Страница:
Женщина принесла воду для кипячения и, кивнув, оставила ее вдвоем с Павлом.
Когда-то в детстве Нюта восхищалась Ливингстоном. Но попасть в конце двадцатого века в подобную переделку — оказывается, романтики в этом немного.
Она осмотрела окрестности. Дом стоял недалеко от края леса, вокруг расстилалась классическая саванна — редкие деревья. Если кто-нибудь нагрянет, его можно будет заметить издалека. Только следить нужно все время.
«Ату пугающе догадливый — словно мысли читает, — подумала Нюта, — взял на себя наблюдение».
Когда хозяина не было, она сама выходила на порог регулярно, чтобы осмотреть окрестности. За сутки это превратилось в привычку. Но что они, в самом деле, будут делать, если возникнет угроза — об этом она предпочитала не думать. Павел был совсем слаб, порой он не понимал, где находится. Нюта была счастлива уже только оттого, что он узнает ее. В конце концов, она оставила бесцельное наблюдение, понадеявшись, что все как-нибудь решится само собой. Правда! до сих пор ей не слишком везло — неудачная афера с проклятым колье, Асуров, чеченцы… И вот сейчас у нее на руках умирает близкий человек. С другой стороны, из всех неприятностей она вышла, как говорится, не замочив ног. И Павел еще жив.
И она возвращалась к нему, склонившись, вглядывалась тревожно в лицо, клала ладонь на горячий лоб. И демоны, мучившие его, начинали отступать. В подкатывавшей дреме она воочию видела их, пришедших из джунглей. Худых африканских чертей с выступающими ребрами, как у голодной собаки, которую она увидела сразу по приезде сюда, в Африку. Странно было видеть — люди вокруг сытые, а собака голодная…
Маленькая туземка смотрела на нее широко открытыми глазами. Каким-то непостижимым образом она понимала почти все, что говорила Нюта.
«Я уже как-то начал понимать по-индийски», — вспомнила Нюта фразу великого комбинатора.
Да, Остап Бендер, вероятно, нашел бы способ выбраться отсюда. А вот Нюте пока ничего в голову не приходило. За домом под навесом стоял джип. Но вспыхнувшая было надежда тут же исчезла — машина была старой и ржавой. Не нужно было заглядывать под капот, чтобы понять — с места она никогда не сдвинется. В доме Ату было много таких вещей, которые никогда уже не будут работать. Тем не менее, они занимали положенные им по статусу места. Можно было подумать, что хозяев совершенно не интересует, для чего предназначен тот или иной предмет. Главное форма. Словно дети… Часы висели на стене. Стрелки замерли на полуночи. Глядя на них, Нюта вспомнила одну загадку: какие часы лучше — те, что стоят, или те, что отстают на минуту. Ответ — первые, потому что они, по крайней мере, два раза в сутки показывают точное время. С ее часами все было в порядке, но она перестала следить за временем так же, как перестала наблюдать за окрестностями. Сейчас все ее силы и мысли были направлены на Павла. И она чувствовала, как бы удивительно это ни казалось, что воля ее действует подобно лекарству. Сначала она не могла поверить, все думала, что это быстрое улучшение — то, что часто наступает перед концом, когда словно кто-то, природа или, может быть, бог дает человеку немного времени, чтобы подвести итог и проститься. А когда поняла, что главная опасность миновала и Павел стремительно идет на поправку, то быстро привыкла к этому.
На смену тревоге за жизнь отца пришла тупая, безнадежная тоска. Одни, одни, одни. В чужой стране, посреди бескрайней пыльной саванны. Если самим никак не выбраться, то как связаться с теми, кто мог бы им в этом помочь?
Ее мобильный был вместе с сумочкой потерян во время бегства. В телефоне Павла сел аккумулятор. Ату и его супруга ни мобильной, ни какой-либо другой связью не располагали. Нюте удалось объяснить туземцу, что ей нужен новый заряженный аккумулятор, но по его реакции она поняла, что достать его будет непросто. В самом деле, до города черт знает сколько, а в окрестных деревнях, даже если они вообще существуют, вряд ли найдутся свободные аккумуляторы. Она выгребла из бумажника все деньги, но Ату снова покачал головой, давая понять, что не в них дело. Да, подумала девушка, вот когда начинаешь понимать, что не в деньгах счастье! И даже не в их количестве!
Судя по тишине, на базе пока не обратили внимания на пропажу Нейдера и его гостей. Никто не прочесывал окрестности. Вероятно, капитан нередко отлучается по своим делам — девочки, то-се. Это нам на руку! Только времени все равно в обрез. Если не хватятся офицера, то отсутствие американца обнаружат очень скоро. Этим вечером он не позвонит жене, и завтра утром… Из Штатов начнут давить на ленивое, как ему и полагается, местное начальство. Когда станет ясно, что Павел Розен с сопровождающими исчез, начнут серьезные поиски.
Питьевой воды было немного. Ее приносили из какого-то колодца. Ату показал рукой, но Нюта ничего не различила на горизонте. Какой смысл селиться так далеко от колодца? Видимо, были на то причины. Вода из реки не годилась для питья. Ее наполнял мутный ил. Впрочем, и колодезная вода вызывала у Нюты обоснованные подозрения. Спастись от убийц, чтобы загнуться от какой-нибудь инфекции, не улыбалось. Выхода не было. Если бы у Ату была машина, — настоящая машина, а не ржавый ни на что непригодный хлам, — все проблемы были бы решены сразу.
А Павел бредил. То просил отогнать каких-то собак, которых видел стоящими на пороге. Ату не мог понять его слов, но понял по знакам, о чем говорит больной.
— Это демоны, — сказал он уверенно. — Они приходят оттуда, — Ату показал на темный лес, — когда человек болен, и ждут его смерти. Нужно дать им крови, тогда они напьются и успокоятся. Обмануть их, они решат, что он умер. Они слепые и глупые.
Кровь? Не тратя время на дополнительные разъяснения, Ату принес из сарая пеструю курицу, и не успела Нюта возразить, отрубил пеструшке голову своим тесаком. Нюта закрыла рот, так и не успев ничего сказать. Все равно курицу уже не воскресишь.
Кровью он обрызгал порог и окна.
Может, демоны и в самом деле были обмануты жертвенной кровью, — «ах, обмануть меня нетрудно, я сам обманываться рад!» — но Павлу полегчало, он больше не видел никаких собак и к наступлению темноты заснул спокойно.
Ату отрубил курице голову совершенно обыденно, без каких-нибудь шаманских завываний. Для него демоны были такой же реальностью, как все, что его окружало.
«Может быть, в этом и состоит великая сермяжная правда, — подумала Нюта. — Может быть, здесь все эти суеверия обретают плоть благодаря вере в них. Каждому по вере».
Буду ведь тоже из Африки. Анюта вспоминала одну свою женевскую знакомую — подругу по кампусу, всерьез увлекавшуюся этим колдовством. Вместо постеров с изображениями разнообразных певцов и звезд кино, у нее по стенкам висели злобные деревянные идолы с оскаленными зубами. Анюта всегда почему-то чувствовала себя неуютно в ее комнате и радовалась тому, что ее соседкой оказалась простая девчонка из Брюсселя, балдевшая от Бритни Спирс. Тем не менее, Анжелика постоянно пыталась затянуть ее к себе. Уверяла, что чувствует у нее способности. Однако даже начальные знания, которые она усердно пыталась вдолбить Нюте, та не смогла усвоить. Все эти вудуистские божества, сотканные из африканских божков и христианских святых, оставались в ее представлении фольклорными персонажами вроде русской бабы-яги. Анжелика досадовала, но потом быстренько отыскала себе другую жертву — робкую девицу из Руана, которой она начала жужжать в уши про свое вуду-шмуду.
Из всего, что Нюта узнала от этой чудачки, она хорошо помнила лишь про ритуал, запирающий дороги для человека. Бедняга, на которого наслано подобное проклятие, уже может не ждать ничего от жизни — ему везде не будет прохода.
Сейчас бы это пригодилось — закрыть подступы к дому так, чтобы никто не мог подойти!
Желтый диск луны, казавшейся такой близкой, заставил вспомнить старую мелодию.
«I’ve got a ticket to the moon…»
Она промурлыкала несколько строк. Ату беспокойно шевельнулся, может, подумал, что она читает заклинания. Он стоял на пороге, настороженно вглядываясь в ночь. Снова покачал головой, и песня была тут не при чем.
— Что, что такое? — всполошилась Нюта.
Тревожное чувство захватило ее. Высокий туземец и девушка стояли рядом. Сейчас они жили в одном измерении, недоступном никому из обычных людей. Вероятно, даже супруга Ату, не смогла бы присоединиться к ним. Маленькая туземка возилась в глубине дома у плиты. Зато на столбе, на месте несуществующего забора, уселся, несмотря на поздний вечер, черный ворон и посматривал по сторонам. Словно арбитр, приготовившийся наблюдать за схваткой.
Нюта посмотрела на охотника и кивнула. Не говоря ни слова, тот направился в сторону зарослей.
В какой-то момент ей хотелось ринуться вслед за ним. Лес, казавшийся до сих пор спокойным и тихим местом, вдруг словно превратился в грозное чудовище, которое могло поглотить Ату.
Но она сдержалась, потому что почувствовала: должна быть здесь!
Как он пробирается среди темных ветвей? У него ведь даже фонаря с собой не было! Правильно, тут же сообразила она. К чему себя выдавать? Почему-то она была уверена, что сейчас им угрожают не неведомые звери и уж тем более не демоны, о которых говорил охотник, а вполне реальные люди. Луна плыла за деревьями, проглядывала временами сквозь облака, потом снова исчезала.
Нюта закрыла глаза, представив себе темный лес. Она была листом и каплей росы на листе, и муравьем, ползущим к этой капле. И лунным светом, и тенью, рожденной этим светом. Пауком с раздувшимся от яда брюшком и мухой, трепещущей в паутине. Она почувствовала, как ее сознание растворяется в мире. Все, что относилось к прошлой жизни, вдруг показалось мелким и неважным. «Так, наверное, выглядит смерть, — подумала она. — И если это так, то ее не нужно бояться. Я никогда не буду бояться».
Она не помнила уроков сокурсницы, но сейчас не было времени на эти церемонии. Она знала, что может справиться. Та сила, которая помогла ей с Павлом, должна помочь и сейчас. Иначе все усилия окажутся напрасными!
Закрыть дорогу, запутать… Если бы она могла уничтожить неведомого врага, то сделала бы это, не задумываясь. Но понимала, что не для того сила дана.
Она посмотрела на дом, где спал безмятежно, как младенец, Павел, и закрыла глаза. Все, что нужно, даже душу готова отдать, только знала, что сейчас такая жертва не потребуется.
Сегодня, однако, он шептал про себя лишь проклятия. Все предыдущие ночи стояла ясная погода. До сих пор ему казалось, что в Африке вообще не бывает плохой погоды. Не считая какого-нибудь сезона дождей. Но сезон дождей еще не скоро, и к его началу он уберется отсюда к черту. Но сначала нужно было закончить это дело. Он облажался, это факт, но у него есть все шансы исправить ситуацию. Африканский лес был знаком ему еще по тем временам, когда снайпер работал на правительство. Кроме того, он обладал интуицией, что гораздо важнее. Обнаружив, что беглецы исчезли, он не стал обшаривать все кусты и ямы в округе, а пошел вдоль берега, где обнаружил дерево у воды с сорванной корой — здесь была привязана лодка. Судя по следу от веревки, ее привязывали здесь и раньше, а это значит, что хозяин бывает здесь регулярно. Это могло осложнить задание, но ненамного. Одним телом меньше, одним больше — не имело значения.
Он двинулся вниз по течению, вряд ли американец сейчас может грести, а девушка слишком слаба, они поплывут вниз, чтобы скорее убраться отсюда. И это большая ошибка — по берегу он сумеет их нагнать.
Джунгли, которые представлялись никогда не бывавшим в них европейцам сплошными непроходимыми зарослями, на деле были вполне пригодны для передвижения. Редкий подлесок и папоротник. Правда, приходилось смотреть под ноги, чтобы не споткнуться о поваленное дерево или… змею.
То ли он недооценил скорость течения, то ли девица оказалась лучше подготовленной физически, но лодка не появилась в поле зрения ни через десять, ни через пятнадцать минут, как он того ожидал. Снайпер продвигался вдоль берега, никаких протоков, в которые американцы могли свернуть, здесь не было. Идти стало трудно — берег понижался, становился болотистым. Он перебрался вброд на другую сторону и продолжил путь.
Через несколько часов ему пришлось признать неприятный, но очевидный факт. Американцев он потерял. Может быть, они просто потонули вместе с лодкой, но скорее всего, сумели его обхитрить. Придется вернуться — впереди согласно карте и его интуиции было то самое чертово болото. Над лесом уже сгущались сумерки.
Наутро он вернулся, рассчитывая уже к вечеру нагнать беглецов и закончить дело. Но весь день пришлось потратить на то, чтобы обогнуть проклятое болото, которое, как оказалось, тянулось и по ту сторону реки, хотя на карте обозначено не было. Только к исходу второго дня пути болото, наконец, осталось позади, и он вылез на сухое, поросшее лесом плато.
Не нужно быть специалистом по войне в тропиках, чтобы знать — солдат, как и охотник, должен передвигаться по лесу предельно осторожно, иначе лесные обитатели, в первую очередь, птицы, выдадут вас своими тревожными криками. Снайпер двигался легко и незаметно, подобно пантере, выслеживающей жертву. Ему нравилось сравнивать себя с этим зверем, черным, как и он сам, ловким и смертельно опасным. Пантера нападает внезапно, не предупреждая жертву заранее. В животном мире не в чести благородство. Здесь главенствует инстинкт выживания. Как и в его случае.
Тем не менее, несмотря на все меры предосторожности, где-то впереди раздалось хриплое карканье.
«Ворон не станет селиться в лесу, — подумал он, — значит, лес здесь заканчивается. Возможно, ворон пирует на останках американцев. Хотя, наверное, это слишком хорошо, а значит, неправда».
Темнело, как ему показалось, быстро. Слишком быстро. Он чувствовал, что нервы его на пределе, и это тоже было ненормально. Обычно он гордился собственным хладнокровием, но сейчас оно куда-то испарилось.
«Так немудрено и ошибок наделать, — подумал он. — И очень просто».
Плотные кроны деревьев не пропускали последний дневной свет. Он посмотрел в просвет между листьями и увидел высоко над деревьями, над лесом, в облаках, птицу. Ее крылья светились багровым пламенем.
«Ангел божий, — подумал он вдруг. — Все видит, все знает».
В стремительно наступавшей темноте оживали тени, изогнутые ветви казались лапами каких-то животных. Всплыли в памяти какие-то басни, которыми пугали путешественников еще сто лет назад. Деревья-каннибалы, убийцы-гориллы, живые динозавры! Впереди показалось что-то, похоже на человеческую фигуру.
Снайпер остановился и снял с предохранителя свое оружие, приготовившись дать достойный отпор всему, что создано из плоти и крови. Однако оно не понадобилось.
Над густым покровом папоротника возвышался небрежно обструганный столбик. К его вершине была привязана бечевкой убитая маленькая птица с длинным острым клювом.
«Зимородок!» — определил снайпер. Интересно, что это за чертовщина. Вероятно, какое-нибудь колдовство. Скорее всего, оберег выставлен на границе владений, чтобы защитить хозяина от злых духов.
— Хорошо, — сказал он тихо вслух, — значит, мы уже на его владениях!
Снайпер прошел в сторону и отыскал еще один похожий оберег. На этот раз дохлый зимородок был привязан к низко свисавшей ветке.
Этот чокнутый, видимо, решил извести всех этих красивых пичуг! Здорово наверное, боится лесных духов. Только бояться ему надо было бы совсем другого. А вместо мертвых птичек расставить растяжки с гранатами.
Снайпер перешагнул через невидимую черту, отделявшую владения охотника от остального леса. Вскоре он уже стоял на краю леса, рассматривая в бинокль дом и стоящих на пороге высокого аборигена и тонкую белую девушку.
Потом он связался с Васкесом и доложил обстановку.
— Может, просто договориться с ним? — предложил тот, имея в виду негра.
— О, нет! Эти лесные отшельники — странные люди. За бусы вряд ли продаются… — сказал снайпер, не отводя глаз от своих жертв.
Васкес отметил про себя, что чувство юмора напарника с каждой секундой нравится ему все меньше.
Кто знает, что на уме у этого черномазого. Васкес не доверял ему до конца. В условиях настоящей войны это считается залогом поражения — любая группа, особенно такая маленькая, должна действовать как единый организм. Однако в его случае условия были несколько другими. Никому не верь!
— Хорошо, просто сделай то, что должен, и возвращайся! — буркнул он.
Снайпер не успел ответить, за его спиной, совсем рядом хрустнула ветка и он развернулся, схватив оружие. Никого. Лес жил своей жизнью, но здесь не было ни гигантских питонов, ни легендарных людей-леопардов, ищущих человеческой плоти.
Он снова взял в руки бинокль, но на пороге дома уже никого не было. Он выругался про себя. Кажется, он теряет сноровку, или бог отвернулся от него. А может быть, здесь, на африканской земле, несмотря на все усилия миссионеров, действуют исключительно африканские боги, и они гневаются на него, отступника-христианина?
Посмотрим! Впереди были заросли кустарников, которые можно было вполне использовать в качестве укрытия. Он подойдет вплотную к дому, а дальше — дело техники в буквальном смысле слова. Главное, устранить этого громилу с винтовкой. Первая фаза — перебраться к кустарникам, — представлялась снайперу наиболее элементарной частью операции, но, как оказалось, он ошибался.
Начинать продвижение с той точки, где он сейчас находился, было неудобно — требовалось пересечь открытое пространство, на котором его могли засечь. Луна-предательница на этот раз вышла из-за облаков. Надо было вернуться в лес и пройти немного в сторону под его прикрытием. Снайпер вздрогнул, внезапно ему показалось, что на него кто-то пристально смотрит. Он вскинул винтовку к плечу и осмотрел окрестности в прицел. Соглядатай обнаружился почти сразу. На одиноком столбе рядом с домом сидел ворон. Живой. Снайпер усмехнулся. Птица его напугала — чего ей не спится? Ждет пищи? Будет тебе сегодня ужин!
Он шагнул в лес и несколько минут передвигался осторожно вдоль его края. Снова что-то захрустело за спиной, совсем рядом. Снайпер замер, звук повторился в стороне. Он подумал, что хозяин дома мог что-либо заподозрить и пойти в обход. Вытащил пистолет — здесь он был полезнее винтовки — и снова прислушался. Тишина. Ситуация кардинально менялась. Теперь он рисковал оставить врага в тылу. С максимальной осторожностью он прополз на карачках к тому месту, где раздавался шорох. Подумал о том, что неплохо бы здесь оказаться мистеру Васкесу, чтобы убедиться, что его деньги заплачены не зря. К тому же, сейчас совсем не помешало бы прикрытие.
Звук больше не повторялся. Снайпер потратил еще десять драгоценных минут, чтобы убедиться что поблизости нет никого, кто мог бы нанести ему удар в спину. За это время исчезла не только луна, но и свет в доме. Снайпер выругался, в его распоряжении были очки ночного видения, но двигаться в них по лесу было слишком неудобно. Он подождал, пока глаза привыкнут к темноте, и стал двигаться в обратном направлении. Сейчас его никто не увидит, даже если он начнет плясать перед домом. Во всем можно найти хорошую сторону.
Лес не кончался. Он посмотрел на компас. Снайпер сверялся с ним регулярно, дабы не заблудиться в трех соснах, что вполне возможно, когда находишься ночью в незнакомой местности. Согласно компасу, он должен был уже выбраться из чертова леса. Он постучал по нему, стрелка задрожала и вертелась, словно сумасшедшая, несколько секунд, прежде чем замереть. На этот раз она указывала в противоположную сторону.
Вот это уже совсем ему не понравилось. Буквально минуту назад рассматривать своих противников в прицел, а теперь оказаться неизвестно где из-за взбесившегося прибора. Подумал о вороне — его крик мог бы послужить ориентиром, но проклятая птица, как назло, молчала. «Как бы не стать самому его добычей!» — подумал снайпер. Если дело будет загублено, пощады от Васкеса ждать не стоит. А значит, придется убрать его первым. Это будет тоже непросто, зато куда приятнее.
Сейчас это показалось ему неплохой идеей. В конце концов, конспирация Пабло может сыграть с ним плохую шутку. Никто не станет разыскивать его убийцу — о существовании у господина Васкеса подручных вряд ли кто подозревает. Конечно, в таком случае снайпер лишался многих перспектив — своих выходов на заказчиков у него не было. Но, снявши голову, по волосам не плачут…
Васкес не звонил ему — во время операции это было бы просто идиотизмом. А сам он звонить дону Пабло не станет, просто разыщет в городе и отправит к праотцам. Разумное решение. В высшей степени.
Но сначала стоило еще раз попытать счастья. На компас надежды не было. Оставалось положиться на интуицию. Рано или поздно выглянет луна и поможет ему сориентироваться. Где-то недалеко захихикал кто-то, словно потешаясь над его планами. Снайпер стиснул зубы. Здесь немудрено поверить во всех духов и демонов, каких только ни выдумало человечество. Недаром этот придурок понавешал птиц вокруг дома. А может, это и работает сейчас.
Впереди треснул сук, словно обломившись под огромным зверем. Снайпер вскинул оружие, нащупывая в то же время левой рукой инфракрасные очки. Они не понадобились, луна взошла и ее лучи пронизали листья и ветки. Лес перед ним был пуст. Снайпер вздохнул и оглянулся.
Прямо за ним стоял темный и молчаливый, как истукан, охотник. Он был почти на голову выше снайпера. Тот не успел отреагировать, гигант взмахнул винтовкой. Так же легко, как взмахивает конферансье своей тросточкой. И приклад опустился на голову снайпера, размозжив ее словно орех.
Павлу снилось, будто он снова в Ред-Роке, снова рядом дышит, страстно извиваясь, Клэр, но в этот раз она не вызывала у него ничего, кроме страха. Он оставил ее и выскочил на залитую лунным светом площадку, вокруг стояла тишина. Под ногами у него оказалась зеркальная поверхность, и она была вязкой, он стал проваливаться все глубже в ее зеркальную глубину, где плавала тень, черная тень… Он подумал, что это акула, и забился, но движения его ни к чему не приводили. Над ним на зеркальной поверхности появилась чья-то фигура — может быть, Тани… Он начал задыхаться.
Тень приблизилась, он ощутил на себе изучающий взгляд. Это была не акула, Павел боялся посмотреть в ее сторону. Он попытался вспомнить молитву, но все они вылетели из головы… Несколько долгих мгновений он висел так в пустоте. Потом тень, словно передумав, стала опускаться на дно, все глубже и глубже, пока совсем не исчезла из вида.
Павел проснулся, судорожно ловил ртом теплый воздух. Одна мысль билась у него в голове: он будет жить — еще не пришло ему время умирать. Еще не время.
Проснулась чуткая Нюта, услышав его движение.
— Я здесь, я с тобой!
— Где они? — спросил он, сглотнув.
Имел в виду тех, кто охотился за ними.
Нюта поняла.
— Никого здесь нет! Ату караулит…
«Ату… Собака наверное, — подумал Павел. — Собака их не остановит…» И снова провалился в сон, успев проглотить немного воды.
Ату вернулся. Он осматривал окрестности. «Что он видит там, в кромешной темноте? — думала Нюта. — Похоже, у него глаза, как у кошки». Тяжелая винтовка лежала у него на коленях, поблескивая. Нюта не любила оружие, но эта винтовка вызывала невольное уважение. Старая и, видимо, вечная как немецкие машинки «Зингер». Винтовка тоже была немецкой, фирмы «Маузер». Нюта об этом не знала.
Вспомнила старый роман Луи Буссенара «Капитан Сорвиголова». В детстве ей казалось, что этот самый неугомонный капитан, судя по прозвищу, должен срывать с людей головы, и была жутко разочарована, не обнаружив ничего подобного.
А потом она заснула, и грезы незаметно перешли в настоящий сон, где перемешалось прошлое и настоящее. То она видела себя в Бельгии, рядом с гостеприимным Жилем! То в Берлине, в компании Северина. Северин подмигивал, пересчитывая ее деньги. Во сне ей очень хотелось, чтобы его скрутила лихорадка или зубы повыскакивали, но потом она вспомнила, что и сама не без греха, и потому Северина простила. Тот в ответ поклонился и исчез. А вот Асурову, чеченцу и предателю Линку никаких поблажек. В огонь вечный, анафема! Во сне она готова была устроить страшный суд для всех своих врагов, словно опьяненная своим небывалым могуществом.
Но пришло утро, Ату потряс ее за плечо. Павел опять метался в бреду, и она, еще сонная, вернулась к нему. Пока она спала, маленькая туземка сменила холодную тряпку на лбу Розена. Нюта взглянула на нее с благодарностью. День провела рядом с Павлом, меняла повязку и напевала что-то. Попурри из разных мелодий, которые помогали ей почувствовать ритм. Ритм его сердца, его дыхания. Сейчас она словно стала одним целым с ним.
Когда-то в детстве Нюта восхищалась Ливингстоном. Но попасть в конце двадцатого века в подобную переделку — оказывается, романтики в этом немного.
Она осмотрела окрестности. Дом стоял недалеко от края леса, вокруг расстилалась классическая саванна — редкие деревья. Если кто-нибудь нагрянет, его можно будет заметить издалека. Только следить нужно все время.
«Ату пугающе догадливый — словно мысли читает, — подумала Нюта, — взял на себя наблюдение».
Когда хозяина не было, она сама выходила на порог регулярно, чтобы осмотреть окрестности. За сутки это превратилось в привычку. Но что они, в самом деле, будут делать, если возникнет угроза — об этом она предпочитала не думать. Павел был совсем слаб, порой он не понимал, где находится. Нюта была счастлива уже только оттого, что он узнает ее. В конце концов, она оставила бесцельное наблюдение, понадеявшись, что все как-нибудь решится само собой. Правда! до сих пор ей не слишком везло — неудачная афера с проклятым колье, Асуров, чеченцы… И вот сейчас у нее на руках умирает близкий человек. С другой стороны, из всех неприятностей она вышла, как говорится, не замочив ног. И Павел еще жив.
И она возвращалась к нему, склонившись, вглядывалась тревожно в лицо, клала ладонь на горячий лоб. И демоны, мучившие его, начинали отступать. В подкатывавшей дреме она воочию видела их, пришедших из джунглей. Худых африканских чертей с выступающими ребрами, как у голодной собаки, которую она увидела сразу по приезде сюда, в Африку. Странно было видеть — люди вокруг сытые, а собака голодная…
Маленькая туземка смотрела на нее широко открытыми глазами. Каким-то непостижимым образом она понимала почти все, что говорила Нюта.
«Я уже как-то начал понимать по-индийски», — вспомнила Нюта фразу великого комбинатора.
Да, Остап Бендер, вероятно, нашел бы способ выбраться отсюда. А вот Нюте пока ничего в голову не приходило. За домом под навесом стоял джип. Но вспыхнувшая было надежда тут же исчезла — машина была старой и ржавой. Не нужно было заглядывать под капот, чтобы понять — с места она никогда не сдвинется. В доме Ату было много таких вещей, которые никогда уже не будут работать. Тем не менее, они занимали положенные им по статусу места. Можно было подумать, что хозяев совершенно не интересует, для чего предназначен тот или иной предмет. Главное форма. Словно дети… Часы висели на стене. Стрелки замерли на полуночи. Глядя на них, Нюта вспомнила одну загадку: какие часы лучше — те, что стоят, или те, что отстают на минуту. Ответ — первые, потому что они, по крайней мере, два раза в сутки показывают точное время. С ее часами все было в порядке, но она перестала следить за временем так же, как перестала наблюдать за окрестностями. Сейчас все ее силы и мысли были направлены на Павла. И она чувствовала, как бы удивительно это ни казалось, что воля ее действует подобно лекарству. Сначала она не могла поверить, все думала, что это быстрое улучшение — то, что часто наступает перед концом, когда словно кто-то, природа или, может быть, бог дает человеку немного времени, чтобы подвести итог и проститься. А когда поняла, что главная опасность миновала и Павел стремительно идет на поправку, то быстро привыкла к этому.
На смену тревоге за жизнь отца пришла тупая, безнадежная тоска. Одни, одни, одни. В чужой стране, посреди бескрайней пыльной саванны. Если самим никак не выбраться, то как связаться с теми, кто мог бы им в этом помочь?
Ее мобильный был вместе с сумочкой потерян во время бегства. В телефоне Павла сел аккумулятор. Ату и его супруга ни мобильной, ни какой-либо другой связью не располагали. Нюте удалось объяснить туземцу, что ей нужен новый заряженный аккумулятор, но по его реакции она поняла, что достать его будет непросто. В самом деле, до города черт знает сколько, а в окрестных деревнях, даже если они вообще существуют, вряд ли найдутся свободные аккумуляторы. Она выгребла из бумажника все деньги, но Ату снова покачал головой, давая понять, что не в них дело. Да, подумала девушка, вот когда начинаешь понимать, что не в деньгах счастье! И даже не в их количестве!
(7)
В распоряжении снайпера был небольшой русский джип марки «УАЗ», арендованный за символическую плату у одного из местных жителей. Потрепанный ветеран выглядел так, словно преодолел пустыню Сахара. Жаловаться, однако, не приходилось. Двигатель работал прекрасно. Снайпер вернулся к нему и, включив радиостанцию, несколько минут прощупывал эфир.Судя по тишине, на базе пока не обратили внимания на пропажу Нейдера и его гостей. Никто не прочесывал окрестности. Вероятно, капитан нередко отлучается по своим делам — девочки, то-се. Это нам на руку! Только времени все равно в обрез. Если не хватятся офицера, то отсутствие американца обнаружат очень скоро. Этим вечером он не позвонит жене, и завтра утром… Из Штатов начнут давить на ленивое, как ему и полагается, местное начальство. Когда станет ясно, что Павел Розен с сопровождающими исчез, начнут серьезные поиски.
Питьевой воды было немного. Ее приносили из какого-то колодца. Ату показал рукой, но Нюта ничего не различила на горизонте. Какой смысл селиться так далеко от колодца? Видимо, были на то причины. Вода из реки не годилась для питья. Ее наполнял мутный ил. Впрочем, и колодезная вода вызывала у Нюты обоснованные подозрения. Спастись от убийц, чтобы загнуться от какой-нибудь инфекции, не улыбалось. Выхода не было. Если бы у Ату была машина, — настоящая машина, а не ржавый ни на что непригодный хлам, — все проблемы были бы решены сразу.
А Павел бредил. То просил отогнать каких-то собак, которых видел стоящими на пороге. Ату не мог понять его слов, но понял по знакам, о чем говорит больной.
— Это демоны, — сказал он уверенно. — Они приходят оттуда, — Ату показал на темный лес, — когда человек болен, и ждут его смерти. Нужно дать им крови, тогда они напьются и успокоятся. Обмануть их, они решат, что он умер. Они слепые и глупые.
Кровь? Не тратя время на дополнительные разъяснения, Ату принес из сарая пеструю курицу, и не успела Нюта возразить, отрубил пеструшке голову своим тесаком. Нюта закрыла рот, так и не успев ничего сказать. Все равно курицу уже не воскресишь.
Кровью он обрызгал порог и окна.
Может, демоны и в самом деле были обмануты жертвенной кровью, — «ах, обмануть меня нетрудно, я сам обманываться рад!» — но Павлу полегчало, он больше не видел никаких собак и к наступлению темноты заснул спокойно.
Ату отрубил курице голову совершенно обыденно, без каких-нибудь шаманских завываний. Для него демоны были такой же реальностью, как все, что его окружало.
«Может быть, в этом и состоит великая сермяжная правда, — подумала Нюта. — Может быть, здесь все эти суеверия обретают плоть благодаря вере в них. Каждому по вере».
Буду ведь тоже из Африки. Анюта вспоминала одну свою женевскую знакомую — подругу по кампусу, всерьез увлекавшуюся этим колдовством. Вместо постеров с изображениями разнообразных певцов и звезд кино, у нее по стенкам висели злобные деревянные идолы с оскаленными зубами. Анюта всегда почему-то чувствовала себя неуютно в ее комнате и радовалась тому, что ее соседкой оказалась простая девчонка из Брюсселя, балдевшая от Бритни Спирс. Тем не менее, Анжелика постоянно пыталась затянуть ее к себе. Уверяла, что чувствует у нее способности. Однако даже начальные знания, которые она усердно пыталась вдолбить Нюте, та не смогла усвоить. Все эти вудуистские божества, сотканные из африканских божков и христианских святых, оставались в ее представлении фольклорными персонажами вроде русской бабы-яги. Анжелика досадовала, но потом быстренько отыскала себе другую жертву — робкую девицу из Руана, которой она начала жужжать в уши про свое вуду-шмуду.
Из всего, что Нюта узнала от этой чудачки, она хорошо помнила лишь про ритуал, запирающий дороги для человека. Бедняга, на которого наслано подобное проклятие, уже может не ждать ничего от жизни — ему везде не будет прохода.
Сейчас бы это пригодилось — закрыть подступы к дому так, чтобы никто не мог подойти!
Желтый диск луны, казавшейся такой близкой, заставил вспомнить старую мелодию.
«I’ve got a ticket to the moon…»
Она промурлыкала несколько строк. Ату беспокойно шевельнулся, может, подумал, что она читает заклинания. Он стоял на пороге, настороженно вглядываясь в ночь. Снова покачал головой, и песня была тут не при чем.
— Что, что такое? — всполошилась Нюта.
Тревожное чувство захватило ее. Высокий туземец и девушка стояли рядом. Сейчас они жили в одном измерении, недоступном никому из обычных людей. Вероятно, даже супруга Ату, не смогла бы присоединиться к ним. Маленькая туземка возилась в глубине дома у плиты. Зато на столбе, на месте несуществующего забора, уселся, несмотря на поздний вечер, черный ворон и посматривал по сторонам. Словно арбитр, приготовившийся наблюдать за схваткой.
Нюта посмотрела на охотника и кивнула. Не говоря ни слова, тот направился в сторону зарослей.
В какой-то момент ей хотелось ринуться вслед за ним. Лес, казавшийся до сих пор спокойным и тихим местом, вдруг словно превратился в грозное чудовище, которое могло поглотить Ату.
Но она сдержалась, потому что почувствовала: должна быть здесь!
Как он пробирается среди темных ветвей? У него ведь даже фонаря с собой не было! Правильно, тут же сообразила она. К чему себя выдавать? Почему-то она была уверена, что сейчас им угрожают не неведомые звери и уж тем более не демоны, о которых говорил охотник, а вполне реальные люди. Луна плыла за деревьями, проглядывала временами сквозь облака, потом снова исчезала.
Нюта закрыла глаза, представив себе темный лес. Она была листом и каплей росы на листе, и муравьем, ползущим к этой капле. И лунным светом, и тенью, рожденной этим светом. Пауком с раздувшимся от яда брюшком и мухой, трепещущей в паутине. Она почувствовала, как ее сознание растворяется в мире. Все, что относилось к прошлой жизни, вдруг показалось мелким и неважным. «Так, наверное, выглядит смерть, — подумала она. — И если это так, то ее не нужно бояться. Я никогда не буду бояться».
Она не помнила уроков сокурсницы, но сейчас не было времени на эти церемонии. Она знала, что может справиться. Та сила, которая помогла ей с Павлом, должна помочь и сейчас. Иначе все усилия окажутся напрасными!
Закрыть дорогу, запутать… Если бы она могла уничтожить неведомого врага, то сделала бы это, не задумываясь. Но понимала, что не для того сила дана.
Она посмотрела на дом, где спал безмятежно, как младенец, Павел, и закрыла глаза. Все, что нужно, даже душу готова отдать, только знала, что сейчас такая жертва не потребуется.
(8)
Луна плыла над деревьями, выскальзывала из облаков и снова скрывалась, словно устыдившись своей наготы. Снайпер иногда бывал романтиком. Рискуя часто жизнью, начинаешь ценить вещи, на которые раньше не обращал внимания. Иногда способность радоваться красоте заката или луне кажется единственным, что тебя объединяет с остальным человечеством.Сегодня, однако, он шептал про себя лишь проклятия. Все предыдущие ночи стояла ясная погода. До сих пор ему казалось, что в Африке вообще не бывает плохой погоды. Не считая какого-нибудь сезона дождей. Но сезон дождей еще не скоро, и к его началу он уберется отсюда к черту. Но сначала нужно было закончить это дело. Он облажался, это факт, но у него есть все шансы исправить ситуацию. Африканский лес был знаком ему еще по тем временам, когда снайпер работал на правительство. Кроме того, он обладал интуицией, что гораздо важнее. Обнаружив, что беглецы исчезли, он не стал обшаривать все кусты и ямы в округе, а пошел вдоль берега, где обнаружил дерево у воды с сорванной корой — здесь была привязана лодка. Судя по следу от веревки, ее привязывали здесь и раньше, а это значит, что хозяин бывает здесь регулярно. Это могло осложнить задание, но ненамного. Одним телом меньше, одним больше — не имело значения.
Он двинулся вниз по течению, вряд ли американец сейчас может грести, а девушка слишком слаба, они поплывут вниз, чтобы скорее убраться отсюда. И это большая ошибка — по берегу он сумеет их нагнать.
Джунгли, которые представлялись никогда не бывавшим в них европейцам сплошными непроходимыми зарослями, на деле были вполне пригодны для передвижения. Редкий подлесок и папоротник. Правда, приходилось смотреть под ноги, чтобы не споткнуться о поваленное дерево или… змею.
То ли он недооценил скорость течения, то ли девица оказалась лучше подготовленной физически, но лодка не появилась в поле зрения ни через десять, ни через пятнадцать минут, как он того ожидал. Снайпер продвигался вдоль берега, никаких протоков, в которые американцы могли свернуть, здесь не было. Идти стало трудно — берег понижался, становился болотистым. Он перебрался вброд на другую сторону и продолжил путь.
Через несколько часов ему пришлось признать неприятный, но очевидный факт. Американцев он потерял. Может быть, они просто потонули вместе с лодкой, но скорее всего, сумели его обхитрить. Придется вернуться — впереди согласно карте и его интуиции было то самое чертово болото. Над лесом уже сгущались сумерки.
Наутро он вернулся, рассчитывая уже к вечеру нагнать беглецов и закончить дело. Но весь день пришлось потратить на то, чтобы обогнуть проклятое болото, которое, как оказалось, тянулось и по ту сторону реки, хотя на карте обозначено не было. Только к исходу второго дня пути болото, наконец, осталось позади, и он вылез на сухое, поросшее лесом плато.
Не нужно быть специалистом по войне в тропиках, чтобы знать — солдат, как и охотник, должен передвигаться по лесу предельно осторожно, иначе лесные обитатели, в первую очередь, птицы, выдадут вас своими тревожными криками. Снайпер двигался легко и незаметно, подобно пантере, выслеживающей жертву. Ему нравилось сравнивать себя с этим зверем, черным, как и он сам, ловким и смертельно опасным. Пантера нападает внезапно, не предупреждая жертву заранее. В животном мире не в чести благородство. Здесь главенствует инстинкт выживания. Как и в его случае.
Тем не менее, несмотря на все меры предосторожности, где-то впереди раздалось хриплое карканье.
«Ворон не станет селиться в лесу, — подумал он, — значит, лес здесь заканчивается. Возможно, ворон пирует на останках американцев. Хотя, наверное, это слишком хорошо, а значит, неправда».
Темнело, как ему показалось, быстро. Слишком быстро. Он чувствовал, что нервы его на пределе, и это тоже было ненормально. Обычно он гордился собственным хладнокровием, но сейчас оно куда-то испарилось.
«Так немудрено и ошибок наделать, — подумал он. — И очень просто».
Плотные кроны деревьев не пропускали последний дневной свет. Он посмотрел в просвет между листьями и увидел высоко над деревьями, над лесом, в облаках, птицу. Ее крылья светились багровым пламенем.
«Ангел божий, — подумал он вдруг. — Все видит, все знает».
В стремительно наступавшей темноте оживали тени, изогнутые ветви казались лапами каких-то животных. Всплыли в памяти какие-то басни, которыми пугали путешественников еще сто лет назад. Деревья-каннибалы, убийцы-гориллы, живые динозавры! Впереди показалось что-то, похоже на человеческую фигуру.
Снайпер остановился и снял с предохранителя свое оружие, приготовившись дать достойный отпор всему, что создано из плоти и крови. Однако оно не понадобилось.
Над густым покровом папоротника возвышался небрежно обструганный столбик. К его вершине была привязана бечевкой убитая маленькая птица с длинным острым клювом.
«Зимородок!» — определил снайпер. Интересно, что это за чертовщина. Вероятно, какое-нибудь колдовство. Скорее всего, оберег выставлен на границе владений, чтобы защитить хозяина от злых духов.
— Хорошо, — сказал он тихо вслух, — значит, мы уже на его владениях!
Снайпер прошел в сторону и отыскал еще один похожий оберег. На этот раз дохлый зимородок был привязан к низко свисавшей ветке.
Этот чокнутый, видимо, решил извести всех этих красивых пичуг! Здорово наверное, боится лесных духов. Только бояться ему надо было бы совсем другого. А вместо мертвых птичек расставить растяжки с гранатами.
Снайпер перешагнул через невидимую черту, отделявшую владения охотника от остального леса. Вскоре он уже стоял на краю леса, рассматривая в бинокль дом и стоящих на пороге высокого аборигена и тонкую белую девушку.
Потом он связался с Васкесом и доложил обстановку.
— Может, просто договориться с ним? — предложил тот, имея в виду негра.
— О, нет! Эти лесные отшельники — странные люди. За бусы вряд ли продаются… — сказал снайпер, не отводя глаз от своих жертв.
Васкес отметил про себя, что чувство юмора напарника с каждой секундой нравится ему все меньше.
Кто знает, что на уме у этого черномазого. Васкес не доверял ему до конца. В условиях настоящей войны это считается залогом поражения — любая группа, особенно такая маленькая, должна действовать как единый организм. Однако в его случае условия были несколько другими. Никому не верь!
— Хорошо, просто сделай то, что должен, и возвращайся! — буркнул он.
Снайпер не успел ответить, за его спиной, совсем рядом хрустнула ветка и он развернулся, схватив оружие. Никого. Лес жил своей жизнью, но здесь не было ни гигантских питонов, ни легендарных людей-леопардов, ищущих человеческой плоти.
Он снова взял в руки бинокль, но на пороге дома уже никого не было. Он выругался про себя. Кажется, он теряет сноровку, или бог отвернулся от него. А может быть, здесь, на африканской земле, несмотря на все усилия миссионеров, действуют исключительно африканские боги, и они гневаются на него, отступника-христианина?
Посмотрим! Впереди были заросли кустарников, которые можно было вполне использовать в качестве укрытия. Он подойдет вплотную к дому, а дальше — дело техники в буквальном смысле слова. Главное, устранить этого громилу с винтовкой. Первая фаза — перебраться к кустарникам, — представлялась снайперу наиболее элементарной частью операции, но, как оказалось, он ошибался.
Начинать продвижение с той точки, где он сейчас находился, было неудобно — требовалось пересечь открытое пространство, на котором его могли засечь. Луна-предательница на этот раз вышла из-за облаков. Надо было вернуться в лес и пройти немного в сторону под его прикрытием. Снайпер вздрогнул, внезапно ему показалось, что на него кто-то пристально смотрит. Он вскинул винтовку к плечу и осмотрел окрестности в прицел. Соглядатай обнаружился почти сразу. На одиноком столбе рядом с домом сидел ворон. Живой. Снайпер усмехнулся. Птица его напугала — чего ей не спится? Ждет пищи? Будет тебе сегодня ужин!
Он шагнул в лес и несколько минут передвигался осторожно вдоль его края. Снова что-то захрустело за спиной, совсем рядом. Снайпер замер, звук повторился в стороне. Он подумал, что хозяин дома мог что-либо заподозрить и пойти в обход. Вытащил пистолет — здесь он был полезнее винтовки — и снова прислушался. Тишина. Ситуация кардинально менялась. Теперь он рисковал оставить врага в тылу. С максимальной осторожностью он прополз на карачках к тому месту, где раздавался шорох. Подумал о том, что неплохо бы здесь оказаться мистеру Васкесу, чтобы убедиться, что его деньги заплачены не зря. К тому же, сейчас совсем не помешало бы прикрытие.
Звук больше не повторялся. Снайпер потратил еще десять драгоценных минут, чтобы убедиться что поблизости нет никого, кто мог бы нанести ему удар в спину. За это время исчезла не только луна, но и свет в доме. Снайпер выругался, в его распоряжении были очки ночного видения, но двигаться в них по лесу было слишком неудобно. Он подождал, пока глаза привыкнут к темноте, и стал двигаться в обратном направлении. Сейчас его никто не увидит, даже если он начнет плясать перед домом. Во всем можно найти хорошую сторону.
Лес не кончался. Он посмотрел на компас. Снайпер сверялся с ним регулярно, дабы не заблудиться в трех соснах, что вполне возможно, когда находишься ночью в незнакомой местности. Согласно компасу, он должен был уже выбраться из чертова леса. Он постучал по нему, стрелка задрожала и вертелась, словно сумасшедшая, несколько секунд, прежде чем замереть. На этот раз она указывала в противоположную сторону.
Вот это уже совсем ему не понравилось. Буквально минуту назад рассматривать своих противников в прицел, а теперь оказаться неизвестно где из-за взбесившегося прибора. Подумал о вороне — его крик мог бы послужить ориентиром, но проклятая птица, как назло, молчала. «Как бы не стать самому его добычей!» — подумал снайпер. Если дело будет загублено, пощады от Васкеса ждать не стоит. А значит, придется убрать его первым. Это будет тоже непросто, зато куда приятнее.
Сейчас это показалось ему неплохой идеей. В конце концов, конспирация Пабло может сыграть с ним плохую шутку. Никто не станет разыскивать его убийцу — о существовании у господина Васкеса подручных вряд ли кто подозревает. Конечно, в таком случае снайпер лишался многих перспектив — своих выходов на заказчиков у него не было. Но, снявши голову, по волосам не плачут…
Васкес не звонил ему — во время операции это было бы просто идиотизмом. А сам он звонить дону Пабло не станет, просто разыщет в городе и отправит к праотцам. Разумное решение. В высшей степени.
Но сначала стоило еще раз попытать счастья. На компас надежды не было. Оставалось положиться на интуицию. Рано или поздно выглянет луна и поможет ему сориентироваться. Где-то недалеко захихикал кто-то, словно потешаясь над его планами. Снайпер стиснул зубы. Здесь немудрено поверить во всех духов и демонов, каких только ни выдумало человечество. Недаром этот придурок понавешал птиц вокруг дома. А может, это и работает сейчас.
Впереди треснул сук, словно обломившись под огромным зверем. Снайпер вскинул оружие, нащупывая в то же время левой рукой инфракрасные очки. Они не понадобились, луна взошла и ее лучи пронизали листья и ветки. Лес перед ним был пуст. Снайпер вздохнул и оглянулся.
Прямо за ним стоял темный и молчаливый, как истукан, охотник. Он был почти на голову выше снайпера. Тот не успел отреагировать, гигант взмахнул винтовкой. Так же легко, как взмахивает конферансье своей тросточкой. И приклад опустился на голову снайпера, размозжив ее словно орех.
(9)
Сон был тяжелым. Виной тому было лишнее одеяло, которым заботливо накрыла его Нюта, или болезнь, которая все еще цеплялась, не хотела отпускать.Павлу снилось, будто он снова в Ред-Роке, снова рядом дышит, страстно извиваясь, Клэр, но в этот раз она не вызывала у него ничего, кроме страха. Он оставил ее и выскочил на залитую лунным светом площадку, вокруг стояла тишина. Под ногами у него оказалась зеркальная поверхность, и она была вязкой, он стал проваливаться все глубже в ее зеркальную глубину, где плавала тень, черная тень… Он подумал, что это акула, и забился, но движения его ни к чему не приводили. Над ним на зеркальной поверхности появилась чья-то фигура — может быть, Тани… Он начал задыхаться.
Тень приблизилась, он ощутил на себе изучающий взгляд. Это была не акула, Павел боялся посмотреть в ее сторону. Он попытался вспомнить молитву, но все они вылетели из головы… Несколько долгих мгновений он висел так в пустоте. Потом тень, словно передумав, стала опускаться на дно, все глубже и глубже, пока совсем не исчезла из вида.
Павел проснулся, судорожно ловил ртом теплый воздух. Одна мысль билась у него в голове: он будет жить — еще не пришло ему время умирать. Еще не время.
Проснулась чуткая Нюта, услышав его движение.
— Я здесь, я с тобой!
— Где они? — спросил он, сглотнув.
Имел в виду тех, кто охотился за ними.
Нюта поняла.
— Никого здесь нет! Ату караулит…
«Ату… Собака наверное, — подумал Павел. — Собака их не остановит…» И снова провалился в сон, успев проглотить немного воды.
Ату вернулся. Он осматривал окрестности. «Что он видит там, в кромешной темноте? — думала Нюта. — Похоже, у него глаза, как у кошки». Тяжелая винтовка лежала у него на коленях, поблескивая. Нюта не любила оружие, но эта винтовка вызывала невольное уважение. Старая и, видимо, вечная как немецкие машинки «Зингер». Винтовка тоже была немецкой, фирмы «Маузер». Нюта об этом не знала.
Вспомнила старый роман Луи Буссенара «Капитан Сорвиголова». В детстве ей казалось, что этот самый неугомонный капитан, судя по прозвищу, должен срывать с людей головы, и была жутко разочарована, не обнаружив ничего подобного.
А потом она заснула, и грезы незаметно перешли в настоящий сон, где перемешалось прошлое и настоящее. То она видела себя в Бельгии, рядом с гостеприимным Жилем! То в Берлине, в компании Северина. Северин подмигивал, пересчитывая ее деньги. Во сне ей очень хотелось, чтобы его скрутила лихорадка или зубы повыскакивали, но потом она вспомнила, что и сама не без греха, и потому Северина простила. Тот в ответ поклонился и исчез. А вот Асурову, чеченцу и предателю Линку никаких поблажек. В огонь вечный, анафема! Во сне она готова была устроить страшный суд для всех своих врагов, словно опьяненная своим небывалым могуществом.
Но пришло утро, Ату потряс ее за плечо. Павел опять метался в бреду, и она, еще сонная, вернулась к нему. Пока она спала, маленькая туземка сменила холодную тряпку на лбу Розена. Нюта взглянула на нее с благодарностью. День провела рядом с Павлом, меняла повязку и напевала что-то. Попурри из разных мелодий, которые помогали ей почувствовать ритм. Ритм его сердца, его дыхания. Сейчас она словно стала одним целым с ним.