Страница:
– Что со мной было, Серега? – Она смущенно одернула юбку. – Меня вроде подстрелили…
Публика издала дружное: «Ах!» Здоровяк Серега, к которому обратилась восставшая покойница, произнес нечто невнятное. Наблюдая за этой сценой с некоторого расстояния, Дашка произнесла:
– Кино. Премия «Оскар».
– Пойдем, – потянул я ее за руку.
Она уперлась:
– Дай досмотреть.
Подъехала «Скорая помощь» и, скрипнув тормозами, остановилась. Выскочили трое в белых халатах. Целехонькая капитан Сычова скомандовала:
– Влезайте обратно и чешите отсюда! Ложный вызов!
Один из бригады устало возмутился:
– Вы что, дамочка, в игрушки с нами играете? У нас, вообще-то, работы навалом.
– Вот и давай, не филонь! – осадила его Светлана. – Здесь все в ажуре! По коням, лекари!
«Лекари» пошептались, сели в машину и уехали.
Здоровяк Серега пробормотал:
– Ну ты, Сычиха, даешь!
Светлана пригвоздила его взглядом:
– Телок! Ты упустил его, признавайся?!
Я решительно потянул жену за руку:
– Дашка, линяем.
Идя за мной, жена полюбопытствовала:
– Кто она, вообще, такая?
Тут я сообразил, что Дарье еще неизвестна профессия девицы, которую она застала у меня на коленях и которую мы только что вытащили из небытия.
– Давняя моя любовь, – схохмил я по-дурацки.
Дашка фыркнула:
– Хочешь, чтоб я ее удочерила?
Я сжал ее ладонь:
– Ловлю на слове.
Мы направились к дому дальним путем, через сквер (будь он неладен), и за нашими спинами слышался голос капитана Сычовой:
– А вы что здесь толчетесь? Кто-нибудь из вас запомнил лица бандитов?! Или, может, кто-то стрелял сам?!
Если народ у бара мигом не рассосался, значит, я ничего не понимаю в этой жизни. Дашка прыснула:
– Ей бы в милиции служить.
Я оставил ее реплику без комментариев, только предложил:
– Не избрать ли и тебе какую-нибудь опасную профессию?
– Например, какую?
– Ну, скажем, учительницы английского в нашей школе.
В зеленых Дашкиных глазах вспыхнули искорки:
– Зинаида Павловна протрепалась? Просила же ее: давайте сделаем сюрприз!
Солнце уже опускалось за крыши девятиэтажек. Мы шли, держась за руки, и настроение у меня было превосходное. Невзирая на то что метрах в пятидесяти за нами, точно привязанный, следовал грязновато-красный «Москвич».
– И как же ты собиралась свой сюрприз воплотить? – полюбопытствовал я.
– Ха! – ответила Дашка. – Вот представь: утром первого сентября кормлю я тебя завтраком и провожаю до двери. И вот, значит, являешься ты к себе в школу, а там… Только представь свою физиономию! Я встречаю тебя в учительской и говорю: «Глеб Михайлович, неужели даже в этот торжественный день необходимо было приходить в джинсах?»
Я рассмеялся:
– Боже правый!
Мы приближались к скверу. «Москвич» не отставал. За рулем его, едва помещаясь, сутулился здоровяк Серега. С ним рядом сидела, конечно же, капитан Сычова. Третьего члена их команды, солидно-полноватого, слинявшего из бара первым, в машине видно не было. Впрочем, и этих двух милицейских асов мне было более чем достаточно. Чертовски любопытно, чем скромная моя особа привлекла этих матерых оперативников?
– А теперь, – вздохнула Дашка, – весь сюрприз псу под хвост.
– Он мог бы состояться, – заметил я сурово, – если бы ты не уверила директрису, что я займусь покраской второго этажа.
– Был грех, – жена улыбнулась бесстыдно и нераскаянно.
– Поэтому, – разъяснил я, – Зинаида поспешно позвонила, чтобы уточнить сроки. Какие уж тут сюрпризы?
– Обломчик, – признала Дашка без всякого огорчения.
В сквере между тем все выглядело чинно и благородно. Цыганок не наблюдалось: ни живых, ни тем более мертвых. Утомленный народ, расслабляясь в конце рабочего дня, восседал на лавочках и фланировал вдоль газонов. Слабая надежда разузнать хоть что-то о хмыре в полотняном костюме и об агрессивном своем двойнике улетучилась, как дым.
Мы с Дарьей шли по скверу, а «Москвич» капитана Сычовой двигался за нами по шоссе. Не знаю, за кого они меня принимают, но за такую бездарную слежку их надо перевести в уличные регулировщики. Если только они не решили целенаправленно действовать мне на нервы. Коли так, ребята, вы здорово просчитались. Пасите меня сколько угодно, ведь перед вами такой лох, который ничего кругом не замечает.
– А насчет покраски… – Дашка потерлась щекой о мое плечо. – Зинаида выглядела такой измотанной, что мне просто захотелось ей как-то помочь. Я подумала: ты мог бы прийти в школу, по-тихому щелкнуть пальцами… Ясен ход моих мыслей?
Я вздохнул:
– Уймись, Дашка. Я уж и так черт знает что вытворяю.
Она заглянула мне в глаза:
– Ну прости, сморозила.
Мы вошли во двор нашего дома, и грязновато-красный «Москвич» въехал вслед за нами. Здоровяк Серега, очевидно выполняя команду капитана Сычовой, остановил машину рядом с пустующим желтым такси. Сидящие на лавочке четыре бабульки, будто не слыша нашего с Дашкой приветствия, хмуро проводили нас взглядами.
Входя в подъезд, я подумал, что зря упрекнул Дашку за инициативу с покраской школы. Тут легко можно было сотворить все так, что комар носа не подточит. А вот за то, что я проделал с подстреленной девушкой на глазах общества, Стив Пирс, мой учитель, наверняка выпорол бы меня розгой. Во второй раз. И опять оказался бы прав.
ГЛАВА 5
Публика издала дружное: «Ах!» Здоровяк Серега, к которому обратилась восставшая покойница, произнес нечто невнятное. Наблюдая за этой сценой с некоторого расстояния, Дашка произнесла:
– Кино. Премия «Оскар».
– Пойдем, – потянул я ее за руку.
Она уперлась:
– Дай досмотреть.
Подъехала «Скорая помощь» и, скрипнув тормозами, остановилась. Выскочили трое в белых халатах. Целехонькая капитан Сычова скомандовала:
– Влезайте обратно и чешите отсюда! Ложный вызов!
Один из бригады устало возмутился:
– Вы что, дамочка, в игрушки с нами играете? У нас, вообще-то, работы навалом.
– Вот и давай, не филонь! – осадила его Светлана. – Здесь все в ажуре! По коням, лекари!
«Лекари» пошептались, сели в машину и уехали.
Здоровяк Серега пробормотал:
– Ну ты, Сычиха, даешь!
Светлана пригвоздила его взглядом:
– Телок! Ты упустил его, признавайся?!
Я решительно потянул жену за руку:
– Дашка, линяем.
Идя за мной, жена полюбопытствовала:
– Кто она, вообще, такая?
Тут я сообразил, что Дарье еще неизвестна профессия девицы, которую она застала у меня на коленях и которую мы только что вытащили из небытия.
– Давняя моя любовь, – схохмил я по-дурацки.
Дашка фыркнула:
– Хочешь, чтоб я ее удочерила?
Я сжал ее ладонь:
– Ловлю на слове.
Мы направились к дому дальним путем, через сквер (будь он неладен), и за нашими спинами слышался голос капитана Сычовой:
– А вы что здесь толчетесь? Кто-нибудь из вас запомнил лица бандитов?! Или, может, кто-то стрелял сам?!
Если народ у бара мигом не рассосался, значит, я ничего не понимаю в этой жизни. Дашка прыснула:
– Ей бы в милиции служить.
Я оставил ее реплику без комментариев, только предложил:
– Не избрать ли и тебе какую-нибудь опасную профессию?
– Например, какую?
– Ну, скажем, учительницы английского в нашей школе.
В зеленых Дашкиных глазах вспыхнули искорки:
– Зинаида Павловна протрепалась? Просила же ее: давайте сделаем сюрприз!
Солнце уже опускалось за крыши девятиэтажек. Мы шли, держась за руки, и настроение у меня было превосходное. Невзирая на то что метрах в пятидесяти за нами, точно привязанный, следовал грязновато-красный «Москвич».
– И как же ты собиралась свой сюрприз воплотить? – полюбопытствовал я.
– Ха! – ответила Дашка. – Вот представь: утром первого сентября кормлю я тебя завтраком и провожаю до двери. И вот, значит, являешься ты к себе в школу, а там… Только представь свою физиономию! Я встречаю тебя в учительской и говорю: «Глеб Михайлович, неужели даже в этот торжественный день необходимо было приходить в джинсах?»
Я рассмеялся:
– Боже правый!
Мы приближались к скверу. «Москвич» не отставал. За рулем его, едва помещаясь, сутулился здоровяк Серега. С ним рядом сидела, конечно же, капитан Сычова. Третьего члена их команды, солидно-полноватого, слинявшего из бара первым, в машине видно не было. Впрочем, и этих двух милицейских асов мне было более чем достаточно. Чертовски любопытно, чем скромная моя особа привлекла этих матерых оперативников?
– А теперь, – вздохнула Дашка, – весь сюрприз псу под хвост.
– Он мог бы состояться, – заметил я сурово, – если бы ты не уверила директрису, что я займусь покраской второго этажа.
– Был грех, – жена улыбнулась бесстыдно и нераскаянно.
– Поэтому, – разъяснил я, – Зинаида поспешно позвонила, чтобы уточнить сроки. Какие уж тут сюрпризы?
– Обломчик, – признала Дашка без всякого огорчения.
В сквере между тем все выглядело чинно и благородно. Цыганок не наблюдалось: ни живых, ни тем более мертвых. Утомленный народ, расслабляясь в конце рабочего дня, восседал на лавочках и фланировал вдоль газонов. Слабая надежда разузнать хоть что-то о хмыре в полотняном костюме и об агрессивном своем двойнике улетучилась, как дым.
Мы с Дарьей шли по скверу, а «Москвич» капитана Сычовой двигался за нами по шоссе. Не знаю, за кого они меня принимают, но за такую бездарную слежку их надо перевести в уличные регулировщики. Если только они не решили целенаправленно действовать мне на нервы. Коли так, ребята, вы здорово просчитались. Пасите меня сколько угодно, ведь перед вами такой лох, который ничего кругом не замечает.
– А насчет покраски… – Дашка потерлась щекой о мое плечо. – Зинаида выглядела такой измотанной, что мне просто захотелось ей как-то помочь. Я подумала: ты мог бы прийти в школу, по-тихому щелкнуть пальцами… Ясен ход моих мыслей?
Я вздохнул:
– Уймись, Дашка. Я уж и так черт знает что вытворяю.
Она заглянула мне в глаза:
– Ну прости, сморозила.
Мы вошли во двор нашего дома, и грязновато-красный «Москвич» въехал вслед за нами. Здоровяк Серега, очевидно выполняя команду капитана Сычовой, остановил машину рядом с пустующим желтым такси. Сидящие на лавочке четыре бабульки, будто не слыша нашего с Дашкой приветствия, хмуро проводили нас взглядами.
Входя в подъезд, я подумал, что зря упрекнул Дашку за инициативу с покраской школы. Тут легко можно было сотворить все так, что комар носа не подточит. А вот за то, что я проделал с подстреленной девушкой на глазах общества, Стив Пирс, мой учитель, наверняка выпорол бы меня розгой. Во второй раз. И опять оказался бы прав.
ГЛАВА 5
В прихожей стояли чемодан и дорожная сумка с бирками «Аэрофлота». Дашка отодвинула их ногой.
– Даже распаковаться не успела. Кинулась освобождать твои колени от оккупации.
– У тебя получилось. – Я огляделся. – А где же у нас Гольдберг?
На кухне Ильи не оказалось, но по столу были раскиданы его бумаги. В комнате тоже его не было. Я остановился напротив моего автопортрета – взглянул на него, так сказать, свежим взором. Сходство было несомненным, но рожа… Ей-богу, он более напоминал моего утреннего двойника.
– Где ж ему быть? – проговорила за моей спиной Даша, имея в виду Илью. – Наверняка он в шкафу. А портретик у тебя – прелесть: мускулатура играет, в лице ни мыслишки…
– Дашка! – вскипел я. – Почему ты не в Японии?!
Она обвила руками мою шею:
– Спокуха, Модильяни. Это отвлекающий маневр.
– В чем его смысл? – Я сделал попытку освободиться.
Она прижалась ко мне бедрами.
– Пока ты испытываешь творческие муки, я тебя изнасилую. Жестоко и безжалостно.
– Не прореагирую, – заверил я.
Дашка посмотрела мне в глаза:
– Обидеть норовишь?
Мы оба прыснули.
– Не в смысле обиды, – сказал я. – Просто ослаб.
– Ха-ха!
– Ей-богу. Вообрази, что ты оживила труп девицы, затратив уйму сил. И в это время я полезу к тебе с бурной страстью.
Зеленые Дашкины глазищи искрились.
– Будь уверен: даже если б я сама была трупом девицы, я бы ответила на твою страсть.
Мы рассмеялись, и я напомнил:
– Сейчас Илюшка вернется.
– Его проблемы, – заявила Дарья.
В сей момент послышалось громыхание вперемешку с чертыханием, дверцы шкафа распахнулись, и в комнату ввалился Илья, мокрый с ног до головы. Мы с Дашкой едва успели отскочить друг от друга.
– Представляете, там дождь! – посетовал Илья, стряхивая капли с бороды. – Только искупаться собрался – и полило! Еврейское счастье называется!
– Это ж надо! – посочувствовал я.
– Кошмар! – добавила Дашка.
Илья окинул нас взглядом:
– Поссорились, что ли?
Мы с Дарьей хохотнули. Она сказала:
– Обсуждали перспективы современной живописи.
Илья хохотнул за компанию:
– Дообсуждаетесь!
Я заглянул в шкаф, в котором не было задней стенки. Между вешалками с Дашкиной одеждой проглядывал цветущий луг далекой неведомой планеты. Мы успели так привыкнуть к этому пейзажу, что уже воспринимали его как часть нашей однокомнатной квартиры. Там действительно шел дождь. Я закрыл дверцу шкафа.
– Ладно, – вздохнула жена, – пора перекусить.
Илья покачал головой:
– Я пас. Недавно пошуровал у вас в холодильнике, так что… Мне бы только обсохнуть, не то простыну.
Дашка потрогала его рубаху:
– Гольдберг, без паники. Ты сухой, как младенец в подгузниках фирмы «Хаггис». – Она отправилась на кухню. – Сварганить, что ли, яичницу с ветчиной?
– И побольше! – откликнулся я.
Илья между тем удивленно себя ощупывал.
– Только что был мокрым до нитки… – Он погрозил мне пальцем. – Мангустовские штучки!
Я поклонился:
– Не могу позволить, чтобы ты затопил мою квартиру.
– Резонно, – согласился Илья. – Не хочешь поработать в прачечной вместо сушилки?
– Подумаю. – Я подошел к окну. Здесь, в Москве, дождя не было. В стеклах дома напротив отражалось заходящее солнце. А во дворе, между красным «Москвичом» и желтым такси, топтался здоровяк Серега с капитаном Сычовой. Размахивая увесистой сумкой, Светлана темпераментно что-то вдалбливала своему партнеру. Тот вяло ей возражал. – Прямо напасть какая-то! – вырвалось у меня.
– В смысле? – уточнил за моей спиной Илья.
Тут с кухни донесся Дашкин голос:
– Гольдберг, освободи стол от своих закорючек! Присесть, блин, негде!
Илья метнулся на кухню:
– Ешь стоя! Молодая еще!
Воцарилась как бы тишина. Жена позвякивала посудой, Илья, видимо, складывал свои листы в папку. А во дворе капитан Сычова с малахольным Серегой обшаривали глазами окна нашего дома. Так и тянуло крикнуть им «ку-ку». К счастью, Дашка позвала обедать.
Мы сели за кухонный стол. Голод я чувствовал зверский, поэтому с хорошей скоростью молотил все подряд. Даша ела с аппетитом, но умеренно и благородно. А сытый Илья клевал, как птичка, просто за компанию. Ну и, разумеется, ему хотелось почесать язык.
– Кстати, Дуська, как ты нашла своего благоверного в кафе «Амброзия»?
– С бабой на коленях, – отрапортовала Дашка. – При всем честном народе. Срывал, так сказать, аплодисменты.
Прыснув, я чуть не подавился ветчиной. Илья похлопал меня по спине.
– Следовало ожидать, – изрек он с трагической миной. – Я говорил ему: «Веди себя прилично. Жена уехала на три недели…»
– Вот и соврал, – ввернул я, хлебнув минералки.
Илья сурово на меня взглянул:
– Не перебивай: опять подавишься. «Веди себя прилично, – говорил я. – Сиди себе, рисуй мускулистых придурков… то есть, пардон, свой автопортрет…»
Я хлопнул по столу и пригрозил:
Илья хмыкнул:
– Предупредите заранее. Чтоб я успел эмигрировать в Магадан.
Дашка улыбнулась:
– Зачем такие крайности, Гольдберг? Мы будем писать стихи и тут же рвать, писать и рвать листы с этими шедеврами. Правда, милый?
Я ответил:
– Нравится мне его стиль. Будь здорова, Лосева-Грин. Выпьем за то, чтобы на его коленях сидели только друзья и выдающиеся политические деятели.
Они чокнулись, затем Илья подытожил:
Я присел на подоконник.
– Кстати, о коленях. Хотите подробности?
– Давно бы так, – кивнула Дарья. – Облегчи душу.
Илья поглаживал бороду:
– Старик, у меня жена и ребенок Если в твоих откровениях есть что-то непристойное…
Я перебил без улыбки:
– История прелюбопытнейшая. Излагаю конспективно.
Илья изобразил беспокойство:
– Привязать себя к стулу?
Но Дашка сделалась серьезной.
– Итак, – сказал я, – начнем с сегодняшнего утра. – Звонит мне Вася Медведев и просит назначить встречу…
– Что еще за Вася? – уточнил Илья.
– Брат моего ученика. Нормальный московский бандит, подверженный светлым порывам. Васю, кстати, вы оба знаете. Он вызволял Дашку на фазенде Митьки Грачева.
Илья мигом вспомнил:
– А-а, симпатяга с дубиной и золотыми зубами.
– Зубы у него теперь белые, – поправил я. – Хоть на рекламу жвачки.
– Жаль, – вздохнул Илья. – Золото ему было к лицу.
Дашка хлопнула его по руке:
– Уймись, Гольдберг. Этот Вася, можно сказать, вскружил мне голову.
Илья кивнул:
– У тебя тонкий вкус.
За окном капитан Сычова с партнером терпеливо и настойчиво допрашивали четырех бабуль, перебирающих, вероятно, в памяти жильцов подъезда, чтобы определить номер моей квартиры.
– Будете слушать или нет?! – разозлился я. – Все время поперек лезете!
Дашка уселась, как примерная школьница.
– Гольдберг, я тебя прибью.
– Начинается. Чуть что – сразу Гольдберг.
Выдержав драматическую паузу, я продолжил:
– Вася меня уведомил, что какой-то пацан просит срочно познакомить его с Французом. Дескать, у пацана этого очень важная для меня информация. Ладно, говорю. Назначили встречу в баре, куда я и направился. По дороге ко мне прилипли две цыганки. Одна из них, старуха, глядя на мою ладонь, рухнула мне в ноги и указала на стоящего невдалеке типа: «Убей его! Он несет большие беды!» Как вы понимаете, меня это заинтриговало, и я решил прояснить обстановку. Но этот господин весьма солидной комплекции чесанул от меня во все лопатки, старательно пряча лицо. От растерянности я рванул за ним. Однако путь мне преградил парень, похожий на меня, как близнец.
– Что-о?! – уставилась на меня Дарья.
– То самое: полный двойник. Вплоть до рубахи и шнурков на кроссовках. Он вступил со мной в драку…
– Ни фига себе! – вырвалось у Ильи.
Я усмехнулся:
– Ну как, интересно? Дальше будет не скучнее. Обменявшись со мной парочкой приемов, двойник ударился в бегство. И я, опять же от растерянности, упустил его вместе с загадочным типом, которого мне велено было убить. Тогда я вернулся к цыганке в надежде хоть что-то выяснить. Но старуху буквально у меня на глазах переехал автобус.
– О Господи! – прошептала Дашка.
Илья больше не ерничал, мозги его включились в работу:
– Думаешь, не случайность?
Я пожал плечами.
– Предположения строить рано. Тем более что непонятои продолжались. – Я глянул в окно. Бабульки с лавочки исчезли. А капитан Сычова темпераментно дискутировала со своим Серегой, стоя между красным «Москвичом» и желтым такси. – Теперь, – сказал я, – перенесемся в бар, где мне назначили встречу. За одним столиком там сидела девица с двумя кавалерами, за другим – трое гарных хлопцев. Сидели спокойно, никто ни к кому не вязался. Стоило, однако, мне появиться, предводителю хлопцев будто шлея под хвост попала. Шустро ко мне подрулив, он стал затевать ссору.
– Заранее тебя ждали, – высказал догадку Илья.
Дашка усомнилась:
– Не факт. Ситуация, в общем, житейская.
– Не совсем, – возразил я. – Складывалось впечатление, что он не столько лез в драку, сколько изучал мои реакции. А когда пришел Вася со своими парнями, атаман-задира поерепенился для вида и, пользуясь предлогом, смотался со своими хлопцами. И что любопытно, Вася пришел с извинениями: пацан, собиравшийся что-то мне сообщить, в последний момент от встречи уклонился. Такой вот пустячок.
Илья приподнялся на стуле:
– Старик, кто-то очень хотел зафиксировать тебя в данное время в данном месте.
– На все сто! – согласилась Дарья.
Я посмотрел в окно. Здоровяк Серега влез в «Москвич» и сердито захлопнул дверцу. А капитан Сычова, помахивая увесистой сумкой, столь же сердито направилась к нашему подъезду.
– Теперь о девице на коленях, – поспешил я закруглиться. – Стоило Васе произнести: «Привет, Француз!» – как эта красотка сделала стойку и малость погодя повисла у меня на шее. Однако интерес ее ко мне был чисто профессиональным. Даш, ты попала в точку: она – мент.
– Неслабо! – воскликнул Илья.
А.Дарья изумилась:
– Но какого лешего ты ей…
– Нет времени, – перебил я и распорядился: – Минут через пять, Даш, возьмешь «жигуль», отвезешь Илью домой и сразу назад. И никаких вопросов, ладно?
– А потом вопросы можно? – уточнила жена.
– Потом все можно. – Я двинулся в прихожую. – А сейчас прошу сюда.
Они переглянулись и только успели выйти с кухни, как раздался звонок в дверь. Открыв, я объявил:
– Капитан МУРа Сычова, прошу любить и жаловать.
Экспромт удался, Станиславский бы одобрил.
С приоткрытым ртом Светлана замерла по ту сторону двери. Дашка с Ильей, как манекены, застыли в прихожей. Жаль, блестящей своей режиссурой мне пришлось насладиться в одиночку. К тому же капитан Сычова, надо отдать ей должное, нашла в себе отвагу разрушить столь эффектную мизансцену.
– Соскучился, Француз? – проговорила она, переступая порог. И, споткнувшись о Дашкин чемодан, чертыхнулась. – У вас кто-то куда-то уезжает?
Дашка тоже пришла в себя.
– На чемодане бирочка, – ответила она вежливо. – Это значит, кто-то откуда-то приехал. В полицейской академии этому не учат?
Илья хмыкнул.
У капитана Сычовой порозовели щеки.
– Убрали бы хоть с дороги, – буркнула она.
– Всенепременнейше, – пообещала Дарья.
Я поспешил вмешаться:
– Оставим мелочи. Марго, вы пришли исполнить стриптиз?
Щеки Светланы стали пунцовыми.
– Ладно, ты меня расколол. Но дерьмо из тебя я так и так выбью.
Илья вновь хмыкнул. Дашка собралась взорваться, но я остановил ее жестом:
– Бог в помощь, Светлана… Простите, как по отчеству?
– Анатольевна.
– Светлана Анатольевна, что вам от меня надо?
Она слегка замялась:
– Во-первых, хочу понять… Что со мной было возле бара? Ведь меня подстрелили, я чувствовала, как… а потом… Что ты со мной проделал?
Я покачал головой:
– Ничего. Они промахнулись, а вы упали в обморок.
Илья бросил вопрошающий взгляд на Дашу, и она в знак подтверждения прикрыла веки. До чего же эти школьные товарищи хорошо друг друга понимают!
– Что ты мне лепишь?! – вскипела капитан Сычова. – Какой, на хрен, обморок?!
Дашка не сдержалась:
– Может, у вас эпилепсия? Не проверялись?
Капитан обратила на нее суровый взор:
– Думаешь, ты очень умная?
– Лишь в сравнении с тобой, – отрезала Дашка.
Светлана перевела взгляд на меня:
– Скажи ей, чтоб заткнулась.
Тут я готов был согласиться. Дашке с Ильей пора было сматываться, как я и просил. Но куда там! Как могли они пропустить такое шоу!
– У вас был обморок, Светлана Анатольевна, – стоял я на своем. – Переходите к следующему пункту.
– В смысле… К какому пункту?
– Вы сказали: «Во-первых, хочу понять». Мы, как могли, удовлетворили ваше любопытство. Не угодно ли изложить, что там у вас «во-вторых»?
Капитан Сычова поморщилась. Избранный мною стиль заметно ее раздражал.
– Во-вторых, у меня предложение. – Она пошарила рукой в сумке и, как бы случайно достав пистолет, посмотрела на него с удивлением. – Что за хрень под руку попадается?
Илья в который раз хмыкнул.
Дарья сверкнула на него глазами.
– Выпей водички, Гольдберг! У Дашки из чашки! – Затем обернулась ко мне. – Слушай, она же… – Дарья покрутила пальцем у виска. – Может, милицию вызвать? Пусть ее в психушку закатают.
Я хорошо видел, что наша гостья скоморошничает, затевая какую-то нелепую интригу.
– Как добраться до телефона? – подыграл я жене. – Она пальнет, чего доброго.
С точки зрения реализма получилось у меня так себе. Однако Светлана Сычова явно осталась довольна своей интермедией и перешла к следующей фазе.
– Да ладно, – изобразила она смущение, – я просто не то вытащила. – Опустив пистолет в сумку, она извлекла колоду карт. – Давайте в дурачка!
Ей-богу, мне нравилась эта кретинка.
– Зачем? – спросил я.
– Кто выиграет – будет задавать вопросы. Кто проиграет – будет на них отвечать. – Ее серые глаза впились в мое лицо. – У тебя ведь тоже есть ко мне вопросы, Француз? Не так ли?
Я кивнул:
– Так. Но, по-моему, вы избрали весьма извилистый путь.
– Тише едешь – дальше будешь, – парировала она.
– Вряд ли тихая езда в вашем вкусе, Марго.
– Что делать? Приноравливаюсь к обстоятельствам.
Возникла пауза, после которой Дашка пихнула Илью в бок.
– Сотри с лица дурацкую улыбочку.
– Отстань, – огрызнулся Илья. – Вон у Француза рот вообще…
Договаривать ему было необязательно.
– В дурака играть не будем, – отрезал я и покосился на жену. – Ты вроде собиралась отвезти Илью домой.
– Сейчас отвезу. – Дарья не двинулась с места.
Капитан Сычова меж тем тасовала карты.
– Не желаете в дурачка – не надо. Тогда фокус покажу. Ты, Француз, мне показывал, теперь мой черед. Расколешь секрет фокуса, я тихо отчаливаю. Не расколешь – потолкуем. Лады?
Боже правый, что за дурында!
– Мадам, – сказал я, – нельзя ли потолковать без фокусов? Дашка, отвези Илью домой!
Жена потерлась подбородком о мое плечо:
– Посмотрим фокус и поедем.
– Хотим фокус! Хотим фокус! – скандировал Илья.
Черт возьми, эти друзья детства меня достали! А капитан Сычова впервые улыбнулась, и улыбка очень ее украсила. Тасуя колоду, она ощущала себя, очевидно, на вершине артистической карьеры. Ладушки, решил я, ты у меня пофокусничаешь.
Я вздохнул:
– Что же, если публика настаивает…
Светлана протянула мне колоду.
– Сними, – предложила она, шулерски подсунув ноготок в определенное место. Специалистка. Я снял. – Теперь возьми верхнюю карту, но мне не показывай. – Я выполнил и это. – Так, – объявила она торжественно, – у тебя в руке бубновый туз. Правильно?
Я покачал головой:
– Шестерка треф.
Она удивленно выхватила у меня карту:
– Странно… попробуем еще разок…
– Попробуем, – согласился я. – Почему бы не попробовать?
Проделав те же процедуры, она объявила:
– Дама червей.
– Нет, – я вернул ей карту, – опять шестерка треф.
Илья с Дашкой бросали на меня взгляды заговорщиков, едва сдерживая смех. А капитан Сычова, пунцовая от конфуза, принялась тасовать колоду в третий раз.
– Валет пик, – произнесла она, волнуясь.
Я вздохнул:
– Увы, шестерка треф.
Горе-фокусница в растерянности принялась лихорадочно перебирать колоду, и глаза у нее, что называется, полезли на лоб.
– Что за хрень?! – воскликнула она.
Дашка с Ильей, любопытствуя, подошли к ней, заглянули – и прыснули. Еще бы! Колода капитана Сычовой состояла из одних шестерок треф. Светлана сунула мне ее в руки.
– На, глянь!
Я изобразил недоумение:
– Надо же. Типографский брак небось.
– Какой, на хрен, брак?! Ты подменил колоду!
– Разве у меня была такая возможность, Светлана Анатольевна?
Дашка чмокнула меня в щеку и, вертя на пальце ключи от «Жигулей», направилась к двери.
– Пойдем, Гольдберг. Фокус не удался.
Проходя мимо капитана Сычовой, Илья сказал:
– Как ни смешно, вы мне нравитесь.
– А вы мне – нет! – отрезала Светлана.
– Могу вас понять. – Помахивая папочкой, Илья вышел вслед за Дашкой.
Капитан Сычова ногой захлопнула дверь.
– Когда ты подменил колоду? – осведомилась она, словно это было самое важное.
Я протянул ей карты.
– Держите, порядок восстановлен.
Развернув карты веером, она пристально их изучила. Колода оказалась в норме: четыре масти были представлены полностью, и шестерка треф занимала лишь свое скромное место. Капитан Сычова бросила на меня взгляд, в котором соединились обвинение, приговор и немедленное его исполнение.
– Как ты это провернул?
Я раздраженно отмахнулся:
– Давайте к делу.
Она положила карты в сумку:
– Ладно. Что со мной было возле бара?
Я вздохнул:
– Светлана Анатольевна, когда в вас стреляли, я находился в помещении. А когда вышел, вы лежали на земле. Я проверил у вас пульс, вот и все. Вы были в обмороке, другой версии у меня нет. Очевидно, стрелявшие промахнулись.
Губы ее искривились в усмешке.
– Хотела бы и я в них так же промахнуться. Ладно, Француз, другой версии у меня тоже пока нет, так что… Не ответишь ли на пару вопросов? Так сказать, не для протокола.
– Охотно, – кивнул я. – Надеюсь, и вы кое-что мне разъясните. – Я сделал приглашающий жест. – Давайте все же покинем прихожую.
Мы прошли на кухню. На столе пребывали остатки нашего обеда. Капитан Сычова окинула все цепким взором, будто сфотографировала. Однако при взгляде на ломти ветчины не удержалась и рефлекторно сглотнула слюну.
– В комнату, значит, ментов не пускаешь? – Она села на табурет.
Я развел руками:
– Прошу прощения. Там незаконченный мой рисунок, который хотелось бы спрятать. – Нарезав на чистую тарелку хлеб, я положил на него ветчину и посыпал свежей петрушкой. – Так что в комнату не приглашаю не от недостатка воспитания.
Взгляд ее сделался подозрительным:
– Почему твой рисунок нужно прятать?
– Критика надоела. – Я придвинул к ней тарелку с бутербродами. – Ешьте и запивайте минералкой.
Она попыталась рассердиться:
– Пошел ты, знаешь…
– Пока не поедите, – повысил я голос, – на вопросы отвечать не буду!
– Даже распаковаться не успела. Кинулась освобождать твои колени от оккупации.
– У тебя получилось. – Я огляделся. – А где же у нас Гольдберг?
На кухне Ильи не оказалось, но по столу были раскиданы его бумаги. В комнате тоже его не было. Я остановился напротив моего автопортрета – взглянул на него, так сказать, свежим взором. Сходство было несомненным, но рожа… Ей-богу, он более напоминал моего утреннего двойника.
– Где ж ему быть? – проговорила за моей спиной Даша, имея в виду Илью. – Наверняка он в шкафу. А портретик у тебя – прелесть: мускулатура играет, в лице ни мыслишки…
– Дашка! – вскипел я. – Почему ты не в Японии?!
Она обвила руками мою шею:
– Спокуха, Модильяни. Это отвлекающий маневр.
– В чем его смысл? – Я сделал попытку освободиться.
Она прижалась ко мне бедрами.
– Пока ты испытываешь творческие муки, я тебя изнасилую. Жестоко и безжалостно.
– Не прореагирую, – заверил я.
Дашка посмотрела мне в глаза:
– Обидеть норовишь?
Мы оба прыснули.
– Не в смысле обиды, – сказал я. – Просто ослаб.
– Ха-ха!
– Ей-богу. Вообрази, что ты оживила труп девицы, затратив уйму сил. И в это время я полезу к тебе с бурной страстью.
Зеленые Дашкины глазищи искрились.
– Будь уверен: даже если б я сама была трупом девицы, я бы ответила на твою страсть.
Мы рассмеялись, и я напомнил:
– Сейчас Илюшка вернется.
– Его проблемы, – заявила Дарья.
В сей момент послышалось громыхание вперемешку с чертыханием, дверцы шкафа распахнулись, и в комнату ввалился Илья, мокрый с ног до головы. Мы с Дашкой едва успели отскочить друг от друга.
– Представляете, там дождь! – посетовал Илья, стряхивая капли с бороды. – Только искупаться собрался – и полило! Еврейское счастье называется!
– Это ж надо! – посочувствовал я.
– Кошмар! – добавила Дашка.
Илья окинул нас взглядом:
– Поссорились, что ли?
Мы с Дарьей хохотнули. Она сказала:
– Обсуждали перспективы современной живописи.
Илья хохотнул за компанию:
– Дообсуждаетесь!
Я заглянул в шкаф, в котором не было задней стенки. Между вешалками с Дашкиной одеждой проглядывал цветущий луг далекой неведомой планеты. Мы успели так привыкнуть к этому пейзажу, что уже воспринимали его как часть нашей однокомнатной квартиры. Там действительно шел дождь. Я закрыл дверцу шкафа.
– Ладно, – вздохнула жена, – пора перекусить.
Илья покачал головой:
– Я пас. Недавно пошуровал у вас в холодильнике, так что… Мне бы только обсохнуть, не то простыну.
Дашка потрогала его рубаху:
– Гольдберг, без паники. Ты сухой, как младенец в подгузниках фирмы «Хаггис». – Она отправилась на кухню. – Сварганить, что ли, яичницу с ветчиной?
– И побольше! – откликнулся я.
Илья между тем удивленно себя ощупывал.
– Только что был мокрым до нитки… – Он погрозил мне пальцем. – Мангустовские штучки!
Я поклонился:
– Не могу позволить, чтобы ты затопил мою квартиру.
– Резонно, – согласился Илья. – Не хочешь поработать в прачечной вместо сушилки?
– Подумаю. – Я подошел к окну. Здесь, в Москве, дождя не было. В стеклах дома напротив отражалось заходящее солнце. А во дворе, между красным «Москвичом» и желтым такси, топтался здоровяк Серега с капитаном Сычовой. Размахивая увесистой сумкой, Светлана темпераментно что-то вдалбливала своему партнеру. Тот вяло ей возражал. – Прямо напасть какая-то! – вырвалось у меня.
– В смысле? – уточнил за моей спиной Илья.
Тут с кухни донесся Дашкин голос:
– Гольдберг, освободи стол от своих закорючек! Присесть, блин, негде!
Илья метнулся на кухню:
– Ешь стоя! Молодая еще!
Воцарилась как бы тишина. Жена позвякивала посудой, Илья, видимо, складывал свои листы в папку. А во дворе капитан Сычова с малахольным Серегой обшаривали глазами окна нашего дома. Так и тянуло крикнуть им «ку-ку». К счастью, Дашка позвала обедать.
Мы сели за кухонный стол. Голод я чувствовал зверский, поэтому с хорошей скоростью молотил все подряд. Даша ела с аппетитом, но умеренно и благородно. А сытый Илья клевал, как птичка, просто за компанию. Ну и, разумеется, ему хотелось почесать язык.
– Кстати, Дуська, как ты нашла своего благоверного в кафе «Амброзия»?
– С бабой на коленях, – отрапортовала Дашка. – При всем честном народе. Срывал, так сказать, аплодисменты.
Прыснув, я чуть не подавился ветчиной. Илья похлопал меня по спине.
– Следовало ожидать, – изрек он с трагической миной. – Я говорил ему: «Веди себя прилично. Жена уехала на три недели…»
– Вот и соврал, – ввернул я, хлебнув минералки.
Илья сурово на меня взглянул:
– Не перебивай: опять подавишься. «Веди себя прилично, – говорил я. – Сиди себе, рисуй мускулистых придурков… то есть, пардон, свой автопортрет…»
Я хлопнул по столу и пригрозил:
– О-о! – распахнула глаза Дашка. – Будем осваивать поэзию?
Превращу-ка я Илюшку
в бородатую лягушку.
Илья хмыкнул:
– Предупредите заранее. Чтоб я успел эмигрировать в Магадан.
Дашка улыбнулась:
– Зачем такие крайности, Гольдберг? Мы будем писать стихи и тут же рвать, писать и рвать листы с этими шедеврами. Правда, милый?
Я ответил:
Все же их проняло – они рассмеялись. А я подошел к окну, чтобы выяснить обстановку. Капитан Сычова с верным своим Серегой подвалили, наконец, к сидящим у подъезда бабулям и затеяли с ними интеллигентный милицейский разговор. Надо заметить, бабули проявили явную заинтересованность вопросами правопорядка. А Илья за моей спиной провозгласил:
Запущу-ка я в Илюшку
его школьную подружку.
– Нравится мне его стиль. Будь здорова, Лосева-Грин. Выпьем за то, чтобы на его коленях сидели только друзья и выдающиеся политические деятели.
Они чокнулись, затем Илья подытожил:
– Надо же! – съехидничала моя жена. – Какие тут все способные!
Хорошо в гостях у Дашки
минералку пить из чашки.
Я присел на подоконник.
– Кстати, о коленях. Хотите подробности?
– Давно бы так, – кивнула Дарья. – Облегчи душу.
Илья поглаживал бороду:
– Старик, у меня жена и ребенок Если в твоих откровениях есть что-то непристойное…
Я перебил без улыбки:
– История прелюбопытнейшая. Излагаю конспективно.
Илья изобразил беспокойство:
– Привязать себя к стулу?
Но Дашка сделалась серьезной.
– Итак, – сказал я, – начнем с сегодняшнего утра. – Звонит мне Вася Медведев и просит назначить встречу…
– Что еще за Вася? – уточнил Илья.
– Брат моего ученика. Нормальный московский бандит, подверженный светлым порывам. Васю, кстати, вы оба знаете. Он вызволял Дашку на фазенде Митьки Грачева.
Илья мигом вспомнил:
– А-а, симпатяга с дубиной и золотыми зубами.
– Зубы у него теперь белые, – поправил я. – Хоть на рекламу жвачки.
– Жаль, – вздохнул Илья. – Золото ему было к лицу.
Дашка хлопнула его по руке:
– Уймись, Гольдберг. Этот Вася, можно сказать, вскружил мне голову.
Илья кивнул:
– У тебя тонкий вкус.
За окном капитан Сычова с партнером терпеливо и настойчиво допрашивали четырех бабуль, перебирающих, вероятно, в памяти жильцов подъезда, чтобы определить номер моей квартиры.
– Будете слушать или нет?! – разозлился я. – Все время поперек лезете!
Дашка уселась, как примерная школьница.
– Гольдберг, я тебя прибью.
– Начинается. Чуть что – сразу Гольдберг.
Выдержав драматическую паузу, я продолжил:
– Вася меня уведомил, что какой-то пацан просит срочно познакомить его с Французом. Дескать, у пацана этого очень важная для меня информация. Ладно, говорю. Назначили встречу в баре, куда я и направился. По дороге ко мне прилипли две цыганки. Одна из них, старуха, глядя на мою ладонь, рухнула мне в ноги и указала на стоящего невдалеке типа: «Убей его! Он несет большие беды!» Как вы понимаете, меня это заинтриговало, и я решил прояснить обстановку. Но этот господин весьма солидной комплекции чесанул от меня во все лопатки, старательно пряча лицо. От растерянности я рванул за ним. Однако путь мне преградил парень, похожий на меня, как близнец.
– Что-о?! – уставилась на меня Дарья.
– То самое: полный двойник. Вплоть до рубахи и шнурков на кроссовках. Он вступил со мной в драку…
– Ни фига себе! – вырвалось у Ильи.
Я усмехнулся:
– Ну как, интересно? Дальше будет не скучнее. Обменявшись со мной парочкой приемов, двойник ударился в бегство. И я, опять же от растерянности, упустил его вместе с загадочным типом, которого мне велено было убить. Тогда я вернулся к цыганке в надежде хоть что-то выяснить. Но старуху буквально у меня на глазах переехал автобус.
– О Господи! – прошептала Дашка.
Илья больше не ерничал, мозги его включились в работу:
– Думаешь, не случайность?
Я пожал плечами.
– Предположения строить рано. Тем более что непонятои продолжались. – Я глянул в окно. Бабульки с лавочки исчезли. А капитан Сычова темпераментно дискутировала со своим Серегой, стоя между красным «Москвичом» и желтым такси. – Теперь, – сказал я, – перенесемся в бар, где мне назначили встречу. За одним столиком там сидела девица с двумя кавалерами, за другим – трое гарных хлопцев. Сидели спокойно, никто ни к кому не вязался. Стоило, однако, мне появиться, предводителю хлопцев будто шлея под хвост попала. Шустро ко мне подрулив, он стал затевать ссору.
– Заранее тебя ждали, – высказал догадку Илья.
Дашка усомнилась:
– Не факт. Ситуация, в общем, житейская.
– Не совсем, – возразил я. – Складывалось впечатление, что он не столько лез в драку, сколько изучал мои реакции. А когда пришел Вася со своими парнями, атаман-задира поерепенился для вида и, пользуясь предлогом, смотался со своими хлопцами. И что любопытно, Вася пришел с извинениями: пацан, собиравшийся что-то мне сообщить, в последний момент от встречи уклонился. Такой вот пустячок.
Илья приподнялся на стуле:
– Старик, кто-то очень хотел зафиксировать тебя в данное время в данном месте.
– На все сто! – согласилась Дарья.
Я посмотрел в окно. Здоровяк Серега влез в «Москвич» и сердито захлопнул дверцу. А капитан Сычова, помахивая увесистой сумкой, столь же сердито направилась к нашему подъезду.
– Теперь о девице на коленях, – поспешил я закруглиться. – Стоило Васе произнести: «Привет, Француз!» – как эта красотка сделала стойку и малость погодя повисла у меня на шее. Однако интерес ее ко мне был чисто профессиональным. Даш, ты попала в точку: она – мент.
– Неслабо! – воскликнул Илья.
А.Дарья изумилась:
– Но какого лешего ты ей…
– Нет времени, – перебил я и распорядился: – Минут через пять, Даш, возьмешь «жигуль», отвезешь Илью домой и сразу назад. И никаких вопросов, ладно?
– А потом вопросы можно? – уточнила жена.
– Потом все можно. – Я двинулся в прихожую. – А сейчас прошу сюда.
Они переглянулись и только успели выйти с кухни, как раздался звонок в дверь. Открыв, я объявил:
– Капитан МУРа Сычова, прошу любить и жаловать.
Экспромт удался, Станиславский бы одобрил.
С приоткрытым ртом Светлана замерла по ту сторону двери. Дашка с Ильей, как манекены, застыли в прихожей. Жаль, блестящей своей режиссурой мне пришлось насладиться в одиночку. К тому же капитан Сычова, надо отдать ей должное, нашла в себе отвагу разрушить столь эффектную мизансцену.
– Соскучился, Француз? – проговорила она, переступая порог. И, споткнувшись о Дашкин чемодан, чертыхнулась. – У вас кто-то куда-то уезжает?
Дашка тоже пришла в себя.
– На чемодане бирочка, – ответила она вежливо. – Это значит, кто-то откуда-то приехал. В полицейской академии этому не учат?
Илья хмыкнул.
У капитана Сычовой порозовели щеки.
– Убрали бы хоть с дороги, – буркнула она.
– Всенепременнейше, – пообещала Дарья.
Я поспешил вмешаться:
– Оставим мелочи. Марго, вы пришли исполнить стриптиз?
Щеки Светланы стали пунцовыми.
– Ладно, ты меня расколол. Но дерьмо из тебя я так и так выбью.
Илья вновь хмыкнул. Дашка собралась взорваться, но я остановил ее жестом:
– Бог в помощь, Светлана… Простите, как по отчеству?
– Анатольевна.
– Светлана Анатольевна, что вам от меня надо?
Она слегка замялась:
– Во-первых, хочу понять… Что со мной было возле бара? Ведь меня подстрелили, я чувствовала, как… а потом… Что ты со мной проделал?
Я покачал головой:
– Ничего. Они промахнулись, а вы упали в обморок.
Илья бросил вопрошающий взгляд на Дашу, и она в знак подтверждения прикрыла веки. До чего же эти школьные товарищи хорошо друг друга понимают!
– Что ты мне лепишь?! – вскипела капитан Сычова. – Какой, на хрен, обморок?!
Дашка не сдержалась:
– Может, у вас эпилепсия? Не проверялись?
Капитан обратила на нее суровый взор:
– Думаешь, ты очень умная?
– Лишь в сравнении с тобой, – отрезала Дашка.
Светлана перевела взгляд на меня:
– Скажи ей, чтоб заткнулась.
Тут я готов был согласиться. Дашке с Ильей пора было сматываться, как я и просил. Но куда там! Как могли они пропустить такое шоу!
– У вас был обморок, Светлана Анатольевна, – стоял я на своем. – Переходите к следующему пункту.
– В смысле… К какому пункту?
– Вы сказали: «Во-первых, хочу понять». Мы, как могли, удовлетворили ваше любопытство. Не угодно ли изложить, что там у вас «во-вторых»?
Капитан Сычова поморщилась. Избранный мною стиль заметно ее раздражал.
– Во-вторых, у меня предложение. – Она пошарила рукой в сумке и, как бы случайно достав пистолет, посмотрела на него с удивлением. – Что за хрень под руку попадается?
Илья в который раз хмыкнул.
Дарья сверкнула на него глазами.
– Выпей водички, Гольдберг! У Дашки из чашки! – Затем обернулась ко мне. – Слушай, она же… – Дарья покрутила пальцем у виска. – Может, милицию вызвать? Пусть ее в психушку закатают.
Я хорошо видел, что наша гостья скоморошничает, затевая какую-то нелепую интригу.
– Как добраться до телефона? – подыграл я жене. – Она пальнет, чего доброго.
С точки зрения реализма получилось у меня так себе. Однако Светлана Сычова явно осталась довольна своей интермедией и перешла к следующей фазе.
– Да ладно, – изобразила она смущение, – я просто не то вытащила. – Опустив пистолет в сумку, она извлекла колоду карт. – Давайте в дурачка!
Ей-богу, мне нравилась эта кретинка.
– Зачем? – спросил я.
– Кто выиграет – будет задавать вопросы. Кто проиграет – будет на них отвечать. – Ее серые глаза впились в мое лицо. – У тебя ведь тоже есть ко мне вопросы, Француз? Не так ли?
Я кивнул:
– Так. Но, по-моему, вы избрали весьма извилистый путь.
– Тише едешь – дальше будешь, – парировала она.
– Вряд ли тихая езда в вашем вкусе, Марго.
– Что делать? Приноравливаюсь к обстоятельствам.
Возникла пауза, после которой Дашка пихнула Илью в бок.
– Сотри с лица дурацкую улыбочку.
– Отстань, – огрызнулся Илья. – Вон у Француза рот вообще…
Договаривать ему было необязательно.
– В дурака играть не будем, – отрезал я и покосился на жену. – Ты вроде собиралась отвезти Илью домой.
– Сейчас отвезу. – Дарья не двинулась с места.
Капитан Сычова меж тем тасовала карты.
– Не желаете в дурачка – не надо. Тогда фокус покажу. Ты, Француз, мне показывал, теперь мой черед. Расколешь секрет фокуса, я тихо отчаливаю. Не расколешь – потолкуем. Лады?
Боже правый, что за дурында!
– Мадам, – сказал я, – нельзя ли потолковать без фокусов? Дашка, отвези Илью домой!
Жена потерлась подбородком о мое плечо:
– Посмотрим фокус и поедем.
– Хотим фокус! Хотим фокус! – скандировал Илья.
Черт возьми, эти друзья детства меня достали! А капитан Сычова впервые улыбнулась, и улыбка очень ее украсила. Тасуя колоду, она ощущала себя, очевидно, на вершине артистической карьеры. Ладушки, решил я, ты у меня пофокусничаешь.
Я вздохнул:
– Что же, если публика настаивает…
Светлана протянула мне колоду.
– Сними, – предложила она, шулерски подсунув ноготок в определенное место. Специалистка. Я снял. – Теперь возьми верхнюю карту, но мне не показывай. – Я выполнил и это. – Так, – объявила она торжественно, – у тебя в руке бубновый туз. Правильно?
Я покачал головой:
– Шестерка треф.
Она удивленно выхватила у меня карту:
– Странно… попробуем еще разок…
– Попробуем, – согласился я. – Почему бы не попробовать?
Проделав те же процедуры, она объявила:
– Дама червей.
– Нет, – я вернул ей карту, – опять шестерка треф.
Илья с Дашкой бросали на меня взгляды заговорщиков, едва сдерживая смех. А капитан Сычова, пунцовая от конфуза, принялась тасовать колоду в третий раз.
– Валет пик, – произнесла она, волнуясь.
Я вздохнул:
– Увы, шестерка треф.
Горе-фокусница в растерянности принялась лихорадочно перебирать колоду, и глаза у нее, что называется, полезли на лоб.
– Что за хрень?! – воскликнула она.
Дашка с Ильей, любопытствуя, подошли к ней, заглянули – и прыснули. Еще бы! Колода капитана Сычовой состояла из одних шестерок треф. Светлана сунула мне ее в руки.
– На, глянь!
Я изобразил недоумение:
– Надо же. Типографский брак небось.
– Какой, на хрен, брак?! Ты подменил колоду!
– Разве у меня была такая возможность, Светлана Анатольевна?
Дашка чмокнула меня в щеку и, вертя на пальце ключи от «Жигулей», направилась к двери.
– Пойдем, Гольдберг. Фокус не удался.
Проходя мимо капитана Сычовой, Илья сказал:
– Как ни смешно, вы мне нравитесь.
– А вы мне – нет! – отрезала Светлана.
– Могу вас понять. – Помахивая папочкой, Илья вышел вслед за Дашкой.
Капитан Сычова ногой захлопнула дверь.
– Когда ты подменил колоду? – осведомилась она, словно это было самое важное.
Я протянул ей карты.
– Держите, порядок восстановлен.
Развернув карты веером, она пристально их изучила. Колода оказалась в норме: четыре масти были представлены полностью, и шестерка треф занимала лишь свое скромное место. Капитан Сычова бросила на меня взгляд, в котором соединились обвинение, приговор и немедленное его исполнение.
– Как ты это провернул?
Я раздраженно отмахнулся:
– Давайте к делу.
Она положила карты в сумку:
– Ладно. Что со мной было возле бара?
Я вздохнул:
– Светлана Анатольевна, когда в вас стреляли, я находился в помещении. А когда вышел, вы лежали на земле. Я проверил у вас пульс, вот и все. Вы были в обмороке, другой версии у меня нет. Очевидно, стрелявшие промахнулись.
Губы ее искривились в усмешке.
– Хотела бы и я в них так же промахнуться. Ладно, Француз, другой версии у меня тоже пока нет, так что… Не ответишь ли на пару вопросов? Так сказать, не для протокола.
– Охотно, – кивнул я. – Надеюсь, и вы кое-что мне разъясните. – Я сделал приглашающий жест. – Давайте все же покинем прихожую.
Мы прошли на кухню. На столе пребывали остатки нашего обеда. Капитан Сычова окинула все цепким взором, будто сфотографировала. Однако при взгляде на ломти ветчины не удержалась и рефлекторно сглотнула слюну.
– В комнату, значит, ментов не пускаешь? – Она села на табурет.
Я развел руками:
– Прошу прощения. Там незаконченный мой рисунок, который хотелось бы спрятать. – Нарезав на чистую тарелку хлеб, я положил на него ветчину и посыпал свежей петрушкой. – Так что в комнату не приглашаю не от недостатка воспитания.
Взгляд ее сделался подозрительным:
– Почему твой рисунок нужно прятать?
– Критика надоела. – Я придвинул к ней тарелку с бутербродами. – Ешьте и запивайте минералкой.
Она попыталась рассердиться:
– Пошел ты, знаешь…
– Пока не поедите, – повысил я голос, – на вопросы отвечать не буду!