Виггз Сюзан. Лилия и леопард

   За столами раздался смех.
   Щеки Лианны полыхнули гневным румянцем. Она украдкой посмотрела на сидевшего справа от нее дядю, заметив, как его пальцы нервно стиснули кубок. Только ей было понятно сдержанное молчание герцога Бургундского.
   "Глупец!" - с презрением подумала Лианна о пасынке. Вряд ли бы он вел себя так жизнерадостно, если бы понимал, насколько непрочно его положение в Буа-Лонге, как впрочем, и остальных Мондрагонов...
   Жена Жерве, Маси, кокетливо поправив искусно уложенный на ослепительно белом плече локон цвета воронова крыла, смело повернулась к герцогу.
   - Ваша Светлость, - промолвила она, и ее ресницы затрепетали от волнения. - Не желаете ли Вы, чтобы Беллиан что-нибудь исполнила для нас? Она превосходно играет на арфе.
   Лианна внутренне съежилась: Маси решила унизить ее. Она слышала игру Лианны на свадебном пиршестве и знала, что исполнение далеко до совершенства.
   К облегчению Лианны, дядя Жан отрицательно покачал головой.
   - С меня достаточно и менестрелей, мадам.
   Маси недовольно надула губы. Тогда Лазарь, напуская на себя важность и стараясь казаться достаточно трезвым, хлопнул в ладоши, призывая всех к тишине.
   - Сейчас моя жена будет играть для нас, - торжественно объявил он.
   Лианна негодовала: Лазарь решил продемонстрировать свою власть над женой. Однако ей ничего не оставалось, как подчиниться; если она хочет доказать герцогу Бургундскому, что намерена сохранить брак с этим ничтожеством, то должна вести себя как подобает примерной супруге и повиноваться мужу.
   Лианна села напротив почетного гостя, взяла арфу и осторожно провела длинными тонкими пальцами по струнам. Она решила исполнить одну из самых любимых песен своего дяди.
   Ее нежный голос звучал чисто и звонко, но в исполнении все же не хватало настоящего артистизма.
   Герцог Бургундский пристально смотрел на племянницу. Казалось, его больше интересует бесстрастное выражение лица девушки, чем ее пение. Когда она закончила на чистой высокой ноте, он первым зааплодировал.
   - Великолепно, - похвалил герцог, - просто замечательно!
   Лианна пожала плечами.
   - Спасибо, Ваша Светлость. Но я сама знаю, что Для исполнения таких песен мне не хватает темперамента.
   Он одобрительно кивнул.
   - Ты знаешь свои недостатки и не стыдишься признать их, это достойно похвалы.
   Отложив арфу, Лианна вернулась к столу. Она не смогла удержаться, чтобы не шепнуть Маси:
   - Тебе придется хорошо постараться, дорогая, чтобы унизить меня в глазах моего дяди.
   Маси ответила ей испепеляющим взглядом.
   - Ты могла бы совершенствовать свое искусство, вместо того чтобы возиться с порохом и оружием.
   Эти слова больно задели Лианну. В последнее время ее женственность слишком часто подвергалась сомнению - отказ Лазаря, Гнев дяди... Даже Ранд, с его добротой и тактом, мягко упрекнул Лианну за пристрастие к оружию. А теперь еще и Маси - невероятно красивая, искушенная в таких вещах, о которых девушка только начинала догадываться, - дразнит ее.
   - Я готовлюсь к защите, замка, вместо того чтобы без толку часами просиживать в креслах, - как можно непринужденнее заметила Лианна.
   - Защита замка - дело мужчин, - с расстановкой, как говорят с полоумными, ответила Маси.
   Лианна осуждающе взглянула на Лазаря и Жерве.
   - Мужчины, на чьем попечении находится Буа-Лонг, делают слишком мало для его укрепления.
   В глазах обоих Мондрагонов появился гневный огонек, а герцог Бургундский сжал губы, с трудом сдерживая смех.
   - Хорошо сказано, - негромко пробормотал он.
   - Но разве тебе не кажется, - настаивала Маси, - что леди должна иметь изысканные манеры? А если, скажем, ей придется предстать при дворе?
   При этих словах Жан Бургундский передернулся и опустил глаза, чтобы скрыть свои чувства.
   - Я обязательно буду упражняться в этом, - с готовностью пообещала Лианна.
   Она молила Бога о том, чтобы Маси, которая не знала об изгнании герцога Бургундского из Парижа, не упоминала больше о королевском дворе. Эта легкомысленная женщина нечаянно разбередила старую рану ее дяди. Не надеясь умиротворить его, Лианна поспешила сменить тему разговора.
   - Гай и Мер Брюло, люди, которые хорошо помнят мою мать, рассказывали мне, что она творила с арфой, чудеса.
   Глаза герцога потеплели.
   - Да, моя сестра, действительно, прекрасно играла и пела.
   - В таком случае для меня, возможно, еще не все потеряно. Нужно послать в Абвиль за учителем музыки, - улыбнулась Лианна.
   Дядя покачал головой.
   - Нет, милая, страсти не научишь. Это должно идти от сердца, - он выразительно посмотрел на Лазаря, который с преувеличенным вниманием разглядывал что-то на дне кубка. - У тебя есть умение, возможно, однажды придет и понимание музыки.
   Лианна сделала вид, что поняла, что хотел сказать герцог, чтобы лишний раз не огорчать его. Но, честно говоря, она была искренне уверена, что только страсть могла улучшить ее пение. Перед мысленным взором девушки возник светлый образ Ранда. Где-то он сейчас, ее бродячий принц? Лианна вспомнила его нежные прикосновения, ласковую улыбку... и у нее сладко защемило сердце. Никогда прежде она не испытывала ничего подобного. Не это ли чувство вдохновляет поэтов?
   ***
   - Спой еще раз про кота, - закричал Мишель, дергая Ранда за тунику.
   К его просьбе тут же присоединились младшие братья и сестры мальчика. Ранд улыбнулся и покачал головой. Отложив в сторону арфу, он потрепал по рыжим кудряшкам малышку Белл.
   - Позже, птенчики, - ласково сказал юноша, наклоняясь и отодвигая подальше от огня детский стульчик. - Я не должен забывать о своих людях.
   В соседней комнате Ладжой с остальными воинами громко обсуждали опустошительные разбойничьи набеги, не забывая насыщать свои желудки хлебом и солониной с корабля, потягивая вино из бочонка, случайно оставленного грабителями. Некоторые из мужчин пытались состязаться в остроумии, изъясняясь на плохом французском и бросая долгие взгляды в сторону девушек.
   Ранд вернулся в таверну после обеда, но старательно избегал своих людей, будучи не в состоянии командовать ими и принимать какие-либо решения. После встречи с Лианной он казался себе таким же бесполезным, как лук с ослабленной тетивой. Ранда переполняли неведомые ему ранее чувства.
   Час, проведенный с этой удивительной девушкой, перевернул все его привычные представления об отношениях мужчины и женщины. До сегодняшнего дня любовь была для Ранда теплым светлым чувством, не требующим от него особых усилий и горящим постоянным ровным огоньком. И ничего более.
   Теперь же юношу сжигало всепоглощающее пламя страсти. Он чувствовал себя неопытным и совершенно незащищенным, словно враг обезоружил его и выставил на всеобщее посмешище. Сердце Ранда было подобно кровоточащей ране, пронзенной стрелами любви.
   Проскользнув незамеченным мимо комнаты, в которой отдыхали его воины, Ранд вышел наружу и замер у порога, с грустью глядя на опустошенный город. В золотисто-черное вечернее небо из редких, чудом сохранившихся труб. поднимался дымок. Неподалеку от таверны с порога своего дома какая-то женщина звала к ужину детей. Заметив Ранда, она приветливо помахала ему рукой. Что ж, превосходное начало. Люди стали относиться к англичанам с доверием, а не со страхом. Если мадемуазель де Буа-Лонг отклонит его предложение, нужно, по крайней мере, постараться оставить город за собой.
   Вдалеке Ранд заметил возвращавшихся с полей усталых мужчин. Люди постепенно налаживали мирную жизнь, залечивая раны, нанесенные грабителями.
   Со стороны выгона доносились знакомые крепкие ругательства. Ранд усмехнулся и неторопливо направился туда, решив заодно проверить лошадей, занимавших опустевшие стойла Ладжоя, у которого разбойники угнали весь скот.
   Задумавшись, он едва не налетел на корову, возле которой на низкой скамеечке сидел Джек Кейд.
   - Иисус, Джек, где ты нашел ее?
   - Купил в Аркезе на деньги из королевской казны, - невозмутимо объяснил Джек. - Малышам Ладжоя необходимо молоко.
   Корова сделала шаг в сторону, чуть не опрокинув ведро. Джек снова выругался и, захватив покалеченными пальцами набухшие соски, направил в него струю молока.
   - Я уверен, что Ладжой оценит щедрость короля Генриха, - подмигнул он Ранду, потом прислонился щекой к боку коровы и, продолжая доить ее, коротко отчитался о событиях прошедшего дня: - Годфри и Невилл загнали оленя и принесли его тушу Ладжою. Роберт... э-э... отец Батсфорд, ездил на соколиную охоту. Джаймсу, Питеру и Дарби удалось напасть на след разбойников, но грабители уже успели убраться довольно далеко и, возможно, разбежались кто куда после того, как разделили добычу.
   Ранд нахмурился.
   - Мне так хотелось вернуть награбленное в церковь. Это было бы очень важно для жителей города.
   Глаза Джека потеплели.
   - Вам необходимо завоевать сердца и души горожан, не правда ли?
   Ранд улыбнулся проницательности своего верного оруженосца. Юноша, действительно, еще верил в рыцарские идеалы, для него они не были пустым звуком.
   - А ты как всегда настроен весьма скептически, - с упреком заметил он.
   Джек пожал плечами.
   - Я думаю, мой господин, их сердца и души уже готовы последовать за вами, - но заметив, что Ранда коробят его иронические замечания, поспешил сменить тему разговора. - Я наработался сегодня, как самый последний свинопас. А как ваши успехи, мой господин?
   Ранд молчал, рассеянно глядя на пылинки, которые кружились в золотистых лучах заходящего солнца. В наступившей тишине только струйки молока ритмично бились в ведро Джека.
   Закончив работу, он выпрямился и вопросительно посмотрел на Ранда, ожидая ответа.
   - Итак?
   - Я встретил... девушку, - предательски дрогнувший голос выдал чувства юноши, которые он так тщательно старался скрыть в своем сердце с того момента, как расстался с Лианной.
   В глазах Джека появился неподдельный интерес. Он поставил ведро, взял охапку сена для коровы и внимательно посмотрел на Ранда.
   - Неужели стрела Купидона попала в цель? Добро пожаловать на грешную землю, мой господин! - радостно воскликнул он.
   - Ее зовут Лианна, - не обращая внимания на эти вопли, тихо сказал Ранд. - Она живет в Буа-Лонге.
   - Тоже хорошо, - еще шире улыбнулся Джек. - Я просто уверен, что это знак свыше. Девушка послана вам Богом, мой господин, чтобы восполнить утрату Джастин. Выше голову, возможно, эта красотка сумеет скрасить вашу жизнь.
   Ранд покачал головой.
   - Брак для меня - святое дело. Кроме того, я не собираюсь бесчестить Лианну.
   Джек расхохотался.
   - Рыцарский лепет, мой господин! Ваш союз с мадемуазель заключается из чисто политических соображений! Совершенно не обязательно быть для нее золотым.
   - Если золото утратит свой блеск, то что же тогда станет с железом? рассеянно проговорил Ранд и отвернулся.
   Джек положил корове сено, поднял ведро, и мужчины неторопливо направились к таверне, думая каждый о своем.
   - Что касается меня, - нарушил молчание Джек, - то я вовсе не прочь приударить за одной из работниц Ладжоя. У нее такие...
   - Джек! - оборвал его Ранд, не желая поддерживать непристойный разговор.
   -...что я готов умереть за них, - закончил-таки Джек.
   - Я запретил прелюбодеяние, - напомнил Ранд.
   - С теми, кто этого сам не желает, - возразил оруженосец, но заметив, что юноша недовольно поморщился, невозмутимо поинтересовался: - Когда мы отправимся в Буа-Лонг?
   - Король Генрих настаивает на соблюдении этикета: сначала нужно отправить послание, подарки невесте. Кроме того, за несколько недель до свадьбы Батсфорд должен зачитать в церкви оглашение о помолвке.
   - Значит, у нас уйма времени! - хитро улыбнулся Джек. - Работница Ладжоя будет этому очень рада, - многозначительно проговорил он, входя в таверну.
   Ранд решил еще немного побродить по окрестностям. Зачарованный красотой наступающих сумерек, он направился к морю и поднялся на вершину прибрежной скалы. Где-то в зарослях пел соловей, ему вторил кроншнеп. Жалобные трели птиц сливались с печальной мелодией, звучавшей в сердце юноши.
   С грустью глядя на разбивающиеся о берег волны, Ранд размышлял над неожиданной встречей с удивительной, необыкновенной девушкой.
   Лианна... Он прошептал это имя морскому ветерку, наслаждаясь его звучанием; оно оставляло на губах вкус сладкого вина. Образ Лианны стоял у Ранда перед глазами: прекрасное лицо, обрамленное белокурыми волосами, нежная улыбка, ласковый взгляд, в серебристой глубине которого таилась боль, которую он был еще не в силах понять. Юноша тряхнул головой, отгоняя видение: мысли о Лианне причиняли ему страдание.
   Он имел право думать только об одной женщине: мадемуазель де Буа-Лонг...
   Господи, ведь совсем скоро им придется жить под одной крышей! Какая же это будет пытка - видеть изящную фигурку Лианны, снующей по замку, слышать переливы ее смеха... Нет, нужно сразу положить конец их отношениям, подсказывал Ранду здравый смысл.
   Юноша с трудом перевел свои мысли в другое русло. Герцог Бургундский прибыл в Буа-Лонг с немногочисленной свитой. Ясно, что в его планы не входило длительное пребывание здесь. Да и едва ли он мог позволить себе прохлаждаться в замке с племянницей; когда во владениях герцога, простирающихся от Соммы до Южного моря, было неспокойно.
   Мысли Ранда снова вернулись к Лианне. Несмотря на свое решение покончить с этим одним махом, он уже знал, что придет к кресту Святого Катберта, где они условились встретиться. Ранд оправдывался перед собой тем, что должен убедить Лианну оставить опасное увлечение оружием и стрельбой. Но он понимал: дело не в оружии, а в нем самом, в его чувствах к этой девушке. Ранд собирался искать Лианну и завтра, и послезавтра - все дни, пока они не встретятся опять...
   ***
   - Уехал! - радостно сообщила Лианна, вбегая в небольшую комнату, расположенную рядом с оружейным складом. - Лазарь уехал.
   - Неужели вы думали, что герцог Бургундский позволит ему остаться? невозмутимо заметил Шионг, не отрывая пристального взгляда раскосых темных глаз от смеси, кипевшей в стоящем на раскаленных углях тигеле <Тигель сосуд для плавки, нагрева различных материалов.>.
   Лианна чувствовала огромное облегчение, но, стараясь не выдать себя, капризно сказала:
   - Мой дядя не имел права приказывать Лазарю отправляться в Париж.
   - То, что он не имел права что-то делать, никогда прежде не останавливало герцога Бургундского.
   - Почему он послал Лазаря присягнуть на верность королю Карлу? недоумевала Лианна.
   Шионг пожал плечами.
   - Разумеется, чтобы держать его подальше от твоей постели.
   Девушка чуть не рассмеялась: об этой стороне их брака Лазарь давно позаботился сам. Ее беспокоило другое: теперь она не сможет представить своего мужа английскому барону.
   - Герцог Бургундский тоже уехал? - вопрос Шионга вернул Лианну к действительности.
   - Да, он заявил, что ему предстоит уладить какие-то очень важные дела, - уныло проговорила девушка. - Дядя не имел права, - опять повторила она, нахмурив брови.
   Лианна внимательно наблюдала за Шионгом, восхищаясь его умением сосредоточиться, отрешиться от суеты, с головой уйти в свою работу. На волевом, поистине царственном лице китайца особенно выделялись экзотические глаза, которые, казалось, впитали мудрость веков. Лианне представлялось, что именно такие лица должны быть у императоров Востока.
   - Вы прекрасно знаете, что во власти герцога делать почти все, что он захочет. Передайте мне вон тот сосуд, моя леди, - попросил Шионг.
   Девушка вручила ему запаянную медную трубочку и покачала головой.
   - Это-то меня и беспокоит. К тому же дядя отказался прислать подкрепление, чтобы прогнать английского барона, опасаясь вызвать этим недовольство короля Генриха.
   Шионг сосредоточенно собирал из чана выпаренную очищенную соль.
   - Англичанин собирается применить силу?
   - Не знаю, но мы должны быть готовы к этому.
   Лианна присела на корточки, с интересом наблюдая, как короткие коричневые пальцы Ши-онга с точностью и ловкостью хирурга орудуют весами и кронциркулем.
   Она испытывала к китайцу самые теплые чувства. Он давно уже стал неотъемлемой частью Буа-Лонга. Правда, никто точно не знал, как Шионг появился в замке. Поговаривали, что его выбросило на нормандский берег после кораблекрушения. Он оказался единственным, кто остался в живых с того таинственного корабля, о котором сам Шионг никогда ничего не рассказывал.
   Отец Лианны спас тогда китайца от неминуемой смерти: из-за необычной внешности суеверные французские крестьяне приняли его за дьявола и собирались сжечь его на костре. Шионг оказался непревзойденным мастером оружейного дела и стократно отплатил владельцу Буа-Лонга за свое спасение.
   Но и по сей день челядь замка, знающая китайца уже многие годы, считала его странным и распускала слухи о том, что он - колдун. Воины замка выделили ему эту маленькую комнату рядом с арсеналом и, проходя мимо, никогда не забывали осенять себя крестом.
   Шионг пристально посмотрел на Лианну широко расставленными непроницаемыми глазами.
   - А вы готовы, моя леди?
   Лианна опустила голову, помедлив с ответом. За время двухдневного пребывания в замке герцога Бургундского она убедилась в серьезности его намерений выдать ее замуж за английского барона. Правда, Лианна совершенно не представляла, как он собирается это сделать, поэтому на свой страх и риск приняла одно трудное решение...
   - Да, - наконец, еле слышно сказала она.
   Шионг отложил свои инструменты и приготовился внимательно выслушать ее.
   - Расскажите мне.
   Лианна постучала пальчиком по подбородку, она делала так всегда, когда нервничала.
   - Я написала в Руан Раулю де Гокуру и попросила прислать в Буа-Лонг пятьдесят воинов.
   - Вы посоветовались с Лазарем?
   - Конечно же, нет, - передернула плечами девушка. - Он ведь все равно ничего не понимает в политике и дипломатии. Впрочем, теперь это не имеет никакого значения: Лазарь уехал.
   Шионг не высказал удивления по поводу ее пренебрежения к мнению супруга, но в его спокойном, неподвижном взгляде читалось явное неодобрение.
   Лианна и сама понимала, что, попросив помощи у Гокура, она фактически предала своего дядю. Гокур не выступал на стороне "арманьяков", но все знали, что он явно симпатизирует врагу герцога Бургундского.
   - Я поступила неправильно, да, Шионг? - с отчаянием в голосе спросила Лианна.
   Он пожал плечами; его темные гладкие волосы отражали голубоватое пламя. От этого лицо Шионга казалось еще более необычным и загадочным.
   - Вы показали себя слабым знатоком человеческих душ, но поступили как племянница герцога Бургундского. Помните его лозунг: "Власть приходит к тому, кто достаточно смел, чтобы взять ее".
   Ободренная словами Шионга, Лианна улыбнулась.
   - Вот и прекрасно. Тогда пойдем испытывать новое оружие?
   Очередное изобретение китайца уже имело место для трех зарядов, что увеличивало скорость стрельбы.
   Шионг отвел взгляд.
   - Я как раз собираюсь это сделать, но один.
   - Что?
   - Ваш муж запретил мне стрелять вместе с вами.
   Лианна резко вскочила на ноги.
   - Да как он смеет указывать, что я могу делать, а что - нет?!
   - Согласно вашим законам вы должны подчиняться мужу, а в его отсутствие - его сыну. Жерве уже дал мне понять, что заставит выполнить приказ отца.
   - Посмотрим, - задыхаясь от гнева, пробормотала Лианна и выбежала из комнатки Шионга, собираясь разыскать Жерве и сказать ему, что она думает относительно распоряжений его отца.
   В зале Лианна заметила женщин, сидящих за прялками. На полу валялись клочья шерсти, в умелых руках журчало веретено, которому вторили приглушенные женские голоса - работа шла полным ходом. У камина в одиночестве сидела служанка Эдит и лениво ела пирог с мясом.
   - Что с тобой, Эдит? - вкрадчиво спросила Лианна, стараясь сдержать раздражение в голосе. - Почему ты не помогаешь прясть?
   Девушка неряшливо вытерла рукавом рот и самодовольно улыбнулась.
   - Лазарь освободил меня от этой работы.
   От удивления Лианна не могла произнести ни слова. Прялки замолкли, и в зале наступила мертвая тишина: кажется, назревал скандал... Все в замке знали, что Лазарь выбрал Эдит для удовлетворения своей похоти.
   Стараясь ничем не выдать своих чувств, Лианна приказала женщинам продолжить работу и снова повернулась к служанке. Между тем Эдит, не торопясь, доела пирог и теперь слизывала с пальцев крошки, не обращая ни на кого внимания. Такая наглость привела Лианну в еще большую ярость.
   - Понимаю, - сказала она, с трудом сохраняя самообладание. - Кстати, Эдит, ты не знаешь, куда ушел Лазарь?
   - Возможно, на конюшню, - беспечно ответила девушка. - Вы же знаете, он обожает соколиную охоту.
   Нет, Лианна не знала этого, но не подала виду. Лазарь ничего не рассказывал о себе, а она никогда не расспрашивала его. Ее не интересовали подробности жизни мужа. Лианна носила его имя, и это все, что ей было сейчас от него нужно. Тем не менее столь откровенная неверность задела ее гордость.
   - Лазаря нет в Буа-Лонге, Эдит. Он уехал в Париж, - в голосе Лианны чувствовалось удовлетворение.
   Девушка удивленно вытаращила глаза, ее лицо выражало явную растерянность.
   Хозяйка замка пожала плечами.
   - Лазарь освободил тебя от прядения. Что ж, я согласна с ним. - Эдит облегченно вздохнула и заулыбалась, но тут Лианна, как бы невзначай, бросила: - Вместо этого ты будешь вышивать. Нашему капеллану <Капеллан священник, состоящий при капелле (домашняя церковь в замках и дворцах).> нужен новый стихарь <Стихарь - длинная одежда с широкими рукавами, надеваемая православным духовенством при богослужении.>.
   Эдит недовольно поморщилась.
   - Но я такая неловкая в работе с иглой, - капризно сказала она.
   - Совершать благодеяния для церкви - полезно для души, - отчеканила Лианна и твердым шагом покинула зал.
   Поднимаясь по лестнице в верхние комнаты, она думала о том, что сказать Жерве, чтобы это было достаточно убедительно. Надо же такое придумать! Запретить ей заниматься стрельбой!
   Когда Лпанна добралась наконец до комнаты, которую занимали Жерве и Маси, ее возмущение достигло предела. Она подняла руку, собираясь постучать, но звук, доносившийся изнутри, остановил девушку. Это было похоже на стон, словно кто-то подвергался мучительной пытке. "Боже мой, - ужаснулась Лианна. - Неужели Жерве бьет свою жену?" Однако следом раздался расслабленный клокочущий смех, сопровождаемый весьма непристойным замечанием. Едва понимая, о чем идет речь, девушка все же уловила смысл и усмехнулась. Щеки Лианны полыхали от смущения; опасаясь быть застигнутой врасплох, она поспешно удалилась.
   Ее ярость переросла в незнакомое чувство беспомощного отчаяния. Стыдясь закипающих внутри слез, Лианна прибежала на конюшню и велела немедленно седлать свою белую верховую лошадь, а уже через несколько минут бешеным галопом уносилась на ней прочь от замка.
   "Пожалуйста, будь там, - молила она, глядя на зеленеющие вокруг луга и леса. - Пожалуйста, будь там!"
   За время пребывания в Буа-Лонге герцога Бургундского Лианне дважды удавалось незаметно ускользнуть из замка и побывать у креста Святого Катберта, но в рощице было пусто. Правда, не совсем пусто. В первый раз она обнаружила на кресте один-единственный подснежник, нежные лепестки которого были еще свежими. Во второй раз - отливающее изумрудом перышко вальдшнепа. И цветок, и перо Лианна хранила в кармане своего передника. Пальцы девушки часто украдкой нащупывали свидетельство того, что Ранд искал ее, что золотоволосый великан - не плод воображения, и она для него желанна.
   Но сегодня простого знака внимания будет уже недостаточно. Охваченная отчаянием от предательства мужа и смущенная тем, что услышала под дверью Жерве, Лианна жаждала найти у Ранда утешение. Ей необходимо увидеть его нежную улыбку, услышать бархатный тембр его голоса, взглянуть в его бездонные зеленые глаза!
   Он был там...
   Спрыгнув с лошади, Лианна привязала ее рядом с Шарбу, который мирно пощипывал нежную травку. Ранд сидел, прислонившись спиной к кресту, на его лице сияла обаятельная улыбка.
   Сердце Лианны забилось в радостном ожидании, немного поколебавшись, девушка медленно двинулась навстречу юноше. Ее взору предстала великолепная картина, которую даже не хотелось нарушать своим присутствием. Ранд сидел, скрестив ноги, на нежно-зеленой траве, которую слегка шевелил весенний ветерок; солнечные лучи проникали сквозь ветви деревьев с набухшими почками и золотили его светлые волосы. Одной рукой он лениво перебирал струны арфы, а другой ласково гладил зайчонка. "Я ведь чуть не убила его маму", - с запоздалым раскаянием подумала Лианна.
   Ранд по-прежнему улыбался, не сводя с нее глаз. Наконец, обращаясь к зайчонку, сказал:
   - Достаточно с тебя, малыш.
   Опустив зверька на траву, он слегка подтолкнул его пальцем. Зайчонок стремглав бросился прочь, а Ранд отложил в сторону арфу и поднялся.
   Ноги Лианны словно вросли в землю. Незнакомое прежде чувство билось в ней, как крылья жаворонка, одновременно волнуя и пугая девушку. Глядя на прекрасное безмятежное лицо Ранда, Лианна подумала, что не должна находиться здесь. Вероломство Лазаря и интриги дяди, герцога Бургундского, запятнали ее. Ранд - божество из дивного сада, в котором ей нет места.
   "Но то ведь Беллиан", - напомнил внутренний голос. Для Ранда она была Лианной, храброй и чистой.