Страница:
«Понятия не имею, о чем упоминал этот твой аль-Хазред - но Глубинные очень опасны. Во всяком случае, на воде и в прибрежной зоне. - Хравн говорит без своей обычной ухмылочки, что указывает на крайнюю серьезность его слов. - Знал бы ты, сколько лет эти твари не давали нам выйти в океан…»
Ничего себе! Если Глубинные могли помешать мореходам-викингам, их мощь определенно в чем-то превосходит силу нагов. Выходит, далеко не во всем на «Ал Азиф» можно полагаться… А с другой стороны, ну откуда же рожденному в пустынях Палестины знать о свойствах рас, населяющих моря Запада и Севера?
«Упрек принимается, - соглашаешься ты. - Чем же таким особенным обладают Глубинные?»
«Морем.»
«Течения, туман, рыбы и прочие морские звери?»
«Не только. Плавучие льды, водоросли, рифы, водяные ямы.»
«Чего?»
«Вроде зыбучих песков, но на воде, - поясняет Ворон. - Это так, мелочь - я ведь тоже не знаю всего. Ну и, конечно, общение с подчиненными Дагона и Ктулху: этим занимаются именно Глубинные, сами Древние, как тебе известно, не могут пробиться сквозь стены Своей тюрьмы, дабы отдавать подробные распоряжения. К Ним можно проникнуть только отсюда и получить самые общие указания, так сказать, стратегический план.»
Так-так. Кусочки мозаики начинают складываться в единое целое.
Значит, как ты и подозревал, Древние бессильны без Своих служителей, которые на самом деле и управляют Их Слугами - обычно последние не подчиняются смертным, но коль скоро Хозяева отдали такой приказ, то почему бы и нет… И для того, чтобы уменьшить Их возможности, необходимо переправить в иной мир (в любом возможном понимании этого термина) как можно больше тех, кто избрал Древних в качестве своих повелителей. Нагов, Глубинных, Народ Червя, шогготов и всех прочих, кто там еще уцелел…
- Нашел! - слышится возглас Эйрика.
«Я говорил, парень не из самых неспособных», - ухмыляется Хравн и направляется к восточному мысу, за скалами которого пару минут назад скрылся юный северянин.
Ты следуешь за ним, и взору твоему вскоре открывается уходящая в глубину широкая лестница из коралла.
- Я бы не рекомендовал, - говоришь ты.
- А я пойду, - упрямо наклоняет голову Эйрик.
«Пусть его, - шепчет Ворон, - все равно не отступится.»
«Но он же ни черта не знает о Глубинных!»
«А ты многое знаешь?»
«Нет, но…»
«Вот и иди с ним, коль боишься.»
- Ладно, - угрюмо отвечаешь ты сразу обоим (Эйрик, конечно, не слышал ваших переговоров - так и не научился воспринимать мысленную речь) и накладываешь на себя чары, позволяющие дышать под водой. Эйрику такие не нужны - Вода для него ближе Воздуха, так что он спокойно сможет пройти там, куда не доплывут даже Глубинные.
Юный викинг сбрасывает большую часть одежды, оставив только короткие штаны до колен и широкую перевязь; на последней закреплен тот самый топор, «коим он будет править». В эффективности применения тяжелого рубящего оружия под водой ты весьма сомневаешься, но не тебе учить Эйрика искусству обращения с секирой. Ты ограничиваешься тем, что затягиваешь свой пояс и проверяешь боковые застежки своей одежды Ищущего - покрой ее таков, что даже под водой она не стесняет движений. А старый верный акинак и в царстве Дагона даст фору любому оружию Глубинных!
«Нет, это ж надо, - усмехаешься ты собственным мыслям. - Я определенно заразился от северян уверенностью в том, что самое лучшее заклятье скрыто в остро отточенном лезвии.»
Эйрик идет впереди, и вода уже смыкается над его головой. Ты с некоторой тоской смотришь на бледно-голубое небо Севера, не уверенный, увидишь ли его еще раз…
Коралловая лестница кажется бесконечной. Идти легко, сопротивление воды практически не ощущается; но спуск длится уже несколько часов, а в окружающем вас сумраке зелено-синих тонов нет и намека на приближение цели.
Обычно море изобилует жизнью. Но в окрестностях Туле, как и над яшмовыми куполами печально известного Р'лие, нет ни одного живого существа, которое не находилось бы в подчинении Хозяев этих мест (кто является оными Хозяевами, пожалуй, лишний раз упоминать нет нужды). Причем вышеуказанное подчинение проводится с помощью такой системы обрядов, что выдержавших это Испытание вряд ли можно отнести к пребывающим по эту сторону жизни…
Внезапно ты замечаешь, что ступени, в начале пути гладкие, теперь покрыты каким-то узором. Наклонившись, ты различаешь очертания сплетенных щупалец, в центре которых помещается большой глаз. Око Дагона, если в легендах есть хотя бы доля правды.
Эйрик останавливается и высвобождает свой топор. Незаметный жест, сопровождаемый мысленным приказом - и вода отступает, оставив вокруг юного викинга пузырь воздуха сажени в четыре.
- Это зачем? - спрашиваешь ты.
- Смотри туда, - кивает он влево.
Из сине-зеленого сумрака проявляются несколько вытянутых силуэтов, слабо напоминающих человеческие. Кожа ороговевшая, покрытая чешуей на манер рыб или ящеров; глаза немигающие, вроде лягушачьих; пальцы на руках и ногах очень длинные, цепкие, с вершковыми когтями и развитыми перепонками; позвоночник изгибается так, словно спину продолжает достаточно длинный хвост (которого ты не видишь)…
Глубинные. Народ Дагона.
Некоторые вооружены какими-то костяными трезубцами или острогами, но не в этом жалком снаряжении скрыта мощь народа Глубины; ты помнишь это и знаешь, что Эйрик также об этом помнит.
Он упирает конец топорища в камень лестницы и опирается обеими руками на незаточенную часть лезвия, с вызовом глядя на приближающихся Глубинных. Когда те добираются до границ воздушного пузыря, Эйрик перехватывает секиру - и чертит ею Знак из тех, которые неизвестны тебе даже по очертанию, не то что по названию.
Эффект более чем неожиданный: пузырь внезапно расширяется почти вдвое, так что Глубинные оказываются в воздушной среде! Прыжок - и секира северянина рассекает надвое одного из Детей Дагона. Поскольку пузырь перемещается вместе с Эйриком, в пределах досягаемости его оружия оказываются еще двое Глубинных, которые мгновение спустя разделяют участь первого.
В Поле Сил возникает напряжение, и ты чувствуешь, как где-то в Нави рождается направленная на вас обоих формула. Нырнув в образовавшуюся вследствие этого напряжения трещину, ты рассекаешь появившимся в твоей призрачной руке образом меча-призрака не более реальную (что не следует понимать как «иллюзорную») паутину заклятья. «Паутина» - также образ неверный, ибо похоже сие скорее на беспорядочный комок водорослей или болотной ряски; но, впрочем, не следует чересчур увлекаться формами, кои в Нави даже менее постоянны, чем все прочее…
Сила разорванного заклинания поражает самого заклинателя, и ты засекаешь где-то внизу вспышку высвободившейся энергии.
- Вижу, - кивает Эйрик и начинает спуск - значительно быстрее, чем раньше, ведь цель уже видна.
Ты усмехаешься: впервые за всю жизнь ты оказываешься ведомым, а не ведущим, младшим из напарников, номером вторым в команде. Что ж, во всяком случае, напарник у тебя не из тех, о ком зазорно говорить - тем более, в рукопашной схватке ты никогда и не претендовал на первенство, а предвидится именно такая. Глубинные уже наверняка усекли, что вторгнувшиеся в их царство жители суши имеют защиту от их чар, и следовательно, будут использовать, что называется, грубую силу. То есть воевать числом за отсутствием умения. Глупо упрекать их за это - к чему всесильным в море детям Дагона военное искусство? - но и недооценивать не стоит. Да, хороший боец способен одолеть дюжину (а иной - и полсотни) необученных противников, однако численное превосходство у Глубинных тут даже не тысяча к одному…
Городские ворота Туле вытесаны из темно-зеленого мрамора и покрыты орнаментом - мириадами жаб, самых различных размеров и форм. Отвратительно, но вполне понятно: Дагон, Бог-покровитель Глубинных, обыкновенно является смертным именно в облике Жабы.
Древнейшая из Триад - Жаба, Яйцо и Змей. Или, называя вещи своими именами - Дагон, Азатот и Ктулху.
(Триадой на Пути именовали гармоничное сочетание трех символов, обозначавших различные средства воздействия на Силы. Именно трех; ибо контролировать одновременно большее число символов не то чтобы невозможно, но нецелесообразно и неэффективно. И как бы это ни казалось смешным или наивным, число «три» в любом варианте образует гармоничную и самодостаточную структуру. К примеру, треугольник - давно известно, что эта фигура положена в основу практически любого нерукотворного предмета. В Высших же Сферах принцип Триад соблюдался еще тщательнее. Во всех известных религиях имелась либо Троица верховных Богов, либо три аспекта Единого Бога, либо еще что-то в том же роде. Многие называли это совпадением, однако сего слова в языке Пути нет, не было и не будет…)
Ворота Туле распахиваются - и твои глаза видят Храм Жабы. Двери последнего также открыты, и выстроившиеся двойной шеренгой Глубинные не только не преграждают путь, но даже как бы приглашают - «войдите и склонитесь пред Ним!»; последнего вы с Эйриком, естественно, делать не собираетесь, но первое - необходимо.
«Идем», - говоришь ты и направляешься к входу.
Северянин, сжимая рукоять секиры, следует за тобой, определенно желая, чтобы хоть один из Глубинных сделал движение, отдаленно свидетельствующее об ожидающей в Храме засаде. Впрочем, такой радости ему не доставляют: во-первых, дисциплина у ящероподобных жителей Туле прочнее стали и алмаза, а во-вторых, засада там действительно есть, да только не та, к каким привыкли викинги.
Статуя исполинской Жабы, вырезанная из жирно блестящего нефрита, при вашем приближении плавно поднимается с пьедестала и открывает глаза, светящиеся бледно-зелеными болотными огоньками.
«БЛАГОДАРЮ ТЕБЯ, АКИНАК, ТЫ ПРИВЕЛ СЮДА ЗАВЕРШАЮЩУЮ ЧАСТЬ НАШЕГО РАСКЛАДА.» - Даже мысленный, голос Дагона столь могуч, что тебе удается устоять на ногах лишь благодаря поддержке стоящего позади Эйрика - ему-то все равно, он этого разговора на глубинном (ха, каком же еще?) уровне сознания не воспринимает.
«Всегда пожалуйста», - отвечаешь ты с деланной вежливостью - и отступаешь на шаг в сторону, открывая «напарнику» прямую дорогу к Богу Глубин. Эйрик делает то, что от него и ожидается - взвешивает в руке секиру и нехорошо косится на Жабу.
«ОСТАНОВИ ЕГО, - требует Дагон, - ИЛИ ЛИШИШЬСЯ УЧЕНИКА.»
«Ой ли?» - насмешливо говоришь ты. И добавляешь вслух: - Давай.
Словно получив от своих предков-цвергов пинок пониже спины, северянин бросается вперед. Дагон удивленно открывает достойный бегемота рот - и ты точным броском закидываешь туда голубой шарик.
- Лед с Железных Гор, - поясняешь ты прежним насмешливым тоном, пока Бог Глубин обращается сперва в прозрачную ледяную статую, а потом (не без помощи обрушившегося на его плоский череп топора) - в россыпь осколков, медленно растворяющихся в морской воде. - Вот что означает выражение: тьма обращается против себя же. Созданное Мораной по вашим рецептам оружие теперь поразило одного из вас.
«ТЫ ПОПЛАТИШЬСЯ ЗА ЭТО!!!»
Мысль Дагона, уходящего за Грань к своим собратьям, уже не имеет той разрушающей мощи, но ненависти в ней куда больше, чем раньше. Вполне естественно.
- Умереть можно лишь единожды, - отвечаешь ты.
Подъем по совершенно непонятным причинам оказывается куда короче спуска. По словам Хравна, ожидавшего вас на суше, не прошло и двух часов, хотя тебе казалось, что подводное странствие длилось как минимум полтора дня. Что ж, всяко бывает…
«Зачем Им нужен был Эйрик?» - интересуется Ворон.
«Мне-то почем знать? Наверняка готовили какой-нибудь Катаклизм с привлечением цунами или еще что-то в том же роде.»
«А как ты догадался прихватить с собой кусочек этого льда?»
«Да у меня с собой всегда имеется подобный сюрприз, - зло усмехаешься ты, - только об этом - молчок. Тайное оружие только тогда эффективно, когда о нем никто не знает.»
«Не уверен, что оно теперь останется тайным…»
«Лед Мораны - да, пожалуй. Но ведь у меня есть и другие средства. И если только меня не подводит интуиция, вскоре настанет черед и для них.»
«Как знаешь, - молвит призрак северянина. - Главное, не слишком полагайся на подобное «тайное оружие». Одна ошибка - и потеряно все.»
«Знаешь, на Пути выживают только те, кто не допускает ошибок.»
«Не ошибается только тот, кто ни о чем не думает.»
Тебе остается лишь усмехнутся. Пословица эта столь же древняя, сколь и справедливая. Но применить ее к делу (в отличие от недавно исполненной тобой «достичь дна моря») еще не удалось, насколько тебе известно, никому.
А впрочем…
«Значит ли это, что тот, кто не имеет привычки думать, никогда не ошибается?»
Хравн приближается вплотную и вглядывается в черные омуты твоих глаз, которые уже давно не отражают ничего из происходящего в душе. Если только ты сам не хочешь этого. И если тебе самому удается докопаться до этой тайны.
«Ты знаешь ответ, - наконец шепчет он, - и мне неприятно сознавать, что именно я дал его тебе.»
Что за черт? Какой еще ответ? Ты ведь задал вопрос наобум…
Да, уж это, определенно, в обычае Ищущих. Стреляя наугад, всегда поражаешь цель.
И в данном случае судьба в лице твоего собственного языка подсказала тебе неплохой способ избежать ошибочных действий в те минуты, когда ошибка действительно может стать фатальной для всего мироздания. Сей способ, конечно, далеко не так прост, как предполагала сказанная тобою фраза, но ты уже видишь его суть.
Излишне говорить, что применить этот способ можешь только ты. И не потому, что остался последним из чародеев. А потому, что был и остаешься первым, кто ушел с Пути по собственной воле и вернулся на Путь тем же способом.
Что увеличивает награду за твою голову до трехсот сорока Пунктов. Стоимость Трона Слоновой Кости и звания Хранителя.
Именно то, что тебе уже не нужно, криво усмехаешься ты…
Нет силы превыше Силы,
Нет знаков сильней, чем Знак;
Алмазы - лишь сгустки пыли,
Копье же - смертельный враг.
Офир.
Древняя столица одного из богатейших царств Гондваны, уже многие столетия лежащая в руинах - как и само царство.
Сколько искателей сокровищ приходило сюда за истекшие века? Сие ведомо одному только Великому Духу, как Гонды называют Бога-покровителя их черного континента. Людям известно одно: ни один из них не вернулся назад, чтобы похвастать богатой добычей. Или хотя бы тем, что видел ее. То есть хвастали-то увиденным многие, вот только правдивость в их страстных речах и не ночевала.
Посвященных, равнодушных к золоту и драгоценностям, этот город ничуть не занимал бы, не окажись в нем самой первой из Башен, построенных для обучения и Посвящения начинающих чародеев. Не нужно быть гением, чтобы понять: чем древнее строение такого рода, тем выше его могущество. И тем выше, соответственно, могущество подчинившего себе эту Башню. Поэтому среди Посвященных иногда находились такие, что присоединялись к компаниям авантюристов - и отправлялись за сокровищами, намереваясь позднее поступить со спутниками так, как они того заслуживали. Но и о них не было ни слуху ни духу. В обоих смыслах: спиритуалисты, специалисты по общению с духами умерших, не могли войти в контакт с теми, кто переступил границу некоего круга вокруг развалин Офира и сгинул там. По чистой случайности (как водится) оный круг оказался границей области, изолированной от внешних чар - некогда там пролилась кровь одного из богов, чье имя так и не стало достоянием истории.
Ну, теперь пришел твой черед бросить вызов старому городу.
Точнее, черед Луджи - но она благоразумно попросила тебя пособить ей, и ты не собираешься отказывать…
Чернокожая амазонка в неполные двадцать на полторы головы превосходит тебя ростом и раза в два - по весу. С нею не всякий мужчина сравнится (включая местных, которые не отличаются малым ростом и недостатком физической мощи); что касается Искусства, здесь прогресса почти не наблюдается - за истекшие семь лет Луджи всего несколько раз прибегала к помощи Знака, и то в основном по настоянию отца: тот посвятил себя не Пути, а служению темной ипостаси Великого Духа, однако кое-что в общении со Знаками понимал. Нельзя надолго оставлять Знак без пищи: голодный зверь вполне может броситься на хозяина вместо его противника, а ведь Знаки куда как опаснее и диких, и прирученных зверей…
Дорога до плато, где расположены руины Офира, оказалась неожиданно легкой при всей своей протяженности - вам с Луджи пришлось пересечь чуть ли не полконтинента. Враждебные племена, которые в других обстоятельствах наверняка попытались бы получить ваши головы, пропускали идущих в Офир без единого кривого слова и глядели на вас как на прокаженных. Звери в джунглях старались убраться с вашего пути, и даже сами джунгли расступались перед вами, словно у Офира был заключен типовой договор с природой всей Гондваны насчет принадлежности всех душ «искателей сокровищ».
На вершину плато ведет старая лестница, сплетенная из серых лиан неведомой тебе породы; в сухом, прохладном горном воздухе она висит уже триста лет и преспокойно может выдержать еще столько же без малейшего ущерба.
- Кто-то тут недавно шел, - замечает Луджи.
- И сколько их?
- Не могу сказать. И это странно.
«Спроси.»
Чернокожая девица недовольно кривится, но все же вонзает тяжелое копье-бангван в плотный грунт и вызывает свой Знак. Земля откликается на призыв дочери; брови Луджи медленно ползут вверх.
- Тринадцать? И все, кроме одного, «ключи к вечности»?
Ты усмехаешься, и веселья в этой усмешке весьма мало. Означать это может лишь одно: двенадцать Посвященных среднего ранга, которыми командует некая Отмычка. Группа Открывающих Врата, работающая на Древних - некогда ты сталкивался с ними. Ребята крутые и суровые; а главное, знают, чего хотят. Эти не совершат ошибки…
«Битва предстоит серьезная, - говоришь ты, - нам надо перехватить их до того, как Ритуал будет начат.»
«Какой еще Ритуал?» - спрашивает она.
«Это тебе знать совершенно незачем.»
В черных глазах Луджи мелькает то, что лишь с очень значительным преуменьшением можно назвать яростью. Но против тебя подобные вспышки бесполезны, это она усвоила еще в детстве.
«Тогда вперед.»
И амазонка тут же срывается с места, развивая скорость хорошей скаковой лошади. Так она может бежать много часов подряд, а после - выдержать суточную рукопашную схватку и выйти без единой царапины: это ты знаешь по опыту. Угнаться за нею ты при всем желании не смог бы… если бы не был чародеем, знающим о Формуле Молнии. Не стоит думать, будто сим термином обозначается сверхмощное боевое заклинание: молниями умеет швыряться любой колдун младшего ранга, едва освоивший базовые символы, ибо они относятся к общедоступным «стихийным» заклятьям. Формула Молнии - это чары потоньше, из раздела «Перемещение», позволяющие двигаться с любой скоростью.
Общеизвестные для магов высших ступеней Скольжение, Перемещение и Переход суть виды движения, когда чародей на краткий миг преобразует пространство таким образом, что оказывается в двух местах одновременно и просто выбирает требуемую ему точку; Формула Молнии же позволяет двигаться непрерывно, не покидая Мира Яви; хотя скорость тут несколько ниже, чем при других способах, это дает гарантию абсолютного контроля за происходящим. Тем самым устраняется самая большая опасность перемещающих заклинаний - невозможность заранее узнать, что происходит в «точке выхода».
Вы успеваете как раз вовремя, чтобы увидеть на площадке под вами двенадцать коленопреклоненных фигур в черных балахонах и тринадцатую, раскинувшую руки крестом, в пурпурном. Последняя, смиренно склонив голову, шепчет молитву:
- Orary Ysgewot, homor athanatos nywe zumquros, Ysechyroroseth Xoneozebethoos Azathoth!
Язык Старого Мира - слышал ты его всего пару раз, но ошибиться невозможно! Опоздали, с досадой понимаешь ты.
Ну что ж…
«Знак - в дело», - следует краткий приказ.
Луджи передергивает плечами, но все же указывает острием своего копья на пурпурную фигуру в середине черного кольца. Свист рассекающего воздух Знака - и… одна из черных фигур, глухо вскрикнув, оседает с проломленным черепом, а пурпурная стоит как ни в чем не бывало.
И продолжает:
- Xono, Zuwezet, Quyhet kesos ysgeboth Nyarlathotep!
Ладно же, думаешь ты, и достаешь из потайного кармана мешочек с Пыльцой Забвения (эта штучка изготовлена по эльфийскому рецепту и - весьма редкий случай! - делает в точности то, чего можно ждать от порошка с таким названием). Прицелившись, ты запускаешь его в центр ритуального круга, а следующий Знак Луджи разрывает его как раз в нужный миг. Над площадкой повисает серое облачко.
- Zuy rumoy quano duzy Xeuerator, YSHETO, THYYM, quaowe…
Голос захлебывается. Мгновение тяжелого молчания - и вопль беспросветного отчаяния, которое ты вполне понимаешь.
Заставить врага забыть что-либо не кажется столь жестокой карой - если не созданы особые обстоятельства. Но тут имеют место быть как раз те самые «особые обстоятельства» - ибо любой чародей предпочтет умереть под пытками, но не позабыть нужных слов посреди ритуала.
Что и случилось только что с колдуньей-Отмычкой.
Амазонка, вскрикнув, отворачивается и отползает назад, сотрясаемая приступами рвоты. Ты сохраняешь видимое безразличие, но разворачивающееся внизу действо и тебя пробирает до печенок. Ты видишь подобное не в первый раз, что отнюдь не значит, что это доставляет тебе большое удовольствие.
Для кого-то бледные спирали тумана и пыли, окутавшие чародеев, покажутся чем-то безобидным, трюком фокусника-иллюзиониста средней руки. Но и Луджи, и ты знаете: это - энергия их душ и сознаний, которая медленно уходит в Нижний Мир и дальше, на другой конец Дороги Времен - в то, что собой представляла Вселенная до появления выражения «Первозданный Хаос».
«Первозданный», как известно, означает «созданный первым». Они же уходят в место, где нет даже Хаоса…
- Вот так порой и бывает, Отмычка, - печально шепчешь ты, прощаясь со старой знакомой, - полностью отрешиться от внешнего мира в момент Ритуала нельзя. Ты можешь не спать, не пить и не есть; ты можешь ничего не видеть и не слышать, ты можешь вообще ничего не чувствовать, но ты не можешь не дышать, если требуется произносить Слова вслух!
Но Открывающие Врата уже растворились полностью, а их одежды, в считанные мгновения истлевшие до трухи, образовали в центре ритуального круга сложной формы Знак, скупо очерченный тонкими линиями, неестественно четкий. Клеймо Йог-Сотота.
Слова аль-Хазреда звучат своеобразной эпитафией:
«И Он откроет тебе секрет Своего клейма, которое может привлечь к тебе благосклонный взор Древних, когда Они снова ступят на Землю.»
Молчание древних развалин подобно спокойствию нависшей над пропастью скалы, которая лениво думает, падать ей сейчас или подождать еще век-другой. Молчишь и ты, почти полностью погруженный в воспоминания - сколько твоих знакомых из прежних дней ушло навеки, и лишь немногие остались в живых или умерли своей смертью…
Так. А вот и Башня.
Приземистая, она не только не выглядит разрушенной; она похожа на недавно покинутую, с полным набором защитных чар, еще не потерявших силу. Интересно…
Крик.
Луджи молниеносно разворачивается, выбрасывая копье вперед - и вовремя, надо сказать! Массивное лезвие, скользнув по чешуйчатой броне обрушившейся из поднебесья твари, отбрасывает ее прочь, оглушив, но не нанеся видимых повреждений.
«Знак», - спокойно передаешь ты. Чешуйчатую тварь ты опознал с первого взгляда, несмотря на то, что ни разу не видел таких.
Мифы Эллады и произошедшие от них сказания Империи называли их гарпиями; аль-Хазред использовал более древнее имя - шантаки. Существа, неуязвимые для огня, металла и дерева, но не для Знаков; предводитель аргонавтов Язон некогда разобрался с гарпиями именно при помощи Знака Солнца, наложенного на его меч-ксифос одной из Богинь Эллады - не то Герой, не то Афиной, не то Гекатой…
Каково воздействие Земного Знака на этих летающих ящериц, ты не знаешь, но проверить это можно и нужно. В конце концов, если придется, сам ты без труда покончишь с любым шантаком - клинком или Словом.
Луджи, и близко не подозревающая о твоих размышлениях, вызывает свой Знак и швыряет его в атакующего шантака. Тот замирает и с хрустом трансформирующейся плоти падает наземь. Грохот от падения подсказывает тебе, что Земной Знак превращает шантаков в камень - вот только неизвестно, навсегда ли.
Впрочем, и этому несложно помочь…
«Камень - в пыль», - молча советуешь ты.
Черная амазонка, пожав плечами, исполняет и это - и лишь потом, недобро усмехнувшись, дает понять, что ухватила основную идею. Ты наблюдаешь за тем, как она вносит изменения в свой Знак, дабы тот превращал цель сразу в безвредную пыль, и киваешь в ответ на вопросительный взгляд Дочери Земли. Вполне пригодно для использования.
Правда, это довольно далеко от подлинного Искусства. Но тут уж, как говорится, нельзя сидеть сразу на двух стульях - либо чары и Искусство, либо сила и оружие. Гейредд-Хравн наглядно показал, что получается при попытке нарушить эту поговорку.
Двери Башни легко открываются - никаких защитных полей, никаких видимых преград. Что сразу же начинает тебя беспокоить.
Пол и стены - гладкие и неестественно чистые. Воздух сух и, пожалуй, слишком прохладен для этого южного края (но, впрочем, против прохлады ты как раз ничего не имеешь).
Ничего себе! Если Глубинные могли помешать мореходам-викингам, их мощь определенно в чем-то превосходит силу нагов. Выходит, далеко не во всем на «Ал Азиф» можно полагаться… А с другой стороны, ну откуда же рожденному в пустынях Палестины знать о свойствах рас, населяющих моря Запада и Севера?
«Упрек принимается, - соглашаешься ты. - Чем же таким особенным обладают Глубинные?»
«Морем.»
«Течения, туман, рыбы и прочие морские звери?»
«Не только. Плавучие льды, водоросли, рифы, водяные ямы.»
«Чего?»
«Вроде зыбучих песков, но на воде, - поясняет Ворон. - Это так, мелочь - я ведь тоже не знаю всего. Ну и, конечно, общение с подчиненными Дагона и Ктулху: этим занимаются именно Глубинные, сами Древние, как тебе известно, не могут пробиться сквозь стены Своей тюрьмы, дабы отдавать подробные распоряжения. К Ним можно проникнуть только отсюда и получить самые общие указания, так сказать, стратегический план.»
Так-так. Кусочки мозаики начинают складываться в единое целое.
Значит, как ты и подозревал, Древние бессильны без Своих служителей, которые на самом деле и управляют Их Слугами - обычно последние не подчиняются смертным, но коль скоро Хозяева отдали такой приказ, то почему бы и нет… И для того, чтобы уменьшить Их возможности, необходимо переправить в иной мир (в любом возможном понимании этого термина) как можно больше тех, кто избрал Древних в качестве своих повелителей. Нагов, Глубинных, Народ Червя, шогготов и всех прочих, кто там еще уцелел…
- Нашел! - слышится возглас Эйрика.
«Я говорил, парень не из самых неспособных», - ухмыляется Хравн и направляется к восточному мысу, за скалами которого пару минут назад скрылся юный северянин.
Ты следуешь за ним, и взору твоему вскоре открывается уходящая в глубину широкая лестница из коралла.
- Я бы не рекомендовал, - говоришь ты.
- А я пойду, - упрямо наклоняет голову Эйрик.
«Пусть его, - шепчет Ворон, - все равно не отступится.»
«Но он же ни черта не знает о Глубинных!»
«А ты многое знаешь?»
«Нет, но…»
«Вот и иди с ним, коль боишься.»
- Ладно, - угрюмо отвечаешь ты сразу обоим (Эйрик, конечно, не слышал ваших переговоров - так и не научился воспринимать мысленную речь) и накладываешь на себя чары, позволяющие дышать под водой. Эйрику такие не нужны - Вода для него ближе Воздуха, так что он спокойно сможет пройти там, куда не доплывут даже Глубинные.
Юный викинг сбрасывает большую часть одежды, оставив только короткие штаны до колен и широкую перевязь; на последней закреплен тот самый топор, «коим он будет править». В эффективности применения тяжелого рубящего оружия под водой ты весьма сомневаешься, но не тебе учить Эйрика искусству обращения с секирой. Ты ограничиваешься тем, что затягиваешь свой пояс и проверяешь боковые застежки своей одежды Ищущего - покрой ее таков, что даже под водой она не стесняет движений. А старый верный акинак и в царстве Дагона даст фору любому оружию Глубинных!
«Нет, это ж надо, - усмехаешься ты собственным мыслям. - Я определенно заразился от северян уверенностью в том, что самое лучшее заклятье скрыто в остро отточенном лезвии.»
Эйрик идет впереди, и вода уже смыкается над его головой. Ты с некоторой тоской смотришь на бледно-голубое небо Севера, не уверенный, увидишь ли его еще раз…
Коралловая лестница кажется бесконечной. Идти легко, сопротивление воды практически не ощущается; но спуск длится уже несколько часов, а в окружающем вас сумраке зелено-синих тонов нет и намека на приближение цели.
Обычно море изобилует жизнью. Но в окрестностях Туле, как и над яшмовыми куполами печально известного Р'лие, нет ни одного живого существа, которое не находилось бы в подчинении Хозяев этих мест (кто является оными Хозяевами, пожалуй, лишний раз упоминать нет нужды). Причем вышеуказанное подчинение проводится с помощью такой системы обрядов, что выдержавших это Испытание вряд ли можно отнести к пребывающим по эту сторону жизни…
Внезапно ты замечаешь, что ступени, в начале пути гладкие, теперь покрыты каким-то узором. Наклонившись, ты различаешь очертания сплетенных щупалец, в центре которых помещается большой глаз. Око Дагона, если в легендах есть хотя бы доля правды.
Эйрик останавливается и высвобождает свой топор. Незаметный жест, сопровождаемый мысленным приказом - и вода отступает, оставив вокруг юного викинга пузырь воздуха сажени в четыре.
- Это зачем? - спрашиваешь ты.
- Смотри туда, - кивает он влево.
Из сине-зеленого сумрака проявляются несколько вытянутых силуэтов, слабо напоминающих человеческие. Кожа ороговевшая, покрытая чешуей на манер рыб или ящеров; глаза немигающие, вроде лягушачьих; пальцы на руках и ногах очень длинные, цепкие, с вершковыми когтями и развитыми перепонками; позвоночник изгибается так, словно спину продолжает достаточно длинный хвост (которого ты не видишь)…
Глубинные. Народ Дагона.
Некоторые вооружены какими-то костяными трезубцами или острогами, но не в этом жалком снаряжении скрыта мощь народа Глубины; ты помнишь это и знаешь, что Эйрик также об этом помнит.
Он упирает конец топорища в камень лестницы и опирается обеими руками на незаточенную часть лезвия, с вызовом глядя на приближающихся Глубинных. Когда те добираются до границ воздушного пузыря, Эйрик перехватывает секиру - и чертит ею Знак из тех, которые неизвестны тебе даже по очертанию, не то что по названию.
Эффект более чем неожиданный: пузырь внезапно расширяется почти вдвое, так что Глубинные оказываются в воздушной среде! Прыжок - и секира северянина рассекает надвое одного из Детей Дагона. Поскольку пузырь перемещается вместе с Эйриком, в пределах досягаемости его оружия оказываются еще двое Глубинных, которые мгновение спустя разделяют участь первого.
В Поле Сил возникает напряжение, и ты чувствуешь, как где-то в Нави рождается направленная на вас обоих формула. Нырнув в образовавшуюся вследствие этого напряжения трещину, ты рассекаешь появившимся в твоей призрачной руке образом меча-призрака не более реальную (что не следует понимать как «иллюзорную») паутину заклятья. «Паутина» - также образ неверный, ибо похоже сие скорее на беспорядочный комок водорослей или болотной ряски; но, впрочем, не следует чересчур увлекаться формами, кои в Нави даже менее постоянны, чем все прочее…
Сила разорванного заклинания поражает самого заклинателя, и ты засекаешь где-то внизу вспышку высвободившейся энергии.
- Вижу, - кивает Эйрик и начинает спуск - значительно быстрее, чем раньше, ведь цель уже видна.
Ты усмехаешься: впервые за всю жизнь ты оказываешься ведомым, а не ведущим, младшим из напарников, номером вторым в команде. Что ж, во всяком случае, напарник у тебя не из тех, о ком зазорно говорить - тем более, в рукопашной схватке ты никогда и не претендовал на первенство, а предвидится именно такая. Глубинные уже наверняка усекли, что вторгнувшиеся в их царство жители суши имеют защиту от их чар, и следовательно, будут использовать, что называется, грубую силу. То есть воевать числом за отсутствием умения. Глупо упрекать их за это - к чему всесильным в море детям Дагона военное искусство? - но и недооценивать не стоит. Да, хороший боец способен одолеть дюжину (а иной - и полсотни) необученных противников, однако численное превосходство у Глубинных тут даже не тысяча к одному…
Городские ворота Туле вытесаны из темно-зеленого мрамора и покрыты орнаментом - мириадами жаб, самых различных размеров и форм. Отвратительно, но вполне понятно: Дагон, Бог-покровитель Глубинных, обыкновенно является смертным именно в облике Жабы.
Древнейшая из Триад - Жаба, Яйцо и Змей. Или, называя вещи своими именами - Дагон, Азатот и Ктулху.
(Триадой на Пути именовали гармоничное сочетание трех символов, обозначавших различные средства воздействия на Силы. Именно трех; ибо контролировать одновременно большее число символов не то чтобы невозможно, но нецелесообразно и неэффективно. И как бы это ни казалось смешным или наивным, число «три» в любом варианте образует гармоничную и самодостаточную структуру. К примеру, треугольник - давно известно, что эта фигура положена в основу практически любого нерукотворного предмета. В Высших же Сферах принцип Триад соблюдался еще тщательнее. Во всех известных религиях имелась либо Троица верховных Богов, либо три аспекта Единого Бога, либо еще что-то в том же роде. Многие называли это совпадением, однако сего слова в языке Пути нет, не было и не будет…)
Ворота Туле распахиваются - и твои глаза видят Храм Жабы. Двери последнего также открыты, и выстроившиеся двойной шеренгой Глубинные не только не преграждают путь, но даже как бы приглашают - «войдите и склонитесь пред Ним!»; последнего вы с Эйриком, естественно, делать не собираетесь, но первое - необходимо.
«Идем», - говоришь ты и направляешься к входу.
Северянин, сжимая рукоять секиры, следует за тобой, определенно желая, чтобы хоть один из Глубинных сделал движение, отдаленно свидетельствующее об ожидающей в Храме засаде. Впрочем, такой радости ему не доставляют: во-первых, дисциплина у ящероподобных жителей Туле прочнее стали и алмаза, а во-вторых, засада там действительно есть, да только не та, к каким привыкли викинги.
Статуя исполинской Жабы, вырезанная из жирно блестящего нефрита, при вашем приближении плавно поднимается с пьедестала и открывает глаза, светящиеся бледно-зелеными болотными огоньками.
«БЛАГОДАРЮ ТЕБЯ, АКИНАК, ТЫ ПРИВЕЛ СЮДА ЗАВЕРШАЮЩУЮ ЧАСТЬ НАШЕГО РАСКЛАДА.» - Даже мысленный, голос Дагона столь могуч, что тебе удается устоять на ногах лишь благодаря поддержке стоящего позади Эйрика - ему-то все равно, он этого разговора на глубинном (ха, каком же еще?) уровне сознания не воспринимает.
«Всегда пожалуйста», - отвечаешь ты с деланной вежливостью - и отступаешь на шаг в сторону, открывая «напарнику» прямую дорогу к Богу Глубин. Эйрик делает то, что от него и ожидается - взвешивает в руке секиру и нехорошо косится на Жабу.
«ОСТАНОВИ ЕГО, - требует Дагон, - ИЛИ ЛИШИШЬСЯ УЧЕНИКА.»
«Ой ли?» - насмешливо говоришь ты. И добавляешь вслух: - Давай.
Словно получив от своих предков-цвергов пинок пониже спины, северянин бросается вперед. Дагон удивленно открывает достойный бегемота рот - и ты точным броском закидываешь туда голубой шарик.
- Лед с Железных Гор, - поясняешь ты прежним насмешливым тоном, пока Бог Глубин обращается сперва в прозрачную ледяную статую, а потом (не без помощи обрушившегося на его плоский череп топора) - в россыпь осколков, медленно растворяющихся в морской воде. - Вот что означает выражение: тьма обращается против себя же. Созданное Мораной по вашим рецептам оружие теперь поразило одного из вас.
«ТЫ ПОПЛАТИШЬСЯ ЗА ЭТО!!!»
Мысль Дагона, уходящего за Грань к своим собратьям, уже не имеет той разрушающей мощи, но ненависти в ней куда больше, чем раньше. Вполне естественно.
- Умереть можно лишь единожды, - отвечаешь ты.
Подъем по совершенно непонятным причинам оказывается куда короче спуска. По словам Хравна, ожидавшего вас на суше, не прошло и двух часов, хотя тебе казалось, что подводное странствие длилось как минимум полтора дня. Что ж, всяко бывает…
«Зачем Им нужен был Эйрик?» - интересуется Ворон.
«Мне-то почем знать? Наверняка готовили какой-нибудь Катаклизм с привлечением цунами или еще что-то в том же роде.»
«А как ты догадался прихватить с собой кусочек этого льда?»
«Да у меня с собой всегда имеется подобный сюрприз, - зло усмехаешься ты, - только об этом - молчок. Тайное оружие только тогда эффективно, когда о нем никто не знает.»
«Не уверен, что оно теперь останется тайным…»
«Лед Мораны - да, пожалуй. Но ведь у меня есть и другие средства. И если только меня не подводит интуиция, вскоре настанет черед и для них.»
«Как знаешь, - молвит призрак северянина. - Главное, не слишком полагайся на подобное «тайное оружие». Одна ошибка - и потеряно все.»
«Знаешь, на Пути выживают только те, кто не допускает ошибок.»
«Не ошибается только тот, кто ни о чем не думает.»
Тебе остается лишь усмехнутся. Пословица эта столь же древняя, сколь и справедливая. Но применить ее к делу (в отличие от недавно исполненной тобой «достичь дна моря») еще не удалось, насколько тебе известно, никому.
А впрочем…
«Значит ли это, что тот, кто не имеет привычки думать, никогда не ошибается?»
Хравн приближается вплотную и вглядывается в черные омуты твоих глаз, которые уже давно не отражают ничего из происходящего в душе. Если только ты сам не хочешь этого. И если тебе самому удается докопаться до этой тайны.
«Ты знаешь ответ, - наконец шепчет он, - и мне неприятно сознавать, что именно я дал его тебе.»
Что за черт? Какой еще ответ? Ты ведь задал вопрос наобум…
Да, уж это, определенно, в обычае Ищущих. Стреляя наугад, всегда поражаешь цель.
И в данном случае судьба в лице твоего собственного языка подсказала тебе неплохой способ избежать ошибочных действий в те минуты, когда ошибка действительно может стать фатальной для всего мироздания. Сей способ, конечно, далеко не так прост, как предполагала сказанная тобою фраза, но ты уже видишь его суть.
Излишне говорить, что применить этот способ можешь только ты. И не потому, что остался последним из чародеев. А потому, что был и остаешься первым, кто ушел с Пути по собственной воле и вернулся на Путь тем же способом.
Что увеличивает награду за твою голову до трехсот сорока Пунктов. Стоимость Трона Слоновой Кости и звания Хранителя.
Именно то, что тебе уже не нужно, криво усмехаешься ты…
3. Объять Землю
Нет силы превыше Силы,
Нет знаков сильней, чем Знак;
Алмазы - лишь сгустки пыли,
Копье же - смертельный враг.
Офир.
Древняя столица одного из богатейших царств Гондваны, уже многие столетия лежащая в руинах - как и само царство.
Сколько искателей сокровищ приходило сюда за истекшие века? Сие ведомо одному только Великому Духу, как Гонды называют Бога-покровителя их черного континента. Людям известно одно: ни один из них не вернулся назад, чтобы похвастать богатой добычей. Или хотя бы тем, что видел ее. То есть хвастали-то увиденным многие, вот только правдивость в их страстных речах и не ночевала.
Посвященных, равнодушных к золоту и драгоценностям, этот город ничуть не занимал бы, не окажись в нем самой первой из Башен, построенных для обучения и Посвящения начинающих чародеев. Не нужно быть гением, чтобы понять: чем древнее строение такого рода, тем выше его могущество. И тем выше, соответственно, могущество подчинившего себе эту Башню. Поэтому среди Посвященных иногда находились такие, что присоединялись к компаниям авантюристов - и отправлялись за сокровищами, намереваясь позднее поступить со спутниками так, как они того заслуживали. Но и о них не было ни слуху ни духу. В обоих смыслах: спиритуалисты, специалисты по общению с духами умерших, не могли войти в контакт с теми, кто переступил границу некоего круга вокруг развалин Офира и сгинул там. По чистой случайности (как водится) оный круг оказался границей области, изолированной от внешних чар - некогда там пролилась кровь одного из богов, чье имя так и не стало достоянием истории.
Ну, теперь пришел твой черед бросить вызов старому городу.
Точнее, черед Луджи - но она благоразумно попросила тебя пособить ей, и ты не собираешься отказывать…
Чернокожая амазонка в неполные двадцать на полторы головы превосходит тебя ростом и раза в два - по весу. С нею не всякий мужчина сравнится (включая местных, которые не отличаются малым ростом и недостатком физической мощи); что касается Искусства, здесь прогресса почти не наблюдается - за истекшие семь лет Луджи всего несколько раз прибегала к помощи Знака, и то в основном по настоянию отца: тот посвятил себя не Пути, а служению темной ипостаси Великого Духа, однако кое-что в общении со Знаками понимал. Нельзя надолго оставлять Знак без пищи: голодный зверь вполне может броситься на хозяина вместо его противника, а ведь Знаки куда как опаснее и диких, и прирученных зверей…
Дорога до плато, где расположены руины Офира, оказалась неожиданно легкой при всей своей протяженности - вам с Луджи пришлось пересечь чуть ли не полконтинента. Враждебные племена, которые в других обстоятельствах наверняка попытались бы получить ваши головы, пропускали идущих в Офир без единого кривого слова и глядели на вас как на прокаженных. Звери в джунглях старались убраться с вашего пути, и даже сами джунгли расступались перед вами, словно у Офира был заключен типовой договор с природой всей Гондваны насчет принадлежности всех душ «искателей сокровищ».
На вершину плато ведет старая лестница, сплетенная из серых лиан неведомой тебе породы; в сухом, прохладном горном воздухе она висит уже триста лет и преспокойно может выдержать еще столько же без малейшего ущерба.
- Кто-то тут недавно шел, - замечает Луджи.
- И сколько их?
- Не могу сказать. И это странно.
«Спроси.»
Чернокожая девица недовольно кривится, но все же вонзает тяжелое копье-бангван в плотный грунт и вызывает свой Знак. Земля откликается на призыв дочери; брови Луджи медленно ползут вверх.
- Тринадцать? И все, кроме одного, «ключи к вечности»?
Ты усмехаешься, и веселья в этой усмешке весьма мало. Означать это может лишь одно: двенадцать Посвященных среднего ранга, которыми командует некая Отмычка. Группа Открывающих Врата, работающая на Древних - некогда ты сталкивался с ними. Ребята крутые и суровые; а главное, знают, чего хотят. Эти не совершат ошибки…
«Битва предстоит серьезная, - говоришь ты, - нам надо перехватить их до того, как Ритуал будет начат.»
«Какой еще Ритуал?» - спрашивает она.
«Это тебе знать совершенно незачем.»
В черных глазах Луджи мелькает то, что лишь с очень значительным преуменьшением можно назвать яростью. Но против тебя подобные вспышки бесполезны, это она усвоила еще в детстве.
«Тогда вперед.»
И амазонка тут же срывается с места, развивая скорость хорошей скаковой лошади. Так она может бежать много часов подряд, а после - выдержать суточную рукопашную схватку и выйти без единой царапины: это ты знаешь по опыту. Угнаться за нею ты при всем желании не смог бы… если бы не был чародеем, знающим о Формуле Молнии. Не стоит думать, будто сим термином обозначается сверхмощное боевое заклинание: молниями умеет швыряться любой колдун младшего ранга, едва освоивший базовые символы, ибо они относятся к общедоступным «стихийным» заклятьям. Формула Молнии - это чары потоньше, из раздела «Перемещение», позволяющие двигаться с любой скоростью.
Общеизвестные для магов высших ступеней Скольжение, Перемещение и Переход суть виды движения, когда чародей на краткий миг преобразует пространство таким образом, что оказывается в двух местах одновременно и просто выбирает требуемую ему точку; Формула Молнии же позволяет двигаться непрерывно, не покидая Мира Яви; хотя скорость тут несколько ниже, чем при других способах, это дает гарантию абсолютного контроля за происходящим. Тем самым устраняется самая большая опасность перемещающих заклинаний - невозможность заранее узнать, что происходит в «точке выхода».
Вы успеваете как раз вовремя, чтобы увидеть на площадке под вами двенадцать коленопреклоненных фигур в черных балахонах и тринадцатую, раскинувшую руки крестом, в пурпурном. Последняя, смиренно склонив голову, шепчет молитву:
- Orary Ysgewot, homor athanatos nywe zumquros, Ysechyroroseth Xoneozebethoos Azathoth!
Язык Старого Мира - слышал ты его всего пару раз, но ошибиться невозможно! Опоздали, с досадой понимаешь ты.
Ну что ж…
«Знак - в дело», - следует краткий приказ.
Луджи передергивает плечами, но все же указывает острием своего копья на пурпурную фигуру в середине черного кольца. Свист рассекающего воздух Знака - и… одна из черных фигур, глухо вскрикнув, оседает с проломленным черепом, а пурпурная стоит как ни в чем не бывало.
И продолжает:
- Xono, Zuwezet, Quyhet kesos ysgeboth Nyarlathotep!
Ладно же, думаешь ты, и достаешь из потайного кармана мешочек с Пыльцой Забвения (эта штучка изготовлена по эльфийскому рецепту и - весьма редкий случай! - делает в точности то, чего можно ждать от порошка с таким названием). Прицелившись, ты запускаешь его в центр ритуального круга, а следующий Знак Луджи разрывает его как раз в нужный миг. Над площадкой повисает серое облачко.
- Zuy rumoy quano duzy Xeuerator, YSHETO, THYYM, quaowe…
Голос захлебывается. Мгновение тяжелого молчания - и вопль беспросветного отчаяния, которое ты вполне понимаешь.
Заставить врага забыть что-либо не кажется столь жестокой карой - если не созданы особые обстоятельства. Но тут имеют место быть как раз те самые «особые обстоятельства» - ибо любой чародей предпочтет умереть под пытками, но не позабыть нужных слов посреди ритуала.
Что и случилось только что с колдуньей-Отмычкой.
Амазонка, вскрикнув, отворачивается и отползает назад, сотрясаемая приступами рвоты. Ты сохраняешь видимое безразличие, но разворачивающееся внизу действо и тебя пробирает до печенок. Ты видишь подобное не в первый раз, что отнюдь не значит, что это доставляет тебе большое удовольствие.
Для кого-то бледные спирали тумана и пыли, окутавшие чародеев, покажутся чем-то безобидным, трюком фокусника-иллюзиониста средней руки. Но и Луджи, и ты знаете: это - энергия их душ и сознаний, которая медленно уходит в Нижний Мир и дальше, на другой конец Дороги Времен - в то, что собой представляла Вселенная до появления выражения «Первозданный Хаос».
«Первозданный», как известно, означает «созданный первым». Они же уходят в место, где нет даже Хаоса…
- Вот так порой и бывает, Отмычка, - печально шепчешь ты, прощаясь со старой знакомой, - полностью отрешиться от внешнего мира в момент Ритуала нельзя. Ты можешь не спать, не пить и не есть; ты можешь ничего не видеть и не слышать, ты можешь вообще ничего не чувствовать, но ты не можешь не дышать, если требуется произносить Слова вслух!
Но Открывающие Врата уже растворились полностью, а их одежды, в считанные мгновения истлевшие до трухи, образовали в центре ритуального круга сложной формы Знак, скупо очерченный тонкими линиями, неестественно четкий. Клеймо Йог-Сотота.
Слова аль-Хазреда звучат своеобразной эпитафией:
«И Он откроет тебе секрет Своего клейма, которое может привлечь к тебе благосклонный взор Древних, когда Они снова ступят на Землю.»
Молчание древних развалин подобно спокойствию нависшей над пропастью скалы, которая лениво думает, падать ей сейчас или подождать еще век-другой. Молчишь и ты, почти полностью погруженный в воспоминания - сколько твоих знакомых из прежних дней ушло навеки, и лишь немногие остались в живых или умерли своей смертью…
Так. А вот и Башня.
Приземистая, она не только не выглядит разрушенной; она похожа на недавно покинутую, с полным набором защитных чар, еще не потерявших силу. Интересно…
Крик.
Луджи молниеносно разворачивается, выбрасывая копье вперед - и вовремя, надо сказать! Массивное лезвие, скользнув по чешуйчатой броне обрушившейся из поднебесья твари, отбрасывает ее прочь, оглушив, но не нанеся видимых повреждений.
«Знак», - спокойно передаешь ты. Чешуйчатую тварь ты опознал с первого взгляда, несмотря на то, что ни разу не видел таких.
Мифы Эллады и произошедшие от них сказания Империи называли их гарпиями; аль-Хазред использовал более древнее имя - шантаки. Существа, неуязвимые для огня, металла и дерева, но не для Знаков; предводитель аргонавтов Язон некогда разобрался с гарпиями именно при помощи Знака Солнца, наложенного на его меч-ксифос одной из Богинь Эллады - не то Герой, не то Афиной, не то Гекатой…
Каково воздействие Земного Знака на этих летающих ящериц, ты не знаешь, но проверить это можно и нужно. В конце концов, если придется, сам ты без труда покончишь с любым шантаком - клинком или Словом.
Луджи, и близко не подозревающая о твоих размышлениях, вызывает свой Знак и швыряет его в атакующего шантака. Тот замирает и с хрустом трансформирующейся плоти падает наземь. Грохот от падения подсказывает тебе, что Земной Знак превращает шантаков в камень - вот только неизвестно, навсегда ли.
Впрочем, и этому несложно помочь…
«Камень - в пыль», - молча советуешь ты.
Черная амазонка, пожав плечами, исполняет и это - и лишь потом, недобро усмехнувшись, дает понять, что ухватила основную идею. Ты наблюдаешь за тем, как она вносит изменения в свой Знак, дабы тот превращал цель сразу в безвредную пыль, и киваешь в ответ на вопросительный взгляд Дочери Земли. Вполне пригодно для использования.
Правда, это довольно далеко от подлинного Искусства. Но тут уж, как говорится, нельзя сидеть сразу на двух стульях - либо чары и Искусство, либо сила и оружие. Гейредд-Хравн наглядно показал, что получается при попытке нарушить эту поговорку.
Двери Башни легко открываются - никаких защитных полей, никаких видимых преград. Что сразу же начинает тебя беспокоить.
Пол и стены - гладкие и неестественно чистые. Воздух сух и, пожалуй, слишком прохладен для этого южного края (но, впрочем, против прохлады ты как раз ничего не имеешь).