Виггз Сьюзен. Страж ночи

   — Успокойся и постарайся об этом не думать, — шепнул он в мягкие, сладко пахнущие волосы у виска.
   То был не самый подходящий случай для объятий — на виду у людей, но Сандро переполняли слишком сильные чувства. Неожиданно для самого себя он возмутился общепринятым идеалом женской красоты: как могут золотистые пряди сравниться с полуночным шелком волос?
   — Простите меня, Луара, — сказал он, заметив немое изумление на лицах всех присутствующих, — простите, что был груб с вами и что вам довелось пережить еще одно тяжкое испытание.
   В этот безумный миг Сандро хотел лишь одного: успокоить девушку, и ему было неважно, что подумают остальные. Ее слезы падали на его плащ.
   Пока люди Стража Ночи обыскивали мастерскую и составляли опись имущества, помощники следователя накрыли мертвое тело. Кавалли вывел девушку на улицу. Он обнял ее за талию, решив, что девушка нуждается в поддержке, но тут же признался себе: дело в другом, это ему сейчас, как никогда, нестерпимо хочется обнять спутницу.
   Толпа разошлась, улица опустела. Сандро повернул Лауру лицом к себе, отвел со лба темную прядь волос и вытер ее слезы краем своего атласного плаща.
   — Вы знаете, — признался он, — как только я вас увидел, то сразу понял, что вы в беде, и оказался прав.
   — А когда я увидела вас, то поняла, что вы очень хороший человек, и тоже не ошиблась, — губы девушки тронула улыбка.
   Сандро насторожился, опустил руки и откашлялся. Почему она так уверена, что он добр?
   — Да, но это же моя обязанность — помогать людям, попавшим в беду.
   Он потер шею, обдумывая подходящий предлог для объяснения своего столь неуместного поведения.
   — Окажись в подобных обстоятельствах моя дочь Адриана, надеюсь, кто-нибудь тоже предложил бы ей свою помощь и попытался бы утешить.
   Девушка улыбнулась, не поверив:
   — Так вы всего лишь разыгрывали роль доброго отца?
   — Именно так, — его самого даже передернуло от такой лжи.
   Лаура собралась было ответить, но как раз в этот момент люди следователя вынесли тело убитого на носилках. Девушка вскрикнула, приложила ко рту руку, и Сандро вновь обнял ее.
   — Кто сообщит о случившимся семье бедняги?
   — Я пошлю священника. Так всегда поступают в подобных случаях.
   Кавалли взял Лауру за подбородок и заставил отвернуться от трупа.
   — Но сами вы не пойдете? — голубые глаза испытующе смотрели на него.
   — Нет. Конечно, нет! — Сандро опустил руку.
   Какая нежная у нее кожа, так и хочется погладить ей щеку, шею, грудь…
   — Понятно, — взгляд Лауры затуманился. — Из-за того, что у вас такое мягкое сердце, вам невыносимо видеть чужую боль. Я и сейчас читаю страдание в вашем взгляде.
   Кавалли поторопился переменить тему:
   — Мне хочется услышать, как же вы потеряли Гвидо. Какого дьявола вы не остались на мосту и не постарались отыскать его?
   — Я бы так и сделала… но встретила одного приятеля.
   — Приятеля?
   Сандро снова захлестнул беспричинный гнев. Приятели девушки не могли внушать ему доверия.
   — Скажите, будете ли вы считать приятелем того, кто оплатит свое удовольствие, насладившись вами?
   — Нет, — резко ответила она, — и кстати… хотела бы уточнить, какого именно приятеля я встретила. Вашего сына!
   Сандро похолодел, а Лаура добавила:
   — Марк-Антонио разыскал меня в толпе и настоял, чтобы я последовала за ним. Мне подумалось, я должна прислушаться его совету. В конце концов, это же ваш сын!
   Перед глазами Кавалли мелькнул образ: Лаура в объятиях Марка-Антонио. И снова в нем забурлила ревность.
   — Наверное, моего сына вы могли бы и не слушаться, по крайней мере, до сих пор вы не очень-то слушались меня!
   Внезапно в голову Стража Ночи пришла нелепая мысль. Он схватил девушку и впился пальцами ей в плечи.
   — Он… Лаура… он… обидел вас?
   Девушка вскинула голову так резко, что черные пряди на миг закрыли ей лицо.
   — Как вы плохо думаете о своем сыне, мой господин!
   «Она права», — мрачно подумал Сандро.
   — Так что же произошло?
   Лаура отступила.
   — Он просил меня стать его любовницей.
   Земля поплыла под ногами несчастного Стража Ночи. Ему оставалось только запрокинуть к небу голову и завыть от злости.
   — А вы… — с трудом выдавил он, — согласились?
   — Из-за чего вы так переживаете, мой господин? — язвительно поинтересовалась девушка. — Я, конечно же, отказалась. Как можно чернить почтенное имя Кавалли! Знаю, вы не переживете, если какая-то незаконнорожденная проститутка займет столь почетное место.
   У Сандро слова застряли в горле. Сама мысль о подобной связи между Марком-Антонио и Лаурой показалась ему сейчас нелепой. Но эта мысль все же была способна свести его с ума.
   — Рад, что у вас хватило здравого смысла отказаться!
   — О, мне не хотелось порочить вашу семейную честь!
   «Честь? — подумал Сандро. — Честь не имеет к этому никакого отношения».

* * *

   — О чем, черт побери, ты думал? — требовательно спрашивал Кавалли-старший.
   Отвернувшись от потного, с надутыми щеками стеклодува, Марк-Антонио лениво улыбнулся.
   — В данный момент я думал о дочери стеклодува. Ну, ты знаешь… та, грустная, которая подает нам завтрак. У меня почему-то возникло подозрение, что она хотела бы предложить нечто большее, чем спагетти и вино.
   Подавив негодование, Сандро перевел взгляд на дымящиеся трубы Мурано и горны стеклодувов, издали похожие на огромные ульи. На горизонте, за лагуной, виднелись шпили Венеции.
   Его люди все еще ходили по острову, расспрашивая ремесленников, не покупал ли кто в последнее время стилеты янтарного цвета, но особых надежд зацепиться за ниточку, которая помогла бы им раскрыть преступление, у Сандро не было. Почти все стеклодувы отвечали утвердительно, ведь стилеты в Венеции столь же популярны, как и цветные бусы.
   Он бы сам сюда не приехал, если бы ему не сообщили, что здесь побывал Марк-Антонио под предлогом встречи с человеком из лавки, торгующей стеклом. Сандро решил, прежде всего, получить ответ на вопрос, мучивший его со вчерашнего вечера.
   — Думаю, ты понимаешь, о чем я говорю, сын! Почему ты просил Лауру Банделло стать твоей любовницей?
   Краска залила лицо юноши, серо-голубые глаза сузились.
   — Сука! Она рассказала тебе об этом! Сандро с трудом подавил желание дать сыну оплеуху. Но, нет, это его вина! И в том, что Марк-Антонио вырос таким ничтожеством, тоже. Что же он сделал не так?
   — Это я заставил девушку рассказать мне обо всем. Ее должен был сопровождать Гвидо Ломбарде, но они потеряли друг друга в толпе. Что за игру ты затеял?
   — Это не игра, отец!
   — Что ты хочешь сказать? — Сандро замер.
   Марк-Антонио усмехнулся.
   — Ты не понимаешь, да? Ты полагаешь, что я выберу себе жену, как это сделал ты, передоверив выбор почтенной семейке Кавалли?
   Оттолкнув плечом отца, юноша вышел на середину дороги.
   — Мне непременно нужна женщина благородной крови, даже для того, чтобы стать моей любовницей? А если ее семья не упоминается в Золотой Книге хотя бы на протяжении ста лет, то что же, мне на нее и взглянуть нельзя?
   Вопрос требовал честного ответа, и Сандро выдавил с большим трудом:
   — Вы с Лаурой не подходите друг другу.
   Марк-Антонио всплеснул руками, разыгрывая из себя шута.
   — А что ты имеешь против Лауры? Молодая, красивая, здоровая, с хорошими манерами, воспитанная девушка — он рассмеялся. — Или я должен выбрать себе женщину старую, уродливую, больную, грубую и неотесанную, такую, которая согласна раздвинуть ноги и перед самым грязным матросом?
   Сандро не любил словесных баталий, в которые его всегда втягивал Марк-Антонио.
   — Я думаю о тебе, сын. Любому необходимо уважение равных ему по положению людей. Кем ты станешь, утратив его?
   Марк-Антонио провел рукой по своему волевому, прекрасно вылепленному Создателем подбородку.
   — Сильный довод, отец, но тем не менее, я решил заполучить эту девушку и она будет моей!
   Сандро хотелось крикнуть: «Не бывать этому!», но он обуздал порыв и спокойно произнес:
   — Я тебе не советую.
   — Почему? Нет ничего необычного, когда над куртизанкой властвует один мужчина!
   — У тебя четверо любовниц, и для каждой из них ты единственный покровитель!
   «Уже нет ни одной, — подумал Кавалли-старший. — Я отказался от их услуг». Но Марк-Антонио ничего еще не знал об этом.
   — Оставь Лауру в покое! — потребовал отец.
   — Да почему же? Что ты от меня скрываешь? Может, сам на нее глаз положил?
   Сандро снял с головы шапочку и провел рукой по седеющим волосам.
   — Если тебе нужна проститутка, найди другую. В Венеции их одиннадцать тысяч.
   Лицо Марка-Антонио загорелось восторгом.
   — Так, значит… ты сам ее добиваешься? Вот это да! Почтенный Страж Ночи Венеции жаждет заполучить шлюху!
   — Не говори глупостей!
   — Хорошо! Что ж, я тоже постараюсь достичь подобного успеха!
   С кривой ухмылкой Марк-Антонио взбежал на борт маленького судна своего друга, Адольфо Урбинского.
   Несомненно, они собирались провести вечер, играя в карты и пьянствуя.
   Сандро ощутил, что разговор с сыном утомил его чрезмерно. Он всегда чувствовал себя скверно после подобных стычек. Уже долгие годы его преследовала навязчивая мысль: видимо, он чего-то не додал Марку-Антонио в детстве, может быть, недостаточно его любил, а может, наоборот, излишне потакал капризам, балуя ребенка.
   Тело сковала усталость, но мучительную тревогу вызывал вопрос: как поведет себя сын по отношению к Лауре, посмевшей отвергнуть его домогательства?
   Сандро знал: Марк-Антонио не прощает, если ему отказывает женщина.

* * *

   Спустя час Кавалли, мечтая оказаться дома, устроиться на лоджии с бокалом вина и не о чем не думать, уже стоял у ворот монастыря Санта Мария Челесте, спрашивая разрешения повидать послушницу Магдалену.
   Суровая молчаливая монахиня отвела его в сад и велела ждать. Он разглядывал усыпальницу святой Марии Челесте. Скульптура святой и барельеф с изображением любивших святую животных, сильно пострадали от голубей. Со двора донеслись чьи-то тяжелые медленные шаги.
   Магдалена оказалась еще меньше ростом, чем он предполагал, вспоминая рисунок Лауры. Просторная одежда из домотканого полотна скрывала горб на спине. Капюшон был откинут на плечи, оставляя открытым бледное лицо.
   Сандро приветствовал ее поклоном. Монахиня стояла, опустив глаза и спрятав руки в широкие длинные рукава.
   — Простите за беспокойство, — промолвил гость, изучая бесцветное лицо горбуньи.
   «Есть на свете женщины, — подумал он, — для которых монастырь — единственное место, где они могут чувствовать себя защищенно, и Магдалена явно из их числа». Несмотря на необычные и очень выразительные глаза, обрамленные густыми ресницами, она была некрасива.
   Одутловатое лицо с пухлым подбородком напоминало расплывшееся тесто. Лаура уверяла, что они лучшие подруги. Если так, то Магдалена весьма великодушна, потому что большинство девушек умерли бы от зависти к ослепительной красоте подруги.
   — Слушаю вас, мой господин, — голос был необычно мил: глубокий, ясный, чистый, как у мальчика из церковного хора.
   — Извините, что нарушаю покой обители, — проговорил Сандро, окинув взглядом сад и жилые помещения.
   Одно из высоких окон привлекло его внимание: из него тянулась тонкая струйка дыма. Страж Ночи нахмурился.
   — Это келья сестры Челестины. Она занимается алхимией, и весьма успешно, — пояснила Магдалена.
   — Я об этом кое-что слышал!
   Сандро глубоко вздохнул.
   — Мне необходимо задать вам кое-какие вопросы о случившимся сегодня в мастерской Альдуса.
   — Что же там случилось, господин? — Магдалена не шевельнулась.
   — Убийство. Погиб наборщик Гаспари.
   — Гаспари?
   Горбунья перекрестилась.
   — Упокой, Господи, его душу!
   — Вы знали его?
   — Да, мой господин, я ведь правлю рукописи для печатной мастерской Альдуса.
   — И сегодня вы были у него незадолго до случившегося!
   — Да.
   Девушка не поинтересовалась, откуда это стало известно Стражу Ночи.
   — Я… я виделась с Гаспари. Он еще говорил мне, что собирается отправиться вечером со своей возлюбленной в Лидо.
   Она громко сглотнула.
   — Кто был еще в мастерской, кроме Гаспари?
   — Никого.
   Из рукавов монашеского платья вынырнули руки и вцепились в коралловые четки.
   — Мой господин, кто же мог его убить?
   Кавалли посмотрел Магдалене в лицо и ничего, кроме огорчения, не обнаружил в глазах монахини.
   — Именно это я и собираюсь выяснить, — ответил он.

* * *

   — По моему мнению, французы лучше всех, — сказала Порция, держа в зубах дюжину булавок. — Их мастерство в создании костюмов уступает только талантам в постели.
   — Французы? Фи! — не выдержала Фьяметта, отмеряя необходимое количество золотой тесьмы. — Стой спокойно, Лаура! Не шевелись! А то мы никогда не закончим твой наряд!
   Лаура и Ясмин переглянулись. Девушки находились в будуаре мадонны дель Рубия, поражавшем своей роскошью: стены обиты расшитой византийскими узорами золотой парчой; карнизы работы Сансовино украшены золотом и ультрамарином, повсюду вазы из алебастра и порфира; резные инкрустированные шкафы, столы и комоды, заставленные солидными, на латыни, томами в кожаных переплетах.
   В дальнем углу Флорио, облаченный в свою черную мантию, негромко наигрывал что-то на виоле.
   Лаура постаралась замереть. Порция и Фьяметта окутывали ее белым шелком. Наряд, который они шьют, она наденет на карнавальный маскарад.
   — А что ты имеешь против французов, Фьяметта?
   В ответ Фьяметта состроила гримасу.
   — Они такое делают ртом! И просят, чтобы и женщины… гм…
   — Какое это имеет значение? — спросила Порция. — Зато они хорошо платят!
   Сын посла дал мне сверх обычной платы двадцать эскудо! И слава Богу, французы не проделывают с женщинами того, что требует от Ясмин Горвальд!
   Все сочувственно посмотрели в сторону африканки. Горвальд, грубый шведский купец, питал особое пристрастие к темнокожей девушке.
   — А по-моему, — продолжала Порция, — это испанцев следует избегать!
   — Испанцы — чудесные любовники, — возразила ей Фьяметта. — Страстные, искусные…
   — И что у тебя остается, когда их страсть проходит? Они скупы, как и шотландцы, — настаивала Порция. — От испанца если чего и добьешься, так это пустопорожней болтовни о его похождениях в Новом Свете.
   Она приложила платье к плечам Лауры.
   — Голые дикари, золотые реки, водопады, возвращающие молодость… Кому нужны такие сказки?
   — А мне это нравится, — мечтательно промолвила Лаура.
   Ясмин, возившаяся над головным убором карнавального наряда подруги, пристально посмотрела на нее.
   — Ты хорошо себя чувствуешь? Что-то ты сегодня кажешься мне какой-то бледной.
   Лаура рассмеялась:
   — Все прекрасно! Я с нетерпением жду карнавала. Это для меня просто праздник. В карнавальную ночь я начну отрабатывать свои долги и наконец-то смогу расплатиться с мадонной дель Рубия!
   — Она ожидает, что ты принесешь ей хорошую прибыль, — уверила девушку Порция.
   Лаура кивнула, однако будущее уже не казалось ей столь безоблачным, как прежде. Его омрачало дурное предчувствие.
   — Все же я немного нервничаю, — призналась она подругам.
   — Ерунда! Подними-ка руки, — попросила Фьяметта. — Мадонна дель Рубия хорошо тебя подготовила, и ты знаешь, как себя подать, обучена также поведению за трапезой и искусству обольщения мужчин.
   — Однако манеры еще требуют некоторой шлифовки, — заметила Порция. — Когда ешь, не набрасывайся на салат, как корова на сено.
   — И нельзя наполнять бокал более чем на половину, — добавила Фьяметта. — А то напьешься!
   — А еще, ради Бога, не икай! — вмешался Флорио.
   Лаура хихикнула.
   — Ну, а если вырвется нечаянно?
   Флорио поджал губы:
   — Тогда ты покажешься всем гостям заведения отвратительной, и тебе труднее будет вернуть долг мадонне дель Рубия.
   Девушка надеялась, что дружеские подшучивания избавят ее от мрачного настроения, но дурное предчувствие не покидало.
   — Не беспокойся, — Флорио отложил в сторону виолу. — С учетом той цены, которую запросит за тебя мадонна, достанешься ты только очень богатому и наверняка искушенному мужчине. Он сможет оценить твою невинность.
   — В спальне мужчиной руководит не богатство и искушенность, — заметила Ясмин.
   — Хватит вам! — попросила Порция. — Лаура, в худшем случае, тебе придется провести ночь за разговорами, милыми играми и невинными забавами. У тебя будет хорошее вино, возможно, карты…
   — И все закончится прежде, чем ты успеешь опомниться! — вздохнула Фьяметта.
   — Полагаю, ты права, — сказала Лаура, рассматривая свои изящные золотистые туфельки. — Мне не о чем беспокоиться.
   И все-таки ей было грустно. Давным-давно, много лет тому назад, она мечтала о любви. Но жизнь разочаровала ее, лишила грез и фантазий. Она дочь Венеции, города распутных мужчин и покорных женщин. Только став куртизанкой, можно пользоваться относительной свободой. Не мужчина, кто бы он ни был, а она сама будет распоряжаться собой.
   Неожиданно вспомнился ей Сандро Кавалли, заклинавший отказаться от выбранного пути.
   — Что? — спросила, подходя Ясмин. — Ты чем-то встревожена?
   — Мне… кажется сейчас бесчестным пользоваться своей красотой и молодостью ради выгоды. Ясмин взяла Лауру за руку.
   — Моя милая, в нашем неправедном мире тебе не так повезло, как богатым людям. Они родились в достатке и почестях, а ты всего лишь с красотой и умом. Мужчины пользуются любой возможностью, чтобы пробиться, поэтому делать то же самое женщине вовсе не зазорно.
   — Наемник за деньги идет на куда большие преступления, — вставила Порция. — И еще за свои злодеяния получает похвалу от нанявшего его человека.
   — Я не знаю, смогу ли притворяться, что получаю наслаждение от ласк нелюбимых мною мужчин.
   Флорио снова заиграл что-то на виоле. Порция и Фьяметта сняли, наконец, с Лауры наряд, Ясмин накинула на плечи подруги халат.
   — Сможешь, — в голосе Ясмин прозвучала мудрость многоопытной женщины. — Сможешь, когда будет нужно! Порой, конечно, тебе придется засмеяться, когда захочется заплакать, а временами придется плакать, чтобы скрыть смех. Но это и многое другое ты станешь делать ради собственного же блага. Поверь мне!
   Но не так-то легко было Лауре забыть прекрасные глаза и суровое лицо Сандро, силу его объятий и то, как убеждал он ее не совершать ужаснейшей ошибки.
   — Хотелось бы мне, — произнесла Лаура, — чтобы он пришел на маскарад…
   Ясмин нахмурилась:
   — Кто?
   — Страж Ночи. Мне было бы тогда… спокойнее. Но он не посещает публичных домов.
   Ясмин намотала на палец локон Лауры.
   — Разве ради тебя он не может ничем поступиться?
   Лаура вздохнула и сердце легонько замерло у нее в груди.
   — Он не сделает этого даже ради своей матери.
   Ясмин от удивления открыла рот.
   — Не делай этого, Лаура!
   — Чего?
   — Не позволяй любви проникнуть в твое сердце!
   — Смешно, Ясмин! Конечно, я не позволю!

Глава 6

   Невероятно, невозможно! По дороге в обитель одна мысль не выходила у Лауры из головы. Она позволила любви проникнуть в свое сердце? И ее избранник Сандро Кавалли? Страж Ночи Венеции? Такой почтенный, добропорядочный, убийственно вежливый человек?
   — Смешно! — пробормотала девушка.
   Ноги сами собой несли ее все быстрей по знакомой мостовой. Уж если и отдавать свое сердце мужчине, чего ей как любой разумной женщине явно не стоит делать, то уж никак не Сандро Кавалли! Разве он сможет смириться со всеми ее прихотями и капризами, обращаться с ней как с богиней и гореть желанием только к ней одной? Лаура представила себя и Сандро Кавалли в саду: его голова покоится у нее на коленях, а она подносит к его рту инжир. Нет, не так! Иначе: он заключает ее в объятия, пылая страстью… Но как ни старалась Лаура представить Стража Ночи сгорающего от любви, воображение отказывало ей.
   Подойдя к келье Магдалены, Лаура уже собиралась постучать, как вдруг услышала сердитые голоса и замерла с поднятой рукою.
   —… двадцать лет назад. Забудь об этом, мама! — говорила Магдалена хриплым голосом, в котором отчетливо слышалось возмущение.
   — Уж лучше я уйду из жизни, чем забуду это, дитя мое! — ответила Челестина.
   Потом она добавила что-то, но что именно, Лаура не разобрала.
   — Я устала быть монахиней, мама, — резко бросила дочь. — Как можно, ведь я…
   Лаура громко постучала. В прошлый раз, когда она подслушивала под дверью, это принесло ей только одни неприятности. Спор матери и дочери ее не касался. Однако, кое-что Лауру удивило: девушка и не подозревала, что Челестина иногда ссорится с дочерью.
   Дверь открыла Магдалена. Бледное лицо выразило недовольство, хотя на губах, как обычно, заиграла улыбка.
   — Входи, Лаура! У меня в келье мама.
   Лаура поцеловала Челестину, от которой, как всегда, пахло серой и травами.
   — Ты устало выглядишь, — заметила она. — Я давала тебе чудные кремы. Ты ими пользуешься?
   — В последние дни у меня так мало свободного времени! — уклончиво ответила Лаура.
   — Тогда тебе непременно нужно начать принимать снотворные и успокоительные настои.
   — Пожалуйста, мама! — взмолилась Магдалена. — Лауре не нужны твои снадобья!
   Челестина нахмурилась.
   — Я хочу, чтобы ей во всем сопутствовала удача. Мои усилия будут тщетным, если ты не прислушаешься к моим советам, девочка.
   Повелительный тон несколько смутил Лауру.
   — Дело не в том, что я неблагодарна, сестра. Вы правы, мадонна дель Рубия тоже сетует, что я слишком мало уделяю внимания своей внешности. Я постараюсь исправиться и сегодня же непременно начну втирать ваши кремы.
   Челестина погладила девушку по щеке.
   — Мы обе: и я, и дочь — желаем тебе добра. Успеха тебе во всех твоих начинаниях! А теперь я должна вас покинуть.
   Едкий запах остался в келье после ее ухода. Лаура повернулась к подруге.
   — Я бы пришла раньше, но никак не могла выбраться. Приближается карнавальный маскарад, а мадонна дель Рубия еще не вполне довольна мною. Ей не совсем нравится, как я ем, да и умением себя держать я тоже пока не в достаточной степени овладела.
   Магдалена взглянула на нее из-под ресниц.
   — Как бы я хотела, чтобы ты передумала и вернулась в обитель! Мне неприятно даже думать, что ты общаешься с куртизанками и распутными мужчинами.
   Лаура вздохнула.
   — Не беспокойся обо мне! Я знаю, что делаю. Хотя «Дом Свиданий» — заведение роскошное, изысканное, я не собралась там долго задерживаться. Вообще-то хочется побыстрее расплатиться с мадонной дель Рубия и поскорее уйти от нее.
   — Ты не боишься?
   Лаура улыбнулась.
   — В подавляющем большинстве женщины рано или поздно теряют невинность и ничего, продолжают жить. Просто в моей жизни произойдет так, что первым мужчиной станет совсем мне чужой человек.
   Девушка взяла подругу за руку.
   — Вот я о тебе беспокоюсь! В мастерской Альдуса совершенно убийство.
   Пухлые ручки Магдалены неожиданно крепко вцепились в крест, висевший на груди.
   — Я знаю. Страж Ночи приходил допросить меня.
   Лауру охватило небывалое возмущение. Как он посмел нарушить покой души Магдалены, как посмел ее заподозрить?
   — Сандро Кавалли был здесь?
   — Да.
   Девушка ударила кулаком по ладони.
   — Будь он проклят! У него нет права огорчать тебя!
   Магдалена опустилась в кресло. На мгновение ее лицо исказилось болью.
   — Это его долг. Жаль, что я не смогла ему ничем помочь.
   Она покачала головой и повторила:
   — Очень жаль…
   — Ты, по крайней мере, трупа не видела! — Лаура поежилась.
   Магдалена прикусила нижнюю губу.
   — Труп был обезображен?
   Лаура тяжело вздохнула и уставилась на оплывшую свечу.
   — Помнишь ту мою картину… «Юдифь убивает Олоферна»?
   Магдалена кивнула.
   — Мне всегда она очень нравилась. Юдифь у тебя на картине смелая, держит за волосы отрубленную голову, призывая горожан-мужчин изгнать захватчиков… Но почему ты сейчас вспомнила о ней?
   — Видишь ли, мне показалось, я передала ужас насильственной смерти, но всякое искусство бледнеет перед правдой жизни, — Лаура замолчала. Ни слова больше!
   Ей не хотелось тревожить Магдалену подробностями убийства. Хорошо, если и Сандро Кавалли тоже проявил сдержанность.
   Магдалена открыла ящик стола, повернулась к подруге и передала ей бархатный футляр.
   — Хочу, чтобы ты взяла себе это.
   — Что это?
   Лаура нащупала какой-то продолговатый предмет и извлекла его из футляра.
   — Ах! — она не сумела скрыть ужас.
   Это был стеклянный стилет янтарного цвета, острый, прохладный и удивительно легкий. Смертельное оружие весило не больше кисти художника. На вид стилет казался очень хрупким. Лаура неуверенно держала его в руках. Внутри переливалась бледная мутная жидкость. «Яд!» — подумала она, ощущая, как в душе зарождается желание бросить страшный подарок и убежать.
   «Нет! — сказала себе девушка. — Я должна принять от подруги этот подарок. Магдалена беспокоится обо мне. Мы с ней почти как родные сестры.»
   — Где ты взяла эту вещь?