Вентворт Патриция. Ядовитые письма

   — В самом деле?!
   Флори решительно кивнула:
   — Мужчин я не впускала, поэтому-то и удивилась ужасно, но подумала: "Это может быть только мистер Бартон.
   Наверное, обошел дом и постучал в окно, чтобы хозяин его впустил". Знаете, дверь кабинета открывается с ужасным скрежетом, если не правильно поворачивать ручку, а мисс Мегги обычно забывает об этом. Я подошла, чтобы поправить ручку, и убедилась, что с полковником был именно он.
   — Значит, в кабинете находился мистер Бартон?
   — Да, сэр, он принес арендную плату. Наверняка не знал про благотворительный кружок, а то бы его и на аркане не затащить — уж очень он не любит дам.
   — Мистер Бартон всегда сам приносил арендную плату?
   — Да, сэр, каждый месяц. Обычно он появлялся, когда стемнеет, иногда звонил в дверь, а иногда обходил дом и стучал в окно кабинета. Когда я подошла к двери, полковник как раз сказал в шутку: «Ну что, принесли свой оброк?» — и еще, что рад его видеть. А потом говорит:
   «Отступите хоть раз от своих правил и выпейте глоток», — а мистер Бартон ответил: «Как это вам не надоело предлагать мне выпить, неужели вы до сих пор не поняли, что я не по этой части. Вино — дьявольское зелье, вам бы и самому лучше его не пить».
   Марч удивленно поднял брови:
   — Так они были в хороших отношениях?
   Флори притворно задумалась, хотя ей давно все было известно — она не раз подслушивала разговоры хозяина с мистером Бартоном:
   — Да, сэр, когда приходил мистер Бартон, они всегда по-дружески разговаривали.
   — И в этот раз тоже?
   — Да, сэр, насколько я знаю. Я слышала только то, о чем сказала.
   — А вы уверены, что это был именно мистер Бартон?
   — Да, сэр.
   — Почему вы так в этом уверены?
   — Ну, во-первых, я сужу по словам полковника, а во-вторых, у мистера Бартона такой сиплый глухой голос, трудно ошибиться. Мой отец говорил, что он попал в газовую атаку во время войны, еще той, первой, а не той, на которой был отец.
   — Значит, вы полагаете, мистер Бартон последний, кто видел полковника перед тем, как мисс Эклс принесла ему чай?
   — Нет, сэр.
   — Вот как? Кто же там еще побывал?
   До сих пор Флори отвечала бойко и непринужденно, но тут вдруг смешалась. Девушка вовсе не считала себя трусихой, да и чего здесь бояться? Полковник умер неизвестно как, поэтому в доме полиция, и нужно ответить на все вопросы, чтобы помочь выяснить обстоятельства. Однако об этом эпизоде рассказывать было как-то неловко, но все равно, решила она, сказать надо. Флори открыла было рот, собираясь начать, но тут же его захлопнула.
   Начальник полиции поторопил свидетельницу:
   — Продолжайте… Кто это был?
   — Только миссис Рептон.
   — Так, так… а вы как раз проходили мимо двери?
   — Да, сэр.
   — Возможно даже, совершенно случайно, конечно, вы слышали их разговор?
   — Понимаете, сэр…
   Всего разговора она не слышала, но последняя сцена так и стояла у нее перед глазами… В распахнутой двери появляется миссис Рептон. Вид хозяйки и то, что она сказала, потрясли тогда Флори и продолжали пугать сейчас.
   Она отчаянно благодарила господа, что миссис Рептон ее не заметила. Девушка воспитана была в страхе божьем, да и воскресную школу она усердно посещала.
   Мисс Силвер, успокаивая, обняла Флори за плечи:
   — Вам нечего бояться, дорогая.
   Та потрясла головой, прогоняя наваждение:
   — Ой, мисс, если бы вы ее тогда видели!
   — Вы говорите о миссис Рептон? — уточнил Марч.
   Флори проглотила комок в горле и кивнула.
   — Постарайтесь рассказать нам спокойно, что произошло.
   Те слова, которые злобно бросила мужу хозяйка, до сих пор звучали у девушки в голове. «Может, станет легче, если произнести их вслух? Тогда сразу выброшу все из головы!» — подумала она.
   — Иду через столовую, а тут хозяева ругаются, да так громко и сердито, что даже там слышно. Я выхожу в холл, а дверь отсюда вдруг как распахнется, и выходит миссис Рептон. Я прижалась к стене, чтобы меня не заметили, а она обернулась лицом к кабинету — вы и представить себе не можете, какой она была страшной, — и говорит бедному полковнику… ох, сэр, просто язык не поворачивается повторить. Она, значит, так ему и сказала: «Ты сделал бы мне большое одолжение, если б умер», — и ушла. А уж как дверью хлопнула!

Глава 26

 
   С чувством выполненного долга взволнованная Флори удалилась. Когда дверь за ней закрылась, мистер Марч объявил:
   — Теперь надо бы увидеться с миссис Рептон. Правда, вряд ли стоит посылать за ней Флори. Пожалуйста, Крисп, сходите за ней.
   Инспектор вышел, после чего Рэндал поинтересовался:
   — Так что же вы обо всем этом думаете?
   Мисс Силвер чуть кашлянула, как она раньше делала, когда хотела приступить к объяснению трудного материала:
   — По-моему, слишком рано делать какие-либо выводы.
   Мы только знаем, что супруги поссорились, а люди могут сказать в запальчивости все что угодно, но это совсем не значит, что они готовы претворить это в жизнь.
   Рэндал Марч молчал. Дама продолжала:
   — Мне кажется, миссис Рептон будет против моего присутствия, возможно, мне…
   — ..придется уйти? — закончил фразу полицейский. — Боюсь, что придется, но мне бы хотелось, чтобы вы остались.
   В этот момент в комнату вошла Сцилла Рептон, сопровождаемая инспектором Криспом. На ней были все та же юбка из шотландки и изумрудный джемпер, только блестящие пышные волосы она убрала под тонкую сеточку. Сначала женщина хотела переодеться в траур, но потом решила, что это будет выглядеть так, будто она разыгрывает безутешную вдову, и натура ее восстала против маскарада.
   «Зачем притворяться, когда все в доме знают, что Роджер решил со мной развестись? — думала Сцилла. — Он уже рассказал обо всем сестре, а та, конечно, уже сообщила полиции, так почему бы не вести себя честно? Конечно, будут еще допросы и дознания, и, во всяком случае, придется остаться до похорон, но как только все закончится, я отсюда уеду и никогда не вернусь. Поэтому какое имеет значение, что эта публика обо мне подумает или будет болтать! Плевать я на всех хотела!»
   Увидев мисс Силвер, Сцилла удивленно изогнула тщательно выщипанные брови и, не делая даже попытки тоном смягчить слова, спросила:
   — А эта женщина что здесь делает?
   — Мисс Рептон и Флори Стоукс хотели, чтобы при допросе присутствовала женщина, поэтому мисс Силвер любезно согласилась… — Марч попытался объяснить ситуацию, но миссис Рептон с коротким злым смешком оборвала его:
   — Ну и ну! Подумать только, им нужна компаньонка!
   Какие-то допотопные нравы. Мне казалось, что Мегги уже вышла из того возраста, когда мужчины могут представлять для нее опасность. Впрочем, кто знает, что может выйти, не так ли?
   — Если вы возражаете против присутствия мисс Силвер… — испытывая неловкость, начал Марч.
   Сцилла придвинула кресло к столу напротив комиссара и уселась, закуривая сигарету.
   — Нет, зачем же мне возражать? Если уж Мегги понадобилась компаньонка, то мне-то уж она точно пригодится.
   Задув спичку, она небрежно сунула ее в письменный прибор, стоявший на столе мужа, туда, где лежали его ручки и карандаши, которые он еще недавно держал в руках.
   Женщина глубоко затянулась, на конце сигареты появился яркий огонек. Сцилла демонстративно села спиной к мисс Силвер, которая переместилась с одного конца дивана на другой, чтобы лучше ее видеть. Та сидела нога на ногу, чулки такие тонкие, что кажется, будто их вовсе нет, красные с какими-то вычурными украшениями туфли на очень высоком каблуке…
   Нет, мисс Силвер ничего не имела против нарядов, хотя и носила сама подчеркнуто скромные туалеты, потому что обнаружила, что старомодные платья и манера одеваться под гувернантку профессионально очень помогают ей. Если человек кажется незначительным, люди расслабляются, меньше себя контролируют, а это способствует получению объективной информации. Ее не оскорбляло пренебрежение Сциллы. Мисс Силвер пришло в голову, что миссис Рептон выбрала некий образ и теперь придерживается его, словно играет роль, и наблюдательная дама старалась понять, почему выбрано именно это амплуа — черствой и бездушной женщины. «Конечно, ожидать хорошего вкуса от этой особы не приходится, но что на самом деле кроется за этим нарочитым пренебрежением условностями и равнодушной позой? Внезапная смерть в доме заставляет содрогнуться даже самых толстокожих, а ведь эта женщина была женой Роджера Рептона».
   Рэндал Марч приступил к допросу:
   — Миссис Рептон, в Субботу вы серьезно поссорились со своим мужем, не так ли?
   Сцилла выдохнула облачко дыма.
   — Кто вам сказал?
   Полицейский не обратил внимания на вопрос и продолжал:
   — И во время ссоры речь шла об анонимных письмах.
   — О каких таких письмах?
   — Мне кажется, вы о них слышали. Одно показывали на дознании по делу о смерти Дорис Пелл, вы там присутствовали. А в субботу полковник Рептон прервал ваш телефонный разговор с мистером Эрлом и в последовавшем за этим споре упомянул, что получил анонимное письмо, в котором вы обвинялись в связи с мистером Гилбертом Эрлом.
   Произошла серьезная ссора, во время которой ваш муж говорил о разводе и даже попросил вас немедленно покинуть дом. Если приводить его слова точно, то он сказал, что вы должны убраться. Чуть остыв, он изменил свое решение и, опасаясь громкого скандала, сказал, что вы можете оставаться до тех пор, пока не пройдут похороны Конни Брук.
   Чуть растягивая по своему обыкновению слова, Сцилла спросила:
   — Вы подслушивали под дверью?
   — Кто-то, видимо, подслушивал, — сухо заметил Марч. — Ссорятся обычно громко, а дверь в кабинет некоторое время оставалась открытой.
   Женщина безразлично пожала плечами:
   — Знаете, люди иногда ссорятся. Мы с мужем часто это делали, но потом всегда мирились.
   — Вы утверждаете, что он не в первый раз упрекал вас в неверности?
   — Ничего подобного я не утверждаю, и вы это прекрасно понимаете!
   — Значит, вы хотите сказать, что эта ссора была не серьезнее других и в конце концов вы бы все равно помирились?
   — Он бы меня не выставил, — уверенно произнесла Сцилла.
   — Миссис Рептон, мисс Мегги показала, что брат разговаривал с ней сегодня после обеда, около трех часов, и заявил, что больше не выдержит и что вы должны оставить поместье. Кажется, вы с ним виделись после этого?
   — Откуда вы взяли?
   — Вас видели выходящей из кабинета, Сцилла затянулась сигаретой и выпустила струйку дыма.
   — Ну хорошо, и что из этого следует?
   — Данная свидетельница утверждает, что вы с полковником разговаривали на повышенных тонах, у нее создалось впечатление, что ссорились. Потом дверь распахнулась и вы вышли, но, обернувшись, бросили мужу кое-какие слова. Она их слышала.
   Сцилла машинально смахнула пепел, упавший на изумрудный джемпер.
   — Вы серьезно, мистер Марч?
   — Она утверждает, что вы сказали: «Ты сделал бы мне большое одолжение, если б умер», — а потом ушли.
   — Ремарка «занавес», — заметила Сцилла.
   От ее слов все присутствующие поежились.
   — Меньше чем через час ваш муж умер, — хмуро сказал Марч.
   — Мои слова ничего не значили. Так иногда в пылу ссоры говорят, не более того.
   — Все-таки так обычно не говорят даже в самом бурном скандале, и уж особенно, когда собираются мириться.
   Сцилла наклонилась и с силой загасила сигарету о письменный прибор Роджера Рептона.
   До сих пор Марч оставался внешне спокойным, но этот жест окончательно вывел его из себя. Эта особа скандалила с мужем, который вывел ее на чистую воду, в лицо пожелала ему смерти, слышала, как другая женщина над его телом обвиняет ее в том, что это она убила полковника, и теперь здесь, где все это происходило, спокойно тушит сигарету о письменный прибор, принадлежавший покойному.
   Довольно резким тоном начальник полиции заявил:
   — Вы пожелали мужу смерти — и он вскоре умирает.
   Надеюсь, вы помните, что в этом кабинете вас обвинили в его убийстве.
   Сцилла рассмеялась:
   — Кто примет всерьез слова Метти Эклс! Не валяйте дурака, мой дорогой! Она всю свою жизнь была по уши влюблена в Роджера… убей меня бог, не понимаю почему. А ко мне она его дико ревновала, так что, по ее мнению, что ни случись — я виновата. Надеюсь, такое понятно даже полицейскому.
   — Миссис Рептон, в кладовке садовника хранились цианиды? — неожиданно спросил Марч.
   — Циа… это что?
   — Цианиды. Вы знаете, что это такое?
   — Нет, не знаю.
   — Без протокола вскрытия я не могу ничего утверждать, но, скорее всего, это яд, который убил полковника.
   Женщина изумленно смотрела на Марча:
   — А зачем же он садовнику?
   — Для выведения осиных гнезд.
   Сцилла вздрогнула:
   — Не выношу ос, терпеть не могу, когда они залетают в дом. Самое противное в деревне — это насекомые! Но если этот циа… эта штука используется для ос, то как она попала в дом? Или… вы что, думаете, Роджер принял ее нарочно?
   — Нет, миссис Рептон, я так не думаю. — Эти слова начальника полиции прозвучали зловеще.

Глава 27

 
   Спустя примерно полчаса Марч остановил свою машину неподалеку от коттеджа «Гейл», поднял щеколду на калитке и пошел, светя себе под ноги карманным фонариком, к боковой двери дома. Поскольку перед входом не было ни молотка, ни звонка, он постучал. Ждать пришлось долго.
   Он решил даже, что мистера Бартона нет, и собрался уже уходить, когда послышались шаркающие шаги, вслед за чем звякнула цепочка и дверь приоткрылась дюйма на два, не больше. Сиплый и глухой мужской голос спросил:
   — Кто там?
   — Моя фамилия Марч, я начальник полиции графства, хотел бы поговорить с вами.
   — Зачем?
   — У меня есть сведения, что вы последним видели полковника Рептона.
   Раздался глухой возглас, еще раз прогремела цепочка, и дверь со скрипом отворилась. В узком коридоре было темно, но через полуоткрытую дверь в освещенную кухню падало достаточно света, чтобы разглядеть фигуру высокого мужчины.
   — Что это вы там говорите про полковника?
   — Кажется, вы были последним, кто его видел.
   Голос Бартона прозвучал еще глуше, он почти прошептал:
   — Как это понять?
   — Мистер Бартон, если вы дружили с полковником, боюсь, вам надо приготовиться к худшему. Полковник мертв.
   — Господи! — воскликнул Бартон. — Не может быть, я только что беседовал с ним… Да входите же!
   Полуоткрытая дверь вела в кухню, теплую и уютную, с керосиновой лампой на комоде, ярким пламенем очага и плотными красными шторами на окнах. Там находились старое кожаное кресло, пара простых деревянных стульев и стол, покрытый бордовой скатертью. На коврике перед камином разлеглись семь здоровых полосатых котов.
   При ярком свете полицейский как следует разглядел Бартона. Это был худой сутулый мужчина с давно не стриженной копной седоватых волос, лицо по самые глаза заросло бородой. Но ни борода, ни густые кустистые брови не могли скрыть ужасный шрам, пересекавший его лицо. Пока Рэндал Марч осматривался, хозяин, растерянно потирая лоб, попросил:
   — Объясните, что произошло с полковником. Я был сегодня в поместье, и он чувствовал себя нормально.
   — Да, и именно поэтому я к вам и пришел. Он не заболел, он умер внезапно. Мне кажется, его убили.
   — Убили?! — воскликнул потрясенный мужчина.
   Он тяжело опустился на стул, отвернулся от полицейского, и плечи его стали сотрясаться от рыданий. Через пару минут, взяв себя в руки, Бартон выпрямился.
   — Роджер был моим лучшим другом, ваши слова меня просто подкосили. Скажите, что же все-таки случилось?
   — Его отравили. По предварительным сведениям, цианидом.
   — Это то, чем морят ос?
   — Да.
   — Есть подозреваемые?
   Марч присел на второй стул.
   — Надеемся, что вы поможете нам их установить, — сказал он.
   Бартон вяло махнул рукой:
   — Мне кажется, так полиция всегда говорит человеку, которого собирается арестовать.
   — Если вы хотите узнать, не входите ли вы в число подозреваемых, то могу дать определенный ответ: нет. Но поскольку вы действительно последний, кто видел полковника живым, то мы обязаны с вами поговорить. Кстати, когда вы ушли из поместья?
   — Где-то около четырех или чуть позже. Я не смотрел на часы.
   — Можете рассказать, зачем туда приходили и о чем беседовали с мистером Рептоном?
   — Мне надо было внести арендную плату.
   — Понимаю. А сколько вы платите за этот коттедж?
   Все это время Бартон сидел, оперевшись локтями о стол и безучастно уставившись на бордовую скатерть. Услышав вопрос, он резко вскинул голову и довольно хмуро осведомился:
   — А какое дело до этого полиции?
   — Что, есть серьезные причины не отвечать на мой вопрос?
   — Нет, я просто размышляю, зачем полиции такие сведения. Если они вам так необходимы, то за свой дом я плачу чисто символическую плату.
   — Вы имеете в виду, что эти условные деньги вы можете и не платить?
   — Да нет, я плачу каждый месяц, а потом мы обычно сидели и беседовали. Полковник вообще был единственным человеком, с кем я разговаривал, а сейчас вы примитесь за дело и обнаружите, что это я его убил.
   — Не могли бы вы рассказать, о чем разговаривали с ним сегодня?
   Бартон снова вперился глазами в стол.
   — Обычно я приходил в темноте, но сегодня пришел засветло.
   — Почему вы приходили в темноте?
   — Потому что я выхожу на улицу обычно, когда стемнеет.
   — Что же заставило вас изменить своей привычке?
   — Вообще мне нравится гулять и днем. Вот сегодня я и гулял днем — бродил, думал о разных вещах и дошел до такого состояния, когда кажется, что больше не выдержишь, голова лопнет. Тогда я подумал: а не навестить ли полковника? Взял и пошел к нему.
   В этот момент Марч начал что-то смутно припоминать.
   Случилось это, кажется, лет тридцать назад, осенью…
   Процесс так и назывался — «дело тринадцатого октября».
   Сегодня, кстати, тоже тринадцатое октября… За верность своей догадки Рэндал не поручился бы в суде, но про себя был почти уверен, что не ошибся…
   — Итак, вы пришли к полковнику. А как вы вошли в дом? — ни словом не обмолвившись о своей догадке, спросил Марч.
   — Хм-м… — Бартон упорно разглядывал скатерть. — Все окна в гостиной были освещены, у мисс Рептон собирались женщины — что-то вроде кружка по рукоделию. Было их там очень много, я видел мою соседку мисс Вейн и ту женщину, что у нее сейчас живет. Нет, решил я, все равно навещу полковника. Ну и что же, что их тут целая толпа, — он ведь к этой компании отношения не имеет. Поэтому я обошел дом с дальней от деревни стороны, чтобы меня не заметили, и постучал в окно кабинета. Мне уже приходилось так входить.
   — А когда вы вошли, мистер Рептон спросил, не пришли ли вы, чтобы заплатить оброк, и предложил вам выпить?
   Хозяин искоса бросил на гостя удивленный взгляд:
   — Да, полковник в шутку называл арендную плату оброком. Раз вы сами все знаете, зачем спрашиваете?
   Марч почувствовал, что ведет себя не правильно, и поспешил с извинениями:
   — Не обижайтесь, мистер Бартон. Такое поведение полковника вполне естественно, а я тороплю события, потому что мне не терпится узнать, видели ли вы маленький графинчик с виски, который стоял на его письменном столе.
   Понимаете, цианистый калий — а мы почти уверены, что это был он, — находился в этом графинчике.
   Мистер Бартон поднял голову и посмотрел прямо в глаза полицейскому:
   — Да, конечно я его видел. И полковник предлагал мне выпить виски — это была наша старая шутка: он угощает, я отказываюсь. Спиртное — дьявольское зелье, я его не употребляю. Роджеру мои привычки хорошо известны, и когда я приходил, всегда разыгрывался один и тот же спектакль.
   — Так, с этим понятно, а о чем вы беседовали?
   — О нем самом и о том, что не надо было жениться.
   Полковник прекрасно знает, что я думаю о женщинах, только когда он собирался вступать в брак, совета у меня не спрашивал. Он мне рассказал о своей жене.
   — А что именно?
   — Она замарала его имя и он с ней будет разводиться.
   Я-то сам с ней ни разу не беседовал — стараюсь ни в какие контакты с женщинами не вступать, — но все равно с первого взгляда ясно было, что она за штучка. Прости господи, как говорится. Да ведь все равно бы он меня не послушал, до таких вещей надо доходить самому. Кошки, собаки и прочие бессловесные твари ведут себя сообразно своей природе — не лучше и не хуже. А женщины делают все то же самое, но только строят из себя… Лгут, виляют, пыль в глаза пускают, прикидываются ангелами небесными, а сами просто неряхи и потаскухи.
   Марч прервал монолог хозяина:
   — Вы совершенно уверены, что полковник говорил о разводе с женой?
   — Конечно уверен! Что, я буду придумывать? Он сказал, что у него с этой женщиной все кончено, а сразу после похорон Конни Брук она уберется из поместья. Еще говорил, что уже предупредил об этом сестру, а после похорон и все остальные будут в курсе.
   — Я вижу, что полковник беседовал с вами как с близким человеком.
   Бартон тяжело оперся ладонями о колени и хрипло ответил;
   — Мужчине тоже надо иногда выговориться, тогда становится легче. А у меня в жизни тем более были похожие проблемы, он знал.
   Когда собеседник немного успокоился, полицейский спросил:
   — Беседа в самом деле была очень доверительной. Не заметили ли вы в его словах чего-либо, что могло указывать на намерение совершить самоубийство?
   Хозяин неодобрительно взглянул на Марча:
   — Нет, такого точно не было.
   — Видите ли, рассматривается версия, что это было не убийство, а самоубийство. Бывает, что человек, который внезапно узнает, что жена изменяет ему, решает, что лучше покончить счеты с жизнью.
   Кулак мистера Бартона с грохотом опустился на стол.
   — Но только не полковник Рептон! Да я на Библии готов поклясться, что о самоубийстве он и не помышлял!
   Роджер думал только, как избавиться от этой особы, говорил, что дело быстро пройдет через суд. А если человек строит планы, то при чем здесь самоубийство, прав я или нет?
   — Согласен с вами.
   — Скажите, когда это произошло?
   — Еще в половине пятого полковник был жив, а в пять его нашли мертвым. Он сидел за столом в кабинете.
   — Значит, когда я с ним говорил, яд уже был в графине. Знай он, что виски отравлено, никогда бы не предложил мне выпить, даже в шутку.
   — Если был уверен, что вы откажетесь, мог бы и предложить.
   Хозяин снова стукнул кулаком по столу.
   — Да никогда в жизни! Подумать только — цианид! Этот яд убивает мгновенно. Повторяю: никогда настоящий мужчина не стал бы с этим шутить и предлагать другу отравленное виски.
   — Так ведь вы бы и не выпили его, сами сказали.
   Бартон покачал головой:
   — Нет, ему бы такое и в голову не могло прийти, другой закалки был человек. А о самоубийстве и не помышлял, клянусь, это правда. Уж я-то его хорошо знал.

Глава 28

 
   Мисс Силвер зашла в коттедж за вещами, необходимыми ей, чтобы переночевать у Рептонов. Рени Вейн недоверчиво спросила ее:
   — Как? Неужели вы и вправду собираетесь провести ночь в поместье?
   — Мисс Рептон очень просит, — пояснила женщина. — Она ведь пережила такое потрясение, ей очень трудно сейчас оставаться одной.
   Носовой платочек мисс Рени проделал привычный путь от глаз к носу.
   — Ох да, чистая правда, и для всех нас это тоже оказалось таким ударом! Но то, что она попросила посидеть с ней чужого человека… Скорее, Мегги должна была обратиться с такой просьбой к леди Мэллет или, по крайней мере, к какой-нибудь подруге…
   — Знаете, леди Мэллет и сама чрезвычайно расстроена, а в самые тяжелые моменты иногда легче находиться с чужим человеком, который не так переживает, как ты сам, и не потерял самообладание.
   Мисс Вейн снова всхлипнула и промокнула глаза платочком:
   — Мне казалось, хотя бы Метти Эклс должна была с ними остаться.
   Мисс Силвер нахмурилась:
   — Боюсь, ей досталось больше всех из гостей — ведь именно она обнаружила тело.
   — Когда Метти захотели допросить, я предлагала подождать ее, чтобы вместе пойти домой, — плаксиво завела Рени. — Заметьте, я тоже пережила ужасный шок, но все равно хотела поддержать соседку, и знаете, что она мне сказала? «Бога ради, оставьте вы все меня!» По-моему, очень грубо, даже принимая во внимание все ее обстоятельства. После таких слов я решила больше не вмешиваться.
   Мисс Силвер прошла в свою комнату и достала сумку, когда вошла Джойс. Она закрыла дверь и присела на кровать.
   — Господи, мисс Силвер, вы не представляете, как я рада, что отослала Дэвида.
   Мисс Силвер взглянула на нее поверх складок голубой ночной рубашки, которую складывала в этот момент:
   — Мне тоже кажется, что это было самое разумное.
   Наверняка ему сейчас весело и интересно вместе с ледлингтонскими приятелями.
   — Мне просто повезло, что днем я ездила к нему и не пошла в поместье. Там, наверное, был настоящий кошмар! — Мгновение она пребывала в нерешительности, а потом продолжила:
   — Сегодня утром ко мне заходила Пенни Марш. Хотела узнать, не помогу ли я ей в школе вместо Копни.
   — И что же вы решили, миссис Родни?
   Джойс недовольно махнула рукой:
   — Называли бы вы меня лучше Джойс! Говорю же вам, меня все так называют.
   Тут же она услышала решительный и недвусмысленный ответ: