономическому району, а научно-технические комитеты при союзном и республиканских Советах Министров изучали передовой опыт и контролировали внедрение достижений.
Хрущёв уверял, что новая система позволит эффективнее использовать местные ресурсы, а подъём региональных экономик быстро подтянет совокупную экономику. Но ничего не вышло; экономическая самостоятельность совнархозов сочеталась с отсутствием таковой у предприятий, а ориентация местных властей на сугубо свои, региональные интересы, подрывала технический рост в ряде ключевых отраслей.
К тому же каждая общественная структура (о чём мы не устаём напоминать) желает выжить даже вопреки волюнтаризму. Расформированные министерства никуда не делись, а «воспроизвелись» как подразделения Госплана или научно-технических комитетов. Чтобы победить это «неожиданно возникшее» зло, увеличили количество контролирующих органов, но и это не привело к улучшению работы подконтрольных совнархозов. Укрупнили совнархозы, сократив их количество (в 1962), — но тогда оказались не у дел тысячи партфункционеров и чиновников. Предложенное тогда же Хрущёвым деление обкомов и крайкомов партии на промышленные и сельскохозяйственные тоже вызвало ропот местного партийного чиновничества.
Диспропорции в советской экономике только нарастали!.. А ведь совнархозовская эпопея совпала с другими экономическими экспериментами Хрущёва, среди которых самыми крупными были переход от пятилетнего к семилетнему планированию и авантюристические новации в сельском хозяйстве.
Надо, однако, отметить: советское хозяйство и социальная система обрели уже такую устойчивость, что необоснованные или странные решения верховной власти не приводили к катастрофам, их воздействие «гасилось» внутри системы. Вот теперь — а не при Сталине — система действительно выживала вопреки бездарному руководству!
Рывок предшествующего периода создал столь мощный задел на будущее, что даже перейдя к «обычному» режиму своего существования, даже начиная отставать от соседей страна сохраняла высокие темпы развития. Это видно в успехах науки и образования, в начале широкого жилищного строительства, в модернизации армии. Наглядный пример силы — запуск в 1957 году первого искусственного спутника Земли, а в 1961-м — полёт в космос Ю. А. Гагарина. СССР стал супердержавой, определявшей равновесие сил в мире. Как пример, вспомним: наша сила не позволила США ликвидировать революционный режим на Кубе, что повлияло на многие мировые процессы.
1958, 27 марта . — Назначение Н. С. Хрущёва Председателем Совета Министров СССР. Весна-лето . — Ликвидация машинно-тракторных станций. Де Голль приказывает не допустить выхода Алжира из состава Франции, и 800-тысячная армия уничтожает 1,5 млн. алжирцев, то есть каждого шестого. Декабрь . — Начало реформы народного образования в СССР.
Непонимание высшим руководством сути прошедшего этапа и сути новых требований сказалось в том, что большинство достижений осуществлялись в отраслях военно-промышленного комплекса, в тяжёлой индустрии, а задания по развитию лёгкой и пищевой промышленности не только были минимальными, так ещё и не выполнялись.
Да, продолжалось строительство крупных металлургических и машиностроительных предприятий. Объём производства промышленной продукции за семилетку вырос на 80 %. Быстрыми темпами развивалась атомная энергетика; была проведена электрификация железных дорог страны, радикально изменился топливный баланс за счёт использования высокоэффективных нефти и газа. Улучшению сырьевой базы химической промышленности способствовало наращивание добычи нефти. Главным источником нефти стал Волго-Уральский нефтегазоносный бассейн; с начала 1960-х годов формировался Западно-Сибирский нефтегазовый комплекс.
Но по уровню, например, химизации, при всех успехах этой отрасли СССР к 1965 году значительно отставал от передовых стран. Объём промышленной продукции в СССР достиг 65 % от уровня США, но объём химической продукции — только 33 %, а далее шло отставание и по общему объёму промышленной продукции.
Ещё хуже обстояли дела в сельском хозяйстве.
В сельскохозяйственной политике Хрущёва можно выделить два этапа. Сначала (1953–1958) произошло увеличение закупочных цен, списание долгов с колхозов, отмена налога на личные подсобные хозяйства и разрешение увеличить размер этих хозяйств в пять раз. При Хрущёве же начали выдавать паспорта колхозникам и выплачивать им пенсии, предоставили колхозам право вносить изменения в свои уставы с учётом местных условий, увеличились госвложения в село.
Затем начались преобразования с «обратным знаком». В 1958 году были ликвидированы МТС, а техника продана колхозам для организации РТС (ремонтно-тракторных станций). И тут оказалось, что государство опять желает вложить в деревню средства, выжатые из неё же! Так, было выставлено требование к колхозам: выкупить за год технику МТС по высоким ценам. В результате это мероприятие свело к нулю доходы, полученные колхозами от повышения закупочных цен в 1953 году. Техника, полученная селом, была во многом изношена, морально устарела; своей ремонтной базы колхозы не имели.
С декабря 1958 года в аграрном секторе начинается период административной тряски. Бросив лозунг «догнать и перегнать Америку по производству мяса, молока и масла на душу населения», Хрущёв во время визита в США в 1959 году пришёл к выводу, что «мясную» программу можно решить лишь через кормопроизводство, которое, в свою очередь, упирается в структуру посевных площадей. Надо перейти к повсеместным посевам кукурузы, которая и зерно даёт, и зелёную массу на силос.
Сам по себе курс на создание устойчивой кормовой базы был правильным: только так можно было содержать современное животноводство. Но ретивые чиновники, действуя почти исключительно волевыми методами, затеяли продвигать кукурузу даже за полярный круг; сеяли там, где она не могла расти по природным показателям. Посевные площади под неё увеличивали за счёт посевов других культур и заливных лугов, а потому кормовая база не только не выросла, но и сократилась. Чтобы выполнить план по сдаче мяса государству, на селе в массовом порядке начали забой скота. Произошло резкое сокращение поголовья, и мясо подорожало.
Итак, кукурузная эпопея не приблизила советский народ к американскому уровню душевого потребления мясомолочной продукции. И начавшееся с 1958 года (по инициативе Хрущёва) свёртывание личного подсобного хозяйства как тормоза для окончательной победы социализма на селе тоже не помогло социализму, зато привело к сокращению производства картофеля и овощей. Вдобавок 1963 год оказался неурожайным; теперь и нехватка хлеба стала настолько ощутимой, что пришлось нормировать его продажу. Это привело к ночным очередям за хлебом в 1963-м, вызвало забастовку рабочих в г. Новочеркасске, подавленную силой оружия. Этот же провал привёл к необходимости закупок Советским Союзом за золото американского зерна, что повлекло смещение с поста самого Хрущёва в 1964 году — по официальной формулировке, «за субъективизм и волюнтаризм».
Посмотрим теперь, что происходило в социальной политике СССР.
В середине 1950-х, после восстановления разрушенного войной хозяйства, возникли условия для повышения жизненного уровня народа. С 1956 по 1965 поэтапно повышали зарплату, в 1956 году сократили до 42 часов рабочую неделю, — однако зарплату повышали не пропорционально. Когда-то Сталин ввёл очень высокие зарплаты для научных работников, в разы более высокие, чем у рабочих и инженеров, и обеспечил тем самым высочайшее качество и темпы научных исследований. Его правота кажется очевидной, но догматик Хрущёв, продолжая старую песню про заботу о пролетарии, повышал зарплаты рабочим существенно быстрее, чем ИТР, и вовсе не повышал научным работникам. (Затем так же поступал Брежнев, и к 1980-ым даже профессорская зарплата, не говоря уж о зарплате простого инженера, была зачастую меньше зарплаты водителя трамвая.)
В 1956 году был принят закон о пенсиях, по тем временам лучший в мире (самый низкий пенсионный возраст, максимальная пенсия 120 рублей при средней зарплате 75 рублей в месяц). Резко возросла обеспеченность населения больницами, школами, дошкольными детскими учреждениями. За семилетку было построено жилья столько, сколько за все предшествующие годы Советской власти, и в 1960-е годы по числу строящихся квартир на 1 тыс. жителей СССР занимал первое место в мире, причём, в отличие от прошлых лет, строилось благоустроенное жилье, с водопроводом, канализацией, ванной. Интенсивно шла газификация жилого фонда. Конечно, преобладающим типом квартиры были те, которые сейчас называют «хрущёвками»: с низкими потолками, совмещёнными «удобствами», в панельных домах, — но по сравнению с предыдущим барачно-коммунальным периодом это был колоссальный шаг вперёд, позволивший позже, в начале 1970-х годов, перейти от покомнатного к поквартирному принципу расселения семей.
В конце 1950-х отменили плату за обучение в высших и средних специальных учебных заведениях и старших классах средних школ, введённую после войны. В целом в этот период проводился курс на выравнивание жизненного уровня всех категорий населения за счёт повышения минимальной заработной платы, расширения сферы услуг, предоставляемых населению бесплатно, за счёт общественных фондов потребления (образование, здравоохранение, дешёвое жилье, детские учреждения, общественное питание и др.).
1959. — XXI съезд КПСС делает вывод о полной и окончательной победе социализма в СССР.
Запад старались догнать по показателям, характерным для общества массового потребления, но материальная заинтересованность в результатах труда при этом игнорировалась. Руководство страны продолжало навязывать людям коммунистическую идею (не умея предложить иную, государственную идею, ради которой стоило бы работать). Оно металось между желанием реформировать то или иное, — чтобы стало «лучше», но одновременно не выбивалось бы из догматической теории, — и необходимостью «затыкать дыры».
На этом фоне происходила «оттепель» в сфере культуры. Сам термин получил своё название по роману Ильи Эренбурга, написанному в эти годы. Советский Союз стал более открытым для мира, участились международные культурные контакты. Появились литературные произведения, ставившие острые проблемы: «Не хлебом единым» М. Дудинцева, «Районные будни» В. Овечкина, поэма «За далью даль» А. Твардовского, в которой впервые в художественной форме было сказано о культе личности Сталина. В моду вошла поэзия — стихи читали в концертных залах, на стадионах, вошло в практику собираться по субботам на площади Маяковского, где выступали поэты, писатели, философы. Шли дискуссии по теоретическим вопросам: роль личности и народных масс в истории, соотношение теории и практики, периодизация истории советского общества. Появились новые имена: Б. Ахмадулина, А. Вознесенский, Б. Окуджава, Р. Рождественский, но были реабилитированы и «старые» имена Ю. Тынянова, М. Булгакова, И. Бабеля и других…
1961, 1 января . — Денежная реформа. 12 апреля . — Вывод на орбиту Земли космического корабля с первым человеком на борту — Ю. А. Гагариным. Август . — Возведение «Берлинской стены». 17–31 октября . — XXII съезд КПСС. Принятие Третьей Программы КПСС, программы «построения коммунизма», программы осуществления научно-технической революции в СССР. 30–31 октября . — Вынос тела И. В. Сталина из Мавзолея.
В начале 1960-х политическое развитие страны проходило под влиянием программы КПСС, принятой в 1961 году. Важно, что Программа КПСС наметила возрастание роли общественных организаций с передачей им функций государственных органов: уже в ноябре 1962-го партийные комитеты всех уровней разделили на промышленные и сельскохозяйственные; многие полагают, что это вело всего лишь к вмешательству партийных органов в решение производственных вопросов, но на деле такая мера как раз и означала перерождение партии в хозяйственный орган, что соответствовало духу программы партии, проистекая от провалов в экономике.
Помимо ухудшения экономической ситуации, явно падало значение идеологии. Шло приземление идеалов: далёкий образ справедливой и братской жизни в изобильной общине был заменён прагматическими критериями потребления, к тому же необоснованными («Догнать Америку по мясу и молоку»). По верному замечанию С. Г. Кара-Мурзы, всякое идеократическое обоснование государства включает две связанные вещи: утопию (идеал) и теорию (рациональное объяснение жизни и проекта будущего). Так вот, государственная идеология периода «оттепели» испортила оба эти компонента и разъединила их. Утопия была уничтожена её недопустимым приближением («нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме») и опошлением («бесплатный проезд в городском транспорте»). Теория же была испорчена непредсказуемостью проекта и отходом от здравого смысла (кукурузомания, химизация народного хозяйства и т. п.).
Это был период, когда впервые начало разрастаться недоверие граждан к своим лидерам. Если большинство трудящихся связывало все предыдущие успехи с именем И. В. Сталина, и люди искренне плакали, узнав о его смерти, то к Н. С. Хрущёву отношение было уже иное. Вначале он имел авторитет, но по мере того, как накапливались трудности, а его роль искусственно возвеличивалась, его авторитет в глазах народа падал, — и дальше процесс недоверия распространялся уже на всех «вождей», перекидываясь на отношение к власти вообще. Причём сомневались именно в вождях, в элите, а не в идее. Нельзя забывать, что в те годы всё же были достигнуты высочайшие темпы развития, имелись успехи в развитии науки и техники. Даже когда генерал П. Григоренко в 1961 году выступал с осуждением Программы партии, то не ставил под сомнение коммунистическую перспективу, а говорил лишь о некоторых вопросах, требующих детализации.
Но число сомневающихся увеличилось.
К середине 1960-х экономическая ситуация в стране резко ухудшилась, а недовольство Н. С. Хрущёвым приняло крайние формы. Объединились противники форсированного строительства коммунизма и те, кто не был согласен с авторитаризмом Хрущёва. В октябре 1964 года на Пленуме ЦК КПСС его освободили от обязанностей Первого секретаря ЦК и Председателя Совета Министров СССР; Первым секретарём был избран Л. И. Брежнев, предсовмина стал А. Н. Косыгин.
Правда, те, кто пришёл Хрущёву на смену, оказались не лучше него. Произошло вот что: Ленин, а затем Сталин указали направление движения. Хрущёв, не понимая, чем руководствовался Сталин, вернулся к Ленину, и «вроде бы как» пошел по направлению, указанному вождём. Брежнев и прочие продолжили движение по «правильной дорогой идете, товарищи», даже не задумываясь, куда ведёт этот путь. А он привёл туда, куда и должен был привести: к кризису, к ослаблению страны, сходному с ситуацией конца 1920-х. Прикрываясь «новым политическим мышлением», уже в 1980-х М. С. Горбачёв изменил политический курс страны, начав то, что известно теперь под названием «перестройка». Однако метания между «ускорением», «гласностью» и «больше социализма!» сразу показали: пришло время, когда лидеры вообще перестали понимать, что происходит в стране и мире …
Со смерти Сталина начался выход из мобилизационного режима экономики, с помощью слома сначала его идеологической базы, а затем и организационной. Уже в 1957 году произвольным решением «верхов» изменили систему управления экономикой. Разумеется, мотивировали необходимость этой реформы ленинским принципом «демократического централизма в хозяйственном строительстве», а суть её заключалась в переходе от управления промышленностью и строительством через отраслевые министерства и ведомства к руководству через совнархозы, на основе экономического районирования.
К началу 1958 года из 37 союзных и республиканских министерств осталось только четыре: среднего машиностроения, химической промышленности, транспортного строительства, электростанций, — зато возникло 104 совнархоза. Они объединили 75 % мощностей промышленных и строительных организаций, а остальные отошли к местным советам. Для координации взаимосвязей был образован Всесоюзный Совет народного хозяйства (ВСНХ); Госплан выявлял возможности комплексного развития экономики и обсчитывал плановые показатели по стране, по республикам и по каждому экономическому району, а научно-технические комитеты при союзном и республиканских Советах Министров изучали передовой опыт и контролировали внедрение достижений.
Хрущёв уверял, что новая система позволит эффективнее использовать местные ресурсы, а подъём региональных экономик быстро подтянет совокупную экономику. Но ничего не вышло; экономическая самостоятельность совнархозов сочеталась с отсутствием таковой у предприятий, а ориентация местных властей на сугубо свои, региональные интересы, подрывала технический рост в ряде ключевых отраслей.
К тому же каждая общественная структура (о чём мы не устаём напоминать) желает выжить даже вопреки волюнтаризму. Расформированные министерства никуда не делись, а «воспроизвелись» как подразделения Госплана или научно-технических комитетов. Чтобы победить это «неожиданно возникшее» зло, увеличили количество контролирующих органов, но и это не привело к улучшению работы подконтрольных совнархозов. Укрупнили совнархозы, сократив их количество (в 1962), — но тогда оказались не у дел тысячи партфункционеров и чиновников. Предложенное тогда же Хрущёвым деление обкомов и крайкомов партии на промышленные и сельскохозяйственные тоже вызвало ропот местного партийного чиновничества.
Диспропорции в советской экономике только нарастали!.. А ведь совнархозовская эпопея совпала с другими экономическими экспериментами Хрущёва, среди которых самыми крупными были переход от пятилетнего к семилетнему планированию и авантюристические новации в сельском хозяйстве.
Надо, однако, отметить: советское хозяйство и социальная система обрели уже такую устойчивость, что необоснованные или странные решения верховной власти не приводили к катастрофам, их воздействие «гасилось» внутри системы. Вот теперь — а не при Сталине — система действительно выживала вопреки бездарному руководству!
Рывок предшествующего периода создал столь мощный задел на будущее, что даже перейдя к «обычному» режиму своего существования, даже начиная отставать от соседей страна сохраняла высокие темпы развития. Это видно в успехах науки и образования, в начале широкого жилищного строительства, в модернизации армии. Наглядный пример силы — запуск в 1957 году первого искусственного спутника Земли, а в 1961-м — полёт в космос Ю. А. Гагарина. СССР стал супердержавой, определявшей равновесие сил в мире. Как пример, вспомним: наша сила не позволила США ликвидировать революционный режим на Кубе, что повлияло на многие мировые процессы.
1958, 27 марта . — Назначение Н. С. Хрущёва Председателем Совета Министров СССР. Весна-лето . — Ликвидация машинно-тракторных станций. Де Голль приказывает не допустить выхода Алжира из состава Франции, и 800-тысячная армия уничтожает 1,5 млн. алжирцев, то есть каждого шестого. Декабрь . — Начало реформы народного образования в СССР.
Непонимание высшим руководством сути прошедшего этапа и сути новых требований сказалось в том, что большинство достижений осуществлялись в отраслях военно-промышленного комплекса, в тяжёлой индустрии, а задания по развитию лёгкой и пищевой промышленности не только были минимальными, так ещё и не выполнялись.
Да, продолжалось строительство крупных металлургических и машиностроительных предприятий. Объём производства промышленной продукции за семилетку вырос на 80 %. Быстрыми темпами развивалась атомная энергетика; была проведена электрификация железных дорог страны, радикально изменился топливный баланс за счёт использования высокоэффективных нефти и газа. Улучшению сырьевой базы химической промышленности способствовало наращивание добычи нефти. Главным источником нефти стал Волго-Уральский нефтегазоносный бассейн; с начала 1960-х годов формировался Западно-Сибирский нефтегазовый комплекс.
Но по уровню, например, химизации, при всех успехах этой отрасли СССР к 1965 году значительно отставал от передовых стран. Объём промышленной продукции в СССР достиг 65 % от уровня США, но объём химической продукции — только 33 %, а далее шло отставание и по общему объёму промышленной продукции.
Ещё хуже обстояли дела в сельском хозяйстве.
В сельскохозяйственной политике Хрущёва можно выделить два этапа. Сначала (1953–1958) произошло увеличение закупочных цен, списание долгов с колхозов, отмена налога на личные подсобные хозяйства и разрешение увеличить размер этих хозяйств в пять раз. При Хрущёве же начали выдавать паспорта колхозникам и выплачивать им пенсии, предоставили колхозам право вносить изменения в свои уставы с учётом местных условий, увеличились госвложения в село.
Затем начались преобразования с «обратным знаком». В 1958 году были ликвидированы МТС, а техника продана колхозам для организации РТС (ремонтно-тракторных станций). И тут оказалось, что государство опять желает вложить в деревню средства, выжатые из неё же! Так, было выставлено требование к колхозам: выкупить за год технику МТС по высоким ценам. В результате это мероприятие свело к нулю доходы, полученные колхозами от повышения закупочных цен в 1953 году. Техника, полученная селом, была во многом изношена, морально устарела; своей ремонтной базы колхозы не имели.
С декабря 1958 года в аграрном секторе начинается период административной тряски. Бросив лозунг «догнать и перегнать Америку по производству мяса, молока и масла на душу населения», Хрущёв во время визита в США в 1959 году пришёл к выводу, что «мясную» программу можно решить лишь через кормопроизводство, которое, в свою очередь, упирается в структуру посевных площадей. Надо перейти к повсеместным посевам кукурузы, которая и зерно даёт, и зелёную массу на силос.
Сам по себе курс на создание устойчивой кормовой базы был правильным: только так можно было содержать современное животноводство. Но ретивые чиновники, действуя почти исключительно волевыми методами, затеяли продвигать кукурузу даже за полярный круг; сеяли там, где она не могла расти по природным показателям. Посевные площади под неё увеличивали за счёт посевов других культур и заливных лугов, а потому кормовая база не только не выросла, но и сократилась. Чтобы выполнить план по сдаче мяса государству, на селе в массовом порядке начали забой скота. Произошло резкое сокращение поголовья, и мясо подорожало.
Итак, кукурузная эпопея не приблизила советский народ к американскому уровню душевого потребления мясомолочной продукции. И начавшееся с 1958 года (по инициативе Хрущёва) свёртывание личного подсобного хозяйства как тормоза для окончательной победы социализма на селе тоже не помогло социализму, зато привело к сокращению производства картофеля и овощей. Вдобавок 1963 год оказался неурожайным; теперь и нехватка хлеба стала настолько ощутимой, что пришлось нормировать его продажу. Это привело к ночным очередям за хлебом в 1963-м, вызвало забастовку рабочих в г. Новочеркасске, подавленную силой оружия. Этот же провал привёл к необходимости закупок Советским Союзом за золото американского зерна, что повлекло смещение с поста самого Хрущёва в 1964 году — по официальной формулировке, «за субъективизм и волюнтаризм».
Посмотрим теперь, что происходило в социальной политике СССР.
В середине 1950-х, после восстановления разрушенного войной хозяйства, возникли условия для повышения жизненного уровня народа. С 1956 по 1965 поэтапно повышали зарплату, в 1956 году сократили до 42 часов рабочую неделю, — однако зарплату повышали не пропорционально. Когда-то Сталин ввёл очень высокие зарплаты для научных работников, в разы более высокие, чем у рабочих и инженеров, и обеспечил тем самым высочайшее качество и темпы научных исследований. Его правота кажется очевидной, но догматик Хрущёв, продолжая старую песню про заботу о пролетарии, повышал зарплаты рабочим существенно быстрее, чем ИТР, и вовсе не повышал научным работникам. (Затем так же поступал Брежнев, и к 1980-ым даже профессорская зарплата, не говоря уж о зарплате простого инженера, была зачастую меньше зарплаты водителя трамвая.)
В 1956 году был принят закон о пенсиях, по тем временам лучший в мире (самый низкий пенсионный возраст, максимальная пенсия 120 рублей при средней зарплате 75 рублей в месяц). Резко возросла обеспеченность населения больницами, школами, дошкольными детскими учреждениями. За семилетку было построено жилья столько, сколько за все предшествующие годы Советской власти, и в 1960-е годы по числу строящихся квартир на 1 тыс. жителей СССР занимал первое место в мире, причём, в отличие от прошлых лет, строилось благоустроенное жилье, с водопроводом, канализацией, ванной. Интенсивно шла газификация жилого фонда. Конечно, преобладающим типом квартиры были те, которые сейчас называют «хрущёвками»: с низкими потолками, совмещёнными «удобствами», в панельных домах, — но по сравнению с предыдущим барачно-коммунальным периодом это был колоссальный шаг вперёд, позволивший позже, в начале 1970-х годов, перейти от покомнатного к поквартирному принципу расселения семей.
В конце 1950-х отменили плату за обучение в высших и средних специальных учебных заведениях и старших классах средних школ, введённую после войны. В целом в этот период проводился курс на выравнивание жизненного уровня всех категорий населения за счёт повышения минимальной заработной платы, расширения сферы услуг, предоставляемых населению бесплатно, за счёт общественных фондов потребления (образование, здравоохранение, дешёвое жилье, детские учреждения, общественное питание и др.).
1959. — XXI съезд КПСС делает вывод о полной и окончательной победе социализма в СССР.
Запад старались догнать по показателям, характерным для общества массового потребления, но материальная заинтересованность в результатах труда при этом игнорировалась. Руководство страны продолжало навязывать людям коммунистическую идею (не умея предложить иную, государственную идею, ради которой стоило бы работать). Оно металось между желанием реформировать то или иное, — чтобы стало «лучше», но одновременно не выбивалось бы из догматической теории, — и необходимостью «затыкать дыры».
На этом фоне происходила «оттепель» в сфере культуры. Сам термин получил своё название по роману Ильи Эренбурга, написанному в эти годы. Советский Союз стал более открытым для мира, участились международные культурные контакты. Появились литературные произведения, ставившие острые проблемы: «Не хлебом единым» М. Дудинцева, «Районные будни» В. Овечкина, поэма «За далью даль» А. Твардовского, в которой впервые в художественной форме было сказано о культе личности Сталина. В моду вошла поэзия — стихи читали в концертных залах, на стадионах, вошло в практику собираться по субботам на площади Маяковского, где выступали поэты, писатели, философы. Шли дискуссии по теоретическим вопросам: роль личности и народных масс в истории, соотношение теории и практики, периодизация истории советского общества. Появились новые имена: Б. Ахмадулина, А. Вознесенский, Б. Окуджава, Р. Рождественский, но были реабилитированы и «старые» имена Ю. Тынянова, М. Булгакова, И. Бабеля и других…
1961, 1 января . — Денежная реформа. 12 апреля . — Вывод на орбиту Земли космического корабля с первым человеком на борту — Ю. А. Гагариным. Август . — Возведение «Берлинской стены». 17–31 октября . — XXII съезд КПСС. Принятие Третьей Программы КПСС, программы «построения коммунизма», программы осуществления научно-технической революции в СССР. 30–31 октября . — Вынос тела И. В. Сталина из Мавзолея.
В начале 1960-х политическое развитие страны проходило под влиянием программы КПСС, принятой в 1961 году. Важно, что Программа КПСС наметила возрастание роли общественных организаций с передачей им функций государственных органов: уже в ноябре 1962-го партийные комитеты всех уровней разделили на промышленные и сельскохозяйственные; многие полагают, что это вело всего лишь к вмешательству партийных органов в решение производственных вопросов, но на деле такая мера как раз и означала перерождение партии в хозяйственный орган, что соответствовало духу программы партии, проистекая от провалов в экономике.
Помимо ухудшения экономической ситуации, явно падало значение идеологии. Шло приземление идеалов: далёкий образ справедливой и братской жизни в изобильной общине был заменён прагматическими критериями потребления, к тому же необоснованными («Догнать Америку по мясу и молоку»). По верному замечанию С. Г. Кара-Мурзы, всякое идеократическое обоснование государства включает две связанные вещи: утопию (идеал) и теорию (рациональное объяснение жизни и проекта будущего). Так вот, государственная идеология периода «оттепели» испортила оба эти компонента и разъединила их. Утопия была уничтожена её недопустимым приближением («нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме») и опошлением («бесплатный проезд в городском транспорте»). Теория же была испорчена непредсказуемостью проекта и отходом от здравого смысла (кукурузомания, химизация народного хозяйства и т. п.).
Это был период, когда впервые начало разрастаться недоверие граждан к своим лидерам. Если большинство трудящихся связывало все предыдущие успехи с именем И. В. Сталина, и люди искренне плакали, узнав о его смерти, то к Н. С. Хрущёву отношение было уже иное. Вначале он имел авторитет, но по мере того, как накапливались трудности, а его роль искусственно возвеличивалась, его авторитет в глазах народа падал, — и дальше процесс недоверия распространялся уже на всех «вождей», перекидываясь на отношение к власти вообще. Причём сомневались именно в вождях, в элите, а не в идее. Нельзя забывать, что в те годы всё же были достигнуты высочайшие темпы развития, имелись успехи в развитии науки и техники. Даже когда генерал П. Григоренко в 1961 году выступал с осуждением Программы партии, то не ставил под сомнение коммунистическую перспективу, а говорил лишь о некоторых вопросах, требующих детализации.
Но число сомневающихся увеличилось.
К середине 1960-х экономическая ситуация в стране резко ухудшилась, а недовольство Н. С. Хрущёвым приняло крайние формы. Объединились противники форсированного строительства коммунизма и те, кто не был согласен с авторитаризмом Хрущёва. В октябре 1964 года на Пленуме ЦК КПСС его освободили от обязанностей Первого секретаря ЦК и Председателя Совета Министров СССР; Первым секретарём был избран Л. И. Брежнев, предсовмина стал А. Н. Косыгин.
Правда, те, кто пришёл Хрущёву на смену, оказались не лучше него. Произошло вот что: Ленин, а затем Сталин указали направление движения. Хрущёв, не понимая, чем руководствовался Сталин, вернулся к Ленину, и «вроде бы как» пошел по направлению, указанному вождём. Брежнев и прочие продолжили движение по «правильной дорогой идете, товарищи», даже не задумываясь, куда ведёт этот путь. А он привёл туда, куда и должен был привести: к кризису, к ослаблению страны, сходному с ситуацией конца 1920-х. Прикрываясь «новым политическим мышлением», уже в 1980-х М. С. Горбачёв изменил политический курс страны, начав то, что известно теперь под названием «перестройка». Однако метания между «ускорением», «гласностью» и «больше социализма!» сразу показали: пришло время, когда лидеры вообще перестали понимать, что происходит в стране и мире …
Период застоя
В марте—апреле 1966 года состоялся XXIII съезд КПСС. Были внесены изменения в Устав партии: из него убрали положение об обязательном обновлении на 1/4 на каждых очередных выборах состава ЦК КПСС, на 1/3 обкомов, горкомов и райкомов партии, внесённое Хрущёвым на XXII съезде. Убрано было и положение о том, что члены руководящих партийных органов не могут быть избраны более, чем на 3 срока (12 лет). Восстановили пост генерального секретаря ЦК, ликвидированный после смерти И. В. Сталина, и на этот пост был избран Л. И. Брежнев. Эти решения съезда создали стабильный слой партийной номенклатуры.
Теоретической основой политической системы стал курс на «возрастание руководящей роли партии». Понятно, что предполагавшееся при «позднем Хрущёве» усиление прочих, кроме партии, общественных организаций опять было отброшено: партэлита воспарила над всеми.
Новое партийно-государственное руководство вернулось к отраслевой структуре управления, упразднив совнархозы и преобразовав ВСНХ в Госснаб. Также на двух пленумах ЦК (1965) были намечены меры по стимулированию сельского хозяйства и промышленности за счёт материального поощрения работников. Значительно расширялись права предприятий, возросла их экономическая самостоятельность, снизилось количество плановых показателей, спускаемых им сверху. На промышленных предприятиях для экономического стимулирования решено было создавать за счёт прибыли фонды развития производства, материального поощрения, улучшения социокультурных и жилищно-бытовых условий.
Однако сложившаяся в 1950–1960-х годах индустриальная модель обладала двумя характерными и взаимосвязанными особенностями: а) жёсткой зависимостью экономического роста от масштабов вовлечения первичных ресурсов и, соответственно, от объёмов топлива и сырья; б) разбухшим инвестиционным сектором, технологическая отсталость которого определяла повышенный спрос на ресурсы. Экономика стала экстенсивной, неспособной к динамическим прорывам. Такое её состояние, вкупе с попыткой увеличить фонды потребления в ущерб фондам накопления, само собой препятствовало «введению рыночных начал»: когда среди плановых показателей деятельности предприятий первое место отвели объёму реализованной, а не валовой продукции, это не привело к положительным результатам.
И понятно, почему: Россия даже без деформаций экономики, как только пытается «жить как все», начинает отставать.
Кроме того, продолжалась весьма затратная холодная война.
В марте 1965 года началась реформа в сельском хозяйстве: опять повышены закупочные цены, установлен твёрдый план государственных закупок и введена 50-процентная надбавка к основной цене за сверхплановую продукцию. Была несколько расширена самостоятельность колхозов и совхозов. Резко увеличились капитальные вложения в развитие сельского хозяйства, но и этого было крайне мало.
В 1970 году урожайность зерновых в СССР составила 15,9 центнера с гектара, в 1985–1986 — 17,5 центнера. И обычно историки-либералы с усмешкой отмечают, что это чуть больше, чем собирали в 1913 году англичане (17,4), но меньше, чем немцы (20,7). А в 1970–1980-х в Великобритании собирали уже 56,2 центнера зерна с гектара.
Конечно же, такая разность связана не столько с природными факторами, сколько с вложениями в экономику. Говоря об этом, сразу вспоминают характерное для Запада явление того времени — «зелёную революцию»: колоссальный подъём урожайности достигался селекцией и улучшением агротехники. Но никто не вспоминает, что на Западе для достижения подобного результата понадобился десятикратный рост затрат энергии на производство единицы продукции. А значит, СССР и не мог участвовать в «зелёной революции»: основной массив нашей пашни располагается в зоне рискованного земледелия, и нам потребовались бы значительно более высокие энергозатраты.
Здесь уместно вспомнить, как на заре перестройки, не понимая страны, в которой живут, российские либеральные экономисты говорили о нецелесообразности держать в СССР громадный парк зерноуборочных комбайнов и тракторов. Для них ориентиром было совершенно иное, чем у нас, соотношение количества сельхозтехники и размера пашни в развитых западных странах. И в самом деле, в СССР в 1984–1988 годах тяжёлых тракторовпроизводилось в 5 раз больше, чем в США. Но при этом в США производили в 13 раз больше, чем у нас, малогабаритных тракторов!
Не учитывалось также и то, что в СССР весьма жёсткие природные условия. Тракторы и комбайны нужны не сами по себе, а потому, что в России летняя пора сельхозработ короче, чем в тех странах, с которыми нас сравнивали. Чтобы успеть выполнить все работы, надо было иметь значительное количество мощной техники, гораздо больше, чем там, где сельскохозяйственная деятельность плавно распределена во времени, и есть возможность использовать малогабаритную технику при менее интенсивном режиме эксплуатации. На Западе фермер может неспешно пахать, сеять и убирать свой небольшой надел. У нас это непозволительно.
Не все это понимают сейчас, и мало кто понимал тогда, — а в руководстве, наверное, и никто не понимал. Реформы, очень убедительные с точки зрения «теорий» и «моделей», совершенно не учитывали природных особенностей России. Удивительно ли, что довольно быстро выяснилось: хозяйственная система отвечает на изменения не так, как ожидалось, — и реформы была без шума свёрнуты.
Реформаторский период 1965 года понизил управляемость народным хозяйством, привёл к разбалансированию экономики (разрыв между стоимостными и материально-вещественными потоками). Завышенные потребительские ожидания не оправдались, территориально-торговый дисбаланс был налицо. Число министерств постоянно росло. Все отчитывались по показателю объёма реализации в рублях, и в отсутствие конкуренции предприятия, в погоне за прибылью, увеличивали цены на продукцию, просто используя более дорогие виды сырья и материалов! Это подрывало экономику, делало её излишне ресурсоёмкой, снижало выживаемость людей, — но кто из числа элиты об этом думал?!
С одной стороны, экономическое развитие СССР было достаточно устойчивым. Советский Союз опережал США и страны Западной Европы по таким физическим показателям, как добыча угля и железной руды, нефти, цемента, производству тракторов, комбайнов. Но вот по качественным факторам отставание было явным: ресурсы просто прожирались. Темпы экономического развития падали; советская экономика стала невосприимчивой к инновациям, очень медленно осваивала достижения науки и техники.
1967, 5–10 июня . — «Шестидневная война» Израиля против Египта, Иордании и Сирии.
1968 . — «Пражская весна». 21 августа . — Ввод войск Организации Варшавского Договора в Чехословакию.
В конце 1960-х годов правительство Чехословакии, взяв курс на внедрение элементов рыночной экономики, пошло по этому пути значительно дальше, чем позволяли рамки социалистической теории. Советскими властями этот «рыночный социализм» был оценен как правый ревизионизм, и в Чехословакию ввели войска, что имело большое значение и для нашей страны: развитие экономической мысли в нашей стране притормозилось, общественно-политическая жизнь осложнилась.
Известно, что пятилетка 1966–1970 годов стала единственной за всю историю плановой экономики, когда директивы практически полностью совпали с фактическим исполнением. Объяснить это можно только массовой подгонкой результатов, ибо как раз в этот период масштабы, разнообразие и динамичность хозяйства превысили критические возможности планирования старого типа.
С начала 1970-х страна вступила в период застоя — торможения экономического роста, проедания национального богатства, снижения жизненного уровня, бюрократического маразма и массового цинизма.
Интеллектуальная часть элиты, отлично понимая ненормальность происходящего, стала воспринимать всё устройство государства, коммунистическую идеологию, а также советское отношение к собственности как неправильные. Если идеологическая партийно-государственная машина внедряла в массовое сознание лживые мифы о процветании, то «теневая» система информации — самиздат, анекдоты, кухонные дискуссии, — несли другие, но от этого не менее лживые мифы. Не рабочие и не колхозники, а интеллигенты из элиты заговорили «на кухнях» о необходимости перемен, осуждая всё советское. Заговорили о необходимости рынка, а поскольку категории политэкономии составляют неразрывную систему, речь шла не о рынке товаров, а о целостной рыночной экономике (рынок денег, товаров и труда). А простые советские граждане и не догадывались, что их угнетают и эксплуатируют, пока им этого не «объяснили». Не было ничего похожего на массовое недовольство советским строем, отрицания самой его сути.
Теоретической основой политической системы стал курс на «возрастание руководящей роли партии». Понятно, что предполагавшееся при «позднем Хрущёве» усиление прочих, кроме партии, общественных организаций опять было отброшено: партэлита воспарила над всеми.
Новое партийно-государственное руководство вернулось к отраслевой структуре управления, упразднив совнархозы и преобразовав ВСНХ в Госснаб. Также на двух пленумах ЦК (1965) были намечены меры по стимулированию сельского хозяйства и промышленности за счёт материального поощрения работников. Значительно расширялись права предприятий, возросла их экономическая самостоятельность, снизилось количество плановых показателей, спускаемых им сверху. На промышленных предприятиях для экономического стимулирования решено было создавать за счёт прибыли фонды развития производства, материального поощрения, улучшения социокультурных и жилищно-бытовых условий.
Однако сложившаяся в 1950–1960-х годах индустриальная модель обладала двумя характерными и взаимосвязанными особенностями: а) жёсткой зависимостью экономического роста от масштабов вовлечения первичных ресурсов и, соответственно, от объёмов топлива и сырья; б) разбухшим инвестиционным сектором, технологическая отсталость которого определяла повышенный спрос на ресурсы. Экономика стала экстенсивной, неспособной к динамическим прорывам. Такое её состояние, вкупе с попыткой увеличить фонды потребления в ущерб фондам накопления, само собой препятствовало «введению рыночных начал»: когда среди плановых показателей деятельности предприятий первое место отвели объёму реализованной, а не валовой продукции, это не привело к положительным результатам.
И понятно, почему: Россия даже без деформаций экономики, как только пытается «жить как все», начинает отставать.
Кроме того, продолжалась весьма затратная холодная война.
В марте 1965 года началась реформа в сельском хозяйстве: опять повышены закупочные цены, установлен твёрдый план государственных закупок и введена 50-процентная надбавка к основной цене за сверхплановую продукцию. Была несколько расширена самостоятельность колхозов и совхозов. Резко увеличились капитальные вложения в развитие сельского хозяйства, но и этого было крайне мало.
В 1970 году урожайность зерновых в СССР составила 15,9 центнера с гектара, в 1985–1986 — 17,5 центнера. И обычно историки-либералы с усмешкой отмечают, что это чуть больше, чем собирали в 1913 году англичане (17,4), но меньше, чем немцы (20,7). А в 1970–1980-х в Великобритании собирали уже 56,2 центнера зерна с гектара.
Конечно же, такая разность связана не столько с природными факторами, сколько с вложениями в экономику. Говоря об этом, сразу вспоминают характерное для Запада явление того времени — «зелёную революцию»: колоссальный подъём урожайности достигался селекцией и улучшением агротехники. Но никто не вспоминает, что на Западе для достижения подобного результата понадобился десятикратный рост затрат энергии на производство единицы продукции. А значит, СССР и не мог участвовать в «зелёной революции»: основной массив нашей пашни располагается в зоне рискованного земледелия, и нам потребовались бы значительно более высокие энергозатраты.
Здесь уместно вспомнить, как на заре перестройки, не понимая страны, в которой живут, российские либеральные экономисты говорили о нецелесообразности держать в СССР громадный парк зерноуборочных комбайнов и тракторов. Для них ориентиром было совершенно иное, чем у нас, соотношение количества сельхозтехники и размера пашни в развитых западных странах. И в самом деле, в СССР в 1984–1988 годах тяжёлых тракторовпроизводилось в 5 раз больше, чем в США. Но при этом в США производили в 13 раз больше, чем у нас, малогабаритных тракторов!
Не учитывалось также и то, что в СССР весьма жёсткие природные условия. Тракторы и комбайны нужны не сами по себе, а потому, что в России летняя пора сельхозработ короче, чем в тех странах, с которыми нас сравнивали. Чтобы успеть выполнить все работы, надо было иметь значительное количество мощной техники, гораздо больше, чем там, где сельскохозяйственная деятельность плавно распределена во времени, и есть возможность использовать малогабаритную технику при менее интенсивном режиме эксплуатации. На Западе фермер может неспешно пахать, сеять и убирать свой небольшой надел. У нас это непозволительно.
Не все это понимают сейчас, и мало кто понимал тогда, — а в руководстве, наверное, и никто не понимал. Реформы, очень убедительные с точки зрения «теорий» и «моделей», совершенно не учитывали природных особенностей России. Удивительно ли, что довольно быстро выяснилось: хозяйственная система отвечает на изменения не так, как ожидалось, — и реформы была без шума свёрнуты.
Реформаторский период 1965 года понизил управляемость народным хозяйством, привёл к разбалансированию экономики (разрыв между стоимостными и материально-вещественными потоками). Завышенные потребительские ожидания не оправдались, территориально-торговый дисбаланс был налицо. Число министерств постоянно росло. Все отчитывались по показателю объёма реализации в рублях, и в отсутствие конкуренции предприятия, в погоне за прибылью, увеличивали цены на продукцию, просто используя более дорогие виды сырья и материалов! Это подрывало экономику, делало её излишне ресурсоёмкой, снижало выживаемость людей, — но кто из числа элиты об этом думал?!
С одной стороны, экономическое развитие СССР было достаточно устойчивым. Советский Союз опережал США и страны Западной Европы по таким физическим показателям, как добыча угля и железной руды, нефти, цемента, производству тракторов, комбайнов. Но вот по качественным факторам отставание было явным: ресурсы просто прожирались. Темпы экономического развития падали; советская экономика стала невосприимчивой к инновациям, очень медленно осваивала достижения науки и техники.
1967, 5–10 июня . — «Шестидневная война» Израиля против Египта, Иордании и Сирии.
1968 . — «Пражская весна». 21 августа . — Ввод войск Организации Варшавского Договора в Чехословакию.
В конце 1960-х годов правительство Чехословакии, взяв курс на внедрение элементов рыночной экономики, пошло по этому пути значительно дальше, чем позволяли рамки социалистической теории. Советскими властями этот «рыночный социализм» был оценен как правый ревизионизм, и в Чехословакию ввели войска, что имело большое значение и для нашей страны: развитие экономической мысли в нашей стране притормозилось, общественно-политическая жизнь осложнилась.
Известно, что пятилетка 1966–1970 годов стала единственной за всю историю плановой экономики, когда директивы практически полностью совпали с фактическим исполнением. Объяснить это можно только массовой подгонкой результатов, ибо как раз в этот период масштабы, разнообразие и динамичность хозяйства превысили критические возможности планирования старого типа.
С начала 1970-х страна вступила в период застоя — торможения экономического роста, проедания национального богатства, снижения жизненного уровня, бюрократического маразма и массового цинизма.
Интеллектуальная часть элиты, отлично понимая ненормальность происходящего, стала воспринимать всё устройство государства, коммунистическую идеологию, а также советское отношение к собственности как неправильные. Если идеологическая партийно-государственная машина внедряла в массовое сознание лживые мифы о процветании, то «теневая» система информации — самиздат, анекдоты, кухонные дискуссии, — несли другие, но от этого не менее лживые мифы. Не рабочие и не колхозники, а интеллигенты из элиты заговорили «на кухнях» о необходимости перемен, осуждая всё советское. Заговорили о необходимости рынка, а поскольку категории политэкономии составляют неразрывную систему, речь шла не о рынке товаров, а о целостной рыночной экономике (рынок денег, товаров и труда). А простые советские граждане и не догадывались, что их угнетают и эксплуатируют, пока им этого не «объяснили». Не было ничего похожего на массовое недовольство советским строем, отрицания самой его сути.