Виггз Сьюзен. Страж ночи

   Сандро тяжело вздохнул. Улик — кот наплакал, версий — не счесть. Беспокоило Стража Ночи особенно то, что был убит человек, близкий Андреа Гритти. Чутье, выработанное долгими годами службы, подсказывало ему, что все сводится к заговору против дожа — главного должностного лица Венеции.
   И четвертое. Лаура Банделло. Впрочем, она не имеет никакого отношения к убийству.
   Подобно навязчивой мелодии, мысли о ней не покидали Сандро ни днем, ни ночью, неожиданно возникая при самых неподходящих обстоятельствах. Во время утренней аудиенции у дожа она вспоминалась ему обнаженной, роскошной, соблазнительной — такой Кавалли увидел ее в первую встречу. Когда он ходил к архиепископу, чтобы потребовать высылки отца Луиджи, то думал о ее волосах, вызывающе черных, в то время как все восхищались светловолосыми красавицами. Об этом каскаде с ароматом вечернего сада он вдруг заговорил с Джамалом и страшно смутился, осознав, что вместо распоряжений нечаянно слетают с его уст тайные мысли. За ужином с Марком-Антонио Сандро припоминал ее смех, мелодичный, ласковый. Сияние глаз и грация движений Лауры сопровождали его, когда он отходил ко сну.
   Он просто одержим этой девушкой. Но это смешно! На самом деле, если Страж Ночи может быть одержим чем-то, то лишь расследованием преступлений.
   Тем не менее, образ Лауры не покидал его, подобно аромату духов, остающихся в комнате, даже когда женщина уйдет. «Это все из-за того, — сказал он себе, — что она такая юная и прекрасная». Ему не хотелось, чтобы Лаура погружалась в грязный мир куртизанок, неприятно было представлять, как ее станут ласкать похотливые руки жадных до сладострастных развлечений развратников.
   «Хватит!» — приказал себе Сандро. Сжав кулаки, он уставился в окно. Уже сгущались сумерки. Лаура говорит, что ей нужны деньги. «Прекрасно! — внезапно решил он. — Деньги она получит! И раньше случалось, что богатый патриций оказывал покровительство молодому таланту».
   На лбу Кавалли разгладились морщины. Деньги! Это просто! Решение, достойное уважения! Лаура оценит его благородство.
   — Господин Кавалли, — шепот нарушил тишину.
   Сандро поднял голову и огляделся. Кроме него, никого в комнате не было.
   — Слушайте внимательно, мой господин, повторять я не стану.
   Сандро быстро поднялся из-за стола. Голос исходил из пасти мраморного льва, голова которого не только украшала стену, но и скрывала отверстие, предназначенное для прохождения звука. Лев, установленный в кабинете Стража Ночи для того, чтобы граждане могли тайно сообщать о преступлениях против республики, в последнее время, по большей части, молчал, потому что Венеция переживала период затишья и мира. Обычно в пасть льва проталкивались письма, но наиболее осторожные граждане предпочитали говорить, не доверяя тайну бумаге.
   Сандро медленно подошел к барельефу и наклонился, приложив ухо к небольшому отверстию.
   — Я слушаю.
   — Следите за Лаурой Банделло. Она в опасности.
   Сандро окаменел.
   — Что за опасность ей угрожает?
   — Смерть. Следите за ней, мой господин! Не позвольте убийце погубить юную душу.
   — Послушайте, — резко произнес в отверстие Кавалли, — ваше предупреждение слишком туманно. Не могли бы вы дополнить свое сообщение?
   — Большего я сказать не могу. Прощайте.
   — Подождите, я…
   — Прощайте!
   Много разных сведений об опасности, грозящей республике и отдельным гражданам, получал Страж Ночи через отверстие в пасти льва, но ни одно из них не оказывало на него такого впечатления. Сандро охватил страх. Выбежав из кабинета, он устремился к месту, откуда сложная система трубок вела к скульптуре.
   Мрачная пустота встретила его. Он взбежал по ступенькам на смотровую площадку, с которой открывался вид на Пьяцца Сан Марко. Площадь, окруженная кружевными аркадами и византийскими куполами, была заполнена людьми. Разодетый браво, судья в черной мантии, несколько монахинь, согбенный старик в плаще, куртизанка в красном платье… Кто из них тот тайный осведомитель, который сообщил ему об опасности, грозящей Лауре Банделло? Стиснув зубы, Сандро отправился на поиски Джамала. Нужно поручить самому надежному из его людей следить за Лаурой.
   Но не слишком ли поздно?

* * *

   Лаура задержалась допоздна. Солнце уже садилось. Мадонна дель Рубия будет ругаться. Но девушке сейчас было наплевать на благодетельницу. У нее не получился рисунок.
   Она прижала альбом с набросками к груди. Баночки с охрой и скипидаром, взятые у сестры Челестины и сложенные в холщовую сумку, тихо зазвенели.
   Лаура пришла в Лидо в надежде попрактиковаться в изображении мужчин. Это ее главный недостаток как художницы — она не умеет изображать мужские фигуры. Здесь, в Лидо, на берегу Адриатики, строители возводили величественную арку. В день Венчания, когда невеста — Венеция станет давать свой ежегодный обет морю, дож и его свита должны будут пройти под аркой.
   На лесах работали каменщики, не обращая ни малейшего внимания на художницу. Но как пристально ни всматривалась она в мужчин, рисунок все равно не получался. Тяжелые и грубые одежды, хорошо защищавшие работавших от февральской стужи, скрывали их тела, которые ей так необходимо было хорошенько рассмотреть, чтобы суметь передать напряжение мускулов, спрятанных под несколькими слоями ткани. Все наброски, выполненные сегодня, оказались неудачными.
   Вот ирония! Жить в заведении, где большую часть времени мужчины проводят без одежды, но не знать пропорции мужского тела из-за приличий, не позволяющих заглянуть за прикрытые двери или в замочную скважину.
   Через несколько недель и ей придется развлекать клиентов мадонны дель Рубия, и тогда телосложение мужчин перестанет быть для нее загадкой.
   На этот раз мысль о ближайшем будущем почему-то взволновала Лауру больше обычного. Из головы у нее не выходили слова Сандро: «Как можно быть художником, не имея самоуважения?»
   «Но это же смешно!» — возмутилась про себя девушка. — Какое он имеет право сеять семена сомнения на выбранном ею пути?
   Погрузившись в размышления о мужчинах — властных, рассудочных и почему-то очень привлекательных для женщин, Лаура свернула в узкий переулок, ведущий к площади. Ее шаги по стертым от времени камням мостовой отдавались гулким эхом. Вечный запах моря смешивался здесь с ароматом жареного на оливковом масле лука. Она уже прошла половину пути, когда заметила, что к ее шагам прибавились еще чьи-то.
   Обернувшись, девушка увидела двух приближающихся мужчин. «Наемные убийцы!» — поняла она по их одежде. Браво обожали искусно украшенные лентами рейтузы с длинными разрезами и гульфиками обманчивых размеров, а также шапочки кричащих расцветок с перьями цапли, окрашенными в яркие тона.
   — Добрый вечер, — пробормотала Лаура, непроизвольно прижимая альбом к груди.
   — Добрый вечер, синьора, — один из браво поклонился.
   Узенькие, как мазок тонкой кисти, черные усы украшали верхнюю губу молодых людей.
   — Вы Лаура Банделло? — спросил другой.
   — Нет, — ложь соскочила с языка девушки помимо ее воли. — Не знаю никого по имени Лаура Банделло. Нет… не припомню.
   Отвечая, она искала глазами, куда бы скрыться. Один переулок вел к каналу, другой — на площадь. Поблизости — никого. В окнах тянувшихся вдоль улицы зданий, используемых, видимо, под склады товаров, не было заметно хотя бы какого-нибудь слабого огонька.
   Браво обменялись взглядами. Рука одного из них быстрым движением, напомнившим девушке взмах кисти мастера, метнулась к бедру. Лаура ахнула, увидев сверкающее стекло стилета, наполненного молочного цвета жидкостью. Яд… должно быть, смертельный, как у змеи…
   Она отступила. В сумке зазвенели пузырьки.
   — Это ошибка, вы не смеете… я… я не та, кого вы ищете.
   Мужчина шагнул к ней, не произнося при этом ни слова. Его молчание путало.
   — У меня с собой нет ничего, что могло бы вас заинтересовать, — проговорила девушка, ее мысли стремительно проносились в голове в поисках спасения.
   Лаура опустила свободную от альбома руку в сумку, нащупала пузырек со скипидаром и открыла его.
   Браво протянул к ней руку с зажатым стилетом. Девушка отшатнулась и повернулась, чтобы убежать, но мужчина успел схватить ее.
   Стилет оказался прямо у ее груди. Лаура закрылась альбомом, и стеклянное лезвие, наткнувшись на твердую обложку, разлетелось вдребезги.
   По руке девушки потекла жидкость, заполнявшая стилет.
   Воспользовавшись замешательством нападавшего, Лаура ударила его ногой в пах. Этому приему научила ее Ясмин, а Флорио, смеясь, заставлял практиковаться, пока не счел, что стопа юной художницы превратилась в довольно грозное оружие.
   Браво согнулся от боли, но его напарник рванулся к девушке. Отбросив альбом, Лаура выхватила из сумки пузырек и плеснула скипидар в лицо противника. Изрыгая проклятия, тот, закрыв пальцами обожженные глаза, прижался к стене.
   Лаура побежала к мосту, хватая воздух широко открытым ртом. Мадонна дель Рубия всячески ругала уличных проституток, этих, по ее выражению, ворюг, обкрадывающих честных куртизанок, но сейчас девушка обрадовалась, увидев одну из них. Бросив взгляд назад, она заметила преследующего ее браво. Он медленно приближался, покачиваясь и держась за низ живота.
   Вид убийцы придал ей сил. Всхлипывая от страха, Лаура подбежала к мосту, но дородная красотка преградила ей путь. Полная грудь проститутки выпирала из глубоко декольтированного платья — одета женщина была явно не по погоде.
   — Не так быстро! — рявкнула она.
   Лауру обдало запахом кислого вина и несвежего дыхания.
   — Ты что, девка, вздумала здесь подзаработать? Это улица наша! И тебя сюда не звали!
   — Пожалуйста, — задыхаясь прошептала Лаура, — помогите мне! Я в беде!
   — А кто в этом городе не в беде?
   Проститутка толкнула ее.
   — Я покажу тебе, как отбивать у меня клиентов!
   От отчаяния Лаура чуть не зарыдала. Уже оба браво направлялись к ней, их расплывчатые тени отражались в темном зеркале канала. Она с надеждой бросила взгляд под мост — несколько гондол легко покачивались на водной глади. Гондольер, пожалуй, сможет заставить свое суденышко плыть быстрее человека, бегущего по берегу канала.
   — Уматывай, — визжала проститутка.
   — Держи ее! — крикнул один из преследователей. — Это воровка!
   Подвыпившая женщина попыталась поймать Лауру, но та ухватилась за парапет, в мгновение ока вскочила на него и прыгнула в ледяную воду канала.
   Холод парализовал тело. В рот хлынула соленая вода. Юбки потянули ко дну. Отчаянно барахтаясь, Лаура вынырнула на поверхность и протянула руку к гондоле.
   Течение подхватило ее. Задыхаясь, она вскрикнула. Ногти царапнули борт гондолы, и рука соскользнула. Изо всех сил работая ногами, девушка попыталась ухватиться снова. И вновь ее постигла неудача. Лаура с головой ушла под воду. Глаза защипало, тело закружило, как щепку, и понесло туда, где не было и не могло быть страха и забот…
   Но чья-то сильная рука втащила ее в лодку.

* * *

   Через час Лаура уже сидела в огромном солярии дворца Кавалли. Под просторным бархатным халатом ничего не было. Босые ноги стояли в тазике с горячей водой, а в руке она держала бокал подогретого пряного вина. Прекрасно понимая, что вырвана из когтей смерти, девушка восторженно улыбалась своему спасителю.
   — Благодарю вас.
   Марк-Антонио ответил с ленивой усмешкой:
   — Не за что! Скорее, это мне надо вас благодарить. Не каждый же день предоставляется возможность вылавливать из канала прекрасных женщин!
   Он присел на корточки, вынул из воды ее ноги, отставил в сторону тазик и принялся растирать покрасневшую кожу сухим белоснежным полотенцем. Судя по неспешным движениям, работа доставляла ему удовольствие. Лаура невольно вздохнула.
   — Как вы себя чувствуете? Не лучше ли вам? — спросил юноша.
   Лаура сделала глоток из бокала и подержала теплое вино во рту, наслаждаясь его необычной сладостью и чудесным вкусом.
   — Спасибо, намного лучше.
   Марк-Антонио уселся рядом с ней на диван, достаточно близко, чтобы касаться ее плеча.
   — А теперь, красавица, думаю, вам следует объяснить, как это вас угораздило оказаться в канале под Понте ди Тетти.
   Лаура прижала бокал к щеке. Во время путешествия в гондоле она избегала расспросов, ссылаясь на холод. Бедняжка в самом деле дрожала в своей намокшей одежде, и юноша не настаивал на том, чтобы она ответила ему тотчас же на все вопросы. Его смешило, как старательно и безрезультатно пытается девушка оставить сухими алые бархатные подушки гондолы.
   Лауру же крайне беспокоило, что браво знали ее имя. Ей хотелось, чтобы именно Сандро, а не его приторно-слащавый и чересчур заботливый сынок услышал первым ее повествование.
   Но Марк-Антонио ждал ответа. Он все-таки спас ей жизнь, доставил к себе домой, проявил внимание и заботу и заслужил тем самым, по меньшей мере, хотя бы краткого рассказа.
   — Я… на меня напали браво.
   Лаура поставила бокал на маленький столик. Ее трясло.
   Марк-Антонио обнял девушку и принялся поглаживать по спине.
   — Бедняжка! Вы уверены, что напавшие на вас были наемными убийцами?
   Девушка нервно рассмеялась.
   — В общем-то, они мне не представились.
   — Кто может желать вашей смерти?
   Пальцем юноша играл локоном на затылке Лауры.
   — У вас есть соперники в живописи?
   — Откуда вы знаете, что я занимаюсь живописью.
   — Вы меня заинтересовали, и я расспросил кое-кого о вас. Так есть ли у вас завистники? Подобная мысль никогда не приходила ей в голову. Лаура нахмурилась, мысленно перебирая всех учеников Тициана.
   — Думаю, никто мне не завидует. Все ученики маэстро знают, что мне, как женщине, пробиться труднее, чем им, — она нерешительно улыбнулась. — Кроме того, ни один из них не в состоянии нанять убийц. У художников не так туго набиты кошельки!
   Воспоминание о случившимся вновь ужаснуло ее. Лицо побледнело. Голова закружилась, тело обмякло. Не желая того, девушка покачнулась и прислонилась головой к Марку-Антонио. Молодой человек обнял ее и успокаивающе прошептал:
   — Ну, ну! Теперь вы в безопасности, вам не о чем беспокоиться.
   — Но когда я выйду, браво снова разыщут меня!
   Лаура заглянула собеседнику в лицо в тщетных поисках ответа. За дверью послышались звуки шагов.
   «Сандро!» — подумала Лаура и расслабилась.
   Марка-Антонио, наоборот, звук шагов за дверью, казалось, привел в раздражение. Совершенно неожиданно его губы впились в губы девушки. Она хотела отстраниться, но он крепко обхватив ее, удерживая за волосы.
   Удивленная и совершенно сбитая с толку, Лаура попыталась легонько оттолкнуть юношу, но тот лишь крепче прижал ее к себе. Его рот, прильнувший к ее губам, заглушил все возражения.
   Лаура оттолкнула его сильнее, чтобы высвободиться из объятий. Он схватил ее за плечо, и халат распахнулся, обнажив тело.
   — Вижу, твои манеры не стали лучше, сын, — раздался у двери голос. — Однако, я рад, что хоть в женщинах ты научился разбираться.
   Поправив халат, Лаура встала и взглянула Сандро в глаза. Страж Ночи отвернулся и зло бросил сыну:
   — Вон.
   Лаура перевела глаза с одного мужчины на другого. Если Марк-Антонио напоминал хрупкую скульптуру Донателло, то Сандро, казалось, вышел из-под резца мужественного Микеланджело.
   При всей красоте юноши, отец затмевал сына. Лаура предположила, что, сколь бы ни был грозен Страж Ночи, Марк-Антонио все же откажется ему повиноваться и признать свое унижение. Однако молодой человек лишь пробормотал что-то неразборчивое, схватил шапочку и ринулся к выходу.
   Холодным и неприветливым, как осенний дождь, взглядом Сандро смерил девушку с ног до головы.
   — Моего сына вы соблазнили по той же причине, по которой расспрашивали и меня о моей прошлой жизни — из желания поближе узнать людей? Или вы уже начали распродавать свои милости?
   Он взял в руки кошелек, привязанный у пояса.
   — Сколько задолжал вам мой сын?
   — Мой господин… — начала девушка.
   Оскорбление было столь глубоким, что она с трудом подыскивала слова. Сандро Кавалли умел унизить кого угодно.
   — Мне необходимо вам кое-что сказать.
   Он резко выпрямился, будто его огрели плетью.
   — Я тоже хочу вам кое-что сказать, юная шлюшка: мой дом не место для развратных забав и сладострастных увеселений!
   Лаура возмутилась:
   — Скажите это своему сыну. Я…
   — Мой сын это знает. Его я отчитаю позже, вас же арестовать могу и сейчас. Чувство стыда уступило место ярости.
   — Не посмеете!
   Она отступила. Он надвигался на нее, пока не загнал между диваном и статуей Сансовино. Сандро протянул руку и приподнял ее лицо за подбородок — мягко, но со скрытой угрозой. Он пожирал девушку взглядом, от которого у Лауры теснило в груди.
   — Вы удивитесь, узнав, сколь много я смею, мадонна!
   Девушка отпрянула.
   — Умоляю, выслушайте меня!
   — Та маленькая сценка, свидетелем которой я стал, говорит сама за себя!
   Сандро позвенел монетами в кошельке.
   — Итак, сколько вы берете? Одного эскудо вам хватит? Или прибавить еще один для вашей хозяйки?
   Рука Лауры — или это была чья-то чужая рука? — взлетела и звонко опустилась ему на щеку.
   Он уставился на девушку, в глазах застыла ярость и ненависть. На щеке свежим цветком пылали алые пятна — следы пощечины.
   — Вы недостойны и предложенной мною платы, — заявил Сандро, швырнул на стол пару монет и вышел из комнаты.

* * *

   Воспоминанием о случившемся Кавалли мучился всю следующую неделю. Ему полагалось расследовать убийство Моро, а вместо этого он постоянно думал о Лауре Банделло, и мысли о ней сводили его с ума.
   Когда Сандро шел по улицам, у него горело лицо. Но не от февральской стужи, а от встающих в памяти образов. Это было наваждением, от которого он не мог избавиться: Лаура в страстных объятиях сына, черные волосы спутаны, губы опухли от поцелуев.
   Лживая, бесчестная, низкая женщина! И, как ни странно, совершенно не похожа на ту ранимую, обаятельную, грациозную юную художницу, встреченную им в студии Тициана. Несомненно, она задумала проникнуть в его дом и втереться в доверие Марка-Антонио, полагая, что сын станет легкой добычей, в отличие от отца. А может, Лаура прельстилась молодостью и красотой юноши?
   Сандро остановился, наблюдая, как стеклодувы разливают расплавленное жаром печи стекло. Несколько умелых, ловких движений — и раскаленный поток застывает, принимая изящную форму.
   Мысли снова унесли его к Лауре. Она вбила клин между ним и сыном! Их отношения всегда были напряженными. Марк-Антонио не оправдал надежд Сандро, желавшего увидеть сына удачливым торговцем с высоко развитым чувством долга и ответственности. В свою очередь, и Сандро разочаровал сына, оказавшись не таким снисходительным отцом, как того желал Марк-Антонио. После сцены с Лаурой юноша, не произнеся ни слова, покинул дом. Несомненно, отправился кутить с друзьями! Должно быть, пируют где-нибудь с наследником герцога Отрантского. А вернется, когда в кошельке станет пусто.
   Перед глазами Сандро возник обтянутый парчой футляр. Он удивленно поднял глаза и увидел, что это Джамал демонстрирует ему набор стеклянных кинжалов. Мысли Кавалли вернулись к делу.
   — Допросили всех, кто изготавливает в Венеции стилеты?
   Джамал кивнул. Лицо приняло унылое выражение.
   Сандро понял:
   — Безрезультатно? Никакой зацепки?
   Джамал покачал головой. Кавалли прислонился к стене, сложенной из камней, согретых сейчас изнутри постройки жаром горна. Он скрипнул зубами, напоминая себе, что не надеялся отыскать убийцу по стеклянному стилету. Слишком уж распространенным оказалось оружие, что и доказывал набор в руках Джамала.
   Секретарь протянул ему дощечку, которую всегда носил с собой. Сандро прочел: «Иди повидай ее или забудь о ней думать».
   Он сердито посмотрел на друга:
   — Не понимаю, что ты имеешь в виду?
   Пристальный взгляд Джамала сегодня раздражал Сандро.
   — От этой девчонки одни неприятности! И не думаю я о ней вовсе! С чего ты взял?
   Он вспомнил: деньги Лаура не взяла.
   Джамал притворился, что разглядывает фрески над входом в здание.
   — Боюсь, при новой встрече она опять меня рассердит!
   Джамал кивнул, выражая согласие, но не сумел сдержать улыбки.
   Сандро вернул ему дощечку.
   — Странное, однако, у тебя чувство юмора.
   Секретарь указал на пришвартованную в конце причала баржу и постарался изобразить жестами, что надевает плащ.
   — Что-то я тебя не пойму, — сказал Кавалли. — А! Мой черный плащ с алой подкладкой? Я оставил его у Тициана. Собачонка обмочила его. Маэстро обещал отдать плащ слуге, чтобы тот почистил подкладку.
   Страж Ночи потер себе подбородок, что-то обдумывая.
   — Да, надо будет как-нибудь забрать плащ.
   Даже не глядя на него, Сандро знал, что Джамал ликует.
   Спустя час он уже был в доме маэстро. В этот день Тициан дал ученикам выходной, и в студии было тихо, но из-за закрытой двери доносился знакомый женский смех, растревоживший душу гостя. Кавалли направился к двери, но внезапно обнаружил, что в студии он не один.

Глава 4

   «Вот не повезло!» — подумал Сандро, останавливаясь возле заветной двери.
   К нему навстречу шел Пьетро Аретино, самозваный блюститель справедливости, пророк истины и любимец принцев, боявшихся его. Кавалли выносил поэта с большим трудом.
   Плащ из черного бархата, отороченный золотым кантом, парчовый камзол, у бедра кинжал с насечками в ножнах, украшенных драгоценными камнями.
   Исчезнуть Сандро не успел. Несмотря на тучность, двигался поэт весьма стремительно.
   — О, Боги! Господин Сандро! — радостно гремел гигант, улыбаясь столь широко, что его длинная густая борода разошлась в стороны на две равные части. — Вы явились озарить наш скучный вечер своим августейшим присутствием?
   — Помолчите, Пьетро, — раздраженно произнес Кавалли, — у меня нет желания слушать вашу пустую лесть.
   Аретино прижал к груди свою могучую руку.
   — Друг мой, вы обидели меня до глубины души. Искренность моя столь же глубока, как воды лагуны. Разве я не прославил своим золотым пером сотню принцев? Разве не увековечил их имена своими поэмами?
   — Зато некоторых втоптали в грязь.
   — Но не вас! О Страже Ночи Венеции я напишу что-нибудь особенное — героическое сказание, которое превзойдет даже мое бессмертное восславление папы Римского.
   — Должно быть, скромность — ваша скрытая добродетель, — с иронией заметил Кавалли. — Нет, спасибо, Пьетро. Приберегите ваши таланты для особ, более благодарных.
   — Может, тогда хотя бы сонет? — в глазах Аретино вспыхнули искорки надежды. — Всего четырнадцать строк! Но помните, моя душа готова излиться в сто раз большим.
   Сандро едва сдержал улыбку. Только он один в Венеции не выражал желания, чтобы Аретино написал летопись его деяний, подлинных и выдуманных, в стихах и пасквилях. Поэт воспринимал отказ Кавалли, как личный вызов и неустанно его преследовал.
   — Я не сдамся, мой господин! И не отстану, пока не уступите!
   — Точите свои коготки на ком-нибудь другом, — попросил Сандро.
   Пьетро воздел руки к небу. Львиная грива волос скользила по плечам при каждом его движении.
   — О, Боги! Что вы за человек? Есть же у вас хоть капля тщеславия, которой я могу польстить в прозе!
   — Я слишком занят, чтобы тешить свое тщеславие.
   Поэт задумчиво прищурился.
   — Так и не нашли никаких нитей в деле Моро?
   Сандро насторожился.
   — Откуда вы узнали об этом? Тициан…
   — Он тут ни причем! Вы же взяли с него клятву хранить тайну, не так ли? Этот человек честнее целой курии кардиналов. Вы же знаете меня, Сандро! Единственное, что я люблю больше еды и женщин — это сплетни. Нельзя же найти труп с отрезанными любовными орешками и сохранить это в секрете!
   Поэт выбрал в вазе засахаренный миндальный орех и сунул его в рот.
   Кавалли решил, что нужно будет сделать внушение тем из своих людей, кто принимал участие в расследовании. Если уж Аретино знает подробности убийства, то можно не сомневаться: знают это все.
   — Полагаю, вы уже установили связь случившегося с заговором против дожа? — поинтересовался Пьетро.
   — Это не ваше дело.
   — Мое дело — сама жизнь, старина, а также смерть, если она столь загадочна, как смерть Моро.
   Поэт не спеша жевал миндаль, поглаживая бороду.
   — Ясно, что убийца питал к Моро крайнюю ненависть.
   Сандро пришел к такому же выводу, как только увидел труп.
   — Так что убийцей может оказаться и женщина, — продолжал Аретино, — и в этом случае нетрудно объяснить, почему для убийства был использован отравленный кинжал. Женщина не так сильна, как мужчина, но яд прекрасно их уравнивает в силе.
   — Если вы желаете сохранить свои любовные орешки в целости, Пьетро, держите ваши выводы при себе.
   Аретино подмигнул.
   — Легче удержать прилив в лагуне.
   Кавалли, наконец, не выдержал и улыбнулся. Каким бы докучливым не был поэт, он всегда забавлял, сохраняя злобу для своих пасквилей.
   — Маэстро дома? — Сандро кивнул в сторону студии.