Ван Ластбадер Эрик. Плавучий город

   "Да".
   Танака Джин наблюдал за тем, как молодой человек по имени Юкио Хадзи нажал на кнопку кассетного магнитофона и в течение долгого времени не произнес ни слова. В его памяти то и дело возникала сцена, когда он по срочному вызову вошел в кабинет дайдзина в Министерстве внешней торговли и увидел Усибу, лежащего на полу. Все его сослуживцы застыли за своими столами, только один Юкио склонился над телом покойного. Танака скомандовал ему, словно послушной собаке, "сядь!", повернулся, закрыл дверь кабинета и позвонил к себе в прокуратуру. Еще немного времени, и полиция перевернет здесь все вверх дном, покой Усибы будет потревожен.
   - Что здесь произошло? - мягко спросил прокурор Токио.
   Юкио Хадзи подробно рассказал ему о случившемся.
   - Почему он это сделал?
   - Сейчас поймете, - ответил Хадзи, и они начали прослушивать запись.
   - Откуда у вас эта лента? - поинтересовался Танака. - Дайдзин просил вас передать ее мне после смерти?
   - Нет. Дайдзин не знал о ней. Я...
   Мгновенно оценив ситуацию, прокурор поднял руку:
   - Не продолжайте! Все, что вы сейчас скажете, может быть использовано против вас. Вы потеряете работу, карьеру - все.
   Но Хадзи покачал головой.
   - Дайдзин был моим наставником, прокурор. Он научил меня, что канрёдо - это единственное, что имеет значение.
   Теперь молодой человек предстал перед прокурором совсем в другом свете, и Танака Джин коротко кивнул.
   - Хорошо. Продолжайте.
   - Несколько месяцев назад ко мне обратился один из людей Тецуо Акинаги. Видите ли, прокурор, у меня возникли финансовые затруднения. Я играл на бирже и многое потерял... Осталась только одна возможность поправить свои дела... Вы понимаете меня.
   - Вашего заработка в Министерстве вам не хватало?
   Молодой человек кивнул. Он сидел прямо, с высоко поднятой головой и говорил то, что при других обстоятельствах заставило бы его мучительно покраснеть. Но сейчас он не думал о том, как выглядит в глазах прокурора. Делом чести для него было говорить правду и только правду. Юкио продолжал:
   - Каким-то образом Акинага прослышал о моих делах, и я имел слабость взять у него деньги, а потом стал искать вечернюю работу, чтобы возвратить свой долг! Но Акинаге деньги были не нужны. Вместо этого он хотел, чтобы я доносил ему обо всем, что делает дайдзин, чтобы я шпионил за ним. Вот в какую западню я попал!
   - Вы сказали, что Усиба был вашим покровителем. Без него вы бы никогда не оказались в Министерстве внешней торговли.
   - Да.
   - Таким образом, Акинага поставил вас в весьма неудобное положение.
   - Вот именно! Я не спал ночь, не зная, что делать. Потом мне пришла в голову странная мысль. С какой стати понадобилась бы Акинаге информация о дайдзине, не будь между ними некоей связи. А если такая связь существовала, то, шпионя за Усиба-сан, я мог узнать, что замышляет против него Акинага. Так я заключил сделку с дьяволом, принял предложение Акинаги.
   В этот момент раздался стук в дверь и в комнату вошли два детектива в штатском. Танака Джин предъявил свои документы, рассказал о случившемся, а потом вывел из игры Хадзи, заявив, что тот является важным свидетелем в расследовании деятельности Ёсинори. Когда они с молодым человеком покидали Министерство, прокурор положил в карман кассетник с записанным Хадзи последним разговором между Усибой и Акинагой.
   На улице Танака Джин спросил:
   - Вам что-нибудь известно о Плавучем городе или о "Факеле"?
   - Ничего. Меня удивила эта часть разговора.
   - Акинага говорит о готовящемся убийстве Микио Оками. Об этом вы тоже ничего не знаете?
   - Нет, господин.
   Было ясно, что молодой человек говорит правду.
   - Зря вы связались с Акинагой!
   - Но я чувствовал, что Акинага - враг дайдзина, и хотел предупредить его об опасности.
   Танака Джин вытащил кассету из магнитофона.
   - Акинага заставлял вас записывать и другие разговоры Усиба-сан?
   - Нет, только их беседы. Казалось, их содержание доставляет ему извращенное удовольствие. Я не мог понять, почему, до тех пор пока не убедился, что он полностью подчинил себе дайдзина.
   Танака Джин знал, что именно поэтому Усиба и лишил себя жизни. Да, его убил не рак; он был в стадии ремиссии, кроме того, Усиба уже научился справляться с болезнью силой своего духа. Он предпочел умереть, потому что не мог находиться в тюрьме, которую выстроил для него Акинага.
   - Еще один вопрос, - сказал Танака Джин. - Говорит ли вам что-нибудь слово Годайсю?
   - Нет.
   Прокурор кивнул.
   - Вы правильно поступили, Хадзи-сан, что рассказали мне обо всем. Ваш дайдзин гордился бы вами. Но если мне придется арестовать Акинагу и предъявить ему обвинение, ваша история выйдет наружу, и ваша карьера в Министерстве внешней торговли будет окончена.
   Хадзи коротко поклонился.
   - Повторяю, для меня самое главное сохранить свою честь, и я это выполнил. Об остальном не беспокойтесь. И спасибо за ваши добрые слова. Я не забуду их до конца своих дней.
   - Итак, ты агент Микио Оками, и он внедрил тебя в систему Дедалуса, сказал Кроукер.
   Он почувствовал, что Веспер улыбается.
   - Хорошо работаете, детектив, мыслите правильно.
   - Мне все представлялось совсем по-другому.
   - Слава Богу, что ты ошибался. Дедалус послал меня сюда, в лабораторию УНИМО, разузнать, что ты здесь копаешь. Но он забыл предупредить меня, что отправляется сюда и сам собственной персоной.
   - Ты подвергаешь себя огромному риску. Стоит Дедалусу сообразить, что ты помогаешь мне, и твое прикрытие полетит.
   - Сначала нам надо выбраться отсюда. А вообще-то, Дедалус о многом догадался, когда ты проник в УНИМО, спросив его о Сермане. Он решил устроить тебе здесь ловушку, а я поняла, что мне необходимо вывести Сермана и тебя отсюда. Как только Дедалус наложит свои лапы на профессора, все так или иначе отразится на мне.
   Они по-прежнему находились в темной каморке, внутри лаборатории экспериментальной ядерной физики. Серман, который впервые оказался в опасной ситуации, был страшно напуган, но изо всех сил старался совладать с собой. Кроукер и Веспер делали вид, что не замечают, как ученого бьет дрожь, и продолжали разговаривать.
   - Оками в серьезной опасности, - сказал детектив. - Думаю, Чезаре Леонфорте знает, что он в Лондоне. Один из его людей преследовал меня, пока я наблюдал за тобой. С ним я покончил, но чуть позже сам едва не был убит. Думаю, что за покушением стоит Леонфорте.
   В голосе Веспер прозвучали неуверенные нотки:
   - Боже, если ты прав, то боюсь, теперь Оками погибнет, и вместе с ним большое количество лондонцев. Одна надежда на твоего партнера, Николаса Линнера. Только бы он смог предотвратить отправку "Факела" из Плавучего города!
   - Нам надо выбраться отсюда и как можно быстрее попасть в Лондон.
   - Дедалус не позволит нам это сделать.
   - Плевать на Дедалуса, Меня сейчас беспокоит Серман. - Кроукеру не нравилось, что профессор так нервничает. - Как бы он не подвел нас. Надо любой ценой связаться с Николасом! Если он не сумеет остановить "Факел" во Вьетнаме, это придется делать нам в Лондоне.
   - Я согласна, но сейчас нам нужно быть крайне осторожными. Помни, подопытные, которые пытались выбраться отсюда до нас, не сумели этого сделать.
   - Мы тоже не выберемся, - простонал ученый.
   - Придержите язык, профессор, - прошептал детектив и, обращаясь к Веспер, спросил: - Что ты имела в виду, когда говорила, будто Дедалус никогда не позволит нам добраться до Лондона?
   - Дедалус вместе с Чезаре Леонфорте и оябуном якудзы Тецуо Акинагой хотят смерти Оками. У каждого на это есть свои причины. Мы думаем, что Акинага мечтает стать кайсё; Чезаре считает, что, убрав Оками, он остановит поток разведданных, которые проходят через сеть нишики, перекроет источник влияния Гольдони. У Дедалуса, несомненно, тоже есть свои грязные планы, которые ему не хотелось бы раскрывать.
   - Ты хочешь сказать, что все они связаны с Плавучим городом и "Факелом", потому что все являются частью Годайсю?
   Веспер кивнула:
   - Это общий знаменатель.
   - Значит, Оками поставил перед собой цель вывести на чистую воду всех своих врагов?
   - Да. Микио подозревал, что Плавучий город вместе с "Факелом" окажутся подходящей приманкой. Алчность этих людей, соединенная со злобой, заставит их броситься на него в атаку. Теперь все его недруги видны, как на ладони.
   Кроукер мог только восхититься смелостью и грандиозностью плана Оками.
   - Но поставить себя под перекрестный огонь...
   - Это был единственный путь, чтобы высветить всех.
   - Но в результате погиб Гольдони. Со стороны кайсё это была отчаянная игра.
   Веспер покачала головой.
   - Думаю, он все рассчитал верно. Для Оками было жизненно важно определить, кто из членов внутреннего совета пытается подорвать его авторитет. Ставки были невероятно высоки. И Доминик Гольдони знал это, когда вместе с Оками составлял план.
   Кроукер не мог не согласиться с Веспер. Он немного помолчал, потом, подбодрив Сермана, продолжил свой разговор с женщиной.
   - Меня смущает еще одно обстоятельство. Каким образом Оками мог быть посвящен в секреты, которые он передавал через сеть нишики?
   - Хороший вопрос. Кто-то снабжает его товаром. Кроукер был поражен.
   - Значит, не Оками источник сведений, проходящих по нишики?
   - Нет, не он, хотя Чезаре и все остальные думали иначе. Но в действительности Микио получает информацию от своих высокопоставленных знакомых, которые имеют хорошие связи в Вашингтоне.
   Надо было трогаться в путь, и они поползли на четвереньках вниз по тоннелю вентиляционной шахты. Кроукер старался помочь Серману, который все еще был парализован страхом. Профессор чувствовал себя так плохо, что даже не слышал, о чем разговаривали детектив и Веспер. Его мучили совсем другие проблемы.
   В шахте воздух был чистым, даже свежим. До беглецов доносился шум вращающейся турбины. Веспер вела их на этот звук, и Кроукер понял ее план. Турбины отсасывали воздух из лабораторий, и где-то должно было находиться отверстие, через которое этот воздух выходил наружу. По-видимому, об этом же думали и те, кто пытался раньше выбраться по тоннелю. Если так, то что помешало им добраться до вентиляционных отверстий?
   - Что у тебя здесь за дела? - спросил детектив, когда они на минуту остановились, чтобы перевести дыхание.
   - Совершенно случайно я натолкнулась на одно из зашифрованных посланий Абраманова Серману. Стала распутывать его и выяснила, чем занимаются эти ученые. Сообщила обо всем Оками. К тому времени он уже знал, что русский находится в Плавучем городе. Микио очень заинтересовался трансурановым элементом, созданным Абрамановым. Он понимал, что весь ужас заключается в том, что элемент попал в руки двух негодяев - Рока и Мика Леонфорте, и решил сделать все, чтобы помешать им превратить этот элемент в смертоносное оружие. Мы следили за каждым шагом Рока и Мика. - Веспер повернулась к ученому. - Скажите, а почему вы сами не смогли создать этот элемент?
   Серман ответил:
   - Потому что знал о его разрушительной силе и не хотел, чтобы плоды моих трудов попали в руки мерзавцев. Ученый думает, что он служит истине, на самом же деле его открытие использует кто угодно и в каких угодно целях. Вот в чем трагедия!
   Кроукер и Веспер переглянулись. Они не могли не согласиться с профессором и некоторое время молча продолжали двигаться по шахте. Шум вытяжных турбин становился все громче. Вскоре шахта разделилась на две.
   - Куда идти? - закрутил головой Кроукер.
   - Не знаю.
   - Налево, - сказал Серман.
   - Вы уверены, доктор? - спросила Веспер.
   - Дорогая моя, я знаю эту лабораторию получше вас.
   Они повернули налево. Проход сузился, становилось все жарче и жарче. Теперь им приходилось пробираться боком.
   - Если шахта будет сужаться и дальше, - сказал Кроукер, - нам придется вернуться.
   - Этого делать нельзя, - возразил ему профессор. - Другого пути нет!
   Веспер, которая шла первой, резко остановилась.
   - Смотрите!
   Кроукер взглянул из-за ее плеча. Впереди, в полу шахты, была видна огромная дыра, через которую струился свет, пропадавший во тьме.
   - Мне кажется, отверстие очень большое, нам через него не перебраться, - вздохнула Веспер. Кроукер покачал головой.
   - Думаю, я смогу перелезть.
   - Вы упадете и разобьетесь, - замахал руками Серман. - Нам придется спуститься вниз.
   - Что? - обернулся Кроукер.
   Веспер взглянула на Сермана.
   - Но я слышу шум турбин впереди.
   Доктор кивнул.
   - Там находится система внутренних отводящих вентиляторов, к которым мы не сможем подойти близко. Они вентилируют горячие камеры, где ученые работают с плутонием и трансурановыми элементами. Вентиляторы отводят зараженный воздух в водные камеры. Если мы какое-то время будем вдыхать его, то почувствуем себя так плохо, что не сможем идти дальше, а через несколько часов просто умрем.
   Веспер и Кроукер обменялись взглядами, потом, заглянув в пропасть, женщина сказала:
   - Очень глубоко, спускаться придется долго. - Она повернулась к Серману. - Вы уверены, что другого пути нет?
   - Уверен. Может быть, поэтому никому из беглецов так и не удалось выбраться отсюда.
   - Ничего не поделаешь, будем спускаться, - мрачно произнес Кроукер, и Веспер кивнула в знак согласия.
   Николас надеялся, что сумеет зажечь свою одежду сигарой, которую бросил Мик. Охранники переполошатся, станут вытаскивать его из клетки, а как раз это ему и нужно. Но загорится ли одежда? Наверняка помешает тропическая влажность, от которой его одежда давно отсырела. Но был и другой выход. Делать то, что он задумал, ему не хотелось, но Николас постарался подавить собственное сопротивление. Он по-прежнему слышал раскаты кокоро, раздающиеся в его мозгу, и надеялся, что сумеет отвлечь свой дух от будущей боли и страха. Используя силу Акшары, Николас стремился как можно дальше отвести Кширу, темную сторону тау-тау, глубже спрятать ее в глубине души.
   В углу клетки, где были свалены человеческие кости, находились высохшие экскременты. Он присел на корточки и, пока мочился, подобрал сухое вещество и растер им правую руку, плечо и правую половину груди. Потом поднялся и, прижав тлеющий окурок к предплечью, увидел, как вспыхнули засохшие экскременты.
   Николас начал гореть.
   Он отбросил окурок и испустил пронзительный вопль. Но охранники уже бежали к нему со всех ног. Один из них отпер клетку, вскочил внутрь, чтобы вытащить Николаса.
   Глубоко погрузившись в тау-тау, он чувствовал жар, но не боль.
   Сначала горели только экскременты, потом занялись волосы на теле, под ними начала трещать и лопаться кожа. Когда к нему приблизился охранник, Николас изо всех сил ударил его локтем в солнечное сплетение, а затем набросился на второго. Но первый охранник быстро пришел в себя; тогда Николас развернулся и, схватив его левое запястье правой рукой, выкрутил его, затем повернул вверх приемом ирими. Кость хрустнула, и охранник потерял сознание.
   Второй охранник вытащил пистолет. Ребром ладони Николас ударил его по тому месту у края запястья, где находится связка нервов. Охранник выронил оружие, а Николас нанес ему удар в горло, прямо под подбородок, сокрушая кадык. Охранник задохнулся и упал на колени.
   Все это произошло в одно мгновение. Два оставшихся охранника оторопели, увидев, что сделал горящий узник с их товарищами. Палец третьего охранника застыл на спусковом крючке, и в этот момент Николас бросился на него и, развернувшись, нанес сокрушительный удар по ребрам.
   Четвертый охранник начал в панике палить из своего автомата. Но Николас, подхватив парня со сломанными ребрами, прикрылся им, как щитом, и, свернувшись клубком, бросился на противника сбоку. Сообразив, что стреляет по своему товарищу, четвертый поднял дуло своего автомата, и в этот момент Николас нанес ему резкий удар ступней по ноге, разбив парню коленную чашечку, затем ударил его в ключицу, и охранник повалился на землю.
   Николас подобрал автомат и помчался по площадке, смахивая с руки горящие экскременты. Большую часть огня он уже погасил, когда катился по твердой земле; теперь старался подавить боль и не вдыхать смрад горящей плоти. Пока Николас бежал зигзагами по двору, он все время спрашивал себя, с какой целью Мик Леонфорте бросил окурок рядом с клеткой. Вне всякого сомнения, Мик сделал это намеренно. Хотел ли он, чтобы узник спасся, если да, то почему? Впрочем, на этот счет у Николаса были кое-какие догадки.
   После его побега из клетки в городе начался переполох. Услышав стрельбу, люди, которые загружали машины, бросились вслед за Николасом. Он нырнул за угол тростникового сарая и, прицелившись в последний грузовик в колонне, выстрелил в топливный бак. Взрыв потряс внутренний двор. Беглец выскочил из своей засады и устремился к двери, за которой, как он видел, скрылся Мик. Он достиг ее, когда раскаты взрыва все еще гремели кругом и клубы черного маслянистого дыма скрыли из вида ближайшее здание.
   Николас думал, что окажется в офисе или жилом помещении, но вместо этого очутился в прихожей со стеклянными стенами, которая вела в лаборатории, где поддерживался искусственный климат. Он спустился вниз по бетонной лестнице и прошел через две металлические двери. Здесь было прохладно, никакой влажности, и он понял, что дышит воздухом, прошедшим через замкнутый цикл. Все еще находясь в тау-тау, Николас вспомнил слово в слово детальное описание лабораторного комплекса, которое дал ему ученый Ниигата. Подробный план здания отчетливо запечатлелся в его мозгу, и беглец направился прямо в лабораторию Абраманова.
   Из-за угла выскочили два человека с автоматами. Николас бросился прямо на них. Ногой ударил одного в пах, а сам врезался во второго. Ствол автомата отклонился, всех обдало дождем из осколков бетона. Свет в коридоре замерцал. Один из вооруженных людей поднял автомат вверх, намереваясь ударить им Николаса по голове, но тот схватил оружие и толкнул нападавшего. Человек потерял равновесие, повалился на Николаса, а он с силой ударил его в горло и бросился бежать вперед. Когда перед ним появилась стальная дверь, он вышиб ее плечом. Дверь с шумом открылась, Николас влетел в лабораторию и увидел Абраманова. Он стоял на коленях, и Николас понял, что опоздал: ученый был ранен в желудок; Рок избрал для него крайне мучительную смерть.
   - Абраманов! - крикнул беглец и окутал еврея своим тау-тау. Николас знал, что не сможет спасти ему жизнь, но хотел хотя бы облегчить страдания умиравшего.
   Ученый вздохнул, почувствовав облегчение, и, еле шевеля губами, спросил:
   - Кто... это?
   - Где "Факел"?
   - Рок... Рок взял... - Лицо Абраманова побелело от большой потери крови. Николас видел, что жизнь покидает его. Даже у тау-тау были свои пределы.
   - Где Рок?
   - Снаружи... во дворе... - Глаза ученого закрылись, он повалился на пол и все же успел сказать: - Вы не знаете... их больше... - Николас подхватил Абраманова, хотел спросить его что-то еще, но ученый был уже мертв.
   ТОКИО - ВИРГИНИЯ ПЛАВУЧИЙ ГОРОД
   Каждую пятницу ровно в шесть часов вечера Тецуо Акинага посещал о-фуро, общественные бани, которые его отец выстроил несколько десятилетий назад. Он брал с собой не меньше дюжины вооруженных людей, которые шныряли по бане, словно рабочие муравьи, осматривая все закоулки.
   Акинага гордился о-фуро, выстроенной его отцом. Сам он не был способен на такие великодушные жесты и не очень-то думал об общественном благе, так как совсем не стремился к тому, чтобы его любили и почитали. Он был вполне удовлетворен статусом отщепенца и отнюдь не стремился слиться с массами. Еженедельное паломничество в о-фуро было лишь обрядом почитания памяти отца, которого члены его клана без конца воспевали.
   Снимая одежду в раздевальной комнате, отделанной кедром, Тецуо думал о том, что отец, при жизни управлявший делами клана глупо и бездарно, после смерти, как ни странно, был возведен в ранг едва ли не императора, что, впрочем, вполне соответствовало характеру японцев, которым всегда необходимо кого-то обожествлять. Поэтому в свое время Акинага и решил создать в клане Сикей культ Цунетомо. Этот культ усиливал его влияние и укреплял положение оябуна. Взяв за образец сегунат Токугавы, длившийся двести лет, Тецуо решил, что его потомки должны быть оябунами рода Сикей все грядущие десятилетия. Нет, он не позволит совершить у себя что-нибудь вроде того хитрого переворота, который сотворил внутри клана Ямаути Микио Оками, изгнав Сейдзо и Мицуба Ямаути и заменив их Томоо Кодзо, человеком, не имевшим никакого отношения к династии.
   С этими мыслями Акинага вошел в отделанный изразцами душевой павильон и уселся на низкий деревянный стул. Никто, кроме его людей, не смел войти в душевую, пока оябун был там. Один из прислужников начал поливать его горячей водой, которая струилась с пахучих кедровых дощечек. Потом поднялся и в сопровождении слуг вошел в собственно о-фуро. Из шести изразцовых бассейнов, вделанных в пол, поднимался пар. В каждом из них вода была настояна на различных травах и оказывала свое лечебное воздействие.
   Следуя давней привычке, Тецуо вошел в березовый бассейн, который уже очистили от других купальщиков. В соседних бассейнах сидели люди, головы у них были завязаны платками для того, чтобы пот не попадал в чистую воду, и украдкой наблюдали, как оябун устраивается в приятной теплой воде. Акинага вытянул ноги, откинулся на кафель и прикрыл глаза. На память ему пришли строки из стихотворения, которые, в свою очередь, вызывали в воображении образ Усибы. Он был раздосадован и разочарован поступком дайдзина, ибо хотел использовать его влияние в Министерстве внешней торговли, дабы упрочить свое экономическое положение в среде так называемых реформаторов в либерально-демократической партии. Оябун сознавал, что Япония меняется, с трудом, судорожно; как сказал бы Акира Тёса, медленно, но верно американизируется.
   С чисто практической точки зрения Тецуо недоставало Усибы, ощущал он и отсутствие Тёсы, который прекрасно знал американцев. В этом меняющемся мире он мог бы оказать ему бесценные услуги. Но Тёса предпочел вступить в схватку с Акинагой, и это решило его судьбу.
   Внезапно оябуна встревожил какой-то шум. Он повернул голову и увидел, что два человека быстро направляются к его бассейну. Один из них вытащил пистолет. Испуганные купальщики заволновались, многие из них выскакивали из бассейнов, и вода начала выплескиваться через край.
   Один из людей Акинаги свалился на край березового бассейна, уронив голову в воду. Кровь алыми лепестками разлилась по ее поверхности. В о-фуро вбежало еще несколько одетых людей, и слуги Тецуо заняли боевую позицию.
   - Выходите, - скомандовал оябуну Танака Джин. - Поднимайтесь.
   Акинага устремил на него взгляд василиска.
   - Что значит эта вопиющая бесцеремонность?
   Прокурор наклонился и, взяв в руки платок, подобрал оружие мертвого якудзы. Не оборачиваясь, он передал его детективу в штатском, который стоял сзади его. О-фуро была полна полицейскими, часть из которых начала освобождать помещение от случайных посетителей.
   Танака Джин с бесстрастным выражением лица поглядел вниз на оябуна.
   - Перед банями толпятся журналисты. Они жаждут взять у вас интервью. Можете предстать перед ними завернутым в простыню или одетым. Выбирайте. Но так или иначе, я выведу вас на улицу, пусть все на вас посмотрят.
   Акинага иронически улыбнулся:
   - Чем вы занимаетесь - травите добропорядочных граждан.
   - Сомневаюсь, что вы добропорядочные граждане.
   Акинага поднял брови.
   - Это новость для моих адвокатов. Я никому не сделал плохого, не нарушил ни одного закона. Спросите своего мальчика для битья Ёсинори.
   - Ёсинори ничего не говорил ни о вас, ни о Тёсе.
   - Тогда убирайтесь отсюда. Вы только зря пролили кровь и испортили воду в моем бассейне.
   - Усиба... - безжалостно продолжил Танака Джин.
   В первый раз Акинага, казалось, утратил свое хладнокровие.
   - Я вас не понимаю. При чем тут дайдзин?
   Прокурор ничего не ответил и внимательно посмотрел на полицейских, которые выстроили людей оябуна вдоль стенки и ощупывали их в поисках оружия.
   Тецуо захотелось выйти из воды, но он не желал потерять лицо и доставить этим удовольствие прокурору
   - Зачем вы сюда пришли? - с презрением спросил Акинага. - Вы блефуете.
   - Это не блеф, - махнул рукой Танака Джин. - Поднимайтесь.
   - Вы не смеете...
   - Делайте, как я сказал! - заорал прокурор.
   И стоявшие поблизости якудза вздрогнули. Акинага вышел из бассейна, в душе проклиная Танаку. Он поклялся себе, что заставит прокурора заплатить за то унижение, которому прокурор подверг его перед множеством людей. Он уже взял под стражу Ёсинори, а теперь еще и это оскорбление! Акинага знал, какие меры следует принять, чтобы... Внезапно в его влажную грудь ударился конец веревки, и Акинага увидел, что прокурор держит в руках торинаву ритуальный шнур. Мысли о мщении моментально выветрились из его головы, он в ужасе отступил назад.
   Прокурор связал его руки шнуром и проговорил:
   - Теперь все будут знать, что вы преступник.
   Мутными, полными ненависти глазами Акинага уставился на Танаку Джина:
   - В чем вы меня обвиняете?
   - В том, что вы шантажировали дайдзина Министерства внешней торговли. Вам также предъявляется обвинение в смерти Акиры Тёсы и Наохиро Усибы.
   - Чуть. Они сами покончили с собой.
   - Повернитесь и выходите в комнату для одевания.
   Акинага не двинулся с места.