Вересов Дмитрий. Созвездие Ворона

   В темноте переливались кровавым цветом странные светочи. Берч подошел к одному из них и протянул руку — свет погас, и пальцы его ничего не нащупали — пустота! Все еще не в состоянии поверить до конца в реальность происходящего, он был склонен думать, что здесь какая-то мистификация, трюк.
   Совсем рядом послышался чей-то смех, топот ног. Берч на мгновение застыл на месте и тут же кто-то мягко толкнул его в спину, заставляя продолжить путь. Он бросил взгляд через плечо — никого. Не оглядываться, не оглядываться… Вспомни Орфея, выходившего из преисподней. Только сейчас было чувство, что он наоборот — спускается в ад.
   Впереди его ждали. Он почувствовал это. Что-то ждало его во тьме, и это был не человек. Берч напрягал зрение, но ничего не мог разглядеть, хотя глаза уже привыкли к полумраку.
   А потом он услышал голос. И голос назвал его по имени…
 
   Директор Федерального бюро расследований Хэмфри Ли Берч родился под созвездием Рака. Его отличительной чертой всегда была настойчивость. И настойчивость эта вознаграждалась, а это случается не так часто.
   За что бы он ни брался — все у него получалось как нельзя лучше. А после вступления в брак с баронессой Менассе его возможности стали практически безграничны. Это окрыляло и давало право взирать свысока на простых смертных, с определенного момента ставших для него не более чем инструментами для достижения выбранной цели. Цели, которой он все еще не достиг. Цель лежала за пределом воображения рядового обывателя, чьи фантазии не простираются дальше уютного дома, дорогой машины и престижного колледжа для ребенка. В особых случаях — кресло сенатора или президента, яхта. Все это господин Берч мог получить — стоило ему только пожелать. Но он пока остановил выбор на кресле директора ФБР, но отнюдь не потому что с малых лет мечтал бороться с преступностью. Знакомство с Гувером, чью фотографию он держал в кабинете, не оставило у него ничего, кроме ощущения легкой брезгливости. Это ощущение возникало у Берча всегда, стоило ему соприкоснуться с фанатиками. Да, он и сам был таким — одержимым, но его одержимость касалась высоких сфер, это была одержимость богоборца или святого — Берч не смущался подобными сравнениями.
   И люди, карабкавшиеся вслед за ним по служебной лестнице, не вызывали у него ни малейшего сочувствия. Короче говоря, из господина Берча мог бы получиться прекрасный диктатор.
   Ребекка забеременела сразу же после свадьбы, отпразднованной в узком семейном кругу. Грядущее материнство преобразило баронессу, она стала настоящей красавицей. Берч получил в качестве приятного презента пост в бюро с перспективой быстрого роста. Люди, которые могли бы ему помешать, исчезали еще до того, как он появлялся в поле их зрения. Речь, как правило, не шла о физическом устранении — просто у каждого из проклятых конкурентов имелся маленький «скелет в шкафу» или даже несколько.
   Неожиданный выкидыш, случившийся у госпожи Берч, не очень огорчил супруга. Этому роду суждено было угаснуть, подтвердилась истинность предсказания. Супруги усыновили мальчика из приюта, это было полезно для репутации будущего директора ФБР, которому, несмотря на высоких и могущественных покровителей, все же приходилось считаться с мнением общества, в которое вошел. А в этом обществе семейность была хорошим тоном и одной из лучших рекомендаций.
   Берч метил очень высоко. В перспективе можно было добраться до президентского поста, если бы это его по-прежнему интересовало. Однако Берч был достаточно умен, чтобы понимать — не президенты и короли правят этим миром. Есть тайные механизмы, почти столь же недоступные обычным смертным, как и высшая магия. Ребенок обучался сейчас в одном из лучших колледжей страны. Ребекка следила за его успехами, у Берча на это не оставалось времени. Его мысли занимал другой ребенок, тот, чье рождение ожидали три поколения Менассе. Тот, что уже явился на свет, и Берчу было даже известно место, где это произошло — Ребекка преуспела в постижении астрологии. Россия в то время казалась недосягаемой.
   Империя зла! Правда, Берч не был рядовым обывателем и не думал, что страна Советов — это земля, где тьма властвует над душами людей, где вой голодных волков перекрывает вой ветра… Кроме того, он знал, что дни этой империи сочтены — и ее давно предсказанный финал совпадет по времени с юностью мальчика.
   К моменту, когда Берч остановил свой выбор на кресле директора Федерального бюро, наиболее реальным претендентом на это место был некий Уильям Баркер. Человек безукоризненной честности, настолько, что это выглядело уже подозрительно. Однако в его скучноватой биографии и в самом деле нельзя было обнаружить ничего, что могло бы послужить зацепкой. Шантажировать или просто опорочить Баркера было просто невозможно. Он шел по жизни, минуя обходные пути и умудряясь почти не оставлять врагов. Однако его полету к вершинам власти было суждено прерваться. Безупречный господин Баркер был уязвим, как и любой другой человек. Несколько несчастий, свалившихся на его уже убеленную сединами голову, подкосили его физически и морально. Сначала в автокатастрофе погиб его сын, затем у жены обнаружили раковую опухоль. Занятый теперь исключительно семейными делами, Баркер освободил дорогу Хэмфри Ли Берчу. Правда, спустя десять лет, с приходом в Белый Дом саксофониста из Арканзаса, Берч, как того требовал политес, подал прошение об отставке — и неожиданно получил ее. В Бюро пришел новый хозяин. Берч не сомневался, что это ненадолго, до первого серьезного провала. И таковой последовал на третий год — убийство Фэрфакса, помощника сенатора США Собственно, сам по себе этот продажный ублюдок с манерами святоши ничего собой не представлял и ничего не значил, но этого нельзя было сказать об информации, обнаруженной в бумагах и в компьютере убитого… В общем, получилось, что своим вторым карьерным рождением Берч был более всего обязан леди Морвен. «Бывшей леди Морвен», — поправил он себя.
 
   Гейл Блитс потянулся и, зевнув, взглянул на часы. Было начало девятого.
   Он чувствовал себя виноватым перед Баренцевым из-за Ред-Рока. Центр на момент передачи новому владельцу мог похвастаться только, пользуясь советской терминологией, взятыми на себя обязательствами. Импактиты оставались темной лошадкой, несмотря на удачные результаты невадских испытаний. Блитс был рад, что вовремя вышел из игры. С другой стороны, его стараниями Нил сошелся с леди Морвен, она же Татьяна Захаржевская. Следовательно — квиты. Он искренне полагал, что без его сватовства этот брак мог бы и не состояться. Ему было известно, разумеется, о существовании таких вещей, как любовь и привязанность, но он полагал, что в их кругу при принятии важных решений руководствоваться следует отнюдь не эмоциями. Как известно, монархи себе не принадлежат, и если бы Блитс знал советскую эстраду, то наверняка бы вспомнил ту песенку про «все могут короли», кроме как жениться по любви. Впрочем, был ведь какой-то Эдуард, кажется — Восьмой, который отказался от трона ради женщины. Вот псих!
   Он посмотрел на своего спутника, увидел, как по лицу Хэмфри Ли Берча словно пробежала тень. На какое-то мгновение директора ФБР охватило сомнение. Не напрасно ли он пролетел тысячу миль — и все из-за какого-то русского мальчишки, который, возможно, ничем не отличается от миллионов своих сверстников в Штатах. Он должен был увидеть его сам, должен был почувствовать… Нет, конечно, от Данилы не будет исходить ослепительный свет, но если он в самом деле потомок Александра Гифта, Хэмфри Ли Берч поймет это сразу.
   — Что-то вы хмуры! — сказал Блитс и почесал щеку. — Можно подумать, что в вашем дипломате спрятана бомба.
   — Попрошу подобные шутки оставить для кого-нибудь другого! — сказал Берч. — Я принадлежу к поколению, которое не привыкло к остротам на тему смерти, и террористические акты, с которыми я по долгу службы имею дело — не повод для веселья.
   Блитс передернул плечами. Он предпочел бы путешествовать в обществе своего ноутбука, однако директор ФБР не оставил ему выбора.
 
   — Черт возьми! — Нил разглядел из окна, кто пожаловал в гости — символ «Свитчкрафт» было невозможно ни с чем спутать. — Этого еще здесь не хватало! Сначала Дубойс со всей своей компанией, теперь этот пижон!
   Татьяна состроила недовольную гримаску:
   — Я не помню, чтобы посылала ему приглашение!
   — Милая, у нас нет зенитной артиллерии, — напомнил Нил. — Придется принять. Как-никак он был моим сватом!
   Захаржевская опять состроила гримасу:
   — Лучше не вспоминай об этом нелепом эпизоде!
   — Да, помнится, вышло довольно коряво. Но все хорошо, что хорошо кончается, и Нил-Нил будет очень рад.
   Гейл Блитс выпрыгнул из приземлившегося вертолета с юношеской резвостью. Он был похож на моряка, соскучившегося по земле и дому. Во всяком случае, на его лице подошедший Баренцев уловил нечто, похожее на радость. Вслед за Блитсом показался еще один знакомый персонаж. Хэмфри Ли Берч, великий и ужасный.
   — Ваше величество! — входя в кабинет Захаржевской, сказал Блитс, изогнувшись в неожиданно изящном поклоне.
   «Вероятно, репетировал перед зеркалом», — почему-то подумала Татьяна.
   — Не называйте меня так, — попросила она вслух, — тем более, что этот титул мне больше не принадлежит. Слава Богу!
   — Бремя власти было так тяжело? — с улыбкой осведомился Блитс.
   — Бремя было! Власти, как вы знаете — малая толика, — сказала Татьяна. — Да еще подданные все время норовили поднять бунт. Боюсь, что еще немного, и мне пришлось бы разделить судьбу Марии-Антуанетты…
   — Мне кажется, вы сгущаете краски. Мисс Стеклер… простите, миссис Цорес прекрасно справляется со своей ролью, но для меня вы останетесь единственной королевой!
   — Благодарю. Этот комплимент — экспромт?
   — Нет, мне его подготовили в специальном отделе «Свитчкрафт», — сказал Блитс с серьезным выражением. — Мы разрабатываем особую программу, которая будет подсказывать владельцу нужные фразы в различных ситуациях. Перспективная разработка, особенно нужна стеснительным влюбленным!
   — Я бы не удивилась, если бы это оказалось правдой, — сказала Татьяна, и ее недовольство растаяло.
   В конце концов, Блитс был на ее стороне, какими бы корыстными целями он ни руководствовался. То, что он прибыл в компании с Берчем, могло насторожить, но Захаржевская сразу заметила, что владельца «Свитчкрафт» эта компания не слишком радует. В тот же вечер она приперла Гейла Блитса к стенке и узнала от него, что именно Берч сообщил ему о готовящемся бракосочетании и настоял на том, чтобы Блитс на нем присутствовал. Ситуация становилась совсем непонятной, но повода для прямого разговора с Хэмфри Ли Берчем пока не было. Его желание контролировать все и вся, причем лично, было, в общем-то, понятно. Несмотря на заключенное соглашение, доверять на сто процентов Захаржевской у него не было никаких причин, а равно и считать, что она в самом деле полностью отошла от дел Ордена и не ведет двойную игру. С другой стороны, вряд ли он мог надеяться поймать Татьяну с поличным. А значит, этот визит — проявление элементарной вежливости. Но что-то ей подсказывало, что все не так просто.
   — Откуда Хэмфри Ли Берч узнал о нашей свадьбе? — задумчиво спросила Татьяна, когда осталась наедине с Нилом.
   — Слухами земля полнится, и у стен есть уши, — сказал Баренцев. — Может, он насажал жучков в прошлый визит? Не все ли равно? Тебе неприятно его присутствие?
   — Нет, но я все еще не поняла, что это за человек!

(3)

   Надежда Скавронская с сыном, чьему визиту Анна Давыдовна придавала особое значение, прибыла на следующее утро. Вместе с ними в Занаду прилетел Никита Захаржевский. Встречать их вышли Нил Баренцев и Иван Ларин. Ларин сразу узнал Захаржевского, едва его физиономия показалась из салона вертолета. Вспомнил, как не подошел к нему в агентстве у Алиски. Было неловко. Сейчас он первым приблизился, чтобы пожать Никите руку.
   — Привет! — он кивнул в сторону Скавронской. — Кажется, ты тоже обрел семейное счастье.
   Вопрос был излишним. Это и так было написано на лице Никиты.
   — Надя! — представил он свою невесту. — Мы еще не успели пожениться…
   С Татьяной Захаржевской он встретился уже в холле поместья.
   — Здравствуй, сестра! — сказал он. — Мама передавала тебе привет…
   Подумал, что не стоило, наверное, так начинать, но что сказано, то сказано, слово не воробей. Захаржевская нахмурилась.
   — Как она? — спросила Татьяна, не глядя ему в лицо.
   — Здорова, — сказал Никита.
   Что он мог еще сказать? Она все поняла по выражению его лица и кивнула. В этот момент они, хотя бы ненадолго, снова стали сестрой и братом.
   — Неплохая дачка! — сказал Никита, оглядываясь. — Вероятно, здесь следует пользоваться мобильным телефоном, чтобы поговорить с человеком в другом конце дома!
   Захаржевская кивнула.
   — Как это ни чудовищно звучит, но иногда мобильник — действительно самый удобный способ. Впрочем, тут есть внутренний телефон.
   Он кивнул.
   — А это профессор Георг Делох… Профессор, позвольте вам представить моего брата!
   — Мы знакомы!
   Еще удивительнее было встретить в Занаду профессора Делоха. Никита сразу узнал чудака, с которым встретился случайно в Лондоне, в Британском музее. Незадолго перед тем, как его похитили. Мысль о том, что Георг мог напрямую или косвенно послужить причиной этого похищения, Никите и в голову не приходила. Но он заметил, что с профессором произошли определенные перемены. Делох по-прежнему был предельно эксцентричен, но теперь эксцентричность эта приобрела какой-то мрачный оттенок. Казалось, его мучает что-то, что он не может высказать. И отношение его к Никите изменилось, тогда в Лондоне они проговорили всю ночь, а сейчас Делох, казалось, едва помнит его. Захаржевский был немного уязвлен. Впрочем, вскоре он понял, что дело не в нем — просто с Георгом Делохом что-то неладное.
   — Не обращай внимания! — посоветовала Захаржевская, заметив выражение его лица.
   Делох уже отполз в сторону мрачный — ни дать, ни взять — Ленин в октябре.
   — У профессора в последнее время неважное настроение.
   — Анна Давыдовна могла бы помочь! — усмехнулся Никита. — Она уже здесь!
   — Кажется, тебя здесь уже никем не удивишь.
   — Верно! Я, сестрица, повидал за последнее время столько всего, что впору роман писать, как Ивану.
   — Ладно, — кивнула Татьяна, и все то, что она хотела высказать ему, стало вдруг смешным и неважным. — Пошли! Познакомился с мужем?
   — Нил Баренцев! — сказал Никита, словно все еще не мог в это поверить.
   — Он самый. Кстати, это его поместье! — пояснила Захаржевская.
   Никита покачал головой. Мир не только очень странен, но и весьма тесен. Его родная бабка колдует в Шотландии, Нил Баренцев владеет греческим островом и женится на его сестре. По викканскому обряду. А его, Никиты, родная племянница Анна как две капли воды похожа на то чудное видение, что явилось ему в пещере на берегу Северного моря…
 
   — Мне здесь нравится, — сказал восхищенно Данила. Здорово, наверное, иметь целый остров в своем распоряжении — в Робинзона можно играть…
   В его словах не было ни капли зависти, только интерес. Нил-Нилу это понравилось, и он потащил гостя дальше — осматривать поместье. На ходу он рассказывал ему о Максе Рабе, своем деде.
   — У меня тоже был дед! — сказал Данила. — Его звали Антон. Он был замечательный.
   Входя в гостиную, мальчики едва не налетели на человека, вышедшего к ним навстречу.
   — Это мистер Берч! — представил шефа Федерального бюро Нил-Нил. — Здравствуйте, мистер Берч, я не знал, что вы приедете. Очень рад вас видеть… Это Данила, мой друг.
   — Даниил! — Берч протянул мальчику руку, как взрослому. — Я рад знакомству.
   Он пристально посмотрел Даниле в глаза и добавил, не выпуская его руку:
   — Ты готов войти в клетку ко львам, Даниил?
   — Теперь у нас никого не бросают львам! — сказал Блитс. — Этот обычай отошел в прошлое вместе с гладиаторскими боями и прочими увеселениями развращенных язычников…
   — Господин Блитс, кажется, считает себя истинным христианином, — не могла не заметить Ларина. — Однако бросать человека акуле…
   — Черт возьми! — Блитс покраснел. — Это была не моя идея. Администратор действовал без санкции с моей стороны. Власть, знаете ли, развращает! Мне бы и в голову такое не пришло. Можно было обойтись компьютерными эффектами. Кстати, не забывайте, что человек, о котором вы говорите, был убийцей и предателем. Неужели вы думаете, что мы могли пожертвовать ценным специалистом, чтобы произвести эффект на вашего супруга?
   Тут Нил-Нил счел нужным поделиться своими познаниями и рассказал о библейском пророке, оставшемся невредимым и в клетке со львами.
   Данила не остался в долгу и поведал историю о рыцаре Делорме, который, исполняя каприз взбалмошной красотки, спустился на сцену к кровожадным львам, но отказался потом принять в награду поцелуй.
   — Ага, — сказал Нил-Нил, — мне Тата читала в переводе Жуковского, это старая французская легенда… А он молодец был — этот рыцарь!
   — Точно!
   И странный вопрос мистера Берча был тут же забыт.
   — Приятно видеть такую эрудицию! — заметил Рафалович. — Меня только всегда смущал один момент этой истории с Даниилом. Если вы помните, после его чудесного спасения ко львам побросали не только его недругов, но и их жен и детей.
   — Основательный подход! — сказал Берч и снова пристально посмотрел на Данилу. — А тебе не случалось усмирять животных?
   — Они любят меня, господин…
   — Берч, — подсказал с улыбкой Хэмфри Ли Берч. — Можешь называть меня Хэмфри или, если тебе трудно выговорить имя, — Хэм, так называли Хемингуэя… Надеюсь, мы познакомимся с тобой поближе, — продолжил Берч, он посмотрел на Нил-Нила, с некоторым недоумением слушавшего их разговор, и улыбнулся ему: — Вижу, вы нашли общий язык! Это хорошо!
   Данила вдруг почувствовал, что смущается в его присутствии. Этот человек был определенно странным, но Данила не ощущал в нем ничего враждебного. Он всегда чувствовал, какие эмоции испытывают к нему люди, эта способность казалась ему естественной, он никогда не обсуждал ее с остальными… Господин Берч не желал ему зла, он был искренне рад знакомству. Странный человек, но разве мало странных людей? Вот взять, например, Никиту, который явился к ним сердитый, давно не битый, как сказала бы Надежда, умей она разбираться в настроениях так же, как Данила. Но не прошло и нескольких дней, как он уже с мамы глаз не сводил. Данила не ревновал. Чувствовал, что и мать рада Никите. Вероятно, это и называется любовь. Даниле пока не доводилось влюбляться.
   Берч кивнул, соглашаясь с какой-то своей невысказанной мыслью.
   — Наступает великое время. Ты должен был почувствовать его приближение! Ты чувствуешь…
   Он посмотрел пытливо в глаза мальчику. Тот никак не мог понять, в чем здесь дело. И, несмотря на все расположение к нему Берча и его ласковые слова, предпочел бы сейчас быть рядом с матерью.
   — Вы не хотите прокатиться с нами, мистер Берч? — спросил Нил-Нил, чтобы разрядить обстановку. — У нас отличная конюшня!
   — О, нет! — Хэмфри Ли Берч с сожалением покачал головой. — Рад бы составить компанию, но меня, к сожалению, животные не любят…
   Это была правда, господина Берна животные не любили.
 
   Захаржевская была свидетелем этой беседы, и она ее встревожила. Директор ФБР оставался неразгаданной тайной, и она чувствовала, что было бы лучше разобраться в этом человеке как можно скорее. Берч, как и во время памятного французского заседания Капитула иллюминатов, не часто попадался ей на глаза, но периодически напоминал о своем присутствии. Она видела, как он говорил о чем-то с Нилом, видимо, о визите в Куантико. Второй раз она застала его стоящим в гордом одиночестве на балконе и рассматривающим предзакатное небо. У директора ФБР был серьезный, сосредоточенный вид, словно он читал среди розовых облаков какие-то знаки. Странный человек. Если подумать, то каждый из собравшихся здесь, в Занаду, был по-своему необычен, и директор ФБР прекрасно дополнял собой общую картину. Захаржевская вспомнила, что так и не имела случая спросить у Берча — почему он предложил собрать Капитул в том замке. Замке со страшным прошлым. Впрочем, вряд ли господина Берча волновало прошлое этого места и все его легенды. Человек, занимавший кресло директора ФБР, по определению должен быть лишен суеверных страхов.
   Тем удивительнее было видеть Хэмфри Ли Берча рядом с Анной Давыдовной. Захаржевская подумала, что он беседует с ее бабушкой из чистой галантности. Что могло быть общего у пожилой русской женщины и фэбээровца? Тем не менее, судя по выражению их лиц — оба были крайне заинтересованы друг другом.
   «Как мало я, в сущности, знаю об этом человеке», — подумала Татьяна.
   — Что там происходит? — спросила она, когда Нил вернулся к ней, сбросив неугомонного Блитса в компанию детей.
   — О чем ты? — Нил окинул гостиную хозяйским взглядом.
   — Бабушка и Берч, они уже полчаса беседуют…
   — Тебя это беспокоит?
   — Меня беспокоит то, что мы толком ничего не знаем о мистере Берче! — сказала она. — Он появился и сразу всех очаровал. Чист как белый лист…
   — О! — Нил нахмурился. — Отрубить ему голову! Ты лучше скажи, что собирается делать с нами эта милая старушка?
   — Не шути! — попросила она. — Это все очень серьезно… если бы ты знал!
   — Знал что?
   — Как тесно переплетены эти миры… Я никогда не думала об этом, но теперь знаю, что это так, и мне есть чего бояться, Нил, поверь. Или просто сделай это ради меня. Потому что я верю, мне это очень нужно! — горячо проговорила она, словно опасалась, что он в самом деле может счесть ее слова просто шуткой и отказаться.
   — Я уже околдован и сделаю все для тебя, королева фей!
   — Не шути так!
   — И над феями нельзя пошутить?
   — Над их королевой! — улыбнулась она.
   — Я должен сказать вам кое-что!
   — Профессор Делох, как вы меня напугали! — Захаржевская вздохнула с облегчением, потому что в появившейся во мраке фигуре ей сначала почудился совсем другой человек. Точнее, не то, чтобы человек… Тот, кто мог прийти в любой момент. По воде, аки посуху. Или принестись вместе с темными облаками.
   «А может, — мелькнула у нее мысль, — он все время рядом?»
   В сумерках силуэт Делоха, словно вырезанный из черной бумаги, с всклокоченными завитушками над ушами, очень напоминал дьявола.
   — Вы меня боитесь? — спросил он серьезно.
   — Разумеется, нет! — ответила она.
   Бумажных чертиков она не боялась.
   — Я вот о чем намеревался спросить… — продолжил он. — Вы всерьез полагаете, что ваши друзья из Ордена позволят вам уйти спокойно?
   — Бог не выдаст, свинья не съест! — ответила она русской поговоркой.
   — Ой ли, леди Морвен! — ответил Делох. — Помните про волка в овечьей шкуре? Этот волчок мог и свиную шкурку нацепить с тем же успехом!
   — Вы думаете?
   — Думаю, что сейчас вы в большей опасности, чем когда бы то ни было! — закончил он. — Эти люди растерялись, когда вы представили им нового Короля, но они не занимали бы своих постов, если бы не умели быстро оправляться от ударов. Почему же вы так спокойны на этот счет?
   Он пытливо вглядывался в ее глаза.
   — Может быть, потому, что у меня есть другие причины для беспокойства! — сказала Захаржевская несколько раздраженно.
 
   Упомянутое беспокойство заставило ее разыскивать Нил-Нила, который вот уже полчаса как должен был быть в своей спальне. Да, она прекрасно понимала, что никто не может угрожать ему в Занаду, но инстинкт сильнее разума. Поэтому Захаржевская вздохнула с облегчением, обнаружив мальчика в библиотеке, в обществе Данилы и Хэмфри Ли Берча.
   Все трое склонились над альбомом, посвященными древним культам. Приблизившись, Захаржевская услышала, как они обсуждают одну из фотографий. На фотографии был шумерский рельеф, поражавший совершенством исполнения. Молодая женщина на рельефе была красива, и красота ее была отнюдь не условна. Правда, портили впечатление когтистые лапы. За спиной угадывались очертания крыльев. Рядом с женщиной два зверя, один вытянул лапы рядом, голова второго небрежно повернута. Трудно поверить, что изображению не одно тысячелетие.
   — Это Лилит, мать демонов! — пояснил Берч и положил руку на плечо мальчика — Жуткая красавица, правда? Притягивает и отталкивает одновременно. Воплощение страха примитивного сознания перед тьмой и чувственностью.
   — Разве это не естественно — бояться темноты? — спросила Татьяна.
   — Для ребенка — да! — сказал Берч, обернувшись к ней. — Но взрослый человек знает, что некоторые вещи в темноте…
   — Мне кажется, мальчики, вам пора спать!
   Нил-Нил насупился, но спорить не стал. Директор ФБР остался в гордом одиночестве среди книг. Хэмфри Ли Берч никуда не торопился. Все теперь было в его руках. Здесь, в Занаду, завершался его земной путь в прежнем качестве. Он марафонец, за его спиной дорога, пройденная вместе с несколькими поколениями, ждавшими этого момента. За его спиной сошедшие с дистанции противники — те, кто искал истину с незапамятных времен. В религии и ереси, в отрицании и слепой, бессмысленной вере. Берч бережно вернул книгу на полку, взгляд, которым он окинул позолоченные корешки, был взглядом истинного библиофила. Макс Рабе не был коллекционером книжных редкостей, но здесь попадались редкие издания.