Страница:
— Мастер, огонь ты здесь зря развел. Его заметено с южных скал, — с недовольством заметил Голаф, присаживаясь на сундук. — Нужно было в дальнем зале.
— Так этот у нас Зал Высокого Совета, — оправдался эклектик и решительно водрузил на стол баклажку с вином. — Как же не здесь?
— Итак, преступим, — призывая к вниманию, Астра взмахнула палочкой, извлеченной из лепешки. — Как мы и решили, милейшие господа, нам нужно крепко постараться вытащить пленниц до появления Аасфира. Сидеть и покойно ждать возвращения «Кириды», полагаю, глупо — потом у нас может просто не хватить времени. Господин доблестный рейнджер, надеюсь, ваш сегодняшний поход не был напрасен, и вы узнали каким образом можно проникнуть в храм? — спросила она со скрытой насмешкой.
— Это что, военный совет? — поморщившись, Голаф снял сапог с распухшей после неудачного прыжка ноги.
— Нет, это магический совет, поскольку где я, там главной становится магия и очарование светлейшее, — притворно-стыдливо качнув ресницами, Астра подняла глаза к своду, разглядывая тонкие каменные сосульки.
— Ах, вон оно что, ваше светлейшее волшебство! Тогда послушайте, что скажу я, — рейнджер развязал ленточку на голове — тяжелые от пота волосы беспорядочно упали на его лицо. — Я обошел храм со всех возможных сторон и признаю: либийцы знали толк в строительстве укреплений. Стены высокие с наклоном вовне, со сторожевых башен просматриваются все подходы — настоящая крепость. Даже с командой паладина Греда ее не взять. И не пролезть незамеченным никому, разве что кроме опытного рейнджера. Только я один могу попытаться перелезть ночью через стену. Такие вот дела, госпожа Пэй, — отломив обугленный край лепешки, Голаф замолчал, с усмешкой поглядывая на мэги.
— Я вас внимательно слушаю, господин Брис, — Астра в нетерпении поигрывала палочкой.
— Я заберусь туда. Только вывести так просто девушек из Абопова логова нельзя. Я насчитал там под тридцать жрецов с бритыми башками и за два десятка стражей, вооруженных длинными луками и копьями. От стен придется бежать через широкий, открытый стрелам двор. Они без труда растерзают нас. Представь себе, дорогая, ты и свое « спелл» сказать не успеешь.
— Это и все? — поинтересовалась Астра, умалчивая пока о том, что рассказал ей Коралисс.
— Нет не все, — начиная все больше сердиться, огрызнулся Брис. — У меня есть план. — Если нам только поможет твой порошок, Бернат. Если его силы хватит, то план сработает.
— Завтра же я продолжу его производить. Будьте в спокойствии, выйдет очень сильный порошок, — с уверенностью сказал эклектик и, стукнув зубами о чашку, влил в себя изрядную порцию вина. — Гром-порошок будет, гринх-пиратинх его!
— План такой, — продолжил Голаф, — взорвать восточную стену вместе с воротами и сторожевыми башнями. Подкрасться ночью и взорвать. Уж это я смогу, — опустив покрасневшие глаза, он кивнул головой. — Смогу ради Аниты.
— Стену снесет, какая б не была, если весь порошок под нее, — веселея от вина, заверил Холиг.
— Без стены будет проще, — Голаф сунул в рот кусок лепешки и, жуя, продолжил: — Я сам уберу из лука их стрелков. Дальше, может, и твое волшебство сгодится, мэги Пэй. Мы ворвемся в святилище и освободим пленниц. Но лучше не спешить, дождаться людей Греда. Тем более, и порошка еще толком нет.
— Офренеть, какой глупый план! — рассмеялась Астра. — Прямо вторая Кардорская война. Взрывающийся порошок — наше тайное оружие против этого гринха ползучего — Аасфира. Неизвестно еще, сработает ли оно, но тратить его раньше времени нельзя.
— Забудь ты о своем Аасфире. Я должен спасти сестру! А она уже там, в проклятом храме!
— Не шуми, Голаф, — мэги махнула на него рукой. — У меня есть план получше: без порошка и ударов головами об стенку. В святилище со стороны моря ведет туннель, заполненный наполовину водой. Амфитриты помогут нам проплыть через него. Вот и все — сразу в храме мы будем. А дальше — как повезет. Если сможем освободить пленниц, то выведем их тем же ходом.
— Тебе это Коралисс доложил? — Брис вытер руки об недоеденную лепешку и встал.
— Ну не Давпер же.
— Тайный ход — это хорошее известие. Очень хорошее. Если действительно так, то это многое меняет, — рейнджер поворошил палкой угли в костре, вспыхнувший жарче огонь заплясал рыжими бликами на его лице и стенах пещеры. — Бернат, а налей-ка мне своего рохесского.
— Это вот с радостью, господин Брис. С огромнейшей радостью! Вино — такая штука, что очень помогает размышлению, — эклектик вскочил и щедро плеснул в пустую чашку. — И много в нем мудрых мыслей плавает.
— Уж помню. Особенно после нашей попойки в Ланерии, — отпивая маленькими глотками, Голаф скосил глаза на мастера Холига, потом повернулся к Астре. — Госпожа Пэй, может, не будем ссориться? М-м? — осушив чашу и отставив ее, он подошел к мэги.
— Вот! — торжествуя, сказал Бернат, подняв палец. — Вот и пришла твоя мудрость!
— Помнишь, тогда с трупником? — опустившись на колено у трона, рейнджер взял ее руку. — Тогда ты очень помогла мне, хотя я и много ворчал, что ты влезла не в свое дело.
— И ты мне с тех пор должен сорок сальдов. Я не злопамятная, Голаф. Просто у меня память невероятно хорошая. Все помню до мелочей, — протянув рейнджеру вторую руку, она встала. — Бернат, милый, налей мне тоже.
— Я в трепете! — почти без фальши сказал Давпер, поглядывая на чернокаменный алтарь посреди двора, из которого, словно огромные черви торчали ржавые скобы. — Великий Змей приходит прямо сюда? Неужто вы можете видеть явление сына всевластного Абопа? — спросил он верховного жреца.
— Два раза в год. И будет так, пока среди дев земных он не отыщет ту, которая станет не пищей ему, а женой, — ответил Хемихех, промокая лысую голову, татуированную сдвоенным зигзагом, идущим от переносицы. — Благодарю, Хивс, за то, что вы сделали. И Абоп одарит вас своей милостью, будь вы в море или на земле, — он поднял посох с обсидиановой головой змеи, ярко блестящей на солнце, и прочертил в воздухе руну Дагаз. — Обычно дев, отмеченных божественным именем, привозят сюда пираты и продают за большие деньги. Может, вы желаете получит что-нибудь взамен? Совет или какую услугу?
— Мы же от чистого сердца. Наслышаны о могуществе вашего бога и сочли передать ему долгом дары. Но это еще не все. Эй, Бот, — Давпер махнул дородному абордажнику, стоявшему в отдалении рядом с Морасом. — Ну-ка давай подношение.
Бот подбежал тяжкой трусцой, прижимая к животу бронзовый ларец.
— А вот оно, ваша змеистость. Вот, — он откинул крышку, с торжеством показывая украшения из серебра, золотые бляхи и склянки с дорогими ароматными маслами. — Это для храму, чтоб и вам, и Змею сыто жилось.
— Эх, дурак, — тихо и с недовольством произнес Давпер, покосившись на него мутно-зеленым взглядом. — Извините его, достопочтимый Хемихех — не все матросы бывают умны. Здесь почти девять колтов серебра, золото и еще кое-что, — взяв у абордажника ларец, Хивс протянул его младшим служителям Абопа, застывшим статуями по правую строну от алтаря. — Надеюсь, вам будет от этого польза.
— Господин Хивс!.. — глядя на сияющие солнцем дорогие побрякушки, верховный жрец покачал головой. — Мы это, конечно же, используем. Во славу милости Его!
— Единственное… Вы знаете, у нас с капитаном Морасом есть одно желание. Мечта давняя,… — Давпер замялся, понимая, что сейчас наступил самый важный для него момент. И если либиец откажет, то на один из возможных путей к карте Кара-Маат станет меньше. — Святейший Хемихех, мы хотели бы видеть Змея своими глазами. Хотели бы посмотреть чудодейственный обряд целиком.
— В дни Таинства посторонним путь сюда закрыт, — хмуро сказал верховный жрец, капли пота снова густо выступили на его темно-бронзовом блестящем лбу. — Но я подумаю, господин Хивс. Подумаю, как и в чем мы можем сделать исключение. Только вы тоже подумайте, нужно ли вам это. Ведь Свадьба Аасфира не просто зрелище, которые греховники показывают любопытным на площадях северных городов.
— Это Священное зрелище, — с чувством проговорил Давпер. — Я все понимаю, мудрейший Хемихех. Именно поэтому мы так стремимся его видеть. Может быть, своим скромным участием заручиться расположением бога в наших морских скитаниях.
— И конечно, в самых далеких портах, говорить невежам о силе и власти его, — добавил подошедший ближе Морас. — Вы уже выбрали девушку из предназначенных для обряда? — поинтересовался он, скрывая волнение. Его больно покусывало опасение, что либийцы укажут на Аниту, несмотря на заверения Давпера, что если такое случится, то он найдет способ повлиять на решение слуг Абопа.
— Невеста будет названа в последний вечер, — ответил Хемихех и, коснувшись на своей шее пекторали, украшенной лазуритом и жемчугом, подал знак младшим из свиты унести ларец в храм.
— Хорошо, с вашего позволения, мы навестим святилище в ближайшие дни, — попрощавшись с либийцами и отвесив поклон Хемихеху, Давпер направился к выходу. Двое пиратов и Морас поспешили за ним.
Из северных ворот, служивших ритуальным входом, в море спускалась дорога, мощенная черным камнем и похожая на чешуйчатое тело аспида. С двух сторон поднимались мрачные скалы с кроваво-бурыми жилами разломов.
Остановившись у пришвартованной к причалу шлюпки, Давпер повернулся и с прищуром оглядел пейзаж — черную дорогу через небольшое ущелье, сухие кусты, уныло качающиеся на ветру, и стены величественного храма с зубатыми пестами башен.
— Крон Беспощадный, что ж теперь будет? Чем все кончится? — пробормотал он, хотя ответом на ум приходило благостное пророчество Кникии: «Наберись терпения и тогда все получишь. Все, что пожелаешь, вынесешь из их шетова храма», — все равно было тревожно. В какие-то мгновенья — даже жутко, будто в спину смотрел ядовитый глаз сына Абопа.
— А эта гадина не потреплет ли наш «Гедон»? — созвучно его мыслям спросил старший абордажник. — Ведь огромная, говорят. Девки худыжной ей только на один зуб.
— Не потреплет. Жрецы наложат заклятие, — сняв красно-бархатную шляпу, Давпер взлохматил перо. — И отведем когг, конечно. Туда, на восток, лиг на пять. Ты, Бот, с нами пойдешь на их веселье. Еще не понял затею?
— Не, господин Хивс. Тупой я, — пират осклабился, вывернув треснутую синиватую губу.
— Все просто. Я же не из дурного любопытства на их змеиные забавы набиваюсь, — Давпер прокашлялся, мотнул головой, сбрасывая с лица длинные маслянистые волосы. — Как только Аасфир девкой закусит и в море сползет, мы их торжество по-своему повернем — схватим Хемихеха за горло, тех, кто станет мешаться, порежем и выпотрошим их святейшую мошну, полезные вещи прихватим. Нужно только, чтобы они пустили нас в само святилище. Хотя бы шесть-семь твоих ребят там нужно иметь.
— Рисково, но хитро. Хитро! Куда приятнее, чем под стрелами на стену с матом лезть! — вытащив наполовину клинок из ножен, Бот порывисто вернул его на место, сверкнув взглядом в сторону громады святилища. — Как капусту посечем! Верно, не такие они нищие, если другим золотом платят за всяких стерв.
— Господин Хивс, чтобы там не случилось, я очень желаю видеть Аниту живой, — несколько раздраженно сказал Морас. — Зря ее отдали в храм. Не было такой необходимости.
— Друг мой, на нее ведь немалые надежды. Мы это обсудили уже, — надев шляпу, Давпер шагнул в шлюпку. — Только бы не струсила она. Истерика бы с ней не приключилась. Но не должна — смелая она девка. И тебя до безумия любит.
Морас не ответил, оттолкнул лодку от причала и уселся на носу, слушая жалобные крики чаек и плеск волн, мысленно поругивая себя за уступчивость, за все то время, которое он был на поводке у куцебородого гилена Пери.
— А я с нетерпением поджидаю, господин Хивс, когда вы в ту бухточку позволите наведаться, — Бот с усмешкой кивнул в сторону мыса выступавшего серпом справа. — Ваша улетевшая птичка определенно там. Ну, видели мы! Говорю без брехни — видели рохесский флейт и шлюпку с него. И кое-кого в шлюпке разглядели. Там эта сука!
— Знаю, Бот. Сам не слепой, — Давпер нервно полез в карман, достал коробочку с листьями мако.
— Так чего же ждать?! — абордажник с беспокойством заерзал на лавке. — У меня морда до сих пор от ее ласки болит. Вы только благословите, я ее хоть сей миг за ноги приволоку.
— Еще успеешь. Будет еще время, — дрожащими пальцами Хивс сунул в рот щепотку зеленого пахучего порошка и хищно стиснул челюсти.
Услышав голоса у дверей, затем на лестнице, магистр торопливо вышел навстречу. С бледным испуганным лицом и взъерошенными волосами по ступеням поднимался младший служитель иальсского магистрата. За ним следовали еще двое в синих туниках с нашивками.
— Короля Луацина убили… — произнес слуга магистрата, подняв отяжелевший взгляд к Варольду. — Только что. Лежит без головы. В саду, — добавил он отрывисто, поднялся еще на ступеньку и, достав платок, вытер струившийся по щекам грязный пот.
— Плохие дела, Герох, — Кроун сжал шарик-амулет, свисавший с рукава, и тут же подумал, что для Олмии это может означать скорую, очень горькую смуту. Что это может обернуться войной с Бургом, даже с Франкией. А главное — там была Изольда. — Зайдете, поговорим? — предложил он, отступая с прохода.
— Нет, магистр. Мы только предупредить. Вспомнилось, что вас когда-то обвиняли в покушении на Луацина… Поэтому… Но это не все, — Герох глянул на Фирита, на либийцев с заостренными посохами, охранявших вход в зал, и тише сказал: — И в этот раз обвиняют. Хуже того — паладин Лаоренс и люди из ордена Алой Звезды поклялись, что видели вас в тот самый трагический момент. Видели, будто короля убили вы. Бегите отсюда, магистр! Ради Рены Пресветлой! — он запахнул плащ и быстрым, грохочущим шагом направился к выходу.
— Хареф, — Варольд повернул голову к охраннику с медным василиском на груди. — Никого не пускать. Хотя… — дойдя до приоткрытой двери, он остановился. — Уходите отсюда, Хареф. Бери своих людей и скорее уходи. И ты, Фирит, — кивнул он гному. — Бегите отсюда все! — прикрикнул он и направился в зал приемов.
Теперь он клял себя, что из-за гордыни, из-за своего упрямства и заносчивости так распалил в последние дни вражду с Канахором Хаеримом, вместо того, чтобы закрыть на все глаза, все разом бросить и отправиться на поиски своей дочери. Он должен был, не раздумывая ни мгновенья, покинуть Иальс, поспешить на Рохес вместе с тем бардом и его помешанным другом. Должен был успокоить закипавшую в жилах кровь, забыть о мести, о боли, занозившей сердце почти двадцать лет, забыть, и думать лишь о том, что теперь счастливой волей богов у него есть дочь. Но темные силы души его, растревоженные ненавистным магом, оказались властнее, он сам отдал себя в их плен, и теперь те же боги творили справедливое возмездие.
Варольд остановился посреди зала, заломив руки и глядя на свое отражение в высоком зеркале. Два нефритовых гнома на подставке повернулись, ударяя молоточками, клепсидра мелодичным перезвоном обозначила час Серебра.
«Нужно попробовать связаться с Изольдой. Рассказать, что успею», — подумал магистр, направляясь к двери, и замер, увидев, как на балкон опустилась тень. От дуновения ветра шелковый занавес колыхнулся, тут же его отдернула украшенная перстнями рука. В зал вошел Канахор.
— Свиток, Варольд. Дай мне его! — глядя на Кроуна с насмешкой и презрением, он бросил на ковер с глухим стуком голову короля Олмии. — Ведь ты уже все знаешь? Сейчас сюда прибудут люди моего Ордена и свидетели муниципалитета. Все это теперь не твое, — Хаерим широко обвел зал скорченными по-птичьи пальцами. — Тебя приговорят к смерти. А ты просто отдай свиток и беги!
— Когда у льва застряла в горле кость, когда кровь горлом, нет капли воздуха, и в содроганьях остывает сила, тогда гиены смрадной время настает, — вспоминая строки поэмы Ювия, Варольд смотрел на голову короля. Седые волосы олмийца прилипли к желтому, сжавшемуся морщинами лицу, глаза, похожие на треснувшее стекло, смотрели в пол, рассеченная шея текла густой кровью. — Хорошо, что ты пришел, — сказал Варольд. — Свиток я не отдам. Пусть горит здесь все! — он стиснул кулаки, впитывая в себя вихрь эфира, вскинул правую руку и огненный шквал ударил в коридор, срывая двери, ревя, словно исторгнутое Некроном чудовище.
— Дурак! — с хрипом произнес Хаерим. Пространство вокруг него вздрогнуло, свернулось тугой пружиной и озарилось пунцово-красным светом.
Варольд отскочил к пьедесталу кристалла-усилителя. Времени запустить машину не оставалось, он успел лишь скрыться за ней от ослепительного луча, с воем пронзившего воздух и ударившего в бронзовый куб — оттуда брызнули струи кипящего металла.
— Магистр! — вбегая в зал, вскрикнул страж-либиец и замер, увидев вдруг Канахора, вращающего черное облако, в центре которого пылала кровавая звезда.
— Назад, Хареф! Все назад! — готовясь принять смертельный удар, Кроун выдохнул заклятие грейскин. Тело его покрылось матово-серой коркой, по шее от мочек ушей, словно красные змейки, потекли струи крови.
Он так и не успел остановить Харефа — либиец бросился вперед и упал на пол, корчась от прожигающих насквозь рубиновых искр. Через мгновенье от бесстрашного воина остался лишь скелет с лохмотьями обугленной плоти. Двое других стражей подняв эбеновые посохи с серебряными жалами, все же добежали до Канахора. Едва они изготовились для удара, как магистра накрыло черное, как угольная пыль, облако. Посохи ударили в пустоту. Раздался шипящий звук, и яркие фиолетовые зигзаги оплели либийцев, разрывая из тела на куски.
— Фаер-хелл! — крикнул Варольд, сплетая пальцы старшим знаком Го. Огненный вихрь закружился в центре зала, с ревом пожирая облако Канахора и тела мертвых стражей, разрастаясь, гудя, оплавляя бронзовые светильники и зеркала. Клубы едкого дыма заполнили дальние углы, куда еще не доползло дикое пламя. Кристалл магического усилителя разлетелся с оглушающим звоном. Начали рушиться колонны и каменные плиты свода. Варольд не видел, как темная фигура Хаерима мелькнула справа от него в густом дыму, услышал лишь последний слог чужого заклятия. Вспышка, похожая на пронзительный взгляд Маро, возникла на миг перед его глазами, и он упал от боли, проткнувшей грудь.
— И все, — сказал Канахор, возвращая перстень с рубином на безымянный палец. Некогда играть с тобой, неудачник. Твой же огонь укажет мне цель.
Быстрым шагом он направился по коридору, ведущему к сокровищнице и закрытым для всех комнатам. Языки пламени расступались перед ним, следом сходились вновь, съедая портьеры, вздыбившийся от жара паркет, облизывая стены и потолок. Ширившийся круг огня в зале, приближался к телу своего создателя. Разорванная мантия на нем уже тлела от прикосновения огненных искр, роем носившихся в густом дыму.
Внизу на улице слышались крики, перезвон металла. Со стороны старой цитадели несся отряд всадников с косыми плащами рыцарей Крона Славного.
— Магистр Варольд! Мой хозяин!.. Мой хозяин… — запричитал Фирит, высунувшись из маленькой двери возле камина в объятый пламенем зал.
— О, магистр! Умоляю!.. — задыхаясь, прикрывая лицо от нестерпимого жара, он подбежал к магистру Пламенных Чаш и, взяв его за ноги, что было сил поволок к тайному лазу.
Глава тринадцатая Призрак кольца
— Так этот у нас Зал Высокого Совета, — оправдался эклектик и решительно водрузил на стол баклажку с вином. — Как же не здесь?
— Итак, преступим, — призывая к вниманию, Астра взмахнула палочкой, извлеченной из лепешки. — Как мы и решили, милейшие господа, нам нужно крепко постараться вытащить пленниц до появления Аасфира. Сидеть и покойно ждать возвращения «Кириды», полагаю, глупо — потом у нас может просто не хватить времени. Господин доблестный рейнджер, надеюсь, ваш сегодняшний поход не был напрасен, и вы узнали каким образом можно проникнуть в храм? — спросила она со скрытой насмешкой.
— Это что, военный совет? — поморщившись, Голаф снял сапог с распухшей после неудачного прыжка ноги.
— Нет, это магический совет, поскольку где я, там главной становится магия и очарование светлейшее, — притворно-стыдливо качнув ресницами, Астра подняла глаза к своду, разглядывая тонкие каменные сосульки.
— Ах, вон оно что, ваше светлейшее волшебство! Тогда послушайте, что скажу я, — рейнджер развязал ленточку на голове — тяжелые от пота волосы беспорядочно упали на его лицо. — Я обошел храм со всех возможных сторон и признаю: либийцы знали толк в строительстве укреплений. Стены высокие с наклоном вовне, со сторожевых башен просматриваются все подходы — настоящая крепость. Даже с командой паладина Греда ее не взять. И не пролезть незамеченным никому, разве что кроме опытного рейнджера. Только я один могу попытаться перелезть ночью через стену. Такие вот дела, госпожа Пэй, — отломив обугленный край лепешки, Голаф замолчал, с усмешкой поглядывая на мэги.
— Я вас внимательно слушаю, господин Брис, — Астра в нетерпении поигрывала палочкой.
— Я заберусь туда. Только вывести так просто девушек из Абопова логова нельзя. Я насчитал там под тридцать жрецов с бритыми башками и за два десятка стражей, вооруженных длинными луками и копьями. От стен придется бежать через широкий, открытый стрелам двор. Они без труда растерзают нас. Представь себе, дорогая, ты и свое « спелл» сказать не успеешь.
— Это и все? — поинтересовалась Астра, умалчивая пока о том, что рассказал ей Коралисс.
— Нет не все, — начиная все больше сердиться, огрызнулся Брис. — У меня есть план. — Если нам только поможет твой порошок, Бернат. Если его силы хватит, то план сработает.
— Завтра же я продолжу его производить. Будьте в спокойствии, выйдет очень сильный порошок, — с уверенностью сказал эклектик и, стукнув зубами о чашку, влил в себя изрядную порцию вина. — Гром-порошок будет, гринх-пиратинх его!
— План такой, — продолжил Голаф, — взорвать восточную стену вместе с воротами и сторожевыми башнями. Подкрасться ночью и взорвать. Уж это я смогу, — опустив покрасневшие глаза, он кивнул головой. — Смогу ради Аниты.
— Стену снесет, какая б не была, если весь порошок под нее, — веселея от вина, заверил Холиг.
— Без стены будет проще, — Голаф сунул в рот кусок лепешки и, жуя, продолжил: — Я сам уберу из лука их стрелков. Дальше, может, и твое волшебство сгодится, мэги Пэй. Мы ворвемся в святилище и освободим пленниц. Но лучше не спешить, дождаться людей Греда. Тем более, и порошка еще толком нет.
— Офренеть, какой глупый план! — рассмеялась Астра. — Прямо вторая Кардорская война. Взрывающийся порошок — наше тайное оружие против этого гринха ползучего — Аасфира. Неизвестно еще, сработает ли оно, но тратить его раньше времени нельзя.
— Забудь ты о своем Аасфире. Я должен спасти сестру! А она уже там, в проклятом храме!
— Не шуми, Голаф, — мэги махнула на него рукой. — У меня есть план получше: без порошка и ударов головами об стенку. В святилище со стороны моря ведет туннель, заполненный наполовину водой. Амфитриты помогут нам проплыть через него. Вот и все — сразу в храме мы будем. А дальше — как повезет. Если сможем освободить пленниц, то выведем их тем же ходом.
— Тебе это Коралисс доложил? — Брис вытер руки об недоеденную лепешку и встал.
— Ну не Давпер же.
— Тайный ход — это хорошее известие. Очень хорошее. Если действительно так, то это многое меняет, — рейнджер поворошил палкой угли в костре, вспыхнувший жарче огонь заплясал рыжими бликами на его лице и стенах пещеры. — Бернат, а налей-ка мне своего рохесского.
— Это вот с радостью, господин Брис. С огромнейшей радостью! Вино — такая штука, что очень помогает размышлению, — эклектик вскочил и щедро плеснул в пустую чашку. — И много в нем мудрых мыслей плавает.
— Уж помню. Особенно после нашей попойки в Ланерии, — отпивая маленькими глотками, Голаф скосил глаза на мастера Холига, потом повернулся к Астре. — Госпожа Пэй, может, не будем ссориться? М-м? — осушив чашу и отставив ее, он подошел к мэги.
— Вот! — торжествуя, сказал Бернат, подняв палец. — Вот и пришла твоя мудрость!
— Помнишь, тогда с трупником? — опустившись на колено у трона, рейнджер взял ее руку. — Тогда ты очень помогла мне, хотя я и много ворчал, что ты влезла не в свое дело.
— И ты мне с тех пор должен сорок сальдов. Я не злопамятная, Голаф. Просто у меня память невероятно хорошая. Все помню до мелочей, — протянув рейнджеру вторую руку, она встала. — Бернат, милый, налей мне тоже.
* * *
Храм Абопа, сложенный из гладких, цвета запекшейся крови, плит был похож на трехступенчатую пирамиду с толстыми рифлеными колоннами у входа и галереей на втором ярусе, украшенной черными идолами. Высокие, в пять-шесть человеческих ростов стены надежно охраняли внутренний двор. Над восточными воротами и по углам возвышались круглые сторожевые башни. Оглядевшись, Давпер еще раз убедился, что взять приступом обитель змеепоклонников его абордажникам будет не по силам. Если же пустить с катапульты бочки с взрывающимся порошком, то можно наделать большого шума, даже разнести часть стены и пару башен со стороны моря, открыв путь головорезам Бота. Только бочек имелось всего четыре, этого бы вряд ли хватило — заряды могли не попасть в цель, и даже попади они все точно в основание стены, не было никакой уверенности, что прочная многослойная кладка рухнет. Поэтому не стоило рисковать. Пока не стоило большую проблему с картой решать маленькой, для кого-то смертельной войной. Да и зачем, если была милая Астра Пэй, и был еще другой путь — путь мирных, почти дружеских отношений со жрецами, на который Хивс возлагал надежды с самого начала.— Я в трепете! — почти без фальши сказал Давпер, поглядывая на чернокаменный алтарь посреди двора, из которого, словно огромные черви торчали ржавые скобы. — Великий Змей приходит прямо сюда? Неужто вы можете видеть явление сына всевластного Абопа? — спросил он верховного жреца.
— Два раза в год. И будет так, пока среди дев земных он не отыщет ту, которая станет не пищей ему, а женой, — ответил Хемихех, промокая лысую голову, татуированную сдвоенным зигзагом, идущим от переносицы. — Благодарю, Хивс, за то, что вы сделали. И Абоп одарит вас своей милостью, будь вы в море или на земле, — он поднял посох с обсидиановой головой змеи, ярко блестящей на солнце, и прочертил в воздухе руну Дагаз. — Обычно дев, отмеченных божественным именем, привозят сюда пираты и продают за большие деньги. Может, вы желаете получит что-нибудь взамен? Совет или какую услугу?
— Мы же от чистого сердца. Наслышаны о могуществе вашего бога и сочли передать ему долгом дары. Но это еще не все. Эй, Бот, — Давпер махнул дородному абордажнику, стоявшему в отдалении рядом с Морасом. — Ну-ка давай подношение.
Бот подбежал тяжкой трусцой, прижимая к животу бронзовый ларец.
— А вот оно, ваша змеистость. Вот, — он откинул крышку, с торжеством показывая украшения из серебра, золотые бляхи и склянки с дорогими ароматными маслами. — Это для храму, чтоб и вам, и Змею сыто жилось.
— Эх, дурак, — тихо и с недовольством произнес Давпер, покосившись на него мутно-зеленым взглядом. — Извините его, достопочтимый Хемихех — не все матросы бывают умны. Здесь почти девять колтов серебра, золото и еще кое-что, — взяв у абордажника ларец, Хивс протянул его младшим служителям Абопа, застывшим статуями по правую строну от алтаря. — Надеюсь, вам будет от этого польза.
— Господин Хивс!.. — глядя на сияющие солнцем дорогие побрякушки, верховный жрец покачал головой. — Мы это, конечно же, используем. Во славу милости Его!
— Единственное… Вы знаете, у нас с капитаном Морасом есть одно желание. Мечта давняя,… — Давпер замялся, понимая, что сейчас наступил самый важный для него момент. И если либиец откажет, то на один из возможных путей к карте Кара-Маат станет меньше. — Святейший Хемихех, мы хотели бы видеть Змея своими глазами. Хотели бы посмотреть чудодейственный обряд целиком.
— В дни Таинства посторонним путь сюда закрыт, — хмуро сказал верховный жрец, капли пота снова густо выступили на его темно-бронзовом блестящем лбу. — Но я подумаю, господин Хивс. Подумаю, как и в чем мы можем сделать исключение. Только вы тоже подумайте, нужно ли вам это. Ведь Свадьба Аасфира не просто зрелище, которые греховники показывают любопытным на площадях северных городов.
— Это Священное зрелище, — с чувством проговорил Давпер. — Я все понимаю, мудрейший Хемихех. Именно поэтому мы так стремимся его видеть. Может быть, своим скромным участием заручиться расположением бога в наших морских скитаниях.
— И конечно, в самых далеких портах, говорить невежам о силе и власти его, — добавил подошедший ближе Морас. — Вы уже выбрали девушку из предназначенных для обряда? — поинтересовался он, скрывая волнение. Его больно покусывало опасение, что либийцы укажут на Аниту, несмотря на заверения Давпера, что если такое случится, то он найдет способ повлиять на решение слуг Абопа.
— Невеста будет названа в последний вечер, — ответил Хемихех и, коснувшись на своей шее пекторали, украшенной лазуритом и жемчугом, подал знак младшим из свиты унести ларец в храм.
— Хорошо, с вашего позволения, мы навестим святилище в ближайшие дни, — попрощавшись с либийцами и отвесив поклон Хемихеху, Давпер направился к выходу. Двое пиратов и Морас поспешили за ним.
Из северных ворот, служивших ритуальным входом, в море спускалась дорога, мощенная черным камнем и похожая на чешуйчатое тело аспида. С двух сторон поднимались мрачные скалы с кроваво-бурыми жилами разломов.
Остановившись у пришвартованной к причалу шлюпки, Давпер повернулся и с прищуром оглядел пейзаж — черную дорогу через небольшое ущелье, сухие кусты, уныло качающиеся на ветру, и стены величественного храма с зубатыми пестами башен.
— Крон Беспощадный, что ж теперь будет? Чем все кончится? — пробормотал он, хотя ответом на ум приходило благостное пророчество Кникии: «Наберись терпения и тогда все получишь. Все, что пожелаешь, вынесешь из их шетова храма», — все равно было тревожно. В какие-то мгновенья — даже жутко, будто в спину смотрел ядовитый глаз сына Абопа.
— А эта гадина не потреплет ли наш «Гедон»? — созвучно его мыслям спросил старший абордажник. — Ведь огромная, говорят. Девки худыжной ей только на один зуб.
— Не потреплет. Жрецы наложат заклятие, — сняв красно-бархатную шляпу, Давпер взлохматил перо. — И отведем когг, конечно. Туда, на восток, лиг на пять. Ты, Бот, с нами пойдешь на их веселье. Еще не понял затею?
— Не, господин Хивс. Тупой я, — пират осклабился, вывернув треснутую синиватую губу.
— Все просто. Я же не из дурного любопытства на их змеиные забавы набиваюсь, — Давпер прокашлялся, мотнул головой, сбрасывая с лица длинные маслянистые волосы. — Как только Аасфир девкой закусит и в море сползет, мы их торжество по-своему повернем — схватим Хемихеха за горло, тех, кто станет мешаться, порежем и выпотрошим их святейшую мошну, полезные вещи прихватим. Нужно только, чтобы они пустили нас в само святилище. Хотя бы шесть-семь твоих ребят там нужно иметь.
— Рисково, но хитро. Хитро! Куда приятнее, чем под стрелами на стену с матом лезть! — вытащив наполовину клинок из ножен, Бот порывисто вернул его на место, сверкнув взглядом в сторону громады святилища. — Как капусту посечем! Верно, не такие они нищие, если другим золотом платят за всяких стерв.
— Господин Хивс, чтобы там не случилось, я очень желаю видеть Аниту живой, — несколько раздраженно сказал Морас. — Зря ее отдали в храм. Не было такой необходимости.
— Друг мой, на нее ведь немалые надежды. Мы это обсудили уже, — надев шляпу, Давпер шагнул в шлюпку. — Только бы не струсила она. Истерика бы с ней не приключилась. Но не должна — смелая она девка. И тебя до безумия любит.
Морас не ответил, оттолкнул лодку от причала и уселся на носу, слушая жалобные крики чаек и плеск волн, мысленно поругивая себя за уступчивость, за все то время, которое он был на поводке у куцебородого гилена Пери.
— А я с нетерпением поджидаю, господин Хивс, когда вы в ту бухточку позволите наведаться, — Бот с усмешкой кивнул в сторону мыса выступавшего серпом справа. — Ваша улетевшая птичка определенно там. Ну, видели мы! Говорю без брехни — видели рохесский флейт и шлюпку с него. И кое-кого в шлюпке разглядели. Там эта сука!
— Знаю, Бот. Сам не слепой, — Давпер нервно полез в карман, достал коробочку с листьями мако.
— Так чего же ждать?! — абордажник с беспокойством заерзал на лавке. — У меня морда до сих пор от ее ласки болит. Вы только благословите, я ее хоть сей миг за ноги приволоку.
— Еще успеешь. Будет еще время, — дрожащими пальцами Хивс сунул в рот щепотку зеленого пахучего порошка и хищно стиснул челюсти.
* * *
О том, что Луацин со своей свитой прибыл в Иальс и собирался продлить союзный договор, Варольд узнал утром от двух чиновников муниципалитета, заглядывавших к нему по старой привычке. Только получить от его величества приглашение на ужин магистр не ожидал. Да и как мог вспомнить о нем король Олмии через столько лет? Даже если отчего-то вспомнил, гуляя по роскошным садам Ронхана, то вряд ли добрым словом. После нелепого, ложного обвинения в заговоре было, вроде, прощение, и Изольда говорила, что двор Лузины с радостью примет его, Варольда… Но так вдруг вспомнить о старом магистре, ставшем незаметным, ненужным, вспомнить и пожелать его видеть к торжественному ужину — Луацин не мог. Здесь что-то было не так. Кроун чувствовал это, может сердцем, может в беззвучном шепоте ментальной волны. Отбросив послание с лиловым гербом, он сел в тучное кресло под кустом азалии, сложил руки на коленях и вдруг подумал: «Канахор! Здесь замешан Канахор. Точно как тогда, в день резни и пожара в Лузине». Эта, поначалу зыбкая, мысль переросла в уверенность. Оттолкнув ногой свиток, валявшийся на полу, Варольд вышел на балкон. Отсюда в закате было хорошо видно витые бледно-красные башни и шпили над дворцом Ронхана. Когда солнечные сполохи угасли, и город начал таять в сумраке близкой ночи, в дворцовых садах заблестели огни факелов. Неожиданно они вздрогнули, будто потревоженный рой пчел, и заметались, мигая в густой листве. Во владеньях Ронхана, где остановился Луацин, происходило что-то странное, и вряд ли похожее на веселье. Вглядываясь в темноту, Варольд видел, как десятки светящихся точек от подножья холма двинулись по тесным улицам Бушенпита, другие потекли к муниципальной площади. Вскоре и возле школы Сафо мелькнуло несколько огней, и на мостовой застучали конские копыта — кто-то приближался к салону Кроуна.Услышав голоса у дверей, затем на лестнице, магистр торопливо вышел навстречу. С бледным испуганным лицом и взъерошенными волосами по ступеням поднимался младший служитель иальсского магистрата. За ним следовали еще двое в синих туниках с нашивками.
— Короля Луацина убили… — произнес слуга магистрата, подняв отяжелевший взгляд к Варольду. — Только что. Лежит без головы. В саду, — добавил он отрывисто, поднялся еще на ступеньку и, достав платок, вытер струившийся по щекам грязный пот.
— Плохие дела, Герох, — Кроун сжал шарик-амулет, свисавший с рукава, и тут же подумал, что для Олмии это может означать скорую, очень горькую смуту. Что это может обернуться войной с Бургом, даже с Франкией. А главное — там была Изольда. — Зайдете, поговорим? — предложил он, отступая с прохода.
— Нет, магистр. Мы только предупредить. Вспомнилось, что вас когда-то обвиняли в покушении на Луацина… Поэтому… Но это не все, — Герох глянул на Фирита, на либийцев с заостренными посохами, охранявших вход в зал, и тише сказал: — И в этот раз обвиняют. Хуже того — паладин Лаоренс и люди из ордена Алой Звезды поклялись, что видели вас в тот самый трагический момент. Видели, будто короля убили вы. Бегите отсюда, магистр! Ради Рены Пресветлой! — он запахнул плащ и быстрым, грохочущим шагом направился к выходу.
— Хареф, — Варольд повернул голову к охраннику с медным василиском на груди. — Никого не пускать. Хотя… — дойдя до приоткрытой двери, он остановился. — Уходите отсюда, Хареф. Бери своих людей и скорее уходи. И ты, Фирит, — кивнул он гному. — Бегите отсюда все! — прикрикнул он и направился в зал приемов.
Теперь он клял себя, что из-за гордыни, из-за своего упрямства и заносчивости так распалил в последние дни вражду с Канахором Хаеримом, вместо того, чтобы закрыть на все глаза, все разом бросить и отправиться на поиски своей дочери. Он должен был, не раздумывая ни мгновенья, покинуть Иальс, поспешить на Рохес вместе с тем бардом и его помешанным другом. Должен был успокоить закипавшую в жилах кровь, забыть о мести, о боли, занозившей сердце почти двадцать лет, забыть, и думать лишь о том, что теперь счастливой волей богов у него есть дочь. Но темные силы души его, растревоженные ненавистным магом, оказались властнее, он сам отдал себя в их плен, и теперь те же боги творили справедливое возмездие.
Варольд остановился посреди зала, заломив руки и глядя на свое отражение в высоком зеркале. Два нефритовых гнома на подставке повернулись, ударяя молоточками, клепсидра мелодичным перезвоном обозначила час Серебра.
«Нужно попробовать связаться с Изольдой. Рассказать, что успею», — подумал магистр, направляясь к двери, и замер, увидев, как на балкон опустилась тень. От дуновения ветра шелковый занавес колыхнулся, тут же его отдернула украшенная перстнями рука. В зал вошел Канахор.
— Свиток, Варольд. Дай мне его! — глядя на Кроуна с насмешкой и презрением, он бросил на ковер с глухим стуком голову короля Олмии. — Ведь ты уже все знаешь? Сейчас сюда прибудут люди моего Ордена и свидетели муниципалитета. Все это теперь не твое, — Хаерим широко обвел зал скорченными по-птичьи пальцами. — Тебя приговорят к смерти. А ты просто отдай свиток и беги!
— Когда у льва застряла в горле кость, когда кровь горлом, нет капли воздуха, и в содроганьях остывает сила, тогда гиены смрадной время настает, — вспоминая строки поэмы Ювия, Варольд смотрел на голову короля. Седые волосы олмийца прилипли к желтому, сжавшемуся морщинами лицу, глаза, похожие на треснувшее стекло, смотрели в пол, рассеченная шея текла густой кровью. — Хорошо, что ты пришел, — сказал Варольд. — Свиток я не отдам. Пусть горит здесь все! — он стиснул кулаки, впитывая в себя вихрь эфира, вскинул правую руку и огненный шквал ударил в коридор, срывая двери, ревя, словно исторгнутое Некроном чудовище.
— Дурак! — с хрипом произнес Хаерим. Пространство вокруг него вздрогнуло, свернулось тугой пружиной и озарилось пунцово-красным светом.
Варольд отскочил к пьедесталу кристалла-усилителя. Времени запустить машину не оставалось, он успел лишь скрыться за ней от ослепительного луча, с воем пронзившего воздух и ударившего в бронзовый куб — оттуда брызнули струи кипящего металла.
— Магистр! — вбегая в зал, вскрикнул страж-либиец и замер, увидев вдруг Канахора, вращающего черное облако, в центре которого пылала кровавая звезда.
— Назад, Хареф! Все назад! — готовясь принять смертельный удар, Кроун выдохнул заклятие грейскин. Тело его покрылось матово-серой коркой, по шее от мочек ушей, словно красные змейки, потекли струи крови.
Он так и не успел остановить Харефа — либиец бросился вперед и упал на пол, корчась от прожигающих насквозь рубиновых искр. Через мгновенье от бесстрашного воина остался лишь скелет с лохмотьями обугленной плоти. Двое других стражей подняв эбеновые посохи с серебряными жалами, все же добежали до Канахора. Едва они изготовились для удара, как магистра накрыло черное, как угольная пыль, облако. Посохи ударили в пустоту. Раздался шипящий звук, и яркие фиолетовые зигзаги оплели либийцев, разрывая из тела на куски.
— Фаер-хелл! — крикнул Варольд, сплетая пальцы старшим знаком Го. Огненный вихрь закружился в центре зала, с ревом пожирая облако Канахора и тела мертвых стражей, разрастаясь, гудя, оплавляя бронзовые светильники и зеркала. Клубы едкого дыма заполнили дальние углы, куда еще не доползло дикое пламя. Кристалл магического усилителя разлетелся с оглушающим звоном. Начали рушиться колонны и каменные плиты свода. Варольд не видел, как темная фигура Хаерима мелькнула справа от него в густом дыму, услышал лишь последний слог чужого заклятия. Вспышка, похожая на пронзительный взгляд Маро, возникла на миг перед его глазами, и он упал от боли, проткнувшей грудь.
— И все, — сказал Канахор, возвращая перстень с рубином на безымянный палец. Некогда играть с тобой, неудачник. Твой же огонь укажет мне цель.
Быстрым шагом он направился по коридору, ведущему к сокровищнице и закрытым для всех комнатам. Языки пламени расступались перед ним, следом сходились вновь, съедая портьеры, вздыбившийся от жара паркет, облизывая стены и потолок. Ширившийся круг огня в зале, приближался к телу своего создателя. Разорванная мантия на нем уже тлела от прикосновения огненных искр, роем носившихся в густом дыму.
Внизу на улице слышались крики, перезвон металла. Со стороны старой цитадели несся отряд всадников с косыми плащами рыцарей Крона Славного.
— Магистр Варольд! Мой хозяин!.. Мой хозяин… — запричитал Фирит, высунувшись из маленькой двери возле камина в объятый пламенем зал.
— О, магистр! Умоляю!.. — задыхаясь, прикрывая лицо от нестерпимого жара, он подбежал к магистру Пламенных Чаш и, взяв его за ноги, что было сил поволок к тайному лазу.
Глава тринадцатая Призрак кольца
Из-за старого Волоба, которому взбрело завернуть к Оранжевому атоллу, амфитриты задержались на шесть дней. Коралисс волновался, не случилось ли с ними чего в пути, молился Эрисе и расспрашивал знаками Воду. Голаф с Астрой потихоньку злились. Уже начали подумывать, как преодолеть подводный туннель без помощи неверных морских дев, но все-таки амфитриты появились. Коралисс услышал их приближение за пять десятков лиг, набрался смелости сходить в пещеру и сообщить долгожданную весть рейнджеру. Потом они, все семеро, собрались на берегу возле устья ручья и, дружно поругивая Волоба, обсуждали до позднего вечера планы по освобождению пленниц из обители слуг Абопа. В храм договорились проникнуть следующей ночью. Затягивать с этим, решающим многое, шагом становилось опасным — Аасфир мог приплыть раньше срока, а, по мнению Волоба, поглядывавшего на располневшую луну, слышавшего ясные лишь ему звуки моря, такое вполне могло произойти в ближайшие дни.
Бирессиа и Коралисс повторно обследовали тайный проход в храм. Добравшись до небольшого бассейна в одном из дальних залов, они сидели в темном углу, затаив дыхание и стараясь разобрать речь либийцев, доносившуюся сверху. Позже Ламириа доставила оружие рейнджера, спрятав его под камнем на дне водоема. Когда же стемнело, и над горизонтом взошла светлая Эта, амфитриты вернулись к ожидавшим на берегу людям.
— Там нет никого. В той части храма. Жрецы только наверху, — сказал Коралисс, взгромоздившись на выступ скалы. — А место неприятное. Воняет дурно, старые облезшие рисунки на стенах, дальше ведет темный коридор.
— Мой лук остался в воде? — скрывая недовольство, поинтересовался рейнджер.
— Да, Голаф. Вода хороша для сильных людей и их вещей. Иди ко мне, — Бирессиа поманила его пальцем.
— Действительно, лучше поторопиться, — добавил Волоб, высунувшись наполовину из моря, в темноте он походил на осьминога со свисавшими щупальцами зеленовато-седых волос. — Скоро взойдет Маро, а это всегда дурной знак.
— Пора, — скинув платье, согласилась Астра, оставшись в короткой нижней рубашке, она вошла по колени в волны, качавшиеся в лунном свете.
— Голаф, милый, иди же ко мне. Ну их. Мы сами с тобой поплывем, — снова позвала рейнджера Бирессиа. Он подчинился, быстро разделся и, поднимая брызги, с шумом влетел в воду.
— Бирессиа! — сердито крикнула мэги. — Плывите прямо к храму!
— У тебя забыла спросить, — сказала амфитрита, показывая заостренный язык.
— Не волнуйся, госпожа, я за ней прослежу и никаких шалостей не позволю, — Ламириа плюхнула перепончатыми ногами, вмиг оказалась рядом с подругой и рейнджером. Втроем они, беззвучно рассекая волны, направились вдоль берега к окончанию мыса.
— Удачи вам! Удачи! — выдохнул Бернат, оставшийся один на берегу.
Коралисс и Волоб, подхватив мэги под руки, поспешили вдогонку за морскими девами.
Вход в туннель находился за маленькой деревянной пристанью, прижатой к щербатой скале. Отсюда же виднелась черная, тускло блестящая дорога, ведущая от моря к Змеиным воротам, и часть храмовой стены, освещенной беспокойными языками факелов. Астра представила, что если даже туннель идет совсем прямо, то до святилища Абопа будет около лиги.
Бирессиа и Коралисс повторно обследовали тайный проход в храм. Добравшись до небольшого бассейна в одном из дальних залов, они сидели в темном углу, затаив дыхание и стараясь разобрать речь либийцев, доносившуюся сверху. Позже Ламириа доставила оружие рейнджера, спрятав его под камнем на дне водоема. Когда же стемнело, и над горизонтом взошла светлая Эта, амфитриты вернулись к ожидавшим на берегу людям.
— Там нет никого. В той части храма. Жрецы только наверху, — сказал Коралисс, взгромоздившись на выступ скалы. — А место неприятное. Воняет дурно, старые облезшие рисунки на стенах, дальше ведет темный коридор.
— Мой лук остался в воде? — скрывая недовольство, поинтересовался рейнджер.
— Да, Голаф. Вода хороша для сильных людей и их вещей. Иди ко мне, — Бирессиа поманила его пальцем.
— Действительно, лучше поторопиться, — добавил Волоб, высунувшись наполовину из моря, в темноте он походил на осьминога со свисавшими щупальцами зеленовато-седых волос. — Скоро взойдет Маро, а это всегда дурной знак.
— Пора, — скинув платье, согласилась Астра, оставшись в короткой нижней рубашке, она вошла по колени в волны, качавшиеся в лунном свете.
— Голаф, милый, иди же ко мне. Ну их. Мы сами с тобой поплывем, — снова позвала рейнджера Бирессиа. Он подчинился, быстро разделся и, поднимая брызги, с шумом влетел в воду.
— Бирессиа! — сердито крикнула мэги. — Плывите прямо к храму!
— У тебя забыла спросить, — сказала амфитрита, показывая заостренный язык.
— Не волнуйся, госпожа, я за ней прослежу и никаких шалостей не позволю, — Ламириа плюхнула перепончатыми ногами, вмиг оказалась рядом с подругой и рейнджером. Втроем они, беззвучно рассекая волны, направились вдоль берега к окончанию мыса.
— Удачи вам! Удачи! — выдохнул Бернат, оставшийся один на берегу.
Коралисс и Волоб, подхватив мэги под руки, поспешили вдогонку за морскими девами.
Вход в туннель находился за маленькой деревянной пристанью, прижатой к щербатой скале. Отсюда же виднелась черная, тускло блестящая дорога, ведущая от моря к Змеиным воротам, и часть храмовой стены, освещенной беспокойными языками факелов. Астра представила, что если даже туннель идет совсем прямо, то до святилища Абопа будет около лиги.