Страница:
У Бородинской панорамы мы свернули направо и вскоре приблизились к цели нашей вылазки.
– И давно у тебя этот друг? – не выдержала Дарья.
– С середины мая. Около двух месяцев.
– Все ясно. Поскольку в мае было тепло и едем мы на Москву-реку… Он что, заядлый рыбак?
Я покачал головой:
– Нет, он рыба. Карась.
Дашка прыснула:
– Остроумно.
Припарковавшись у входа в Филевский парк, я обернулся к жене:
– Думаешь, разыгрываю? – И указал на свою переносицу. – Смотри сюда.
Дашка заглянула мне в глаза, и брови ее приподнялись. Она распахнула дверцу машины.
– А ну, идем!
Мы дошли до деревянной лестницы, ведущей к реке. Дашка, разумеется, выпытывала подробности моей дружбы с карасем, но я не слишком распространялся. Указал лишь на два базовых пункта. Первое: проект под названием «карась» – пробный мой эксперимент по обучению Животных. И второе: карась этот задуман как сюрприз к приезду Сашки с Танькой. И Дарья, можно сказать, является приемной комиссией в одном лице.
Спускаясь по ступенькам с перилами, заинтригованная Дашка аж подпрыгивала от нетерпения. Двойники-фантомы и трупы с подписью «Француз» временно отодвинулись в сторону, чего я и добивался. Мы шли вдоль берега, одетого в уродливый бетон, вслед за солнцем, золотящим речку, пока не оказались у покрытого тиной валуна. Камень походил на бегемота, высунувшего любопытную морду из воды.
– Ну! – притопнула Дарья.
– Момент, – сказал я. – Пусть вон то семейство пройдет.
К нам двигалась упитанная супружеская пара, впереди которой переваливался упитанный мальчик в связке с упитанным бульдогом. Свидетели мне были ни к чему.
– Семейство прошло, – констатировала Дашка. – Или все-таки розыгрыш?
– Ха! – Я поднял камешек и, наклонившись, постучал по торчащему из реки валуну. – Клиффорд! Или сюда, малыш!
Карась приплыл тотчас, словно только меня и ждал. Он высунул из воды мордочку и радостно забил плавниками.
– Ой! – вырвалось у Дашки.
Парнем Клиффорд был солидным, граммов на семьсот. И на вид – обычный серый карась, каких полно в речке. Но лишь на вид.
– Дела в порядке, Клиффорд? – спросил я. Карась в ответ нырнул и вынырнул. – Это значит «да», – пояснил я жене. – Теперь продемонстрируем «нет». Рыбаки не беспокоят, Клиффорд? – И карась забил хвостом, мотая при этом головой.
Дарья смотрела зачарованно. И я, воспользовавшись моментом, представил ее карасю:
– Знакомься, это Даша. Запомнил, Клиффорд?
Жена пробормотала:
– Черта с два он запомнил.
– Клиффорд, нас обижают, – вздохнул я и предложил Дарье: – Хочешь его проверить?
– А как?
– Назови любые женские имена, а свое – напоследок.
Приблизившись, Дашка выглянула из-за моей спины.
– Клиффорд, меня зовут Таня? – спросила она. Карась дернул головой и забил хвостом. – Или Ася? – Клиффорд забил хвостом. – А может, Марина? – Та же реакция. – Значит, я Даша? – Карась нырнул, вынырнул и уставился на нее круглыми глазами.
– Каков?! – произнес я с гордостью.
Дарья ошеломленно присела на парапет:
– С ума сойти.
– Платье испачкаешь, – предупредил я.
– Черт с ним. Клиффорд, я тебя обожаю.
Карась в ответ нырнул и вынырнул: взаимно, дескать.
Но представление на этом не закончилось.
– Займемся бизнесом, Клиффорд? – предложил я. И карась в ответ в восторге пустил пузыри. – Ну, – сказал я, – чего ждешь? Неси товар.
Нырнув, карась исчез.
– Куда он? – забеспокоилась Дашка. – Что за товар?
Карась вынырнул, держа во рту ракушку. Я протянул руку и взял ее.
– Спасибо, Клиффорд. – Достав из кармана рубль, я «вручил» его карасю.
Приняв монету мокрыми губами, карась ушел под воду и вскоре появился с новой ракушкой. Я расплатился за товар тем же способом и сказал: «Достаточно». Клиффорд унес денежку в какие-то свои закрома, выплыл и уставился на меня выжидательно.
– Хочешь полакомиться? – догадался я. Карась изобразил свое «да» столь темпераментно, что окатил нас брызгами. Я потребовал: – Плати.
Карась нырнул и возвратился с монетой во рту. Забрав У него рубль, я распорядился:
– Гони овсянку, Дашка.
Глаза Дарьи влажно блестели.
– Господи! – Она извлекла из сумочки бумажный пакетик. – Ну это же просто… нет слов!
Я аккуратно высыпал овсянку на воду.
– Подумаешь, мы и не такому еще научимся. Приятного аппетита, Клиффорд.
Карась с достоинством поедал хлопья, расползавшиеся по воде светлым пятном. Это пятно медленно сносило течением, и карась уплывал от нас вместе со своим лакомством.
– Пока, Клиффорд! – крикнула Дарья и посмотрела на меня с тревогой. – С ним ничего не случится? Рыбаки его не поймают?
Я покачал головой:
– Никогда. Ни в сети, ни на крючок. Лишь бы экология не подвела. Пойдем, родная. Пора.
Дашка вздохнула:
– Каникулы кончились, да?
У меня кольнуло в груди:
– Ну прямо. Считай, нас просто на день-другой отозвали из отпуска. Как бы для покраски школы.
– Если бы! – Дашка поднялась, отряхивая платье. – Можно я сама познакомлю Сашку и Таньку с Клиффордом?
– Конечно.
– А он будет меня слушаться?
– С превеликим удовольствием.
Дарья захлопала в ладоши:
– Класс! Я притащу ему пуд овсянки и мешок рублей. Он будет самым богатым карасем в округе.
Мы поднялись по лестнице в парк, дошагали до «жигуленка» и отправились домой. Дарья, ведя машину, не уставала восторгаться интеллектом Клиффорда, а я прикорнул на ее плече. Похоже, «каникулы» обоим нам пошли на пользу.
Едва переступив порог квартиры, мы услыхали телефонные звонки. Я взял трубку. Звонил Рюмин, генерал ФСБ.
– Извините, что так поздно, Глеб Михайлович. Целый день не мог застать вас дома.
– Пустяки, Борис Викторович, – отозвался я. – Время детское.
Генерал по кличке Оксфорд выдержал паузу:
– Задание ваше выполнил, Глеб Михайлович. Хорошо ли, плохо ли – но компьютерная распечатка несчастных случаев у меня на руках. За десять лет, как просили. Пухлая, доложу вам, кипа.
Я был приятно поражен.
– Не знаю, как вас и благодарить, Борис Викторович.
– Да уж, Глеб Михайлович! Между нами, девочками… Хотите забрать распечатку завтра?
– Само собой. Где и во сколько?
– Завтра ведь суббота… – замялся генерал. – У меня, правда, есть дела в Конторе, но не с утра. Может, во дворе моего дома? Скажем, в девять тридцать. Адрес не забыли?
В голосе генерала что-то настораживало.
– Прекрасно помню, Борис Викторович. Буду как штык.
– Значит, в полдесятого на скамейке под грибком. Возле качелей.
То есть в дом он меня не приглашал. И как бы ненароком подчеркнул это дважды. Обстоятельства, конечно, могут быть разные, однако…
– Борис Викторович, у вас все в порядке? – поинтересовался я.
Он удивился или разыграл удивление.
– О чем вы, Глеб Михайлович?
– У вас не возникло из-за меня проблем? – спросил я в лоб.
Он рассмеялся:
– Бог с вами. Просто я квелый немного, заработался.
Глубже копать я не стал, на том мы и распрощались.
Дашка, зевая, проговорила:
– Неужели он что-то нарыл на Внушателя?
– Нарыл, что заказали, – поправил я. – А будет ли толк… Заберу в полдесятого распечатку несчастных случаев – поглядим.
– Я, конечно же, еду с тобой? – уточнила Дарья.
– Конечно, – кивнул я.
– Ребята ждут в десять. Опять опоздаем.
Я вздохнул:
– Причина опять будет уважительной.
Пока Дашка плескалась в душе, я убрал с дивана обрывки моего автопортрета и выбросил в мусорное ведро. От греха подальше.
ГЛАВА 34
ГЛАВА 35
– И давно у тебя этот друг? – не выдержала Дарья.
– С середины мая. Около двух месяцев.
– Все ясно. Поскольку в мае было тепло и едем мы на Москву-реку… Он что, заядлый рыбак?
Я покачал головой:
– Нет, он рыба. Карась.
Дашка прыснула:
– Остроумно.
Припарковавшись у входа в Филевский парк, я обернулся к жене:
– Думаешь, разыгрываю? – И указал на свою переносицу. – Смотри сюда.
Дашка заглянула мне в глаза, и брови ее приподнялись. Она распахнула дверцу машины.
– А ну, идем!
Мы дошли до деревянной лестницы, ведущей к реке. Дашка, разумеется, выпытывала подробности моей дружбы с карасем, но я не слишком распространялся. Указал лишь на два базовых пункта. Первое: проект под названием «карась» – пробный мой эксперимент по обучению Животных. И второе: карась этот задуман как сюрприз к приезду Сашки с Танькой. И Дарья, можно сказать, является приемной комиссией в одном лице.
Спускаясь по ступенькам с перилами, заинтригованная Дашка аж подпрыгивала от нетерпения. Двойники-фантомы и трупы с подписью «Француз» временно отодвинулись в сторону, чего я и добивался. Мы шли вдоль берега, одетого в уродливый бетон, вслед за солнцем, золотящим речку, пока не оказались у покрытого тиной валуна. Камень походил на бегемота, высунувшего любопытную морду из воды.
– Ну! – притопнула Дарья.
– Момент, – сказал я. – Пусть вон то семейство пройдет.
К нам двигалась упитанная супружеская пара, впереди которой переваливался упитанный мальчик в связке с упитанным бульдогом. Свидетели мне были ни к чему.
– Семейство прошло, – констатировала Дашка. – Или все-таки розыгрыш?
– Ха! – Я поднял камешек и, наклонившись, постучал по торчащему из реки валуну. – Клиффорд! Или сюда, малыш!
Карась приплыл тотчас, словно только меня и ждал. Он высунул из воды мордочку и радостно забил плавниками.
– Ой! – вырвалось у Дашки.
Парнем Клиффорд был солидным, граммов на семьсот. И на вид – обычный серый карась, каких полно в речке. Но лишь на вид.
– Дела в порядке, Клиффорд? – спросил я. Карась в ответ нырнул и вынырнул. – Это значит «да», – пояснил я жене. – Теперь продемонстрируем «нет». Рыбаки не беспокоят, Клиффорд? – И карась забил хвостом, мотая при этом головой.
Дарья смотрела зачарованно. И я, воспользовавшись моментом, представил ее карасю:
– Знакомься, это Даша. Запомнил, Клиффорд?
Жена пробормотала:
– Черта с два он запомнил.
– Клиффорд, нас обижают, – вздохнул я и предложил Дарье: – Хочешь его проверить?
– А как?
– Назови любые женские имена, а свое – напоследок.
Приблизившись, Дашка выглянула из-за моей спины.
– Клиффорд, меня зовут Таня? – спросила она. Карась дернул головой и забил хвостом. – Или Ася? – Клиффорд забил хвостом. – А может, Марина? – Та же реакция. – Значит, я Даша? – Карась нырнул, вынырнул и уставился на нее круглыми глазами.
– Каков?! – произнес я с гордостью.
Дарья ошеломленно присела на парапет:
– С ума сойти.
– Платье испачкаешь, – предупредил я.
– Черт с ним. Клиффорд, я тебя обожаю.
Карась в ответ нырнул и вынырнул: взаимно, дескать.
Но представление на этом не закончилось.
– Займемся бизнесом, Клиффорд? – предложил я. И карась в ответ в восторге пустил пузыри. – Ну, – сказал я, – чего ждешь? Неси товар.
Нырнув, карась исчез.
– Куда он? – забеспокоилась Дашка. – Что за товар?
Карась вынырнул, держа во рту ракушку. Я протянул руку и взял ее.
– Спасибо, Клиффорд. – Достав из кармана рубль, я «вручил» его карасю.
Приняв монету мокрыми губами, карась ушел под воду и вскоре появился с новой ракушкой. Я расплатился за товар тем же способом и сказал: «Достаточно». Клиффорд унес денежку в какие-то свои закрома, выплыл и уставился на меня выжидательно.
– Хочешь полакомиться? – догадался я. Карась изобразил свое «да» столь темпераментно, что окатил нас брызгами. Я потребовал: – Плати.
Карась нырнул и возвратился с монетой во рту. Забрав У него рубль, я распорядился:
– Гони овсянку, Дашка.
Глаза Дарьи влажно блестели.
– Господи! – Она извлекла из сумочки бумажный пакетик. – Ну это же просто… нет слов!
Я аккуратно высыпал овсянку на воду.
– Подумаешь, мы и не такому еще научимся. Приятного аппетита, Клиффорд.
Карась с достоинством поедал хлопья, расползавшиеся по воде светлым пятном. Это пятно медленно сносило течением, и карась уплывал от нас вместе со своим лакомством.
– Пока, Клиффорд! – крикнула Дарья и посмотрела на меня с тревогой. – С ним ничего не случится? Рыбаки его не поймают?
Я покачал головой:
– Никогда. Ни в сети, ни на крючок. Лишь бы экология не подвела. Пойдем, родная. Пора.
Дашка вздохнула:
– Каникулы кончились, да?
У меня кольнуло в груди:
– Ну прямо. Считай, нас просто на день-другой отозвали из отпуска. Как бы для покраски школы.
– Если бы! – Дашка поднялась, отряхивая платье. – Можно я сама познакомлю Сашку и Таньку с Клиффордом?
– Конечно.
– А он будет меня слушаться?
– С превеликим удовольствием.
Дарья захлопала в ладоши:
– Класс! Я притащу ему пуд овсянки и мешок рублей. Он будет самым богатым карасем в округе.
Мы поднялись по лестнице в парк, дошагали до «жигуленка» и отправились домой. Дарья, ведя машину, не уставала восторгаться интеллектом Клиффорда, а я прикорнул на ее плече. Похоже, «каникулы» обоим нам пошли на пользу.
Едва переступив порог квартиры, мы услыхали телефонные звонки. Я взял трубку. Звонил Рюмин, генерал ФСБ.
– Извините, что так поздно, Глеб Михайлович. Целый день не мог застать вас дома.
– Пустяки, Борис Викторович, – отозвался я. – Время детское.
Генерал по кличке Оксфорд выдержал паузу:
– Задание ваше выполнил, Глеб Михайлович. Хорошо ли, плохо ли – но компьютерная распечатка несчастных случаев у меня на руках. За десять лет, как просили. Пухлая, доложу вам, кипа.
Я был приятно поражен.
– Не знаю, как вас и благодарить, Борис Викторович.
– Да уж, Глеб Михайлович! Между нами, девочками… Хотите забрать распечатку завтра?
– Само собой. Где и во сколько?
– Завтра ведь суббота… – замялся генерал. – У меня, правда, есть дела в Конторе, но не с утра. Может, во дворе моего дома? Скажем, в девять тридцать. Адрес не забыли?
В голосе генерала что-то настораживало.
– Прекрасно помню, Борис Викторович. Буду как штык.
– Значит, в полдесятого на скамейке под грибком. Возле качелей.
То есть в дом он меня не приглашал. И как бы ненароком подчеркнул это дважды. Обстоятельства, конечно, могут быть разные, однако…
– Борис Викторович, у вас все в порядке? – поинтересовался я.
Он удивился или разыграл удивление.
– О чем вы, Глеб Михайлович?
– У вас не возникло из-за меня проблем? – спросил я в лоб.
Он рассмеялся:
– Бог с вами. Просто я квелый немного, заработался.
Глубже копать я не стал, на том мы и распрощались.
Дашка, зевая, проговорила:
– Неужели он что-то нарыл на Внушателя?
– Нарыл, что заказали, – поправил я. – А будет ли толк… Заберу в полдесятого распечатку несчастных случаев – поглядим.
– Я, конечно же, еду с тобой? – уточнила Дарья.
– Конечно, – кивнул я.
– Ребята ждут в десять. Опять опоздаем.
Я вздохнул:
– Причина опять будет уважительной.
Пока Дашка плескалась в душе, я убрал с дивана обрывки моего автопортрета и выбросил в мусорное ведро. От греха подальше.
ГЛАВА 34
Ночью мне впервые приснился кошмар. Причем такой, что отпетый псих позавидует. Будто спешу я при луне в какой-то мрачный дом, мчусь во все лопатки. И гложет меня паническая мысль: «Я должен опередить субботу! Во что бы то ни стало опередить субботу!» В окнах дома искаженные ужасом лица: они ждут от меня какой-то помощи. Казалось, я успеваю. Но стоило мне вбежать в дом – суббота ввалилась следом. Затылком я ощущаю ее горячее дыхание. «Пошла вон! – ору я. – Сейчас пятница!»
– Тихо, любовь моя, – шептала Дашка. – Уже суббота. Что тебе приснилось?
– Уф-ф! – Меня передернуло. – В пересказе этот ужастик сильно проиграет.
Дашка гладила мои волосы:
– Забудь ужастики, дурак. Тебе должна сниться только я. В крайнем случае – Клиффорд.
И я заснул до утра. Без кошмаров.
Разбудил меня телефон.
– Алло! – донесся с кухни голос Дашки. – Конечно, Вася. Минутку. – Она вошла, благоухая кофейным ароматом, и протянула мне трубку. – Возбужден чрезвычайно, – шепнула она.
Взглянув на часы, я присвистнул: было без четверти девять. До встречи с генералом оставалось сорок пять минут. Дарья была в джинсах, майке и кроссовках, и волосы ее были собраны в боевой «конский хвост». Не слабо, однако, я поспал!.. Приложив к уху трубку, я отозвался. И Василий проревел:
– Привет, Фран… Глеб Михайлович! Мы его нащупали. Он телке своей стрелку забил, а телка – сразу к нам. Короче, в два часа мы козла этого берем! Куда его доставить?
Я вскочил с постели.
– Сперва возьми, трепач!
– Да нет, Француз, тут верняк. Он от лярвы своей прямо торчит, не сорвется. Так что… Может, в Измайлово? Там есть местечко… Нам ведь зрители ни к чему, так?
– Само собой, – подтвердил я.
– Ну вот. А там деревья кругом, ни одной собаки. Только тачку надо заранее бросить.
– Говори, где.
Объяснив, как добраться до укромного местечка, Вася предложил:
– В три часа годится?
– Вполне, – сказал я. – Но смотри: девушку не трогать. Чтоб у нее никаких проблем.
Василий засопел:
– Ну, Михалыч, ты даешь. Кем ты меня, блин, считаешь? Если хочешь знать, эта мочалка штуку баксов получит, без понтов. – Он дал отбой, храня обиду.
Дарья спросила с надеждой:
– Неужто сработало?
Я постучал по спинке стула:
– Не сглазить бы.
– Ладно. – Дарья тряхнула волосами. – Сделай пи-пи, умойся и завтракать. Времени в обрез.
Ее инструкцию я выполнил в ускоренном темпе, заглатывая завтрак уже на ходу. До встречи с генералом оставалось двадцать пять минут – ровно столько, чтобы домчаться по хорошей дороге. Насчет дороги я особо не беспокоился: во-первых, утро солнечное и сухое, а во-вторых, опять же, суббота – большая часть машин по дачам разъехалась. И прогноз мой в этом оправдался. В остальном Же… Как говорится, мы предполагаем, а Бог располагает.
Только мы вышли из подъезда – я их засек. Дашка щебетала, держа меня под руку:
– Уверен, что у Мангустов не бывает гастрита? С таким питанием…
– Живо за спину, – скомандовал я.
Не понимая причины, она молча подчинилась. Мы гуськом двинулись к «жигуленку». Из окна «БМВ» цвета капучино за нами с ухмылочкой наблюдал Павел Тимофеевич Хлыстин. Джипа с охраной, как ни удивительно, вблизи не оказалось. Зато у соседнего подъезда припаркован был «рафик», откуда выскочила Зоя из «Вечернего курьера» в сопровождении паренька с видеокамерой. Камера была нацелена на меня.
– Глеб Михайлович Грин! – возопила Зоя, приближаясь. – Вы признаете, что бандит по кличке «Француз» – ваше второе «я»?! – Она была в деловом костюме, на каблуках, и укороченная юбка демонстрировала пикантную кривизну ее ног.
Дашка рванулась из-за моей спины:
– Ну сволочь! Ты сожрешь свои сопли!
Старухи на скамейке взирали на нас с интересом. Случайные зеваки тоже не оставили это шоу без внимания. И несравненная Зоя купалась в этом скандале, словно в шампанском.
– Скажите, – обратилась она к Дарье, – что вы чувствуете, будучи женой убийцы? Каким порошком отстирываете вы кровь его жертв?
Ухмылка Хлыстина буквально растеклась по морщинам лица. Отсалютовав мне тросточкой, он закрыл окно автомобиля. И «БМВ» мягко укатил со двора.
Вне себя от ярости, Дашка отчеканила:
– Кровь жертв я не отстирываю, а пью. Надеюсь, жаба, в тебе наберется ее достаточно. – Она шагнула к журналистке.
Я удержал жену за руку. Сарказмы ее отскакивали от Зои, как от стенки горох. Мадам была в своей стихии, лучилась самодовольством и считала меня фазаном, поданным к ее столу. Видеокамера между тем работала.
– Насколько пополнился ваш семейный бюджет? – улыбалась нам Зоя. Получить ответы, судя по всему, она не рассчитывала. – Кто скупает у вас награбленное?
Дарья рвалась из моих рук, но я не пускал. Не потому вовсе, что опасался за сохранность Зонного лица, которое, на мой взгляд, испортить было трудно. Я и сам был в бешенстве, но по причине, отличной от Дашкиной. Мысли мои текли в ином направлении.
Оттеснив Дашку за спину, я улыбнулся в объектив:
– Ах, Зоя! С вашим опытом так облажаться!
– Да ну? – усмехнулась журналистка.
Я кивнул, как бы выражая сочувствие к ее проблеме.
– Ей-богу. Дело даже не в судебном процессе, который я вам организую. Дело в том, как будет выглядеть ваша газета, когда поймают настоящего Француза. С моей, заметьте, помощью.
Возникла пауза. Оператор продолжал съемку, но хозяйка шоу призадумалась. Дарья за моей спиной притихла. Ход моих мыслей ей был непонятен, но, готов спорить, он ей уже нравился.
– Не вешай мне лапшу! – огрызнулась Зоя. – Ты Француз: нас информировали точно.
– Кто?
– Мы не выдаем свои…
– Анонимный звонок, – скривил я губы. – Даже адрес указали. Странно только, что по этому адресу прибыла не группа захвата, а гусыня из «Вечернего курьера». Где, кстати, ваши конкуренты? – Я приложил ладонь козырьком. – Ау, ребята! Слетайтесь на сенсацию!.. Да, Зоя, вся слава достанется вам. Подсуетились.
Оказалось, Зоя умеет краснеть. Но не от стыда – лишь с досады.
Дашка, вполне умиротворенная, оперлась на мое плечо.
– Бедный заяц, – вздохнула она. – Пять лет завидовала Ольге Самарской, аж из трусов выпрыгивала – и вдруг такой шанс… Сказать, кому я сдаю награбленное?
На дамочку жалко было смотреть.
– Достаточно, – махнула она оператору. – Отбой, Андрей.
Паренек выключил видеокамеру.
Я полюбопытствовал:
– Сотрудничаете с телевидением?
– Делать нечего, – скорчила мину журналистка. – Просто записываем на случай… судебного, к примеру, разбирательства. – Она кивнула оператору. – Сваливаем, Андрей.
Я дал им пройти, затем окликнул:
– Наше сотрудничество еще в силе?
Дашка воззрилась на меня в изумлении.
Зоя обернулась:
– Какое сотрудничество? Что ты… Вы, ты – я уже запуталась!
– Как вам удобнее, – отмахнулся я. – Жаль делиться с вами пирогом, но мне нужна ваша помощь. С учетом того, что трепаться не в наших с вами интересах…
Лицо журналистки оживилось:
– О чем речь? Выражайся конкретней.
– О Французе, конечно. Вернее, о его хозяине. Мне стало известно, на кого Француз работает и, ты будешь смеяться, кому он сдает награбленное.
Зоя приблизилась ко мне, точно кролик к удаву:
– Скажешь мне?
– С условием. – Я бросил взгляд на оператора.
– Андрей, подожди в машине! – приказала газетная волчица. И, когда паренек скрылся в «рафике», устремила взор на меня. – Вся внимание.
Я посмотрел ей в глаза.
– Павла Тимофеевича Хлыстина знаешь?
– Хлыста? Кто ж его не знает. – Лицо журналистки выразило недоумение, но я многозначительно молчал. И она пробормотала: – Ты хочешь сказать… Иди ты?
Я кивнул:
– Есть доказательства. Нужно, чтобы ты проникла… Знаешь, где его офис?
– Знаю. И что?
– Возьми у него интервью. Расспроси о бизнесе, о политике, о прочей мутоте, а потом… Но строго между нами!
Казалось, мадам меня придушит:
– Да! Да! Ну?!
– Когда он защебечет и хвост распустит, ты скажешь: «Хотелось бы ознакомиться со списком». Разумеется, он спросит: с каким? «С тем списком, – уточнишь ты, – где указаны фирмы и предприятия, которые Француз должен разгромить в ближайшие дни». И пусть оператор твой запечатлеет в этот миг его рожу.
В глазах Зои мне привиделись всполохи адского пламени.
– Иди ты?! И никто еще об этом…
– Но ты передашь мне копию видеопленки.
Просьба моя адресовалась уже ей в спину, ибо Зоя бежала к «рафику».
– Само собой! – отозвалась она, впрыгивая внутрь.
«Рафик» укатил.
Дашка потянула меня за руку к «жигуленку». В машине она рухнула на меня и расхохоталась:
– Обожаю тебя. Почти как Клиффорда.
– Боюсь, генерал Рюмин чувств твоих не разделит, – буркнул я, заводя мотор.
Продолжая смеяться, Дашка осведомилась:
– На фиг нам ее видеопленка?
– Да так. Для поддержания разговора.
Под смех жены я гнал по практически пустому шоссе и молил Бога, чтобы генерал в гневе не ушел и непременно меня дождался. Ну почему я вечно опаздываю? Что за хвороба такая?
– Тихо, любовь моя, – шептала Дашка. – Уже суббота. Что тебе приснилось?
– Уф-ф! – Меня передернуло. – В пересказе этот ужастик сильно проиграет.
Дашка гладила мои волосы:
– Забудь ужастики, дурак. Тебе должна сниться только я. В крайнем случае – Клиффорд.
И я заснул до утра. Без кошмаров.
Разбудил меня телефон.
– Алло! – донесся с кухни голос Дашки. – Конечно, Вася. Минутку. – Она вошла, благоухая кофейным ароматом, и протянула мне трубку. – Возбужден чрезвычайно, – шепнула она.
Взглянув на часы, я присвистнул: было без четверти девять. До встречи с генералом оставалось сорок пять минут. Дарья была в джинсах, майке и кроссовках, и волосы ее были собраны в боевой «конский хвост». Не слабо, однако, я поспал!.. Приложив к уху трубку, я отозвался. И Василий проревел:
– Привет, Фран… Глеб Михайлович! Мы его нащупали. Он телке своей стрелку забил, а телка – сразу к нам. Короче, в два часа мы козла этого берем! Куда его доставить?
Я вскочил с постели.
– Сперва возьми, трепач!
– Да нет, Француз, тут верняк. Он от лярвы своей прямо торчит, не сорвется. Так что… Может, в Измайлово? Там есть местечко… Нам ведь зрители ни к чему, так?
– Само собой, – подтвердил я.
– Ну вот. А там деревья кругом, ни одной собаки. Только тачку надо заранее бросить.
– Говори, где.
Объяснив, как добраться до укромного местечка, Вася предложил:
– В три часа годится?
– Вполне, – сказал я. – Но смотри: девушку не трогать. Чтоб у нее никаких проблем.
Василий засопел:
– Ну, Михалыч, ты даешь. Кем ты меня, блин, считаешь? Если хочешь знать, эта мочалка штуку баксов получит, без понтов. – Он дал отбой, храня обиду.
Дарья спросила с надеждой:
– Неужто сработало?
Я постучал по спинке стула:
– Не сглазить бы.
– Ладно. – Дарья тряхнула волосами. – Сделай пи-пи, умойся и завтракать. Времени в обрез.
Ее инструкцию я выполнил в ускоренном темпе, заглатывая завтрак уже на ходу. До встречи с генералом оставалось двадцать пять минут – ровно столько, чтобы домчаться по хорошей дороге. Насчет дороги я особо не беспокоился: во-первых, утро солнечное и сухое, а во-вторых, опять же, суббота – большая часть машин по дачам разъехалась. И прогноз мой в этом оправдался. В остальном Же… Как говорится, мы предполагаем, а Бог располагает.
Только мы вышли из подъезда – я их засек. Дашка щебетала, держа меня под руку:
– Уверен, что у Мангустов не бывает гастрита? С таким питанием…
– Живо за спину, – скомандовал я.
Не понимая причины, она молча подчинилась. Мы гуськом двинулись к «жигуленку». Из окна «БМВ» цвета капучино за нами с ухмылочкой наблюдал Павел Тимофеевич Хлыстин. Джипа с охраной, как ни удивительно, вблизи не оказалось. Зато у соседнего подъезда припаркован был «рафик», откуда выскочила Зоя из «Вечернего курьера» в сопровождении паренька с видеокамерой. Камера была нацелена на меня.
– Глеб Михайлович Грин! – возопила Зоя, приближаясь. – Вы признаете, что бандит по кличке «Француз» – ваше второе «я»?! – Она была в деловом костюме, на каблуках, и укороченная юбка демонстрировала пикантную кривизну ее ног.
Дашка рванулась из-за моей спины:
– Ну сволочь! Ты сожрешь свои сопли!
Старухи на скамейке взирали на нас с интересом. Случайные зеваки тоже не оставили это шоу без внимания. И несравненная Зоя купалась в этом скандале, словно в шампанском.
– Скажите, – обратилась она к Дарье, – что вы чувствуете, будучи женой убийцы? Каким порошком отстирываете вы кровь его жертв?
Ухмылка Хлыстина буквально растеклась по морщинам лица. Отсалютовав мне тросточкой, он закрыл окно автомобиля. И «БМВ» мягко укатил со двора.
Вне себя от ярости, Дашка отчеканила:
– Кровь жертв я не отстирываю, а пью. Надеюсь, жаба, в тебе наберется ее достаточно. – Она шагнула к журналистке.
Я удержал жену за руку. Сарказмы ее отскакивали от Зои, как от стенки горох. Мадам была в своей стихии, лучилась самодовольством и считала меня фазаном, поданным к ее столу. Видеокамера между тем работала.
– Насколько пополнился ваш семейный бюджет? – улыбалась нам Зоя. Получить ответы, судя по всему, она не рассчитывала. – Кто скупает у вас награбленное?
Дарья рвалась из моих рук, но я не пускал. Не потому вовсе, что опасался за сохранность Зонного лица, которое, на мой взгляд, испортить было трудно. Я и сам был в бешенстве, но по причине, отличной от Дашкиной. Мысли мои текли в ином направлении.
Оттеснив Дашку за спину, я улыбнулся в объектив:
– Ах, Зоя! С вашим опытом так облажаться!
– Да ну? – усмехнулась журналистка.
Я кивнул, как бы выражая сочувствие к ее проблеме.
– Ей-богу. Дело даже не в судебном процессе, который я вам организую. Дело в том, как будет выглядеть ваша газета, когда поймают настоящего Француза. С моей, заметьте, помощью.
Возникла пауза. Оператор продолжал съемку, но хозяйка шоу призадумалась. Дарья за моей спиной притихла. Ход моих мыслей ей был непонятен, но, готов спорить, он ей уже нравился.
– Не вешай мне лапшу! – огрызнулась Зоя. – Ты Француз: нас информировали точно.
– Кто?
– Мы не выдаем свои…
– Анонимный звонок, – скривил я губы. – Даже адрес указали. Странно только, что по этому адресу прибыла не группа захвата, а гусыня из «Вечернего курьера». Где, кстати, ваши конкуренты? – Я приложил ладонь козырьком. – Ау, ребята! Слетайтесь на сенсацию!.. Да, Зоя, вся слава достанется вам. Подсуетились.
Оказалось, Зоя умеет краснеть. Но не от стыда – лишь с досады.
Дашка, вполне умиротворенная, оперлась на мое плечо.
– Бедный заяц, – вздохнула она. – Пять лет завидовала Ольге Самарской, аж из трусов выпрыгивала – и вдруг такой шанс… Сказать, кому я сдаю награбленное?
На дамочку жалко было смотреть.
– Достаточно, – махнула она оператору. – Отбой, Андрей.
Паренек выключил видеокамеру.
Я полюбопытствовал:
– Сотрудничаете с телевидением?
– Делать нечего, – скорчила мину журналистка. – Просто записываем на случай… судебного, к примеру, разбирательства. – Она кивнула оператору. – Сваливаем, Андрей.
Я дал им пройти, затем окликнул:
– Наше сотрудничество еще в силе?
Дашка воззрилась на меня в изумлении.
Зоя обернулась:
– Какое сотрудничество? Что ты… Вы, ты – я уже запуталась!
– Как вам удобнее, – отмахнулся я. – Жаль делиться с вами пирогом, но мне нужна ваша помощь. С учетом того, что трепаться не в наших с вами интересах…
Лицо журналистки оживилось:
– О чем речь? Выражайся конкретней.
– О Французе, конечно. Вернее, о его хозяине. Мне стало известно, на кого Француз работает и, ты будешь смеяться, кому он сдает награбленное.
Зоя приблизилась ко мне, точно кролик к удаву:
– Скажешь мне?
– С условием. – Я бросил взгляд на оператора.
– Андрей, подожди в машине! – приказала газетная волчица. И, когда паренек скрылся в «рафике», устремила взор на меня. – Вся внимание.
Я посмотрел ей в глаза.
– Павла Тимофеевича Хлыстина знаешь?
– Хлыста? Кто ж его не знает. – Лицо журналистки выразило недоумение, но я многозначительно молчал. И она пробормотала: – Ты хочешь сказать… Иди ты?
Я кивнул:
– Есть доказательства. Нужно, чтобы ты проникла… Знаешь, где его офис?
– Знаю. И что?
– Возьми у него интервью. Расспроси о бизнесе, о политике, о прочей мутоте, а потом… Но строго между нами!
Казалось, мадам меня придушит:
– Да! Да! Ну?!
– Когда он защебечет и хвост распустит, ты скажешь: «Хотелось бы ознакомиться со списком». Разумеется, он спросит: с каким? «С тем списком, – уточнишь ты, – где указаны фирмы и предприятия, которые Француз должен разгромить в ближайшие дни». И пусть оператор твой запечатлеет в этот миг его рожу.
В глазах Зои мне привиделись всполохи адского пламени.
– Иди ты?! И никто еще об этом…
– Но ты передашь мне копию видеопленки.
Просьба моя адресовалась уже ей в спину, ибо Зоя бежала к «рафику».
– Само собой! – отозвалась она, впрыгивая внутрь.
«Рафик» укатил.
Дашка потянула меня за руку к «жигуленку». В машине она рухнула на меня и расхохоталась:
– Обожаю тебя. Почти как Клиффорда.
– Боюсь, генерал Рюмин чувств твоих не разделит, – буркнул я, заводя мотор.
Продолжая смеяться, Дашка осведомилась:
– На фиг нам ее видеопленка?
– Да так. Для поддержания разговора.
Под смех жены я гнал по практически пустому шоссе и молил Бога, чтобы генерал в гневе не ушел и непременно меня дождался. Ну почему я вечно опаздываю? Что за хвороба такая?
ГЛАВА 35
Генерал ФСБ терпеливо ждал на детской площадке под грибком. Невзирая на теплое утро, он был в жилете, в белоснежной сорочке и при галстуке. Оксфорд оставался Оксфордом. Он сидел на лавке, барабаня пальцами по толстенной папке с завязками. Двор его дома был почти безлюден: лишь девочка у подъезда скакала через прыгалку.
Я приложил руку к сердцу:
– Борис Викторович, мы свинтусы…
– …и макаки, – продолжила Дарья, копируя мой жест.
Я поднял руки:
– Сдаемся.
– Судите, как врагов народа, – брякнула Дашка.
Генерал обозначил улыбку:
– Знаете, кого вы сейчас напоминаете?
– Знаем, – кивнула Дашка.
– Леньку с Гулькой, – отгадал я.
И Дашка подытожила:
– Всегда им подражаем.
Оксфорд хмыкнул, оттаивая. И я полюбопытствовал:
– Где они, кстати?
– В турлагере. Довольны весьма. Анна Кирилловна варенья варит на даче, а я… – генерал вздохнул, – парюсь тут с делами, будь они трижды неладны.
Что-то в тоне Оксфорда заставило меня всмотреться в его лицо. Генерал, как обычно, был выбрит до синевы. От него исходил едва уловимый аромат парфюма. Седеющие волосы аккуратно подстрижены и причесаны, однако в глазах… Глаза покраснели, видимо, от бессонницы (пьянство я смело мог исключить), и в них затаилась тревога. Скорее даже, страх. И мешки под глазами набухли. Похоже, не зря телефонный голос вчера меня насторожил.
– Простите, что добавил вам хлопот, – сказал я.
– Мы отработаем, – заверила Дашка.
Генерал сделал протестующий жест:
– Лишь бы оно того стоило. – И протянул мне папку. – Зачем вам эти данные, не допытываюсь. Государственной тайны здесь нет.
Я взвесил папку в руке:
– Ого! Огромное вам спасибо. – Вот вроде и все – пора было уходить. Но я медлил.
Генерал это заметил и смотрел выжидательно.
– Не за что, – ответил он, вставая с лавочки. – Рад был услужить.
Дашка потянула меня за руку. Но я не торопился, пытаясь пощупать почву.
– Борис Викторович, с этим делом у вас не возникло проблем?
– Бог с вами, – отмахнулся генерал. – Позвонил кое-кому в МВД, навел справки о картотеке несчастных случаев, в том числе и подозрительных. Мне ответили, что подозрительные и очевидные – все в общей куче. Приходите, говорят, и копайтесь, ежели охота. Послал я туда двух толковых ребят и… Результаты их усилий, Глеб Михайлович, вы держите в руках. Звонил мне, правда, Анисимов, интересовался…
– Кто такой Анисимов? – уточнил я.
Дарья тряхнула «конским хвостом»:
– Темнота! Анисимов – замминистра внутренних дел.
В моей памяти тут же всплыл улыбчивый пузан в погонах генерал-лейтенанта, часто мелькающий на телеэкране. И Борис Викторович кивком закрепил этот образ:
– Учитесь у жены, Глеб Михайлович: она знает азбуку. За сим позвольте…
– И что хотел Анисимов? – полюбопытствовал я, мешая генералу откланяться.
– Виталий Матвеевич хотел знать, зачем мне эта белиберда.
– Что вы ответили?
Оксфорд усмехнулся.
– Естественно, я не сказал ему, что выполняю задание школьного учителя моего сына. Просто сослался на рутинную проверку. У нашей конторы, Глеб Михайлович, не принято требовать отчет. Если вас волнует именно это.
Дашка вновь потянула меня за руку. Я вновь уперся:
– Так какого черта он вообще звонил?
Генерал потер воспаленные веки:
– Глеб Михайлович, вы подозрительны более, чем Стальной Иосиф. С Виталиком Анисимовым я знаком со студенческих лет. Мы частенько сражались с ним в покер Да и теперь иной раз перезваниваемся. Он спросил, на кой мне сдались эти несчастные случаи. Я уклонился от ответа, которого, кстати, и сам не знал. Мы обменялись парой анекдотов и простились. Чего вам еще?
Кабы я ведал! Что-то меня беспокоило, но испытывать генеральское терпение далее было опрометчиво.
– Что ж, – вздохнул я, – еще раз спасибо.
– Еще раз не за что. Удачи вам. – Оксфорд направился к подъезду.
Мы двинулись к «жигуленку».
– Ты станешь его кошмаром, – усмехнулась Дашка.
Меня словно шарахнуло.
– Борис Викторович! – обернулся я. – С вами все в порядке?
Генерал тоже обернулся. В глазах его застыло отчаяние. Но лишь на мгновение.
– О чем вы, Глеб Михайлович? Ей-богу, я перестаю вас понимать.
Теперь я потянул Дарью, и мы нагнали генерала в трех шагах от подъезда. Собравшись с духом, я выпалил наугад:
– У вас под окнами не маячило желтое такси?
Жена вскинула на меня изумленный взгляд.
А генерал хмуро ответил:
– Глеб Михайлович, я редко глазею в окно. И понимаю вас еще меньше.
– Ладно, – процедил я, – поставлю вопрос по-другому. С тех пор, как вы по моей просьбе позвонили в МВД, не было ли у вас причин… то есть не произошло ли с вами нечто такое, чтобы вам почудилось, будто вы сходите с ума?
И вновь отчаяние в глазах. И опять лишь на мгновение. Но теперь его заметила и Дашка.
– Боже мой! – выдохнула она.
Генерал раздраженно произнес:
– Друзья мои, вы становитесь, как бы помягче выразиться…
– Назойливыми, – подсказал я. – Не до политеса, Борис Викторович. Отвечайте как на духу: к вам не заходил ваш двойник, с клыками или без оных, или какая-то другая невероятная личность?
Взгляд Оксфорда непривычно забегал, лицо побагровело.
– Послушайте, это переходит всякие границы!
– Борис Викторович! – Дашка ухватила его за рукав. – Ради бога, что это было?
Генерал жестко проговорил:
– Друзья мои, кажется, мы крупно поссоримся!
Похоже, его было не сдвинуть.
– Черта с два! – отрезал я. – Сейчас мы поднимемся к вам в квартиру и во всем разберемся! Немедленно!
– Глеб Михайлович, у меня нет времени.
– Это не займет более десяти минут.
– Но у меня не убрано! Анна Кирилловна на даче…
– Плевать на уборку! Я втравил вас в историю, я и вытащу, пока не поздно!
Генерал вздохнул, сдаваясь:
– Хорошо, на десять минут. Хотя, право, не пойму, о чем вы толкуете.
Мы вошли в подъезд, миновали консьержку (которая, невзирая на сопровождение генерала, едва нас не облаяла), поднялись в лифте и переступили порог квартиры.
– Я предупредил, что не убрано, – буркнул Оксфорд, Демонстрируя прямую спину. – Прошу.
Мы прошли в гостиную, где четыре месяца назад жена генерала (тогда еще полковника) закармливала нас пирогами. В тот день в Москве было сыро и сумрачно. Теперь в оконные стекла светило солнце. И пылинки роились в его луче. Однако, по сути, мы будто вернулись на четыре месяца назад. Проблемы возникли другие, но остались такими же мерзкими.
Мы с Дарьей присели на диван. Хозяин мерил шагами комнату. Япредложил:
– Сядьте рядом, Борис Викторович.
– Зачем?! Послушаю вас стоя.
– Сядьте на диван! – потребовал я. – Для дела!
Пожав плечами, генерал подчинился. И вот мы трое уселись в ряд.
Я сконцентрировался, прикрыв глаза. Хватило пяти секунд.
В дверном проеме возникла мужская фигура. Это был генерал Рюмин. Вернее, полная его копия, вплоть до деталей одежды.
– Прошу, – произнес двойник голосом генерала. – Хотя, право, не пойму, о чем вы толкуете.
Следом за ним в комнату вошла Дарья, и последним явился я сам. Одеты мы были… то есть они были, разумеется, как мы в данный момент.
– Сейчас объясню, – сказал мой двойник. – Это займет не более десяти минут.
Дашкина двойница обратилась к двойнику генерала:
– Борис Викторович, вы не должны думать, будто у вас проблемы с психикой. То, что с вами происходит, имеет материальные причины.
Говорили они, конечно же, моим и Дашкиным голосами. А мы трое – так сказать, натуральные – наблюдали с дивана за этой фантасмагорией. Белый как мел Оксфорд затаил дыхание. А Дарья шепнула:
– Никогда не привыкну.
Двойница подмигнула ей зеленым глазом:
– Спи спокойно: я здесь проездом.
Трое двойников расселись за столом на стульях.
– Жду объяснений, – проговорил двойник генерала.
Двойница Дарьи подняла руку:
– Можно я?
Мой двойник кивнул:
– Только покороче. Там ребята рвут небось и мечут. Опаздываем, как…
– Черт! – вырвалось у Дашки. У настоящей то есть. – По-свински получается.
Двойница обернулась.
– Не встревай, сама знаю. – Она посмотрела на двойника генерала. – Мы управляемые голограммы, ясно? Этот фигов учитель французского создает нас и деспотично использует. Навострился даже нас программировать: где-то около часа мы можем как бы действовать самостоятельно и поддерживать светскую беседу. Вот, собственно, и все.
Сидящий на диване генерал вздохнул:
– Поверить не могу.
Я приложил руку к сердцу:
– Борис Викторович, мы свинтусы…
– …и макаки, – продолжила Дарья, копируя мой жест.
Я поднял руки:
– Сдаемся.
– Судите, как врагов народа, – брякнула Дашка.
Генерал обозначил улыбку:
– Знаете, кого вы сейчас напоминаете?
– Знаем, – кивнула Дашка.
– Леньку с Гулькой, – отгадал я.
И Дашка подытожила:
– Всегда им подражаем.
Оксфорд хмыкнул, оттаивая. И я полюбопытствовал:
– Где они, кстати?
– В турлагере. Довольны весьма. Анна Кирилловна варенья варит на даче, а я… – генерал вздохнул, – парюсь тут с делами, будь они трижды неладны.
Что-то в тоне Оксфорда заставило меня всмотреться в его лицо. Генерал, как обычно, был выбрит до синевы. От него исходил едва уловимый аромат парфюма. Седеющие волосы аккуратно подстрижены и причесаны, однако в глазах… Глаза покраснели, видимо, от бессонницы (пьянство я смело мог исключить), и в них затаилась тревога. Скорее даже, страх. И мешки под глазами набухли. Похоже, не зря телефонный голос вчера меня насторожил.
– Простите, что добавил вам хлопот, – сказал я.
– Мы отработаем, – заверила Дашка.
Генерал сделал протестующий жест:
– Лишь бы оно того стоило. – И протянул мне папку. – Зачем вам эти данные, не допытываюсь. Государственной тайны здесь нет.
Я взвесил папку в руке:
– Ого! Огромное вам спасибо. – Вот вроде и все – пора было уходить. Но я медлил.
Генерал это заметил и смотрел выжидательно.
– Не за что, – ответил он, вставая с лавочки. – Рад был услужить.
Дашка потянула меня за руку. Но я не торопился, пытаясь пощупать почву.
– Борис Викторович, с этим делом у вас не возникло проблем?
– Бог с вами, – отмахнулся генерал. – Позвонил кое-кому в МВД, навел справки о картотеке несчастных случаев, в том числе и подозрительных. Мне ответили, что подозрительные и очевидные – все в общей куче. Приходите, говорят, и копайтесь, ежели охота. Послал я туда двух толковых ребят и… Результаты их усилий, Глеб Михайлович, вы держите в руках. Звонил мне, правда, Анисимов, интересовался…
– Кто такой Анисимов? – уточнил я.
Дарья тряхнула «конским хвостом»:
– Темнота! Анисимов – замминистра внутренних дел.
В моей памяти тут же всплыл улыбчивый пузан в погонах генерал-лейтенанта, часто мелькающий на телеэкране. И Борис Викторович кивком закрепил этот образ:
– Учитесь у жены, Глеб Михайлович: она знает азбуку. За сим позвольте…
– И что хотел Анисимов? – полюбопытствовал я, мешая генералу откланяться.
– Виталий Матвеевич хотел знать, зачем мне эта белиберда.
– Что вы ответили?
Оксфорд усмехнулся.
– Естественно, я не сказал ему, что выполняю задание школьного учителя моего сына. Просто сослался на рутинную проверку. У нашей конторы, Глеб Михайлович, не принято требовать отчет. Если вас волнует именно это.
Дашка вновь потянула меня за руку. Я вновь уперся:
– Так какого черта он вообще звонил?
Генерал потер воспаленные веки:
– Глеб Михайлович, вы подозрительны более, чем Стальной Иосиф. С Виталиком Анисимовым я знаком со студенческих лет. Мы частенько сражались с ним в покер Да и теперь иной раз перезваниваемся. Он спросил, на кой мне сдались эти несчастные случаи. Я уклонился от ответа, которого, кстати, и сам не знал. Мы обменялись парой анекдотов и простились. Чего вам еще?
Кабы я ведал! Что-то меня беспокоило, но испытывать генеральское терпение далее было опрометчиво.
– Что ж, – вздохнул я, – еще раз спасибо.
– Еще раз не за что. Удачи вам. – Оксфорд направился к подъезду.
Мы двинулись к «жигуленку».
– Ты станешь его кошмаром, – усмехнулась Дашка.
Меня словно шарахнуло.
– Борис Викторович! – обернулся я. – С вами все в порядке?
Генерал тоже обернулся. В глазах его застыло отчаяние. Но лишь на мгновение.
– О чем вы, Глеб Михайлович? Ей-богу, я перестаю вас понимать.
Теперь я потянул Дарью, и мы нагнали генерала в трех шагах от подъезда. Собравшись с духом, я выпалил наугад:
– У вас под окнами не маячило желтое такси?
Жена вскинула на меня изумленный взгляд.
А генерал хмуро ответил:
– Глеб Михайлович, я редко глазею в окно. И понимаю вас еще меньше.
– Ладно, – процедил я, – поставлю вопрос по-другому. С тех пор, как вы по моей просьбе позвонили в МВД, не было ли у вас причин… то есть не произошло ли с вами нечто такое, чтобы вам почудилось, будто вы сходите с ума?
И вновь отчаяние в глазах. И опять лишь на мгновение. Но теперь его заметила и Дашка.
– Боже мой! – выдохнула она.
Генерал раздраженно произнес:
– Друзья мои, вы становитесь, как бы помягче выразиться…
– Назойливыми, – подсказал я. – Не до политеса, Борис Викторович. Отвечайте как на духу: к вам не заходил ваш двойник, с клыками или без оных, или какая-то другая невероятная личность?
Взгляд Оксфорда непривычно забегал, лицо побагровело.
– Послушайте, это переходит всякие границы!
– Борис Викторович! – Дашка ухватила его за рукав. – Ради бога, что это было?
Генерал жестко проговорил:
– Друзья мои, кажется, мы крупно поссоримся!
Похоже, его было не сдвинуть.
– Черта с два! – отрезал я. – Сейчас мы поднимемся к вам в квартиру и во всем разберемся! Немедленно!
– Глеб Михайлович, у меня нет времени.
– Это не займет более десяти минут.
– Но у меня не убрано! Анна Кирилловна на даче…
– Плевать на уборку! Я втравил вас в историю, я и вытащу, пока не поздно!
Генерал вздохнул, сдаваясь:
– Хорошо, на десять минут. Хотя, право, не пойму, о чем вы толкуете.
Мы вошли в подъезд, миновали консьержку (которая, невзирая на сопровождение генерала, едва нас не облаяла), поднялись в лифте и переступили порог квартиры.
– Я предупредил, что не убрано, – буркнул Оксфорд, Демонстрируя прямую спину. – Прошу.
Мы прошли в гостиную, где четыре месяца назад жена генерала (тогда еще полковника) закармливала нас пирогами. В тот день в Москве было сыро и сумрачно. Теперь в оконные стекла светило солнце. И пылинки роились в его луче. Однако, по сути, мы будто вернулись на четыре месяца назад. Проблемы возникли другие, но остались такими же мерзкими.
Мы с Дарьей присели на диван. Хозяин мерил шагами комнату. Япредложил:
– Сядьте рядом, Борис Викторович.
– Зачем?! Послушаю вас стоя.
– Сядьте на диван! – потребовал я. – Для дела!
Пожав плечами, генерал подчинился. И вот мы трое уселись в ряд.
Я сконцентрировался, прикрыв глаза. Хватило пяти секунд.
В дверном проеме возникла мужская фигура. Это был генерал Рюмин. Вернее, полная его копия, вплоть до деталей одежды.
– Прошу, – произнес двойник голосом генерала. – Хотя, право, не пойму, о чем вы толкуете.
Следом за ним в комнату вошла Дарья, и последним явился я сам. Одеты мы были… то есть они были, разумеется, как мы в данный момент.
– Сейчас объясню, – сказал мой двойник. – Это займет не более десяти минут.
Дашкина двойница обратилась к двойнику генерала:
– Борис Викторович, вы не должны думать, будто у вас проблемы с психикой. То, что с вами происходит, имеет материальные причины.
Говорили они, конечно же, моим и Дашкиным голосами. А мы трое – так сказать, натуральные – наблюдали с дивана за этой фантасмагорией. Белый как мел Оксфорд затаил дыхание. А Дарья шепнула:
– Никогда не привыкну.
Двойница подмигнула ей зеленым глазом:
– Спи спокойно: я здесь проездом.
Трое двойников расселись за столом на стульях.
– Жду объяснений, – проговорил двойник генерала.
Двойница Дарьи подняла руку:
– Можно я?
Мой двойник кивнул:
– Только покороче. Там ребята рвут небось и мечут. Опаздываем, как…
– Черт! – вырвалось у Дашки. У настоящей то есть. – По-свински получается.
Двойница обернулась.
– Не встревай, сама знаю. – Она посмотрела на двойника генерала. – Мы управляемые голограммы, ясно? Этот фигов учитель французского создает нас и деспотично использует. Навострился даже нас программировать: где-то около часа мы можем как бы действовать самостоятельно и поддерживать светскую беседу. Вот, собственно, и все.
Сидящий на диване генерал вздохнул:
– Поверить не могу.