Ветер Анна. Миледи Трех миров

   И в который уже раз поблагодарила себя за предусмотрительность. За эти мягкие удобные кроссовочки (а не эффектные туфли), за эти милые сердцу джинсы и футболку (а не деловой костюмчик). Я просто умница! И это единственное, что на данный момент грело мне сердце. Идти становилось все тяжелее, гора казалась все выше и круче, а дорога все бесконечнее.
   — Долго еще? — постоянно спрашивала я Фара, стараясь вложить в голос все свое невыносимое страдание.
   — Нет. Еще полтора дня — и мы на месте, — «приободрил» меня нан. — Сейчас поднимемся на самый верх, переберемся через небольшую трещину в скале. За ней есть пещерка, в которой мы и поужинаем (о, это сладкое слово!) и переночуем, а утром, зайдя в Скалпек, спустимся прямо в Фашур — столицу Зубара.
   И я, скрипя зубами, тащилась дальше, больше не рассчитывая на сострадание или даже моральную поддержку типа «крепись, мы уже почти добрались». У меня не было даже сил поинтересоваться, что такое Скалпек, в который мы собираемся зайти, и почему мы идем именно в столицу, а не в маленький провинциальный городок, где мне не придется произносить всякие речи. Но я была уверена — с этим неизвестным непременно познакомлюсь лично. На крайний случай помашу ему ручкой с вершины.
   Когда солнце покатилось к горизонту, доверительно показывая нам, что день скоро закончится, Фар остановился и стал поджидать меня. Пока я доставляла до него свое хрупкое, неимоверно уставшее, голодное и жутко утомленное тело, он сказал, что до пещеры осталось пятнадцать минут. Ура! Отдых! Моя душа возликовала. И как же меня угораздило познакомиться с Зубаром поближе до введения на нем туризма на аэропланах или хотя бы на драконах?! Выживу, обязательно подам им эту идею. Подойдя к Фару, вымученно улыбнувшись и взглянув вперед, я обомлела.
   Перед нами была огромная пропасть — шириной метра три, а глу-убиной-ой-ой-ой… В общем, дна ее видно не было. «Небольшая трешина между гор», ха! Представляете? Ну, поэксплуатируйте свое воображение! Отвесная скала, козырьком нависшая над этой «трещинкой», слева и справа на горизонте виднеются какие-то равнины, чудные пейзажи, мирный ландшафт. Но нет, нам надо непременно вперед. Но это вперед, по которому можно идти, только через три метра!
   Черно-пепельный наглец, легко перепрыгнув воздушное пространство, приземлился на другой стороне и выжидательно посмотрел на меня.
   — И что, ты надеешься, что я являюсь тайным чемпионом по прыжкам в длину? Или что я самоубийца?! — зло спросила я у этого пуделя, скручивая руки на груди и хмуря брови.
   — Поверь мне, это легко, — проговорил он голосом мамочки, уговаривающей свою двухлетнюю малышку выпить «вкусное» лекарство. — Ты же никогда не пробовала, почему уверена, что не сможешь? Главное, не смотри вниз, разбегись и прыгай.
   Я еще раз взглянула на мохнатую морду, пытаясь разглядеть в ней тайное желание лишить сразу все Три мира такой замечательной Миледи. Ничего подобного я не обнаружила — его морда выражала только огромное желание помочь и морально поддержать (может, прикидывается?). Поэтому, крепко выругавшись по поводу моего телохранителя, подаренного мне «счастливой» звездой, я начала медленно пятиться назад, выбирая место старта для разбега. Наконец, отойдя на приличное расстояние, я, вздохнув пару раз и набравшись храбрости, немного «пробуксовала» ногой и понеслась со сверхзвуковой скоростью вперед.
   Ну… мягкой посадки у меня, как всегда, не вышло. Я, как говорится, влетела «фейсом в тейбл», вернее в скалу. Сказать по правде, не очень приятные впечатления. Такой вид развлечений я бы посоветовала жестким экстремалам или тем, у кого стали наблюдаться излишки мозгов. Очень, знаете ли, помогает, одновременно освежая черепушку умными мыслями, такими как, например, «какого черта я вообще здесь делаю?!».
   Итак, я повисла на руках, болтая ногами над жуткой пропастью на этой (чертовой, чертовой, чертовой!!!) скале. Нан не проявлял никакой поспешности в моем спасении, что меня, мягко говоря, беспокоило.
   — Фар, ты вообще собираешься меня спасать или будешь тренировать память в заучивании моего завещания? — скрежетала я зубами в подвешенном состоянии.
   — Я не спасатель, я — телохранитель, — услышала я лаконичный ответ.
   — Вот и сохрани мое молодое и прекрасное тело от разбиения в лепешку!
   — Не вижу никакой грозящей тебе опасности. Ты сама можешь вылезти, просто не хочешь этого.
   Я буквально задыхалась от возмущения. Еще бы добавил свое коронное: «ты еще не пробовала, это легко» или что-то в этом роде.
   — Ах, так! Ах, вот ты как! Я для него… А он… Ты уволен по статье о невыполнении своих прямых профессиональных обязанностей! Совершенно уверена, что такая статья в нашем КЗОТе есть. Решение окончательное и обжалованию не подлежит.
   В моей голове назревали злобные ругательства и страшные кары мести, которые я предприму (можете поверить, за несколько секунд я придумала по меньшей мере полтора десятка казней, в которых присутствовало даже забрасывание этого нерадивого телохранителя кучами кошек!)… И тут мне стало смешно. Согласитесь, комично висеть над пропастью и вести беседу подобного рода, и я засмеялась. Я хохотала все сильней и сильней и никак не могла остановиться. Наверное, к такому смеху примешалось еще и нервное напряжение, охватившее меня после всего случившегося со мной за эти три дня, — так, до слез, я не смеялась уже давно.
   Надо мной тут же свесилась удивленная морда Фара.
   — Ты чего? — оторопело поинтересовался он.
   — «Я сошла с ума, я сошла с ума. Мне нужна она, мне нужна она…» — все еще хохоча, пропела я.
   — Кто? — Нану явно была в новинку подобная реакция, а нашу «Горячую десятку» он вряд ли смотрел.
   — Лестница, веревка, эскалатор. Не важно. Ладно, Фар, я не держу на тебя зла, — начала я обреченным тоном, — передай Совету, пусть считают меня коммунисткой.
   Сказав это, я почувствовала, как из моих пальцев уходят последние силы, а из-под них последняя точка опоры (или захвата), и в тот же миг полетела вниз.
   Летела я недолго. Скала, как я уже сказала, свесилась этаким козырьком, а под ним был абсолютно невидимый сверху выступ. Что-то вроде каменного балкона. Вот на него-то я и шлепнулась. Звучно так бухнулась, аж в ушах зазвенело. Не везет мне с мягкой посадкой, определенно не везет. Упав, я, решая проблему со звоном в ушах, ненадолго ушла в нирвану.
   Придя в себя, я первым делом проверила свою целостность — руки, ноги целы, голова на месте, а только затем огляделась. Я лежала на каменном плато размером приблизительно два на три метра с шикарным видом на место моей возможной посадки, не попади я сюда. На месте «крепления» этого балкона к скале был лаз в логово страшного и ужасного полихрюндика. У-у-у! Вам страшно? А мне нет, ну прямо нисколечки. Короче, там был какой-то лаз.
   Потерев ушибленные места, я, вся такая храбрая, собралась нырнуть «в нору за белым кроликом», руководствуясь примером Алисы, но тут появился нан и спокойно уселся напротив меня, тем самым невольно не способствуя мгновенному открытию нового входа в «страну чудес» и явственно сокращая площадь для размещения на этом небольшом уступчике.
   — Где ты был? — Я грозно сдвинула брови, пытаясь изобразить «злобную фурию». По-моему, мне это удалось не очень.
   — Сперва переместился вниз, чтобы сделать твое приземление наиболее комфортным. Но через пару минут твоего категорического нежелания появляться ни на земле, ни в полете с воплями о помощи я понял, что либо это искусно сработанный блеф, либо ты за что-то зацепилась и висишь, словно яблоко на ветке. Побывав наверху и оценив обстановку, я принял второй вариант как наиболее предпочтительный. Поэтому, использовав метод исключения, тщательно проанализировал места возможного твоего приземления. И вот я здесь.
   — А я, пока ты занимался сравнительным анализом и сопоставлением фактов по вероятному и возможному нахождению моей скромной персоны, могла погибнуть! — закрутила я свою речь (чуть язык не вывернула!). Давая понять этой болонке, что не только он способен толкать столь заумные фразы, я с вызовом добавила: — И почему, интересно, ты не прибыл мгновенно, как обещал?!
   — Не было опасности, которая бы тебе угрожала. Когда такая опасность появляется, возникает особая частота мысли, ее слышно везде и по ней, как по канату, я могу мгновенно тебя отыскать.
   — Да, а когда у меня кильва чуть руку не оттяпала, где находилась твоя особая частота мысли? Если бы не тати, я без руки сейчас была!
   — Без руки, но жива, — отрезал он.
   Несколько секунд мы сверлили друг друга взглядом. Мое возмущение, уже готовое выплеснуться, неожиданно стало утихать и исчезло совсем. Прислушавшись к своим чувствам, я поняла, что зря злюсь на своего телохранителя. Ну не супермен, не суперкрасавец, и что? Глупо с моей стороны себя вести как капризный ребенок, ей-богу. С его умением перемещаться он ни за что не позволил бы мне разбиться в лепешку и погибнуть. Нан уже успел побывать внизу, снова наверху и еще неизвестно в скольких местах, а я только и сделала за это время, что потерла ушибленные бока и осмотрелась. К тому же Фар, судя по всему, волновался за меня. А зная, что каждое перемещение требует от нанов немало собственной энергии, то он сейчас далеко не в лучшей форме, возможно, даже худшей, чем я. Но если даже не в худшей, ведь он еще вынужден сидеть и выслушивать мои обвинения в свой адрес… Пора выкидывать всю дурь из своей башки!
   — Ладно, Фар, давай мириться. — Улыбнувшись, я протянула ему руку. Этот пушистик поклонился мне, молвив: «Миледи». У-у! Я не утерпела и продемонстрировала ему свой язык (розовый такой), а спустя пару секунд, вернувшись к своему всепрощающему поведению, спросила:
   — Что это за лаз? Он нас выведет в мир?
   — Я не знаю, к моему сожалению, — оглядев и обнюхав дыру, ответил Фар.
   — Хорошо. Исследуем. Посторонись! — Отпихнув нана, я полезла внутрь.
   — Как я уже сказал, мне неизвестно, что там. Не лучше ли будет пропустить меня вперед? — Его учительно-почтительный тон бил по ушам не хуже колокольного звона.
   — Шиш тебе, красная шапочка! Захотел отобрать у меня славу первооткрывателя?! Я первая пройду этот трудный путь и приоткрою занавес тайны, хранящейся в недрах этого таинственного хода, — протискиваясь в узкую нору, торжественно заявила я Фару. — Обо мне услышат, обо мне заговорят! Обо мне будут слагать легенды, я войду в летописи Зубара…
   — Ну-ну… — только и послышалось позади меня. Проползя на четвереньках несколько минут и сбив в кровь колени, я уже не горела желанием таким образом войти в историю и летописи Зубара. Единственным моим желанием на данный момент была горячая ванна, мягкая постель, вкусный ужин и все это подальше отсюда.
   — Знаешь, а тут открывается чудесный вид! — вновь услышала я сзади голос Фара.
   Решив, что за своими невеселыми мыслями просмотрела нечто интересное, я остановилась и в попытке обернуться чуть не свернула шею.
   — Что за вид? — живо заинтересовалась я, оставляя свои титанические, но абсолютно напрасные усилия и поняв полную безысходность своего нынешнего положения.
   — Я говорю про твой вид сзади, — усмехнулся этот меховой шар.
   Самое паршивое — в этот момент я даже не могла развернуться, чтобы дать ему подзатыльник или щелкнуть по носу, и он это прекрасно понимал. А потом время будет упущено. Блин! Черт! Щет! Ну ничего, я еще отыграюсь. Будет и на нашей улице праздник!
   Спустя несколько минут мы наконец прошли это узилище и оказались в просторной пещере с небольшим озерцом посредине. Фар повторил то, что это место ему незнакомо. Поэтому, тщательно выбирая, где заночевать, приглядел небольшой уступ в углу этого природного зала, с которого он весь просматривался.
   Я стала готовиться к ночлегу, осматриваясь в этом диковинном месте. В подобных пещерах я еще не бывала, да и, что греха таить, я ни разу до сих пор вообще не была в пещере! Озеро переливалось под лучами света, проникающими сверху, отбрасывая во все стороны разноцветные блики. Вероятно, на дне этого пещерного водоема лежали какие-то самоцветы, позволяющие воде выглядеть так красиво.
   Неожиданно мой взгляд упал на стену, у которой как раз плескалось озерцо. Там, на уровне трех-четырех метров над водой, я заметила какое-то движение. Словно поток пробежал по каменной стене и, не добегая до озера, растворился. Мне стало интересно столь мгновенное появление и исчезновение целого ручейка, поэтому я тут же попыталась сфокусировать свой взгляд на этом месте, ожидая продолжения. Но больше ничего не было. Абсолютно. Ничего, это значит — НИЧЕГО! Я усиленно хлопала глазами, терла их для пущей верности, но ничего не изменилось. Что ж, наверное, показалось. Хотя свет, попадающий в пещеру из отверстий в левой стене, хорошо ее освещал, но солнце уже, должно быть, село или садилось, следовательно, темнело быстро, вот мне и привиделся какой-то блик. Я пожала плечами и продолжила обустройство по отправлению к сладким снам.
   Скорее уже просто чтобы убедиться в остроте моего зрения и силе разыгравшегося воображения, я снова мельком пробежалась взглядом по той же стене. Что за черт! Мне опять показалось, что стена переливается, только теперь немного ближе, чем в прошлый раз. Я повторно вперила свой взгляд в камни пещеры (игру гляделки не напоминает?). Ничего. Опять ничего. Что за шуточки мне устраивает мое несносное сознание! Я тряхнула головой и отвернулась. Посмотрела на спокойного Фара и стала вынимать из рюкзака свой плед.
   С пледом я закончила быстро, расстелив его рядом с теплым нанчиком, и, сладко потянувшись, собралась было уже лечь. Но что-то на душе было тревожно — казалось, что там завелся выводок наглых кошачьих, которые усиленно скреблись. Что-то не давало мне покоя, напрочь блокируя сон. Появилось ощущение, что мою спину периодически кто-то буравит взглядом. Брр. Неприятное чувство, заставляющее мои мурашки сдавать незапланированный кросс по всему телу. Я снова вернула взгляд на переливающуюся стену. Несколько минут неотрывно смотрела на нее, но пришла к такому же результату — там ничего нет! Мой телохранитель, вальяжно развалившись на выбранном месте, осведомился сквозь зевоту:
   — Чего ты там потеряла?
   — Да вроде ничего, — ответила я, но, все еще немного сомневаясь, спросила: — Слушай, а в вашем мире водятся переливающиеся стены? Нет. Не так. Куски переливающихся стен, которые способны продвигаться, а потом замирать, чтобы они становились невидимыми? — Конечно, получился не вопрос, а какая-то каша, сумбур, но по-другому объяснить то, что видела, я не смогла. Поэтому справедливо ожидала, что нан сейчас надо мной немного посмеется, инцидент будет исчерпан, и я наконец спокойно засну. Но его встречный вопрос меня несколько удивил:
   — Куда двигается? — насторожился он.
   Сперва я себя посчитала обиженной — отчего это Фар, вместо того чтобы что-то ответить, задает глупые вопросы, напрочь забывая, что отвечать вопросом на вопрос как минимум невежливо. Но уже через пару секунд я вспомнила направление движения этого необъяснимого явления и поняла, что вопрос отнюдь не глуп и очень даже ко времени.
   — Сюда двигается, — уже слабенько пискнула я, показывая рукой приблизительную траекторию движения блестящей стены.
   Фар резко вскочил, чем заставил меня непроизвольно подпрыгнуть от неожиданности, и так же стремительно прыгнул ко мне.
   — Быстро встань за меня! — скомандовал он, оттесняя меня от стены.
   Я не стала спорить, а тем более прекословить. Только я, двигаясь бочком, спряталась за своего телохранителя, тут же услышала недовольное сопение стены совсем рядом с тем местом, где стояла мгновение назад. Меня сразу обдало холодом, затем жаром, и мои колени стали исполнять какой-то танец на непроизвольную тему под «мелодию», похожую на диско.
   Нан на это сопение утробно зарычал, слегка пригибаясь к полу, явно демонстрируя готовность прыгнуть на непрошеного гостя. На стене прямо перед нами я вновь увидела небольшое шевеление (а это было именно оно, а не переливание!), которое свидетельствовало, что ЭТО еще на месте, а не убежало сломя голову, увидев грозного противника. На протяжении еще пары моих вдохов ничего не происходило, а потом Фар резко и неожиданно подпрыгнул к тому месту, где устроился хищник-невидимка, и громко клацнул зубами (эхо пещеры услужливо размножило этот звук, добавив ему немного зловещего оттенка). Раздался громоподобный вопль, который отдавался в сводах пещеры, перемножался и сотрясал стены еще некоторое время (опять же при помощи услужливого эха, конечно). На месте невидимки в то же мгновение появилось жуткое чудовище.
   Оно было похоже на гигантского мохнатого паука с переливающейся фиолетовой шерстью. Вместо обычной паучьей громадина имела звериную голову, напоминающую оскаленную гиену. Все его шесть или восемь лап (как-то не до подсчетов) были похожи на волчьи, а на местах, где должны были быть подушечки пальцев, красовались присоски. (Разглядеть столь подробно его анатомию не составляло труда, когда оно махнуло лапой в нашу сторону на манер шипящей кошки.) Зубы в пасти этого паука не паука создавали поистине жуткий набор мелких и острых сабель, обильно смазанных противной слюной, что красноречиво свидетельствовало о его пристрастиях в пище — отнюдь не вегетарианских. Глаза же были свирепые, красные и пылали бешеной злобой… Брр, брр, брр. Я была в шоке.
   Это отвратительное создание, немного придя в себя от укуса Фара, быстро и пугающе ловко взмыло выше по стене и на такой высоте, перебирая лапами, скоростной ракетой покинуло пещеру.
   Я все еще стояла и смотрела вслед этой гадине, когда нан раздосадованно проговорил:
   — Надо же, а я ведь его даже не почуял, пока ты мне не сказала! Нужно внимательней следить за своим энергоресурсом — меньше перемещаться, чаще отдыхать.
   — Что это было? — наконец вернулся ко мне дар речи.
   — Скальный хлокр.
   — Скальный кто?
   — Хлокр. Вообще-то они до жути трусливы. Этот, наверное, еще молодой и не сталкивался с сильным противником.
   — Уж не хочешь ли ты сказать, что это чудовище безобидно?! — вытаращилась я на телохранителя.
   — Нет. Он как раз крайне опасен. Правда, только для тебя.
   — Вот спасибо, успокоил, утешил, можно сказать! А что это за трюк с прозрачностью?
   — Хлокр доводит свое тело до такого состояния, что оно способно точно повторять рельеф, цвет и размер той поверхности, на которой он находится. Его можно увидеть, только когда он резко двигается, или почуять, что довольно легко — как ты сама почувствовала, его вонь просто колоссальна. Конечно, если ты не умираешь от усталости, — добавил он уже тише, вроде как оправдываясь, хотя я и не делала никакой попытки его в чем-то обвинять.
   — Следовательно, он не становится прозрачным, а просто принимает вид того, на чем сидит? Вроде нашего хамелеона.
   — Да, примерно так.
   — И что, если бы я его не заметила, он бы меня быстренько сожрал? — Я вспомнила рожу этой твари, и меня передернуло.
   — Нет, он не способен съесть сразу так много. Обычно, его основное меню — мелкие грызуны и птицы, но если ему посчастливится поймать крупную добычу, то он ей перегрызает горло и относит куда-нибудь в холодное место пещеры или, если есть такая возможность, закапывает в снег. — Я невольно схватилась за шею. — Наведывается он туда, когда возникает необходимость.
   — Я так рада, так рада! — У меня подкатил ком к горлу от жалости к себе несчастной.
   Такое положение дел мне совсем не нравилось — неужели на этом Зубаре совсем нельзя прогуляться, чтобы тебя кто-то не съел или, точнее, страстно не желал включить в свое меню. Мир каких-то доисторических хищников! Палеонтологов бы сюда, вот кто был бы в полном восторге от пребывания здесь. А мне почему-то совершенно расхотелось быть здешним первооткрывателем. Надо было хоть газовый баллончик прихватить — пользы от него ноль, а спокойнее как-то. К тому же деморализовать противника можно — пока тот бедный удивляется и соображает, как вот ЭТИМ (в смысле баллончиком) можно с ним бороться, просто взять и убежать или, на худой конец, спрятаться. А так… Безоружная, в чужом мире.
   Неожиданно я поняла, что вот такими рассуждениями могу не только себя довести до белого каления, но и начать шарахаться от каждой тени на дороге. Подумаешь, какое-то паукообразное решило попробовать меня на зуб, на зубы, на свои бесчисленные зубы! Ну и что?! Да подавилось бы! Или отравилось бы, что запросто. Знало бы оно, где я до этого жила, близко тогда бы не подошло, обегая сторонкой. И все же…
   — А этот хлыкр. Хлоркл…
   — Хлокр, — поправил меня Фар.
   — Ну да, именно он. А если он вернется, когда мы будем спать? Ты что же, даже не найдешь потом моего окровавленного трупа?! — сказала и сама поморщилась от обрисованной перспективы.
   — Успокойся. Он больше не придет. Сто процентов. Во-первых, мой укус в определенное место лишил его возможности регенерации более чем на неделю. А во-вторых, хлокр НИКОГДА не нападает на одну и ту же жертву дважды. Это факт.
   — Ага, а еще ты говорил, что они очень трусливы. Однако этот, даже когда его рассекретили, не поторопился смыться! — Мне очень не хотелось стать чьим-то поздним ужином или исключением из правил охоты хлокра. Очень не хотелось!
   — Как я уже предположил, он, наверное, был слишком молод и ему ни разу не доводилось встречаться с наном. Иначе он бы даже в эту пещеру заползать не стал.
   Честно говоря, не очень убедительно сие прозвучало.
   — Конечно, не тебе становиться беконом с кровью… — проворчала я, все еще считая себя в списке питательного рациона этого хло… наглеца. — А если он по молодости и неопытности меня схарчит, что тогда?
   — Хорошо, если тебе будет так немного спокойнее, то можешь лечь у меня под боком. Уж вдвоем-то мы точно у него поперек глотки встанем, — смилостивился Фар.
   Я еще раз опасливо оглядела все закоулки пещеры, подкатилась к нану и на всякий случай поинтересовалась:
   — А из озера на нас ничего не выползет, пока мы спим?
   — Нет, не выползет. — Пушистик был ко мне благосклонен. — Спи. Спокойной ночи.
   — Спокойной ночи, Фар.
   Я еще немного поворочалась, после чего уютно устроилась под боком своего надежного телохранителя (тепло и мягко!), воспользовавшись его лапой в качестве подушки (естественно, с его любезного согласия), и мгновенно уснула. Да, что ни говори, а быть первопроходцем да сражаться с жуткими чудовищами довольно утомительно.
   Проснулась я в той же пещере, такая же уставшая, как и легла (нет, гораздо более уставшая, то есть совсем не отдохнувшая!), от резкого скачка моей головы вниз — импровизированная «подушка» была самым жестоким образом извлечена из-под меня ее хозяином. Фар не стал обращать внимания на мое ворчание по поводу его наплевательства к измученной Миледи, а непререкаемо заявил, что пора выбираться отсюда и двигаться дальше. Вы спросите, почему мы не переместились? Все очень просто — мы изучали Зубар. Я — по глупости, Фар — по необходимости. А кто мне обещал, что будет легко?
   Все ночные страхи остались позади, но стоило мне открыть глаза, как проснулся и мой желудок, грозным рычанием заявляя, что такого отношения к себе он более не потерпит. Поэтому свои сборы я закончила за пару минут, и мы направились на поиски более приличного выхода, чем тот, что послужил нам вчера входом.
   Широкий и высокий коридор, по которому мы шли, позволял передвигаться не сгибаясь (не то что давешний лаз). Всегда мечтала побродить по каким-нибудь пещерам. Представлялось, что вот-вот мы найдем потайное углубление в каменной стене и, произнеся: «Сим-сим, открой дверь», попадем в сокровищницу Али-Бабы…
   Немного погодя впереди действительно появилось углубление. Я, взвизгнув от радости, первой подскочила к нему. Правда, «сим-сима» не понадобилось — это оказался еще один коридор, отходивший от главного, немного уже и темнее. Заручившись молчаливым согласием Фара (выраженным пожатием плеч и очередным хмыканьем), я двинулась на разведку. Новый проход не сужался и не увеличивался, тем самым очень напоминая тоннель. Осмотрев стены, я пришла к выводу, что эта пещера обитаема, во всяком случае, была — приобрести тоннелю такую ровность явно кто-то помог. В конце этого коридора-тоннеля меня ждала небольшая круглая пещерка с… огромным белым облаком посередине. Ах! Я застыла в восхищении, боясь, что любое слово или действо с моей стороны может развеять это чудо или разбудить его. Облако переливалось под ярким лучиком солнца, проникающим откуда-то сверху и разбегающимся в разные стороны.
   — Коренулы, — не разделил моего восхищения Фар.
   — Что? Кто? Они опасны? — выдала я автоматом вопросы, в смысл которых даже не вникла.
   — Нет. Это их шубы.
   — Как это шубы? Это не живое? — Я, недоумевая, подошла к облаку.
   Осторожно дернула за край и от неожиданности отскочила назад. От облака отпал кусок и подлетел прямо к моим ногам. Я наклонилась и стала рассматривать фрагмент облака, опасливо тыкая в него пальцем. У моих ног действительно валялась белая шуба. Уже не опасаясь никакого подвоха, я взяла ее в руки. Шубка совсем не была похожа на те, что продают в магазинах, а напоминала скорее маскарадный костюм без подкладки и застежки.
   — Это что? — уже серьезнее озадачилась я, оглядывая и ощупывая «кусочек облака».
   — Я же сказал. Шубы коренулов.
   — То есть перед нами их кладовка с гардеробом на зимний период времени?
   — Нет. Это продукт их линьки, — принялся объяснять нан. — Коренул линяет раз в год или в три (в зависимости от возраста). Живут они небольшими группами высоко в горах, где не тает снег. Перед линькой спускаются, чтобы снять шубу, которая сама отслаивается от них и лопается на животе. Затем коренул возвращается в горы, там обрастая вновь, а шубы, обладая каким-то веществом, совсем не портятся при потере хозяина.