Страница:
Я бы даже смела утверждать, что робость может подтолкнуть к преступлению. А если Конни Брук стала источником страшной угрозы, способной привести к полному краху жизнь этой особы? По-моему, это достаточный мотив для убийства.
Раньше лишь обсуждалась возможность убийства Конни, теперь же мисс Силвер уже настаивала на том, что девушку отравили. Полицейский некоторое время молчал, обдумывая слова дамы.
— Конечно, все вами сказанное абсолютно справедливо, но если бы вы были знакомы с мисс Мегги… — начал он.
— Только не подумай, что я собираюсь ее в чем-то обвинять, — остановила его мисс Силвер. — Просто факты таковы, что мисс Рептон могла чисто теоретически совершить данное преступление. Характер ее вполне укладывается в описанную мною схему; плюс к этому известно, что она буквально навязала Конни пузырек с лекарством. Мы не знаем, сколько таблеток там было и какие советы давались девушке насчет дозировки. Если есть возможность доказать, что таблеток оставалось лишь несколько штук, то следует предположить, что кто-то побывал на кухне у Конни и растворил в какао, оставленном на плите, смертельную дозу снотворного. В этом случае Мегги Рептон исключается из списка подозреваемых — ничего подобного она сделать не могла, поскольку из поместья не уходила, и это подтвердит толпа свидетелей.
Рэндал согласно кивнул головой:
— Я-то уверен, что таблеток в пузырьке было недостаточно для отравления. Но если отмести версию самоубийства, значит действительно злоумышленник проник в дом и заправил какао смертельной дозой снотворного. Но какого же чудовищного вкуса должен был получиться напиток! Более естественно было бы предположить, что девушка выльет его и сварит свежий. Как она могла такое выпить и почему убийца рассчитывал на это?
Мисс Силвер припомнила услышанную в числе многих прочих сплетню:
— Знаешь, Конни чем-то таким болела в детстве, что полностью нарушило у нее обоняние и способность воспринимать какие-то вкусовые оттенки. Мне и раньше приходилось о таком слышать. Убийца знал, что девушка не почувствует лекарства в какао. А если вкус и показался ей странным, не будем забывать, что она и сама собиралась таблетку мисс Рептон растворить в собственной чашке.
— Учитывая наши нравы, не сомневаюсь, что про ее болезни знал каждый на пять миль вокруг, — недовольно вставил Рэндал, — а возможность ее убить была теоретически у каждого жителя графства, который мог бы попасть в дом тем или иным способом. Что вы на это скажете?
— Люди обычно довольно беззаботно обращаются с ключами. Если кто-либо хотел забраться в дом Конни в ее отсутствие, способов проделать это было предостаточно — начиная с того, что можно, например, украсть ключи, а можно просто-напросто влезть через незапертое окно.
— То есть как это через окно? А почему же оно должно быть незапертым? — удивился полицейский.
— Мне это сразу пришло в голову. Поскольку мы пришли к выводу, что девушку убил человек, хорошо ее знавший и имевший доступ в ее дом, он вполне мог намеренно оставить окно не запертым на задвижку. И это не единственный вариант. Вспомни, что дом Конни Брук использовался как помещение для подготовительной школы, и поэтому открыт он был для массы людей. Старшая группа уходит около четырех, и в общей суматохе нетрудно было войти через заднюю дверь и так же уйти, прихватив с собой ключ или даже спрятав его под ковриком на крыльце. А еще проще предположить, что у того, кто хотел войти в коттедж вечером в среду, просто изначально был ключ.
— Вы имеете в виду какого-нибудь конкретного человека?
— Мы с мисс Родни, например, вместе приходили туда в среду, в четыре часа, чтобы забрать ее мальчика.
— Нам что, следует подозревать Джойс Родни?
— Полагаю, нет. Она побывала в коттедже Конни вместе со многими другими, например мисс Эклс, которая приходила забрать девочку, чьи родители живут не в Тиллинг-Грине. Их фамилия Блэк, и в тот день они пригласили Метти на чай.
Мистер Марч сосредоточенно потер переносицу:
— А Метти Эклс возвращалась после вечеринки в усадьбе вместе с Конни домой…
— Они шли вместе до коттеджа мисс Эклс, соседнего с тем, где я живу.
— Вам так кажется, но вы не уверены, что они там распрощались. Предположим даже, что они распрощались, но мисс Эклс ничто не препятствовало передумать и догнать девушку, сказав, например: «Знаешь, я пройдусь с тобой еще немного». Если она так и сделала, то вполне могла войти в дом вместе с Конни и заправить какао смертельной дозой таблеток. Конечно, предварительно их надо было растолочь, так что все мероприятие должно быть тщательно спланировано заранее. А если мисс Эклс не только возвращалась, но и шла в поместье вместе с Конни, то возможен еще один вариант: она могла зайти за девушкой, и пока та собиралась, у нее была возможность отравить какао еще тогда.
— Рэнди, они действительно отправились в гости вместе, но Конни зашла за Метти, а не наоборот, я видела, как они уходили. К тому же есть некая деталь, исключающая, на мой взгляд, Метти Эклс из круга подозреваемых.
Если бы Конни знала, что именно она наводнила деревню анонимками, вряд ли бы ей захотелось прогуливаться с этой дамой.
— Может, ей трудно было отказаться — не могла выдумать подходящего предлога.
— Да, согласна. Они могли договориться пойти вместе заранее, когда Конни еще не подозревала мисс Эклс. Действительно, непросто отказаться от прежних планов, да девушка и не подозревала к тому же, что ее беседу со священником подслушали и уже обсуждают по всей деревне.
— Следовательно, мисс Эклс остается в списке.
— Обращаю ваше внимание, Рэнди, я всего лишь отметила, что ты прав: в самом деле ничего не значит, что мисс Эклс и Конни вместе ходили в поместье, — отметила ровным тоном мисс Силвер. — Но я вовсе не утверждаю, что подозреваю эту женщину в убийстве.
Полицейский подтвердил кивком, что принял поправку к сведению:
— Понимаю вас. — Помолчав, он продолжил:
— Существует еще одна сторона дела. Почту мы тоже подключили к поиску автора анонимок. Опознать письма, кстати, было довольно просто по дешевым белым конвертам и корявому почерку. Оказалось, что все три анонимки, полученные в четверг, отосланы в среду из Ледлингтона. Их вынули из почтового ящика на главной улице и наутро переправили в Тиллинг-Грин.
— Не скажешь, кому они были адресованы?
— Полковнику Рептону, преподобному мистеру Мартину и Валентине Грей.
— Что же из этого следует?
— Насколько я понял, венчание отложено? — Мисс Силвер подтвердила сведения мистера Марча кивком, и тот продолжил:
— Интересно, из-за чего все-таки: из-за смерти Конни или потому, что Валентина Грей получила утром письмо? Или, может быть, потому, что Джейсон Лей вернулся?
Неуместный намек был проигнорирован, и мисс Силвер сдержанно сообщила:
— Мистер Гилберт Эрл вернулся в Лондон.
— Да, полиции это известно. Непонятно только, имеет ли это значение для расследования нашего дела.
— В деревне знают, что они с мисс Валентиной не перезванивались и не писали друг другу. Ведь почтальон в курсе всей деревенской переписки, а на коммутаторе узнают мистера Эрла по голосу.
— Да, в деревне действительно ничего не утаишь.
— Почти ничего, Рэнди.
— Тогда ответьте, кто из жителей Тиллинг-Грина побывал в Ледлингтоне в среду утром.
Мисс Силвер задумалась:
— Во-первых, я сама туда приехала десятичасовым автобусом. В середине дня назначена была репетиция венчания, сама свадьба — на следующий день, так что мисс Вейн решила приобрести к этому событию пару светлых перчаток. Мы поехали вместе. Так, дай припомнить… Мисс Эклс тоже отправилась в город и, кажется, с подобной же целью, потому что мы столкнулись с ней в магазине Эшли, где она покупала нарядный голубой шарф. Кстати, прекрасный магазин, побывать там — истинное наслаждение.
Мы все замечательно провели время. Мисс Вейн встретила там приятельниц. — Рассказчица на какое-то время замолчала, будто раздумывая, как лучше сформулировать то, что она собирается сказать. — И еще в городе мы встретили человека, который, напротив, вызывает ее неприязнь.
— Как-то вы неопределенно высказываетесь, — насмешливо заметил начальник полиции, но мисс Силвер продолжала так же серьезно:
— Напротив, я стараюсь быть точной. Моя хозяйка показала мне мистера Бартона, своего соседа из коттеджа «Гейл». Надо заметить, он вызывает повышенный интерес у всей деревни, потому что обходится без помощницы по хозяйству, сам готовит и убирает, лишь бы никого не пускать в дом. Кроме того, днем он, кажется, совсем не выходит на улицу, а бродит ночами вместе со своими кошками, которых у него семь штук.
— И этот оригинал появился в Ледлингтоне средь бела дня? Надеюсь, хотя бы без кошек?
— Тебе бы все шутить. Мисс Вейн отметила это событие как из ряда вон выходящее.
— И как он вам показался?
— Высокий тощий господин, одежда мятая и поношенная. Вид настороженный, как будто все время прислушивается к чему-то — может быть, глуховат?
— Необязательно.
— У стариков, которые плохо слышат, иногда бывает такое выражение лица.
— А раньше вы его видели?
— Днем — нет. Я видела его в среду ночью.
— В какое время?
— Около половины одиннадцатого. Я как раз выключила свет и открывала окно, когда услышала шаги, а затем стук калитки, выглянула из окна и поняла, что открыли не нашу, а соседнего коттеджа. Мистер Бартон закрыл калитку и направился к входной двери; она расположена в его доме не с фасада, а в торце, с нашей стороны. Потом он зажег фонарик и открыл дверь, луч осветил прихожую, и я увидела, как семь крупных котов вошли в дом, а за ними и их хозяин. Вот, собственно, и все.
Мистер Марч нахмурился:
— Вы понимаете, что многие в деревне утверждают, что письма пишет именно мистер Бартон?
Ответ был, как обычно, сдержан:
— Всегда человек, держащийся особняком, вызывает подозрения. Тем более жизнь мистера Бартона не укладывается в деревенские нормы.
— Никто не называл его при вас, когда заходил разговор об анонимных письмах?
— Дорогой Рэнди, никто, кроме миссис Родни, при мне вообще не заговаривал об анонимках.
— Ну что ж, это вполне объяснимо. Вы человек посторонний, а тут дело внутреннее. Но местные действительно подозревают Бартона. Если вы видели, как этот человек возвращается домой в половине одиннадцатого, то можно предположить, что он побывал в коттедже «Крофт», чтобы заставить Конни замолчать. Хотя довольно странно, что предполагаемый убийца воплощал свой гнусный замысел, сопровождаемый свитой котов.
— Ну, Бартон всегда выходит с ними по ночам, так что, оставь он их дома, это больше бы настораживало… Если, конечно, предполагать, что цель прогулки — совершение преступления.
Собеседник мисс Силвер расхохотался:
— Чему нет никаких доказательств! Давайте вернемся лучше к вашей экспедиции в Ледлингтон. Вы все время были вместе с мисс Вейн?
— Да нет. В магазине я обнаружила прекрасную шерсть, как раз такая мне и нужна была, чтобы связать к рождеству джемпер и жакет моей племяннице Этель. И еще у меня была в Ледлингтоне приятнейшая встреча с миссис Джернингем.
Обоим собеседникам было что вспомнить при упоминании этого имени. Когда-то Лайль Джернингем оказалась на краю гибели, и мисс Силвер и начальник полиции графства знали об этом больше, чем кто бы то ни было.
— Она прелестная женщина, — отметил Рэндал, — да и Рейф неплохой парень, и сейчас, по-моему, они очень счастливы. Так вот, что касается жителей Тиллинга, то я узнал у водителя автобуса, что тем утром их было в Ледлингтоне просто несметное количество. Человеческая натура — вещь загадочная. Ведь в город можно поехать в любой день недели, но их почему-то тянет туда именно в среду, когда все рано закрывается, так что и в автобусах и в магазинах давка. Устанешь перечислять всех, кто был в среду утром в Ледлингтоне: преподобный Томас Мартин, Роджер Рептон с очаровательной супругой, его сестра Мегги, Валентина Грей, Дафна Холлис, подружка невесты, мисс Эклс и еще дюжина других особ. Я хоть и не живу в вашей деревне, но меня тоже угораздило побывать в городе вместе с Ретой, и я имел удовольствие многих видеть. И любой из них мог отправить те три письма.
Мисс Силвер задумалась на какое-то время, а потом спросила:
— А что же говорят те, кто получил эти письма?
— Священник, признавшись, что получил письмо, отказался сообщить мне его содержание из соображений морали — что-то вроде тайны исповеди. Валентина Грей сначала покраснела, потом побледнела и заявила, что письмо сожгла и не желает обсуждать такую гадость. Такое впечатление, будто никто не обязан помогать полиции. Не знаю, успели ли вы…
Пожилая дама отрицательно покачала головой:
— Пока я не познакомилась с ней, не представилось подходящего случая.
— Надо будет найти какой-нибудь благовидный предлог.
Конечно, многого ожидать от содержания этих писем не приходится… Сплетни о пастве священника, девичьи секреты… А вот с третьим письмом ситуация загадочная: почтальон говорит, что доставил его по адресу, а Роджер Рептон отрицает, что получил письмо.
Глава 16
Во время чая в доме Марчей мисс Силвер забыла обо всех трудностях этого запутанного дела, она наслаждалась обществом друзей и двух симпатичнейших малышей. Уже в темноте она вернулась в коттедж «Виллоу». Поскольку ее визит к начальнику полиции не был секретом, она заговорила о нем, не дожидаясь расспросов:
— Какой чудесный, теплый дом, какие милые люди!
Мисс Марч великолепно выглядит, она просто красавица!
Мисс Вейн ловила каждое ее слово.
— Сама я с ней не знакома, но, кажется, там была какая-то история…
Мисс Силвер добродушно улыбнулась:
— Все истории, связанные с миссис Марч, могут только укрепить уважение к ней.
Мисс Рени заметно сконфузилась:
— Конечно, конечно, ничего такого я и не имела в виду.
Деревенская жизнь немного портит людей: так мало событий, вот мы и перемываем косточки друг другу. Старинный друг моей матери очень верно говорил, что у людей всегда не хватает добрых слов друг для друга. Я вовсе не намекала на злую сплетню, которая… Моя дорогая сестра часто говорила: «Рени, никогда не повторяй чужие слова», — но, как ни старайся, они все-таки иногда сами собой вылетают. Но ведь это оттого, что человек интересуется жизнью своих соседей, они ему не безразличны. Например, если бы Эстер была сейчас с нами, она не смогла бы молчать о бедняжке Конни. Естественно, это не было бы злословием, но как не думать, как не строить предположения по поводу того, что нас всех потрясло?
Мисс Силвер перематывала красную шерсть, купленную накануне в магазине Эшли, в клубки, чтобы вскоре приступить к вязанию рождественского подарка для Этель.
Мисс Рени предложила ей свою помощь и теперь держала моток на вытянутых руках, так что дамы временно пребывали, так сказать, нос к носу. С теплым дружеским пониманием мисс Силвер отозвалась:
— Безусловно, человек ни в коем случае не может изолироваться от жизни общества. Горе одного из нас не оставляет равнодушными всех остальных. Как говорил святой Павел, «когда страдает один, все мы страдаем вместе с ним».
Мисс Вейн уронила шерсть и прижала к носу скомканный носовой платок.
— Как хорошо вы сказали! Дорогая, я, кажется, запутала моток! Как глупо с моей стороны!
С ловкостью, приобретенной многолетней практикой, мисс Силвер расправила пряжу.
— Сейчас просто натяните потуже. Не понимаю, почему надо винить себя за вполне объяснимый интерес к смерти этой девушки. Случай печальнейший, я бы даже сказала крайне угнетающий, а подумать только, каково ее друзьям!
Мисс Рени всхлипнула:
— На репетиции венчания мне показалось, что она была заплаканной, но кто же мог вообразить…
— Вот уж действительно, — неопределенно отозвалась мисс Силвер.
Тут моток снова упал, и мисс Рени разрыдалась:
— Все время думаю: как же она, бедняжка, тогда выглядела, все видели, что она плакала, говорили, что у девушки что-то стряслось. Почему же никто не пошел ее проводить и не выяснил, что именно? Никто, никто этого не сделал, а теперь уже слишком поздно! — Женщина высвободила обе руки из ниток и прижала платок к лицу. — А все эти ужасные письма. — Она высморкалась и вздохнула. — Наверное, вы о них не слышали?
Ответ прозвучал сдержанно:
— Когда писали в газетах о расследовании по поводу смерти Дорис Пелл, упоминалось, что анонимное письмо послужило причиной гибели девушки. Да, собственно, такие письма ни к чему хорошему и не могут привести.
Мисс Вейн всхлипнула:
— Это ужасно! Мне не хотелось заговаривать о них первой, я ведь не знала, слышали вы о них или нет… а иногда так хочется с кем-то поделиться. Джойс всегда боится, что Дэвид что-нибудь услышит. Чепуха все это — неужели пятилетний мальчик поймет хоть слово про анонимки? Да он и не понимает, что это такое!
— Часто совсем маленькие дети схватывают и запоминают совершенно неожиданные вещи, — наставительно произнесла мисс Силвер.
Мисс Вейн вынула нос из платка. Слова ее звучали искренне и доверительно:
— Мы с Джойс не очень близки, а я привыкла все обсуждать с моей дорогой сестрой. Она бы просто пришла в ужас, узнав о письмах. Знаете, несколько лет тому назад подобная история случилась в Литл-Пойнтоне, в десяти милях отсюда. Было два самоубийства, даже Скотленд-Ярд вызывали. Письма приходить перестали, но так и не нашли того, кто этим занимался. Кое-кто считал, что это проделки жены почтмейстера, но мы с сестрой этому не верили. Она была такая усердная прихожанка, а уж до чего любезна, когда заходишь в ее магазин. Они с мужем держали еще и бакалейную лавку. Наша тетушка Мартин жила совсем рядом с ними, так что мы с Эстер узнавали обо всем, можно сказать, из первых рук. Тетушка всегда повторяла, что никогда не поверит ничему плохому о такой набожной женщине, как миссис Солт. Кстати, ее сестра, миссис Гурни, тоже держит почту и магазин в Тиллинг-Грине… Но, полагаю, никто не будет подозревать, будто она имеет какое-то отношение к анонимным письмам, которые теперь у нас тут все стали получать.
Мисс Силвер была всецело занята сматыванием красной пряжи в клубок.
— А что, есть какие-то основания для таких подозрений? — как бы между делом поинтересовалась она.
Мисс Вейн вспыхнула:
— Ну что вы, дорогая, конечно нет! Неужели мои слова позволяют такое подумать? Правда, ей известны все деревенские новости: в магазине часто сталкиваются знакомые, приятели — как не перекинуться парой слов… Моя дорогая сестра всегда говорила, что пойти в лавку, значит потерять уйму времени. Мне она говорила: «Если ты пришла в магазин что-то купить, то сделай это и уходи. Сплетни и безделье лучшие друзья, и от них одни неприятности». Сразу уйти, правда, бывало нелегко, но я старалась… Наверное, никто меньше меня не прислушивается к разговорам, я все узнаю в последнюю очередь. И пока Хильда Прайс не выложила мне, я и представления не имела, что бедняжка Конни, кажется, знала, кто пишет эти жуткие письма. Наверное, вся деревня уже была в курсе, а я и знать не знала.
— А почему же стали считать, что Конни знает про письма?
Наконец, сопровождаемая оговорками, вроде «не люблю повторять с чьих-то слов» и «в это просто не верится», на свет божий была извлечена история со звонком и визитом Конни к священнику. Версия мисс Рени мало отличалась от рассказанного ранее Джойс Родни. Конни плакала, когда звонила преподобному Томасу, и казалась очень подавленной, когда уходила от него. Она что-то знала о письмах и пришла поделиться этим с мистером Мартином, но ушла, так ничего и не открыв. Мисс Нидхем услышала:
«Сказанное назад не воротишь, и изменить ничего уже нельзя будет», — сказала девушка. «Да, вы правы, — ответил мистер Мартин. — Так что обдумайте-ка все еще раз. Но если вы знаете, кто пишет эти грязные письма, у вас есть долг перед людьми».
— А сейчас, — всхлипнула мисс Рени, — уже не угадаешь, что там знала бедная Конни, — она мертва! Так что если хочешь сделать что-то полезное, то делай это не откладывая, Эстер всегда так говорила. Даже такую поговорку на латыни знала, но я ее уже не помню.
Мисс Силвер знала латынь в достаточном объеме, чтобы процитировать забытую мисс Рени поговорку: «Bis dat qui cito dat» — «Вдвойне дает тот, кто дает быстро».
Глава 17
Полицейские сразу же записали показания тех, кто обнаружил тело Конни Брук, допрос же остальных свидетелей, проходивших по этому делу, был назначен на одиннадцать часов утра в субботу. Поскольку мисс Вейн выразила желание присутствовать на публичной процедуре дознания, мисс Силвер предложила ее сопровождать, что было с благодарностью принято.
— Ах, это было бы чудесно! Это такая поддержка для меня! До прошлого года я никуда не ходила одна, без моей дорогой сестры, а дознания так расстраивают нервы!
В иных обстоятельствах мисс Силвер объяснила бы хозяйке, что есть очень простой способ избежать расстройства: просто-напросто никуда не ходить. Но поскольку ее профессиональный интерес к этому делу совпадал с желанием мисс Рени отправиться на слушания, она не стала раскрывать ей секрет спокойной жизни. Мисс Вейн вышла из своей комнаты в глубоком трауре, это платье она надевала на похороны мисс Эстер. Женщина призналась постоялице, что она запаслась дополнительным носовым платком, поскольку на дознаниях она всегда плачет: «Ведь так мало времени прошло с тех пор, как я была на расследовании по делу Дорис Пелл».
В распоряжение коронера, должностного лица при органах местного самоуправления, который разбирает дела о насильственной или внезапной смерти, предоставили самую большую комнату в гостинице «У Джорджа», и она была битком набита. Поскольку медицинское заключение гласило, что смерть наступила в результате приема большой дозы снотворного, то в качестве свидетеля вызвали мисс Мегги Рептон.
Женщина приняла присягу и села, теребя носовой платок и судорожно вздыхая. Она отвечала на вопросы настолько тихо, что присутствовавшие могли понять, что она говорит, лишь после того, как коронер повторял ее слова. Мисс Рептон призналась, что дала Конни Брук пузырек со снотворным.
— Зачем вы это сделали?
Ответное бормотание коронер озвучил как: «У нее была бессонница».
— Вы сказали ей, сколько таблеток следует принять?
Мисс Мегги отрицательно помотала головой и что-то прошептала.
— Значит, вы считали, что дозировка написана на пузырьке? Вы в этом уверены?
Вмешался инспектор полиции, сказав, что дозировка на флаконе указана, но буквы очень бледные, полустрершиеся. Вещь была представлена для изучения коронеру.
— Да, прочесть почти невозможно, — заключил тот. — Итак, мисс Рептон, сколько таблеток оставалось в пузырьке?
Обнаружилось, что мисс Мегги не имеет об этом ни малейшего представления. Ей задали целую серию вопросов, пытаясь выяснить хотя бы приблизительно, был ли пузырек полупустым, наполненным лишь на четверть или почти пустым, но определенного ответа так и не получили. Женщина вздыхала, временами у нее совсем пропадал голос, она прижимала к глазам скомканный платок, но вопрос о количестве злосчастных таблеток остался невыясненным.
После нее вызвали мисс Эклс, которая громко, отчетливо произнесла присягу и толково и деловито приступила к даче показаний. Да, она возвращалась с приема вместе с Конни и попрощалась с ней около своего дома. О снотворном они говорили, и она решительно предостерегала девушку не принимать больше одной таблетки. Когда ей второй раз задали вопрос на ту же тему, мисс Метти терпеливо повторила, словно растолковывая нерадивому ученику:
— Конни обычно снотворные не принимала, поэтому я сказала, чтобы она пила не больше одной таблетки.
— Что же она на это ответила?
— Да ничего. Мы заговорили о том, что она с детства не может проглотить пилюлю целиком. Конни собиралась растолочь таблетку и растворить порошок в какао, которое было уже сварено и стояло на плите. Сначала я ее предупредила, что вкус будет отвратительный, но потом вспомнила, что она не ощущает вкуса того, что ест и пьет.
— Да, у нас есть показания доктора Тэйлора, что мисс Брук в результате болезни еще в детстве потеряла способность чувствовать вкус, и обоняние у нее тоже было нарушено. Итак, мисс Эклс, вы предостерегали девушку, чтобы она не принимала больше одной таблетки, а она случайно вам не говорила, какую дозировку ей рекомендовала мисс Рептон?
— Извините, но в нашем разговоре это не прозвучало.
Затем, обстоятельно отвечая на многочисленные вопросы коронера, женщина описала, как на следующее утро к ней прибежала Пенни Марш и как они вместе вернулись в коттедж «Крофт», и она увидела мертвую Конни, лежавшую в своей постели. На вопрос о том, не она ли вымыла кастрюльку из-под какао и убрала ее, мисс Экло не задумываясь ответила:
Раньше лишь обсуждалась возможность убийства Конни, теперь же мисс Силвер уже настаивала на том, что девушку отравили. Полицейский некоторое время молчал, обдумывая слова дамы.
— Конечно, все вами сказанное абсолютно справедливо, но если бы вы были знакомы с мисс Мегги… — начал он.
— Только не подумай, что я собираюсь ее в чем-то обвинять, — остановила его мисс Силвер. — Просто факты таковы, что мисс Рептон могла чисто теоретически совершить данное преступление. Характер ее вполне укладывается в описанную мною схему; плюс к этому известно, что она буквально навязала Конни пузырек с лекарством. Мы не знаем, сколько таблеток там было и какие советы давались девушке насчет дозировки. Если есть возможность доказать, что таблеток оставалось лишь несколько штук, то следует предположить, что кто-то побывал на кухне у Конни и растворил в какао, оставленном на плите, смертельную дозу снотворного. В этом случае Мегги Рептон исключается из списка подозреваемых — ничего подобного она сделать не могла, поскольку из поместья не уходила, и это подтвердит толпа свидетелей.
Рэндал согласно кивнул головой:
— Я-то уверен, что таблеток в пузырьке было недостаточно для отравления. Но если отмести версию самоубийства, значит действительно злоумышленник проник в дом и заправил какао смертельной дозой снотворного. Но какого же чудовищного вкуса должен был получиться напиток! Более естественно было бы предположить, что девушка выльет его и сварит свежий. Как она могла такое выпить и почему убийца рассчитывал на это?
Мисс Силвер припомнила услышанную в числе многих прочих сплетню:
— Знаешь, Конни чем-то таким болела в детстве, что полностью нарушило у нее обоняние и способность воспринимать какие-то вкусовые оттенки. Мне и раньше приходилось о таком слышать. Убийца знал, что девушка не почувствует лекарства в какао. А если вкус и показался ей странным, не будем забывать, что она и сама собиралась таблетку мисс Рептон растворить в собственной чашке.
— Учитывая наши нравы, не сомневаюсь, что про ее болезни знал каждый на пять миль вокруг, — недовольно вставил Рэндал, — а возможность ее убить была теоретически у каждого жителя графства, который мог бы попасть в дом тем или иным способом. Что вы на это скажете?
— Люди обычно довольно беззаботно обращаются с ключами. Если кто-либо хотел забраться в дом Конни в ее отсутствие, способов проделать это было предостаточно — начиная с того, что можно, например, украсть ключи, а можно просто-напросто влезть через незапертое окно.
— То есть как это через окно? А почему же оно должно быть незапертым? — удивился полицейский.
— Мне это сразу пришло в голову. Поскольку мы пришли к выводу, что девушку убил человек, хорошо ее знавший и имевший доступ в ее дом, он вполне мог намеренно оставить окно не запертым на задвижку. И это не единственный вариант. Вспомни, что дом Конни Брук использовался как помещение для подготовительной школы, и поэтому открыт он был для массы людей. Старшая группа уходит около четырех, и в общей суматохе нетрудно было войти через заднюю дверь и так же уйти, прихватив с собой ключ или даже спрятав его под ковриком на крыльце. А еще проще предположить, что у того, кто хотел войти в коттедж вечером в среду, просто изначально был ключ.
— Вы имеете в виду какого-нибудь конкретного человека?
— Мы с мисс Родни, например, вместе приходили туда в среду, в четыре часа, чтобы забрать ее мальчика.
— Нам что, следует подозревать Джойс Родни?
— Полагаю, нет. Она побывала в коттедже Конни вместе со многими другими, например мисс Эклс, которая приходила забрать девочку, чьи родители живут не в Тиллинг-Грине. Их фамилия Блэк, и в тот день они пригласили Метти на чай.
Мистер Марч сосредоточенно потер переносицу:
— А Метти Эклс возвращалась после вечеринки в усадьбе вместе с Конни домой…
— Они шли вместе до коттеджа мисс Эклс, соседнего с тем, где я живу.
— Вам так кажется, но вы не уверены, что они там распрощались. Предположим даже, что они распрощались, но мисс Эклс ничто не препятствовало передумать и догнать девушку, сказав, например: «Знаешь, я пройдусь с тобой еще немного». Если она так и сделала, то вполне могла войти в дом вместе с Конни и заправить какао смертельной дозой таблеток. Конечно, предварительно их надо было растолочь, так что все мероприятие должно быть тщательно спланировано заранее. А если мисс Эклс не только возвращалась, но и шла в поместье вместе с Конни, то возможен еще один вариант: она могла зайти за девушкой, и пока та собиралась, у нее была возможность отравить какао еще тогда.
— Рэнди, они действительно отправились в гости вместе, но Конни зашла за Метти, а не наоборот, я видела, как они уходили. К тому же есть некая деталь, исключающая, на мой взгляд, Метти Эклс из круга подозреваемых.
Если бы Конни знала, что именно она наводнила деревню анонимками, вряд ли бы ей захотелось прогуливаться с этой дамой.
— Может, ей трудно было отказаться — не могла выдумать подходящего предлога.
— Да, согласна. Они могли договориться пойти вместе заранее, когда Конни еще не подозревала мисс Эклс. Действительно, непросто отказаться от прежних планов, да девушка и не подозревала к тому же, что ее беседу со священником подслушали и уже обсуждают по всей деревне.
— Следовательно, мисс Эклс остается в списке.
— Обращаю ваше внимание, Рэнди, я всего лишь отметила, что ты прав: в самом деле ничего не значит, что мисс Эклс и Конни вместе ходили в поместье, — отметила ровным тоном мисс Силвер. — Но я вовсе не утверждаю, что подозреваю эту женщину в убийстве.
Полицейский подтвердил кивком, что принял поправку к сведению:
— Понимаю вас. — Помолчав, он продолжил:
— Существует еще одна сторона дела. Почту мы тоже подключили к поиску автора анонимок. Опознать письма, кстати, было довольно просто по дешевым белым конвертам и корявому почерку. Оказалось, что все три анонимки, полученные в четверг, отосланы в среду из Ледлингтона. Их вынули из почтового ящика на главной улице и наутро переправили в Тиллинг-Грин.
— Не скажешь, кому они были адресованы?
— Полковнику Рептону, преподобному мистеру Мартину и Валентине Грей.
— Что же из этого следует?
— Насколько я понял, венчание отложено? — Мисс Силвер подтвердила сведения мистера Марча кивком, и тот продолжил:
— Интересно, из-за чего все-таки: из-за смерти Конни или потому, что Валентина Грей получила утром письмо? Или, может быть, потому, что Джейсон Лей вернулся?
Неуместный намек был проигнорирован, и мисс Силвер сдержанно сообщила:
— Мистер Гилберт Эрл вернулся в Лондон.
— Да, полиции это известно. Непонятно только, имеет ли это значение для расследования нашего дела.
— В деревне знают, что они с мисс Валентиной не перезванивались и не писали друг другу. Ведь почтальон в курсе всей деревенской переписки, а на коммутаторе узнают мистера Эрла по голосу.
— Да, в деревне действительно ничего не утаишь.
— Почти ничего, Рэнди.
— Тогда ответьте, кто из жителей Тиллинг-Грина побывал в Ледлингтоне в среду утром.
Мисс Силвер задумалась:
— Во-первых, я сама туда приехала десятичасовым автобусом. В середине дня назначена была репетиция венчания, сама свадьба — на следующий день, так что мисс Вейн решила приобрести к этому событию пару светлых перчаток. Мы поехали вместе. Так, дай припомнить… Мисс Эклс тоже отправилась в город и, кажется, с подобной же целью, потому что мы столкнулись с ней в магазине Эшли, где она покупала нарядный голубой шарф. Кстати, прекрасный магазин, побывать там — истинное наслаждение.
Мы все замечательно провели время. Мисс Вейн встретила там приятельниц. — Рассказчица на какое-то время замолчала, будто раздумывая, как лучше сформулировать то, что она собирается сказать. — И еще в городе мы встретили человека, который, напротив, вызывает ее неприязнь.
— Как-то вы неопределенно высказываетесь, — насмешливо заметил начальник полиции, но мисс Силвер продолжала так же серьезно:
— Напротив, я стараюсь быть точной. Моя хозяйка показала мне мистера Бартона, своего соседа из коттеджа «Гейл». Надо заметить, он вызывает повышенный интерес у всей деревни, потому что обходится без помощницы по хозяйству, сам готовит и убирает, лишь бы никого не пускать в дом. Кроме того, днем он, кажется, совсем не выходит на улицу, а бродит ночами вместе со своими кошками, которых у него семь штук.
— И этот оригинал появился в Ледлингтоне средь бела дня? Надеюсь, хотя бы без кошек?
— Тебе бы все шутить. Мисс Вейн отметила это событие как из ряда вон выходящее.
— И как он вам показался?
— Высокий тощий господин, одежда мятая и поношенная. Вид настороженный, как будто все время прислушивается к чему-то — может быть, глуховат?
— Необязательно.
— У стариков, которые плохо слышат, иногда бывает такое выражение лица.
— А раньше вы его видели?
— Днем — нет. Я видела его в среду ночью.
— В какое время?
— Около половины одиннадцатого. Я как раз выключила свет и открывала окно, когда услышала шаги, а затем стук калитки, выглянула из окна и поняла, что открыли не нашу, а соседнего коттеджа. Мистер Бартон закрыл калитку и направился к входной двери; она расположена в его доме не с фасада, а в торце, с нашей стороны. Потом он зажег фонарик и открыл дверь, луч осветил прихожую, и я увидела, как семь крупных котов вошли в дом, а за ними и их хозяин. Вот, собственно, и все.
Мистер Марч нахмурился:
— Вы понимаете, что многие в деревне утверждают, что письма пишет именно мистер Бартон?
Ответ был, как обычно, сдержан:
— Всегда человек, держащийся особняком, вызывает подозрения. Тем более жизнь мистера Бартона не укладывается в деревенские нормы.
— Никто не называл его при вас, когда заходил разговор об анонимных письмах?
— Дорогой Рэнди, никто, кроме миссис Родни, при мне вообще не заговаривал об анонимках.
— Ну что ж, это вполне объяснимо. Вы человек посторонний, а тут дело внутреннее. Но местные действительно подозревают Бартона. Если вы видели, как этот человек возвращается домой в половине одиннадцатого, то можно предположить, что он побывал в коттедже «Крофт», чтобы заставить Конни замолчать. Хотя довольно странно, что предполагаемый убийца воплощал свой гнусный замысел, сопровождаемый свитой котов.
— Ну, Бартон всегда выходит с ними по ночам, так что, оставь он их дома, это больше бы настораживало… Если, конечно, предполагать, что цель прогулки — совершение преступления.
Собеседник мисс Силвер расхохотался:
— Чему нет никаких доказательств! Давайте вернемся лучше к вашей экспедиции в Ледлингтон. Вы все время были вместе с мисс Вейн?
— Да нет. В магазине я обнаружила прекрасную шерсть, как раз такая мне и нужна была, чтобы связать к рождеству джемпер и жакет моей племяннице Этель. И еще у меня была в Ледлингтоне приятнейшая встреча с миссис Джернингем.
Обоим собеседникам было что вспомнить при упоминании этого имени. Когда-то Лайль Джернингем оказалась на краю гибели, и мисс Силвер и начальник полиции графства знали об этом больше, чем кто бы то ни было.
— Она прелестная женщина, — отметил Рэндал, — да и Рейф неплохой парень, и сейчас, по-моему, они очень счастливы. Так вот, что касается жителей Тиллинга, то я узнал у водителя автобуса, что тем утром их было в Ледлингтоне просто несметное количество. Человеческая натура — вещь загадочная. Ведь в город можно поехать в любой день недели, но их почему-то тянет туда именно в среду, когда все рано закрывается, так что и в автобусах и в магазинах давка. Устанешь перечислять всех, кто был в среду утром в Ледлингтоне: преподобный Томас Мартин, Роджер Рептон с очаровательной супругой, его сестра Мегги, Валентина Грей, Дафна Холлис, подружка невесты, мисс Эклс и еще дюжина других особ. Я хоть и не живу в вашей деревне, но меня тоже угораздило побывать в городе вместе с Ретой, и я имел удовольствие многих видеть. И любой из них мог отправить те три письма.
Мисс Силвер задумалась на какое-то время, а потом спросила:
— А что же говорят те, кто получил эти письма?
— Священник, признавшись, что получил письмо, отказался сообщить мне его содержание из соображений морали — что-то вроде тайны исповеди. Валентина Грей сначала покраснела, потом побледнела и заявила, что письмо сожгла и не желает обсуждать такую гадость. Такое впечатление, будто никто не обязан помогать полиции. Не знаю, успели ли вы…
Пожилая дама отрицательно покачала головой:
— Пока я не познакомилась с ней, не представилось подходящего случая.
— Надо будет найти какой-нибудь благовидный предлог.
Конечно, многого ожидать от содержания этих писем не приходится… Сплетни о пастве священника, девичьи секреты… А вот с третьим письмом ситуация загадочная: почтальон говорит, что доставил его по адресу, а Роджер Рептон отрицает, что получил письмо.
Глава 16
Во время чая в доме Марчей мисс Силвер забыла обо всех трудностях этого запутанного дела, она наслаждалась обществом друзей и двух симпатичнейших малышей. Уже в темноте она вернулась в коттедж «Виллоу». Поскольку ее визит к начальнику полиции не был секретом, она заговорила о нем, не дожидаясь расспросов:
— Какой чудесный, теплый дом, какие милые люди!
Мисс Марч великолепно выглядит, она просто красавица!
Мисс Вейн ловила каждое ее слово.
— Сама я с ней не знакома, но, кажется, там была какая-то история…
Мисс Силвер добродушно улыбнулась:
— Все истории, связанные с миссис Марч, могут только укрепить уважение к ней.
Мисс Рени заметно сконфузилась:
— Конечно, конечно, ничего такого я и не имела в виду.
Деревенская жизнь немного портит людей: так мало событий, вот мы и перемываем косточки друг другу. Старинный друг моей матери очень верно говорил, что у людей всегда не хватает добрых слов друг для друга. Я вовсе не намекала на злую сплетню, которая… Моя дорогая сестра часто говорила: «Рени, никогда не повторяй чужие слова», — но, как ни старайся, они все-таки иногда сами собой вылетают. Но ведь это оттого, что человек интересуется жизнью своих соседей, они ему не безразличны. Например, если бы Эстер была сейчас с нами, она не смогла бы молчать о бедняжке Конни. Естественно, это не было бы злословием, но как не думать, как не строить предположения по поводу того, что нас всех потрясло?
Мисс Силвер перематывала красную шерсть, купленную накануне в магазине Эшли, в клубки, чтобы вскоре приступить к вязанию рождественского подарка для Этель.
Мисс Рени предложила ей свою помощь и теперь держала моток на вытянутых руках, так что дамы временно пребывали, так сказать, нос к носу. С теплым дружеским пониманием мисс Силвер отозвалась:
— Безусловно, человек ни в коем случае не может изолироваться от жизни общества. Горе одного из нас не оставляет равнодушными всех остальных. Как говорил святой Павел, «когда страдает один, все мы страдаем вместе с ним».
Мисс Вейн уронила шерсть и прижала к носу скомканный носовой платок.
— Как хорошо вы сказали! Дорогая, я, кажется, запутала моток! Как глупо с моей стороны!
С ловкостью, приобретенной многолетней практикой, мисс Силвер расправила пряжу.
— Сейчас просто натяните потуже. Не понимаю, почему надо винить себя за вполне объяснимый интерес к смерти этой девушки. Случай печальнейший, я бы даже сказала крайне угнетающий, а подумать только, каково ее друзьям!
Мисс Рени всхлипнула:
— На репетиции венчания мне показалось, что она была заплаканной, но кто же мог вообразить…
— Вот уж действительно, — неопределенно отозвалась мисс Силвер.
Тут моток снова упал, и мисс Рени разрыдалась:
— Все время думаю: как же она, бедняжка, тогда выглядела, все видели, что она плакала, говорили, что у девушки что-то стряслось. Почему же никто не пошел ее проводить и не выяснил, что именно? Никто, никто этого не сделал, а теперь уже слишком поздно! — Женщина высвободила обе руки из ниток и прижала платок к лицу. — А все эти ужасные письма. — Она высморкалась и вздохнула. — Наверное, вы о них не слышали?
Ответ прозвучал сдержанно:
— Когда писали в газетах о расследовании по поводу смерти Дорис Пелл, упоминалось, что анонимное письмо послужило причиной гибели девушки. Да, собственно, такие письма ни к чему хорошему и не могут привести.
Мисс Вейн всхлипнула:
— Это ужасно! Мне не хотелось заговаривать о них первой, я ведь не знала, слышали вы о них или нет… а иногда так хочется с кем-то поделиться. Джойс всегда боится, что Дэвид что-нибудь услышит. Чепуха все это — неужели пятилетний мальчик поймет хоть слово про анонимки? Да он и не понимает, что это такое!
— Часто совсем маленькие дети схватывают и запоминают совершенно неожиданные вещи, — наставительно произнесла мисс Силвер.
Мисс Вейн вынула нос из платка. Слова ее звучали искренне и доверительно:
— Мы с Джойс не очень близки, а я привыкла все обсуждать с моей дорогой сестрой. Она бы просто пришла в ужас, узнав о письмах. Знаете, несколько лет тому назад подобная история случилась в Литл-Пойнтоне, в десяти милях отсюда. Было два самоубийства, даже Скотленд-Ярд вызывали. Письма приходить перестали, но так и не нашли того, кто этим занимался. Кое-кто считал, что это проделки жены почтмейстера, но мы с сестрой этому не верили. Она была такая усердная прихожанка, а уж до чего любезна, когда заходишь в ее магазин. Они с мужем держали еще и бакалейную лавку. Наша тетушка Мартин жила совсем рядом с ними, так что мы с Эстер узнавали обо всем, можно сказать, из первых рук. Тетушка всегда повторяла, что никогда не поверит ничему плохому о такой набожной женщине, как миссис Солт. Кстати, ее сестра, миссис Гурни, тоже держит почту и магазин в Тиллинг-Грине… Но, полагаю, никто не будет подозревать, будто она имеет какое-то отношение к анонимным письмам, которые теперь у нас тут все стали получать.
Мисс Силвер была всецело занята сматыванием красной пряжи в клубок.
— А что, есть какие-то основания для таких подозрений? — как бы между делом поинтересовалась она.
Мисс Вейн вспыхнула:
— Ну что вы, дорогая, конечно нет! Неужели мои слова позволяют такое подумать? Правда, ей известны все деревенские новости: в магазине часто сталкиваются знакомые, приятели — как не перекинуться парой слов… Моя дорогая сестра всегда говорила, что пойти в лавку, значит потерять уйму времени. Мне она говорила: «Если ты пришла в магазин что-то купить, то сделай это и уходи. Сплетни и безделье лучшие друзья, и от них одни неприятности». Сразу уйти, правда, бывало нелегко, но я старалась… Наверное, никто меньше меня не прислушивается к разговорам, я все узнаю в последнюю очередь. И пока Хильда Прайс не выложила мне, я и представления не имела, что бедняжка Конни, кажется, знала, кто пишет эти жуткие письма. Наверное, вся деревня уже была в курсе, а я и знать не знала.
— А почему же стали считать, что Конни знает про письма?
Наконец, сопровождаемая оговорками, вроде «не люблю повторять с чьих-то слов» и «в это просто не верится», на свет божий была извлечена история со звонком и визитом Конни к священнику. Версия мисс Рени мало отличалась от рассказанного ранее Джойс Родни. Конни плакала, когда звонила преподобному Томасу, и казалась очень подавленной, когда уходила от него. Она что-то знала о письмах и пришла поделиться этим с мистером Мартином, но ушла, так ничего и не открыв. Мисс Нидхем услышала:
«Сказанное назад не воротишь, и изменить ничего уже нельзя будет», — сказала девушка. «Да, вы правы, — ответил мистер Мартин. — Так что обдумайте-ка все еще раз. Но если вы знаете, кто пишет эти грязные письма, у вас есть долг перед людьми».
— А сейчас, — всхлипнула мисс Рени, — уже не угадаешь, что там знала бедная Конни, — она мертва! Так что если хочешь сделать что-то полезное, то делай это не откладывая, Эстер всегда так говорила. Даже такую поговорку на латыни знала, но я ее уже не помню.
Мисс Силвер знала латынь в достаточном объеме, чтобы процитировать забытую мисс Рени поговорку: «Bis dat qui cito dat» — «Вдвойне дает тот, кто дает быстро».
Глава 17
Полицейские сразу же записали показания тех, кто обнаружил тело Конни Брук, допрос же остальных свидетелей, проходивших по этому делу, был назначен на одиннадцать часов утра в субботу. Поскольку мисс Вейн выразила желание присутствовать на публичной процедуре дознания, мисс Силвер предложила ее сопровождать, что было с благодарностью принято.
— Ах, это было бы чудесно! Это такая поддержка для меня! До прошлого года я никуда не ходила одна, без моей дорогой сестры, а дознания так расстраивают нервы!
В иных обстоятельствах мисс Силвер объяснила бы хозяйке, что есть очень простой способ избежать расстройства: просто-напросто никуда не ходить. Но поскольку ее профессиональный интерес к этому делу совпадал с желанием мисс Рени отправиться на слушания, она не стала раскрывать ей секрет спокойной жизни. Мисс Вейн вышла из своей комнаты в глубоком трауре, это платье она надевала на похороны мисс Эстер. Женщина призналась постоялице, что она запаслась дополнительным носовым платком, поскольку на дознаниях она всегда плачет: «Ведь так мало времени прошло с тех пор, как я была на расследовании по делу Дорис Пелл».
В распоряжение коронера, должностного лица при органах местного самоуправления, который разбирает дела о насильственной или внезапной смерти, предоставили самую большую комнату в гостинице «У Джорджа», и она была битком набита. Поскольку медицинское заключение гласило, что смерть наступила в результате приема большой дозы снотворного, то в качестве свидетеля вызвали мисс Мегги Рептон.
Женщина приняла присягу и села, теребя носовой платок и судорожно вздыхая. Она отвечала на вопросы настолько тихо, что присутствовавшие могли понять, что она говорит, лишь после того, как коронер повторял ее слова. Мисс Рептон призналась, что дала Конни Брук пузырек со снотворным.
— Зачем вы это сделали?
Ответное бормотание коронер озвучил как: «У нее была бессонница».
— Вы сказали ей, сколько таблеток следует принять?
Мисс Мегги отрицательно помотала головой и что-то прошептала.
— Значит, вы считали, что дозировка написана на пузырьке? Вы в этом уверены?
Вмешался инспектор полиции, сказав, что дозировка на флаконе указана, но буквы очень бледные, полустрершиеся. Вещь была представлена для изучения коронеру.
— Да, прочесть почти невозможно, — заключил тот. — Итак, мисс Рептон, сколько таблеток оставалось в пузырьке?
Обнаружилось, что мисс Мегги не имеет об этом ни малейшего представления. Ей задали целую серию вопросов, пытаясь выяснить хотя бы приблизительно, был ли пузырек полупустым, наполненным лишь на четверть или почти пустым, но определенного ответа так и не получили. Женщина вздыхала, временами у нее совсем пропадал голос, она прижимала к глазам скомканный платок, но вопрос о количестве злосчастных таблеток остался невыясненным.
После нее вызвали мисс Эклс, которая громко, отчетливо произнесла присягу и толково и деловито приступила к даче показаний. Да, она возвращалась с приема вместе с Конни и попрощалась с ней около своего дома. О снотворном они говорили, и она решительно предостерегала девушку не принимать больше одной таблетки. Когда ей второй раз задали вопрос на ту же тему, мисс Метти терпеливо повторила, словно растолковывая нерадивому ученику:
— Конни обычно снотворные не принимала, поэтому я сказала, чтобы она пила не больше одной таблетки.
— Что же она на это ответила?
— Да ничего. Мы заговорили о том, что она с детства не может проглотить пилюлю целиком. Конни собиралась растолочь таблетку и растворить порошок в какао, которое было уже сварено и стояло на плите. Сначала я ее предупредила, что вкус будет отвратительный, но потом вспомнила, что она не ощущает вкуса того, что ест и пьет.
— Да, у нас есть показания доктора Тэйлора, что мисс Брук в результате болезни еще в детстве потеряла способность чувствовать вкус, и обоняние у нее тоже было нарушено. Итак, мисс Эклс, вы предостерегали девушку, чтобы она не принимала больше одной таблетки, а она случайно вам не говорила, какую дозировку ей рекомендовала мисс Рептон?
— Извините, но в нашем разговоре это не прозвучало.
Затем, обстоятельно отвечая на многочисленные вопросы коронера, женщина описала, как на следующее утро к ней прибежала Пенни Марш и как они вместе вернулись в коттедж «Крофт», и она увидела мертвую Конни, лежавшую в своей постели. На вопрос о том, не она ли вымыла кастрюльку из-под какао и убрала ее, мисс Экло не задумываясь ответила: