Вот это да! Ну и дела! Человек в машине не хотел, чтобы его узнали… Точно! Что-то делается по секрету! Дики подумал, как здорово, что у него в кармане есть спички. Очень полезная штука!
   Он зажег одну и, приподняв тряпку, посмотрел на номер. Сначала шли буквы, которые обозначали графство, а затем номер — 505. Очень легко запомнить! Дики опустил тряпку, которая свешивалась из багажника, и опять пошел в сторону деревни. Тогда-то он и повстречал Роджера Бартона и Стаффи Крэдока.

Глава 21

 
   Джимми Моттингли чувствовал себя глубоко несчастным. Он совершил ошибку и теперь должен был за это платить. И платить очень дорого. Ему придется жениться на Мириам, жить с ней, каждую ночь спать с ней и каждый день сидеть за одним столом… Нет, он просто не в силах это сделать. Но должен. Выхода не было. Как же он посмотрит теперь в лицо своему отцу?
   Джимми ехал в машине, покупку которой его родители не одобряли, считая, что это каприз, экстравагантная причуда. Хотя Джимми очень выгодно купил ее у Чадвика, часто менявшего свои машины. Денег у Чадвика было столько, что он порою не знал, как ими распорядиться. С самыми мрачными предчувствиями Джимми думал о родительском гневе. Попытается он что-то предпринять или нет, все равно ему придется предстать перед отцом. При мысли о необходимости признаться в существовании Мириам он испытывал ужас. Однако выхода не было. Во всяком случае он его не видел. Разве что удастся убедить Мириам не доводить его до крайности. Неужели ей будет лучше, если он покончит с собой? Кончать жизнь самоубийством Джимми, конечно, не собирался. Даже сама мысль о том, чтобы прибегнуть к такому аргументу, заставляла его чувствовать себя настоящим грешником. Но если Мириам поверит… Да, это могло быть выходом… Только бы убедить Мириам в том, что ей не стоит слишком сильно нажимать на него. Да, пожалуй, можно попробовать. Он просто не осмелится жениться на ней и тем самым бросить вызов своим родителям. Мириам не знает его отца. Он от своих слов никогда не отступается. Как сказал, так и будет. Он вполне способен лишить Джимми всякого содержания. И все! Тогда Мириам не захочет выходить за него., замуж. Только бы заставить ее понять…
   Нет, пойти против воли своего отца он не может!
   До Мириам была Кэти Лингборн. Кэти славная. Она бы никогда не стала так давить, не принуждала бы жениться на ней. Мысль о Кэти подействовала успокаивающе.
   Как он мог оставить Кэти ради Мириам?! Он и сам этого не понимал. Наверное, у него было какое-то помутнение рассудка, а теперь он выздоровел. Кэти хорошая. И не только иногда, в исключительных случаях, так сказать, «по воскресеньям». Нет! Она хорошая всегда, все время. Ее мать умерла, когда Кэти было семнадцать лет, и Кэти пришлось взять все заботы на себя. Джимми всегда был радушно принят в их доме. Он был другом ее старшего брата, видел Кэти изо дня в день и знал, какая она добрая. А потом он встретил Мириам. Джимми вздрогнул. Что толку теперь думать о Кэти? Он ее не достоин. Она больше никогда не взглянула бы на него, если бы знала… если бы она только знала!..
   Джимми продолжал ехать в сторону Хэйзлдона. Мысль о Кэти подбодрила Джимми. У него даже появилась небольшая надежда. Мириам не захочет пойти на скандал.
   Чего она этим добьется? И тут Джимми вдруг представил себе лицо Мириам: губы, сжатые так плотно, что напоминают капкан, и глаза, посаженные близко друг к другу.
   От их пристального злобного взгляда кровь стынет в жилах. Мысль о том, что придется поцеловать ее, вызвала у Джимми дрожь отвращения. Он снова оказался во власти мрачной безнадежности.
   Джимми проехал через деревню Хэйзлдон и двинулся по дороге к Хэйзлдон-Хиис.
   Приблизившись к кустам можжевельника, он проехал немного вперед. Мириам не было. Странно. Он представлял себе, как она его ждет, вся не своя от злости. Он припомнил, что Мириам всегда приходила на свидания первой и обычно устраивала ему сцену за то, что он опоздал.
   Джимми опаздывал не всегда, но Мириам каждый раз его за что-то отчитывала. Однако сегодня Джимми действительно опоздал. Хотя не по своей вине. Мириам могла бы понять, если бы спокойно выслушала. Разве он виноват, что явилась с визитом старая миссис Марсден, и мать буквально силой потащила его поздороваться с ней? Он твердил, что у него назначена встреча и что он опаздывает, но мать твердила в ответ свое. Он и сейчас слышит ее голос:
   "Джимми, это же миссис Марсден! Она так нас поддержала, когда ты еще мальчиком болел ветряной оспой! Тебе было очень худо, хотя обычно дети переносят ее легко.
   Миссис Марсден была необыкновенно добра… Потом она уехала и оказалась сегодня здесь только в силу обстоятельств: ее кузина, миссис Дайсон, умерла и все ее вещи перешли к миссис Марсден".
   Спрашивается, что ему оставалось делать? Пришлось войти в гостиную и сидеть там, пока его мать и миссис Марсден разговаривали. А они все говорили и говорили…
   И всякий раз, когда он собирался сказать, что у него назначена встреча и он должен идти, кто-нибудь из них обращался к нему, вынуждая включиться в разговор. Если бы Мириам его выслушала! Но Мириам не станет слушать. Он это знал. Его пронзило мрачное предчувствие. Если он женится на Мириам, так будет всегда. Каждый раз, когда ему надо будет уйти, она будет говорить, сколько времени он может отсутствовать, а если задержится, придется отчитываться за каждую минуту. Джимми понимал, что его ожидает, и решил не отступать, что бы она ни говорила.
   Он проехал островок можжевеловых кустов и остановился в нескольких сотнях футов от них. Выйдя из машины, Джимми пошел обратно, и к тому времени, когда достиг можжевелового островка, от его мужества почти не осталось следа.
   Темнота и тишина действовали угнетающе, но Мириам не было, и настроение Джимми улучшилось. Он опоздал на полчаса! Может быть, она просто не стала его ждать?
   Он воспрял духом, но тут же настроение его снова упало.
   Это непохоже на Мириам. Совсем не похоже. Если она захотела его видеть, значит, своего добьется! Джимми не помнил, чтобы Мириам когда-нибудь передумала или хоть когда-нибудь меняла свое решение. Это не в ее характере.
   Джимми снова настигла волна глубокого уныния. Он понял, что если уж Мириам наметила его себе в мужья, ему нет спасения. Если она решила его заполучить, значит, все, конец. И ничего с этим не поделаешь.
   Джимми стоял неподвижно. Отчаянье неизбежности полностью овладело им, лишив всякой воли. Прошло несколько минут, прежде чем он немного овладел собой. Постепенно Джимми стало казаться, что обступившая его тишина — какая-то зловещая… Где же Мириам? Он стал ходить взад-вперед вдоль дороги. Потом вдруг подумал, что, может быть, она прячется за кустами. Наблюдает за ним, ждет, когда его тревога дойдет до откровенной паники, а потом внезапно выйдет. Это предположение разозлило его и придало решимости. Он вынул из кармана фонарик и стал обходить можжевеловые кусты с другой стороны. И вдруг увидел ногу… Джимми замер. Фонарик застыл в его руке.
   — Мириам!.. — позвал он и вздрогнул от звука собственного голоса.
   Мириам лежала, не двигаясь и не отвечая. Джимми направил свет чуть выше. Стали видны руки, пальто. Она лежала на боку, голова была неестественно запрокинута.
   Обморок. Да, скорее всего… Она потеряла сознание.
   Но почему? Джимми ничего не мог понять. Мысли его путались. Такое не случается просто так. Он не знал, что произошло, и не знал, что делать теперь ему. Он взял ее за плечо и потряс.
   — Мириам… Мириам…
   Голова на переломанной шее свалилась набок.
   Джимми отскочил. Он ничего не понимал, но сразу сообразил, что у живого человека голова так не свешивается. Так может быть, если сломана шея. Джимми весь дрожал от ужаса. Нужна срочная помощь… врач… Он должен найти кого-нибудь. Стучало в висках. Что делать и куда идти?
   Джимми не помнил, как снова очутился на обочине дороги. Необходима помощь! Внутренний голос говорил ему:
   «Никто уже ей не поможет. Она мертва. Мириам мертва».
   Он подавил этот внутренний голос и стал кричать. Джимми кричал, звал на помощь, пока не увидел желтое пятно света, которое быстро перемещалось по склону в сторону деревни. Он понял, что это лампочка велосипеда. Джимми опять закричал.
   Мистер Фулбрук ездил проведать свою дочь, которая жила по другую сторону Хэйзлдон-Хиис. Он затормозил и соскочил с велосипеда.
   — Что случилось? — произнес он громко и участливо.
   Мистер Фулбрук нисколько не был испуган. С самого детства, вот уже сорок пять лет он жил в Хэйзлдоне и ничего не боялся-. Да и не было причины. У него хорошая ферма, хорошая жена и хорошие дети. Он как раз ездил навестить старшую дочь… Элизабет год назад вышла замуж и сейчас еще отлеживалась после своего первенца… этот мальчик (а мистер Фулбрук считал, что в этом разбирается) со временем станет гордостью всей семьи. Он направился в сторону дрожащего света фонаря.
   — По-моему, она м-мертва… — заикаясь, произнес Джимми.
   — Кто мертв? Произошла авария?
   — Н-нет. Я ее нашел. Я думаю, что она м-мертвая.
   — Где?
   — Т-там.
   Джимми пошел вперед. Земля была неровная. Он споткнулся и чуть не упал.
   — Эй!.. Осторожнее! — сказал мистер Фулбрук, протянув ему крепкую как железо руку.
   Дрожащий свет фонаря скользнул по неровностям почвы и осветил неподвижное плечо и неестественно повернутую голову.
   — Ну-ка! Дайте мне фонарь! — сказал мистер Фулбрук.
   Наклонившись над телом, он сразу понял, что девушка мертва, и понял из-за чего. У нее была сломана шея. Но кто это сделал?
   — Она мертва. Вы знаете эту девушку? — спросил он.
   — Да… — ответил Джимми. — Это Мириам Ричардсон. Она гостила у миссис Мерридью. Я приехал, чтобы с ней встретиться.
   Он говорил механически, безучастно. Мириам мертва.
   Вот оно, неожиданное освобождение, но он сейчас об этом не думал. Он не мог принять того, что она мертва, этот ужасный факт заслонял все остальное… Мириам мертва.
   Мистер Фулбрук выпрямился.
   — Значит, вы ее знаете?
   — Да. Я должен был с ней встретиться, но она была мертва, — все также ошеломленно ответил Джимми.
   — А кто вы?
   — Я Джимми Моттингли.
   Все казалось нереальным… абсолютно нереальным. Как будто разговор происходил во сне. Вообще, все происходящее казалось страшным сном.
   — Как вы здесь оказалась? Это ваша машина там на дороге?
   — Да, моя. — Впервые мелькнула мысль, что он мог бы уехать. Но теперь уже поздно. У него был шанс, и он его упустил.
   Мистер Фулбрук взял его за руку.
   — Пошли! Свой велосипед я оставлю здесь, а вы сейчас поедете со мной в полицейский участок.
   Джимми тупо уставился на него.
   — В полицейский участок?
   — Именно. Они профессионалы, пусть во всем разберутся. А нашли-то ее вы. Пойдемте к машине!

Глава 22

 
   В коттеджах на краю Хэйзлдон-Хиис новость стала известна спустя сорок пять минут. Миссис Мерридью уже минут тридцать как была дома и уже дважды успела заглянуть к мисс Дэйнсворт и сказать, что Мириам еще не вернулась и что она волнуется, как бы с Мириам чего не случилось. Она собиралась отправиться к соседке в третий раз, но тут раздался громкий стук в дверь. Когда она открыла, на пороге стоял мистер Доббс, их полицейский, с очень мрачным лицом. Он сказал (только миссис Мерридью просто не могла этому поверить), что Мириам была убита в Хэйзлдон-Хиис. Она не поверила Доббсу, однако от этих слов у нее закружилась голова и пришлось ухватиться за спинку ближайшего стула.
   — Ч-что такое? Я н-не верю ни одному вашему слову! — сказала она заикаясь. — В-вы все это п-придумали! М-мириам…
   — У вас шок, — медленно проговорил Доббс. — Понятное дело, когда тебе вдруг такое скажут… Но это правда.
   Миссис Мерридью опустилась на диван и залилась слезами. Доббсу понадобилось немало времени, чтобы добиться от нее чего-либо вразумительного. Однако в конце концов она справилась с собой и покорно отправилась с Доббсом в полицейский участок для опознания тела. Там она увидела Джимми Моттингли.
   — Да, она с ним встречалась, — подтвердила миссис Мерридью. — Но я не знала, что у них тут назначена встреча. Мириам ни слова об этом не говорила. Я думаю, они поссорились и…
   — Нет! Нет! — задыхаясь от ужаса, воскликнул Джимми. — Я ее не встретил. Она уже лежала там — мертвая.
   — Чепуха! — заявила миссис Мерридью. — Никто из местных ее бы и пальцем не тронул. И позвольте вас спросить молодой человек, что она делала на пустоши?
   — Она пришла туда, чтобы встретиться со мной. Но когда я приехал, она была уже мертвая. Я к ней даже не притронулся… Говорю вам, она лежала мертвая! Я тут совершенно ни при чем!
   Миссис Мерридью засмеялась. Этот смех совершенно ошеломил мистера Доббса.
   — Полно, полно миссис Мерридью! — пытался урезонить ее Доббс, но безуспешно. Она засмеялась опять, еще громче и презрительнее.
   — Вы — ни при чем?! Да что вы говорите? Девушка отправляется на свидание с вами, и ее находят мертвой, а вы совсем ни при чем? Ну конечно!
   Мистер Доббс действовал решительно. Это никуда не годится… совсем не годится! Он так и сказал, затем вывел миссис Мерридью из комнаты и посоветовал ей отправиться домой. Вернувшись в свой кабинет, он увидел, что Моттингли рыдает, как маленький школьник.
   — Они все будут так говорить! — повернулся он к Доббсу. — Все будут говорить, что это я! А я не убивал… не убивал! Клянусь, я к ней не притронулся!
   — Это вы не мне должны говорить. Я позвонил в Хедингли, и скоро сюда приедет начальник полиции. Вы лучше подумайте, что можете сказать в свое оправдание.
   Джимми комкал в руках мокрый от слез носовой платок.
   — Я ничего больше не могу сказать, — безнадежным тоном произнес он.
 
   Миссис Мерридью шла по темной дороге. Гнев, который поддерживал ее силы, понемногу утихал. Она стала прислушиваться к каждому шороху, к каждому звуку в темноте. В общем, было не так уж темно. Она подумала, что полная темнота была бы лучше. Идти было совсем недалеко, но ведь убийство может произойти в самом неожиданном месте… Доббс не имел права выпроваживать ее и отправлять домой одну, без провожатого.
   Она подошла к предпоследнему дому и вдруг почувствовала, что не в силах двинуться дальше. Миссис Мерридью остановилась, толкнула калитку и вошла. В доме ужинали. Ричард недавно вернулся. Он ехал домой с большим нетерпением. Уже оказавшись на деревенской улице, он почувствовал необыкновенное волнение. Еще полчаса… еще двадцать минут… десять минут… вот сейчас… сейчас он увидит Дженни! Когда он наконец подъехал к дому и поставил машину, это сейчас уже наступило. Он ее увидит!
   Но Дженни встретила Ричарда холодно и никак не отозвалась на его появление. Спокойно, он не должен ее пугать… Не должен торопиться. Ричард помог принести из кухни суп. «Кэролайн — великая мастерица, ее супам нет равных!» — объяснил он Дженни. Когда Ричард убирал посуду со стола, послышался отчаянный стук в дверь, и вскоре в комнате появилась миссис Мерридью. Глаза у нее были красные, шляпка съехала набок.
   И тут началось форменное безумие. Миссис Мерридью упала на стул и, плача, запричитала тоненьким дрожащим голосом.
   — Мне он никогда не нравился… и я никогда ему не доверяла. Я говорила Мириам… но она не слушала. Молодые никогда не хотят слушать… а потом бывает слишком поздно, и какой тогда прок?! Я вас спрашиваю, какой тогда прок? Если ее уже не вернешь! — она опять разрыдалась. — Я ведь говорила Мириам: «Будь осторожна, думай, что ты делаешь». А она только смеялась: «Он всего лишь мальчик». Я ей давно говорила… еще три месяца назад, когда она гостила у меня. Но она повторяла, что он еще мальчик, абсолютно безобидный. А я ей тогда сказала: «Это ты так думаешь!»
   Кэролайн была напугана, но знала, как нужно действовать в подобных ситуациях. Она велела Ричарду увести Дженни, а когда они ушли, стала хлопотать около миссис Мерридью, оказывая ей помощь. Прошло какое-то время, прежде чем она поняла, что случилось. Мириам Ричардсон ей не нравилась, но было ужасно сознавать, что именно из ее дома девушка отправилась на встречу со смертью. Это казалось невероятным…
   — Она ведь была здесь! Приходила повидать Ричарда, но его не было, а она не могла ждать. Уже стемнело, но она сказала, что спешит и не может остаться.
   Миссис Мерридью выпрямилась и промокнула глаза.
   — Потому что у нее было назначено свидание с этим негодяем.
   — Вы об этом знали?
   — Конечно нет! Если бы я знала, то ни в коем бы случае не допустила… Злобная тварь! Убийца!
   В соседней комнате Ричард, стоя у окна, смотрел на Дженни. Она вся дрожала, и он не знал, как быть. Наконец Ричард решительно пересек комнату и опустился перед девушкой на колени. Дженни сидела на диване и смотрела на свои дрожащие руки. Когда Ричард коснулся ее, она посмотрела на него. Глаза ее были полны слез. Пальцы сжимали друг друга так крепко, как будто ей необходимо было за что-то держаться.
   — Дженни… — произнес он растроганно.
   — Она была здесь, — дрожа проговорила Дженни. — Она не могла ждать. Так она сказала. Она хотела повидать вас, но не дождалась…
   — Дженни… дорогая…
   Слезы покатились по щекам. Ричард обнял ее и крепко прижал к себе.

Глава 23

 
   Мисс Мод Силвер писала письмо своей племяннице Этель. Она перевернула страницу, и ее перо замерло в воздухе — мисс Силвер прикидывала, как поделикатнее сообщить Этель о ее младшей сестре, Глэдис Робинсон. С Глэдис постоянно происходили какие-то неприятности, а у Этель и без того хватало всяких переживаний. Эти бесконечные семейные ссоры… Глэдис верна себе! Собственно говоря, ее замужество с самого начала не заладилось. Тщеславная, легкомысленная Глэдис ничего не желала понимать. Она была ужасно избалована, ее глупая мамаша только и делала, что восторгалась милым личиком своей дочери, не замечая ее недостатков, и совершенно не пыталась с ними бороться. Конечно, теперь уже поздно обо всем сожалеть. Нужно было хоть как-то примирить Глэдис и ее супруга, который уже был доведен до белого каления. Мисс Силвер решила пока ничего Этель не сообщать. Позднее… если ситуация не изменится.
   Этель и так сильно перенервничала из-за среднего своего сына. Слава богу, самое страшное позади, мальчик постепенно поправляется, болезнь отступила. Но заставлять Этель снова волноваться ни к чему.
   Мисс Силвер собиралась писать дальше, но тут дверь открылась, и вошла ее верная Эмма Медоуз.
   — Мисс, вы примете мистера Моттингли? — спросила она.
   Фамилия была незнакомой, но мисс Силвер почему-то была уверена, что где-то уже ее слышала.
   — Да-да, проси, — ответила она, отложив в сторону письмо.
   В комнату вошел огромный господин, таких среди клиентов мисс Силвер еще не было. Велик был не только его рост, но и вся объемистая фигура. Мистер Моттингли, в свою очередь, был поражен миниатюрностью пожилой леди и приятной старомодностью ее облика. Ее волосы были аккуратно подобраны сеточкой, а манеры не могли не восхищать. Он принялся объяснять причину своего визита и, неожиданно для себя, заговорил более мягким тоном, чем намеревался.
   — Мисс Мод Силвер?
   — Да, это я. — Мисс Силвер вышла из-за стола и протянула гостю руку. — Чем могу быть полезной, мистер Моттингли? Садитесь, пожалуйста!
   Она указала на кресло, стоявшее спинкой к окну. Обстановка гостиной напоминала мистеру Моттингли интерьер гостиной его бабушки, жившей в Бристоле. Мебель почти такая же: не модная, но и не настолько старая, чтобы считаться антиквариатом. Была в ней некая скромная безыскусность, как и почти во всех предметах, наполнявших комнату. Вот только письменный стол, очень удобный, выделялся своим сугубо практичным видом. Осмотрев мельком комнату, посетитель взглянул на мисс Силвер.
   — Мне трудно решиться… Вообще-то я хочу посоветоваться, гм… Мне рассказал о вас мистер Гриншо. У меня с ним была деловая встреча, и он рекомендовал вас. Очень рекомендовал…
   Мисс Силвер села в свое удобное кресло по другую сторону камина. Она вспомнила дело Гриншо, довольно простое, однако требовавшее крайне деликатного подхода.
   — Да-да, помню. Мистер Гриншо — милейший человек, — улыбнувшись, сказала мисс Силвер. — Надеюсь он в полном здравии?
   — Да… вполне!.. — кратко ответил Моттингли, поглощенный своими мыслями. — У нас с женой есть сын… — наконец заговорил он, подавшись вперед и крепко сцепив пальцы. — Единственный оставшийся в живых. Мы потеряли трех сыновей, но этот выжил. Сейчас ему двадцать три года… Как видите, уже взрослый, давно бы пора заняться делом. Но он не оправдал наших ожиданий.
   Со столика, стоявшего у кресла, мисс Силвер взяла свою сумку для рукоделия и вынула недовязанный нежно-розовый детский жилетик.
   — В каком смысле, мистер Моттингли? — спросила она, немного помолчав.
   — Он слишком еще легкомыслен. Я, мисс Силвер, человек религиозный. И Джимми воспитывал соответствующим образом, но, повторяю, он нас разочаровал. Нет, не подумайте, что Джимми не в меру баловали. Мы с женой понимаем, что долг — превыше всего. Очень часто нам хотелось закрыть глаза на его шалости и дурные привычки. Ведь он у нас единственный, но всякий раз мы не уступали искушению, мы укреплялись духом ради его же блага… — мистер Моттингли умолк, обессилев.
   — А что же произошло теперь, мистер Моттингли? — мягко спросила мисс Силвер.
   — Джимми предъявлено обвинение, ему приписывают то, чего он не совершал. Поверьте, мисс Силвер, я не из тех, кто стал бы покрывать своего сына. Господу нашему ведомо, у Джимми есть немало грехов, за кои следует отвечать. Я не говорю, что их нет. Он связался с этой девушкой, что уже само по себе плохо. Но если у меня спросят, верю ли я тому, что он отправился в Хэйзлдон-Хиис, чтобы убить ее, я отвечу — не верю! И если бы вы знали Джимми, вы бы тоже не поверили.
   Теперь мисс Силвер вспомнила, откуда ей известно имя Моттингли, и вся история всплыла в ее памяти. Она, конечно, вспомнила бы раньше, не будь она так озабочена делами Глэдис. Джимми Моттингли… его обвиняют в убийстве, совершенном в Хэйзлдон-Хиис. А это его отец…
   Лицо мисс Силвер стало еще более внимательным и сосредоточенным.
   — Минутку, мисс Силвер! Прежде чем что-либо ответить, прочтите это письмо, очень вас прошу. И тогда поймете, почему я здесь, — сказал мистер Моттингли, протягивая плотный конверт.
   Как только мисс Силвер развернула письмо, на нее нахлынули воспоминания. Как давно она не видела почерк мисс Твислдон! Письмо вернуло ее в то время, когда они виделись в последний раз.
   — Я хорошо помню мисс Твислдон, — сказала мисс Силвер, взглянув на своего посетителя. — В высшей степени достойная женщина, на мнение которой можно положиться.
   Эта довольно необычная характеристика поразила мистера Моттингли, ибо была абсолютно точной.
   — Да, вы правы. Она именно такова, — согласился он. — Не хотите ли прочитать, что она пишет?
   Мисс Силвер углубилась в письмо.
 
   Дорогие мистер и миссис Моттингли!
   Я пишу без промедления, ибо не верю ни единому слову…
   Я, разумеется, говорю о Джимми. Я хочу сказать, что не могу поверить, чтобы он так обошелся с этой девушкой.
   Конечно, я ее помню. Воплощение наглости и настырности.
   Мне она никогда не нравилась, и я не считаю нужным кривить душой, хотя ее и убили. Я абсолютно уверена, что Джимми не имеет никакого отношения к ее смерти. Как Вы помните, он был одним из моих учеников в воскресной школе. Я прекрасно знала всех своих питомцев, а если чего-то не знала, то разве что каких-то мелочей. У Джимми были свои недостатки. Вам и без меня это известно. Однако никто не заставит меня поверить в то, что он способен поднять руку на женщину и тем более ее убить. Это просто невозможно. Позвольте дать Вам один совет: настоятельно рекомендую обратиться к мисс Силвер (Монтэгю Меншинс, 15, Вест-Лихэм-стрит). Вы, конечно, помните ту историю с «отравленными гусеницами», с которой я тоже была некоторым образом связана. Именно мисс Силвер раскрыла этот отвратительный заговор и спасла ни в чем не повинных людей от ужасного обвинения. Я никогда не забуду ее поддержку и утешение, в которых я так тогда нуждалась. Наведайтесь к ней! Если хотите, покажите ей мое письмо. Она недавно передала мне очень добрую весточку через Ридлейсов, которых Вы, наверное, помните. Они встретили ее в Мидлэндс, она гостила там у племянницы.
   Искренне Ваша,
Кэйт Твислдон.
 
   — Я прекрасно помню мисс Твислдон, — сказала мисс Силвер, возвращая письмо, — и готова всецело ей доверять. Если, конечно, она не изменилась. Я помню ее как человека весьма здравомыслящего.
   — Я знаю ее двадцать лет и, поверьте, не устаю изумляться ее чутью и острому уму. Она умела держать в узде этих непосед — мальчишек в воскресной школе. Нам ее очень не хватает — я говорю про нашу церковную общину.
   А теперь разрешите мне рассказать о том, что произошло в Хэйзлдон-Хиис… Джимми отправился в Хэйзлдоп в субботу. У него была назначена встреча с этой девушкой. Но выехал слишком поздно. Видите ли, как раз, когда Джимми собирался уходить, его задержала моя жена. Дело в том, что к ней пришла ее старинная добрая приятельница, которая знала Джимми еще мальчиком. Она давно живет в другом месте и теперь ненадолго приехала по делам, и моя жена хотела, чтобы она увидела, каким стал Джимми. Так что, когда Джимми выехал, была уже половина седьмого.