Виггз Сьюзен. Страж ночи

   Магдалена наклонилась и прошептала:
   — В одной лавке на мосту Риальто. Знаю, тебе это не понравится, но я хочу, чтобы ты постоянно носила стилет с собой.
   — В лавке на мосту, — уныло повторила гостья.
   — Разве ты не знала? Стилеты так же распространены в Венеции, как стеклянные колокольчики. Хозяин лавки утверждал, что особенно обожают стилеты приезжие из других городов. Это излюбленное оружие папских легатов.
   — Но зачем стилет мне?
   Магдалена вложила стеклянное оружие в ножны и привязала к рукаву подруги.
   — Я подозреваю, что ты в опасности!
   — С чего ты взяла?
   Послушница встала и нервно прошлась по комнате.
   — Не так уж я отгорожена от жизни, бурлящей за монастырскими ставнями, как ты думаешь. Покой обители не помешал мне заприметить человека, поджидавшего тебя у входа. Видимо, он приставлен к тебе Стражем Ночи, и я полагаю, не без оснований. Пожалуйста, послушайся меня и носи с собой всегда и повсюду подаренный мною стилет.
   Прекрасные серые глаза в упор смотрели на Лауру, в них светились любовь и тревога.
   Лаура натянуто улыбнулась.
   — Хорошо, я возьму стилет, но не думаю, что смогу убить человека, кто бы он ни был.

* * *

   — Это второе убийство… ужасно! — Дож Андреа Гритти, сидя в кресле нервно теребил кисти подложенной на сиденье подушки.
   — Но причин для усиления моей охраны я не вижу!
   Сандро почувствовал, что начинает раздражаться, однако постарался сохранить на лице почтительное выражение.
   — Сделайте мне одолжение, Ваша светлость! Чтобы целиком посвятить себя расследованию преступления, мне, прежде всего, необходимо спокойствие духа, а его я не обрету, пока не усилю вашу охрану.
   Дож театрально вздохнул.
   — Но как же может быть связано убийство наборщика с заговором против дожа?
   Сандро жестом подозвал Джамала, и тот положил на стол перед Андреа Гритти стопку бумаг.
   — Вот над чем работал погибший перед самой смертью.
   Гритти взял верхний лист и мельком просмотрел текст.
   — Да это всего лишь приглашения на праздничную церемонию! Я заказал таких приглашений несколько сотен. Ничего подозрительного здесь я не вижу.
   Кавалли потер щеку. Согласно многовековой традиции, символическое Венчание Венеции с Морем было самым пышным празднеством города, пользовавшимся большой любовью в народе. Каждый год в день Венчания люди воздавали почести морю, благодаря которому стало возможным само существование Венеции. На огромной правительственной галере «Буцентавр» дож и высокопоставленные сановники, приглашенные сопровождать Верховного Правителя, отправлялись в море и бросала в его голубые воды золотое кольцо, символ брачного обета.
   — А что это? — Сандро передал Гритти другой лист.
   — Программа церемонии со списком знатных лиц, удостоившихся чести сопровождать меня на борту правительственной галеры.
   Дож пробежал глазами список.
   — В списке и Флорио! — заметил Сандро.
   Дож нахмурился и наклонился к листу поближе.
   — В программе указано, что он должен исполнить баркароллу. Не припомню, чтобы давал подобное распоряжение.
   Кавалли решил: необходимо тщательно обдумать, почему Флорио, этот странный блондин в женской одежде, уверял, будто Моро обеспечил ему место на «Буцентавре», в то время как дож только что заявил, что ничего не знал о приглашении певца.
   Но в момент совершения второго убийства Флорио был в церкви Святого Рокко. Люди Стража Ночи, следившие за трубадуром, видели, как он исповедовался священнику и присутствовал на мессе. Но не мог ли Флорио нанять для убийства браво или с кем-то оказаться в сговоре?
   — Как же имя Флорио попало в список? — спросил Сандро.
   Гритти почесал себе переносицу. Внезапно глаза его расширились, он заморгал.
   — Вспомнил! Даниэле рекомендовал мне его, говорил, это талантливый певец. Я вначале колебался, не хотелось, вопреки традиции, допускать на борт правительственной галеры простолюдина, но потом все же согласился, а может, и нет… совсем запутался.
   — Как насчет других имен? Никто больше не вызывает подозрения?
   — Кажется, нет. Прекрасно напечатано, ты не находишь?
   Сандро едва сумел сдержаться.
   — Мой господин, просмотрите, пожалуйста, внимательно список. В ночь убийства черновики были у Моро, как же рукопись оказалась у наборщика и попала в работу? Моро мертв, наборщик тоже. Нужно проверить, не изменилось ли что в документах.
   Андреа вновь вздохнул, ссутулился в своем кресле и поиграл цепью — знаком верховной власти.
   — Я не мастер интриг и подтасовок, — с гримасой отвращения сказал он. — Вот мой отец был самым настоящим интриганом. Бог ему судья. Вечно он оказывался замешан в самых коварных заговорах.
   — Просмотрите еще раз список, Ваша светлость, — напомнил Кавалли, подавляя раздражение.
   — Хорошо, хорошо.
   Дож вновь взглянул на список и поводил по листу пальцем с огромным перстнем.
   — Никто не пропущен… Отранто, Урбино, Мантуя… испанский посол… Боже, да как они все поместятся на галере? Не попадают ли за борт?
   Гритти нахмурился.
   — А это кто?
   Сандро наклонился к дожу.
   — Кто же?
   — Джорджоне делла Брента! Да, вот имя, которого давненько я не слышал.
   — Вы не включали его в список?
   — Не думаю… но опять же, может, и вписывал. Видишь ли, Сандро, память в последнее время иногда меня подводит.
   — Кто этот человек?
   — Он был главным конюхом моего отца. Лет двадцать назад мой родитель назначил его смотреть за лошадьми, возможно, вознаградив таким образом за выполнение какого-нибудь гнусного поручения.
   «Интересно! — подумал Сандро. — Это уже кое-что!»
   — А у Джорджоне могут быть какие-либо причины устраивать заговор против вас?
   — Насколько я знаю, нет.
   «В любом случае, — решил Кавалли, — Джорджоне следует допросить.»
   — А… вот еще один… — сказал дож. — И еще…
   Всего Гритти обнаружил девять имен, относительно которых сомневался, вносил ли он их в список: У всех девятерых было кое-что общее: Гритти не встречал этих людей, по меньшей мере, два десятка лет. Все они когда-то были связаны с отцом Гритти, грозным и безжалостным тираном.
   В голове Сандро возникли мрачные подозрения. Не выказал ли дож Венеции пренебрежения к людям своего отца? Не собираются ли они воплотить свои тайные замыслы на борту «Буцентавра»?
   — Не думаю, чтобы я мог оскорбить кого-нибудь из них, — сказал дож. — Мы с отцом не ладили, человеком он был жестоким, но с его людьми я не ссорился. Почему Даниэле включил их в список?
   — Возможно, это не Даниэле Моро изменил список!
   — Мой господин! — в комнату ворвался стражник.
   Сандро показалось, что все это он уже однажды видел: несколько дней назад именно в этот зал и именно этот стражник столь же стремительно вбежал с криком «Мой господин!»…
   — Мой господин! Совершенно еще одно нападение с использованием отравленного стилета. Преступник отправлен в Габбию.

* * *

   Золотисто-мраморные стены слились для него в одно яркое пятно — так поспешно Сандро покинул Дворец. Габбия была тюрьмой и для знати, и для простого люда — преступников разного происхождения уравнивали совершенные злодеяния. Сандро не терпелось поскорее взглянуть хотя бы краешком глаза на убийцу и, кто бы ни был этот человек, он с радостью передаст его в руки правосудия.
   Войдя, Страж Ночи ненадолго задержался. Сидевший охранник вскочил и поклонился. Сандро бросил на стол берет и пригладил волосы.
   — Какая камера?
   — Первая справа, мой господин. Но я думаю…
   — Вам платят не за то, чтобы вы думали!
   Сандро рывком распахнул дверь. Перед ним открылся длинный и мрачный коридор, ведущий в глубину Габбии. К затхлому запаху сырости и плесени примешивался дым сосновых факелов.
   — Свет! — бросил через плечо Кавалли.
   Ему подали масляную лампу.
   — Мой господин, я хотел бы кое-что пояснить, прежде чем…
   — Помолчи! — приказал Сандро, отодвигая железный засов и с трудом открывая тяжелую кованую дверь.
   Пригнувшись, чтобы не задеть притолоку, он шагнул в камеру, высоко подняв лампу.
   На соломенном тюфяке, поджав колени к груди и обхватив их руками, съежившись, сидел человек в плаще с накинутым на голову капюшоном.
   — Ну что, поговорим? — спросил Сандро.
   Человек поднял голову и капюшон упал на плечи. Свет лампы осветил широко раскрытые испуганные глаза на милом и хорошо знакомом ему лице.
   — Лаура… — прошептал Страж Ночи, не веря своим глазам.
   Она вскочила и подбежала. Не успел он опомниться, как девушка бросилась к нему в объятия, переполнив Сандро ощущением счастья, совершенно не вяжущимся с мрачной обстановкой тюремной камеры.
   — Славу Богу, вы пришли, мой господин, — всхлипнула Лаура. — Эти люди считают меня убийцей!
   Сандро отступил. Мысли вихрем проносились в голове, и первыми пришли слова «нет, конечно, нет! Лаура не может быть убийцей!», но в конце концов, поразмыслив более трезво, он вынужден был предположить, что именно это нежное и хрупкое создание совершило жестокое преступление.
   — А это не так? — вопрос прозвучал холодно.
   От изумления девушка открыла рот, в глазах мелькнуло отчаяние.
   — Не могу поверить, что вы спрашиваете меня об этом! — прошептала она.
   Как ни тяжело это было для Сандро, но обстоятельства складывались таким образом, что обвиняющий перст судьбы указывал на Лауру.
   — Вы живете в доме, где в последний раз видели живым Даниэле Моро, — начал он перечисления.
   — Да, — тихонько ответила узница, — но…
   — Именно вы обнаружили мертвое тело наборщика.
   — К великому моему прискорбию.
   — И вы только что напали на мужчину, ранив его отравленным стилетом янтарного цвета!
   — Я защищалась, — заплакала девушка.
   — Это еще нужно доказать! Где вы взяли этот проклятый стилет?
   Лаура отвела взгляд.
   — В… в одной лавке на мосту Риальто. Правда, мой господин…
   Перед мысленным взором Сандро предстала картина, повергшая его в ужас: Лаура убивает отравленным стилетом жертву, а потом уродует труп… Возможно ли, чтобы веселая жизнерадостная и обольстительная внешность девушки скрывала жестокую ненависть к мужчинам?
   Сердце его сжалось. Лаура олицетворяла для Сандро надежду, юность, красоту. Прежде он всегда гордился своим умением отстраняться от гнусной лжи преступников, не веря их оправданиям, сколь бы правдивыми они ему не казались. Но сейчас все было иначе. Сандро безумно хотелось поверить: Лаура невиновна! Однако стражники видели, как она ударила стилетом молодого человека, и то, что она сделала, вдребезги разбило незапятнанный образ, оставшийся в чистоте, даже когда он узнал, какое заведение считает своим домом девушка.
   «У нее было оружие, — размышлял Страж Ночи, — и она им воспользовалась!.. Но почему?… „Флорио! — пронеслось в сознании догадка. — Лаура обожает своего друга!“ Каким преданным взглядом она на него смотрела, когда он допрашивал трубодура! Но ради друга пойти на убийство…? А что он вообще о ней знает?» Кавалли пообещал самому себе непременно выяснить все мельчайшие подробности жизни этой удивительной девушки.
   Постепенно смутные догадки приобретали очертания. «Но не стоит торопиться с выводами», — решил Страж Ночи. Однако, если он задержит юную художницу в Габбии как подозреваемую в убийстве, то Лаура пропустит маскарад, и ее выход в мир куртизанок отложится. Здравая мысль очень понравилась Сандро.
   — Держите девушку под замком! — приказал он.
   Лаура непроизвольно подалась ему навстречу:
   — Как…?
   — Вы потеряли все права на возражения, загубив жизни невинных людей, — воскликнул Кавалли, и холод его гнева обрушился на нее, подобно ураганному ветру.
   Заметив испуг девушки и отчаяние, мелькнувшее в ее глазах, Сандро смягчил приговор, но ненамного:
   — Вам предоставят помещение получше этого, — пообещал он. — У вас будет слуга, и в случае необходимости вам доставят все, что потребуется.
   Каждое слово Стража Ночи отдавалось в голове Лауры болью. Неужели все это происходит с ней наяву?
   — Вы… задерживаете меня? — с трудом произнесла она. — Но почему, мой господин?
   — Я намерен предъявить вам обвинение, — с расстановкой сказал Сандро.
   Девушка вскинула голову.
   — Я вам не верю!
   — Что ж, очень жаль!
   — Но я не совершила никакого преступления! Позвольте хотя бы объяснить, что произошло…
   — У вас будет такая возможность. Позже. Когда вы предстанете пред Советом Правосудия.
   Он повернулся к выходу и чуть не столкнулся с насквозь промокшим и крайне взволнованным Гвидо Ломбарди.
   Лаура смущенно уставилась на стражника. Покидая монастырь, она не нашла Гвидо у ворот. Предположив, что он заглянул в одну из винных лавок на мосту, девушка одна направилась к дому Тициана.
   Лаура не прошла и квартала, как ее схватил браво, один из тех, кто напал на нее в первый раз. Охваченная ужасом, она выхватила стилет и ударила, не целясь. Крик раненого до сих пор стоял у нее в ушах.
   Все последовавшее за этим слилось в какое-то одно неясное воспоминание. Привлеченные криком, на нее набросились два стражника и, увидев разбитый кинжал, потащили в Габбию.
   — Купался, Гвидо? — с кривой усмешкой спросил Сандро.
   Боже, как она сейчас ненавидела это ханжеское чувство превосходства, светившееся в лице Стража Ночи! Это презрение к дрожащему Гвидо с трясущимися руками!
   — Я старался все время быть рядом с Лаурой, мой господин, как вы мне велели, — заикаясь, оправдывался стражник. — Но какой-то человек сзади ударил меня по голове и сбросил в канал. Когда я выбрался, девушки уже нигде не было видно.
   — Прекрасно, — Сандро обернулся к Лауре. — Скажите, вы сами оглушили Ломбарде или у вас есть сообщник?
   — Вы несносны! — воскликнула Лаура. — Как вы смеете обвинять меня в том, что я не совершала?
   Она вдруг заметила, что гнев Кавалли улетучился. Теперь перед ней понуро стоял немолодой уставший человек. «Только не жалей его!» — приказала себе Лаура.
   — Вы удивительная девушка и, думаю, способны на все.
   — Мой господин, позвольте мне сказать вам… — Гвидо сердито посмотрел на своего повелителя, выкручивая подол туники. — Раненый Лаурой человек хорошо всем известен в Венеции. Где он, там всегда одни неприятности. Винченте Ла Бокка!
   Сандро переменился в лице.
   — Этот мерзавец?
   Гвидо посмотрел на лужу у своих ног.
   — По правде говоря, госпожу следовало бы вознаградить, если бы она избавила город от этой нечисти, но Винченте Ла Бокка живуч, как кошка.
   Лаура вздохнула с радостным облегчением.
   — Видите! Я же вам говорила! Я ни в чем не виновата!
   — Вина не снимается с убийцы, даже если его жертвой становится человек не слишком достойный, — оборвал ее Сандро.
   — Но есть свидетель, который видел, как все случилось! — настаивал Ломбарде. — Полагаю, он сможет поручиться за невинность госпожи.
   Страж Ночи усмехнулся.
   — Свидетель? Во сколько он вам обошелся?
   Гвидо указал на дверь: в камеру, опираясь на палку, как раз входил дородный круглолицый священник.
   — Я отец Рицотго из церкви Сан Рокко.
   Сандро прислонился к стене и скрестил на груди руки. Лауре так и хотелось вцепиться и соскрести ногтями с его лица презрительное выражение сомнения и недоверия.
   — Так это вы видели, как все произошло?
   — Да, мой господин. Мне случилось находиться на колокольне, готовясь к полуденной мессе, как вдруг я услышал крики. Какой-то негодяй напал на эту девушку. Наверное, он не ожидал, что встретит сопротивление. Она ударила его чем-то вроде ножа, ранив в руку. Он упал и ударился головой о камень.
   Сандро приподнял бровь.
   — Восхитительно! Но вот интересно, почему столь милосердный человек, как вы, святой отец, не бросились на помощь бедной девушке?
   — Я… пытался.
   Священник покраснел и, приподняв край коричневой сутаны, показал Сандро перевязанную ступню.
   — На колокольню ведет сотня ступенек. Я спустился, когда стражники уже забрали несчастную.
   Он кивнул в сторону Гвидо.
   — Этот добрый человек отчаянно искал девушку и обратился ко мне с вопросом, не видел ли я кого. Разобравшись, что же случилось, мы сразу направились в Габбию.
   Краска смущения залила лицо Сандро, его крепкую шею, даже мочки ушей стали багровыми. Лаура наблюдала столь редкое явление, как смущение Стража Ночи с нескрываемым восторгом. Приняв фарисейски праведный вид, она произнесла:
   — Ну, что на это скажите, мой господин? Как вам понравился рассказ отца Рицотто?
   Кавалли ничего не ответил, но взял ее за руку и вывел из камеры. В темном проходе замерли два стражника.
   Лаура ожидала услышать искренние извинения и кучу невнятных оправданий, но Сандро Кавалли, видимо, не собирался ни извиняться, ни оправдываться.
   — Вы исполнили свой долг, мой господин, — заговорила Лаура, возлагая на себя бремя извинений.
   Ей было крайне необходимо отыскать причину, по которой Страж Ночи обрушил на нее столь ужасные подозрения. Если это не удастся, она, наверное, умрет…
   Сандро подвел девушку к столу и дал знак писарю приготовиться.
   — Я хотел бы услышать от вас подробный рассказ о случившемся.
   Набравшись терпения, Лаура неторопливо поведала о том, что сразу же узнала браво, нападавшего на нее в первый раз. Она лишь взглянула на него и сразу схватилась за оружие — стеклянный стилет, наполненный ядом.
   — Его вы приобрели на мосту Риальто? — уточнил Сандро, вспомнив, как Лаура отвела глаза, отвечая на его вопрос.
   — Да, — не колеблясь ответила девушка.
   Она никогда не выдаст бедняжку Магдалену!
   — Я ранила его в руку, стилет разбился… этот человек будет жить?
   Сандро вопросительно посмотрел на своего помощника.
   — Он без сознания, мой господин, — ответил тот. — В данное время опасения внушают не рана на руке, а сотрясение головы от удара о камень при падении. Доктор боится, что яд усложнит состояние раненого.
   — О!.. — умоляюще простонала Лаура, зажмурившись. — Только бы он не умер!
   Дважды незнакомец пытался убить ее, но она все же не хотела брать грех на душу и нести всю оставшуюся жизнь ответственность за его смерть.
   Кавалли приказал одному из своих людей охранять раненого, помещенного в больницу Сан Викторио.
   — Сообщите мне сразу же, как только он очнется.
   Проклиная себя, Сандро выводил Лауру из Габбии через залы Дворца дожей, переходами соединявшегося с тюрьмой. Девушка отстала и, оглянувшись, он увидел, что она восторженно любуется каррарским мрамором, яркими фресками стен, росписью потолка и витиеватой лепниной, окаймляющей окна и двери.
   Лаура мягко улыбнулась ему. Простила! Он этого не заслужил.
   — Извините, что отстала, мой господин, прежде я никогда не бывала во Дворце дожей.
   Наивные извинения девушки лишь подчеркнули различие в положении между ними. Сандро Дворец был так же хорошо знаком, как и его платяной шкаф. Но для Лауры это был совершенно иной, чуждый ей мир.
   Бездна, разделявшая их, стала шире и глубже. Кавалли, однако, не хотелось признавать, что разница в положении его беспокоит.
   Он помог девушке забраться в гондолу. Причин задергивать штору не было. Страж Ночи все же ее задернул. Когда он опустился на покрытое бархатом сиденье, Лаура уже откинулась на подушки, собираясь насладиться приятной прогулкой.
   Лучи солнца, пробивавшиеся через занавеску янтарного цвета, придавали ее лицу особый оттенок. Она с улыбкой любовалась своим спутником, возлежа на подушках, как бесценное сокровище. Черные локоны рассыпались по плечам, глаза блестели.
   Не в силах противиться соблазну, он прикоснулся к нежной коже ее щеки.
   — Ах, прелесть юности!
   Она задержала его руку. Глаза заискрились озорством.
   — Ах, очарование опыта!
   Сандро не обратил внимания на насмешливый тон.
   — Вы удивительно спокойны для женщины, которая за один день успела пережить столь многое: подвергнуться нападению, ранить напавшего, чуть не убив его, оказаться в Габбии и полдня провести в тюремной камере.
   — Не стоит вспоминать старые обиды!
   Лаура положила подбородок на руку Стража Ночи.
   — Скажите, мой господин, только ли юность прелестна?
   Он отнял руку.
   — Только!
   — Интересно! — она пошевелила ногой, вздохнула и подтянула повыше платье, обнажив бархатную туфельку и лодыжку.
   Сандро вспомнилась их первая встреча, когда в студии Тициана он увидел ее обнаженной и столь соблазнительной, что одно только воспоминание вызывало горячий прилив желания. Мир медленно мерк в его глазах. Сандро тряхнул головой.
   — Кровь! — неожиданно вскричал он, заметив темное пятно на ноге девушки.
   Сандро выхватил платочек, которым Лаура пыталась стереть с ноги пятно.
   — Мой Бог! Вам нужно было сказать мне, что вы ранены.
   — Это не моя кровь!
   — Проклятие!
   Мысли разбегались. Он усадил ее на колени и прижал к груди. Страх, что Лаура окажется виновной, ушел, зато его место занял другой — за ее жизнь. Неожиданно для самого себя Сандро жадно припал к губам девушки. Они были мягкими, податливыми, сладкими, как согретые солнцем спелые сливы. Таким же мягким оказалось и тело — пышная грудь, прижалась к его груди, нежные руки обняли за шею, бедра подались навстречу. Он забыл обо всем, растаял в этом поцелуе, в этой страсти. Его язык скользнул между ее губами и она прикусила его, не сильно, но ощутимо, наполнив рот вкусом, по сравнению с которым самое сладкое вино показалось бы пресным. Время прожитых лет, как шелуху, унес ветер. Сандро снова стал молодым, сильным, полным желания юношей. Спали оковы прошлых лет, душа возжелала любви.
   Аромат волос, вкус губ и податливость юного тела Лауры стерли грязь предательства его жены и напомнили, что когда-то и он умел мечтать. Одним поцелуем Лаура вернула ему все, чего лишила жизнь, и сердце мужчины благодарно потянулось к девушке.
   Его рука, словно наделенная собственной волей, забравшись под юбку, двинулась вверх по мягкой и нежной коже бедра. Он ласкал Лауру с такой страстью, какую никогда в себе не ощущал, даже в молодости. В нем словно проснулся человек, до сих пор живший в полудреме. Безграничные чувства переполнили душу, и захотелось читать стихи, петь романтические баллады и верить, что надежда никогда не покинет любящее сердце.
   Лаура была ошеломлена его неожиданным поцелуем — слишком ошеломлена, чтобы воспротивиться. Она ощущала вкус его жадных губ и сильные, уверенные, ласковые руки, сжимающие ее тело. Должно быть, нечто подобное переживают тонущие люди, когда течение подхватывает их и уносит от берега, не оставляя надежды на спасение.
   В смятении она подчинилась томному, обволакивающему желанию, от которого голова пошла кругом. Когда рот Сандро оторвался от ее губ, Лаура откинула голову на подушки и выгнулась дугой, и тут же его губы коснулись ее шеи, чтобы оставив влажный след, спуститься к ложбинке между грудей.
   Лаура слышала плеск воды за кормой и прерывистое дыхание Сандро, шуршала под руками одежда, шелестели юбки.
   — Ах, если бы у меня был талант художника, то я написал бы тебя такой, как выглядишь ты сейчас чистой и невинной, подобной распускающемуся цветку.
   Слова Сандро привели Лауру в чувство. Предупреждение прозвучало так отчетливо, будто он прокричал его прямо ей в уши.
   Если Кавалли овладеет ею сейчас, то какую ценность будет она представлять для мадонны дель Рубия? Куртизанки в доме Свидания уверяли, что первая ночь с мужчиной принесет ей не меньше ста золотых эскудо, так что сразу, буквально на следующий день, можно будет купить себе свободу.
   Приходилось выбирать, и необходимость сделать правильный выбор разрывала Лауре душу. Или она сейчас насладится близостью с Сандро, или же обеспечит себе будущее и станет признанным художником. Одно с другим совместить невозможно.
   На одной чаше весов — мгновенный восторг любви, на другой — годы душевной муки. Лаура заставила себя выбрать будущее. Творчество останется с ней и поддержит ее, когда эта бурная страсть обратится бередящим душу воспоминанием. Нужно сейчас собрать всю свою волю и…
   Рука Сандро проникла под лиф платья и коснулась соска. Волна жгучего желания обдала девушку. Лаура еще сильнее прижалась к Сандро. Другая его рука уже добралась до шнуровки.
   «Думай!» — приказала она себе. — Сандро Кавалли оставит тебя с ребенком, но не поможет стать художником».
   Эта мысль придала ей сил. Вынырнув из головокружительной пучины страсти, Лаура вырвалась из объятий возлюбленного.
   — Санд… Мой господин! Пожалуйста, не надо!..
   В глазах Кавалли бушевала страсть, и девушка увидела, сколь велико его желание, ей отчаянно захотелось вновь броситься к нему в объятия. Она сдержалась. Взгляд Сандро прояснился, лицо приняло обычное непроницаемое выражение.
   — Почему же?
   «Потому, что если вы овладеете мною, я потеряю все, даже право на мечты», — сказать так Лаура не решилась. Возможно, Сандро стал бы спорить и не исключено, что ему удалось бы переубедить ее. Он умел убеждать, ей уже довелось в этом убедиться.
   — Я не расплачиваюсь своей милостью за прогулку в гондоле, — едва слышно произнесла она.
   Кавалли перевел дух и тихо выругался.
   Лодка стукнулась о ступеньки. Лаура, старалась не смотреть на Сандро, чтобы не замечать выражение острой боли в его лице, которую он не сумел надлежащим образом скрыть. Она поднялась и откинула штору. По-прежнему, не отваживаясь взглянуть спутнику в лицо, девушка заставила себя весело и беззаботно рассмеяться: