Страница:
— Да, дела… — протянул Кирилл.
Какое-то время мужчины молчали, думая каждый о своем. Наконец Кирилл сказал:
— Ну что ж, раз пошла такая откровенность, я тебе вот что скажу, я скоро собираюсь уйти в отставку. Я кое-что понял в этой жизни, и вообще… По-человечески я тебе сочувствую и советую разобраться с вашими делами, пока еще я сижу в этом кресле. Думаю, что смогу тебе помочь.
— Спасибо, — коротко сказал Буравин, и сам протянул руку Кириллу. Тот пожал ее.
— Проходи, располагайся, я сейчас быстренько соображу что-нибудь…
Ирина немного настороженно оглянулась:
— А что, дома разве никого нет?
— Нет, я сегодня совершенно один, — ответил он и стал хлопотать, накрывая на стол: достал водку, огурцы, разлил водку по рюмкам Ирине и себе, потом налил третью рюмку, накрыв ее кусочком хлеба.
Ирина в это время осматривалась в квартире, понимая, что они с Самойловым действительно одни. Настроение ее заметно улучшилось, она села к столу.
— Давай помянем, — сказал Борис. Ирина кивнула:
— Давай…
Они выпили не чокаясь.
Поставив рюмку на стол, Борис вздохнул:
— Да, вот как бывает. Совсем недавно Яков был жив и с виду совершенно здоров…
— Болезнь сердца мучила его уже много лет. Бедный Яша… — покачала головой Ирина.
— А ведь я его почти не знал. Может, ты расскажешь мне про него? — попросил Борис.
Ирина пожала плечами:
— Что тебе рассказать… Он был хороший человек, но… обыкновенный, понимаешь? Он не был способен на сильные поступки.
Борис сочувственно спросил:
— Тебе, наверное, его сильно не хватает сейчас.
— Да. Мне так сейчас плохо и одиноко, ты себе не представляешь, — неожиданно Ирина побледнела и приложила дрожащие пальцы ко лбу. Выглядело это немного театрально, но Борис не заметил наигранности в поведении Ирины и озабоченно спросил:
— Что с тобой? Тебе нехорошо?
— Да, что-то голова закружилась… — еле-еле выговорила она. — Сейчас все будет нормально… Просто какая-то слабость.
— Тебе, наверное, надо прилечь. Ты перенервничала, такой стресс, — забеспокоился Борис.
Ирина сделала вид, что пытается взять себя в руки, но у нее, конечно, ничего не вышло: она неловко схватилась за край стола:
— Боже, мне кажется, я сейчас упаду.
— Тебе действительно нужно отдохнуть. Пойдем, я тебя уложу, — подхватил ее Борис.
— Спасибо… Боря, ты такой заботливый, — благодарно посмотрела на него Ирина. Она с трудом поднялась, опираясь на его руку.
Борис помог ей добраться до кровати и уложил ее, сам сел рядом.
— Спасибо тебе за заботу. Мне так неловко, что я разлеглась тут, злоупотребляю твоим гостеприимством, — тихо сказала Ирина.
— Что ты, все в порядке, — успокоил ее Самойлов. — Тебе надо отдохнуть. Я пойду, не буду тебя тревожить, — Он собирался встать, но Ирина его остановила, взяв за руку.
— Постой, Боря, не уходи, посиди со мной, пожалуйста. Я чувствую себя лучше, когда ты рядом.
Борис с готовностью остался:
— Конечно, я побуду с тобой.
— Я только сейчас вдруг поняла, какая же я одинокая. Знаешь, я всегда завидовала Полине. Тому, что у нее есть семья, дети, муж… А у меня никого нет, — из глаз Ирины брызнули слезы.
Борис принялся ее утешать:
— Ну что ты, Ирочка, ты совсем не одинока. У тебя есть мы — Полина, я… Мы не оставим тебя, что бы ни случилось. Мы тебя любим!
— Это все не то. Полина и ты — вы есть друг у друга, а я… у меня нет никого такого же близкого… любимого… ты говоришь «мы». Любить нельзя во множественном числе. Каждый любит сам по себе, от первого лица, — сквозь слезы возразила Ирина.
Борис покорно кивнул:
— Ну, хорошо — я. Я люблю тебя. Она заглянула ему в лицо:
— Правда? Ты правда меня любишь?
Борис смущенно отвел глаза:
— Ира, ты не совсем верно меня поняла… Я люблю тебя как друга.
Ирина разочарованно отпрянула:
— Впрочем, это, конечно, глупо — тешить себя какими-то иллюзиями. Если бы я могла любить тебя просто как друга, как мужа сестры — я была бы счастлива, наверное. Увы, я люблю тебя по-настоящему.
Борис непонимающе посмотрел на нее:
— Что ты хочешь этим сказать? Я не очень тебя понимаю… И ты не совсем понимаешь, что сейчас говоришь.
— Нет, Боря, понимаю. Я всегда любила только тебя и до сих пор люблю, — искренне призналась Ирина.
Борис обескураженно спросил:
— Но как же Яков? Ведь ты была за ним замужем? Ирина скорбно поджала губы:
— Должна же я была выйти хоть за кого-то. Иметь хотя бы иллюзию отношений, любви, семьи… Я понимаю, что ты не можешь ответить мне взаимностью, ты любишь Полину.
— Я не знаю, что тебе на это ответить. Это так неожиданно… — растерянно пробормотал Борис.
— Но я прошу, подумай о том, любит ли она тебя? — посмотрела ему в глаза Ирина.
— Что ты можешь об этом знать, Ира? — горько спросил он.
Ирина возразила:
— Ты ошибаешься, я-то об этом знаю все — она же моя сестра, мы с ней выросли вместе. Я могу только по тому, как она посмотрела, хмыкнула, какое у нее выражение глаз — понять, что она думает и как относится к человеку. Она не любит тебя.
— Ты говоришь так от ревности, — попытался защититься Борис.
Ирина вздохнула:
— Наверное. Ведь она украла тебя у меня. Да, она знала, что я люблю тебя, и всю жизнь вела себя, как собака на сене, — не любила тебя и не отдавала мне. А как только у тебя начались неприятности, оказалось, что ты ей не нужен. Она просто бросила тебя.
— Ира, мне неприятно, что ты говоришь о ней в таком тоне. Я пойду, — сказал Борис и встал.
Ирина задержала его:
— Погоди, не уходи. Прости меня, я наговорила много гадостей. Ты прав, это, наверное, от ревности. Но ты ведь можешь меня понять, правда? Ты прав. Конечно. Но я тебя прошу — поцелуй меня!
— Ира, это ни к чему… — неуверенно отказался Борис.
Ирина проявила настойчивость:
— Ну, всего один невинный поцелуй? Что тебе стоит? Самойлов решился и склонился над ней, целуя в щеку, но Ирина обняла его за шею и привлекла к себе, подставляя для поцелуя губы. Борис поцеловал ее в губы — сначала холодно, формально, но постепенно их поцелуи становились все горячее и горячее…
— И зачем это вы сюда пришли?
— Мне нужна Маша, — твердо сказала Катя. — Я хочу, чтобы она пошла со мной.
— Она хочет! Маша никуда не пойдет, уходите подобру-поздорову… — надвинулась на нее Зинаида.
Но Катя не собиралась сдаваться:
— Я никуда не уйду, пока не поговорю с ней. Зинаида язвительно спросила:
— Знать, жареный петух клюнул, раз Маша понадобилась? Как все у вас хорошо, так вы ее посылаете? Унижаете, прогоняете! А теперь — пойдем, Маша? Ничего не выйдет!
И Зинаида стала потихоньку оттирать Катю обратно к дверям.
— Но поймите, она мне действительно очень нужна! Позовите ее! — взмолилась Катя. Зинаида ничего не хотела слушать:
— А ее нет, понятно? Давайте, давайте, в другой раз придете.
Катя пыталась сопротивляться, но ее силы и натиск рассерженной Зинаиды были слишком не равны. Зинаиде практически удалось вытолкать Катю из кухни, как тут из комнаты раздался голос Маши:
— Бабушка, кто там?
— Это соседка… за солью пришла… — громко крикнула Зинаида и прошипела Кате тихо: — Уходите немедленно!
Но Катя также громко позвала:
— Маша, это я, Катя!
Маша быстро вышла из комнаты и пристально посмотрела на Катю.
— Зачем ты пришла сюда? — спросила она.
— Я ее выгнать хотела, а она упирается! — возмущенно всплеснула руками Зинаида.
Маша ее успокоила:
— Ничего, бабушка, все нормально. Я тебя слушаю, Катя.
— Я пришла просить тебя о помощи, — просто сказала Катя.
— Почему я должна помогать тебе? — удивилась Маша.
— Не мне. Ради себя я бы к тебе ни за что не пришла. Я прошу тебя пойти со мной в больницу. Леша… Он… умирает, — на глаза у Кати навернулись слезы.
— Леша умирает? — Маша замерла, ожидая ответа и не веря услышанному.
Катя кивнула:
— Да.
Маша в полной растерянности запричитала:
— Боже мой… Как же это… Но почему? Что с ним случилось?
Катя стала сбивчиво рассказывать:
— Он упал с большой высоты. Он сбежал от похитителей. Видимо, за ним гнались, он пытался спастись… Сорвался. Это произошло в районе крепости, там раскопки, реставрация… Строительные леса. С них он и упал.
— Когда это произошло? — чуть слышно спросила Маша, ее всю трясло.
— Недавно. Маша, я тебя очень прошу, поехали в больницу! Ты — его единственный шанс! Только ты можешь ему помочь. Я уже отчаялась… Пожалуйста… — Катя была искренне взволнована, голос ее дрожал.
Маша, не раздумывая, кивнула:
— Да, конечно, я пойду. Катя, подожди меня на улице. Я сейчас.
— Спасибо тебе. Я знала, что на тебя можно рассчитывать, — тихо поблагодарила Катя и вышла.
Маша повернулась к Зинаиде, которая во время всего разговора сидела, поджав губы, и спросила:
— Ты об этом знала?
Зинаида секунду поколебалась, а потом кивнула, признаваясь:
— Да!
Маша была изумлена и возмущенно смотрела на бабушку:
— Ты знала про Лешу? И как ты могла скрыть от меня это? И Сан Саныч, конечно же, знал? И вы молчали?
Зинаида начала оправдываться:
— Да, и Сан Саныч тоже знал. Но пойми: мы не хотели тебя волновать…
Услышав это, Маша взвилась, глядя на бабушку со смесью изумления и ярости:
— «Волновать»? Леша при смерти лежит в больнице, а вы не хотели меня «волновать»?
— Машенька! — взмолилась бабушка. — Но пойми же: ты так устаешь, столько сил отдаешь больным… И вообще, мы так радовались, что ты забыла про Лешу…
— Ну, знаешь! От тебя я этого не ожидала! — с обидой прервала ее Маша.
— Ну прости. Прости. Просто нам на самом деле казалось, что так будет лучше… — жалобно сказала Зинаида.
Маша взяла себя в руки и задумалась. Ей стало жаль бабушку, и она сказала:
— Ладно. Все равно я об этом узнала, не от тебя, так от Кати. Но меня волнует другое. Почему я ничего не почувствовала? Он находится в больнице, при смерти, а я ничего не почувствовала! Я должна была почувствовать!
Маша ощутила себя виноватой…
— Вот ты где шляешься? — набросился он на брата. — Полгорода уже обегал. Пошли скорей!
Он попытался взять Толика за руку, но тот вырвался:
— Я никуда не пойду.
— Как это ты не пойдешь, спятил, что ли? Отец сказал, если мы не явимся немедленно, он нас бросит тут одних! Ты понимаешь, что тогда будет?! — закричал Жора.
Толик спокойно и твердо сказал:
— Возвращайся к нему и уезжайте вдвоем. Я остаюсь здесь.
Жора угрожающе надвинулся на него:
— Что ты сейчас сказал? А ну, повтори! Я что-то не понял!
— Уезжайте одни. Я остаюсь, — так же твердо повторил Толик. — Жора, я все решил. Я никуда не еду.
— А больше ты ничего не хочешь? — завелся Жора. — Ты что себе позволяешь, блин? Тебя вообще никто не спрашивает, что ты хочешь, что ты не хочешь! И твое мнение никого не интересует! Ты понял меня?
Жора смотрел на брата с угрозой. У Толика ходили желваки, но он сдерживался.
— Что за бред? Да что тебе в голову ударило? — продолжал вопить Жора.
— Я не буду ничего тебе объяснять, — все еще сдерживая себя, ответил брат. — Я взрослый человек, я в состоянии сам принимать решения!
— Ты? Да ты вообще никто! Ноль! Что тебе скажут, то и будешь делать! — Жоре захотелось поиздеваться над Толиком. — Смотрите-ка, шкаф заговорил! Какие решения? Ты — недоумок, тряпка! Ты что, выпендриваться вздумал? А ну, быстро пошли!
И Жора схватил Толика за руку, но сделал это совершенно напрасно: Толик с разворота ударил его в челюсть. Жора упал. Толик, даже не взглянув на брата, ушел. Жора остался лежать, уткнувшись носом в землю.
Неожиданно ей послышались какие-то звуки, которые доносились из соседней спальни. Полина, которая была уверена, что в доме никого нет, настороженно прислушалась и пошла проверить, что же это за звуки.
В спальне Ирина с Борисом лежали в кровати полураздетые и целовались. Вдруг Ирина отстранилась, прислушиваясь.
— Мне кажется, в прихожей хлопнула дверь, — настороженно сказала она.
— Тебе показалось… — успокоил ее Берне и попытался привлечь ее к себе.
Ирина не успокаивалась:
— Погоди… По-моему, там действительно кто-то пришел.
— Ну и что? Это Костя, кто еще сюда может прийти… — предположил Борис.
Ирина испуганно спросила:
— А вдруг он войдет к нам?
— Не бойся, мы приучили детей не соваться в родительскую спальню, — уверил Борис. Это успокоило Ирину, она обняла его и они вновь страстно поцеловались.
Неожиданно дверь в спальню открылась и вошла Полина.
Повисла напряженная тишина. Первой заговорила Полина.
— Как это понимать? — спросила она сухо. Самойлов поспешно натянул на себя одеяло:
— Полина, я сейчас тебе все объясню. Полина сухо прервала его:
— Не нужно, не утруждай себя, все и так понятно. И она посмотрела сестре в глаза. Ирина, вопреки ожиданиям, совершенно спокойно выдержала ее взгляд.
— Ира, а ты ничего не хочешь мне сказать? — спросила Полина.
Сестра спокойно улыбнулась:
— Ты же сказала, что тебе все понятно.
— Некоторые детали хотелось бы уточнить, — заметила Полина мрачно.
Самойлов продолжал лепетать:
— Полина, давай успокоимся и все обсудим, давай поговорим, ты должна меня выслушать… Я все объясню…
Ирина, абсолютно уверенная в себе, решительно встала и прервала его оправдания:
— Помолчи. Нет, сестренка, все объясню тебе я.
— Хорошо. Только не здесь, — сдержанно ответила та. — Я жду в гостиной.
— Как скажешь, — кивнула Ирина.
Полина вышла из комнаты, Ирина встала, открыла шкаф и начала выбирать, что бы надеть. Остановила она свой выбор на халате Полины. Его она и достала, движения ее были спокойны и уверенны. Самойлов с испугом наблюдал за ней, выглядел он в этот момент жалким.
— М-да… Какая неприятная ситуация… Что же теперь будет? — испуганно спросил Борис.
Ирина снисходительно посмотрела на него:
— А почему ты так переживаешь?
— Потому что мне эта вся ситуация абсолютно невыгодна! — заявил он неожиданно.
Ирина удивленно усмехнулась:
— «Невыгодна»? Ты беспокоишься о своем моральном облике? Боишься испортить свою репутацию? Или что?
— Дело не в этом! Я люблю Полину, я так надеялся, что она ко мне вернется, но теперь… — нервничал Борис.
Ирина возмущенно прервала его, глядя на него с презрением и яростью:
— Ах, вот оно что? Ясно! Так вот, милый, если ты так любишь Полину, не надо было ложиться со мной в постель. А уж если лег, веди себя достойно.
Самойлов молчал, понурившись.
— И вообще, со своей сестрой я уж как-нибудь сама разберусь.
И бросив на Самойлова уничтожающий взгляд, Ирина вышла из комнаты.
Полина, расстроенная увиденной ею в спальне сценой, сидела на кухне. К ней вышла Ирина, переодетая в ее же халат. Ирина села напротив Полины и закурила, высокомерно глядя на сестру:
— Прости, что заставила ждать. Надо было привести себя в порядок. Ничего, что я надела твой халат? Не брезгуешь?
Полина покачала головой:
— Перестань юродствовать, Ира. Тебе это не идет. Ирина пропустила ее замечание мим» ушей и продолжала:
— Ты хотела со мной побеседовать? Беседуй. Полина укоризненно посмотрела на нее:
— Как ты можешь так себя вести в моем доме? Ирина сразу же перешла в наступление:
— А почему тебя это беспокоит? Ты же ушла из этого дома, бросила мужа, так чему ты удивляешься? Перестань строить из себя обманутую жену. Ты первая от него ушла. А я люблю Бориса. Давно люблю, и ты об этом прекрасно знаешь. Полина кивнула:
— Знаю. Знаю, но никак не могла предположить, что ты способна… Здесь, в моем доме… В нашей спальне…
Ирина усмехнулась:
— Ну, прости, что посягнула на твою территорию! Полина, не будь собакой на сене…
— Ира, я от тебя этого не ожидала! — воскликнула Полина.
Но сестра только пожала плечами:
— А почему, собственно? Я что, не человек? Не женщина?
— У тебя только что умер муж, а ты так себя ведешь… — с ужасом продолжала Полина.
— Правильно. Умер муж. Мне было очень одиноко, Хотелось ласки и внимания, — объяснила Ирина. — Хотелось почувствовать себя хоть кому-то нужной.
Полина, обескураженная ее поведением, глухо повторила:
— Нет, я этого не могу понять… Ирина с вызовом взглянула на сестру.
— Не понимаешь? Так я тебе объясню! — и она резко потушила сигарету: — А что ты вообще обо мне знаешь? О моей жизни? Знаешь, как я жила с Яшей? Знаешь, что это была за жизнь? Что мне пришлось терпеть? Как я страдала? Нет!
Полина молчала, удивленно слушая Ирину, а та продолжала, зло глядя на Полину:
— Пока ты вила свое семейное гнездышко с человеком, которого я любила, рожала ему детей и строила из себя порядочную жену, я терпела унижения и оскорбления, боролась за право быть счастливой! Думаешь, у меня хоть что-нибудь получилось? Нет!
Полина растерянно пролепетала:
— Но Яша любил тебя…
Ирина презрительно усмехнулась, отмахиваясь:
— Любил меня? Не смеши. Он себя любил. И деньги. Он всегда был на первом месте. Он и его проблемы. У нас с Яшей никогда не было теплых отношений. Это был скорее… деловой союз. Любви в нем не было.
— Ира, я все понимаю, но… — начала было Полина. Но сестра с яростью прервала ее:
— Нет, не понимаешь! Ты не думаешь обо мне, а я тоже хочу быть счастливой! Я это заслужила, как ты считаешь? Я всегда тебе завидовала, и знаешь, почему? Потому что у тебя был Буравин.
— У меня не было Буравина, — поправила ее Полина. Ирина уверенно сказала:
— Был! Ты его любила, ты думала о нем! Я-то знаю, ты мне рассказывала, и я все это помню! А я слушала тебя и понимала, что чувствую то же самое! Ту же обиду и боль оттого, что человек, которого я люблю, несвободен! И что он никогда не уйдет из семьи!
Полина молчала, чувствуя себя неловко. Ирина смотрела на нее и, смягчившись, почти ласково напомнила:
— Вспомни, ты сама говорила, что Самойлов тебе не нужен. Ты мне его практически предлагала!
— Да, но я не думала, что это будет вот так… Практически на моих глазах, в моей постели, — растерянно сказала Полина, но было понятно, что она почти готова согласиться.
— А мы тебя не ждали! Ты ведь уже не живешь в этом доме, и дверь в спальню была закрыта. Тебя никто не просил заходить. Так что… Тебя погубило любопытство!
Полина, понимая, что доводы Ирины весьма веские, кивнула:
— Хорошо, Ира. Я— тебя услышала. Да, наверное, ты права. Ты… Впрочем, делай, что хочешь, — вздохнула она.
Из спальни вышел Самойлов и виновато посмотрел на сестер.
— Полина, я хочу, чтобы ты знала… Чтобы ты поняла… То, что ты увидела, это… — залепетал он.
Полина твердо остановила его:
— Борис, не надо, мне Ира все объяснила. Я понимаю, что пришла не вовремя и зря затеяла этот разговор. Я не имела права. Ира права, мы с тобой разошлись, и у тебя теперь своя жизнь. Ты имеешь право на личную жизнь, отдельную от моей. Так же, как и я. Я пришла только забрать вещи Алеши и сейчас уйду.
И, не слушая ничего больше, Полина быстро вышла. Ирина с насмешкой наблюдала за растерянным Самойловым:
— Ну что молчишь, неверный муж? Расслабься, все позади.
Самойлов устало опустился на стул:
— Что ты сказала Полине?
— Правду, — спокойно ответила Ирина.
— Надо было сказать, что между нами ничего не было… — сказал Борис.
Ирина продолжала усмехаться, глядя на потерянного Самойлова.
— Ну как это не было? Все было, и очень неплохо! Самойлов подавленно молчал, и Ирине это не понравилось:
— Я что-то не пойму, ты хочешь удержать Полину? Или ты хочешь усидеть сразу на двух стульях?
Самойлов упрямо покачал головой.
— Пойми, я должен ей все объяснить… Ирина недовольно отмахнулась:
— Да ничего ты не должен! Она первая тебе изменила.
— Да, но… Нет, Ира, я сейчас ее догоню… — подхватился он. Однако Ирина твердо заявила:
— Не надо сейчас за ней идти. Ничего хорошего из этого не выйдет.
— Но мне не нравится, что мы вот так… Разошлись. На такой ноте, — мрачно возразил Борис.
По-моему, очень жизненная нота. Прими это как данность, будь мужиком! — потребовала Ирина. — И вообще я хочу, чтобы у нас троих остались хорошие отношения. Полина как-никак моя сестра.
Самойлов раздумывал, потом все-таки встал:
— Нет, я все-таки должен пойти за ней, вернуть, объяснить ей все… Со своей точки зрения.
Ирина с вызовом сказала:
— Борис, я тебя предупреждаю: если ты сейчас пойдешь за Полиной, ты никогда больше не увидишь меня!
Самойлов остановился. С досадой смотрел он на Ирину: он очень был расстроен, что попал в такую дурацкую ситуацию.
— Ира, я прошу тебя, давай не будем устраивать сцен и скандалов. И у меня, и у тебя сейчас сложный жизненный период.
— И ты злишься, что попал в такую дурацкую ситуацию… Только хочу напомнить, что я тебя насильно в койку не тянула! Все было полюбовно. Или мне показалось, что ты был не против? — повысила голос Ирина.
Самойлов опустил голову:
— Мне действительно не по себе. Ты понимаешь… Я еще никогда так глупо не подставлялся…
Ирина насмешливо смерила его взглядом.
— А ты трус, Самойлов! У тебя все поджилки трясутся… Скажи, неужели ты так панически боишься мою сестренку? Любишь кататься — люби и саночки возить, Боренька! — рассмеялась она ему в лицо.
Борис злился, ему хотелось от нее поскорее избавиться, но он сдерживал себя в рамках приличий.
— Перестань, Ира. Давай спокойно разойдемся, успокоимся… И на трезвую голову подумаем, что нам делать дальше.
— Тебе не терпится от меня избавиться? — догадалась Ирина. — Что, я тебе уже не нравлюсь?
Самойлов поморщился и сдержанно сказал:
— Тебе будет легче, если мы с тобой тоже поссоримся? Я предлагаю все же сохранить лицо… Ведь тебе тоже предстоит объясняться с Полиной…
— Я с ней уже объяснилась. Между прочим, она сама мне сказала, что ты ей не нужен, что она ушла от тебя навсегда! Так что я чужого не брала! — парировала Ирина.
Борис скривился, как от удара: ему было больно это слышать. А Ирина не успокаивалась:
— А тебе я не советую бежать и валяться в ногах! Теперь она тебя точно никогда не простит!
Самойлов решительно встал:
— Вот что, Ира. Не вижу смысла дальше продолжать разговор. Так мы черт знает до чего дойдем. Давай, я отвезу тебя домой.
Ирина тоже встала и ехидно поинтересовалась:
— А ты — к Поле? Вымаливать прощение?
— Нет. На работу. У меня еще куча дел, — холодно ответил он.
Довезя Ирину до дома, Борис молча открыл ей дверцу" Ирина вышла из машины, остановилась и повернулась к нему:
— У нас был сегодня такой тяжелый день. Мы оба понервничали. Все получилось совсем не так, как нам хотелось…
Она осторожно прикоснулась к руке Самойлова, но тот убрал руку.
— Да, Ира… К сожалению…
— Давай не будем ругаться, Боря. Забудь, что я тебе наговорила. Это все эмоции, обиды. На самом деле ты знаешь, как я» к тебе отношусь. Я всегда тебя рада видеть, всегда поддержу, пойму. Давай останемся друзьями, — предложила Ирина.
Борис отстраненно кивнул:
— Конечно, Ира… Извини, мне пора. Счастливо.
— Разрешите доложить?
— Разрешаю. Что у тебя? — спросил тот, отрываясь от дел.
— Готов ордер на обыск у смотрителя маяка и его сыновей, — сообщил милиционер.
Следователь кивнул:
— Отлично. Очень кстати. Милиционер протянул ему бумагу, и следователь, ознакомившись, еще раз довольно кивнул: — Все, по коням, сержант, едем их брать. Жду не дождусь, когда смогу с ними как следует побеседовать, — и он, встав, достал из сейфа пистолет.
Через несколько минут они уже были на месте, и следователь, на ходу доставая пистолет, отдавал распоряжения:
— Вы двое — вниз, прочешите подвал. Я буду наверху. Быстро!
Он ворвался в каморку, держа пистолет наготове. Но там никого не оказалось.
— Вот черт! — раздосадованный следователь опустил пистолет.
— Разрешите доложить? — спросил милиционер, входя в каморку.
Следователь махнул рукой:.
— Докладывай. Хотя я и сам догадываюсь. Внизу тоже никого нет?
— Так точно. Никого. Но там есть вход в катакомбы, — кивнул милиционер.
Следователь усмехнулся:
— В катакомбы? Это интересно. Пойдем-ка, покажешь.
Они подошли к входу в катакомбы, и милиционер пояснил:
— Там длинный лаз, прямо лабиринт какой-то. Без карты можно заблудиться. Да неизвестно, есть ли такая точная карта.
— Ясно. Если они спрятались там, то их можно будет взять на выходе. Остаемся здесь. Отгоните машину, будем ждать. В засаде. Все-таки я уверен, что они скоро сюда сунутся…
— А если уже ушли? — озадаченно поинтересовался подчиненный.
Следователь взял рацию:
— Это следователь Буряк. Срочно перекройте все выходы из катакомб!
Какое-то время мужчины молчали, думая каждый о своем. Наконец Кирилл сказал:
— Ну что ж, раз пошла такая откровенность, я тебе вот что скажу, я скоро собираюсь уйти в отставку. Я кое-что понял в этой жизни, и вообще… По-человечески я тебе сочувствую и советую разобраться с вашими делами, пока еще я сижу в этом кресле. Думаю, что смогу тебе помочь.
— Спасибо, — коротко сказал Буравин, и сам протянул руку Кириллу. Тот пожал ее.
* * *
Ирина и Самойлов зашли в квартиру, и Борис предложил:— Проходи, располагайся, я сейчас быстренько соображу что-нибудь…
Ирина немного настороженно оглянулась:
— А что, дома разве никого нет?
— Нет, я сегодня совершенно один, — ответил он и стал хлопотать, накрывая на стол: достал водку, огурцы, разлил водку по рюмкам Ирине и себе, потом налил третью рюмку, накрыв ее кусочком хлеба.
Ирина в это время осматривалась в квартире, понимая, что они с Самойловым действительно одни. Настроение ее заметно улучшилось, она села к столу.
— Давай помянем, — сказал Борис. Ирина кивнула:
— Давай…
Они выпили не чокаясь.
Поставив рюмку на стол, Борис вздохнул:
— Да, вот как бывает. Совсем недавно Яков был жив и с виду совершенно здоров…
— Болезнь сердца мучила его уже много лет. Бедный Яша… — покачала головой Ирина.
— А ведь я его почти не знал. Может, ты расскажешь мне про него? — попросил Борис.
Ирина пожала плечами:
— Что тебе рассказать… Он был хороший человек, но… обыкновенный, понимаешь? Он не был способен на сильные поступки.
Борис сочувственно спросил:
— Тебе, наверное, его сильно не хватает сейчас.
— Да. Мне так сейчас плохо и одиноко, ты себе не представляешь, — неожиданно Ирина побледнела и приложила дрожащие пальцы ко лбу. Выглядело это немного театрально, но Борис не заметил наигранности в поведении Ирины и озабоченно спросил:
— Что с тобой? Тебе нехорошо?
— Да, что-то голова закружилась… — еле-еле выговорила она. — Сейчас все будет нормально… Просто какая-то слабость.
— Тебе, наверное, надо прилечь. Ты перенервничала, такой стресс, — забеспокоился Борис.
Ирина сделала вид, что пытается взять себя в руки, но у нее, конечно, ничего не вышло: она неловко схватилась за край стола:
— Боже, мне кажется, я сейчас упаду.
— Тебе действительно нужно отдохнуть. Пойдем, я тебя уложу, — подхватил ее Борис.
— Спасибо… Боря, ты такой заботливый, — благодарно посмотрела на него Ирина. Она с трудом поднялась, опираясь на его руку.
Борис помог ей добраться до кровати и уложил ее, сам сел рядом.
— Спасибо тебе за заботу. Мне так неловко, что я разлеглась тут, злоупотребляю твоим гостеприимством, — тихо сказала Ирина.
— Что ты, все в порядке, — успокоил ее Самойлов. — Тебе надо отдохнуть. Я пойду, не буду тебя тревожить, — Он собирался встать, но Ирина его остановила, взяв за руку.
— Постой, Боря, не уходи, посиди со мной, пожалуйста. Я чувствую себя лучше, когда ты рядом.
Борис с готовностью остался:
— Конечно, я побуду с тобой.
— Я только сейчас вдруг поняла, какая же я одинокая. Знаешь, я всегда завидовала Полине. Тому, что у нее есть семья, дети, муж… А у меня никого нет, — из глаз Ирины брызнули слезы.
Борис принялся ее утешать:
— Ну что ты, Ирочка, ты совсем не одинока. У тебя есть мы — Полина, я… Мы не оставим тебя, что бы ни случилось. Мы тебя любим!
— Это все не то. Полина и ты — вы есть друг у друга, а я… у меня нет никого такого же близкого… любимого… ты говоришь «мы». Любить нельзя во множественном числе. Каждый любит сам по себе, от первого лица, — сквозь слезы возразила Ирина.
Борис покорно кивнул:
— Ну, хорошо — я. Я люблю тебя. Она заглянула ему в лицо:
— Правда? Ты правда меня любишь?
Борис смущенно отвел глаза:
— Ира, ты не совсем верно меня поняла… Я люблю тебя как друга.
Ирина разочарованно отпрянула:
— Впрочем, это, конечно, глупо — тешить себя какими-то иллюзиями. Если бы я могла любить тебя просто как друга, как мужа сестры — я была бы счастлива, наверное. Увы, я люблю тебя по-настоящему.
Борис непонимающе посмотрел на нее:
— Что ты хочешь этим сказать? Я не очень тебя понимаю… И ты не совсем понимаешь, что сейчас говоришь.
— Нет, Боря, понимаю. Я всегда любила только тебя и до сих пор люблю, — искренне призналась Ирина.
Борис обескураженно спросил:
— Но как же Яков? Ведь ты была за ним замужем? Ирина скорбно поджала губы:
— Должна же я была выйти хоть за кого-то. Иметь хотя бы иллюзию отношений, любви, семьи… Я понимаю, что ты не можешь ответить мне взаимностью, ты любишь Полину.
— Я не знаю, что тебе на это ответить. Это так неожиданно… — растерянно пробормотал Борис.
— Но я прошу, подумай о том, любит ли она тебя? — посмотрела ему в глаза Ирина.
— Что ты можешь об этом знать, Ира? — горько спросил он.
Ирина возразила:
— Ты ошибаешься, я-то об этом знаю все — она же моя сестра, мы с ней выросли вместе. Я могу только по тому, как она посмотрела, хмыкнула, какое у нее выражение глаз — понять, что она думает и как относится к человеку. Она не любит тебя.
— Ты говоришь так от ревности, — попытался защититься Борис.
Ирина вздохнула:
— Наверное. Ведь она украла тебя у меня. Да, она знала, что я люблю тебя, и всю жизнь вела себя, как собака на сене, — не любила тебя и не отдавала мне. А как только у тебя начались неприятности, оказалось, что ты ей не нужен. Она просто бросила тебя.
— Ира, мне неприятно, что ты говоришь о ней в таком тоне. Я пойду, — сказал Борис и встал.
Ирина задержала его:
— Погоди, не уходи. Прости меня, я наговорила много гадостей. Ты прав, это, наверное, от ревности. Но ты ведь можешь меня понять, правда? Ты прав. Конечно. Но я тебя прошу — поцелуй меня!
— Ира, это ни к чему… — неуверенно отказался Борис.
Ирина проявила настойчивость:
— Ну, всего один невинный поцелуй? Что тебе стоит? Самойлов решился и склонился над ней, целуя в щеку, но Ирина обняла его за шею и привлекла к себе, подставляя для поцелуя губы. Борис поцеловал ее в губы — сначала холодно, формально, но постепенно их поцелуи становились все горячее и горячее…
* * *
В дверях дома Маши стояла Катя, напротив нее, уперев руки в бока, Зинаида, которая не скрывала своего недовольства:— И зачем это вы сюда пришли?
— Мне нужна Маша, — твердо сказала Катя. — Я хочу, чтобы она пошла со мной.
— Она хочет! Маша никуда не пойдет, уходите подобру-поздорову… — надвинулась на нее Зинаида.
Но Катя не собиралась сдаваться:
— Я никуда не уйду, пока не поговорю с ней. Зинаида язвительно спросила:
— Знать, жареный петух клюнул, раз Маша понадобилась? Как все у вас хорошо, так вы ее посылаете? Унижаете, прогоняете! А теперь — пойдем, Маша? Ничего не выйдет!
И Зинаида стала потихоньку оттирать Катю обратно к дверям.
— Но поймите, она мне действительно очень нужна! Позовите ее! — взмолилась Катя. Зинаида ничего не хотела слушать:
— А ее нет, понятно? Давайте, давайте, в другой раз придете.
Катя пыталась сопротивляться, но ее силы и натиск рассерженной Зинаиды были слишком не равны. Зинаиде практически удалось вытолкать Катю из кухни, как тут из комнаты раздался голос Маши:
— Бабушка, кто там?
— Это соседка… за солью пришла… — громко крикнула Зинаида и прошипела Кате тихо: — Уходите немедленно!
Но Катя также громко позвала:
— Маша, это я, Катя!
Маша быстро вышла из комнаты и пристально посмотрела на Катю.
— Зачем ты пришла сюда? — спросила она.
— Я ее выгнать хотела, а она упирается! — возмущенно всплеснула руками Зинаида.
Маша ее успокоила:
— Ничего, бабушка, все нормально. Я тебя слушаю, Катя.
— Я пришла просить тебя о помощи, — просто сказала Катя.
— Почему я должна помогать тебе? — удивилась Маша.
— Не мне. Ради себя я бы к тебе ни за что не пришла. Я прошу тебя пойти со мной в больницу. Леша… Он… умирает, — на глаза у Кати навернулись слезы.
— Леша умирает? — Маша замерла, ожидая ответа и не веря услышанному.
Катя кивнула:
— Да.
Маша в полной растерянности запричитала:
— Боже мой… Как же это… Но почему? Что с ним случилось?
Катя стала сбивчиво рассказывать:
— Он упал с большой высоты. Он сбежал от похитителей. Видимо, за ним гнались, он пытался спастись… Сорвался. Это произошло в районе крепости, там раскопки, реставрация… Строительные леса. С них он и упал.
— Когда это произошло? — чуть слышно спросила Маша, ее всю трясло.
— Недавно. Маша, я тебя очень прошу, поехали в больницу! Ты — его единственный шанс! Только ты можешь ему помочь. Я уже отчаялась… Пожалуйста… — Катя была искренне взволнована, голос ее дрожал.
Маша, не раздумывая, кивнула:
— Да, конечно, я пойду. Катя, подожди меня на улице. Я сейчас.
— Спасибо тебе. Я знала, что на тебя можно рассчитывать, — тихо поблагодарила Катя и вышла.
Маша повернулась к Зинаиде, которая во время всего разговора сидела, поджав губы, и спросила:
— Ты об этом знала?
Зинаида секунду поколебалась, а потом кивнула, признаваясь:
— Да!
Маша была изумлена и возмущенно смотрела на бабушку:
— Ты знала про Лешу? И как ты могла скрыть от меня это? И Сан Саныч, конечно же, знал? И вы молчали?
Зинаида начала оправдываться:
— Да, и Сан Саныч тоже знал. Но пойми: мы не хотели тебя волновать…
Услышав это, Маша взвилась, глядя на бабушку со смесью изумления и ярости:
— «Волновать»? Леша при смерти лежит в больнице, а вы не хотели меня «волновать»?
— Машенька! — взмолилась бабушка. — Но пойми же: ты так устаешь, столько сил отдаешь больным… И вообще, мы так радовались, что ты забыла про Лешу…
— Ну, знаешь! От тебя я этого не ожидала! — с обидой прервала ее Маша.
— Ну прости. Прости. Просто нам на самом деле казалось, что так будет лучше… — жалобно сказала Зинаида.
Маша взяла себя в руки и задумалась. Ей стало жаль бабушку, и она сказала:
— Ладно. Все равно я об этом узнала, не от тебя, так от Кати. Но меня волнует другое. Почему я ничего не почувствовала? Он находится в больнице, при смерти, а я ничего не почувствовала! Я должна была почувствовать!
Маша ощутила себя виноватой…
* * *
Грустный Толик не спеша шел от Маши, когда навстречу ему появился Жора.— Вот ты где шляешься? — набросился он на брата. — Полгорода уже обегал. Пошли скорей!
Он попытался взять Толика за руку, но тот вырвался:
— Я никуда не пойду.
— Как это ты не пойдешь, спятил, что ли? Отец сказал, если мы не явимся немедленно, он нас бросит тут одних! Ты понимаешь, что тогда будет?! — закричал Жора.
Толик спокойно и твердо сказал:
— Возвращайся к нему и уезжайте вдвоем. Я остаюсь здесь.
Жора угрожающе надвинулся на него:
— Что ты сейчас сказал? А ну, повтори! Я что-то не понял!
— Уезжайте одни. Я остаюсь, — так же твердо повторил Толик. — Жора, я все решил. Я никуда не еду.
— А больше ты ничего не хочешь? — завелся Жора. — Ты что себе позволяешь, блин? Тебя вообще никто не спрашивает, что ты хочешь, что ты не хочешь! И твое мнение никого не интересует! Ты понял меня?
Жора смотрел на брата с угрозой. У Толика ходили желваки, но он сдерживался.
— Что за бред? Да что тебе в голову ударило? — продолжал вопить Жора.
— Я не буду ничего тебе объяснять, — все еще сдерживая себя, ответил брат. — Я взрослый человек, я в состоянии сам принимать решения!
— Ты? Да ты вообще никто! Ноль! Что тебе скажут, то и будешь делать! — Жоре захотелось поиздеваться над Толиком. — Смотрите-ка, шкаф заговорил! Какие решения? Ты — недоумок, тряпка! Ты что, выпендриваться вздумал? А ну, быстро пошли!
И Жора схватил Толика за руку, но сделал это совершенно напрасно: Толик с разворота ударил его в челюсть. Жора упал. Толик, даже не взглянув на брата, ушел. Жора остался лежать, уткнувшись носом в землю.
* * *
Полина спешила домой: ей было необходимо принести Леше все, что он просил. Зайдя в комнату Алеши, она стала собирать по ящикам его вещи: бритву, зубную щетку, складывая все в сумочку.Неожиданно ей послышались какие-то звуки, которые доносились из соседней спальни. Полина, которая была уверена, что в доме никого нет, настороженно прислушалась и пошла проверить, что же это за звуки.
В спальне Ирина с Борисом лежали в кровати полураздетые и целовались. Вдруг Ирина отстранилась, прислушиваясь.
— Мне кажется, в прихожей хлопнула дверь, — настороженно сказала она.
— Тебе показалось… — успокоил ее Берне и попытался привлечь ее к себе.
Ирина не успокаивалась:
— Погоди… По-моему, там действительно кто-то пришел.
— Ну и что? Это Костя, кто еще сюда может прийти… — предположил Борис.
Ирина испуганно спросила:
— А вдруг он войдет к нам?
— Не бойся, мы приучили детей не соваться в родительскую спальню, — уверил Борис. Это успокоило Ирину, она обняла его и они вновь страстно поцеловались.
Неожиданно дверь в спальню открылась и вошла Полина.
Повисла напряженная тишина. Первой заговорила Полина.
— Как это понимать? — спросила она сухо. Самойлов поспешно натянул на себя одеяло:
— Полина, я сейчас тебе все объясню. Полина сухо прервала его:
— Не нужно, не утруждай себя, все и так понятно. И она посмотрела сестре в глаза. Ирина, вопреки ожиданиям, совершенно спокойно выдержала ее взгляд.
— Ира, а ты ничего не хочешь мне сказать? — спросила Полина.
Сестра спокойно улыбнулась:
— Ты же сказала, что тебе все понятно.
— Некоторые детали хотелось бы уточнить, — заметила Полина мрачно.
Самойлов продолжал лепетать:
— Полина, давай успокоимся и все обсудим, давай поговорим, ты должна меня выслушать… Я все объясню…
Ирина, абсолютно уверенная в себе, решительно встала и прервала его оправдания:
— Помолчи. Нет, сестренка, все объясню тебе я.
— Хорошо. Только не здесь, — сдержанно ответила та. — Я жду в гостиной.
— Как скажешь, — кивнула Ирина.
Полина вышла из комнаты, Ирина встала, открыла шкаф и начала выбирать, что бы надеть. Остановила она свой выбор на халате Полины. Его она и достала, движения ее были спокойны и уверенны. Самойлов с испугом наблюдал за ней, выглядел он в этот момент жалким.
— М-да… Какая неприятная ситуация… Что же теперь будет? — испуганно спросил Борис.
Ирина снисходительно посмотрела на него:
— А почему ты так переживаешь?
— Потому что мне эта вся ситуация абсолютно невыгодна! — заявил он неожиданно.
Ирина удивленно усмехнулась:
— «Невыгодна»? Ты беспокоишься о своем моральном облике? Боишься испортить свою репутацию? Или что?
— Дело не в этом! Я люблю Полину, я так надеялся, что она ко мне вернется, но теперь… — нервничал Борис.
Ирина возмущенно прервала его, глядя на него с презрением и яростью:
— Ах, вот оно что? Ясно! Так вот, милый, если ты так любишь Полину, не надо было ложиться со мной в постель. А уж если лег, веди себя достойно.
Самойлов молчал, понурившись.
— И вообще, со своей сестрой я уж как-нибудь сама разберусь.
И бросив на Самойлова уничтожающий взгляд, Ирина вышла из комнаты.
Полина, расстроенная увиденной ею в спальне сценой, сидела на кухне. К ней вышла Ирина, переодетая в ее же халат. Ирина села напротив Полины и закурила, высокомерно глядя на сестру:
— Прости, что заставила ждать. Надо было привести себя в порядок. Ничего, что я надела твой халат? Не брезгуешь?
Полина покачала головой:
— Перестань юродствовать, Ира. Тебе это не идет. Ирина пропустила ее замечание мим» ушей и продолжала:
— Ты хотела со мной побеседовать? Беседуй. Полина укоризненно посмотрела на нее:
— Как ты можешь так себя вести в моем доме? Ирина сразу же перешла в наступление:
— А почему тебя это беспокоит? Ты же ушла из этого дома, бросила мужа, так чему ты удивляешься? Перестань строить из себя обманутую жену. Ты первая от него ушла. А я люблю Бориса. Давно люблю, и ты об этом прекрасно знаешь. Полина кивнула:
— Знаю. Знаю, но никак не могла предположить, что ты способна… Здесь, в моем доме… В нашей спальне…
Ирина усмехнулась:
— Ну, прости, что посягнула на твою территорию! Полина, не будь собакой на сене…
— Ира, я от тебя этого не ожидала! — воскликнула Полина.
Но сестра только пожала плечами:
— А почему, собственно? Я что, не человек? Не женщина?
— У тебя только что умер муж, а ты так себя ведешь… — с ужасом продолжала Полина.
— Правильно. Умер муж. Мне было очень одиноко, Хотелось ласки и внимания, — объяснила Ирина. — Хотелось почувствовать себя хоть кому-то нужной.
Полина, обескураженная ее поведением, глухо повторила:
— Нет, я этого не могу понять… Ирина с вызовом взглянула на сестру.
— Не понимаешь? Так я тебе объясню! — и она резко потушила сигарету: — А что ты вообще обо мне знаешь? О моей жизни? Знаешь, как я жила с Яшей? Знаешь, что это была за жизнь? Что мне пришлось терпеть? Как я страдала? Нет!
Полина молчала, удивленно слушая Ирину, а та продолжала, зло глядя на Полину:
— Пока ты вила свое семейное гнездышко с человеком, которого я любила, рожала ему детей и строила из себя порядочную жену, я терпела унижения и оскорбления, боролась за право быть счастливой! Думаешь, у меня хоть что-нибудь получилось? Нет!
Полина растерянно пролепетала:
— Но Яша любил тебя…
Ирина презрительно усмехнулась, отмахиваясь:
— Любил меня? Не смеши. Он себя любил. И деньги. Он всегда был на первом месте. Он и его проблемы. У нас с Яшей никогда не было теплых отношений. Это был скорее… деловой союз. Любви в нем не было.
— Ира, я все понимаю, но… — начала было Полина. Но сестра с яростью прервала ее:
— Нет, не понимаешь! Ты не думаешь обо мне, а я тоже хочу быть счастливой! Я это заслужила, как ты считаешь? Я всегда тебе завидовала, и знаешь, почему? Потому что у тебя был Буравин.
— У меня не было Буравина, — поправила ее Полина. Ирина уверенно сказала:
— Был! Ты его любила, ты думала о нем! Я-то знаю, ты мне рассказывала, и я все это помню! А я слушала тебя и понимала, что чувствую то же самое! Ту же обиду и боль оттого, что человек, которого я люблю, несвободен! И что он никогда не уйдет из семьи!
Полина молчала, чувствуя себя неловко. Ирина смотрела на нее и, смягчившись, почти ласково напомнила:
— Вспомни, ты сама говорила, что Самойлов тебе не нужен. Ты мне его практически предлагала!
— Да, но я не думала, что это будет вот так… Практически на моих глазах, в моей постели, — растерянно сказала Полина, но было понятно, что она почти готова согласиться.
— А мы тебя не ждали! Ты ведь уже не живешь в этом доме, и дверь в спальню была закрыта. Тебя никто не просил заходить. Так что… Тебя погубило любопытство!
Полина, понимая, что доводы Ирины весьма веские, кивнула:
— Хорошо, Ира. Я— тебя услышала. Да, наверное, ты права. Ты… Впрочем, делай, что хочешь, — вздохнула она.
Из спальни вышел Самойлов и виновато посмотрел на сестер.
— Полина, я хочу, чтобы ты знала… Чтобы ты поняла… То, что ты увидела, это… — залепетал он.
Полина твердо остановила его:
— Борис, не надо, мне Ира все объяснила. Я понимаю, что пришла не вовремя и зря затеяла этот разговор. Я не имела права. Ира права, мы с тобой разошлись, и у тебя теперь своя жизнь. Ты имеешь право на личную жизнь, отдельную от моей. Так же, как и я. Я пришла только забрать вещи Алеши и сейчас уйду.
И, не слушая ничего больше, Полина быстро вышла. Ирина с насмешкой наблюдала за растерянным Самойловым:
— Ну что молчишь, неверный муж? Расслабься, все позади.
Самойлов устало опустился на стул:
— Что ты сказала Полине?
— Правду, — спокойно ответила Ирина.
— Надо было сказать, что между нами ничего не было… — сказал Борис.
Ирина продолжала усмехаться, глядя на потерянного Самойлова.
— Ну как это не было? Все было, и очень неплохо! Самойлов подавленно молчал, и Ирине это не понравилось:
— Я что-то не пойму, ты хочешь удержать Полину? Или ты хочешь усидеть сразу на двух стульях?
Самойлов упрямо покачал головой.
— Пойми, я должен ей все объяснить… Ирина недовольно отмахнулась:
— Да ничего ты не должен! Она первая тебе изменила.
— Да, но… Нет, Ира, я сейчас ее догоню… — подхватился он. Однако Ирина твердо заявила:
— Не надо сейчас за ней идти. Ничего хорошего из этого не выйдет.
— Но мне не нравится, что мы вот так… Разошлись. На такой ноте, — мрачно возразил Борис.
По-моему, очень жизненная нота. Прими это как данность, будь мужиком! — потребовала Ирина. — И вообще я хочу, чтобы у нас троих остались хорошие отношения. Полина как-никак моя сестра.
Самойлов раздумывал, потом все-таки встал:
— Нет, я все-таки должен пойти за ней, вернуть, объяснить ей все… Со своей точки зрения.
Ирина с вызовом сказала:
— Борис, я тебя предупреждаю: если ты сейчас пойдешь за Полиной, ты никогда больше не увидишь меня!
Самойлов остановился. С досадой смотрел он на Ирину: он очень был расстроен, что попал в такую дурацкую ситуацию.
— Ира, я прошу тебя, давай не будем устраивать сцен и скандалов. И у меня, и у тебя сейчас сложный жизненный период.
— И ты злишься, что попал в такую дурацкую ситуацию… Только хочу напомнить, что я тебя насильно в койку не тянула! Все было полюбовно. Или мне показалось, что ты был не против? — повысила голос Ирина.
Самойлов опустил голову:
— Мне действительно не по себе. Ты понимаешь… Я еще никогда так глупо не подставлялся…
Ирина насмешливо смерила его взглядом.
— А ты трус, Самойлов! У тебя все поджилки трясутся… Скажи, неужели ты так панически боишься мою сестренку? Любишь кататься — люби и саночки возить, Боренька! — рассмеялась она ему в лицо.
Борис злился, ему хотелось от нее поскорее избавиться, но он сдерживал себя в рамках приличий.
— Перестань, Ира. Давай спокойно разойдемся, успокоимся… И на трезвую голову подумаем, что нам делать дальше.
— Тебе не терпится от меня избавиться? — догадалась Ирина. — Что, я тебе уже не нравлюсь?
Самойлов поморщился и сдержанно сказал:
— Тебе будет легче, если мы с тобой тоже поссоримся? Я предлагаю все же сохранить лицо… Ведь тебе тоже предстоит объясняться с Полиной…
— Я с ней уже объяснилась. Между прочим, она сама мне сказала, что ты ей не нужен, что она ушла от тебя навсегда! Так что я чужого не брала! — парировала Ирина.
Борис скривился, как от удара: ему было больно это слышать. А Ирина не успокаивалась:
— А тебе я не советую бежать и валяться в ногах! Теперь она тебя точно никогда не простит!
Самойлов решительно встал:
— Вот что, Ира. Не вижу смысла дальше продолжать разговор. Так мы черт знает до чего дойдем. Давай, я отвезу тебя домой.
Ирина тоже встала и ехидно поинтересовалась:
— А ты — к Поле? Вымаливать прощение?
— Нет. На работу. У меня еще куча дел, — холодно ответил он.
Довезя Ирину до дома, Борис молча открыл ей дверцу" Ирина вышла из машины, остановилась и повернулась к нему:
— У нас был сегодня такой тяжелый день. Мы оба понервничали. Все получилось совсем не так, как нам хотелось…
Она осторожно прикоснулась к руке Самойлова, но тот убрал руку.
— Да, Ира… К сожалению…
— Давай не будем ругаться, Боря. Забудь, что я тебе наговорила. Это все эмоции, обиды. На самом деле ты знаешь, как я» к тебе отношусь. Я всегда тебя рада видеть, всегда поддержу, пойму. Давай останемся друзьями, — предложила Ирина.
Борис отстраненно кивнул:
— Конечно, Ира… Извини, мне пора. Счастливо.
* * *
В кабинет следователя, постучавшись, зашел милиционер.— Разрешите доложить?
— Разрешаю. Что у тебя? — спросил тот, отрываясь от дел.
— Готов ордер на обыск у смотрителя маяка и его сыновей, — сообщил милиционер.
Следователь кивнул:
— Отлично. Очень кстати. Милиционер протянул ему бумагу, и следователь, ознакомившись, еще раз довольно кивнул: — Все, по коням, сержант, едем их брать. Жду не дождусь, когда смогу с ними как следует побеседовать, — и он, встав, достал из сейфа пистолет.
Через несколько минут они уже были на месте, и следователь, на ходу доставая пистолет, отдавал распоряжения:
— Вы двое — вниз, прочешите подвал. Я буду наверху. Быстро!
Он ворвался в каморку, держа пистолет наготове. Но там никого не оказалось.
— Вот черт! — раздосадованный следователь опустил пистолет.
— Разрешите доложить? — спросил милиционер, входя в каморку.
Следователь махнул рукой:.
— Докладывай. Хотя я и сам догадываюсь. Внизу тоже никого нет?
— Так точно. Никого. Но там есть вход в катакомбы, — кивнул милиционер.
Следователь усмехнулся:
— В катакомбы? Это интересно. Пойдем-ка, покажешь.
Они подошли к входу в катакомбы, и милиционер пояснил:
— Там длинный лаз, прямо лабиринт какой-то. Без карты можно заблудиться. Да неизвестно, есть ли такая точная карта.
— Ясно. Если они спрятались там, то их можно будет взять на выходе. Остаемся здесь. Отгоните машину, будем ждать. В засаде. Все-таки я уверен, что они скоро сюда сунутся…
— А если уже ушли? — озадаченно поинтересовался подчиненный.
Следователь взял рацию:
— Это следователь Буряк. Срочно перекройте все выходы из катакомб!