Васина Нина. Интернат (Женщина-апельсин - 2)

   Получив билет, он нашел место поспокойней в зале ожидания, с удовольствием вытянул ноги, поставил сумку на колени и устроился подремать. Он не разрешал себе думать о деле. Нужен был временной отрезок часов в пять-шесть, чтобы успокоились нервы и расслабилось тело. Потом - сожаления и предположения, как можно было бы сделать лучше. Потом.
   ***
   Адвокат вернулся домой только через три часа. У входа стояли две огромные сумки. Пока адвокат медленно снимал пальто, по лестнице сбежала совершенно незнакомая женщина.
   - Шо ж ты мне нервы портишь, а? Ты ж сказав, шо будешь через полчаса, опять по бабам шлялся, старый пень? - визгливо и быстро затараторила она, уставив руки в бока и гордо выпятив ужасающих размеров грудь.
   Адвокат застыл, открыв рот. Пока он осматривал, начиная снизу, кроссовки, толстые вязаные рейтузы с начесом, свитер в тон рейтузам и нелепую стеганую дутую безрукавку поверх свитера, китаец стянул с него пальто. Адвокат дошел до лица женщины и вздрогнул, как будто его ударили. Лицо женщины было смуглым и раскрашено самым нелепым образом, глаза подведены так, что казались круглыми и удивленными. Рот намазан яркой лиловой помадой, рисунок - бантиком. Брови подведены нарочито сильно, наклеенные ресницы схлопывались с прилипанием. Но самым примечательным были волосы. У корней они призывно темнели, не сдаваясь никакому обесцвечиванию, к концам - почти сожжены до белого цвета. Такой пуделястой химической завивки адвокат не видел со времен своей молодости.
   - Хрустный Олень, - сказала тем временем женщина, - у тебя хозяин сейчас шмякнется, так он удивился. Ну шо, адвокат, как я тебе, а?
   - Ева? - Адвокат действительно нащупывал рукой позади себя пуфик.
   - Шо-то я тебя не понимаю, я лечу или не лечу? Рассевся тут, давай баксы и вызывай машину! До самолета три часа!
   - Минутку, позволь...
   - Не, то ты позволь, ты ж мне так и не сказав, куда я эту шмотку должна привезти! - Ева потрясла на себе безрукавку.
   - Принеси мне выпить, - попросил адвокат слугу, а когда тот ушел, поманил Еву к себе и взял за руку.
   - Девочка, к тебе придут. Тебя найдут, ты ни о чем не беспокойся. Все заберут. На следующий день. Завтра. Будь вечером дома. Я привез тебе документы. Ты Пономарева Катерина из Краснодара, как и просила. Ничего не бойся. Машина ждет тебя на улице, ты великолепна.
   - Будем прощаться или досвиданькать-ся? - спросила Ева своим голосом.
   - Прощаться, - сказал адвокат, не отпуская ее руку. Он поднес ее к губам, чтобы поцеловать, споткнулся взглядом о нелепо раскрашенные ярким красным лаком короткие ногти. Ева потянула руку на себя, обхватила адвоката за голову и с чмокающим звонким звуком поцеловала в губы.
   - Ну, прощавай тогда!
   - Давай серьезно попрощаемся, Ева, - попросил адвокат, не отпуская ее, уже повернувшуюся к двери.
   - Еще чего! - весело сказала Ева и освободила руку.
   ***
   Дверь осталась открытой, адвокат слышал, как стукнула автомобильная дверца и завелся мотор. Китаец принес на маленьком серебряном подносе бокал.
   - Я не буду пить, - устало сказал адвокат. - Запри дверь и приготовь мне постель. Лягу. До чего же я устал от этой женщины!
   - Она не женщина, - неожиданно сказал китаец.
   - Вот как? Впрочем, тебе видней. Кто же она?
   - Судьба.
   Адвокат задумался, уставясь перед собой.
   - Она приказала, и я делать ей, как это?.. Клизма.
   - Что ты сказал? - Адвокату показалось, что он слышит странный разговор-бред, где-то рядом разговаривают совершенно незнакомые люди.
   - Я делать ей клизма.
   - Ты делал ей клизму? - Адвокат внимательно осмотрел, словно только что увидел, почтительно застывшего с подносом в руке китайца.
   - Если она попадаться, ее вывернут на-переизнанку. Залезут везде. Она хотеть быть в форме. Она говорит, что знает, как работают полицейские на перевозчиков. Как их осматривать, когда они попадаться. Во всех местах.
   Адвокат встал, потом опять сел.
   - Я пойду все же в спальню, - сказал он решительно и встал.
   - Она говорить, что попадет в муху на стене, если станет вон там. Китаец шел за адвокатом по лестнице шаг в шаг. - Я не верить, тогда она спорить, если она попадать в муху, я - делать ей клизму. - Китаец остановился на минуту, потому что адвокат внимательно разглядывал аккуратную дырочку на стене у лестницы. - Я говорить, что вы не хотите дырочку, она говорить - это память. Тогда я говорить, что у меня не бывает мухи, она говорить, что надо рисовать. Я рисовать муху, она в нее попадать вот оттуда и туда. - Китаец показал рукой.
   - Замолчи! - закричал жалобно адвокат уже у двери своей спальни. - Ты только послушай, это же бред, бред!
   - Но она попадать! - настаивал слуга, поставив поднос на столик у кровати и откидывая одеяла. - Поэтому я делать клизму.
   - У меня горячка или я делаю что-то не то? - Адвокат с силой тер виски. - А! Я понял. Грустный Олень, ты не должен говорить по-русски.
   - Я плохо говорить, я это знать.
   - Слушай, да она тебе понравилась! - Адвокат направил в слугу длинный указательный палец.
   Китаец надолго задумался.
   - Я хотеть ее побить, - сказал он честно и улыбнулся.
   - Побить?
   - Йес! - Китаец улыбнулся еще шире, открыв розовые десны.
   - Все! Уходи, а то я сойду с ума. Уходи! - Адвокат хотел запрятаться под одеяла, но слуга стал раздевать его, не обращая внимания на отталкивающие руки.
   - Она стрелять только раз и попадать. - Китаец стаскивал брюки.
   - Это невыносимо, - стонал адвокат, перестав сопротивляться. - Почему я вообще с тобой говорю? Ты же не знаешь русского языка! Ты хотел ее побить?! Хотя чего тут удивляться, ей-Богу?! Она тебя обмотала лейкопластырем, потом сблевала на тебя, потом еще заставила делать клизму...
   - Я проигрывал. - Китаец поднял ноги хозяина и укладывал их на кровати. - Я сразу говорить, что не должен делать клизмы гостям. Она сказала, что попадать в муху, а я сказал...
   - Заткнись, - жалобно попросил адвокат, - мне тоже жаль, что она уехала. Я хотел бы с ней жить, просто видеть ее по утрам, как она ест на моей кухне. Или залазит ко мне на постель и пьет вино ночью. Она очень красива, но еще больше опасна, понимаешь? Она просто притягивает к себе смерть! Ее нельзя держать возле себя.
   - Она уехать, и ее могут проверять туда, где я делать клизму, - сказал с укором китаец.
   - Она сама выбрала свою жизнь. - Адвокат закрыл глаза. - Убирайся, я только что попрощался с женщиной, которая может только сниться, ее не существует, вот тебе еще один урок: нельзя придумывать женщин, потому что, когда ты вдруг встречаешь похожую, каждое несоответствие выдумке заставляет мучительно страдать. Я сам ее выгнал, она тоже улетит сегодня. Они даже встретятся в самолете, она, моя выдумка, и Ева, хотя кто может узнать это страшилище с жжеными волосами?..
   - Я рисовать самую маленькую муху на свете, - сказал китаец, - какую такую только уметь.
   ***
   Ева Курганова - по паспорту Екатерина Пономарева - собралась стукнуть по стеклянной двери ногой, потому что обе руки были заняты сумками. Но двери сами распахнулись, как только она подняла ногу.
   - От техника! - восхищенно сказала она чинной паре, выходившей из зала аэропорта. Ева купила в буфете яблоко, внимательно пересчитала сдачу, шевеля губами, закусила яблоко зубами и, держа его во рту, прошла, волоча сумки, к сиденьям в зале ожидания.
   Зал был полупустой. Ева быстро осмотрела сидевших, выбирая жертву, и вдруг замерла: на одном из сидений дремал отстрельщик.
   "Попался, специалист, - подумала она, - сейчас и проверим мою оберточку!"
   Отстрельщик дернулся, когда его толкнули в ногу сумкой. Он вздохнул и открыл глаза.
   - Тут у вас не занято? - спрашивала его намазанная челночница с родным хохлацким выговором.
   Отстрельщик осмотрел почти пустой зал, вздохнул и поставил на сиденье рядом с собой сумку.
   - Ты шо, по-русски не шпрэхаешь? - спросила надоедливая баба, впрочем, вполне грудастая.
   - Занято, - буркнул отстрельщик.
   - Я ж так и подумала - наш! Вещей у тебя нету, а так - наш. - Ева села рядом с его сумкой, оперлась на нее и доверчиво поманила к себе хмурого отстрельщика. - Слышь, как у них тут на досмотре насчет баксов, а? шепотом спросила она.
   На него смотрели вытаращенные карие глаза в липком оформлении наклеенных ресниц.
   - Отвали, - лениво сказал отстрельщик, сложил руки на груди и закрыл глаза.
   - Хрубиян, - обиделась Ева, - я ж по-хорошему спрашиваю, у меня лишку есть, мо-же, ты знаешь, как они тут, сильно шмо-нают?
   Отстрельщик вздохнул и выдернул из-под ее руки свою сумку. Встал, оглядел зал и ушел подальше. Он сел, раздраженно сопя, прикрыл глаза, но успел профессионально на расстоянии одним взглядом охватить всю ее странную грудастую фигуру. Женщина жевала яблоко с открытым ртом, уместив сумки перед собой и держа их одной рукой за ручки. Она настороженно оглядывала каждого, кто подходил ближе чем на два метра. Отстрельщик хмыкнул, с досадой повертел головой и постарался задремать.
   Он еще раз внимательно оглядел ее, ощутив смутное, ничем не объяснимое беспокойство, когда женщина, волоча сумки, прошла к телефонной будке и стала звонить. Она ни разу не посмотрела больше на него, отстрельщик внимательно осмотрел остальных ожидающих в зале. Беспокойство не проходило. Ему очень захотелось услышать, кому она звонит. Куда вообще, к черту, может звонить челночница, набирая такой длинный международный номер?!
   "Домой она звонит, сказать, чтоб встретили! Да уж, когда все деньги на подсчете..."
   Ева Курганова действительно звонила далеко, можно сказать, что и домой. Она назвала отдел, с которым ее надо было соединить, достала, ожидая, из кармана безрукавки зеркальце и подтирала яркий бантик на губах, рассматривая напряженное лицо отстрельщика далеко в зале. Потом она постаралась максимально правильно описать одежду отстрельщика и его внешний вид, а на вопрос с другого конца, кто это звонит, радостно сообщила:
   - Так это ж анонимный звонок, чудило!
   Оператору таможенной службы Шереметьева позвонили из отдела по борьбе с наркотиками и продиктовали информацию. В самолете, улетающем из Стамбула через полтора часа, будет курьер. Мужчина лет пятидесяти, русский, высокого роста, волосы волнистые, седые, зачесаны назад, на лбу залысины, одет в потертые джинсы, кроссовки и кожаную куртку, едет налегке - с собой только небольшая дорожная сумка. Оператор вздохнул. На прошлой неделе пустышек было три. Но звонили в шутку, обычно свои, местные. Здесь звонок был из Турции.
   - Вызывать группу с собакой? - спросил оператор звонившего офицера.
   - Сам не пойму, - сознался тот честно. - Это не наш информатор, он бы назвал кодовое слово. Звонила женщина. И не просто ноль-два. Набрала номер отдела главного управления. Я женщинам верю, они обиженные бывают очень злые и честные.
   - Давай я подкину эту головную боль туркам, - предложил оператор, позвоню сейчас им. Пусть сами там сейчас и разбираются. Хотя в принципе у нас хороший пес на багаже.
   - Не надо туркам. Сами разберемся, он же русский, потом возись с ним через консульство. Сделаем так. Горячку не пороть, может, это шутка, а если что обнаружится, я сам и приеду, тогда сообразим, как рапорт составить по поводу этого звонка. Я задержусь со сменой и подожду до девяти. Ты там особенно не суетись, а то потом насмешек не оберемся.
   ***
   В стамбульском аэропорту пассажиров пригласили на регистрацию и осмотр багажа. Ева подошла к стойкам одна из первых. Таможенников было трое, старик с медлительными движениями невыспавшегося сердечника и двое молодых. Старик посмотрел документы супружеской пары и отдал их одному молодому, посмотрел паспорт Евы и отдал другому. Первый таможенник почтительно заговорил с супругами по-английски, второй подмигнул Еве и сказал на родном русском, кривя рот в пренебрежительной усмешке:
   - Ну, подружка, чего везешь?
   - Та шо я могу везти, шмотки всякие, куртки купила родне, мелочевку разную.
   - Открывай сумки. - Он пристально разглядывал ее округлые формы.
   - Та шо тут открывать, усего две сумки, шо их там открывать, нема там ничего такого, шо вам трэба.
   - А что ты так нервничаешь, подружка?
   - Та не нервничаю я, шо мне нервничать... - забегала глазами Ева и нервно поправила грудь, чуть приподняв ее.
   - Собери вещи, - сказал таможенник, перебросив несколько тряпок, - и пойдем со мной.
   - Куда это? - Ева заталкивала быстро все обратно в сумки.
   Таможенник, не отвечая, первым прошел через турникет, оглянулся, быстро окинул ее взглядом и кивнул головой на дверь.
   В комнате сидели еще двое. Ева остановилась у двери.
   - Здрасьте. - Она чуть кивнула головой, не выпуская сумки из рук.
   Таможенник быстро говорил что-то сидящим, кивая на Еву, они стали смеяться и стучать его по плечу. Он повернулся к Еве.
   - Садись, да брось ты свои сумки. Деньги и драгоценности везешь?
   - Так ведь какие там деньги?.. Только шо указано в этой.., как ее, забыла.
   - Да не может быть. Не все, наверное, указано? Положи на стол.
   Ева подошла к столу, внимательно посмотрела на сидящих, повернулась к ним спиной и залезла к себе в лифчик, просунув руку в оттянутый ворот толстого свитера.
   - Вот. - Она положила на стол тонкую пачку долларов, завернутую в полиэтиленовый пакет.
   - Достань. - Таможенник закурил и подмигнул остальным.
   Ева потрясла пакетом, высыпая на стол деньги.
   Таможенник разложил стодолларовые банкноты на столе.
   - Десять. Это все?
   - Усе. - Ева опустила глаза.
   - Ну, подружка, вызывать девушку для осмотра или сама разденешься?
   - Та вы шо, дяденьки?! Нема у мене ничого, сдохнуть на месте!
   - Раздевайся! - приказал он и тоже сел, развернув стул поудобней.
   - Я не можу! - убедительно сказала Ева. - Нехай они выйдуть!
   - Это еще почему? - удивился таможенник. - Чем они хуже меня, ты что, к туркам чего-то имеешь?
   - Вы при исполнении, а они нехай вый дуть! - Ева топнула ногой.
   - Нехай! - передразнил ее таможенник. - Вот же дура. - Он повернулся и заговорил по-турецки с напарниками.
   Турки уходили с сожалением, громко давая советы коллеге и показывая, в каких именно местах эти советы особенно хорошо применимы.
   - Ну? - выжидательно поторопил ее таможенник, когда они остались одни.
   - А они в дверь не будуть смотреть? - спросила Ева.
   - Нет, у них своих радостей хватает, они за смену уже насмотрелись, раздевайся!
   Ева сняла безрукавку, опустила ее на пол и медленно потянула свитер. Когда свитер поднялся до живота, она вдруг резко дернула его вниз.
   - Я не можу! Ну не можу я! - закричала она вдруг так громко, что таможенник в испуге вскочил.
   - Ты что, больная? - Он снял форменную фуражку и провел быстрым движением по волосам, потер лоб. - Что это ты устраиваешь? Я тебя трогаю? Я тебе...
   - Я первый раз так еду, сами можете по-дывиться по документам, не торопите меня! Усе так раздеваются?
   - Я тебя на обыск привел, если не хочешь по-хорошему, пригласим девушку, она осмотрит тебя голую и во всех местах! Я же вижу, у тебя рыльце-то в пушку! - рассердился таможенник.
   - Какие вы, - обиделась Ева, - не надо кричать на меня, я попробую...
   Она еще раз медленно потянула вверх длинный свитер, посмотрела пристально в напряженное лицо таможенника, закрыла глаза и дернула свитер вниз.
   - Не можу! - сказала она медленно. - Пропади эти доллары, шо ж я за эти бумажки буду стыд терпеть?! - Она быстрым движением залезла еще раз в бюстгальтер и достала две сотенные, свернутые пополам. - От и весь ваш досмотр, не можно их провозить, да? Та подавитесь! - Ева разорвала доллары на мелкие кусочки.
   - Ты... Ты что это творишь?! - Таможенник сгреб на столе в кучу зеленые обрывки.
   - Все - позычила! Все - в долг! Ничого, пэрэживу! У нас же там - люди! - воспитывала его Ева, размахивая руками. - Они розумиють, шо можно, а шо ни за що! Я расскажу. Они поймуть! Двести долларов, ой же мамочка моя! Теперь она схватилась за щеки и села, обессилев, на стул.
   - Пошла вон, - тихо и зло сказал таможенник. - Забирай свои шмотки, дура. Я же сразу понял, что ты больше объявленного везешь, спокойно бы разделась слегка, и все!
   - Ага, слегка! Ага, усе! Отобрал бы все одно! - обиженно сказала Ева из-под ладоней. - Так и забирай, а стыд терпеть не буду! Вызывай свою девушку, нехай она меня теперь смотрит! Шо то за порядки такие, не можно две сотни лишку провезти!
   Таможенник подумал, пройдясь туда-обратно по комнате, и смахнул обрывки в выдвинутый ящик стола.
   - Будешь девушку звать, чи я пойду уже? - спросила Ева тихо, поднимая безрукавку с пола.
   ***
   Отстрельщик увидел приставучую хохлушку, выходящую из служебного помещения, красную и растрепанную. Она вызывающе сдувала со лба свои обесцвеченные кудряшки и волокла по полу сумки. Отстрельщик почему-то не мог отвести от нее взгляда: что-то в ее походке было странным. Ева споткнулась о свою сумку, подвернув ногу, и упала руками на пол, встав на четвереньки.
   - От же, боженька моя, - простонала она громко, обратив на себя внимание всех стоящих у стойки.
   Отстрельщик закрыл глаза и покачал головой, отвернувшись. Когда он их открыл, на него шла высокая желтоволосая женщина с напряженно-безумным лицом заблудившейся иностранки. Рядом с ней пробежками перемещался старый горбун, одетый ярко и не по размеру.
   Отстрельщик повертелся рядом с этой странной парой. Просто так. Потому что женщина была не правдоподобно хороша. Про себя он решил, что ему такую не одолеть, много возиться придется, да и интеллект потребуется. Он с удивлением услышал, что женщина сопровождает мертвеца. Горбун громко говорил со старым таможенником, женщина смотрела застывшим взглядом в спину хохлушке, подтаскивающей свои сумки к багажному контейнеру. Таможенник показал на бусы женщины, большие, в несколько рядов, он поманил ее пальцем к себе, доставая лупу. Далила оторвалась взглядом от невероятно округлого, уютного зада странной женщины и, увидев лупу, тут же достала из кармана бумаги. Таможенник ушел советоваться. Шептались двое негров, рассматривая ожерелье. Отстрельщик тоже присмотрелся. Крупные продолговатые бусины темного цвета, к тому же все разные, на массивной цепочке. На его взгляд, аляповато и странно для джинсового костюма и спортивной куртки. Далила заметила внимание окружающих, расстегнула две верхние пуговицы плотной джинсовой рубашки и запрятала бусы.
   К ней подошли таможенник и строгий молодой человек. Он обратился к женщине по-русски.
   - Здесь написано, что вы декларировали ожерелье при въезде и заплатили пошлину на вывоз.
   - Наверное, - неопределенно пробормотала Далила.
   - Извините, вам придется подождать. Это недолго, не беспокойтесь. Зачем вы привозили в нашу страну такой дорогой черный жемчуг?
   Далила медленно подняла на таможенника серые утомленные глаза.
   - Это ожерелье моей бабушки, - сказала она с вызовом. - Я не знала, что оно такое дорогое, я всегда его ношу на себе от дурного глаза!
   - Вы везете с собой покойника, - задумчиво заметил молодой человек.
   - А это пятый муж моей бабушки, мой незаконный родственник. Я его не декларировала при въезде в страну! Хотя он дороже ожерелья!
   - Вы так не беспокойтесь, пройдите со мной, мы только проверим насчет ожерелья, специалист его посмотрит и определит, подлинное ли оно. У вас будут неприятности, только если оно поддельное, понимаете? Здесь написано, что вы ввезли подлинный жемчуг.
   - Я ничего не понимаю. - Далила грустно махнула рукой.
   ***
   Когда все пассажиры прошли в небольшой зал ожидания после таможенного досмотра, старый таможенник с молодыми напарниками прошел в комнату отдыха. Они пили кофе и обсуждали пассажиров. Старик говорил, что это был вполне спокойный рейс, если бы не пара с покойником и ожерельем.
   - Это была не пара, женщина летела одна, - заметил молодой, который хорошо управлялся с английским, - горбун ее только проводил. Вероятно, таможенник засмеялся, - он был у нее переводчиком, хотя его турецкий, скажу я вам! А почему они вас насторожили?
   - Это просто, - уселся поудобней старик, - уловка. Красивая женщина, утомленная и нервная, везет на себе достаточно дорогую или необычную вещь. Иногда редкого зверька.
   Она делает вид, что ничего не понимает или не помнит, короче, создает проблемы. Вызываем специалистов, рассматриваем эту вещь, проверяем документы. Время идет, у нее оказывается все в порядке, она может забыть какую-нибудь бумажку в сумочке, а потом найти, или ей становится плохо и нужна медсестра. Она отвлекает внимание и время. Все крутятся вокруг этой заметной вещи и небрежно проверяют остальной багаж.
   - Но у нее же остальной багаж - это покойник? - удивился молодой русский.
   - Вот я и занимался этим покойником, пока она нервировала вас своим ожерельем. Все в порядке. - Старик зевнул. - Такая куча денег на шее в дороге, знаете ли... А что у нее было в сумочке с собой? - поинтересовался он, прикрывая глаза.
   - У нее был небольшой рюкзак, все нормально. Кое-что из одежды, косметики минимум, но она и не была накрашена, жевательная резинка, ручка и блокнот, немного денег и журнальчик комиксов.
   - Комиксов? - удивленно спросил старик.
   - Косметика?! - громко спросил русский, который хотел раздеть хохлушку.
   - Да нормально, у нее в паспорте ребенок семи лет.
   - А ты чего про косметику спросил? - поинтересовался старик, открывая глаза. Самолет на Москву пошел на взлет.
   - Да так, - замялся русский, - я тут у женщины вещи проверял, русская, вы сами мне ее документы дали. Она раскрашена, а косметики никакой, только зеркальце в боковом кармане большой сумки.
   - И что? - Старик окончательно проснулся.
   - Она... Она везла с собой немного лишних денег в иностранной валюте. - Таможенник говорил неохотно. - Я как раз хотел с вами посоветоваться, как это оформить. Вот. - Таможенник подошел к столу и открыл ящик. Выгреб на стол мелкие обрывки долларов.
   - Ну и? - Старик встал и рассмотрел внимательно бумажки. - Они настоящие, знаешь, что это значит?
   - Нет, - понуро сказал молодой, он уже ругал себя последними словами. Надо было просто выбросить это и забыть.
   - Позвони, - махнул рукой старик на дверь, - узнай, самолет улетел? Как у вас это по-русски? Ты сел на яйцо. Был обыск?
   - Нет, она сама достала эти две лишние сотни, очень расстроилась, раскричалась и порвала.
   - Самолет улетел, - сказали старику.
   - Тут может быть все, - вздохнул старик, - но скорей всего, она этих денег провезла несколько тысяч. Не меньше десяти. Или что-то еще интересней на себе. Это известный трюк. Нервный пассажир рвет возмущенно сотню-две, когда нужно провезти много. Ладно, не огорчайся. За что ему выговор дадим? - спросил старик остальных.
   - Не раздел женщину? - попробовал угадать знаток английского.
   - Не угадал, - самодовольно улыбнулся старик.
   - Мне выговор за то, что не сказал вам сразу про отсутствие косметики у раскрашенной женщины, - казнил сам себя таможенник.
   - А вот это - в точку!
   ***
   Хамид забылся тревожным сном только под утро. Он судорожно вздрагивал и вздыхал, ворочаясь на огромной кровати. Хамид всегда спал хорошо, сейчас, мучаясь и злясь, он спрашивал сам себя - за что наказан? Близко к глазам, как только он сжимал веки, подступало мутное пространство воды. В воде плавала, извиваясь, красивая женщина в золотой кольчуге и с короной на голове. Женщина улыбалась ему, грозила пальцем. Разворачиваясь, она показывала великолепный чешуйчатый хвост, который так пугал задремавшего Хамида, что он дергался, кричал и просыпался.
   Тревожным колоколом прозвучал входной звонок. Хамид подождал несколько минут, лежа неподвижно. Не выдержал, вскочил и подбежал к окну, из которого виден въезд в ворота. Полицейская машина. Его человек уже шел по дорожке, из машины вышли двое и ждали за оградой.
   Хамид быстро оделся, уговаривая себя не волноваться, приказал разбудить Никитку и приготовить угощение.
   Полицейские не пошли в дом. Это было очень неприятно. Ему нужно было проехать с ними.
   - Ты поедешь со мной! - прошипел он заспанному Никитке. - Одевайся быстро, я пока позвоню своему адвокату.
   - Слушаюсь, господин, - съерничал Никитка, но оделся быстро.
   Полицейские не разрешили секретарю сесть с ними, Никитка занервничал было, но к воротам подъехал огромный "роллс-ройс". Лиза открыла дверь и кивнула.
   - Мы что, поедем в полицию на этом? - удивился Никитка.
   - Пусть прочувствуют, да и адвоката нужно захватить по дороге.
   Никитка, хмыкая, разглядывал огромный салон. На сиденьях навалены крошечные подушечки в бархате, подушечки пронзительно пахли сладким тягучим парфюмом.
   В полицейском участке они сразу услышали громкий возмущенный голос Хамида. Хамид кричал по-турецки, его уговаривали успокоиться. Он вышел в коридор, адвокат Хамида прошел в кабинет к старшему офицеру.
   - Дело такое, - сказал он, вернувшись через несколько минут, - ночью был найден труп молодой красивой женщины. Труп лежал в сумке недалеко от виллы одного не очень законопослушного гражданина из России. Они говорят, что ты должен проехать в морг, осмотреть тело и сказать, не твоя ли это девочка. Ты что-нибудь понимаешь? Я - нет, - категорично заявил адвокат. Посиди, я сейчас оформлю протест, пусть покажут фотографию, и никуда ехать не надо. Дело вообще странное, потому что при ней найдены документы, она фотомодель из международного агентства. Если бы это была твоя девочка, какие могут быть документы?