Страница:
Это была безводная и бессолнечная земля, где властвовало Ничто. Нет, не Пустота и не мифический Лимб, преддверие ада. Звезды, во множестве мерцающие в серой ночи, не могли разогнать мрак – но и не давали ему возможности заполонить все вокруг.
Королевство Сумерек… Инеррен уже бывал здесь. Он точно знал, где располагается выход на Тропу Теней. Но не стремился туда.
– Я выведу вас отсюда, – тихо сказал он, – но сам останусь.
– Зачем? – спросил Роджер.
– Сам не знаю. Я должен.
Джек покачал головой.
– Похоже, тебя не зря называли сумасшедшим, – произнес он, просто констатируя факт.
Чародей пожал плечами.
– Я не отрицал этого. Никто не смог бы зайти так далеко, как я, и остаться в здравом уме. Может быть, со временем…
– Здесь нет времени, – заметил Роджер. – Но ты прав. Я остаюсь: на той стороне мне больше неинтересно…
Джек ухмыльнулся.
– Мы слишком хорошо понимаем друг друга, – сказал он. – Однако у меня появилось несколько идей. Барьер надежен?
Инеррен окинул взглядом стену, сложенную из старых камней.
– Да. И останется таковым.
– Тогда прощайте, – проговорил он и, пожав руки обоим, удалился прочь.
Роджер слегка прищурился:
– Он вернется. Я почти уверен в этом.
– Быть уверенным в чем-либо – это такая скука! – криво усмехнулся чародей. – Ничего, вскоре ты это поймешь.
Через стену перебрались две фигуры: крепкий юноша со старинным мечом у пояса и пожилой человек с длинным магическим посохом. Обменявшись несколькими словами, они пошли по берегу широкой реки, в которой никогда не текла вода.
– Я хочу пить, – произнес юноша.
– Здесь пьют пыль, – ответил его спутник.
«Это уже чересчур!» – подумал Роджер, сообразив наконец, ЧТО он видит перед собой; Инеррен же ничего не сказал, так как это была не первая увиденная им сцена, описанная в книге и материализованная в бескрайних просторах Множественной Вселенной.
Тем более здесь, в мире нереального и фантазии. Здесь, где оживают все мечты и все кошмары. Здесь, где наполовину свихнувшийся от безысходности Инеррен некогда получил свое могущество из своих собственных рук – и сошел с ума окончательно…
Повелители Нереального сидели на мраморной скамье, не ощущая ни окружающего холода, ни жесткости ее сиденья. Рожденные смертными, они больше не были таковыми. Память оставалась при них, как и сила; но исчезло другое. Чувство страха.
Что и привело их в эти края. Потому что на реальной стороне бытия нет места тем, кто отказывается признать эту самую реальность как нечто незыблемое… О нет, их никто не изгоняет в этот сумеречный мир их собственного разума; нет, они сами приходят сюда в поисках покоя, который не обретут никогда.
Ибо нет покоя для тех, кто познал вкус Беспредельной Власти. Не столь важно, было ли это Могущество Теневой Тропы или Сила Воображения. У них различные корни и несхожий внешний вид; конец же – все равно один и тот же, поскольку оба эти Пути ведут в Пустоту.
Разве что Повелитель Нереального одержит верх над своим безразличием и обретет то, что смертные именуют целью жизни. Такого никогда прежде не случалось, но что это доказывает?
Часть внеочередная
Часть завершающая
Когда все средства примирения исчерпаны и враг подступает к самому краю пропасти, на котором стоите вы…
Когда весь ваш мир в очередной раз катится в созданную вашими же долгими усилиями пучину…
Когда ничто уже не в состоянии предотвратить неизбежное…
Тогда в дело вступаем мы. Только тогда.
Не то чтобы мы так любили выкручиваться из невероятно сложных и в принципе нерешаемых ситуаций. Нет, в этом отношении мы, как и нормальные люди, предпочли бы иметь выбор. Но как раз его у нас и нет, впрочем, как и у вас. Наш шеф принципиально не принимает никаких заказов, кроме самых безнадежных, считая, что их выполнение поддерживает нашу (в смысле, его) репутацию на недосягаемо высоком уровне. Тут он, пожалуй, не так уж не прав, однако какой ценой эта репутация приобретается!
Хотя в отношении цен шеф является великим мастером. Обычный его тариф клиенты называют «грабеж средь бела дня», специальные услуги – «разбой на большой дороге», а когда разговор заходит о срочности исполнения, вообще теряют дар речи.
Правда, платят всегда. Не было ни одного случая, когда клиент отказался бы выплатить обусловленную контрактом сумму. Еще до меня, в период сразу после основания команды «Невозможность», поговаривали об одном очень самонадеянном типе, посмевшем противопоставить шефу собственное, с позволения сказать, могущество…
Пока дело ограничивалось отговорками, угрозами и попытками шантажа, шеф попросту начислял проценты на основную сумму; когда в ход пошли наемные убийцы-профессионалы, он вежливо отсылал упрямому клиенту их головы в изысканных упаковках, добавляя к каждой короткую записку с напоминанием о том, что сумма долга к настоящему моменту составляет столько-то и столько-то. Наконец, когда накопившиеся проценты превысили первоначальную сумму вдесятеро, шеф с досадой выдернул страницу из записной книжки и дал команде внеочередное задание, сообщив, что в средствах те могут себя не ограничивать, мол, его интересует только сам эффект.
Ни одна живая душа во Множественной Вселенной не слышала с тех пор ни о том упрямом клиенте, ни об его родном мире…
И, как я уже сказал, теперь все знают порядок и придерживаются его. Поговорить с самим шефом могут только те, кто докажет одному из его многочисленных помощников свою платежеспособность – иначе говоря, будет иметь под полным контролем не меньше целого мира, а лучше – два, чтобы после оплаты услуг «Невозможности» у них осталось достаточно, чтобы не голодать.
О нет, шеф не скупец и не вымогатель. На скупца никто не будет работать, с вымогателем никто не будет иметь дел дважды. У шефа же лучшие агенты во Вселенной и самая высокая репутация (впрочем, об этом я уже имел честь сообщить).
Ну да, к лучшим агентам я причисляю и себя. Не один век был истрачен на подготовку, не одна ошибка была совершена за это время, и далеко не сразу я был включен в официальный состав команды. Однако уже более… хотя не важно, сколько времени прошло с тех пор. В общем, я – полноправный агент «Невозможности», о чем и заявляю без ложной скромности. Или без лишней сдержанности? Черт его знает, у меня ни одной из них и не было-то никогда.
Отчего же, могу рассказать кое о чем. В этом отношении нам ничего не запрещается.
Итак, началась эта история в те далекие времена, когда я (ввиду постигшей меня насильственной смерти) оставил имя Гарет Джакс и стал называть себя просто Гарет…
Тогда я, собственно, еще не был членом команды «Невозможность» и даже не слышал о ней. Я находился в городе, называемом Янтарным (почему – черт его знает), и мой статус там звучал как «очень хорошо охраняемый гость». Местные заправилы никак не могли решить, что со мной делать, вот и держали под замком.
Потом, когда некий маг, именующий себя Повелителем Теней, поставил на уши всю Множественную Вселенную, я смог оттуда удрать. Однако по пути меня перехватил один из тех, кто был причастен к этим событиям – какой-то тип в белом комбинезоне. Если быть до конца откровенным, он чуть не снес мне голову: ни до, ни после того я не встречал парня, который бы размахивал мечом с такой скоростью. Почему он хотел убить меня – не понимаю. То, что я увидел в его глазах, мне настолько не понравилось, что я смотался оттуда как черт от ладана.
И как водится, попал из полымя прямо в огонь.
Точнее говоря, в Лимб, где меня и заарканил некий Роберт, владелец оружейного магазинчика. Я тогда как раз вынужден был проверить свой клинок на одном из местных бандитов, и схватка эта произошла прямо под его заведением, так что неудивительно, что Роберт заинтересовался мною.
После обычного представления – кто, как, откуда, – он сделал мне одно странное предложение, которое, однако, показалось тогда весьма заманчивым. Дело заключалось в том, что я должен был присоединиться к команде Уборщиков Мусора.
Согласен, звучит не слишком-то привлекательно. Так я ему тогда и сказал. Кто же знал, что на жаргоне Преисподней выражение «убрать мусор» означает примерно «проверить всех свидетелей некоего события и проследить, чтобы те, кто знал чересчур много, позабыли об этом».
Емкий язык. До сих пор восхищаюсь его точностью.
Ну ладно, значит, организовалась команда Уборщиков Мусора. Во главе почему-то поставили некую Синюю Колдунью, но, что приятно, заместителем ее назначили меня. Девица была с характером, чтоб не сказать хуже… Водила за собой оборотня-чернокнижника на серебряном поводке и спускала его на всех, кто был ей несимпатичен. На мою долю оставалось разве что убрать трупы – хотя таковые оставались не слишком часто.
Поход длился почти два года, и прошвырнулись мы по десятку различных Сфер. Синюю Колдунью постоянно интересовал один и тот же вопрос, я уж начал подозревать, что тут что-то нечисто. Ну в самом деле, как еще воспринимать ее постоянные вопросы о Повелителе Теней, когда именно его «мусор» мы должны были убрать?
Я заподозрил даже, что ей просто доставляет удовольствие выбивать из людей то, чего они не должны знать, и после с чистой совестью подписывать им смертный приговор…
Впрочем, она меня в этом разубедила. Но то, что случилось тогда, заслуживает куда более детального описания. Эй, подай-ка сюда еще пару кувшинов вина!
Вот так. Значит, перемещается наша команда в какое-то Сумрачное Королевство…
Серый небосвод и серый песок, напоминавший пыль времени.
Серая каменная стена, обозначающая границу этого мира.
Серая мраморная скамья и сидящая на ней одинокая фигура в черной накидке.
– Инеррен!
Он не вздрогнул, даже не двинулся с места. Он бесстрастно смотрел в одну точку, находящуюся в невидимой дали.
Айра подошла поближе. Ноль внимания.
Она потрясла его за плечо.
Он открыл глаза – и Синяя Колдунья отпрянула как от удара.
– Зачем ты здесь? – Голос, ранее сотрясавший Сферы, был бесцветен и тих. В нем, как и в черных глазах, зияла пустота.
Та самая Пустота, которую Повелитель Теней одолел, и которая в конце концов одолела его самого.
– Что случилось с тобой? – выдохнула Айра, уже зная ответ.
Он промолчал.
Те, кто не знал Синюю Колдунью, сказали бы, что она плачет. Те, кто ранее встречался с ней (и Гарет в их числе), просто не поверили бы своим глазам.
Она коснулась его щеки – и отдернула руку. Кожа была холодной и сухой, как и все в этом сумеречном мире. Последняя искра надежды погасла в ее глазах.
– Прощай, – прошептала Айра, отступая от неподвижной фигуры.
Он закрыл глаза и снова ушел в свои воспоминания.
После этого Синяя Колдунья потащила меня к какому-то особо важному типу и заставила доложить все, что произошло в тех сумерках. Я рассказал, и этот Хранитель – так вроде бы его звали – выразил ей свое глубокое сочувствие, хотя было видно, что он с огромным трудом скрывает радость.
Да, расскажи я тогда ВСЕ, что видел… быть может, дело повернулось бы иначе. А видел я еще пару фигур, скрывшихся в том сумраке немного поодаль… и одна из них в точности походила на сидящего на скамейке. Только тот сидел как каменный истукан, а стоявший в тени хоть и не двигался, все же прятал в короткой бороде кривую усмешку…
Что?! Это ты?!! Нет! Синяя Колдунья, не нужно! Это дорого тебе обойдется! Я – агент самого…
Айра бросила пару монет хозяину «Сумеречного Дракона» и покинула таверну, не обращая внимания на оставшийся за столом труп Гарета с застывшей на его лице маской ужаса. В ее сердце больше не было жалости, как и страха.
Кого ей бояться, Воланда? Будто ему есть дело до одного из своих младших агентов… Хранителя? Он-то тут при чем?
Нет, бояться сейчас надлежало кое-кому другому.
И это – Инеррен.
Еще никто не мог похвастать, что безнаказанно провел ее…
Сотворив быстро двустишие, Синяя Колдунья переместилась в Королевство Сумерек. Ее верный посох искал цель – и не находил таковой. Даже скамьи теперь не было на прежнем месте.
Она присмотрелась внимательнее – и не увидела стены из необработанных камней. Ее пробрала дрожь. Если стены нет, то…
– Нереальное окончательно взяло верх, – раздался голос.
Айра развернулась и едва удержала выпад. Это был не Инеррен, а Джек – некогда носивший имя Джек из Тени.
– Где он? – незачем было уточнять, о ком говорит волшебница.
– Там, – неопределенно махнул рукой Джек. – Где-то.
– Но почему?..
– Ничего личного. Просто ты в Игре. Он – нет. И не желает входить в эту карусель снова.
Синяя Колдунья вздохнула свободнее. Значит, не все потеряно!
– Забудь, – тихо сказал Джек. – Он останется тут, в единственном месте, где может обрести покой.
– Проводи меня! – приказала она.
– Я не слуга – ни тебе, ни ему.
– Пожалуйста, – другим тоном произнесла Айра.
Инеррен возник перед нею мгновение спустя. Она заглянула в его глаза: да, Пустота была там, но не в большей степени, чем при их последнем свидании.
– Я не имею права лишать тебя возможности жить, – сказал он ей. – Мне это уже недоступно, но ты не должна…
– Прежде всего ТЫ не должен был лишать меня права выбора! – со странными огоньками в глубине зеленых глаз заметила волшебница. – Думаешь, самой мне Игра доставляет особое удовольствие?
– Но здесь – не жизнь.
– Ты можешь жить здесь, чем же я хуже?
– Ты не хуже. Увы. Ты – лучше. Королевство Сумерек сможет изменить тебя, только уничтожив. Я приспособился к нему. Ты же всегда приспосабливаешь других под себя.
– Но есть и иной путь.
Глаза Инеррена вспыхнули прежним огнем.
– Какой? Скажи – и я пойду на это! Если, конечно…
– Четрания.
Чародей удивленно вскинул правую бровь.
– Поясни.
– Когда ты произвел фурор во Дворе Хаоса, – рассказала Айра, – Мандор послал нескольких своих агентов на выяснение вопроса, что, собственно, представляет собой Четрания, если двое ее уроженцев – я и ты, то есть – устроили такой переворот во Вселенной. Агенты прошли по тому же пути, что и ты, – через Серые Страны – и не нашли и следа Четрании.
– Но… она по-прежнему существует?
– Именно. И я вычислила, в чем дело. Мандор, как и его агенты, – в Игре. А все, что имеет отношение к Игре, попросту не может попасть в Четранию.
– Здорово… если это правда. А как же наш общий знакомый Адрагерон? Он-то относится к участникам Игры?
– И поплатится за это! – Волшебница на мгновение вернула взрывной темперамент. – Сама Четрания накажет его! Я, конечно, не говорю, что нас не смогут настичь там, – продолжила она тоном ниже, – вероятно, смогут – если начнут искать очень уж тщательно. Однако ты дьявольски хорошо замаскировался.
– Так и в тот раз было неплохо…
– Да, но умельцев возвращать к жизни мертвых во Вселенной полным-полно. А вот вернуть того, чья душа безвозвратно отдана Пустоте… По-моему, только ты сам проделал это. Больше никто не осмелится.
– С кем это я провернул такой трюк? Не помню.
– С той компанией Хаоса.
– Но они вернулись сами.
– Вернуло их именно твое имя, твоя личность. И не говори мне, что это ничего не значит.
Инеррен достал из кармана монетку и подбросил в воздух. Луч белого пламени ударил из посоха Айры и испепелил ее на лету.
– Судьба больше не властна над тобой, – сообщила Синяя Колдунья с ангельской улыбкой. – Эта Власть теперь принадлежит мне.
– Ну уж нет! – с деланным негодованием воскликнул чародей. – Ни одна женщина не будет властвовать надо мной! Никогда!
– По-моему, она победила, – заметил Роджер.
– А ты что, сомневался? – ухмыльнулся Джек. – Воланд, может, и основал команду «Невозможность», но Синяя Колдунья ему могла бы дать сто очков вперед в отношении осуществления невозможного…
Беседу Айры и Инеррена прервал визг раненой Тени. Чародей обернулся в направлении безводной реки.
В отблесках лилового пламени возникла высокая фигура в черном плаще. Пришелец опирался на деревянный посох с навершием в форме драконьей головы…
Волшебница прошептала заклятие невидимости и скрылась из виду. Чародей парой незаметных жестов изменил свой возраст – теперь он выглядел седоволосым согбенным патриархом – и неуверенно шагнул навстречу самому себе, поглубже надвинув капюшон накидки.
– Ты – обладатель Теневого Могущества? – грозно вопросил молодой Инеррен на темном наречии. – Пришло время расставаться с ним!
– Я не обладаю Могуществом, – проскрипел нынешний Инеррен. – Но ты можешь получить Власть. Если пройдешь тест.
– Ну и что это за тест?
«У меня что, и в самом деле такой самоуверенный тон? – удивился чародей. – Как я только остался в живых?..»
Впрочем, это он уже знал.
– Приди к Капищу Забытых Богов, – сказал Инеррен своей молодой копии. – Там узнаешь остальное.
Подняв посох, молодой Инеррен отправился в указанное место.
– И что дальше? – спросила Айра, снимая покров невидимости.
– Я получу то, что выдал тогда. Он – тоже.
– Ты хочешь сказать… Неужели ты тогда убил себя самого?
– Разве есть иной метод получения Власти?
Волшебница сверкнула глазами.
– Не смей! Тебе, может, и все равно, но мне – нет! Измени свершившееся – это ведь пока в твоих силах!
– Отдать ему Власть? Без боя?
– Разве может быть в бою между вами победитель? Отдай ему Силу, ту, что получил на заре своей карьеры. И не уверяй меня, что это все, чем ты владеешь.
Инеррен усмехнулся. Это выход. Черную Звезду, к примеру, у него не отнимет даже смерть… как и отмычку к черному ходу Источника.
А Тень уже исполнила все, что он требовал. Пускай работает теперь на другого – в смысле, на него самого…
И жили они долго и счастливо… Долго – ибо время не имело для них значения. Счастливо – ибо у них было больше, чем у любой иной влюбленной пары. У них был горький опыт, который показал, что такое на самом деле Любовь.
Опыт, показавший всю слабость и все могущество этого Слова, которое ни один маг не осмелился отнести к Словам Силы.
И что по сравнению с этим – Игра? И что такое Вечность или арканский Турнир? Приключения и подвиги? И что рядом с этим все бескрайние миры Множественной Вселенной, все тайны Миллиона Сфер?
Меньше, чем пыль, – ибо даже пыль иногда бывает на что-то пригодна. В отличие от подвластных Игре миров.
А их воспоминания об Игре стоили еще меньше…
И уж совсем в ничто обратились воспоминания об Игроках…
К О Н Е Ц
Теперь уже – окончательный.
Королевство Сумерек… Инеррен уже бывал здесь. Он точно знал, где располагается выход на Тропу Теней. Но не стремился туда.
– Я выведу вас отсюда, – тихо сказал он, – но сам останусь.
– Зачем? – спросил Роджер.
– Сам не знаю. Я должен.
Джек покачал головой.
– Похоже, тебя не зря называли сумасшедшим, – произнес он, просто констатируя факт.
Чародей пожал плечами.
– Я не отрицал этого. Никто не смог бы зайти так далеко, как я, и остаться в здравом уме. Может быть, со временем…
– Здесь нет времени, – заметил Роджер. – Но ты прав. Я остаюсь: на той стороне мне больше неинтересно…
Джек ухмыльнулся.
– Мы слишком хорошо понимаем друг друга, – сказал он. – Однако у меня появилось несколько идей. Барьер надежен?
Инеррен окинул взглядом стену, сложенную из старых камней.
– Да. И останется таковым.
– Тогда прощайте, – проговорил он и, пожав руки обоим, удалился прочь.
Роджер слегка прищурился:
– Он вернется. Я почти уверен в этом.
– Быть уверенным в чем-либо – это такая скука! – криво усмехнулся чародей. – Ничего, вскоре ты это поймешь.
Через стену перебрались две фигуры: крепкий юноша со старинным мечом у пояса и пожилой человек с длинным магическим посохом. Обменявшись несколькими словами, они пошли по берегу широкой реки, в которой никогда не текла вода.
– Я хочу пить, – произнес юноша.
– Здесь пьют пыль, – ответил его спутник.
«Это уже чересчур!» – подумал Роджер, сообразив наконец, ЧТО он видит перед собой; Инеррен же ничего не сказал, так как это была не первая увиденная им сцена, описанная в книге и материализованная в бескрайних просторах Множественной Вселенной.
Тем более здесь, в мире нереального и фантазии. Здесь, где оживают все мечты и все кошмары. Здесь, где наполовину свихнувшийся от безысходности Инеррен некогда получил свое могущество из своих собственных рук – и сошел с ума окончательно…
Повелители Нереального сидели на мраморной скамье, не ощущая ни окружающего холода, ни жесткости ее сиденья. Рожденные смертными, они больше не были таковыми. Память оставалась при них, как и сила; но исчезло другое. Чувство страха.
Что и привело их в эти края. Потому что на реальной стороне бытия нет места тем, кто отказывается признать эту самую реальность как нечто незыблемое… О нет, их никто не изгоняет в этот сумеречный мир их собственного разума; нет, они сами приходят сюда в поисках покоя, который не обретут никогда.
Ибо нет покоя для тех, кто познал вкус Беспредельной Власти. Не столь важно, было ли это Могущество Теневой Тропы или Сила Воображения. У них различные корни и несхожий внешний вид; конец же – все равно один и тот же, поскольку оба эти Пути ведут в Пустоту.
Разве что Повелитель Нереального одержит верх над своим безразличием и обретет то, что смертные именуют целью жизни. Такого никогда прежде не случалось, но что это доказывает?
Часть внеочередная
Комментарии к «Книге Единорога»
(Хроники Амбера, книга Теней)
Ее раздвоенные копыта не издавали никакого шума, мягко окунаясь в плотный туман. Она шла уже много веков, и впереди ее ждал неизмеримо больший срок. Если, конечно, она одержит победу.
Некогда их было больше. Теперь оставалась лишь она. Кто погиб в этом долгом путешествии, кто заблудился в аномальных складках изменяющегося пространства-времени, кто устал и отказался следовать к цели… Даже Сфинкс, самый могучий из ее союзников, остался далеко позади.
Но вот – свершилось. Впереди виднелось именно оно, Древо Жизни. И с его нижней ветви свисал именно тот, кого она искала.
– Змей! – прозвенел ее голос.
Клиновидная чешуйчатая голова приподнялась и окинула оценивающим взглядом немигающих алых глаз белого единорога.
– Какая вссстреча! – сказал Змей. – Я давно шшду тебя – еще сс начала времен. Поклониссь Мне – и рассделишь ссо Мной правление. Ты этого досстойна.
– Я не за этим пришла, Змей, – возразила Единорог. – Мне нужно собственное королевство, а ты узурпировал всю Власть. Так не пойдет. Отдай одну из Сил, и мы поговорим об остальном.
– Конешшно шше, я дам тебе Ссилу, – Змей сполз с дерева и нежно обвил ее своими кольцами. – Мне не нушшна всся Влассть. Но вначале ты ссделаешшь для меня… кое-что. Не так ли, моя милая Эмбер?
Возможно, думала она, Власть стоит этого…
Во тьме Первозданного Хаоса вспыхнуло желтоватое солнце, которое тут же атаковали орды адских всадников. Затем появилась луна, выхватив из вечной темноты побережье мерно колышущегося океана.
Над берегом господствовала гора Колвир, на вершине которой стояла Единорог. Серебристые лучи лунного света сделали ее похожей на призрачную статую, памятник себе самой.
Некоторое время она наслаждалась покоем этого места. Но вскоре вдали раздался вой охотящегося Огненного Ангела, и в глазах Эмбер вспыхнули огоньки гнева. Так не может продолжаться…
– Нечесстно? – переспросил Змей. – Ты получила Влассть Ссотворения, как мы и договаривалиссь.
– Но ты приказываешь своим созданиям всячески мешать мне! Разве это честно? У тебя ведь слуг побольше, чем я успею сотворить за следующее тысячелетие.
– Это вопросс Ссилы, а не чессти. Да, Я мешшаю тебе – и это неиссбешшно. Ты олицетворяешшь Мою противополошшноссть, Порядок – и твоя Ссила рано или поссдно сстолкнетсся сс Моей. Пусскай лучшше это происсойдет ссейчас, нешшели тогда, когда преимущесство будет на твоей сстороне.
Эмбер глубоко вздохнула:
– Что ж, ты не оставляешь мне иного выбора. Я вынуждена вызвать тебя на поединок.
Змей поднялся на хвосте, издав довольное шипение.
– А сставкой, милая, будет твоя ссвобода. Ты сстанешшь ссамой лучшшей Моей рабыней…
Единорог нанесла удар. Змей отдернул голову, и ее копыто прошло чуть в стороне. Раздвоенный язык Змея коснулся колена Эмбер, и ее нога онемела. Единорог превратила падение в выпад, и ее витой рог коснулся левого глаза Змея. Тот попытался вновь отпрянуть в сторону, но на сей раз Эмбер была быстрее. Мощь, усиленная яростью и гневом, вырезала алый камень из глазницы и прижгла рану так, что Змей лишь на миг ощутил боль.
Подхватив Глаз, Единорог осторожно коснулась им своего колена. Онемение исчезло.
– Счастливо оставаться, – сказала она, проскальзывая в складку пространства и перемещаясь на свой островок покоя.
Змей остался бесноваться позади…
Несколько веков прошло, пока Змей оправился от потери и перешел в наступление. Эмбер успешно обороняла границы своего королевства, однако вскоре начала понимать, что война в конце концов будет проиграна. Питаясь излучениями Первозданного Хаоса, Змей мог пополнять силы практически в любой точке Вселенной, тогда как Единорог вынуждена была преобразовывать ту же энергию с помощью Глаза. Она видела, что камень наполняется каким-то новым содержимым, тем, чего внутри него ранее не было; но разгадать смысл новых образов, вращающихся в алых глубинах Глаза, Эмбер не могла.
Формы те были… хаотическими. И Порядок внутри нее не мог воспринять эти образы и впитать их силу.
Тогда-то Единорог и решила, что ей необходим союзник в царстве ее врага. И нанесла визит в края, где власть Змея была абсолютной – в черную цитадель Двора Хаоса…
О том, как Эмбер привлекла на свою сторону молодого и многообещающего мага по имени Дворкин, написано вполне достаточно – хватит и того, что изложено в Книге Единорога (кстати говоря, автором ее является сам Дворкин). Об их долгих отношениях, столь тайных, что Змей до определенного момента ничего не заподозрил, также можно было бы написать отдельную книгу. Но зачем? Итог их гораздо более важен, нежели любая книга или библиотека, – ибо «итогом» тем был не кто иной, как Оберон.
О рождении сына Дворкин вскоре узнал. Увы, одновременно это откуда-то стало известно и Змею. И тот, за неимением в пределах досягаемости самой Эмбер, обрушил свой гнев на мятежного Дворкина.
Как Дворкину удалось спастись, он никогда не рассказывал. Как ему удалось сбить адских гончих со следа и продержаться достаточно долго, чтобы добраться до горы Колвир, – остается еще большей загадкой. Но случилось именно так.
Единорог дала Дворкину посмотреть внутрь Глаза Змея, и тот, пораженный в самое сердце тем, что увидел, вынужден был удалиться к самому краю Бездны Хаоса. В одиночестве и тишине Дворкин размышлял о величии Вселенной, увиденной им сквозь алую призму, и мысли эти заразили его жаждой созидания – что не было присуще никому из его соотечественников.
Вернувшись к Эмбер, он снова взял Глаз и, вскрыв себе вены на левом запястье, обратился к хладной Вечности со словами, которые в одной из Великих Книг записаны примерно так: «Да будет Свет!»
Одни слова вызвали бы простой шум. Слова и кровь – толчок ужасающей мощи.
Кровь уроженца Хаоса, узревшего под зыбкой тканью Вечности Порядок (или то, что он полагал таковым), наполнила эти слова Силой и заставила горы содрогнуться, а моря – выйти из берегов.
Но катаклизм остался бы незамеченным, когда бы Дворкин остановился на этом. Однако он продолжал говорить, и кровь его образовала на камне узор печати, скрепляющей те слова.
Печать ту несведущие позднее назвали Лабиринтом…
Печать. Узор. Образец для подражания, созданный на основе образов, которых никто более не видел.
Только после этого Единорог сообщила ему, что то краткое время, проведенное ими вместе, принесло свои плоды, и познакомила с юным Обероном…
Эмбер никому не сказала, что свои плоды принесла и ее еще более давняя встреча со Змеем. Та, первая.
Не зря адепты Искусств Хаоса утверждали, что Лабиринт – просто безмозглый узор, в который впечатана личность самого Дворкина (а позднее – Оберона); тогда как Логрус – воистину живое существо, а тот меняющийся рисунок в потайной пещере – лишь его след…
Никогда не верьте сказанному, ибо слова, как и глаза, могут обмануть.
Никогда не верьте написанному, ибо то, что написано пером, легко исправляется с помощью топора (вопреки утверждениям древних).
Но главное – никогда не верьте тому, что выдается за истину в последней инстанции. В девяти случаях из десяти это – откровенная ложь; в десятом же – правда, только та ее часть, которая не принесет никакой пользы знающему ее.
Порою ложь говорит куда больше, нежели могла бы сказать правда.
И еще больше говорит молчание.
А самое точное и достоверное Знание скрывается не в открытых и вседоступных книгах, но и не в тайных и запретных манускриптах.
Больше всего знал тот, кто искренне сказал: я знаю лишь то, что я ничего не знаю… Большего не узнать никому из смертных.
А Всеведущие Боги не знают даже этого.
Некогда их было больше. Теперь оставалась лишь она. Кто погиб в этом долгом путешествии, кто заблудился в аномальных складках изменяющегося пространства-времени, кто устал и отказался следовать к цели… Даже Сфинкс, самый могучий из ее союзников, остался далеко позади.
Но вот – свершилось. Впереди виднелось именно оно, Древо Жизни. И с его нижней ветви свисал именно тот, кого она искала.
– Змей! – прозвенел ее голос.
Клиновидная чешуйчатая голова приподнялась и окинула оценивающим взглядом немигающих алых глаз белого единорога.
– Какая вссстреча! – сказал Змей. – Я давно шшду тебя – еще сс начала времен. Поклониссь Мне – и рассделишь ссо Мной правление. Ты этого досстойна.
– Я не за этим пришла, Змей, – возразила Единорог. – Мне нужно собственное королевство, а ты узурпировал всю Власть. Так не пойдет. Отдай одну из Сил, и мы поговорим об остальном.
– Конешшно шше, я дам тебе Ссилу, – Змей сполз с дерева и нежно обвил ее своими кольцами. – Мне не нушшна всся Влассть. Но вначале ты ссделаешшь для меня… кое-что. Не так ли, моя милая Эмбер?
Возможно, думала она, Власть стоит этого…
Во тьме Первозданного Хаоса вспыхнуло желтоватое солнце, которое тут же атаковали орды адских всадников. Затем появилась луна, выхватив из вечной темноты побережье мерно колышущегося океана.
Над берегом господствовала гора Колвир, на вершине которой стояла Единорог. Серебристые лучи лунного света сделали ее похожей на призрачную статую, памятник себе самой.
Некоторое время она наслаждалась покоем этого места. Но вскоре вдали раздался вой охотящегося Огненного Ангела, и в глазах Эмбер вспыхнули огоньки гнева. Так не может продолжаться…
– Нечесстно? – переспросил Змей. – Ты получила Влассть Ссотворения, как мы и договаривалиссь.
– Но ты приказываешь своим созданиям всячески мешать мне! Разве это честно? У тебя ведь слуг побольше, чем я успею сотворить за следующее тысячелетие.
– Это вопросс Ссилы, а не чессти. Да, Я мешшаю тебе – и это неиссбешшно. Ты олицетворяешшь Мою противополошшноссть, Порядок – и твоя Ссила рано или поссдно сстолкнетсся сс Моей. Пусскай лучшше это происсойдет ссейчас, нешшели тогда, когда преимущесство будет на твоей сстороне.
Эмбер глубоко вздохнула:
– Что ж, ты не оставляешь мне иного выбора. Я вынуждена вызвать тебя на поединок.
Змей поднялся на хвосте, издав довольное шипение.
– А сставкой, милая, будет твоя ссвобода. Ты сстанешшь ссамой лучшшей Моей рабыней…
Единорог нанесла удар. Змей отдернул голову, и ее копыто прошло чуть в стороне. Раздвоенный язык Змея коснулся колена Эмбер, и ее нога онемела. Единорог превратила падение в выпад, и ее витой рог коснулся левого глаза Змея. Тот попытался вновь отпрянуть в сторону, но на сей раз Эмбер была быстрее. Мощь, усиленная яростью и гневом, вырезала алый камень из глазницы и прижгла рану так, что Змей лишь на миг ощутил боль.
Подхватив Глаз, Единорог осторожно коснулась им своего колена. Онемение исчезло.
– Счастливо оставаться, – сказала она, проскальзывая в складку пространства и перемещаясь на свой островок покоя.
Змей остался бесноваться позади…
Несколько веков прошло, пока Змей оправился от потери и перешел в наступление. Эмбер успешно обороняла границы своего королевства, однако вскоре начала понимать, что война в конце концов будет проиграна. Питаясь излучениями Первозданного Хаоса, Змей мог пополнять силы практически в любой точке Вселенной, тогда как Единорог вынуждена была преобразовывать ту же энергию с помощью Глаза. Она видела, что камень наполняется каким-то новым содержимым, тем, чего внутри него ранее не было; но разгадать смысл новых образов, вращающихся в алых глубинах Глаза, Эмбер не могла.
Формы те были… хаотическими. И Порядок внутри нее не мог воспринять эти образы и впитать их силу.
Тогда-то Единорог и решила, что ей необходим союзник в царстве ее врага. И нанесла визит в края, где власть Змея была абсолютной – в черную цитадель Двора Хаоса…
О том, как Эмбер привлекла на свою сторону молодого и многообещающего мага по имени Дворкин, написано вполне достаточно – хватит и того, что изложено в Книге Единорога (кстати говоря, автором ее является сам Дворкин). Об их долгих отношениях, столь тайных, что Змей до определенного момента ничего не заподозрил, также можно было бы написать отдельную книгу. Но зачем? Итог их гораздо более важен, нежели любая книга или библиотека, – ибо «итогом» тем был не кто иной, как Оберон.
О рождении сына Дворкин вскоре узнал. Увы, одновременно это откуда-то стало известно и Змею. И тот, за неимением в пределах досягаемости самой Эмбер, обрушил свой гнев на мятежного Дворкина.
Как Дворкину удалось спастись, он никогда не рассказывал. Как ему удалось сбить адских гончих со следа и продержаться достаточно долго, чтобы добраться до горы Колвир, – остается еще большей загадкой. Но случилось именно так.
Единорог дала Дворкину посмотреть внутрь Глаза Змея, и тот, пораженный в самое сердце тем, что увидел, вынужден был удалиться к самому краю Бездны Хаоса. В одиночестве и тишине Дворкин размышлял о величии Вселенной, увиденной им сквозь алую призму, и мысли эти заразили его жаждой созидания – что не было присуще никому из его соотечественников.
Вернувшись к Эмбер, он снова взял Глаз и, вскрыв себе вены на левом запястье, обратился к хладной Вечности со словами, которые в одной из Великих Книг записаны примерно так: «Да будет Свет!»
Одни слова вызвали бы простой шум. Слова и кровь – толчок ужасающей мощи.
Кровь уроженца Хаоса, узревшего под зыбкой тканью Вечности Порядок (или то, что он полагал таковым), наполнила эти слова Силой и заставила горы содрогнуться, а моря – выйти из берегов.
Но катаклизм остался бы незамеченным, когда бы Дворкин остановился на этом. Однако он продолжал говорить, и кровь его образовала на камне узор печати, скрепляющей те слова.
Печать ту несведущие позднее назвали Лабиринтом…
Печать. Узор. Образец для подражания, созданный на основе образов, которых никто более не видел.
Только после этого Единорог сообщила ему, что то краткое время, проведенное ими вместе, принесло свои плоды, и познакомила с юным Обероном…
Эмбер никому не сказала, что свои плоды принесла и ее еще более давняя встреча со Змеем. Та, первая.
Не зря адепты Искусств Хаоса утверждали, что Лабиринт – просто безмозглый узор, в который впечатана личность самого Дворкина (а позднее – Оберона); тогда как Логрус – воистину живое существо, а тот меняющийся рисунок в потайной пещере – лишь его след…
Никогда не верьте сказанному, ибо слова, как и глаза, могут обмануть.
Никогда не верьте написанному, ибо то, что написано пером, легко исправляется с помощью топора (вопреки утверждениям древних).
Но главное – никогда не верьте тому, что выдается за истину в последней инстанции. В девяти случаях из десяти это – откровенная ложь; в десятом же – правда, только та ее часть, которая не принесет никакой пользы знающему ее.
Порою ложь говорит куда больше, нежели могла бы сказать правда.
И еще больше говорит молчание.
А самое точное и достоверное Знание скрывается не в открытых и вседоступных книгах, но и не в тайных и запретных манускриптах.
Больше всего знал тот, кто искренне сказал: я знаю лишь то, что я ничего не знаю… Большего не узнать никому из смертных.
А Всеведущие Боги не знают даже этого.
Часть завершающая
Невозможность
«Невозможное мы делаем сразу, невероятное – чуть подумав.»
Андре Нортон. «Буря над Колдуном»
Когда все средства примирения исчерпаны и враг подступает к самому краю пропасти, на котором стоите вы…
Когда весь ваш мир в очередной раз катится в созданную вашими же долгими усилиями пучину…
Когда ничто уже не в состоянии предотвратить неизбежное…
Тогда в дело вступаем мы. Только тогда.
Не то чтобы мы так любили выкручиваться из невероятно сложных и в принципе нерешаемых ситуаций. Нет, в этом отношении мы, как и нормальные люди, предпочли бы иметь выбор. Но как раз его у нас и нет, впрочем, как и у вас. Наш шеф принципиально не принимает никаких заказов, кроме самых безнадежных, считая, что их выполнение поддерживает нашу (в смысле, его) репутацию на недосягаемо высоком уровне. Тут он, пожалуй, не так уж не прав, однако какой ценой эта репутация приобретается!
Хотя в отношении цен шеф является великим мастером. Обычный его тариф клиенты называют «грабеж средь бела дня», специальные услуги – «разбой на большой дороге», а когда разговор заходит о срочности исполнения, вообще теряют дар речи.
Правда, платят всегда. Не было ни одного случая, когда клиент отказался бы выплатить обусловленную контрактом сумму. Еще до меня, в период сразу после основания команды «Невозможность», поговаривали об одном очень самонадеянном типе, посмевшем противопоставить шефу собственное, с позволения сказать, могущество…
Пока дело ограничивалось отговорками, угрозами и попытками шантажа, шеф попросту начислял проценты на основную сумму; когда в ход пошли наемные убийцы-профессионалы, он вежливо отсылал упрямому клиенту их головы в изысканных упаковках, добавляя к каждой короткую записку с напоминанием о том, что сумма долга к настоящему моменту составляет столько-то и столько-то. Наконец, когда накопившиеся проценты превысили первоначальную сумму вдесятеро, шеф с досадой выдернул страницу из записной книжки и дал команде внеочередное задание, сообщив, что в средствах те могут себя не ограничивать, мол, его интересует только сам эффект.
Ни одна живая душа во Множественной Вселенной не слышала с тех пор ни о том упрямом клиенте, ни об его родном мире…
И, как я уже сказал, теперь все знают порядок и придерживаются его. Поговорить с самим шефом могут только те, кто докажет одному из его многочисленных помощников свою платежеспособность – иначе говоря, будет иметь под полным контролем не меньше целого мира, а лучше – два, чтобы после оплаты услуг «Невозможности» у них осталось достаточно, чтобы не голодать.
О нет, шеф не скупец и не вымогатель. На скупца никто не будет работать, с вымогателем никто не будет иметь дел дважды. У шефа же лучшие агенты во Вселенной и самая высокая репутация (впрочем, об этом я уже имел честь сообщить).
Ну да, к лучшим агентам я причисляю и себя. Не один век был истрачен на подготовку, не одна ошибка была совершена за это время, и далеко не сразу я был включен в официальный состав команды. Однако уже более… хотя не важно, сколько времени прошло с тех пор. В общем, я – полноправный агент «Невозможности», о чем и заявляю без ложной скромности. Или без лишней сдержанности? Черт его знает, у меня ни одной из них и не было-то никогда.
Отчего же, могу рассказать кое о чем. В этом отношении нам ничего не запрещается.
Итак, началась эта история в те далекие времена, когда я (ввиду постигшей меня насильственной смерти) оставил имя Гарет Джакс и стал называть себя просто Гарет…
Тогда я, собственно, еще не был членом команды «Невозможность» и даже не слышал о ней. Я находился в городе, называемом Янтарным (почему – черт его знает), и мой статус там звучал как «очень хорошо охраняемый гость». Местные заправилы никак не могли решить, что со мной делать, вот и держали под замком.
Потом, когда некий маг, именующий себя Повелителем Теней, поставил на уши всю Множественную Вселенную, я смог оттуда удрать. Однако по пути меня перехватил один из тех, кто был причастен к этим событиям – какой-то тип в белом комбинезоне. Если быть до конца откровенным, он чуть не снес мне голову: ни до, ни после того я не встречал парня, который бы размахивал мечом с такой скоростью. Почему он хотел убить меня – не понимаю. То, что я увидел в его глазах, мне настолько не понравилось, что я смотался оттуда как черт от ладана.
И как водится, попал из полымя прямо в огонь.
Точнее говоря, в Лимб, где меня и заарканил некий Роберт, владелец оружейного магазинчика. Я тогда как раз вынужден был проверить свой клинок на одном из местных бандитов, и схватка эта произошла прямо под его заведением, так что неудивительно, что Роберт заинтересовался мною.
После обычного представления – кто, как, откуда, – он сделал мне одно странное предложение, которое, однако, показалось тогда весьма заманчивым. Дело заключалось в том, что я должен был присоединиться к команде Уборщиков Мусора.
Согласен, звучит не слишком-то привлекательно. Так я ему тогда и сказал. Кто же знал, что на жаргоне Преисподней выражение «убрать мусор» означает примерно «проверить всех свидетелей некоего события и проследить, чтобы те, кто знал чересчур много, позабыли об этом».
Емкий язык. До сих пор восхищаюсь его точностью.
Ну ладно, значит, организовалась команда Уборщиков Мусора. Во главе почему-то поставили некую Синюю Колдунью, но, что приятно, заместителем ее назначили меня. Девица была с характером, чтоб не сказать хуже… Водила за собой оборотня-чернокнижника на серебряном поводке и спускала его на всех, кто был ей несимпатичен. На мою долю оставалось разве что убрать трупы – хотя таковые оставались не слишком часто.
Поход длился почти два года, и прошвырнулись мы по десятку различных Сфер. Синюю Колдунью постоянно интересовал один и тот же вопрос, я уж начал подозревать, что тут что-то нечисто. Ну в самом деле, как еще воспринимать ее постоянные вопросы о Повелителе Теней, когда именно его «мусор» мы должны были убрать?
Я заподозрил даже, что ей просто доставляет удовольствие выбивать из людей то, чего они не должны знать, и после с чистой совестью подписывать им смертный приговор…
Впрочем, она меня в этом разубедила. Но то, что случилось тогда, заслуживает куда более детального описания. Эй, подай-ка сюда еще пару кувшинов вина!
Вот так. Значит, перемещается наша команда в какое-то Сумрачное Королевство…
Серый небосвод и серый песок, напоминавший пыль времени.
Серая каменная стена, обозначающая границу этого мира.
Серая мраморная скамья и сидящая на ней одинокая фигура в черной накидке.
– Инеррен!
Он не вздрогнул, даже не двинулся с места. Он бесстрастно смотрел в одну точку, находящуюся в невидимой дали.
Айра подошла поближе. Ноль внимания.
Она потрясла его за плечо.
Он открыл глаза – и Синяя Колдунья отпрянула как от удара.
– Зачем ты здесь? – Голос, ранее сотрясавший Сферы, был бесцветен и тих. В нем, как и в черных глазах, зияла пустота.
Та самая Пустота, которую Повелитель Теней одолел, и которая в конце концов одолела его самого.
– Что случилось с тобой? – выдохнула Айра, уже зная ответ.
Он промолчал.
Те, кто не знал Синюю Колдунью, сказали бы, что она плачет. Те, кто ранее встречался с ней (и Гарет в их числе), просто не поверили бы своим глазам.
Она коснулась его щеки – и отдернула руку. Кожа была холодной и сухой, как и все в этом сумеречном мире. Последняя искра надежды погасла в ее глазах.
– Прощай, – прошептала Айра, отступая от неподвижной фигуры.
Он закрыл глаза и снова ушел в свои воспоминания.
После этого Синяя Колдунья потащила меня к какому-то особо важному типу и заставила доложить все, что произошло в тех сумерках. Я рассказал, и этот Хранитель – так вроде бы его звали – выразил ей свое глубокое сочувствие, хотя было видно, что он с огромным трудом скрывает радость.
Да, расскажи я тогда ВСЕ, что видел… быть может, дело повернулось бы иначе. А видел я еще пару фигур, скрывшихся в том сумраке немного поодаль… и одна из них в точности походила на сидящего на скамейке. Только тот сидел как каменный истукан, а стоявший в тени хоть и не двигался, все же прятал в короткой бороде кривую усмешку…
Что?! Это ты?!! Нет! Синяя Колдунья, не нужно! Это дорого тебе обойдется! Я – агент самого…
Айра бросила пару монет хозяину «Сумеречного Дракона» и покинула таверну, не обращая внимания на оставшийся за столом труп Гарета с застывшей на его лице маской ужаса. В ее сердце больше не было жалости, как и страха.
Кого ей бояться, Воланда? Будто ему есть дело до одного из своих младших агентов… Хранителя? Он-то тут при чем?
Нет, бояться сейчас надлежало кое-кому другому.
И это – Инеррен.
Еще никто не мог похвастать, что безнаказанно провел ее…
Сотворив быстро двустишие, Синяя Колдунья переместилась в Королевство Сумерек. Ее верный посох искал цель – и не находил таковой. Даже скамьи теперь не было на прежнем месте.
Она присмотрелась внимательнее – и не увидела стены из необработанных камней. Ее пробрала дрожь. Если стены нет, то…
– Нереальное окончательно взяло верх, – раздался голос.
Айра развернулась и едва удержала выпад. Это был не Инеррен, а Джек – некогда носивший имя Джек из Тени.
– Где он? – незачем было уточнять, о ком говорит волшебница.
– Там, – неопределенно махнул рукой Джек. – Где-то.
– Но почему?..
– Ничего личного. Просто ты в Игре. Он – нет. И не желает входить в эту карусель снова.
Синяя Колдунья вздохнула свободнее. Значит, не все потеряно!
– Забудь, – тихо сказал Джек. – Он останется тут, в единственном месте, где может обрести покой.
– Проводи меня! – приказала она.
– Я не слуга – ни тебе, ни ему.
– Пожалуйста, – другим тоном произнесла Айра.
Инеррен возник перед нею мгновение спустя. Она заглянула в его глаза: да, Пустота была там, но не в большей степени, чем при их последнем свидании.
– Я не имею права лишать тебя возможности жить, – сказал он ей. – Мне это уже недоступно, но ты не должна…
– Прежде всего ТЫ не должен был лишать меня права выбора! – со странными огоньками в глубине зеленых глаз заметила волшебница. – Думаешь, самой мне Игра доставляет особое удовольствие?
– Но здесь – не жизнь.
– Ты можешь жить здесь, чем же я хуже?
– Ты не хуже. Увы. Ты – лучше. Королевство Сумерек сможет изменить тебя, только уничтожив. Я приспособился к нему. Ты же всегда приспосабливаешь других под себя.
– Но есть и иной путь.
Глаза Инеррена вспыхнули прежним огнем.
– Какой? Скажи – и я пойду на это! Если, конечно…
– Четрания.
Чародей удивленно вскинул правую бровь.
– Поясни.
– Когда ты произвел фурор во Дворе Хаоса, – рассказала Айра, – Мандор послал нескольких своих агентов на выяснение вопроса, что, собственно, представляет собой Четрания, если двое ее уроженцев – я и ты, то есть – устроили такой переворот во Вселенной. Агенты прошли по тому же пути, что и ты, – через Серые Страны – и не нашли и следа Четрании.
– Но… она по-прежнему существует?
– Именно. И я вычислила, в чем дело. Мандор, как и его агенты, – в Игре. А все, что имеет отношение к Игре, попросту не может попасть в Четранию.
– Здорово… если это правда. А как же наш общий знакомый Адрагерон? Он-то относится к участникам Игры?
– И поплатится за это! – Волшебница на мгновение вернула взрывной темперамент. – Сама Четрания накажет его! Я, конечно, не говорю, что нас не смогут настичь там, – продолжила она тоном ниже, – вероятно, смогут – если начнут искать очень уж тщательно. Однако ты дьявольски хорошо замаскировался.
– Так и в тот раз было неплохо…
– Да, но умельцев возвращать к жизни мертвых во Вселенной полным-полно. А вот вернуть того, чья душа безвозвратно отдана Пустоте… По-моему, только ты сам проделал это. Больше никто не осмелится.
– С кем это я провернул такой трюк? Не помню.
– С той компанией Хаоса.
– Но они вернулись сами.
– Вернуло их именно твое имя, твоя личность. И не говори мне, что это ничего не значит.
Инеррен достал из кармана монетку и подбросил в воздух. Луч белого пламени ударил из посоха Айры и испепелил ее на лету.
– Судьба больше не властна над тобой, – сообщила Синяя Колдунья с ангельской улыбкой. – Эта Власть теперь принадлежит мне.
– Ну уж нет! – с деланным негодованием воскликнул чародей. – Ни одна женщина не будет властвовать надо мной! Никогда!
– По-моему, она победила, – заметил Роджер.
– А ты что, сомневался? – ухмыльнулся Джек. – Воланд, может, и основал команду «Невозможность», но Синяя Колдунья ему могла бы дать сто очков вперед в отношении осуществления невозможного…
Беседу Айры и Инеррена прервал визг раненой Тени. Чародей обернулся в направлении безводной реки.
В отблесках лилового пламени возникла высокая фигура в черном плаще. Пришелец опирался на деревянный посох с навершием в форме драконьей головы…
Волшебница прошептала заклятие невидимости и скрылась из виду. Чародей парой незаметных жестов изменил свой возраст – теперь он выглядел седоволосым согбенным патриархом – и неуверенно шагнул навстречу самому себе, поглубже надвинув капюшон накидки.
– Ты – обладатель Теневого Могущества? – грозно вопросил молодой Инеррен на темном наречии. – Пришло время расставаться с ним!
– Я не обладаю Могуществом, – проскрипел нынешний Инеррен. – Но ты можешь получить Власть. Если пройдешь тест.
– Ну и что это за тест?
«У меня что, и в самом деле такой самоуверенный тон? – удивился чародей. – Как я только остался в живых?..»
Впрочем, это он уже знал.
– Приди к Капищу Забытых Богов, – сказал Инеррен своей молодой копии. – Там узнаешь остальное.
Подняв посох, молодой Инеррен отправился в указанное место.
– И что дальше? – спросила Айра, снимая покров невидимости.
– Я получу то, что выдал тогда. Он – тоже.
– Ты хочешь сказать… Неужели ты тогда убил себя самого?
– Разве есть иной метод получения Власти?
Волшебница сверкнула глазами.
– Не смей! Тебе, может, и все равно, но мне – нет! Измени свершившееся – это ведь пока в твоих силах!
– Отдать ему Власть? Без боя?
– Разве может быть в бою между вами победитель? Отдай ему Силу, ту, что получил на заре своей карьеры. И не уверяй меня, что это все, чем ты владеешь.
Инеррен усмехнулся. Это выход. Черную Звезду, к примеру, у него не отнимет даже смерть… как и отмычку к черному ходу Источника.
А Тень уже исполнила все, что он требовал. Пускай работает теперь на другого – в смысле, на него самого…
И жили они долго и счастливо… Долго – ибо время не имело для них значения. Счастливо – ибо у них было больше, чем у любой иной влюбленной пары. У них был горький опыт, который показал, что такое на самом деле Любовь.
Опыт, показавший всю слабость и все могущество этого Слова, которое ни один маг не осмелился отнести к Словам Силы.
И что по сравнению с этим – Игра? И что такое Вечность или арканский Турнир? Приключения и подвиги? И что рядом с этим все бескрайние миры Множественной Вселенной, все тайны Миллиона Сфер?
Меньше, чем пыль, – ибо даже пыль иногда бывает на что-то пригодна. В отличие от подвластных Игре миров.
А их воспоминания об Игре стоили еще меньше…
И уж совсем в ничто обратились воспоминания об Игроках…
К О Н Е Ц
Теперь уже – окончательный.