Вайнин Валерий. Четвертое правило Мангуста

   На мне скрестились все взгляды.
   – Ее-то зачем? – буркнул Стас.
   – Для надежности, – сымпровизировал я. – Пусть один из них узрит ее живьем. Свет, едешь?
   Светлана едва не подпрыгнула:.
   – Вопрос! А во что переодеться?
   – Майка, джинсы, кроссовки. Обычный джентльменский набор.
   – В шкафу этого нет.
   – Ты плохо смотрела.
   – Говорю, нет. Ни джинсов, ни кроссовок. Вчера я все обшарила.
   Я возвел глаза к небесам:
   – Даш, покажи ей. Там все должно быть – ее примерно размера.
   Понятливо кивнув, Дарья направилась к шкафу.
   – Ну супермент, ну кулема! Как ты только обыски проводишь?
   Илья, Стас и я деликатно вышли в прихожую.
   – Надо же! – раздался голос Светланы. – Ведь вчера все обшарила!
   Через три минуты Сычиха вышла, экипированная как положено. Следов опьянения практически заметно не было. Дарья похлопала ее по плечу:
   – Искать надо уметь.
   – Сумка зачем? – осведомился я.
   Светлана усмехнулась моей бестолковости:
   – Пушку в лифчике, что ли, носить?
   – Пистолет оставь, – распорядился я.
   В ответ на недоуменный взгляд капитана Сычовой Рыжий брякнул:
   – С Глебом оружие без надобности… – Он осекся, покраснел и попытался выкрутиться: – Глеб у нас пацифист.
   – Угу, так и поняла, – буркнула Сычиха, унося сумку с пистолетом в комнату. Я приоткрыл дверь.
   – Ребята из математического класса могут перекусить и сыграть в шахматы.
   – Спасибо за подсказку. – Илья отправился на кухню.
   Стас и Светлана вышли к лифту.
   Дашка задержала меня в дверях:
   – Очень больно было?
   Я изобразил удивление:
   – О чем ты?
   Она поводила пальцем перед моим носом.
   – Никогда не смей говорить мне «о чем ты». Драная задница.
   – Не так больно, – ответил я, – как стыдно. Жутко стыдно.
   И вслед мне донеслось:
   – Придушила бы твоего Стива Пирса!

ГЛАВА 22

   У подъезда мы без лишних слов разъехались в разные стороны. Стас в серой «Тойоте» укатил на Таганку, а мы с капитаном Сычовой помчались в Сокольники в моем «жигуленке». Желательно было приехать пораньше и, так сказать, изучить диспозицию. Впрочем, я был уверен, что майор Калитин поступит точно так же.
   День был теплый, даже чересчур, однако продолжал хмуриться. Небо, правда, чуть посветлело, но дождик не прекращался, давая работу «дворникам» на лобовом стекле. Я вел машину осмотрительно, не нарушая на сей раз правил. «Хвостов» за нами не наблюдалось, а если мелькали поблизости желтые такси – я мог поклясться, что это просто такси, никак не связанные с двойниками. Словом, на кладбище все спокойненько.
   Сычиха угрюмо сидела рядом, в разговор не ввязывалась. Меня это устраивало вполне. Но, съехав с Садового кольца в сторону Комсомольской площади, я все же решил провести инструктаж.
   – Делаем так, Свет, – сказал я, – ты выходишь к Калитину, я остаюсь в машине метрах в двадцати – мотор не глушу…
   – На хрен? – перебила она. – Со стороны Леши подлянок не будет, гарантирую.
   – Свет, ты профессионал, а рассуждаешь, как… – Я красноречиво запнулся. – Не будет подлянок – так не будет, но мы поступим грамотно.
   Помолчав, она кивнула.
   – Ладно. Только Леша сразу просечет, что я связана с тобой. Как я это объясню?
   – Скажешь правду. Желая снять себя с крючка, я помогаю тебе в поисках бандита, присвоившего мой псевдоним. Убедительный мотив для сотрудничества?
   Подумав, Светлана согласилась:
   – Это действительно правда.
   Мы пересекли площадь трех вокзалов и катили к метро «Красносельская». Я удовлетворенно про себя отметил, что из-за дождя народу на улицах было негусто. Это расширяло возможности для непредвиденных маневров.
   – Правда – наш конек, – развил я тему. – Скажешь, что тебя пытались убить в собственной квартире: это будет голая правда. Скажешь, что в команде вашей утечка, и это будет неприглядная истина. Затем скажешь, что прячешься на товарных складах в Ясенево. Вот это будет ложь. Свет, могу я рассчитывать, что ты произнесешь ее убедительно?
   Она скосила на меня глаза:
   – Тупицей меня считаешь? Наверное, с первой встречи.
   – Не шей мне дела, – ответил я. – Напротив, я считаю тебя человеком с чрезмерно заниженной самооценкой.
   Взгляд ее выразил недоверие:
   – Честно?
   – Зуб даю.
   – Какого тогда хрена ты полощешь мне мозги?
   С этим мы подъехали к условленному месту. Майор Калитин, суровый лицом, уже топтался у входа в парк. Полноватый и солидный, в джинсовом своем костюме он выглядел, как доцент на прогулке. Только бугрящаяся под мышкой кобура слегка меняла впечатление. Дождь едва накрапывал, как бы на последнем издыхании. Но майор, по счастью, прохаживался в полном одиночестве. Узрев тормозящий мой «жигуль», он непроизвольно пощупал под мышкой оружие. Профессионал хренов. Я сказал Светлане:
   – Не более пяти минут. Без душещипательных разговоров.
   – Не учи ученого, – буркнула Сычиха, выходя.
   Калитин не двинулся с места и с тем же суровым видом дожидался, пока Светлана подойдет. Заговорили они сперва сдержанно, затем – эмоционально жестикулируя. Майор тыкал в мою сторону пальцем и то ли матерился, то ли требовал принятия экстренных мер. Капитан Сычова в долгу не оставалась: она перла на шефа грудью и в качестве аргумента предъявила кукиш. Сия блистательная пантомима длилась около трех минут, и наблюдать за ней из автомобиля было увлекательно. Однако во всем нужна мера. Будто уловив эту мысль, Светлана сбавила обороты. Майор Калитин тоже слегка осадил, и они, дав отдых конечностям, перешли на обычную звуковую речь. Пролетело около десяти минут. Светлана пожала наконец соратнику длань и, завершая базар, попятилась к машине.
   Тут из-за поворота выскочил бежевый «Чероки» с тонированными стеклами. Но я прозевал момент его появления, наблюдая, словно идиот, за голубками из МУРа. «Чероки» мчался как бы мне навстречу, и одно из боковых его стекол поползло вниз. Далее время для меня замедлилось. Из нескольких вариантов защиты, промелькнувших в моей голове, я выбрал тот, который хоть как-то соответствовал второй и третьей заповедям Мангустов: «Храни в тайне свою Сущность» и «Не используй свою Силу без крайней необходимости». Черт его знает, где она, эта «крайняя необходимость». Но вызывать ураган в Африке или таяние льдов в Антарктиде… Нет уж, урок я усвоил.
   Распахнув дверцу, я прыгнул.
   Из окна джипа высунулось дуло автомата.
   Пролетев метров двадцать в прыжке (слава богу, вокруг безлюдно), я сбил Светлану с ног, накрыл своим телом и подумал, что это становится однообразным до пошлости. Если бандиты приемов своих не меняют, я-то какого черта играю по их правилам?
   Раздалась автоматная очередь. Пули, разумеется, распались на молекулы у моей спины. Сычиха барахталась подо мной, кроя всех в Бога душу. Майор Калитин, однако, вскрикнул, и «Чероки» пронесся мимо.
   Время вошло в нормальный темп, но я не собирался упускать ни мгновения. Заповеди заповедями, но эти танцы мне надоели. Вскочив, я рывком поднял Светлану на ноги. Одежда ее была в грязи.
   – Леша! – метнулась она к майору. – Ты ранен?!
   Калитин сидел на асфальте, джинсы его были в крови.
   – В бедро царапнуло, – отмахнулся он.
   Я потянул Светлану за руку:
   – Быстро в машину. Они уйдут.
   Но эта клуша кудахтала:
   – Леш, может, «Скорую»? А, Леш?
   – Какую, к свиньям, «Скорую»?! – рявкнул я. – Пластырем залепит! – И, схватив Сычиху в охапку, ринулся к «жигуленку».
   Я шмякнул ее на сиденье, обежал капот и, сев за руль, рванул с места. Не уйдете, шакалы!
   Светлана хлопнула дверцей на ходу.
   – Вот хрень! Я Дашкину одежду замурзала.
   – Отстираем. – Давя на газ, я преследовал бежевый «Чероки».
   – И сиденье тебе испачкала.
   – Оботрем.
   Покосившись на меня, она отвела взгляд.
   – Спасибо. В который уже раз.
   – На здоровье.
   – Извини, что напилась.
   – А вот за это – в лоб. Никаких извинений.
   – Больше не буду.
   Теперь я на нее покосился:
   – Не Сычиха, а пай-девочка. Спасибо, извини, больше не буду. Свет, ты, часом, не заболела? – Я сократил расстояние до «Чероки». Не шибко они и торопились. Погони нашей им, что ли, опасаться? Или облавы милицейской? Вот еще! – Что молчишь, Свет? Не заболела, спрашиваю?
   Капитан Сычова надулась:
   – Да пошел ты!
   – Так-то лучше, – одобрил я, толкнув «Чероки» в зад. – Взбодритесь, барышня. Нам предстоит работенка.
   Светлана уперлась ладонями в стекло:
   – Что ты делаешь, псих?! У них автоматы!
   – А у нас – чистая совесть. – Я еще разок поддал в зад «Чероки». – Что могут автоматы против чистой совести?
   Вопрос, кстати, оказался не праздным. Братва в джипе обалдела, видать, от наглости чумового «жигуленка», и водила, пытаясь оторваться, пошел выписывать кренделя в транспортном потоке. Но оторваться от меня – ха!
   Светлана упиралась в стекло, готовясь к аварии.
   – В чем идея, сказать можешь?! Какого хрена?!
   – Подразнить хочу, – объяснил я. – Пальбу устраивать они не станут, поскольку нет путей для отхода. И какое же решение примет трудовой коллектив после жарких дебатов? Как думаешь, Свет?
   Капитан Сычова, надо отдать ей должное, решила подумать. За эти мгновения я еще раз боднул «Чероки», зажатый между грузовиком и троллейбусом. Светлана ответила:
   – При первой возможности они слиняют. И попробуют заманить нас в какую-нибудь дыру.
   – Пятерка с плюсом, – похвалил я. – Ничего иного им просто в голову не придет. Там, в дыре, мы их и накроем.
   Светлана воззрилась на меня, как врач, заподозривший у пациента мозговую опухоль.
   – Чем ты их накроешь? Резинкой от трусов? У них «узи», а я, по твоей дури, даже «Макарова» не захватила.
   В последний разок я вмазал джипу в зад и решил, что хватит: мы стали привлекать внимание. Теперь я просто следовал за «Чероки», как влюбленный петух за цыпочкой.
   – Оружие – вещь коварная, – заметил я. – Порою оно не стреляет, а порой стреляет не туда.
   Светлана хмыкнула:
   – Угу, надейся. Не пойму я тебя, Глеб: на психа вроде не похож…
   – Разве? – подосадовал я. – А ведь как старался. Ты сообщила Калитину, что прячешься на складах в Ясенево?
   Тут бежевый «Чероки», свернув с магистрали, помчался по узкой улочке. Я, само собой, рванул за ним.
   – Сообщила, – хмуро отозвалась Светлана. – Только Леша ни при чем. Противно расставлять ему ловушки.
   – Ну да, – кивнул я. – Чист, как ангел.
   Глаза ее сверкнули:
   – Его же подстрелили! Соображай тупой башкой!
   – Соображаю, как могу. Когда в тебя стреляли возле бара, он почему-то слинял заранее. Совпадение? Возможно, однако профессионал обязан взять это на заметку. И вот вам пожалуйста, возле моей школы майор Калитин обнаруживает в моторе взрывчатку. Можно сказать, спасает группу от гибели. Тут он если не герой, то матерый опер, верный товарищ. Неужели у кого-то сомнения? Ну так вот, извольте: нынче в Сокольниках опять нападение. Причем на месте встречи, о котором знал лишь Калитин. Может, он поделился с Гномкиным и знали двое? Допустим. Пусть Серега навел бандитов, чтоб убрать тебя и заодно подставить Лешу. Вполне правдоподобно. Только знаешь, Свет, что меня в этом варианте смущает? Рана в бедро из автоматной очереди. Ювелирная, можно сказать, работа. Капитан Сычова убита, майор Калитин ранен. Нравится такой сюжет?
   Светлана хмуро молчала.
   Джип меж тем юркнул в переулок, свернул там еще раз и замедлил движение. Дело близилось к развязке.
   – Меня почему-то не задело, – буркнула Сычиха. – А должно было, по идее, прошить пополам с тобой вместе. Как это объяснить?
   – Промазали. – Я свернул за «Чероки» в заставленный ящиками тупик. – Не бандиты, а сапожники.
   Глядя на застывший джип, Светлана в тревоге пробормотала:
   – Грин Глеб Михайлович, иди на хер.
   – Не сразу и не вдруг, – возразил я, глуша мотор. – Посиди в машине, я сейчас.
   Но она, приоткрыв дверцу, ступила на асфальт:
   – Думаешь, я дорожу этой сраной жизнью?
   Я втянул ее за руку обратно:
   – Дорожишь, дура. Еще как дорожишь. Именно этой сраной жизнью.
   «Чероки» с тонированными стеклами стоял, почти упираясь в кирпичную стену, и казался безлюдным. Пассажиры его никак себя не проявляли.
   Светлана вырвала у меня руку:
   – Ладно, что будем делать?
   – Посиди спокойно, – попросил я. – Не путайся под ногами.
   Она посмотрела мне в глаза:
   – А если…
   – Свет, никаких «если». Просто подожди.
   – Сколько ждать?
   – Пять минут. Выдержишь? – Я вышел и направился к «Чероки».
   За спиной послышалось:
   – Пять минут! Засекаю!
   Я обошел джип справа. Стекло тотчас опустилось, в него просунулось дуло автомата. Затем обозначилась коротко стриженная ухмыляющаяся рожа.
   – Че я говорил, Ген: сам притопает. С тебя пиво.
   В джипе оказалось трое: сзади двое с автоматами и один за рулем. Лица их лучились довольством.
   – Нет вопросов, – отозвался тот, который Гена, – ящик с меня. Раз мудак притопал – значит, чего-то я в жизни не догоняю.
   – И Сычиху, главное, приволок, – хохотнул водитель. – Чтоб нам не париться. За это мы должны ему пиво поставить. Какое предпочитаешь, Француз?
   Итак, они знали, кто я. То есть чью кликуху присвоил их хозяин. Знали, но не боялись и даже шли на обострение. Поразительно.
   – Погоди с пивом, – отмахнулся тот, кто начал разговор. – Сперва пусть отсосет дуло моего строчилы, чтоб не воняло порохом. Отсасывай, Француз, и вали: не тронем. – Он шевельнул автоматом. – А за то, что ты нашу тачку трахал, мы трахнем Сычиху. Так на так будет, по справедливости.
   Воистину поразительно. Сколько лет живу – не перестаю удивляться подобным типам. Они даже не задались вопросом, как осмелился я переть на них без оружия, на что, собственно, я рассчитывал. Я и рта не раскрыл, а умники эти, не интересуясь, за каким чертом я к ним явился, лихо настроились на потеху. Причем настолько самоуверенны, что вроде и не торопятся. Однако мне, в отличие от них, время было дорого. И я сказал тому, кто предлагал мне сосать дуло:
   – Отвезешь меня к Остапчуку, жив останешься. На размышление – десять секунд. Девять, восемь, семь…
   Речь моя произвела эффект больший, чем все предыдущие мои военные действия. Водитель, врубив зажигание, произнес нечто вроде «уе-о-о!». Тот, кто держал меня под прицелом, всполошился:
   – Какой Остапчук? Че ты гонишь? – И подтвердил, таким образом, информацию Стаса.
   – Шесть, пять, четыре… – отсчитывал я.
   Тот, который Гена, взревел:
   – Мочи его! Сычиху упустим!
   – Выстрелишь, – предупредил я, – убьешь своего кореша. Три, два, один…
   Гена завопил:
   – Жми! Че ты ссышь?!
   И спец по сосанию дула выпустил по мне автоматную очередь. Едва ли учитель мог бы меня упрекнуть, что я использую Силу без крайней необходимости. Все пули до единой вошли в стрелявшего и в его напарника, сразив обоих наповал. Один распластался на сиденье, другой сполз на пол. Места каждому хватило с избытком.
   Заметив бегущую ко мне Светлану, я распахнул дверцу джипа и опустился на сиденье рядом с водилой, который уже намылился драпать. Я схватил его за кадык.
   – Без глупостей. Вези к Остапчуку.
   Парень, хрипя, замотал головой.
   В дверь просунулась Светлана. Увидав сзади двух убитых, она пробормотала:
   – Ни хрена себе хрень! – И после тонкого этого замечания осведомилась: – Что случилось? Стреляли вроде в тебя.
   – Промахнулись. – Я чуть ослабил хватку на кадыке водителя. – Давай к Остапчуку.
   Водитель опять мотнул головой:
   – Не повезу. Хоть на куски режь.
   Я показательно заскрежетал зубами:
   – Повезешь, гнида! Хочешь остаться цел, сучий потрох, повезешь!
   Сычиха таращилась на меня в приоткрытую дверцу, и в серых ее глазах мелькнула насмешка. Я мысленно послал ее к чертям. Ну да, я не актер, играю как могу.
   – Хоть на куски режь, – повторил водитель, моргая. Годков ему было чуть больше двадцати, и лицо вовсе не походило на бандитское. В тот момент, разумеется, когда его держали за кадык.
   – Резать тебя не стану! – проревел я. – Просто выну кишки и на член намотаю! Усек, пидор?! – Этим я решил ограничиться, поскольку ничего более впечатляющего с ходу придумать не мог. – Вези к Остапчуку! Считаю до трех!
   Парень упорно мотал башкой.
   – Можешь вынимать кишки, – выдохнул он. – Что бы ты со мной ни сделал, Остапчук сделает хуже.
   Черт! Поскольку выполнять свои угрозы я, конечно же, не собирался, положение создалось патовое. Водитель боялся хозяина гораздо больше, чем обещанных мной пыток.
   – Сдадим его на Петровку, – предложила Светлана. – Вместе с двумя трупами. Посмотрим, как он запоет.
   Очевидно, она и сама сомневалась, что это решение будет наилучшим. Тем более что при упоминании о Петровке физиономия водителя выразила явное облегчение. Голова моя работала в поисках продуктивной идеи. Ничего интересного, увы, на ум не приходило. Оставалось, как говорят шахматисты, сделать тихий выжидательный ход.
   – С Петровкой погодим, – сказал я и встряхнул водителя. – Карандаш, бумага есть?
   Он кивнул.
   – В «бардачке».
   Среди сигаретных пачек, жвачки и прочего хлама я обнаружил шариковую ручку и – вот находка! – стопку открыток с изображением букета роз. Подобные «визитки» лже-Француз оставлял на трупах. Я предъявил одну из открыток Светлане.
   – Узнаешь?
   Сычиха ломанулась в машину:
   – Дай мне этого урода! Я из него не то что кишки…
   – Погоди, – отстранил ее я. – Сделаем кое-что получше. – Отпустив кадык водителя, я распорядился: – Подставь-ка спину.
   Потирая горло, парень с готовностью согнулся. Я положил ему на спину открытку и на оборотной стороне написал: «Остапчук! Хороня своих гаденышей, помни: я тебя не люблю. Сычиха».
   – Ну? – произнесла Светлана. – Что там?
   Я протянул ей открытку:
   – Ответ Татьяны Онегину.
   Прочтя, она хмыкнула.
   Забрав открытку, я положил ее на грудь одного из трупов и придавил прикладом автомата.
   – Отвезешь это послание, – сказал я водителю. – И передашь привет Французу от Француза.
   – Понял, урод?! – прошипела Светлана.
   Парень торопливо кивнул:
   – Нет проблем. – Такой поворот событий вполне его устраивал. – «Жигуль» свой отгоните. Чтоб не задеть.
   – Объедешь, чайник! – Светлана отошла, освобождая мне выход.
   Как только я вылез из джипа, водитель, не потеряв ни мгновения, виртуозно выскочил задним ходом между «жигуленком» и стеной, развернулся и был таков. Светлана в досаде пнула картонный ящик Тот жалобно скрипнул и шлепнулся в кучу своих собратьев.
   – Так его, – одобрил я, садясь за руль. – Едешь или продолжишь баталию?
   Она стряхнула с джинсов комочки подсохшей грязи, влезла в машину и захлопнула дверцу. Включив зажигание, я вырулил из тупика и поехал на Дашкину… то есть на конспиративную нашу квартиру. Дождь наконец прекратился, однако небо оставалось пасмурным.
   Светлана покосилась на меня:
   – После твоей открытки он совсем оборзеет.
   – Куда уж более? – возразил я.
   – Он сдвинутый, Глеб. Что он теперь натворит?
   – Свет, он не сдвинутый, он маньяк. Если раньше он за тобой просто охотился, то теперь ты станешь для него наваждением. Во всяком случае, очень на это надеюсь.
   – Приманку из меня делаешь?
   – Ты уже приманка, Свет. Я лишь повысил твою цену.
   Мы не спеша катили в автомобильном потоке, и я мог поручиться, «хвостов» за нами не было. После короткого молчания Светлана произнесла:
   – Понравились мне два момента. Знаешь, какие?
   – Скажешь – буду знать.
   – Как эти уроды промахнулись в тебя с трех шагов и как ты… – Смеясь, она передразнила мой голос – «Кишки на член намотаю, пидор!» Ну, блин, кино!
   – И что такого? – разозлился я, обходя на повороте «Мерседес». – Некоторые в каждую фразу умудряются вставлять слово «хрен».
   Сычиха продолжала смеяться. Такого с ней еще не бывало.
   – Да ладно. Что покраснел-то?
   – Свет, я за рулем, – напомнил я. – Можешь не отвлекать?
   Она примолкла. Но ненадолго.
   – Расскажи про Остапчука, – потребовала она. – Кто он и что о нем известно?
   – Вот это пожалуйста. Хоть информации у меня, что называется, кот наплакал.
   И я поведал то немногое, что нарыл Стас о шестом спецотряде и о свихнувшемся его майоре. Светлана слушала, не перебивая. Лишь соскребала ноготком с одежды грязь.

ГЛАВА 23

   Когда мы вошли, оказалось, что Стас уже вернулся. Они сидели втроем на кухне и ели бутерброды. Ноздри Щекотал кофейный аромат.
   – Мы тоже хотим, – сказал я.
   Стас подвинул нам два табурета. Дарья скользнула взглядом по испачканной майке Светланы.
   – Момент, ребята. – Она взглянула на кофемолку. – Сварю свежего.
   Светлана конфузливо покосилась на Стаса:
   – Пойду руки помою.
   Но Илья, глядя на ее одежду, произнес:
   – Капитан Сычова, доложите обстановку.
   Светлана собралась его отбрить, но Стас ответил за нее:
   – Шла, упала, ничего не помнит. Очнулась в сточной канаве.
   Сычиха вспыхнула.
   Илья обернулся к Стасу:
   – Рыжий, ты интеллектуальный эмбрион. Тебе об этом говорили?
   Шевельнув могучими плечами, Стас взглянул на него с интересом:
   – Почему эмбрион?
   – Хорошо, не спросил, почему интеллектуальный, – вздохнул Илья. – Потому, Рыжий, что в них наверняка стреляли. Света бросилась на землю и, поскольку шел дождь… Я не прав?
   Дашка замерла с кофемолкой в руках.
   Я невозмутимо подошел к раковине.
   – Умыться, кстати, можно и здесь.
   Стас воззрился на Илью с недоверием:
   – Почему тогда на Глебе ни пятнышка?
   Илья погладил бороду:
   – Потому, думаю, что наш ребе… Глеб то есть… лежал на девушке сверху. В смысле – прикрывал своим телом. Если ошибаюсь, пусть меня поправят.
   Стас вопросительно взглянул на Светлану. Светлана ошеломленно таращилась на Илью.
   – Докладываю, борода, – отчеканила она. – Все было так, как ты сказал.
   Дашка потрепала Илью по волосам:
   – А в шахматы пропер. Две партии.
   Рыжий уставился в пол:
   – Свет, извини.
   Светлана подошла к раковине и, намыливая руки, проговорила:
   – Если б там оказалась сточная канава, Стас, я бы в нее сиганула. Когда стреляют на поражение, лучшего места не отыщешь.
   Краска затопила веснушки на физиономии Стаса.
   – Я же извинился.
   На этих словах Дашка врубила кофемолку.
   – Что?! – крикнула она. – Ничего не слышно!
   Стас купился и проорал:
   – Я извинился! Я сказал «ластик»!
   Дашка выключила кофемолку.
   – Теперь поняла. – И стала пересыпать молотый кофе в турку.
   Сычиха обвела нас взглядом:
   – Какой еще, на хрен, ластик?
   Тут я не выдержал:
   – Еще раз произнесешь слово «хрен», из окна выброшу!
   Дашка вклинилась между нами:
   – Не смей угрожать посторонним женщинам.
   – Не встревай, выпорю! – пообещал я.
   – Меня, что ли?
   – Кого же еще!
   – Другое дело.
   Мы с женой рассмеялись.
   Светлана улыбнулась из-за Дашкиной спины.
   – Ладно, постараюсь без хрена. – Славная у нее была улыбка. – Так что еще там за ластик?
   Дашка объяснила:
   – Если ты говоришь «ластик» – значит, стираешь произнесенные тобой необдуманные слова. Вычеркиваешь их из жизни, вот и все.
   Светлана смотрела на нее, будто не верила ушам.
   – Значит, Стас стер насчет сточной канавы?
   Рыжий вскочил со стула.
   – Свет, если я сказал «ластик» – значит, «ластик»! И хватит об этом!
   – Конечно, Стас, – поспешно согласилась Светлана. – Просто я сперва не поняла.
   Рыжий хмуро плюхнулся обратно на стул.
   – Тогда, может, начнем наконец разбор полетов?
   Тут он был прав. Присев к столу, мы со Светланой по-военному сухо изложили наше приключение.
   Повисла тишина. Дашка сверлила меня глазами, в которых читалось: «Почему там была не я?» Илья размышлял, поглаживая бороду. Стас вроде бы с завистью посетовал:
   – Надо же, а у меня – как по маслу. Встретился с этим Гномкиным – верзила еще тот, выше меня почти на голову… Кстати, Свет, как он в рукопашном? Силен?
   Светлана едва не поперхнулась кофе:
   – Не очень. Рыхловат.
   – Тренироваться надо с такими данными. Короче, нормально поговорили. Я объяснил, что капитан Сычова сама прийти не могла, и я как ближайший ее друг… В общем, Серега мигом врубился и просил передать Свете, что шеф, полковник Жмыхов, рвет и мечет: обещает отрезать Сычовой уши.
   Уминая бутерброд, Светлана отмахнулась:
   – Пускай грозит.
   Стас продолжил:
   – Тут я ввернул про склады в Ясенево. Мол, сам понимаешь, Светку припекло: ухватила тигра за хвост, ну и… Серега опять же все просек. Предупредил, чтоб я не трепался, где Сычиха скрывается. Я вроде обиделся: кому бы мне трепать? А он: хотя бы мне. Я на голубом глазу: ты ведь свой. А он: откуда знаешь? В таких делах, говорит, своих не бывает. Шеф, говорит, икру мечет, потому что у нас где-то утечка. Короче, условились держать связь. Хороший, по-моему, парень.
   Илья задумчиво поглаживал бороду:
   – «Хвоста» не привел?
   Рыжий вспыхнул от гнева:
   – Илюха, я не пальцем деланный. Тачку бросил у «Динамо», в метро с двумя пересадками доехал до «Беговой»-Туда мой приятель, который тоже не вчера с печки упал, подогнал мою «Тойоту». И, пока я сюда ехал, по улицам попетлял с оглядкой. Можешь поверить, никаких «хвостов».