Вентворт Патриция. Элингтонское наследство

   — О! — мисс Кремптон переступила порог. — Я должна повидаться с Дженни.
   У Мэри не хватило твердости противостоять этому натиску, к тому же в детстве она посещала воскресную школу мисс Кремптон. Привычка повиноваться ей беспрекословно сохранилась. Она проводила мисс Кремптон в гостиную, где стояли цветы, срезанные накануне миссис Форбс, совсем еще свежие. Почти бегом Мэри кинулась по лестнице и ворвалась к Картер.
   — О, Картер! — выпалила она впопыхах. — Там в гостиной мисс Кремптон! Она прошла мимо меня, я не сумела ее остановить.
   Картер сердито посмотрела на нее.
   — Можно было сказать, что мисс Дженни прилегла.
   Мэри затрясла головой.
   — Нет. Ей я не могла бы сказать, это ведь мисс Кремптон.
   Картер пошла в классную комнату, где обе девочки под присмотром Дженни рисовали, а мисс Дэйнсворт читала.
   Ричарда не было, он вышел немного погулять. Мог трудилась над большой картиной, изображавшей дом. И вдруг обнаружила, что одного окна не хватает. И что же, что же ей теперь делать? Как это исправить? Джойс, которая срисовала с рождественской открытки нарядную елку, считала, что ничего исправлять не нужно.
   — По-моему, это совсем не важно, — сказала она.
   — Как это не важно! — возмутилась Мэг. — Это одно из окон в комнате Алена. Не могу же я оставить его с одним окном!
   — Подумаешь, бывают комнаты и с одним окном, — возразила Джойс.
   — Нет. Я порву и начну сначала.
   — Ну и дурочкой будешь, — упрямым голосом произнесла Джойс.
   В этот момент вошла Картер.
   — Извините, мисс Дженни, там внизу мисс Кремптон.
   — Противная старуха, — капризным тоном протянула Джойс.
   Мэг опрокинула стул.
   — Мисс Кремптон — противная старуха, — повторяла она нараспев. — И как это она узнала, что ты здесь, Дженни?
   — Вы ее примите, мисс Дженни? — спросила Картер.
   — Пожалуй, так будет лучше, — неохотно вставая, ответила Дженни.
   Мисс Дэйнсворт отложила книгу.
   — Мне тоже пойти с вами?
   — О, если можно! — с благодарностью откликнулась Дженни. — Видите ли, она кузина миссис Мерридью и наверняка захочет о много узнать.
   Вместе они спустились вниз. Перед дверью гостиной Дженни остановилась, и мисс Дэйнсворт, обернувшись, улыбнулась ей. Улыбка была такая добрая и любящая, что на глаза Дженни навернулись слезы, и ей пришлось их вытереть, прежде чем открыть дверь. Дженни сразу подумала о том, как все изменилось. То, что она стала мисс Форбс из Элингтон-хауса, было для нее не столь уж и важно. Важно Другое — она больше не одинока и ей есть на кого положиться. У нее есть Ричард и мисс Дэйнсворт. Дженни сердечно пожала протянутую ей руку и вошла в гостиную.
   Мисс Кремптон, вся в черном, сидела лицом к двери.
   Увидев Дженни с мисс Дэйнсворт, она встала, ощутив досаду. Она так глубоко сочувствовала этой юной семнадцатилетней девушке, что готова была взять ее под свою опеку, научить уму-разуму, а оказалось, что здесь мисс Дэйнсворт!
   — Вы только не подумайте, — сказала она, — что мы бы оставили Дженни одну. О господи! Ни в коем случае!
   Мы присмотрели бы за ней, уверяю вас. Я готова составить ей компанию. Дженни знает, что всегда может рассчитывать на своих старых друзей.
   — Я совершенно в этом уверена, — ответила мисс Дэйнсворт. — Но вам не о чем беспокоиться. Я могу побыть здесь столько, сколько понадобится.
   После этого пламенного вступления мисс Кремптон стала засыпать их вопросами. Где Ален? Слышали ли они что-нибудь о нем? Знают ли, куда послать телеграмму? Известно ли, почему застрелился Мэк?
   — Никогда еще я не испытывала подобного потрясения! Я как раз была на почте, и мисс Боддлс сообщила мне об этой трагедии. Я никак не могла поверить! Такой прекрасный молодой человек! О господи! Воистину ничего в этой жизни нельзя предугадать, узнать, что тебя ждет завтра… Вы, наверное, очень спешили приехать.
   — Мы поехали сразу, как только узнали, — ответила Дженни.
   — О да… да, это понятно…
   — Я очень волновалась за девочек, я должна была к ним приехать. И мисс Дэйнсворт и Ричард не позволили мне ехать одной.
   — Ричард Форбс? — переспросила мисс Кремптон. — О да! Он, очевидно, сын тех Форбсов, которые были убиты во время воздушного налета… Уже очень давно. Кажется, они вам какая-то родня.
   — Миссис Форбс, мать Ричарда, была моей сестрой, — вмешалась мисс Дэйнсворт.
   — О да! Я понимаю. Значит, он и есть ваш племянник?
   Представляю, как он был поражен смертью Мириам. Я не помню, видела ли ее когда-нибудь, но, разумеется, помню ее мать. Она мне какая-то там кузина… Знаете, как это бывает в больших семьях. Я ей написала, но ответа не получила. В наше время люди позволяют себе пренебрегать приличиями. Мой дорогой отец всегда был очень строг на этот счет. «Это совсем несложно, по необходимо — побыстрее ответить тем, кто выразил свое соболезнование!» — обычно говорил он. И я всегда так поступаю. Однако Грейс Ричардсон, насколько я помню, склонна была отступать от этого правила. Впрочем, не она одна.
   В этот момент в комнату заглянул Ричард. Завидев мисс Кремптон, еще более чем всегда чопорную в своем траурном одеянии, он буквально остолбенел. Но поняв, что отступать поздно, вошел.
   — Какое необыкновенное сходство! — воскликнула, глядя на него, мисс Кремптон, когда он пожимал ее руку.
   Мисс Дэйнсворт улыбнулась.
   — С портретом в холле? — спросила она. — Да, очень похож, у него даже имя то же самое: Ричард Элингтон Форбс. фамильное сходство — странная вещь, не правда ли?
   — Да, вы абсолютно правы.
   Она, казалось, была настолько потрясена сходством, что не могла оторвать от Ричарда глаз. Когда же мисс Кремптон собралась уходить, то задержала его руку чуть дольше, чем полагается.
   — Не могу прийти в себя, — сказала она. — Вы так похожи… Я имею в виду не только портрет в холле, хотя на него вы очень похожи. Но, пожалуй, у вас еще большее сходство с отцом Дженни. Невероятное… так трогательно. Пожалуй, мне уже пора. Если я смогу чем-нибудь помочь, только скажите.
   Мисс Кремптон вышла через парадную дверь, и они видели, как она удалялась. Она шла очень медленно, а не обычной своей бодрой походкой.
   — Что это с ней? — спросила Дженни, провожая ее тревожным взглядом.
   — Вероятно, она любила вашего отца, — ответила мисс Дэйнсворт.

Глава 44

 
   Мисс Силвер ехала в Колборо. Рядом с ней в купе сидела миссис Прэтт, бледная и заплаканная, а напротив — Дики, очень бодрый и в превосходном настроении.
   — Ты уж там поосторожнее, Дики!.. Будь очень, очень осторожен! — в который раз повторила миссис Прэтт и прижала мокрый скомканный платочек сначала к правому, а потом к левому глазу.
   — Полно, миссис Прэтт, — вмешалась мисс Силвер. — Вам не из-за чего так расстраиваться.
   — Ужасно боюсь, — сказала миссис Прэтт. — Вдруг они скажут, что мой Дики нуждается в особом присмотре, и пошлют его в одну их этих школ, которые больше похожи на тюрьму.
   — Не думаю, что вам следует чего-либо опасаться, не нужно изводить себя мрачными предчувствиями, — попыталась успокоить ее мисс Силвер. — Дики даст показания о записке, про которую забыл тогда и которая так и осталась у него в кармане. Это просто оплошность, а не преступление, никто не собирается забирать у вас Дики.
   — Я так боюсь, — продолжала всхлипывать миссис Прэтт.
   Дики стал вдруг что-то насвистывать. Настроение у него испортилось. А вдруг его мать права, и над его головой нависла ужасная опасность — исправительная школа… Он с беспокойством взглянул на мисс Силвер и перестал свистеть.
   — Все это ерунда!.. Праща, мисс Силвер? Они ничего со мной не сделают. Я только должен дать показания, чтобы все было четко и ясно, как вы говорили — всего и делов-то! Правда? Никто не собирается посылать меня в эту самую исправиловку. Ужасная штука эти исправиловки… Я знаю парня, который там жил — он теперь сам на себя не похож… совсем не такой, как был раньше, ну, почти не такой…
   — Дики, никто не хочет отсылать тебя в исправительную школу, — улыбнулась мисс Силвер. — Расскажешь, как все было, и бедного мистера Моттингли освободят из-под ареста. Никто не станет обвинять тебя, я имею в виду из-за того, что ты забыл записку.
   Прибыв в Колборо, они сразу пошли в здание суда, располагавшееся поблизости от станции. Их уже поджидал Фрэнк Эбботт. Он улыбнулся Дики, который смущенно поежился под его взглядом; поприветствовал миссис Прэтт и мисс Силвер.
   — Пунктуальны до минуты! — воскликнул он. — Теперь все в сборе. Так вот, этот молодой человек отправится туда, — он показал на комнату для ожидания, предназначенную для свидетелей. — А миссис Прэтт может или подождать вместе с ним, или пройти в зал.
   Дики выглядел таким растерянным, что мисс Силвер поторопилась сказать:
   — Я думаю, миссис Прэтт лучше пойти со мной. Позже может не оказаться свободного места, а она, конечно, хотела бы послушать, как Дики дает показания. Не так ли, миссис Прэтт?
   Миссис Прэтт что-то ответила, но таким тихим и слезливым голосом, что ничего понять было невозможно.
   Оказавшись в комнате для свидетелей, Дики сразу почувствовал себя на свободе. Мисс Силвер и миссис Прэтт последовали за Фрэнком в зал суда. Он проводил дам на свободные места, и они, усевшись, стали ждать начала суда.
   Сначала миссис Прэтт была настолько напугана, что хранила молчание. Но через несколько минут, немного освоившись, начала громким шепотом перечислять все несчастья и беды, которые случились с ней со времени замужества. В самых драматических местах шепот становился еле слышным и совсем невнятным.
   — ..и он сразу умер. А мы были так с ним счастливы, и Дики был еще совсем малышом. Нам не дано понять, почему судьба посылает такие испытания… нет, не дано…
   Затем последовало совсем невнятное бормотание, а когда ее шепот опять стал более громким, мисс Силвер услышала:
   — Дики неплохой мальчик… в самом деле неплохой…
   Ох, как вы думаете? Если бы я сказала судье, что Дики хороший мальчик, он не был бы к нему слишком строг?
   — Миссис Прэтт! — решительно ответила мисс Силвер. — Судья не собирается быть строгим к Дики. Об этом не может быть и речи. Дики только даст показания, вы и сами это знаете. Судят ведь не его.
   — И я всегда внушала ему, что нужно быть вежливым, — продолжала всхлипывать миссис Прэтт, — и я никогда не думала, что дойдет до такого.
   — Миссис Прэтт, если вы сейчас же не возьмете себя в руки, вам придется уйти. Ничего с вашим Дики не случится, поверьте. И учтите: если вы не будете сидеть спокойно, вам прикажут покинуть зал. Пожалуйста, соберитесь.
   Но миссис Прэтт все равно продолжала плакать, правда уже молча. Между тем зал суда стал заполняться. На скамье подсудимых появился Джимми Моттингли; вошли судьи: двое мужчин и женщина. Миссис Прэтт подняла голову и стала проявлять некоторый интерес к происходящему.
   Мисс Силвер посмотрела на Джимми и улыбнулась. Он держался молодцом, и она рада была это видеть. В зале присутствовали и отец и мать Джимми. Мисс Силвер, ни разу не видевшая миссис Моттингли, присмотрелась к ней.
   Это была крупная светловолосая женщина, она старалась не выдавать своих чувств, но руки, лежавшие на коленях, были сжаты.
   Слова Джимми «Не виновен» прозвучали четко и ясно.
   Он посмотрел в зал и увидел Кэти Лингборн. Это его подбодрило. Взгляд Кэти был полон доверия и преданности.
   Рядом с ней сидел ее брат Лэн. После тюрьмы было очень приятно видеть свободных людей. Раньше он не умел ценить свободу. Но теперь научился.
   Послышался звучный голос судьи — сэра Джеймса Когхилла.
   — В ходе расследования этого криминального дела поступили сведения, которые вызвали изменения обычной судебной процедуры. Защитник подсудимого приглашает своего первого свидетеля. Вызовите Ричарда Прэтта!
   Последовала пауза, а затем появился Дики Прэтт в сопровождении огромного полицейского. Дики был вполне спокоен и выглядел прекрасно: на нем был его лучший костюм, причесанные волосы сверкали, синие глаза доверчиво взирали на судей. С подобающим достоинством он произнес слова присяги. Миссис Прэтт, выйдя наконец из своей меланхолии, с гордостью смотрела на сына. Он превосходно провел этот короткий спектакль.
   Мистер Карисбрук поднялся из-за своего стола, стоявшего посреди зала.
   — Ваше имя Ричард Прэтт? — начал он.
   — Да, сэр.
   — И… сколько вам лет?
   — Одиннадцать с половиной, сэр.
   — Вы помните события, происходившие с вами в субботу, тридцатого сентября?
   — О да, сэр.
   — Опишите, что случилось с вами в тот вечер, когда уже стемнело.
   — Я шел по дороге мимо дома мисс Дэйнсворт, и когда немного уже отошел, меня остановил джентльмен.
   — Он шел пешком или ехал на машине?
   — Он шел пешком, сэр, но впереди на дороге стояла машина, из которой он вышел. Этот джентльмен сказал:
   «Эй, парень! Хочешь заработать полкроны?» Я ответил, что да, хочу. Тогда он сказал, что у него есть записка, которую надо отнести в дом мисс Дэйнсворт, и спросил, знаю ли я этот дом. Я сказал, что знаю. Тогда он сказал, что записка для молодой леди, которая живет в доме мисс Дэйнсворт.
   А потом пошел вверх по дороге к пустоши, где стояла его машина.
   — А что сделали вы?
   — Мне стало интересно, что он будет делать. Было темно, и я пошел за ним.
   — Вы его догнали?
   Дики покачал головой.
   — Нет, сэр. Я и не пытался. Я хотел посмотреть, куда он пойдет. Я его раньше не видел, ну и подумал, а чего это он тут бродит-то, ну и пошел следом.
   — Что происходило потом?
   — Он пошел по дороге туда, где стояла его машина.
   Сэр Джеймс наклонился вперед.
   — А где она стояла? За тем местом, где было обнаружено тело убитой?
   Дики кивнул.
   — Совершенно верно, сэр. В пятидесяти ярдах от того места.
   — Откуда вам это известно?
   — Потому что… ну, понимаете, я измерил шагами.
   — Измерили шагами. Зачем?
   — О, не тогда! Тогда я ничего не измерял. Я вернулся туда на следующее утро. Убийство уже произошло.
   — А почему вы уверены, что нашли именно то место, где стояла машина?
   — На дороге было масляное пятно, сэр.
   Сэр Джеймс снова откинулся на спинку кресла, и допрос продолжался.
   — Итак, Ричард, вы пошли по дороге и увидел", как джентльмен сел в машину. Верно?
   — Да, сэр. И я подкрался к машине сзади так, что он меня не видел.
   — Откуда вы знаете, что он вас не видел?
   В синих глазах появилось мечтательное выражение, отчего они стали еще красивее.
   — Я решил поиграть с ним в индейцев, сэр.
   — В индейцев? Это как?
   — Это такая игра, в которую мы часто играем, сэр.
   У меня хорошо получается, сэр. Нужно подобраться к какому-нибудь месту так, чтобы никто не заметил. Днем это трудно, ну а ночью — легче легкого. Я обошел машину сзади и увидел, что из багажника что-то свисает, какая-то тряпка, и она закрывает номер машины.
   — Вы в этом уверены? Помните! Вы под присягой.
   Синие глаза глянули на него с упреком.
   — Помню, как сейчас.
   — И что вы стали делать?
   — Я приподнял тряпку, только сначала зажег спичку, у меня был с собой коробок. Ну я и посветил на номер.
   Дики тут же отчеканил опознавательные буквы графства и номер машины Мэка.
   — Вы уверены, что не ошиблись? Напоминаю, что вы под присягой.
   — Я вполне уверен, сэр.
   — А потом?
   — Потом я сыграл с ним в игру «копы и индейцы».
   Человек в машине был коп, а я индеец.
   — Продолжайте.
   Дики явно колебался. Было еще кое-что, о чем он никому не рассказывал. От одной мысли об этом ему делалось не по себе, даже когда он просто вспоминал об этом. Да, жутко тогда было, так жутко, что и говорить не хотелось.
   Голос его стал напряженным.
   — Он там в машине надевал усы…
   Его слова произвели ошеломляющее действие на публику. Дики, видя, какую сенсацию вызвало его сообщение, немного приободрился.
   — Он надевал усы? — переспросил мистер Карисбрук.
   — Да, сэр.
   — Давайте уточним. Вы хотите сказать, что у человека в машине были фальшивые усы?
   — Да, сэр. Они были большие и густые.
   — И вы абсолютно в этом уверены?
   — Да, сэр. Он зажег в машине свет и смотрел в зеркало, и потом поправил их, чтобы они не были кривыми.
   Не знаю почему, только я здорово испугался, у меня по спине поползли мурашки, и я убежал.
   — А потом вы доставили записку?
   Дики заметно пал духом.
   — Н-нет, — сказал он и сосредоточенно зашаркал носком ботинка.
   — Почему?
   Дики снова заколебался. Надо было сказать, что он просто забыл про нее — и это было бы «правдой, только правдой и ничего кроме правды», но Дики по опыту знал, что взрослые меньше всего верят самой настоящей правде.
   Однако поддавшись порыву добродетели решил ничего не придумывать, а если они ему не поверят, это уже их дело, и он тут ни при чем.
   Он поднял голову, устремил взгляд своих синих глаз на мистера Карисбрука и сказал:
   — Извините, сэр. Я совсем про нее забыл.
   — То есть как это — забыл?
   — Видите ли, я повстречал Стаффи Креддока и Роджера Бартона, а они задумали одно хорошее дело… Я должен и про это рассказать, сэр?
   — Думаю, так будет лучше! — сказал мистер Карисбрук, совсем нестрого.
   Дики совсем приободрился.
   — Они сказали, что в пруду около ограды мистера Фулбрука утонуло колесо. И если бы мы смогли его вытащить… — голос Дики стал более тихим.
   — Итак, если вы смогли бы его вытащить?..
   Тут голос Дики стал совсем тихим и несчастным.
   — Они сказали, что если бы мы могли его вытащить, то нарвали бы яблок в саду мистера Фулбрука.
   — Понятно! — явно развеселившись воскликнул мистер Карисбрук. — Ну и как, вытащили колесо?
   — Нет, сэр. Было уже поздно, а мы насквозь промокли, так что пришлось разойтись по домам. И моя мать взяла мокрую одежду и повесила сушить, а я лег спать.
   — Когда же вы вспомнили про записку?
   — Только на следующий день, сэр.
   — И тогда?
   — Я подумал, что лучше ничего с ней не делать. С ней уже трудно было что-то делать, сэр…
   Мистер Карисбрук весело посмотрел на него.
   — Давайте выкладывайте почему, — сказал он.
   Слабая ангельская улыбка задрожала на губах Дики.
   — Она здорово промокла, сэр, когда мы пытались достать колесо из пруда. Оно застряло в иле и грязи, и мы все здорово испачкались и вымокли… И я, и Стаффи Крэддок, и Роджер Бартон. Отец Роджера надавал ему затрещин…
   — Ваша мать тоже надавала вам затрещин?
   — Нет! Моя мать никогда меня не бьет.
   — Вам очень повезло! — сухо заметил мистер Карисбрук.
   — О да, сэр! Я это знаю.
   Миссис Прэтт снова заплакала. Подумать только!.. Чтоб ее Дики сказал такое в зале суда! Это были самые счастливые минуты в ее жизни!
   — И что же вы сделали с запиской потом? — снова заговорил защитник.
   — Я ничего не делал, сэр. Так и оставил ее в кармане.
   — До каких пор?
   — Пока не пришла мисс Силвер… Она и мисс Дженни.
   — Когда это было?
   — Это было неделю назад.
   — А потом?
   — Мисс Силвер спросила меня про записку, и я ей рассказал. И отдал записку ей.
   — Вот эту? — защитник протянул ее Дики. Ту самую, покрытую пятнами, измятую записку, которую написал Мэк и которую Дженни так и не получила…
   — Да, это она, сэр!
   — Читайте вслух.
   — Число тоже читать?
   — Читайте все.
   Дики громко прочел дату, а потом и сам текст:
   — «Дженни, никому ничего не говорите…» Это подчеркнуто, сэр! — заметил он, а потом продолжил читать:
   — «…но как только стемнеет, я буду ждать вас на вересковой пустоши. Мэк. Записку принесите с собой».

Глава 45

 
   Дики встал со свидетельской скамьи и прошел через переполненный зал туда, где сидели мать и мисс Силвер.
   Затем был вызван Джимми Моттингли. Он говорил хорошо: громко и четко.
   — Вы Джеймс Моттингли?
   — Да, сэр.
   — Опишите, что произошло в день убийства.
   Джимми стал рассказывать, и перед его глазами тут же возникла гостиная его матери… Мать, спокойная и довольная, разговаривает с миссис Марсден и все время задерживает его, когда он порывается уйти… Все вспомнилось до мелочей, будто случилось вчера. Джимми даже слышал их голоса, и ему стало не по себе от того, что вся их беседа так ярко всплыла в памяти. Ему казалось, что он снова находится в гостиной и беспрестанно смотрит на часы, просчитывая, сколько времени ему понадобится, чтобы доехать до Хэйзлдона.
   — Я выехал очень поздно, — продолжал Джимми, — часы показывали половину седьмого.
   — Вы ехали быстро?
   — Так быстро, как только мог. У меня была назначена встреча.
   — С девушкой, которая была убита?
   — С Мириам Ричардсон.
   — Продолжайте.
   — Добравшись до Хэйзлдона, я медленно подъехал к Хэйзлдон-Хиис. Мириам должна была ждать меня около дороги возле кустов можжевельника, но ее там не было.
   Тогда я подумал, что она уже ушла, так как я очень опоздал.
   — В котором часу вы туда приехали?
   — Я не знаю. Я очень спешил, потому что понимал, как сильно опаздываю. Я сразу выскочил из машины и побежал назад, к кустам можжевельника. Ее там не было.
   Тогда я обошел вокруг кустов и нашел ее. — Голос Джимми упал до шепота, но тишина стояла такая, что этот жутковатый шепот все-таки был слышен.
   — Опишите, что вы увидели.
   — Она была там, за кустами… на земле, — продолжал Джимми тем же странным жутковатым шепотом. — Когда я дотронулся до нее, я понял, что она… мертва.
   — Почему вы решили, что она мертва?
   — Она была холодная… совсем холодная.
   — Что вы предприняли?
   — Я выбежал на дорогу и увидел фонарик приближавшегося велосипеда. Я стал кричать и махать руками, и велосипедист остановился. Он подошел ко мне, я рассказал, что должен был встретиться с девушкой, а она — за кустами, мертвая. Он отвез меня в полицейский участок и вызвал констебля.
   — Мистер Моттингли, помните, вы под присягой! Вы нанесли сильный удар, который стал причиной смерти Мириам Ричардсон?
   — Нет, сэр.
   — Вас когда-нибудь посещала мысль убить ее?
   — Нет, сэр.
   — Это все. Можете идти. Вызовите Джеймса Фулбрука!
   Мистер Фулбрук поднялся на свидетельское место и дал присягу.
   — Мистер Фулбрук, расскажите, что произошло, когда вы возвращались в Хэйзлдон в тот день, о котором идет речь.
   — Я ездил повидать свою дочь, которая еще не оправилась от родов, и когда я возвращался…
   — В котором часу это было?
   — Думаю, было без четверти или без двадцати восемь, но точно не скажу, я не смотрел на часы.
   — Время приблизительно такое. Продолжайте!
   — Я ехал вниз по дороге на Хэйзлдон.
   — На велосипеде?
   — Да.
   — Продолжайте, мистер Фулбрук.
   — Так вот, смотрю, кто-то выбежал впереди на дорогу, стал кричать и размахивать руками. Немного подальше, у дороги стояла машина, и я подумал, что кто-то попал в беду. Когда я остановился, то увидел молодого человека, который был крайне встревожен. Он сказал, что он приехал на свидание, а девушка, к которой он приехал, убита.
   А потом попросил, чтобы я пошел и посмотрел. И я пошел.
   — Девушка была мертва?
   — Она была мертва и успела уже застыть.
   — Что вы предприняли?
   — Я повез молодого человека в его машине в полицейский участок и вызвал констебля.
   Дики весь превратился в слух. Он был очень рад, что мистера Фулбрука не было в зале, когда сам Дики давал показания. Конечно его яблок они не тронули, но вся затея с колесом была ради них. Больше он на такое не клюнет… Нестоящее это дело!
   Тут судья отпустил мистера Фулбрука, и секретарь громко сказал:
   — Вызывается инспектор Эбботт!
   Фрэнк поднялся и занял место для свидетельских показаний. Дики взирал на него с величайшим почтением — здоровская профессия! Дики туг же принял решение: он начнет теперь как следует учиться. Почему бы и ему не стать инспектором криминальной полиции? Таким, как Фрэнк Эбботт!
   То, чего не знал инспектор, по мнению Дики, вообще знать не стоило!.. Он слушал, боясь пропустить хоть слово.
   Инспектор Эбботт требовал освободить заключенного.
   Он сказал, что убийцей был человек, написавший записку. Предъявленная записка, именно та, которая лежала в кармане Дики до прихода мисс Силвер и мисс Дженни.
   На самом деле Мэк собирался убить Дженни, а не ту, другую девушку. Вот это да! Как же повезло мисс Дженни и как, наоборот, не повезло Мэку! Мисс Дженни нравилась Дики, а Мириам Ричардсон — ни капельки. И уж если одну из девушек точно бы убили… Хорошо хоть это оказалась Ричардсон! Как же, наверное, этот Мэк разозлился, когда узнал, что убил совсем другую девушку! Интересно, когда Мэк обнаружил, что дал маху?
   Время шло незаметно. Потом инспектор Эбботт сообщил, что мистер Мэк покончил жизнь самоубийством. «Какая жалость! — подумал Дики. — Вот бы на кого посмотреть, как бы они его тут допрашивали!» Воображение Дики разыгралось…
   А потом как-то вдруг все кончилось. Сэр Джеймс Когхилл объявил, что мистер Моттингли свободен.
   Дики обратил внимание на леди (как он узнал позже, это была мать мистера Джимми), которая сидела совершенно неподвижно. Она была как раз перед ним, и ему было хорошо ее видно. Если бы судили его, Дики, его мама ни за что бы так не сидела! Ну уж нет! А миссис Моттингли сидела вся выпрямившись, как будто ничего не чувствовала. Или она и в самом деле ничего не чувствовала? Дики стало как-то не по себе. Хоть бы шевельнулась или что-нибудь сказала… Сидеть вот так неподвижно… Это ни на что не похоже! Очевидно, ее муж тоже так подумал, потому что наклонился к ней и что-то прошептал. Они сидели так близко, что Дики все слышал. Он сказал: «Мэрион!..» Видно, ее так звали. Он повторил это имя дважды, а потом сказал: