Васина Нина. Интернат (Женщина-апельсин - 2)

   - Я боюсь говорить, но если бы исполнительный Гнатюк не забрал у меня доллары из кухни, нам бы вполне хватило. Тем более что это были деньги Казимира.
   В конторе Ева сразу села, предметы теряли свои очертания, поэтому она сначала ощупала высокий стул.
   - Оставь обязательно на хорошую бутылку! - зашипела она и схватила Далилу за руку, когда та отсчитывала деньги.
   Далила забрала одну бумажку обратно и расписалась не меньше семи раз.
   Таким образом они оплатили пятьдесят процентов заказа.
   - Позвольте вам предложить, - клерк осмелился совсем чуть-чуть, почти незаметно улыбнуться, - немного коньяку, у нас есть на такой случай.
   Он достал початую бутылку и налил две красивые стопочки.
   - А аспирина у вас нет? - спросила Ева.
   - Нет, только валерьянка, - загрустил похоронный мальчик.
   Ева посмотрела на Далилу.
   - Ты пей, - сказала Далила, - я поведу машину.
   И Ева выпила половину того, что было в бутылке, из горлышка.
   Она вполне сносно дошла до дверцы машины, но не смогла открыть ее.
   - Алкоголичка! - Далила втолкнула ее на заднее сиденье, потом затолкала ноги. - Не вздумай отключиться, скажи, куда ехать?
   - К Казимиру, - сказала Ева, - блинчики с маринованными улитками, чернослив, начиненный свининой, в сахарной пудре...
   - Я плохо помню, где это, я там была только раз, не засыпай!
   - Я очень давно не ела. Я помню у адвоката салат из чего-то морского, но с ним мне не повезло, я его сблевала на китайца в ванной. Езжай по кольцу, потом у "Ударника" под мостом.
   - Не молчи, - Далила обеспокоенно обернулась, - говори, говори!
   - Этому китайцу, - послушно забормотала Ева, - ему вообще со мной не повезло. Он не верил, что я попаду в муху, он ее нарисовал. Ты представляешь! До чего дожили в Турции - ни одной мухи! Я попала, ему пришлось делать мне клизму.
   - Зачем? - Далила еще раз оглянулась.
   Ева лежала на спине, согнув ноги и выставив перед собой руки. Она делала руками такие движения, как будто ловила залетавшие в машину отблески вечерних фонарей.
   - Ну, мне Козлов рассказывал, как досматривают наркокурьеров. Самое обидное знаешь что?
   - Что это был крахмал, - убежденно сказала Далила.
   - Нет. Я этого Грустного Оленя так здорово уложила! Одним приемом! Стала гордая-гордая, думала, что я уже воин. Волкова вспомнила, учителя. А китаец совсем не умел драться, представляешь, ну совсем! Разве такое может быть? Японец - и не дерется! У этого адвоката прихожая как раз восемь метров от стены до стены. Он не верил, что я попаду с такого расстояния в муху.
   Далила быстро вышла из машины на светофоре и сгребла налипший на ветровое стекло снег.
   - У тебя белая горячка, - сообщила она, садясь, запыхавшись, за руль.
   - Почему? - Теперь Ева мотала быстро-быстро головой из стороны в сторону, прищурив глаза. Слепившие ее фонари тогда сливались в один дрожащий поток золота, раскручиваясь на поворотах картинками калейдоскопа.
   - Ты что-то бормочешь про козлов.
   - Козлов - классный мужик, - кивнула Ева.
   - Или про оленей.
   - Это имя такое - Грустный Олень! Я и выпила всего ничего, просто у меня температура. Мы едем в квартиру Казимира.
   - Я поняла, - кивнула Далила, - неплохая мысль, если у него никто не живет.
   Она въехала в заснеженный маленький двор. Подъезд Далила помнила. Ева прошла несколько шагов и повисла на ней.
   - Какой этаж? - Далила чувствовала, что Ева с каждым шагом тяжелеет.
   - Третий.
   Перед дверью, обитой красным дерматином, Далила прислонила Еву к стене и стала копаться в рюкзаке.
   - Какой кошмар! - обреченно просипела Ева. - У меня нет отмычки! Что же мы будем делать? Я плохо соображаю. Найди шпильку!
   - Может, тебя устроят ключи? - Далила зазвенела тремя ключами на большом кольце.
   - Нет, ключами нельзя, можно повредить замок, не делай этого, слышишь?!
   - Но это ключи Казимира. - И Далила широко распахнула дверь.
   Ева побрела по квартире, держась за стены.
   - Одна кровать, - сообщила она через пять минут, - куча денег в секретере стола и письмо для меня. - Она обмахивалась конвертом. - Еда есть?
   Далила покачала головой и вздохнула.
   - А спиртное?
   - Этого - навалом. Целый бар. Такое впечатление, что он не собирался возвращаться. Одни концентраты и приправы.
   Ева стала раздеваться, разбрасывая одежду по пути в ванную. Далила шла за ней, подбирая.
   - Не надо тебе в ванную. - Далила бросила охапку одежды в угол на полу и стала раздеваться сама, потрогав по ходу лоб у Евы. - У тебя температура, ты еще и выпила, давай лучше чаю, а, и в постель.
   - У Казимира есть место на Котляковском кладбище, он написал, сообщила Ева шепотом и открыла краны.
   Далила принесла ей, утонувшей в пене, маленький поднос с чаем и открытой банкой черной икры. Из икры торчала крошечная ложечка.
   - А говорила - есть нечего! - Ева протянула из пены руки с яркими красными ногтями.
   - Консервы, - вздохнула Далила. - Знаешь, мне тоже нехорошо, я к сыну хочу.
   - Классный мальчик, - согласилась Ева. - И главное, маму помнит!
   - Не дерзи. - Далила зачерпнула пены и подула на нее. - Я еще помню твое лечение холодной водой. У тебя не меньше сорока, вот потеряешь сознание, что тогда будешь делать? Кто с тобой будет возиться?
   Через полчаса Ева лежала на кровати окуклившейся гусеницей замотанная в белую простыню. По лицу сбегали струйки пота, сухие губы потрескались. Далила лежала рядом, прислушиваясь к ее дыханию.
   - Куда он дел мой пистолет? - вдруг спросила Ева.
   - Пистолет? - шепотом удивилась Далила.
   - Да. Твой брат. Он забросил мой пистолет тогда в комнате. Когда за мной пришли люди Феди. Куда он его дел?
   - Мы не виделись с того дня.
   - Детям нельзя оружие. - Ева повернула лицо к ней и смотрела в темноте блестящими глазами. - Мне надо к врачу. Меня изнасиловал Федя Самосвал. Я больше не смогу с твоим братом, понимаешь? Мне надо убедиться, что я здорова, и вообще...
   - Он - тебя?.. И ты его зарезала ножом?
   - Меткий бросок, - кивнула Ева, - сама не ожидала. А ты что так заинтересовалась, неужели профессионально?
   - Нет, не профессионально, я просто думаю, насколько тебе проще жить. Хочешь с мужиком поиграться - играешься, хочешь серьезно - сразу любовь, изнасилуют - тоже нет проблем, перерезаешь горло!
   - Ты все-таки пытаешься поставить диагноз!
   - Не кричи, тебе вредно!
   - Я не кричу, я шиплю, ты что, не слышишь?!
   Они затихли, Ева вслушивалась в гулкие удары сердца, слизывая соленые капли пота с губ.
   - Ева, - спросила вдруг Далила сонным голосом, - а как это, когда тебе совершенно незнакомый китаец делает клизму?
   Ева задумалась. Она хотела вспомнить смущенного Грустного Оленя, но перед глазами плыло его удивленное лицо с приоткрытым ртом, когда он недоверчиво ощупывал аккуратную дырочку в дубовой панели у лестницы адвоката. Она улыбнулась и сказала шепотом:
   - Это очень сексуально.
   ***
   Отстрельщика допрашивал исполнительный до маниакальности следователь, приблизительно одного с ним возраста. Следователь так тщательно заполнял протокол, что отстрельщик впал в тягучее состояние тоски.
   - Почему бы вам, - предложил следователь, медленно надевая колпачок на чернильную ручку, - не сказать мне правду, а?
   На отстрельщика посмотрели утомленные глаза под тяжелыми веками.
   - Правду? - задумался отстрельщик.
   - Ну да. Начните с вашей отставки, вы же были офицер с заслугами.
   - Ну, отставка. По болезни комиссовали. Заслуги тоже так себе, чин заработал - это да. - Отстрельщик расслабился на стуле и замолчал.
   - А как к наркотикам пришли? - спросил после долгого молчания следователь, поняв, что по поводу отставки подследственный сказал все и жаловаться или негодовать на судьбу не будет.
   - Правду? - спросил еще раз отстрельщик.
   Следователь медленно кивнул.
   - Ну, это ведь как бывает? Куда идет наш брат отставной? В охрану. Мне поначалу тоже предложили свои же из конторы место тепленькое. А когда я не дал этому тепленькому месту ограбиться, наказали. Материально и физически.
   - Разве вас наняли не охранять?
   - Очень хитро все. Охраняешь, охраняешь, а когда надо - устраиваешь небольшое, но убедительное ограбление.
   - Так, значит, вы помешали ограблению и обиделись за наказание? быстро строчил следователь.
   - Обиделся. А тут один друг старый попался. Он тоже в больницу попал. Но его увечья хорошо и регулярно оплачивались. Он и рассказал, как можно заработать, применив раз-два в год свои способности и хорошую реакцию.
   - Продолжайте, что же вы? - Следователь смотрел на замолчавшего отстрельщика, отстрельщик, играя желваками, смотрел в зарешеченное окно.
   - Короче, стал я получать заказы. Сначала ерундовые, так, на мелочишку, приодеться, то-се. Потом посерьезней. А чтобы выполнять заказы посерьезней, надо было информацию в моей бывшей конторе оплачивать. Наладил связи.
   - Какого рода заказы?
   - В основном на перехват. Это значит, пугается, к примеру, коммерсант или политик, что его грохнут на днях, заказывает меня, я его пасу и охраняю, а перед этим прогоняю по каналам информации, насколько это реально, и стараюсь уладить все мирно. Если удается.
   - Ну и?.. - опять не выдержал молчания следователь.
   - Ну и нанял меня недели две назад секретарь одного авторитета. Тому приспичило в Турцию слетать за женщиной. Нет, - отстрельщик покачал головой, заметив взлетевшие брови следователя, - не за турчанкой. Он тут, в Москве, одну бабу потерял, а ее увезли в Турцию в публичный дом, он и поехал за ней. А что? Нашел! Видел я ее, ничего себе так, но очень вредная. Чуть что - стреляет. А этого вообще - ножом.
   - Минуточку, - следователь перестал писать, - я потерял нить событий.
   - Нить тут такая. Эту женщину мой охраняемый как-то так неудачно поимел, что она обиделась. Вроде как изнасиловал. Она расстроилась, значит, стала танцевать и зарезала его ножом. Метнула, - отстрельщик вдруг резко махнул рукой, следователь дернулся, - и прямиком в сонную артерию! Тогда хозяин публичного дома эту нарушительницу решил наказать и утопить в сундуке в море. А меня, понятное дело, должны были зацементировать в бочке и тоже туда же. Не уберег потому что охраняемого. Но у меня это первый случай. Из пяти, - уточнил, подумав, отстрельщик. - Чтобы она прилично выглядела, если ее обнаружат впоследствии, хозяин заказал золотую кольчугу с бриллиантами, корону, тоже из золота, наручники и браслеты на ноги. Да вы пишите, что же вы?
   Следователь действительно перестал писать и сложил руки перед собой.
   - Я слушаю, - сказал он.
   - Ну вот, так оно и было. Уложили ее в сундук, отвезли на катере в море и бросили. Только я решил подстраховаться, ну, на случай - вдруг друзья появятся и помогут или не судьба ей быть утопленной, проследил немного. И точно! Выплыла! В этом золоте, в короне, значит, валяется на берегу. Подобрал ее адвокатишко местный, еврей, из русских. А мне секретарь-наниматель сообщает: два месяца на то, чтобы я ее нашел. То ли они еще раз захотели ее утопить, то ли не верили мне, что она жива, и хотели убедиться, но факт. Два месяца. И только я расслабился!..
   - Хотите чаю, Виктор Степанович? - спросил следователь.
   - Можно, - согласился отстрельщик, - только я перекрестился, что меня сразу топить не будут, - бац! Ночью вызывают. Что-то у них там случилось, уж не знаю что, только дают мне на все про все два дня и приказывают не просто эту метательницу ножа убить, а и расчленить на шесть частей.
   - Вам сколько сахара? - Следователь раздирал бумажную упаковку.
   - Спасибо, без сахара.
   - На шесть, значит, частей ее надо было расчленить, - напомнил следователь, заметив растерянность на лице подследственного.
   - Ну да. На шесть. Я ее отследил. Ночь. Дождь. Она встретила знакомую в морге, разговаривают. У меня прослушка, понятное дело, я за ними по Стамбулу мотаюсь - машину напрокат взял. Едем мы, значит, за город, на холмы, на виллу одного русского, но там никого, кроме полиции, нет, потому что этого русского как раз моя танцорка и ее знакомая в морге осматривали. Пошла она в дом, полицейских вырубила и оттащила в кусты, я за ней. Вроде все предусмотрел, а вот фонарь не взял. Это меня и погубило.
   - А что у нас с наркотиками, Виктор Степанович? - спросил следователь.
   - А я все по порядку. Все - сущая правда. Фонаря не было, женщину я нащупал в потемках, рот ей рукой закрыл и горло перерезал. Тут - полиция. Голову я отрезал, а ноги и руки отсоединять было некогда, я просто вытащил ее на улицу и оставил, как мне и приказали, на видном месте. В аэропорту ко мне подсела, вроде как для балды, хохлушка. Оперлась на сумку. Я уже думал: секунд пять, ну десять от силы! Она спросила что-то, я встал и ушел. Все.
   - Не понял. - Следователь прихлебывал чай шумно, с удовольствием.
   - Ну что тут непонятно, это же она была! А голову я по ошибке отрезал совсем другой бабе, но она тоже, скажу я вам!.. Хохлушка - это она, которую топили, которая зарезала в публичном доме...
   - Минуточку. Вам подбросила наркотик в сумку некая хохлушка в аэропорту Стамбула. И зачем, интересно, она это сделала?
   - Ну, блин, я же только что все рассказал! Меня нанял секретарь одного авторитета, чтобы я его охранял, пока он оттянется в публичном доме в Стамбуле. А он...
   - Да это я понял, он ее изнасиловал, она его зарезала, ее в сундук - и в море, она выплыла и подсунула вам наркотик в сумку. Так и записать?
   - Ну, вы же просили правду, - неопределенно пробормотал отстрельщик.
   - Ну, Виктор Степанович, я не знаю, зачем вам это надо, но если вы настаиваете... Значит, начнем с того, что вы сознаетесь в убийстве некой женщины в Стамбуле.
   - Непредумышленном! - Отстрельщик показал пальцем, что это надо записать.
   - Как так? Вы же шли именно убить и расчленить!
   - Да, но не эту!
   - Виктор Степанович, я, конечно, обязан все это записать, хоть это и бред собачий. Правда, с публичным домом, танцем и сундуком - это вы здорово! Вот я и спрашиваю вас, вы за что хотите сидеть? За хранение и перевозку наркотика или за убийство с надругательством над трупом?
   - Ну вы даете, - восхитился отстрельщик. - Покажите мне кого-нибудь, кто хочет сидеть! А насчет того, за что именно, - он улыбнулся и потер за ухом, - давайте по правде. За убийство!
   ***
   В тяжелом мутном свете московского утра Далила открыла глаза и прислушалась. Она явно услышала чье-то тяжелое дыхание, проведя рукой рядом с собой, нащупала скомканную простыню.
   Стоя перед открытой форточкой, Ева делала резкие движения руками, насильно задерживая вдохи и выдохи, все это - с закрытыми глазами.
   - Немедленно в постель, - пробормотала Далила.
   - Вставать надо на рассвете, чтобы - что? - Ева села на шпагат. Вспомнила? Чтобы правильно использовать накопленную за ночь энергию!
   - Ты не померла, - констатировала Далила, - мало того, ты еще и издеваешься. Знаешь что?
   - Что?
   - Ты невыносима.
   - Вставай! - Ева легко вскинула ноги и стояла на руках, разглядывая возмущенную Далилу на перевернутой кровати в перевернутой комнате.
   - Еще чего!
   - Ты поедешь со мной в управление.
   - Ни за что. На меня эти ваши казенные коридоры нагоняют сон и тоску, так и хочется потеряться где-нибудь и сделать пакость.
   - Ты поедешь со мной, потому что я тебя охраняю, потом еще я себя плохо чувствую, и вообще, тебя нельзя оставлять одну!
   - Я поеду к сыну.
   - Ладно, одевайся.
   Когда они стояли в коридоре, прислушиваясь к звукам за дверью, Ева достала наручники и пристегнула Далилу к себе. Ее левую руку к своей правой.
   - Сними немедленно! - прошипела Далила, опомнившись.
   - Ну вот что, психолог. Будешь дергаться, я тебя просто вырублю. Не веришь, можешь поэкспериментировать. Я постараюсь без синяков.
   - Ты!.. Ты - чудовище!
   - Да, чудовище, порожденное теми самыми сонными и скучными коридорами! Иди по лестнице спокойно и медленно, если будешь орать, придется тебе рот заклеить лейкопластырем.
   В машину первой залезла Ева, переместившись по сиденью на водительское место.
   - Не дергай меня, - предупредила она Далилу, затаскивая ее за собой. Я вожу ничего себе, но вот со здоровьем что-то не в порядке, слабость, тошнота. Не дай Бог, авария, сама понимаешь!
   - Можно вопрос? - спросила Далила, когда они подъезжали к управлению. Она всю дорогу вела себя очень тихо.
   - Давай.
   - Где ты взяла наручники, черт бы тебя побрал!!
   - На тебе ожерелье в сорок тысяч долларов, где ты его взяла?
   Далила так изумленно уставилась на Еву, потрогав свободной рукой расстегнутый ворот куртки, что Ева тяжело вздохнула. Она остановила машину, повернулась к Далиле и внимательно посмотрела в округлившиеся, удивленные глаза.
   - Я!.. - начала Далила.
   - Молчи. Пока ты ничего не сказала, я ничего не знаю, а только предполагаю. Ты можешь, конечно, разрыдаться и признаться, что все это делала, чтобы только спасти меня. Что тебе сказал адвокат? Ты должна провезти наркотики, чтобы меня спокойно отпустили? А на шее - это за труды или как? Кто должен прийти за журналом? Почему ты так спокойна, ты только что сдала ментам последнее достижение наркобизнеса - самый сильный синтетический наркотик! И твое состояние полной идиотки: "Хочу к сыну!" передразнила Ева, - это что, профессиональный инфантилизм или просто ты в курсе, кто и когда?!
   Далила смотрела неподвижным взглядом, стиснув зубы, сквозь работающие дворники.
   В длинном коридоре Ева пристегнула дужку наручников к тяжелому стулу.
   - Я хочу в туалет! - Лицо Далилы пошло красными пятнами.
   - Потерпи, я быстро, только расскажу все подробно. - Ева подмигнула ей и, помедлив, проделав глубокий вдох и выдох, открыла дверь.
   ***
   Она ожидала всего чего угодно - крика, тщательного выспрашивания и несчетного количества письменных объяснений, отставки и ареста, но только не полной комнаты радостно улыбающихся ей мужчин.
   - Разрешите доложить... - Ева быстро осмотрела присутствующих, зацепившись за глаза Гнатюка, вытянулась по стойке "смирно".
   - Проходите, путешественница! - К ней шел начальник регионального с покровительственной улыбкой. - Почему не в форме?
   - Разрешите...
   - Ничего, и так сойдет, присаживайтесь. Будем знакомиться.
   - Валентин Мураш, МВД. - Мураш был серьезен и ничем не показал, что они знакомы.
   - Василий Денисов, спецразведка. - Чистенький и веселый мальчик в безупречном костюме и галстуке с серебряным отливом слегка улыбался уголком рта.
   - Ковалев Сергей! - громко отрапортовал самый высокий и строгий. ФСБ!
   - Волков Константин, частное детективное агентство. - Волков не смотрел на Еву, он был один в джинсах и ковбойке, на шее - узлом яркий шелковый платочек.
   Ева, остолбенев, замерла на месте. Она ничего не понимала.
   - Садитесь же, Ева Николаевна, - пришел ей на помощь Гнатюк, разговор у нас серьезный будет.
   Ева села.
   Секретарь принес чай.
   Когда он вышел, Ева отважилась и посмотрела внимательно на Волкова. Волков изучал тяжелые занавески на окне.
   - Ева Николаевна, мы вас пригласили, чтобы представить этим молодым людям, потому что ваше досье, как бы это сказать... - Начальник регионального управления замолчал, подыскивая слова. - Соответствует требованиям той структуры, в которой эти молодые люди, которых вы видите, служат сердцем и душой. - Видя, что Ева молчит и не двигается, начальник вздохнул, словно выполнял тяжелую обязанность. - Ковалев, объясните.
   Ковалев встал и сказал, что, по мнению специальной организации по искоренению преступности среди руководства страны и органов безопасности, Ева Николаевна Курганова заочно принята в члены "Белых погон".
   Ева почувствовала, что с трудом сдерживает улыбку. Она испугалась истерики, сильно болела голова.
   - Есть ли у вас вопросы? - поинтересовался Ковалев, серьезный и торжественный.
   - Так точно. - Ева встала. - У меня будет новая форма?
   В кабинете повисла тишина, Гнатюк укоризненно покачал головой, Волков перестал разглядывать занавеску и первый раз быстро и хищно пробежал взглядом по лицу Евы.
   - Еще я хотела бы знать, по какому принципу происходит отбор в эту организацию по искоренению?
   - Разрешите? - Улыбающийся Денисов легким движением правой руки потрепал узел галстука. - Любой член организации может рекомендовать любого из органов безопасности, разведки или охраны. Кандидатура рассматривается советом, новый член проходит испытательный срок и официально принимается в организацию. Но белые погоны вам на плечи не положат, Ева Николаевна, мы, хоть и не так секретны, как год назад, однако работаем только ради справедливости и выполняем свои обязанности в организации помимо основных, по месту работы. У нас уже достаточно обширный архив материалов, проходящих по тому или иному следствию, но не получивших полного развития. Мы собираемся, только когда требуется быстрый обмен информацией, оперативные действия либо экстренная помощь. И только когда закон бессилен или крайне неэффективен в силу своего несовершенства.
   - А я здесь для экстренной помощи или обмена информацией? Кто порекомендовал меня?
   Медленно встал со своего места Волков. Ева удивленно распахнула глаза.
   - Это я рекомендовал вас, помимо вашего начальства, конечно.
   - Волков, разве вас не уволили из органов? - Еве уже надоел этот спектакль.
   - Я могу объяснить. - Ковалев поднял руку, как на уроке. - Константин Волков раскрыл за неделю одно очень важное преступление по бриллиантам из фонда Гохрана. Работал по частному заказу, чтобы оправдать незаконно обвиненного. Рекомендован мной, я в "Погонах" больше года. В данный момент Волков - лицо гражданское, ведет частный сыск и секцию восточных единоборств. Исполнителен, без вредных привычек, отличный борец и стрелок.
   - Хорошо, допустим, но зачем вам я?
   - Ева Николаевна, - Гнатюк тяжело встал и прошелся по кабинету, - мы специально пригласили вас сюда, чтобы предложить "погоны". Мне показалось, что в другом месте вы просто рассмеетесь. Но именно вы, как никто другой, подходите для этой неформальной организации. Еще никто, - Гнатюк оглядел тяжелым взглядом молодежь, - никто из них, таких молодых и красивых, не убил ни одного нарушителя закона помимо закона. Это понятно? На такое у нас в органах оказались способны только вы.
   - И как это меня угораздило?.. - пробормотала Ева.
   - Ну, я вас представил друг другу, теперь работайте. - Хозяин кабинета встал, разговор был окончен. - Ева Николаевна, задержитесь.
   Тут вот какое дело, - сказал он, когда дверь закрылась и они остались одни. - У меня на вас есть особые виды, но пока мы будем разбираться, что там с вами и Далилой Мисявичус произошло в Турции, то есть я хочу сказать, что заведено дело по перевозке наркотиков, вы на это время отстранены от выполнения служебных обязанностей. Отдохните, присмотритесь к мальчикам, помогите им, если сможете. Я вас вызову через пару дней и подробно объясню задачу. Свободны.
   Когда Ева, сцепив зубы, вышла из кабинета, она увидела, что молодые "белопогонники" кучкой стоят возле Далилы, пристегнутой наручниками к стулу.
   - Девушка, кто это вас так? - интересовался Мураш, оглянувшись и не обнаружив охраны.
   - Спаси красавицу, - предложил Денисов. - Кто первый отсоединит ее от стула, тот с ней обедает! Вы согласны? - Он склонился к Далиле. Далила сидела опустив голову, занавесившись желтыми волосами.
   - Это моя женщина. - Ева растолкала освободителей и отстегнула наручники, тут же прикрепив Далилу к себе. - Ну, рыцари незаконной справедливости, кто хочет силой отнять добычу?
   - Прекрати. - Далила потянула Еву к себе.
   - Да ты только посмотри! Это же цвет нации! Всем до тридцати, красавцы как на подбор, страну любят, народу присягали! Вот, к примеру, Валя Мураш, как он загрустил, когда Николаева убили! Мураш, ты сколько захватов сделал? Неужели два? Три?! И что, орден не дали? Обиделся? - Ева резко дергала Далилу наручниками, Далила не выдержала и попыталась закрыть ей рот свободной рукой, Ева отмахивалась. - Ковалев Сергей, нет, ты только посмотри на этого Аполлона, метр девяносто пять, не меньше! Это же он нашел в прачечной веревку, понимаешь, не просто нашел, а и рапорт написал - мол, подозрительная веревочка! Не дергай меня! Он и Слоника в морге нашел, ну какой исполнительный, подумай! Закопали бы его как неопознанного, но Ковалев начеку! Написал начальству еще один рапорт, а ему - "спасибо, больше не надо", так? Он быстро в "погонники", чтобы исполнительность не пропадала зря! А Волков? Далила, ты же тестировала этого трупобоязненного мальчика, помнишь? Что он тут делает?
   - Ева Николаевна, нам бы поговорить, - смущенно улыбаясь, сказал Денисов. - Здесь есть пустой кабинет, можете сейчас?
   - Да... - Ева вдруг словно очнулась. - Извините, ребята, у меня нервы ни к черту, извините. Я поговорю. Должна же я понять, чего вам надо? Она пойдет со мной. - Ева притянула к себе Далилу.
   - Исключено, - покачал головой Денисов.
   - У меня нет секретов от страны. Я не могу ее оставить, она очень опасна, не успеешь оглянуться
   - уже кого-нибудь тестирует!
   - Это вы были в Турции? - спросил Денисов, вздохнув, и оглядел женщину. Далила кивнула.
   - Ладно, время. - Он постучал по часам.
   В затхлом воздухе темного кабинета слабым светом светились занавешенные наглухо окна.
   - Вы, Ева Николаевна, зря обвиняли своих знакомых. Я заварил всю эту кашу. - Денисов открывал шторы. - Отвечая на ваш вопрос, скажу: мне нужна информация. В Турции убили фотомодель Светлану Кошкину, некстати так убили, скажу я вам. Она не успела ответить на некоторые вопросы. Знаете, кто такая Кошкина?
   - Как ее убили? - спросила Ева.
   - Отрезали голову. Положили в сумку. Волосы цвета меди, рост метр восемьдесят семь, размер ноги сорок. - Денисов уселся поудобней, вытянув ноги.