Маленькое красноносое личико менялось: гримаса ярости сначала была стерта страхом, потом на смену ему опять вернулась ярость.
— Что вы собираетесь с этим делать?
— У меня есть только один путь — обратиться в полицию.
— Не получится! — хрипло произнесла Рени Вейн. — Вы этого не сделаете, потому что у меня есть способ остановить вас. Считаете себя умней всех, да? Приехали сюда и шпионите, вынюхиваете, лезете в то, что вас не касается! Но я не дура! Что, вам это и в голову не приходило?
Никто из этих тупых людишек и не считал меня умной — я для всех просто забитая и глуповатая мисс Рени, с которой можно не церемониться! Эстер все время выбирали в разные комитеты, и Метти Эклс, и эту противную Нору Мэллет. Если не одна председательница чего-нибудь — так другая, и так всю жизнь! Но никто никогда и не подумал пригласить меня! Я всегда в стороне! А перед свадьбой, которой так и не было, даже на прием в поместье Мегги меня не позвала! Но я и виду не подавала, что обиделась, не дождутся! — Голос Рени снизился еще больше, она говорила свистящим шепотом:
— У меня есть способ, как всем отомстить! Этот способ я нашла давно, еще в Литтл-Пойнтоне… тогда все прошло как по нотам, но Эстер узнала и запретила мне… Я и подумала: вот когда она умрет, я буду делать что захочу!
При этих словах тон ее снова изменился, трагический шепот сменился болезненной веселостью, кривая усмешка исказила пересохшие губы. Было страшно смотреть, как она с безумной улыбкой подбросила скомканный носовой платок и на весу поймала его, демонстрируя свою ловкость.
— Вы не представляете, как я была довольна, когда осталась одна! — хвастливо заявила она своей слушательнице. — Никто ни о чем не догадывался! Я тогда надела черное платье и плакала вместе со всеми, но когда все ушли, мне хотелось смеяться. А без писем уже невозможно было…
В Литтл-Пойнтоне жила одна женщина, которая называла меня сушеной востроносой болтушкой — своими ушами слышала! А я про нее кое-что знала и написала ей. И когда в следующий раз мы встретились в церкви, она уже не выглядела такой самодовольной, нет! Посылать письма, а потом наблюдать за теми, кто их получает, — это и есть самое интересное!
Мисс Силвер, нахмурившись, смотрела на хозяйку. Та производила самое отталкивающее впечатление: страх разоблачения, который в начале тирады еще заметен был у преступницы, сменился диким самодовольством. Мисс Вейн упивалась своим торжеством. Ее слушательница с тревогой подумала, чем же может закончиться такой разговор.
Айрин Вейн продолжала хвастаться:
— Эта Дорис Пелл была на редкость тупой, таких расшевелить даже интересно. Знаете, эта идиотка не любила меня. Я это почувствовала, когда заказала ей голубое платье после смерти Эстер — не будешь ведь всю жизнь ходить в трауре! Представляете, во время примерки ей неприятно было даже дотрагиваться до меня! Пришлось ей послать два письма: мол, всей деревне известно, что она девушка легкого поведения. — Женщина безумно хихикнула. — А это ей ой как не понравилось! Небось решила, что очень умная, когда подобрала здесь клочок от своего письма! Уж не знаю, как он попал к вам в руки, но вы, наверное, тоже думаете, что умней всех. Лучше были бы поскромнее и не высовывались… — Голос ее стал зловещим:
— Помните, что стало с Дорис Пелл?
— Вы столкнули ее с моста, и она утонула.
Снова раздался полубезумный смешок:
— Да, она сразу ударилась головой о камень. Потому что не надо меня сердить, я умею наказывать. Конни Брук тоже напрашивалась и получила. Эта девица шлялась по деревне и болтала направо-налево, что знает, кто пишет «ядовитые», как она выразилась, письма, поэтому и ее пришлось наказать. Перед смертью Эстер принимала снотворные таблетки. Я сказала доктору, что выкинула их, а на самом деле просто припрятала. А мой ключ от задней двери подходит к замку «Крофта». Это случайно обнаружилось — как-то Конни забыла свой ключ, а мы были вместе, я и говорю: «Давай попробуем мой», — он и подошел.
Поэтому, когда понадобилось, я спокойно вошла в ее дом через заднюю дверь, пока Конни была на приеме — меня-то туда не пригласили! — а тут на плите стоит какао.
Я раскрошила таблетки моей дорогой сестры — их было больше чем достаточно! — и туда! Размешала, конечно, хорошенько, чтобы они растворились. Не надо было ей так себя вести, ой не надо было! Полковник Рептон тоже свалял дурака — болтает что попало. Пришлось и его обезвредить, очень ловко получилось, сами знаете. Снотворное для него не годилось, но я вспомнила про средство, которое купила Эстер года два назад, чтобы вывести ос, они у нас в персиковом дереве поселились, а сестра ос просто терпеть не могла. Она говорила, что вещество это — сильный яд, и остатки надо уничтожить, но я спрятала остатки. Никогда не знаешь, что тебе пригодится, правда? Значит, взяла я этого яду, смешала с виски и налила в маленькую бутылочку, которую положила в сумку. Так что в поместье я пришла действительно за делом, а не бестолку чесать языком, перебирая спицами… Флори такая болтушка — конечно, это нехорошо, но молодые девушки все такие, ничего не поделаешь, — поэтому все в деревне знали, что полковник Рептон держит в кабинете графин с виски. Правда, я молодец, что об этом вспомнила?
Мисс Силвер сидела с опущенной головой.
— А уж так устроить, чтобы добраться до того графинчика, было проще простого. Я вязала шарф из белой шерсти, поэтому сказала, что испачкала руки, и пошла в туалет. Выхожу в холл, а в это время полковник как раз идет к туалетной комнате. Поэтому руки я так и не помыла, — женщина усмехнулась, — зато юркнула в кабинет, а там на столе действительно графин. Так что оставалось только вынуть пробку, вылить туда жидкость из моей бутылочки и аккуратно закрыть графинчик. Знаете, в комнате дышать было нечем — так накурено. А на столе валялась отвратительная вересковая трубка, совершенно безвкусная вещь!
Мне кажется, я очень ловко все проделала, правда? Вы сами ведь понимаете, что меня сердить не стоит, глупо было бы с вашей стороны…
Мисс Силвер встала и, не спуская глаз с хозяйки дома, сделала несколько шагов по направлению к двери, но тут же оказалась отброшенной назад. Хозяйка в голубом платье, сшитом покойной Дорис, стояла перед дверью как разъяренное животное, готовое к бою.
— Вы что ж, решили, что отсюда можно запросто уйти, чтобы рассказывать про меня всякие гадости? Зря вы так подумали.
— Вам не удастся меня остановить, — спокойно ответила мисс Силвер.
Снова раздался безумный смех:
— Почему же? Посмотрим! Знаете, вы неудачно зашли ко мне именно сегодня. Я была очень занята важным делом, а вы мне помешали. Вы же почуяли, что пахнет газом, когда вошли?
Мисс Силвер поняла, что безумица готова на все, но постаралась ничем не выдать своего замешательства. Голос ее по-прежнему звучал уверенно:
— И что дальше? — спросила она.
Мисс Вейн возмутилась:
— Ах вам надо дальше? Ничего, будет и дальше! Вы ошиблись, это не на плите горелку задуло. Помните симпатичный большой чулан наверху, где стоит бак с водой? Мы его туда поставили, когда меняли трубы. Так вот, там есть и газовый котел, который специально был оставлен на случай больших холодов. Эстер всегда беспокоилась, когда его приходилось включать, вставала несколько раз за ночь, все ходила его проверяла. «Если будет утечка, — говорила я ей, — ты ведь первая почувствуешь, потому что твоя комната рядом». Но она все равно беспокоилась. А вот сейчас этот котел оказался очень полезен, потому что газ течет как раз из него. Кран открыт, дверь закрыта, окна там нет — настоящая газовая камера!
Мисс Силвер была уже не на шутку встревожена. Она крикнула:
— Вы с ума сошли! Надо немедленно выключить, а то все взорвется!
Комната уже действительно наполнилась сильным запахом газа. Мисс Силвер бросилась к окну; отдернув занавески, распахнула его. В комнату ворвался свежий вечерний воздух.
Глава 38
Проводив мисс Силвер, Джейсон Лей отправился к Валентине. Когда он вошел в дом, в холле ему встретилась Сцилла. Вид у нее был уже не такой яркий и вызывающий, и даже волосы, казалось, потускнели — может быть, потому, что она сменила изумрудный свитер на серовато-голубой, а красно-зеленую юбку на темную. Почти миновав молодого человека, Сцилла вдруг повернулась к нему.
— Вы, я смотрю, времени не теряете, — заметила она. — Полагаю, собираетесь жениться на Валентине, осесть в поместье и ждать, когда вас задушит скука.
Джейсон рассмеялся:
— Вам скучно в деревне потому, что деревенские занятия вам не по душе. А у меня, боюсь, даже поскучать в свое удовольствие времени не найдется.
— Ну, тогда ладно… а я уж и не чаю, когда отсюда вырвусь. — И она направилась к лестнице, но когда ступила на первую ступеньку, оглянулась на него еще раз. — Скажите, вы принадлежите к тем милым людям, которые считают, что я отравила Роджера? Представьте, я этого не делала. Полицейским, наверное, удобно в данном случае выдать желаемое за действительное, не так ли? — Чуть ссутулившись, она пошла наверх.
В гостиной Джейсон обнаружил Валентину. Им было о чем поговорить, и хотя они не хотели сейчас строить планы на будущее, но как-то незаметно именно этим и занялись. Решили, что мисс Мегги останется в усадьбе, нельзя срывать ее с привычного места, но у нее должна быть отдельная гостиная. После похорон Сцилла наверняка уедет… Валентина еле слышно спросила, чуть наклонившись к Джейсону:
— Скажи, неужели они и в самом деле считают, что она… мне кажется, этого не может быть…
— Они именно и считают, что может, — ответил Джейсон.
Валентина прерывисто вздохнула.
— Но они ведь ее не арестуют…
— Могут и арестовать.
— Джейсон, ты же на нее не думаешь… нет, не могла она отравить Роджера!
— Об этом я судить не берусь, но против нее, кажется, возбудят уголовное дело, — уклончиво ответил молодой человек.
Вспоминая потом этот вечер, Джейсон понял, что именно в тот момент он почувствовал некое беспокойство. Так, сидя на сквозняке, ощущаешь сначала легкий дискомфорт — на первых порах почти ничего не чувствуется, но через некоторое время начинаешь ежиться и трястись от холода. Когда беспокойство Джейсона Лея достигло крайней степени, он вскочил.
— Слушай, мне тут надо по-быстрому кое-куда сбегать, скоро вернусь, — отрывисто бросил он.
Валентина уже не первый год знала своего любимого и привыкла к его неожиданным поступкам. Взяв себя в руки, она даже не спросила вдогонку, куда он, за что была вознаграждена исчерпывающей информацией. Обернувшись от дверей, Джейсон объяснил:
— Я схожу в деревню за мисс Силвер и приведу ее сюда.
По дороге мимо пруда и дальше, до самых ворот из поместья, он бежал, а когда миновал их, то перешел на быстрый шаг. Когда молодой человек уже входил в калитку коттеджа «Виллоу», окно в гостиной мисс Вейн широко распахнулось. Он сошел с дорожки и по траве бросился к окну. Из комнаты отчетливо тянуло газом. Мисс Силвер, открывшая окно, стояла к нему сейчас спиной. Напротив окна, загораживая дверь, стояла мисс Вейн, которая визгливым, истеричным голосом говорила:
— ..В чулане включен газ, дверь заперта. А знаете, кого я там заперла? Знаете, кто умрет прямо сейчас, если вы не закроете окно, не задерните занавески и не поклянетесь на Библии, что завтра уберетесь отсюда и никогда ни вздохом, ни единым словечком не намекнете на то, что вам удалось разнюхать. Все это бессмысленное, идиотское вранье, и никогда, слышите, никогда не смейте даже о нем вспоминать! И не смотрите на меня так — все равно не сумеете ни чулан открыть, ни выпустить его, потому что ключ я спрятала, а дверь там крепкая — вам ее ни за что не сломать! Вы его не спасете!
Мисс Силвер невольно шагнула к двери и спросила:
— Кого не спасу?
Мисс Рени захихикала:
— Да кого же еще, как не Дэвида? Джойс его привезла из Ледлингтона повидаться со мной, а сама отправилась к Пенни Марш. Ей, видите ли, приспичило обсудить эту идиотскую затею — заменить Конни в школе. Вместо того чтобы быть мне благодарной за кров, помогать по дому, она теперь собралась делать то, что ей хочется. Конечно, зачем со мной считаться, заботиться обо мне — я для нее ноль. Джойс я очень недовольна, решила ее наказать, поэтому включила газ и заперла там Дэвида. Но вы можете получить ключ, если пообещаете не рассказывать про письма и все прочее.
Джейсон перемахнул через подоконник. Рени завизжала и бросилась к лестнице. Когда он схватил женщину за плечи, та боролась с отчаяньем загнанной в угол крысы.
Мисс Силвер кинулась мимо них вверх по узкой лестнице. Только одна мысль лихорадочно стучала у нее в голове:
"Рени была одна дома, зачем ей прятать ключ от чулана?
Лишь бы он оказался в замке!"
Запах газа стал нестерпимым, когда она оказалась в темном коридоре на втором этаже. Дама тут же распахнула окно, потому что голова уже кружилась. Сделав несколько спасительных вдохов, мисс Силвер на ощупь двинулась к чулану. Ключ оказался в замке! Времени на раздумья не оставалось, она открыла дверь, стараясь не думать о том, что может там обнаружить.
Чулан оказался довольно большим, и в нем стояла почти кромешная темнота. Слева поднимался черной глыбой бак с водой, рядом что-то лежало, но невозможно было разглядеть что. Голова кружилась все сильнее, нашарив рядом с котлом газовый кран, мисс Силвер повернула его и наклонилась над тем, что лежало на полу. Пальцы коснулись грубой кожи, а потом наткнулись на ручки большого старомодного саквояжа. Из последних сил она подтащила его к выходу, а потом по коридору поволокла к распахнутому окну. В лицо ударил свежий ветер, и стало гораздо легче. Саквояж был, конечно, тяжелым, но все-таки не настолько, чтобы там находился Дэвид. Мисс Силвер принялась ожесточенно сражаться с застежками и ремешками.
Слава богу, дышать около окна было легко, и в голове немного прояснилось. Наконец отверзнутый зев саквояжа представил ее взору большого полосатого кота. Когда Джейсон Лей, перепрыгивая через две ступеньки, примчался наверх, он увидел, как почтенная дама пытается реанимировать несчастного Авимелеха.
Глава 39
Сидя в уютном кресле в своей гостиной, мисс Силвер наслаждалась заслуженным покоем. В этой комнате, окруженная вещами, связывавшими ее с устроенной и размеренной жизнью нескольких поколений ее семьи, она никогда не чувствовала себя одинокой. Кресла достались ей в наследство от двоюродной бабушки, а книжный шкаф и два маленьких столика напоминали о доме деда. Серебряный чайник с молочником, которые, благодаря усилиям Эммы, выглядели безукоризненно, несмотря на свой почтенный возраст, принадлежали когда-то ее крестной матери. И если прошлое давало пищу сентиментальным воспоминаниям, то настоящее действовало на даму не менее умиротворяюще — в обществе Фрэнка Эбботта, с которым ее связывала дружба и искренняя приязнь, она вспоминала обстоятельства недавнего дела, в котором ей пришлось участвовать. Наливая молодому человеку вторую чашку чаю, она заметила:
— Понимаешь, неторопливая жизнь в деревне задала и темп распутыванию клубка тех событий — приходилось двигаться медленно, шаг за шагом. Боюсь, ты осудишь меня, причем совершенно справедливо, за несколько вольное использование столь часто цитируемых строчек лорда Теннисона, но когда я пытаюсь объяснить ход расследования, на ум мне приходят именно эти слова: «От вехи к вехе, от одного к другому, вглубь и вширь…»
Молодой человек не без удовольствия взял еще один аппетитнейший сандвич, приготовленный Эммой.
— Если кто и имеет право по-свойски обращаться с наследием великого Альфреда, то это вы — его великий знаток и преданная почитательница.
— Не думаю, чтобы кому-нибудь было дано такое право, но, мне кажется, эти строчки точно отражают мои ощущения всего того времени, что я провела в Тиллинг-Грине.
Фрэнк с признательностью и большой нежностью посмотрел на собеседницу:
— Если говорить честно, мне с самого начала не понравилось это дело, по правде говоря, не надо было вам туда ехать. Ну, сначала еще куда ни шло, а вот после второй смерти, не говоря уже о третьей, эта затея стала очень опасной, я очень волновался за вас, а если бы у меня возникла хоть тень подозрения, что именно Рени Вейн рассылает по округе эти смертоносные послания, то я бы сам туда отправился, даже если для этого пришлось бы добывать себе фальшивый бюллетень.
— Что ты говоришь, Фрэнк!
Молодой человек рассмеялся:
— Это вы наводите меня на мысли о всяких невероятных комбинациях, вплоть до преступлений. Не представляю, с кем еще я мог бы вот так свободно рассуждать о подделках, караемых законом. Но не надо меня осуждать, мэм, я ведь пока еще ничего такого не совершил и вполне законопослущен! Расскажите лучше, как вы начали подозревать Рени?
Если честно, о ней я стал бы думать в последнюю очередь.
Мисс Силвер добавила в свою чашку молока, потому что Эмма имела обыкновение заваривать слишком крепкий чай, если в гости ожидался Фрэнк Эбботт. Она припоминала, какие впечатления возникли у нее в деревне на первых порах.
— С самого начала я связывала анонимки в Тиллинг-Грине с потоком таких же грязных писем в Литтл-Пойнтоне пять лет назад. В то время там жила престарелая тетушка обеих мисс Вейн, и они часто и подолгу у нее жили. Кажется, там подозревали почтмейстершу… Во всяком случае, так утверждала мисс Рени, причем она не поленилась сообщить мне, что эта женщина, миссис Солт — сестра здешней почтмейстерши, миссис Гурни. Таким образом Рени намекала, что ответственность за анонимки тоже может лежать на местной почтмейстерше. Когда я спросила, есть ли основания для таких подозрений, она очень взволновалась и сказала, что ненавидит сплетни, потому что их осуждала ее покойная сестра. Впрочем, это была ее обычная песня.
— И только из-за этого эпизода вы начали ее подозревать?
Мисс Силвер задумалась, потом снова заговорила:
— Мне показалось, что в тот момент, когда речь зашла о Литтл-Пойнтоне, она была сначала крайне возбуждена, а потом пожалела о том, что завела разговор об этом. Собственно, после смерти полковника осталось четверо подозреваемых: миссис Рептон, мисс Эклс, мисс Вейн и мистер Бартон. Если бы расследовалась только смерть полковника Рептона, в отрыве от остальных дел, то, несомненно, арестовали бы его жену, но ее связь с остальными двумя убийствами была довольно зыбкой, причем в случае Конни Брук у Сциллы было абсолютное алиби. А у мисс Эклс, мисс Вейн и мистера Бартона его не было, но должна сразу признаться, что мистера Бартона я никогда по-настоящему и не подозревала. Единственным мотивом преступления для него, так же как для мисс Эклс и мисс Рени, был бы страх перед разоблачением, окажись он автором анонимок. Мой разговор с мисс Пелл, тетей Дорис, заставил меня уже вполне обоснованно исключить его из числа подозреваемых — стало ясно, что тот роковой клочок бумажки девушка нашла в одном из трех домов, которые она посещала в день смерти. Она побывала в поместье, коттедже «Виллоу» у мисс Вейн и в коттедже «Холли» у мисс Эклс.
Коттедж «Крофт», где Дорис имела конфиденциальную беседу с подругой детства Конни Брук, мы не рассматриваем, потому что Конни вскоре тоже убили. Девушка, таким образом, не заходила к мистеру Бартону, который вообще женщин на порог не пускает.
— У меня создалось впечатление, что вы и Сциллу Рептон всерьез не подозревали. Но скажите, почему?
Мисс Силвер уже задумывалась об этом, поэтому вопрос не показался ей трудным.
— Во-первых, потому что она не могла отравить какао, а во-вторых… знаешь, иногда некоторым ощущениям и впечатлениям трудно найти словесное объяснение. Просто возникает некоторое знание, сначала даже непонятно откуда, и постепенно оно подкрепляется какими-то деталями происходящего и переходит в убеждение. Понимаешь, миссис Рептон с самого начала удивила меня тем, что, при всех внешне подозрительных обстоятельствах, она словно не чувствовала для себя никакой опасности. Она, конечно, понимала, что ее можно осуждать из соображений нравственности, но никак не похоже было, что ее страшит уголовное наказание за преступление. А страх этот неизбежно проявился бы в случае ее вины. Сцилла, не заботясь о правдоподобии, нагло отрицала свою связь с Гилбертом Эрлом, злилась на покойного мужа из-за того, что он изменил завещание, но была гораздо сильнее потрясена его смертью, чем ей даже самой казалось. Конечно, ее легко осуждать, чем все деревенское общество и занималось, — она женщина пустая, эгоистичная, ленивая, неорганизованная и занята была только мыслями о том, как бы развеять скуку.
Но я считала, у нее совершенно не тот характер, чтобы писать анонимные письма, а уж тем более, чтобы убивать мужа. И сейчас наконец всем известно, что, несмотря на свои многочисленные недостатки, она не делала ни того, ни другого.
— А больше никого из обитателей поместья вы не подозревали?
— Нет, никого. Мисс Мегги — добрая женщина, действительно посвятившая себя близким, пусть она не очень умна, но зато всегда очень искренна, а Валентина Грей — прекрасная девушка, и ее нравственные принципы не вызывали у меня никаких сомнений.
Молодой человек рассмеялся:
— Это хорошо. Уж что ей понадобится — так эти самые принципы. Джейсон Лей — не самый удобный человек для жизни!
Мисс Силвер снисходительно улыбнулась:
— Они знакомы с детства и очень привязаны друг к другу.
— Итак, с Джеймсом Бартоном и обитателями поместья мы разобрались, а как с оставшимися двумя кандидатурами?
— Таким образом, я осталась, как ты правильно заметил, с двумя основными подозреваемыми — мисс Эклс и мисс Вейн. Любая из них могла встретить Дорис Пелл у пруда и столкнуть ее с моста, потому что обе знали, что вечером девушка понесет блузку мисс Мегги в поместье.
Любая из них могла насыпать таблеток в какао, чтобы отравить Конни Брук: мисс Вейн — пробравшись в дом, пока хозяйка была в гостях, мисс Эклс — проводив девушку до дома, а не попрощавшись с ней у дверей своего коттеджа, как она утверждала. Обе могли добавить цианистый калий в виски полковника Рептона: мисс Эклс — когда принесла ему чай, а мисс Вейн — незаметно выйдя из гостиной и каким-то образом попав в кабинет. Рени очень кичилась, насколько ловко она все проделала.
Мисс Силвер прервалась на некоторое время, чтобы наполнить чайную чашку молодого человека, затем продолжила:
— Сама судьба с помощью мисс Мегги предоставила твоей покорной слуге возможность испытать обеих женщин.
Мисс Мегги Рептон отдала мне полученное ею анонимное письмо, и главное было с умом распорядиться таким замечательным следственным материалом. Я поэкспериментировала с заточенной спичкой, обмакнув ее в чернила, и мои предположения, что анонимки писались именно таким способом, подтвердились. Оставалось только изготовить точно такой клочок бумаги, который, по словам мисс Пелл, ее племянница нашла в одном из домов в тот день, когда ее убили. Отправившись в коттедж «Холли» с корзинкой яблок, я захватила свою подделку с собой. Мне казалось, что заинтересованная особа вряд ли сможет остаться невозмутимой, если увидит в моих руках точно такой же обрывок письма: ведь именно из-за него она решилась на убийство. Реакция Метги Эклс на «испытательную» бумажку была естественной для невинного человека и вполне соответствовала ее характеру — она женщина импульсивная, обладающая большим общественным темпераментом и, как заметила одна ее дальняя родственница, любит принимать участие во всем, что ее не касается. Ну а в данном случае анонимные письма ее даже коснулись — как она созналась спустя некоторое время, ей прислали две анонимки. Одним словом, несмотря на свое горе, она оживилась и заинтересовалась, откуда у меня эта бумага. Ее поведение свидетельствовало о том, что она не обнаружила в ней никакой угрозы для себя. Чего не скажешь о мисс Вейн. Если бы даже она не выдала себя раньше, обмолвившись, что кот Авимелех опасен, потому что всегда шипит на нее, то все стало бы ясно при одном взгляде на ее лицо, когда у меня в руках появился этот несчастный клочок. Это ее сломало, она уже не могла контролировать свой страх, злобу, безумное чувство превосходства над остальными людьми, которое обычно испытывают преступники, когда говорят об их злодеяниях. Да, наверное, она доставила много беспокойства старшей сестре, которая знала о ее наклонностях и о том, кто наводнил анонимками Литтл-Пойнтон пять лет назад.
— Там два человека покончили с собой… Я считаю, старшей мисс Вейн следовало бы все-таки рассказать о том, что ей было известно, — заметил Фрэнк.
Мисс Силвер взялась за отложенное на некоторое время вязанье. Кардиган из красной шерсти для Этель Бэркетт лежал, почти готовый, у нее на коленях, над ним, ритмично постукивая, замелькали зеленые спицы.
— Поступи она так, три жизни были бы спасены. Но мало кто предпочитает исполнение общественного долга своим личным интересам.
Классифицировав последнее высказывание как типичный пример того, что Фрэнк называл «тетушкиными моралями», он перевел разговор в менее философское русло, спросив, как здоровье кота Авимелеха, и высказал предположение, что пребывание в чулане с газом вряд ли прибавило ему здоровья.
Мисс Силвер улыбнулась:
— Это самый молодой и потому самый легкомысленный из котов мистера Бартона, потому-то мисс Рени и удалось подманить его куском макрели, которую он обожает. Она чрезвычайно гордилась тем, как заманила его в ловушку, положив макрель в раскрытый саквояж. Таких сейчас больше не делают, знаете, они исключительно вместительные и прочные. И саквояж этот действительно оказался прекрасным капканом. Уверена, что Авимелех отчаянно сражался за свою свободу, но справиться с саквояжем и мисс Рени у него не было никаких шансов. К счастью, бедняга вскоре оправился и, когда я зашла навестить его хозяина, приветствовал меня совершенно по-дружески.
— Как, вы побывали у этого отшельника? Дорогая леди, неужели вы хотите сказать, что он впустил вас в дом?
Мисс Силвер скромно улыбнулась — Да, впустил, угостил прекрасным чаем и познакомил с котами.
— Мне кажется, что в ходе расследования мистер Бартон присоединился к числу ваших поклонников.
— Ты хочешь сказать — моих друзей. — В ее тоне слышался легкий укор — К ним же можно причислить теперь и мисс Мегги. Должна признаться, что мне также очень нравятся Валентина, мистер Лей и Джойс Родни. Ты не знаешь, она решила остаться в Тиллинг-Грине?
Фрэнк кивнул:
— Кажется, да. После того как мисс Рени осудят, управлять недвижимостью придется Джойс. Она сможет жить в «Виллоу» и работать в школе вместе с Пенни Марш, ей очень хочется этим заняться.
— Ты с Джойс виделся?
— Ну, нет… она мне звонила.
Молодому человеку показалось, что на лице пожилой дамы мелькнуло разочарование.
— Боюсь, я обидела Джойс, сказав, что не буду называть ее по имени, пока участвую в расследовании дела, но сейчас положение изменилось… — начала мисс Силвер.
— Если она тогда хотела, чтобы вы называли ее по имени, вряд ли она и сейчас будет возражать.
— Почему ты в этом так уверен? Может быть, тебе спросить ее об этом?
Фрэнк, улыбаясь, взглянул на озабоченное лицо собеседницы.
— Дорогая мэм, неужели вы опять меня сватаете? Пусть взор ваш ласкают Джейсон и Валентина, а я — вполне безнадежный случаи!
Мисс Силвер неопределенно пожала плечами. Похоже, у нее было собственное мнение на этот счет.
— Что вы собираетесь с этим делать?
— У меня есть только один путь — обратиться в полицию.
— Не получится! — хрипло произнесла Рени Вейн. — Вы этого не сделаете, потому что у меня есть способ остановить вас. Считаете себя умней всех, да? Приехали сюда и шпионите, вынюхиваете, лезете в то, что вас не касается! Но я не дура! Что, вам это и в голову не приходило?
Никто из этих тупых людишек и не считал меня умной — я для всех просто забитая и глуповатая мисс Рени, с которой можно не церемониться! Эстер все время выбирали в разные комитеты, и Метти Эклс, и эту противную Нору Мэллет. Если не одна председательница чего-нибудь — так другая, и так всю жизнь! Но никто никогда и не подумал пригласить меня! Я всегда в стороне! А перед свадьбой, которой так и не было, даже на прием в поместье Мегги меня не позвала! Но я и виду не подавала, что обиделась, не дождутся! — Голос Рени снизился еще больше, она говорила свистящим шепотом:
— У меня есть способ, как всем отомстить! Этот способ я нашла давно, еще в Литтл-Пойнтоне… тогда все прошло как по нотам, но Эстер узнала и запретила мне… Я и подумала: вот когда она умрет, я буду делать что захочу!
При этих словах тон ее снова изменился, трагический шепот сменился болезненной веселостью, кривая усмешка исказила пересохшие губы. Было страшно смотреть, как она с безумной улыбкой подбросила скомканный носовой платок и на весу поймала его, демонстрируя свою ловкость.
— Вы не представляете, как я была довольна, когда осталась одна! — хвастливо заявила она своей слушательнице. — Никто ни о чем не догадывался! Я тогда надела черное платье и плакала вместе со всеми, но когда все ушли, мне хотелось смеяться. А без писем уже невозможно было…
В Литтл-Пойнтоне жила одна женщина, которая называла меня сушеной востроносой болтушкой — своими ушами слышала! А я про нее кое-что знала и написала ей. И когда в следующий раз мы встретились в церкви, она уже не выглядела такой самодовольной, нет! Посылать письма, а потом наблюдать за теми, кто их получает, — это и есть самое интересное!
Мисс Силвер, нахмурившись, смотрела на хозяйку. Та производила самое отталкивающее впечатление: страх разоблачения, который в начале тирады еще заметен был у преступницы, сменился диким самодовольством. Мисс Вейн упивалась своим торжеством. Ее слушательница с тревогой подумала, чем же может закончиться такой разговор.
Айрин Вейн продолжала хвастаться:
— Эта Дорис Пелл была на редкость тупой, таких расшевелить даже интересно. Знаете, эта идиотка не любила меня. Я это почувствовала, когда заказала ей голубое платье после смерти Эстер — не будешь ведь всю жизнь ходить в трауре! Представляете, во время примерки ей неприятно было даже дотрагиваться до меня! Пришлось ей послать два письма: мол, всей деревне известно, что она девушка легкого поведения. — Женщина безумно хихикнула. — А это ей ой как не понравилось! Небось решила, что очень умная, когда подобрала здесь клочок от своего письма! Уж не знаю, как он попал к вам в руки, но вы, наверное, тоже думаете, что умней всех. Лучше были бы поскромнее и не высовывались… — Голос ее стал зловещим:
— Помните, что стало с Дорис Пелл?
— Вы столкнули ее с моста, и она утонула.
Снова раздался полубезумный смешок:
— Да, она сразу ударилась головой о камень. Потому что не надо меня сердить, я умею наказывать. Конни Брук тоже напрашивалась и получила. Эта девица шлялась по деревне и болтала направо-налево, что знает, кто пишет «ядовитые», как она выразилась, письма, поэтому и ее пришлось наказать. Перед смертью Эстер принимала снотворные таблетки. Я сказала доктору, что выкинула их, а на самом деле просто припрятала. А мой ключ от задней двери подходит к замку «Крофта». Это случайно обнаружилось — как-то Конни забыла свой ключ, а мы были вместе, я и говорю: «Давай попробуем мой», — он и подошел.
Поэтому, когда понадобилось, я спокойно вошла в ее дом через заднюю дверь, пока Конни была на приеме — меня-то туда не пригласили! — а тут на плите стоит какао.
Я раскрошила таблетки моей дорогой сестры — их было больше чем достаточно! — и туда! Размешала, конечно, хорошенько, чтобы они растворились. Не надо было ей так себя вести, ой не надо было! Полковник Рептон тоже свалял дурака — болтает что попало. Пришлось и его обезвредить, очень ловко получилось, сами знаете. Снотворное для него не годилось, но я вспомнила про средство, которое купила Эстер года два назад, чтобы вывести ос, они у нас в персиковом дереве поселились, а сестра ос просто терпеть не могла. Она говорила, что вещество это — сильный яд, и остатки надо уничтожить, но я спрятала остатки. Никогда не знаешь, что тебе пригодится, правда? Значит, взяла я этого яду, смешала с виски и налила в маленькую бутылочку, которую положила в сумку. Так что в поместье я пришла действительно за делом, а не бестолку чесать языком, перебирая спицами… Флори такая болтушка — конечно, это нехорошо, но молодые девушки все такие, ничего не поделаешь, — поэтому все в деревне знали, что полковник Рептон держит в кабинете графин с виски. Правда, я молодец, что об этом вспомнила?
Мисс Силвер сидела с опущенной головой.
— А уж так устроить, чтобы добраться до того графинчика, было проще простого. Я вязала шарф из белой шерсти, поэтому сказала, что испачкала руки, и пошла в туалет. Выхожу в холл, а в это время полковник как раз идет к туалетной комнате. Поэтому руки я так и не помыла, — женщина усмехнулась, — зато юркнула в кабинет, а там на столе действительно графин. Так что оставалось только вынуть пробку, вылить туда жидкость из моей бутылочки и аккуратно закрыть графинчик. Знаете, в комнате дышать было нечем — так накурено. А на столе валялась отвратительная вересковая трубка, совершенно безвкусная вещь!
Мне кажется, я очень ловко все проделала, правда? Вы сами ведь понимаете, что меня сердить не стоит, глупо было бы с вашей стороны…
Мисс Силвер встала и, не спуская глаз с хозяйки дома, сделала несколько шагов по направлению к двери, но тут же оказалась отброшенной назад. Хозяйка в голубом платье, сшитом покойной Дорис, стояла перед дверью как разъяренное животное, готовое к бою.
— Вы что ж, решили, что отсюда можно запросто уйти, чтобы рассказывать про меня всякие гадости? Зря вы так подумали.
— Вам не удастся меня остановить, — спокойно ответила мисс Силвер.
Снова раздался безумный смех:
— Почему же? Посмотрим! Знаете, вы неудачно зашли ко мне именно сегодня. Я была очень занята важным делом, а вы мне помешали. Вы же почуяли, что пахнет газом, когда вошли?
Мисс Силвер поняла, что безумица готова на все, но постаралась ничем не выдать своего замешательства. Голос ее по-прежнему звучал уверенно:
— И что дальше? — спросила она.
Мисс Вейн возмутилась:
— Ах вам надо дальше? Ничего, будет и дальше! Вы ошиблись, это не на плите горелку задуло. Помните симпатичный большой чулан наверху, где стоит бак с водой? Мы его туда поставили, когда меняли трубы. Так вот, там есть и газовый котел, который специально был оставлен на случай больших холодов. Эстер всегда беспокоилась, когда его приходилось включать, вставала несколько раз за ночь, все ходила его проверяла. «Если будет утечка, — говорила я ей, — ты ведь первая почувствуешь, потому что твоя комната рядом». Но она все равно беспокоилась. А вот сейчас этот котел оказался очень полезен, потому что газ течет как раз из него. Кран открыт, дверь закрыта, окна там нет — настоящая газовая камера!
Мисс Силвер была уже не на шутку встревожена. Она крикнула:
— Вы с ума сошли! Надо немедленно выключить, а то все взорвется!
Комната уже действительно наполнилась сильным запахом газа. Мисс Силвер бросилась к окну; отдернув занавески, распахнула его. В комнату ворвался свежий вечерний воздух.
Глава 38
Проводив мисс Силвер, Джейсон Лей отправился к Валентине. Когда он вошел в дом, в холле ему встретилась Сцилла. Вид у нее был уже не такой яркий и вызывающий, и даже волосы, казалось, потускнели — может быть, потому, что она сменила изумрудный свитер на серовато-голубой, а красно-зеленую юбку на темную. Почти миновав молодого человека, Сцилла вдруг повернулась к нему.
— Вы, я смотрю, времени не теряете, — заметила она. — Полагаю, собираетесь жениться на Валентине, осесть в поместье и ждать, когда вас задушит скука.
Джейсон рассмеялся:
— Вам скучно в деревне потому, что деревенские занятия вам не по душе. А у меня, боюсь, даже поскучать в свое удовольствие времени не найдется.
— Ну, тогда ладно… а я уж и не чаю, когда отсюда вырвусь. — И она направилась к лестнице, но когда ступила на первую ступеньку, оглянулась на него еще раз. — Скажите, вы принадлежите к тем милым людям, которые считают, что я отравила Роджера? Представьте, я этого не делала. Полицейским, наверное, удобно в данном случае выдать желаемое за действительное, не так ли? — Чуть ссутулившись, она пошла наверх.
В гостиной Джейсон обнаружил Валентину. Им было о чем поговорить, и хотя они не хотели сейчас строить планы на будущее, но как-то незаметно именно этим и занялись. Решили, что мисс Мегги останется в усадьбе, нельзя срывать ее с привычного места, но у нее должна быть отдельная гостиная. После похорон Сцилла наверняка уедет… Валентина еле слышно спросила, чуть наклонившись к Джейсону:
— Скажи, неужели они и в самом деле считают, что она… мне кажется, этого не может быть…
— Они именно и считают, что может, — ответил Джейсон.
Валентина прерывисто вздохнула.
— Но они ведь ее не арестуют…
— Могут и арестовать.
— Джейсон, ты же на нее не думаешь… нет, не могла она отравить Роджера!
— Об этом я судить не берусь, но против нее, кажется, возбудят уголовное дело, — уклончиво ответил молодой человек.
Вспоминая потом этот вечер, Джейсон понял, что именно в тот момент он почувствовал некое беспокойство. Так, сидя на сквозняке, ощущаешь сначала легкий дискомфорт — на первых порах почти ничего не чувствуется, но через некоторое время начинаешь ежиться и трястись от холода. Когда беспокойство Джейсона Лея достигло крайней степени, он вскочил.
— Слушай, мне тут надо по-быстрому кое-куда сбегать, скоро вернусь, — отрывисто бросил он.
Валентина уже не первый год знала своего любимого и привыкла к его неожиданным поступкам. Взяв себя в руки, она даже не спросила вдогонку, куда он, за что была вознаграждена исчерпывающей информацией. Обернувшись от дверей, Джейсон объяснил:
— Я схожу в деревню за мисс Силвер и приведу ее сюда.
По дороге мимо пруда и дальше, до самых ворот из поместья, он бежал, а когда миновал их, то перешел на быстрый шаг. Когда молодой человек уже входил в калитку коттеджа «Виллоу», окно в гостиной мисс Вейн широко распахнулось. Он сошел с дорожки и по траве бросился к окну. Из комнаты отчетливо тянуло газом. Мисс Силвер, открывшая окно, стояла к нему сейчас спиной. Напротив окна, загораживая дверь, стояла мисс Вейн, которая визгливым, истеричным голосом говорила:
— ..В чулане включен газ, дверь заперта. А знаете, кого я там заперла? Знаете, кто умрет прямо сейчас, если вы не закроете окно, не задерните занавески и не поклянетесь на Библии, что завтра уберетесь отсюда и никогда ни вздохом, ни единым словечком не намекнете на то, что вам удалось разнюхать. Все это бессмысленное, идиотское вранье, и никогда, слышите, никогда не смейте даже о нем вспоминать! И не смотрите на меня так — все равно не сумеете ни чулан открыть, ни выпустить его, потому что ключ я спрятала, а дверь там крепкая — вам ее ни за что не сломать! Вы его не спасете!
Мисс Силвер невольно шагнула к двери и спросила:
— Кого не спасу?
Мисс Рени захихикала:
— Да кого же еще, как не Дэвида? Джойс его привезла из Ледлингтона повидаться со мной, а сама отправилась к Пенни Марш. Ей, видите ли, приспичило обсудить эту идиотскую затею — заменить Конни в школе. Вместо того чтобы быть мне благодарной за кров, помогать по дому, она теперь собралась делать то, что ей хочется. Конечно, зачем со мной считаться, заботиться обо мне — я для нее ноль. Джойс я очень недовольна, решила ее наказать, поэтому включила газ и заперла там Дэвида. Но вы можете получить ключ, если пообещаете не рассказывать про письма и все прочее.
Джейсон перемахнул через подоконник. Рени завизжала и бросилась к лестнице. Когда он схватил женщину за плечи, та боролась с отчаяньем загнанной в угол крысы.
Мисс Силвер кинулась мимо них вверх по узкой лестнице. Только одна мысль лихорадочно стучала у нее в голове:
"Рени была одна дома, зачем ей прятать ключ от чулана?
Лишь бы он оказался в замке!"
Запах газа стал нестерпимым, когда она оказалась в темном коридоре на втором этаже. Дама тут же распахнула окно, потому что голова уже кружилась. Сделав несколько спасительных вдохов, мисс Силвер на ощупь двинулась к чулану. Ключ оказался в замке! Времени на раздумья не оставалось, она открыла дверь, стараясь не думать о том, что может там обнаружить.
Чулан оказался довольно большим, и в нем стояла почти кромешная темнота. Слева поднимался черной глыбой бак с водой, рядом что-то лежало, но невозможно было разглядеть что. Голова кружилась все сильнее, нашарив рядом с котлом газовый кран, мисс Силвер повернула его и наклонилась над тем, что лежало на полу. Пальцы коснулись грубой кожи, а потом наткнулись на ручки большого старомодного саквояжа. Из последних сил она подтащила его к выходу, а потом по коридору поволокла к распахнутому окну. В лицо ударил свежий ветер, и стало гораздо легче. Саквояж был, конечно, тяжелым, но все-таки не настолько, чтобы там находился Дэвид. Мисс Силвер принялась ожесточенно сражаться с застежками и ремешками.
Слава богу, дышать около окна было легко, и в голове немного прояснилось. Наконец отверзнутый зев саквояжа представил ее взору большого полосатого кота. Когда Джейсон Лей, перепрыгивая через две ступеньки, примчался наверх, он увидел, как почтенная дама пытается реанимировать несчастного Авимелеха.
Глава 39
Сидя в уютном кресле в своей гостиной, мисс Силвер наслаждалась заслуженным покоем. В этой комнате, окруженная вещами, связывавшими ее с устроенной и размеренной жизнью нескольких поколений ее семьи, она никогда не чувствовала себя одинокой. Кресла достались ей в наследство от двоюродной бабушки, а книжный шкаф и два маленьких столика напоминали о доме деда. Серебряный чайник с молочником, которые, благодаря усилиям Эммы, выглядели безукоризненно, несмотря на свой почтенный возраст, принадлежали когда-то ее крестной матери. И если прошлое давало пищу сентиментальным воспоминаниям, то настоящее действовало на даму не менее умиротворяюще — в обществе Фрэнка Эбботта, с которым ее связывала дружба и искренняя приязнь, она вспоминала обстоятельства недавнего дела, в котором ей пришлось участвовать. Наливая молодому человеку вторую чашку чаю, она заметила:
— Понимаешь, неторопливая жизнь в деревне задала и темп распутыванию клубка тех событий — приходилось двигаться медленно, шаг за шагом. Боюсь, ты осудишь меня, причем совершенно справедливо, за несколько вольное использование столь часто цитируемых строчек лорда Теннисона, но когда я пытаюсь объяснить ход расследования, на ум мне приходят именно эти слова: «От вехи к вехе, от одного к другому, вглубь и вширь…»
Молодой человек не без удовольствия взял еще один аппетитнейший сандвич, приготовленный Эммой.
— Если кто и имеет право по-свойски обращаться с наследием великого Альфреда, то это вы — его великий знаток и преданная почитательница.
— Не думаю, чтобы кому-нибудь было дано такое право, но, мне кажется, эти строчки точно отражают мои ощущения всего того времени, что я провела в Тиллинг-Грине.
Фрэнк с признательностью и большой нежностью посмотрел на собеседницу:
— Если говорить честно, мне с самого начала не понравилось это дело, по правде говоря, не надо было вам туда ехать. Ну, сначала еще куда ни шло, а вот после второй смерти, не говоря уже о третьей, эта затея стала очень опасной, я очень волновался за вас, а если бы у меня возникла хоть тень подозрения, что именно Рени Вейн рассылает по округе эти смертоносные послания, то я бы сам туда отправился, даже если для этого пришлось бы добывать себе фальшивый бюллетень.
— Что ты говоришь, Фрэнк!
Молодой человек рассмеялся:
— Это вы наводите меня на мысли о всяких невероятных комбинациях, вплоть до преступлений. Не представляю, с кем еще я мог бы вот так свободно рассуждать о подделках, караемых законом. Но не надо меня осуждать, мэм, я ведь пока еще ничего такого не совершил и вполне законопослущен! Расскажите лучше, как вы начали подозревать Рени?
Если честно, о ней я стал бы думать в последнюю очередь.
Мисс Силвер добавила в свою чашку молока, потому что Эмма имела обыкновение заваривать слишком крепкий чай, если в гости ожидался Фрэнк Эбботт. Она припоминала, какие впечатления возникли у нее в деревне на первых порах.
— С самого начала я связывала анонимки в Тиллинг-Грине с потоком таких же грязных писем в Литтл-Пойнтоне пять лет назад. В то время там жила престарелая тетушка обеих мисс Вейн, и они часто и подолгу у нее жили. Кажется, там подозревали почтмейстершу… Во всяком случае, так утверждала мисс Рени, причем она не поленилась сообщить мне, что эта женщина, миссис Солт — сестра здешней почтмейстерши, миссис Гурни. Таким образом Рени намекала, что ответственность за анонимки тоже может лежать на местной почтмейстерше. Когда я спросила, есть ли основания для таких подозрений, она очень взволновалась и сказала, что ненавидит сплетни, потому что их осуждала ее покойная сестра. Впрочем, это была ее обычная песня.
— И только из-за этого эпизода вы начали ее подозревать?
Мисс Силвер задумалась, потом снова заговорила:
— Мне показалось, что в тот момент, когда речь зашла о Литтл-Пойнтоне, она была сначала крайне возбуждена, а потом пожалела о том, что завела разговор об этом. Собственно, после смерти полковника осталось четверо подозреваемых: миссис Рептон, мисс Эклс, мисс Вейн и мистер Бартон. Если бы расследовалась только смерть полковника Рептона, в отрыве от остальных дел, то, несомненно, арестовали бы его жену, но ее связь с остальными двумя убийствами была довольно зыбкой, причем в случае Конни Брук у Сциллы было абсолютное алиби. А у мисс Эклс, мисс Вейн и мистера Бартона его не было, но должна сразу признаться, что мистера Бартона я никогда по-настоящему и не подозревала. Единственным мотивом преступления для него, так же как для мисс Эклс и мисс Рени, был бы страх перед разоблачением, окажись он автором анонимок. Мой разговор с мисс Пелл, тетей Дорис, заставил меня уже вполне обоснованно исключить его из числа подозреваемых — стало ясно, что тот роковой клочок бумажки девушка нашла в одном из трех домов, которые она посещала в день смерти. Она побывала в поместье, коттедже «Виллоу» у мисс Вейн и в коттедже «Холли» у мисс Эклс.
Коттедж «Крофт», где Дорис имела конфиденциальную беседу с подругой детства Конни Брук, мы не рассматриваем, потому что Конни вскоре тоже убили. Девушка, таким образом, не заходила к мистеру Бартону, который вообще женщин на порог не пускает.
— У меня создалось впечатление, что вы и Сциллу Рептон всерьез не подозревали. Но скажите, почему?
Мисс Силвер уже задумывалась об этом, поэтому вопрос не показался ей трудным.
— Во-первых, потому что она не могла отравить какао, а во-вторых… знаешь, иногда некоторым ощущениям и впечатлениям трудно найти словесное объяснение. Просто возникает некоторое знание, сначала даже непонятно откуда, и постепенно оно подкрепляется какими-то деталями происходящего и переходит в убеждение. Понимаешь, миссис Рептон с самого начала удивила меня тем, что, при всех внешне подозрительных обстоятельствах, она словно не чувствовала для себя никакой опасности. Она, конечно, понимала, что ее можно осуждать из соображений нравственности, но никак не похоже было, что ее страшит уголовное наказание за преступление. А страх этот неизбежно проявился бы в случае ее вины. Сцилла, не заботясь о правдоподобии, нагло отрицала свою связь с Гилбертом Эрлом, злилась на покойного мужа из-за того, что он изменил завещание, но была гораздо сильнее потрясена его смертью, чем ей даже самой казалось. Конечно, ее легко осуждать, чем все деревенское общество и занималось, — она женщина пустая, эгоистичная, ленивая, неорганизованная и занята была только мыслями о том, как бы развеять скуку.
Но я считала, у нее совершенно не тот характер, чтобы писать анонимные письма, а уж тем более, чтобы убивать мужа. И сейчас наконец всем известно, что, несмотря на свои многочисленные недостатки, она не делала ни того, ни другого.
— А больше никого из обитателей поместья вы не подозревали?
— Нет, никого. Мисс Мегги — добрая женщина, действительно посвятившая себя близким, пусть она не очень умна, но зато всегда очень искренна, а Валентина Грей — прекрасная девушка, и ее нравственные принципы не вызывали у меня никаких сомнений.
Молодой человек рассмеялся:
— Это хорошо. Уж что ей понадобится — так эти самые принципы. Джейсон Лей — не самый удобный человек для жизни!
Мисс Силвер снисходительно улыбнулась:
— Они знакомы с детства и очень привязаны друг к другу.
— Итак, с Джеймсом Бартоном и обитателями поместья мы разобрались, а как с оставшимися двумя кандидатурами?
— Таким образом, я осталась, как ты правильно заметил, с двумя основными подозреваемыми — мисс Эклс и мисс Вейн. Любая из них могла встретить Дорис Пелл у пруда и столкнуть ее с моста, потому что обе знали, что вечером девушка понесет блузку мисс Мегги в поместье.
Любая из них могла насыпать таблеток в какао, чтобы отравить Конни Брук: мисс Вейн — пробравшись в дом, пока хозяйка была в гостях, мисс Эклс — проводив девушку до дома, а не попрощавшись с ней у дверей своего коттеджа, как она утверждала. Обе могли добавить цианистый калий в виски полковника Рептона: мисс Эклс — когда принесла ему чай, а мисс Вейн — незаметно выйдя из гостиной и каким-то образом попав в кабинет. Рени очень кичилась, насколько ловко она все проделала.
Мисс Силвер прервалась на некоторое время, чтобы наполнить чайную чашку молодого человека, затем продолжила:
— Сама судьба с помощью мисс Мегги предоставила твоей покорной слуге возможность испытать обеих женщин.
Мисс Мегги Рептон отдала мне полученное ею анонимное письмо, и главное было с умом распорядиться таким замечательным следственным материалом. Я поэкспериментировала с заточенной спичкой, обмакнув ее в чернила, и мои предположения, что анонимки писались именно таким способом, подтвердились. Оставалось только изготовить точно такой клочок бумаги, который, по словам мисс Пелл, ее племянница нашла в одном из домов в тот день, когда ее убили. Отправившись в коттедж «Холли» с корзинкой яблок, я захватила свою подделку с собой. Мне казалось, что заинтересованная особа вряд ли сможет остаться невозмутимой, если увидит в моих руках точно такой же обрывок письма: ведь именно из-за него она решилась на убийство. Реакция Метги Эклс на «испытательную» бумажку была естественной для невинного человека и вполне соответствовала ее характеру — она женщина импульсивная, обладающая большим общественным темпераментом и, как заметила одна ее дальняя родственница, любит принимать участие во всем, что ее не касается. Ну а в данном случае анонимные письма ее даже коснулись — как она созналась спустя некоторое время, ей прислали две анонимки. Одним словом, несмотря на свое горе, она оживилась и заинтересовалась, откуда у меня эта бумага. Ее поведение свидетельствовало о том, что она не обнаружила в ней никакой угрозы для себя. Чего не скажешь о мисс Вейн. Если бы даже она не выдала себя раньше, обмолвившись, что кот Авимелех опасен, потому что всегда шипит на нее, то все стало бы ясно при одном взгляде на ее лицо, когда у меня в руках появился этот несчастный клочок. Это ее сломало, она уже не могла контролировать свой страх, злобу, безумное чувство превосходства над остальными людьми, которое обычно испытывают преступники, когда говорят об их злодеяниях. Да, наверное, она доставила много беспокойства старшей сестре, которая знала о ее наклонностях и о том, кто наводнил анонимками Литтл-Пойнтон пять лет назад.
— Там два человека покончили с собой… Я считаю, старшей мисс Вейн следовало бы все-таки рассказать о том, что ей было известно, — заметил Фрэнк.
Мисс Силвер взялась за отложенное на некоторое время вязанье. Кардиган из красной шерсти для Этель Бэркетт лежал, почти готовый, у нее на коленях, над ним, ритмично постукивая, замелькали зеленые спицы.
— Поступи она так, три жизни были бы спасены. Но мало кто предпочитает исполнение общественного долга своим личным интересам.
Классифицировав последнее высказывание как типичный пример того, что Фрэнк называл «тетушкиными моралями», он перевел разговор в менее философское русло, спросив, как здоровье кота Авимелеха, и высказал предположение, что пребывание в чулане с газом вряд ли прибавило ему здоровья.
Мисс Силвер улыбнулась:
— Это самый молодой и потому самый легкомысленный из котов мистера Бартона, потому-то мисс Рени и удалось подманить его куском макрели, которую он обожает. Она чрезвычайно гордилась тем, как заманила его в ловушку, положив макрель в раскрытый саквояж. Таких сейчас больше не делают, знаете, они исключительно вместительные и прочные. И саквояж этот действительно оказался прекрасным капканом. Уверена, что Авимелех отчаянно сражался за свою свободу, но справиться с саквояжем и мисс Рени у него не было никаких шансов. К счастью, бедняга вскоре оправился и, когда я зашла навестить его хозяина, приветствовал меня совершенно по-дружески.
— Как, вы побывали у этого отшельника? Дорогая леди, неужели вы хотите сказать, что он впустил вас в дом?
Мисс Силвер скромно улыбнулась — Да, впустил, угостил прекрасным чаем и познакомил с котами.
— Мне кажется, что в ходе расследования мистер Бартон присоединился к числу ваших поклонников.
— Ты хочешь сказать — моих друзей. — В ее тоне слышался легкий укор — К ним же можно причислить теперь и мисс Мегги. Должна признаться, что мне также очень нравятся Валентина, мистер Лей и Джойс Родни. Ты не знаешь, она решила остаться в Тиллинг-Грине?
Фрэнк кивнул:
— Кажется, да. После того как мисс Рени осудят, управлять недвижимостью придется Джойс. Она сможет жить в «Виллоу» и работать в школе вместе с Пенни Марш, ей очень хочется этим заняться.
— Ты с Джойс виделся?
— Ну, нет… она мне звонила.
Молодому человеку показалось, что на лице пожилой дамы мелькнуло разочарование.
— Боюсь, я обидела Джойс, сказав, что не буду называть ее по имени, пока участвую в расследовании дела, но сейчас положение изменилось… — начала мисс Силвер.
— Если она тогда хотела, чтобы вы называли ее по имени, вряд ли она и сейчас будет возражать.
— Почему ты в этом так уверен? Может быть, тебе спросить ее об этом?
Фрэнк, улыбаясь, взглянул на озабоченное лицо собеседницы.
— Дорогая мэм, неужели вы опять меня сватаете? Пусть взор ваш ласкают Джейсон и Валентина, а я — вполне безнадежный случаи!
Мисс Силвер неопределенно пожала плечами. Похоже, у нее было собственное мнение на этот счет.