Страница:
Он открыл шкаф. Ура! Там висела одежда. Выцветшие брюки в желто-зеленую клетку. Парусиновые шлепанцы, атласная куртка с надписью «Островитянин» и спортивная кепка. Неважная одежонка, но Джеку показалось, что он нашел клад.
Все это было ему отчаянно велико, но выбирать не приходилось. Надвинув кепку на глаза, он выглянул в коридор. Синий великан все еще любезничал с медсестрой. Джек выскользнул из палаты и двинулся по коридору в противоположную сторону.
Опустив голову, он быстро шел к выходу, лишь изредка поднимая глаза на указатели. Сердце у него отчаянно колотилось, нервы сжались в комок. Он все ждал, что раздастся вой сирены и со всех концов больницы сбегутся охранники. Но вокруг было тихо. Спустившись по лестнице, Джек прошел через вестибюль и выскочил на улицу.
Свободен! Во всяком случае, на какое-то время.
Ветер все усиливался, над землей нависли тяжелые тучи. Сейчас пойдет дождь. Надо убираться подальше от больницы. Джек хотел прибавить ходу, но каждый шаг отдавался острой болью в левой ноге. Голова гудела, как колокол, обожженное лицо горело на ветру.
Во всем остальном он чувствовал себя прекрасно.
Но где он находится? В прошлом месяце Джек пару раз проезжал через Монро, но сейчас ничего не узнавал. Все эти послевоенные пригороды с их фермами, заливчиками и аккуратно подстриженными лужайками выглядели совершенно одинаково. Наконец Джек увидел стрелку с надписью «Центр» и пошел в указанном направлении. Среди людей будет легче затеряться.
Обшарив карманы куртки, он обнаружил там больничные справки на имя Питера Харриса, несколько монет и две двадцатки.
Спасибо тебе, Питер Харрис. Как только выпутаюсь из этой истории, отдам тебе долг с процентами.
Телефонов-автоматов в центре не наблюдалось — возможно, они нарушали атмосферу старого китобойного поселка. Все же Джеку удалось найти один у рыбного ресторана, и он позвонил Эйбу.
— Эйб, меня нужно подвезти.
— Куда подвезти?
— Домой.
— А такси ты не можешь взять?
— Я попал в пробку.
Эйб вздохнул:
— А где эта пробка, в которую ты попал?
— В Монро. — Джек взглянул на вывеску. — У ресторана «Мемисон». Когда ты сможешь подъехать?
— Господи, Монро. А поближе ты не мог застрять? Ну ладно. Я подъеду к этому «Мемисону», но не раньше чем через полтора часа.
— Спасибо, Эйб. И знаешь что — позвони Джиа и скажи, что со мной все в порядке. Я бы и сам позвонил, но не хочу долго висеть на телефоне. Скажи, что мне подсыпали тот самый наркотик, от которого взбесились выпускники, но все обошлось.
— Ты в бегах и сидишь на мели в Монро... это называется «обошлось»?
— Все равно, скажи ей, Эйб.
Джек повесил трубку и огляделся. Предстояло убить полтора часа. Часы на здании банка показывали половину первого. Проклятье. Копы наверняка уже хватились его. Сначала они обыщут больницу, а потом начнут прочесывать город. Где же спрятаться?
И тут ему пришла в голову идея.
8
9
10
Все это было ему отчаянно велико, но выбирать не приходилось. Надвинув кепку на глаза, он выглянул в коридор. Синий великан все еще любезничал с медсестрой. Джек выскользнул из палаты и двинулся по коридору в противоположную сторону.
Опустив голову, он быстро шел к выходу, лишь изредка поднимая глаза на указатели. Сердце у него отчаянно колотилось, нервы сжались в комок. Он все ждал, что раздастся вой сирены и со всех концов больницы сбегутся охранники. Но вокруг было тихо. Спустившись по лестнице, Джек прошел через вестибюль и выскочил на улицу.
Свободен! Во всяком случае, на какое-то время.
Ветер все усиливался, над землей нависли тяжелые тучи. Сейчас пойдет дождь. Надо убираться подальше от больницы. Джек хотел прибавить ходу, но каждый шаг отдавался острой болью в левой ноге. Голова гудела, как колокол, обожженное лицо горело на ветру.
Во всем остальном он чувствовал себя прекрасно.
Но где он находится? В прошлом месяце Джек пару раз проезжал через Монро, но сейчас ничего не узнавал. Все эти послевоенные пригороды с их фермами, заливчиками и аккуратно подстриженными лужайками выглядели совершенно одинаково. Наконец Джек увидел стрелку с надписью «Центр» и пошел в указанном направлении. Среди людей будет легче затеряться.
Обшарив карманы куртки, он обнаружил там больничные справки на имя Питера Харриса, несколько монет и две двадцатки.
Спасибо тебе, Питер Харрис. Как только выпутаюсь из этой истории, отдам тебе долг с процентами.
Телефонов-автоматов в центре не наблюдалось — возможно, они нарушали атмосферу старого китобойного поселка. Все же Джеку удалось найти один у рыбного ресторана, и он позвонил Эйбу.
— Эйб, меня нужно подвезти.
— Куда подвезти?
— Домой.
— А такси ты не можешь взять?
— Я попал в пробку.
Эйб вздохнул:
— А где эта пробка, в которую ты попал?
— В Монро. — Джек взглянул на вывеску. — У ресторана «Мемисон». Когда ты сможешь подъехать?
— Господи, Монро. А поближе ты не мог застрять? Ну ладно. Я подъеду к этому «Мемисону», но не раньше чем через полтора часа.
— Спасибо, Эйб. И знаешь что — позвони Джиа и скажи, что со мной все в порядке. Я бы и сам позвонил, но не хочу долго висеть на телефоне. Скажи, что мне подсыпали тот самый наркотик, от которого взбесились выпускники, но все обошлось.
— Ты в бегах и сидишь на мели в Монро... это называется «обошлось»?
— Все равно, скажи ей, Эйб.
Джек повесил трубку и огляделся. Предстояло убить полтора часа. Часы на здании банка показывали половину первого. Проклятье. Копы наверняка уже хватились его. Сначала они обыщут больницу, а потом начнут прочесывать город. Где же спрятаться?
И тут ему пришла в голову идея.
8
Зазвонил телефон. Надя не двинулась с места. В полиции она оставила номер своего сотового, а все остальные звонки ее не интересовали.
Она сидела в маминой комнате и вытирала глаза, глядя на колечко от «хрустиков», которое Даг вручил ей накануне. Перед глазами возникла картина: Даг сидит в трусах у компьютера, такой милый, простодушный и неотразимый. Надя снова залилась слезами.
Нехотя поднявшись с кресла, она подошла к окну. В парке Святого Варнавы играли дети. Надя остро почувствовала свое одиночество. Что делать? Куда обращаться? Неизвестность угнетала ее, лишая последних сил.
Даг, где ты? Что с тобой случилось?
— Надюша! — позвала ее мама с кухни. Голос ее звучал взволнованно, почти истерично. — Благодарение Богу! Он услышал мои молитвы. Это Дуглас!
Надя бросилась в кухню и буквально вырвала трубку из маминых рук.
— Даг?
— Надя! Как я по тебе соскучился!
Услышав его голос, Надя разрыдалась. Боже милосердный, это действительно он!
— О, Даг! Где ты был? Я чуть с ума не сошла от беспокойства!
— Извини, но раньше я не мог позвонить. У меня неприятности.
— Что случилось?
— Не могу сейчас сказать. Но еще неделю-другую придется провести в подполье.
— О господи! Какой ужас!
— Знаю. Слушай, ты не можешь подкинуть мне денег? Я боюсь снимать со счета.
— Ну конечно.
— Прекрасно. Можешь привезти тысячу?
— Ну, столько у меня просто нет.
— Ладно, вези, сколько сможешь.
— О'кей. А где я тебя найду?
— Я скрываюсь в окрестностях Монро. Знаешь такой городок?
— Это рядом с Глен-Коув?
— Точно. Приезжай и жди около телефонной будки у ресторана «Мемисон» на главной улице. Я позвоню тебе в два и скажу, где меня найти.
— Даг, это похоже на плохой шпионский боевик.
— Знаю, но мне больше не к кому обратиться. Прошу тебя, Надя. Я тебе все объясню при встрече.
При встрече... Господи, как она этого ждала. Увидеть Дага, дотронуться до него, убедиться, что с ним все в порядке.
Надя взглянула на часы. Надо зайти в банк, взять машину, доехать до Лонг-Айленда... Придется поторопиться, чтобы успеть к двум.
— Хорошо. Я уже бегу.
— Спасибо, спасибо! Я тебя люблю. Ты не пожалеешь, обещаю.
Надя уточнила название ресторана, повесила трубку и бросилась к маме на шею.
— Он жив! Я сейчас к нему поеду!
— А где он? И почему не может приехать сам?
— Я тебе все потом объясню, ма. Главное, он нашелся. Остальное не важно.
— Позвони мне, когда встретишься с ним, — попросила мама. — Чтобы я знала, что с тобой все в порядке.
— Обязательно. Как только я его расцелую.
Вне себя от радости, Надя побежала за сумкой.
Она сидела в маминой комнате и вытирала глаза, глядя на колечко от «хрустиков», которое Даг вручил ей накануне. Перед глазами возникла картина: Даг сидит в трусах у компьютера, такой милый, простодушный и неотразимый. Надя снова залилась слезами.
Нехотя поднявшись с кресла, она подошла к окну. В парке Святого Варнавы играли дети. Надя остро почувствовала свое одиночество. Что делать? Куда обращаться? Неизвестность угнетала ее, лишая последних сил.
Даг, где ты? Что с тобой случилось?
— Надюша! — позвала ее мама с кухни. Голос ее звучал взволнованно, почти истерично. — Благодарение Богу! Он услышал мои молитвы. Это Дуглас!
Надя бросилась в кухню и буквально вырвала трубку из маминых рук.
— Даг?
— Надя! Как я по тебе соскучился!
Услышав его голос, Надя разрыдалась. Боже милосердный, это действительно он!
— О, Даг! Где ты был? Я чуть с ума не сошла от беспокойства!
— Извини, но раньше я не мог позвонить. У меня неприятности.
— Что случилось?
— Не могу сейчас сказать. Но еще неделю-другую придется провести в подполье.
— О господи! Какой ужас!
— Знаю. Слушай, ты не можешь подкинуть мне денег? Я боюсь снимать со счета.
— Ну конечно.
— Прекрасно. Можешь привезти тысячу?
— Ну, столько у меня просто нет.
— Ладно, вези, сколько сможешь.
— О'кей. А где я тебя найду?
— Я скрываюсь в окрестностях Монро. Знаешь такой городок?
— Это рядом с Глен-Коув?
— Точно. Приезжай и жди около телефонной будки у ресторана «Мемисон» на главной улице. Я позвоню тебе в два и скажу, где меня найти.
— Даг, это похоже на плохой шпионский боевик.
— Знаю, но мне больше не к кому обратиться. Прошу тебя, Надя. Я тебе все объясню при встрече.
При встрече... Господи, как она этого ждала. Увидеть Дага, дотронуться до него, убедиться, что с ним все в порядке.
Надя взглянула на часы. Надо зайти в банк, взять машину, доехать до Лонг-Айленда... Придется поторопиться, чтобы успеть к двум.
— Хорошо. Я уже бегу.
— Спасибо, спасибо! Я тебя люблю. Ты не пожалеешь, обещаю.
Надя уточнила название ресторана, повесила трубку и бросилась к маме на шею.
— Он жив! Я сейчас к нему поеду!
— А где он? И почему не может приехать сам?
— Я тебе все потом объясню, ма. Главное, он нашелся. Остальное не важно.
— Позвони мне, когда встретишься с ним, — попросила мама. — Чтобы я знала, что с тобой все в порядке.
— Обязательно. Как только я его расцелую.
Вне себя от радости, Надя побежала за сумкой.
9
Ливень был поистине тропическим. Казалось, на Джека обрушился водопад. До входа в балаган оставалось всего четверть мили. Джек побежал, но боль в разбитых ногах и ребрах заставила его перейти на семенящий шаг. Когда он, наконец, добрался до цели, насквозь промокший и заляпанный грязью, настроение у него было отвратительное. Главный шатер все еще стоял, хотя вход был закрыт и билеты не продавались. Вокруг не было ни души.
Джек поднял откидную дверь и проскользнул внутрь. В спертом воздухе протекающего шатра стоял запах мокрого сена и людского пота. Скользя в мокрых шлепанцах, Джек направился к клетке Меченого. Взглянув на ее обитателя, он похолодел.
Да, там по-прежнему сидел Меченый, но за те тридцать шесть часов, что прошли с их последней встречи, с ним произошла разительная перемена. Ракшаса обрел прежнюю силу и свирепость. Его темно-синяя кожа без единой царапины лоснилась, словно начищенная гуталином, ярко-желтые глаза горели сатанинским огнем. Он стоял в полный рост, вцепившись руками в прутья клетки.
Джек застыл на месте, пытаясь собраться с мыслями. Этот кошмар, похоже, никогда не кончится.
Умирающий ракшаса вдруг ожил и рвется на свободу.
Вдруг чудовище замерло, уставившись на Джека холодным взглядом василиска. Он почувствовал себя оленем, застигнутым светом фар восемнадцатиколесной фуры.
Отвернувшись, Джек быстро вышел из балагана. Снаружи он увидел фургон, в котором прошлый раз исчез Монне. Его брезентовый навес провис под тяжестью воды. На двери висела табличка с надписью «Озимандиас Пратер». Джек постучал.
Дверь распахнулась. На пороге стоял Пратер, с изумлением взиравший на Джека.
— Кто вы?
— И я вас тоже приветствую. Я был здесь позавчера. Помните того парня, который спугнул билетера?
— Ах да. Спаситель ракшасы. Джек, если не ошибаюсь? Я вас не узнал. Вы как-то странно одеты.
— Не обращайте внимания. Я хочу поговорить с вами о ракшасе.
Оз отступил от двери:
— Входите, входите.
Джек вошел внутрь, стараясь отойти подальше от протекающего навеса. По металлической крыше барабанил дождь. Достаточно пяти минут, чтобы сойти с ума от этого грохота.
— Вы его видели? — спросил Оз. Голос его гулко раздавался внутри фургона. — Отлично выглядит, не так ли?
— Как вы этого добились?
Оз удивленно посмотрел на него:
— Ну, дорогой мой, теперь, когда я знаю, что это за зверь, то могу обеспечить ему достойный уход. У меня есть книга о бенгальской мифологии, и там подробно описано, как надо кормить и содержать ракшас.
У Джека по коже поползли мурашки. И дело было вовсе не в мокрой одежде.
— Что... чем вы его кормите?
Оз в упор посмотрел на него. В его больших черных глазах не было и тени смущения.
— Да так, всякой всячиной. Как того требует бенгальская традиция. Не могу же я допустить, чтобы такое необыкновенное существо подохло с голоду. Вы, вероятно, знаете...
— Да, я знаю, что требуется ракшасам для поддержания жизни.
— Знаете? Вам что, известно о ракшасах все?
— Нет, конечно, но...
— Тогда давайте предположим, что я знаю о них больше вас. Вероятно, есть много способов поддерживать их жизнь. И я не считаю нужным обсуждать это с вами или с кем-либо другим. Короче говоря, он получает все, в чем нуждается, — криво усмехнулся Оз. — И ему очень нравится его теперешний рацион.
Джек знал, что ракшасы едят только одну пищу. Вопрос был в другом — кого? Понятно, что Пратер ни за что не скажет ему правды, не стоит и спрашивать.
— Вы понимаете, с каким огнем играете? Представляете, что будет с вашей труппой, если эта тварь сумеет освободиться? Я уже имел удовольствие с ним встречаться, и уж поверьте мне, дружище, он просто разорвет вас на куски.
— Вы, вероятно, знаете, что железо лишает ракшас сил. У клетки железные прутья, а крыша, пол и стены обиты стальными листами. Он не убежит.
— Блажен, кто верует. Что ж, я вижу, мне вряд ли удастся убедить вас облить его керосином и чиркнуть спичкой.
— Даже не думайте.
Джек вдруг вспомнил, что говорили другие участники труппы в ту ночь.
— Почему? Потому что он ваш «брат»?
— Можно сказать и так.
Джек прислонился к косяку. Наконец что-то стало вырисовываться, правда, пока непонятно что.
— Все это имеет отношение к Иному?
На этот раз Оз среагировал живее. Он заморгал, как сова, и опустился в кресло, указав Джеку на стул. Тот покачал головой.
— А что вы знаете об Ином?
— Мне об этом кое-что рассказывали.
Другая реальность... неведомая сила, потусторонний мир, неумолимый и враждебный, вторгающийся в наше земное существование и жаждущий его гибели. Он породил ракшас и чуть не убил его — уже дважды. Джек верил в его существование, хотя не совсем понимал, что это такое. Но после того, что он увидел прошлым летом, сомнений быть уже не могло.
— Кроме того, я довольно близко познакомился с целым семейством ракшас. А ваши питомцы все оттуда? — спросил Джек, махнув рукой в сторону шатра.
— Дети Иного? Не псе. Некоторые из них просто игра природы, жертвы генетических аномалий или неправильного развития, но мы тоже считаем их своими.
— А вы сами?
Оз молча кивнул. Интересно, какую печать наложило на него Иное, подумал Джек.
Он решил пойти ва-банк.
— А как доктор Монне узнал о ракшасе?
— Ему позвонили... — начал Оз и сразу осекся. Он кисло улыбнулся, обнажив кривые желтые зубы. — Вот вы меня и поймали.
Но Джек не отступал:
— Позвонили. Возможно, тот же самый человек, который и вас навел на ракшасу?
— Может, да, а может и нет.
Джек был абсолютно уверен, что да. Это объясняло все происходящее. Тут был своего рода план: спасти ракшасу, извлечь наркотик из его крови и распространить его повсюду, чтобы землю захлестнула волна насилия и хаоса.
Ведь хаос — это главное оружие Иного.
— А Монне знает о том, что ракшаса поправился?
Оз покачал головой:
— Пока нет. Он нашел в его крови... нечто интересное. И очень расстраивался, что носитель этой крови погибает. Я еще не успел его порадовать, — с улыбкой сказал Пратер.
Вот и пусть изводится, подумал Джек. Так ему и надо.
— Вы хорошо осведомлены, — продолжал Оз. — Но чутье мне подсказывает, что вы не из нашей компании. Как вы впутались в это дело?
— Не по своей воле, точно могу вам сказать. Но последнее время я постоянно сталкиваюсь с этим чертовым потусторонним миром.
— Значит, вы были в Монро в прошлом месяце, когда здесь произошло это чудесное явление?
— Не знаю, как вам, но мне исчезновение дома вовсе не кажется «чудесным».
— Я не о доме говорю, а о тех силах, которые заставили его исчезнуть.
— Возможно, окажись вы в этом доме, восторгов бы у вас поуменьшилось, — заметил Джек, взглянув в блестящие глаза Оза. — А может быть, и нет. Но мы отклонились от главной темы. Надо что-то решать.
Хозяин поднялся с кресла. Лицо его потемнело.
— Выкиньте эту идею из головы, если не хотите оказаться у ракшасы в клетке. — Подойдя вплотную к Джеку, он слегка подтолкнул его к выходу. — Я вас предупредил. Всего хорошего, сэр.
Вытянув длинную руку, Пратер захлопнул за Джеком дверь.
Стоя под дождем, Джек с ужасом осознавал, что события развиваются по наихудшему сценарию. Ракшаса жив и здоров... нет, этого нельзя допустить. В багажнике его машины все еще стояла канистра с бензином. Как только он вернется в Манхэттен, в действие вступит план А. И если придется сжечь весь этот балаган, он не остановится и перед этим.
Повернувшись, Джек увидел, что у него за спиной стоит человек. Распухший нос, синяки под глазами, мокрые светлые волосы, прилипшие к голове. Он рассерженно смотрел на Джека.
— Это из-за тебя нам с Бонди намылили шею!
Теперь Джек его узнал. Это был охранник, которого он видел в воскресенье. Хэнк. От парня несло каким-то дешевым пойлом. В руках он держал бутылку в бумажном пакете. Наверное, вино «Бешеная собака».
— Ты похож на пугало, — заявил он, недобро улыбаясь.
— Ты и сам выглядишь не лучше.
— Это все из-за тебя! — повторил Хэнк.
— Ты абсолютно прав, — подтвердил Джек и направился в сторону города, где должен был встретиться с Эйбом. Не стоит терять время на этого придурка.
— Бонди был моим единственным другом! А его уволили из-за тебя.
В голове у Джека зазвенел колокольчик. Он резко остановился:
— Да? И когда ты видел его в последний раз?
— Позавчера. Когда ты на нас наехал.
Колокольчик зазвенел громче.
— И ты больше с ним не встречался? Даже чтобы попрощаться?
Хэнк покачал головой:
— Нет. Хозяин вышвырнул его вон. На рассвете он исчез со всеми своими вещами.
Джек вспомнил, каким негодованием горели глаза Оза, когда он смотрел на истыканного ракшасу. Теперь Джек был уверен, что в голове у него раздается погребальный звон.
— Здесь только Бонди любил меня, — продолжал Хэнк с несчастным видом. — Мы с ним разговаривали. А все эти уроды заняты только собой.
Джек со вздохом посмотрел на Хэнка. По крайней мере, теперь он знает, кто пошел Меченому на обед.
Не слишком большая потеря для человечества.
— Зачем тебе такие друзья, сынок? — бросил Джек и пошел дальше.
— Ты за это заплатишь! — донесся до него голос Хэнка сквозь шум дождя. — Бонди вернется и рассчитается с тобой. Из-за этого проклятого урода меня лишили жалованья! Вот погоди, Бонди разделает тебя под орех!
Парень, не брызгай слюной.
Джек решил не говорить ему, что Бонди не уволили. Он ведь все еще оставался при балагане. Зачем подвергать опасности этого большого глупого ребенка?
— А если он не вернется, я сам с тобой разберусь. И с человеком-акулой тоже!
Нет, дорогой, не разберешься. Потому что я сделаю это раньше.
Джек поспешил в город. Подойдя к «Мемисону», он увидел, что Эйб еще не приехал, и вошел внутрь.
— Извините, но время обеда уже прошло, и теперь мы откроемся только в пять, — сообщил подоспевший метрдотель.
— Я только посмотрю меню.
Взглянув на мокрую обвисшую одежду и заляпанные грязью шлепанцы, метрдотель подал ему пластиковую карту. Во взгляде его читалось: «Даже не думай сюда соваться».
Делая вид, что изучает «Знаменитые рыбные обеды Мемисона», Джек краешком глаза следил за улицей. Мимо проехала черно-белая полицейская машина. Сидевший в ней коп таращился на всех, кто проходил по тротуару. Через десять минут подкатил потрепанный грузовик Эйба.
— Может быть, в другой раз, — сказал Джек, возвращая меню метрдотелю.
Тот вздохнул с облегчением, и Джек понял, что прожил день не напрасно. Всегда приятно сделать добро своему ближнему.
Выйдя на улицу, Джек быстро залез в грузовик.
— Силы небесные! — воскликнул Эйб, взглянув на него. — Вы только посмотрите на этого оборванца! Что случилось?
— Долгая история, — ответил Джек. Он развалился на сиденье и надвинул кепку на глаза, притворяясь спящим. Наконец-то можно расслабиться. — Расскажу тебе по дороге. А сейчас давай сматываться отсюда.
Теперь он был почти уверен, что следующие тридцать — сорок лет не проведет в тюрьме. В первый раз после той злосчастной чашки кофе появилась возможность сесть и подумать. В голове у него был полный сумбур. Возможно, это дает знать о себе «берсерк». Мысли лихорадочно роились в мозгу, словно пузырьки воздуха в кипящем котле.
Что же произошло сегодня утром?
Джек с трудом вспомнил, как разбил три машины и убил двух человек, но это его не слишком расстроило. События эти лишь бледными тенями мелькали в глубине его сознания. Но вот то, что он чуть не выпорол Вики и хотел ударить Джиа, Джек помнил очень хорошо.
Картина эта стояла у него перед глазами, четкая и ясная, словно он видел ее на экране телевизора.
Сознавать, что он чуть не поднял руку на двоих самых близких ему людей, было совершенно невыносимо...
Неожиданно для себя он разрыдался.
— Джек! Да что с тобой? — ахнул Эйб, чуть не потеряв управление.
— Все в порядке, — ответил тот, беря себя в руки. — Проклятый наркотик... Все еще колобродит внутри. Ты звонил Джиа?
— Конечно. Настроение у нее неважное.
— Телефон при тебе?
Выудив из кармана «Стар-тек», Эйб протянул его Джеку. Прежде чем набрать номер, тот попытался собраться с мыслями и решить, что делать дальше.
Вернувшись в город, он первым делом позвонит Наде и предупредит ее, чтобы она была осторожнее. Кто-то, скорее всего Монне, пытается накачать ее наркотиками. Потом он вернется сюда, чтобы покончить с Меченым. После этого придется заглаживать свои грехи перед Джиа и Вики.
Составив план действий, Джек набрал номер Джиа.
— Привет, это я, — бодро произнес он, когда она взяла трубку.
В ответ послышался глубокий протяжный вздох.
— Джек... что с тобой случилось?
— Я не виноват, — быстро сказал он. — Меня накачали наркотиками.
Он стал рассказывать про Надин кофе, объяснять, что этот чертов наркотик делает с людьми, и в заключение добавил:
— Даже ты стала бы агрессивной, хватив этой дряни.
— Не знаю, Джек, — с сомнением произнесла Джиа. — Но могу сказать точно, что я никогда не думала, что мне придется тебя бояться.
Резанула как бритвой.
— Пойми, Джиа. Это был не я. Наркотик сделал меня таким.
— А если ты опять явишься неожиданно? Как я могу быть уверена, что тебе снова не подсыплют чего-нибудь?
— Этого не случится.
— Ты не можешь знать наверняка.
— Могу. Да, могу. «Берсерк» доживает последние дни.
Надо добавить еще один пункт к списку неотложных дел: покончить с «ГЭМ-Фармой», а заодно с Монне и Драговичем. Сегодня же вечером.
Его опять охватила ярость, но не та, которую разжигал «берсерк», а своя собственная, подспудная. Темная и терпкая, как выдержанное вино, она вдруг всплыла из тайников его подсознания. Сегодня утром он сказал Наде, что ему нет никакого дела до наркотиков. Он был не прав. Слишком уж бесцеремонно вторгались они в его личную жизнь.
Джек поднял откидную дверь и проскользнул внутрь. В спертом воздухе протекающего шатра стоял запах мокрого сена и людского пота. Скользя в мокрых шлепанцах, Джек направился к клетке Меченого. Взглянув на ее обитателя, он похолодел.
Да, там по-прежнему сидел Меченый, но за те тридцать шесть часов, что прошли с их последней встречи, с ним произошла разительная перемена. Ракшаса обрел прежнюю силу и свирепость. Его темно-синяя кожа без единой царапины лоснилась, словно начищенная гуталином, ярко-желтые глаза горели сатанинским огнем. Он стоял в полный рост, вцепившись руками в прутья клетки.
Джек застыл на месте, пытаясь собраться с мыслями. Этот кошмар, похоже, никогда не кончится.
Умирающий ракшаса вдруг ожил и рвется на свободу.
Вдруг чудовище замерло, уставившись на Джека холодным взглядом василиска. Он почувствовал себя оленем, застигнутым светом фар восемнадцатиколесной фуры.
Отвернувшись, Джек быстро вышел из балагана. Снаружи он увидел фургон, в котором прошлый раз исчез Монне. Его брезентовый навес провис под тяжестью воды. На двери висела табличка с надписью «Озимандиас Пратер». Джек постучал.
Дверь распахнулась. На пороге стоял Пратер, с изумлением взиравший на Джека.
— Кто вы?
— И я вас тоже приветствую. Я был здесь позавчера. Помните того парня, который спугнул билетера?
— Ах да. Спаситель ракшасы. Джек, если не ошибаюсь? Я вас не узнал. Вы как-то странно одеты.
— Не обращайте внимания. Я хочу поговорить с вами о ракшасе.
Оз отступил от двери:
— Входите, входите.
Джек вошел внутрь, стараясь отойти подальше от протекающего навеса. По металлической крыше барабанил дождь. Достаточно пяти минут, чтобы сойти с ума от этого грохота.
— Вы его видели? — спросил Оз. Голос его гулко раздавался внутри фургона. — Отлично выглядит, не так ли?
— Как вы этого добились?
Оз удивленно посмотрел на него:
— Ну, дорогой мой, теперь, когда я знаю, что это за зверь, то могу обеспечить ему достойный уход. У меня есть книга о бенгальской мифологии, и там подробно описано, как надо кормить и содержать ракшас.
У Джека по коже поползли мурашки. И дело было вовсе не в мокрой одежде.
— Что... чем вы его кормите?
Оз в упор посмотрел на него. В его больших черных глазах не было и тени смущения.
— Да так, всякой всячиной. Как того требует бенгальская традиция. Не могу же я допустить, чтобы такое необыкновенное существо подохло с голоду. Вы, вероятно, знаете...
— Да, я знаю, что требуется ракшасам для поддержания жизни.
— Знаете? Вам что, известно о ракшасах все?
— Нет, конечно, но...
— Тогда давайте предположим, что я знаю о них больше вас. Вероятно, есть много способов поддерживать их жизнь. И я не считаю нужным обсуждать это с вами или с кем-либо другим. Короче говоря, он получает все, в чем нуждается, — криво усмехнулся Оз. — И ему очень нравится его теперешний рацион.
Джек знал, что ракшасы едят только одну пищу. Вопрос был в другом — кого? Понятно, что Пратер ни за что не скажет ему правды, не стоит и спрашивать.
— Вы понимаете, с каким огнем играете? Представляете, что будет с вашей труппой, если эта тварь сумеет освободиться? Я уже имел удовольствие с ним встречаться, и уж поверьте мне, дружище, он просто разорвет вас на куски.
— Вы, вероятно, знаете, что железо лишает ракшас сил. У клетки железные прутья, а крыша, пол и стены обиты стальными листами. Он не убежит.
— Блажен, кто верует. Что ж, я вижу, мне вряд ли удастся убедить вас облить его керосином и чиркнуть спичкой.
— Даже не думайте.
Джек вдруг вспомнил, что говорили другие участники труппы в ту ночь.
— Почему? Потому что он ваш «брат»?
— Можно сказать и так.
Джек прислонился к косяку. Наконец что-то стало вырисовываться, правда, пока непонятно что.
— Все это имеет отношение к Иному?
На этот раз Оз среагировал живее. Он заморгал, как сова, и опустился в кресло, указав Джеку на стул. Тот покачал головой.
— А что вы знаете об Ином?
— Мне об этом кое-что рассказывали.
Другая реальность... неведомая сила, потусторонний мир, неумолимый и враждебный, вторгающийся в наше земное существование и жаждущий его гибели. Он породил ракшас и чуть не убил его — уже дважды. Джек верил в его существование, хотя не совсем понимал, что это такое. Но после того, что он увидел прошлым летом, сомнений быть уже не могло.
— Кроме того, я довольно близко познакомился с целым семейством ракшас. А ваши питомцы все оттуда? — спросил Джек, махнув рукой в сторону шатра.
— Дети Иного? Не псе. Некоторые из них просто игра природы, жертвы генетических аномалий или неправильного развития, но мы тоже считаем их своими.
— А вы сами?
Оз молча кивнул. Интересно, какую печать наложило на него Иное, подумал Джек.
Он решил пойти ва-банк.
— А как доктор Монне узнал о ракшасе?
— Ему позвонили... — начал Оз и сразу осекся. Он кисло улыбнулся, обнажив кривые желтые зубы. — Вот вы меня и поймали.
Но Джек не отступал:
— Позвонили. Возможно, тот же самый человек, который и вас навел на ракшасу?
— Может, да, а может и нет.
Джек был абсолютно уверен, что да. Это объясняло все происходящее. Тут был своего рода план: спасти ракшасу, извлечь наркотик из его крови и распространить его повсюду, чтобы землю захлестнула волна насилия и хаоса.
Ведь хаос — это главное оружие Иного.
— А Монне знает о том, что ракшаса поправился?
Оз покачал головой:
— Пока нет. Он нашел в его крови... нечто интересное. И очень расстраивался, что носитель этой крови погибает. Я еще не успел его порадовать, — с улыбкой сказал Пратер.
Вот и пусть изводится, подумал Джек. Так ему и надо.
— Вы хорошо осведомлены, — продолжал Оз. — Но чутье мне подсказывает, что вы не из нашей компании. Как вы впутались в это дело?
— Не по своей воле, точно могу вам сказать. Но последнее время я постоянно сталкиваюсь с этим чертовым потусторонним миром.
— Значит, вы были в Монро в прошлом месяце, когда здесь произошло это чудесное явление?
— Не знаю, как вам, но мне исчезновение дома вовсе не кажется «чудесным».
— Я не о доме говорю, а о тех силах, которые заставили его исчезнуть.
— Возможно, окажись вы в этом доме, восторгов бы у вас поуменьшилось, — заметил Джек, взглянув в блестящие глаза Оза. — А может быть, и нет. Но мы отклонились от главной темы. Надо что-то решать.
Хозяин поднялся с кресла. Лицо его потемнело.
— Выкиньте эту идею из головы, если не хотите оказаться у ракшасы в клетке. — Подойдя вплотную к Джеку, он слегка подтолкнул его к выходу. — Я вас предупредил. Всего хорошего, сэр.
Вытянув длинную руку, Пратер захлопнул за Джеком дверь.
Стоя под дождем, Джек с ужасом осознавал, что события развиваются по наихудшему сценарию. Ракшаса жив и здоров... нет, этого нельзя допустить. В багажнике его машины все еще стояла канистра с бензином. Как только он вернется в Манхэттен, в действие вступит план А. И если придется сжечь весь этот балаган, он не остановится и перед этим.
Повернувшись, Джек увидел, что у него за спиной стоит человек. Распухший нос, синяки под глазами, мокрые светлые волосы, прилипшие к голове. Он рассерженно смотрел на Джека.
— Это из-за тебя нам с Бонди намылили шею!
Теперь Джек его узнал. Это был охранник, которого он видел в воскресенье. Хэнк. От парня несло каким-то дешевым пойлом. В руках он держал бутылку в бумажном пакете. Наверное, вино «Бешеная собака».
— Ты похож на пугало, — заявил он, недобро улыбаясь.
— Ты и сам выглядишь не лучше.
— Это все из-за тебя! — повторил Хэнк.
— Ты абсолютно прав, — подтвердил Джек и направился в сторону города, где должен был встретиться с Эйбом. Не стоит терять время на этого придурка.
— Бонди был моим единственным другом! А его уволили из-за тебя.
В голове у Джека зазвенел колокольчик. Он резко остановился:
— Да? И когда ты видел его в последний раз?
— Позавчера. Когда ты на нас наехал.
Колокольчик зазвенел громче.
— И ты больше с ним не встречался? Даже чтобы попрощаться?
Хэнк покачал головой:
— Нет. Хозяин вышвырнул его вон. На рассвете он исчез со всеми своими вещами.
Джек вспомнил, каким негодованием горели глаза Оза, когда он смотрел на истыканного ракшасу. Теперь Джек был уверен, что в голове у него раздается погребальный звон.
— Здесь только Бонди любил меня, — продолжал Хэнк с несчастным видом. — Мы с ним разговаривали. А все эти уроды заняты только собой.
Джек со вздохом посмотрел на Хэнка. По крайней мере, теперь он знает, кто пошел Меченому на обед.
Не слишком большая потеря для человечества.
— Зачем тебе такие друзья, сынок? — бросил Джек и пошел дальше.
— Ты за это заплатишь! — донесся до него голос Хэнка сквозь шум дождя. — Бонди вернется и рассчитается с тобой. Из-за этого проклятого урода меня лишили жалованья! Вот погоди, Бонди разделает тебя под орех!
Парень, не брызгай слюной.
Джек решил не говорить ему, что Бонди не уволили. Он ведь все еще оставался при балагане. Зачем подвергать опасности этого большого глупого ребенка?
— А если он не вернется, я сам с тобой разберусь. И с человеком-акулой тоже!
Нет, дорогой, не разберешься. Потому что я сделаю это раньше.
Джек поспешил в город. Подойдя к «Мемисону», он увидел, что Эйб еще не приехал, и вошел внутрь.
— Извините, но время обеда уже прошло, и теперь мы откроемся только в пять, — сообщил подоспевший метрдотель.
— Я только посмотрю меню.
Взглянув на мокрую обвисшую одежду и заляпанные грязью шлепанцы, метрдотель подал ему пластиковую карту. Во взгляде его читалось: «Даже не думай сюда соваться».
Делая вид, что изучает «Знаменитые рыбные обеды Мемисона», Джек краешком глаза следил за улицей. Мимо проехала черно-белая полицейская машина. Сидевший в ней коп таращился на всех, кто проходил по тротуару. Через десять минут подкатил потрепанный грузовик Эйба.
— Может быть, в другой раз, — сказал Джек, возвращая меню метрдотелю.
Тот вздохнул с облегчением, и Джек понял, что прожил день не напрасно. Всегда приятно сделать добро своему ближнему.
Выйдя на улицу, Джек быстро залез в грузовик.
— Силы небесные! — воскликнул Эйб, взглянув на него. — Вы только посмотрите на этого оборванца! Что случилось?
— Долгая история, — ответил Джек. Он развалился на сиденье и надвинул кепку на глаза, притворяясь спящим. Наконец-то можно расслабиться. — Расскажу тебе по дороге. А сейчас давай сматываться отсюда.
Теперь он был почти уверен, что следующие тридцать — сорок лет не проведет в тюрьме. В первый раз после той злосчастной чашки кофе появилась возможность сесть и подумать. В голове у него был полный сумбур. Возможно, это дает знать о себе «берсерк». Мысли лихорадочно роились в мозгу, словно пузырьки воздуха в кипящем котле.
Что же произошло сегодня утром?
Джек с трудом вспомнил, как разбил три машины и убил двух человек, но это его не слишком расстроило. События эти лишь бледными тенями мелькали в глубине его сознания. Но вот то, что он чуть не выпорол Вики и хотел ударить Джиа, Джек помнил очень хорошо.
Картина эта стояла у него перед глазами, четкая и ясная, словно он видел ее на экране телевизора.
Сознавать, что он чуть не поднял руку на двоих самых близких ему людей, было совершенно невыносимо...
Неожиданно для себя он разрыдался.
— Джек! Да что с тобой? — ахнул Эйб, чуть не потеряв управление.
— Все в порядке, — ответил тот, беря себя в руки. — Проклятый наркотик... Все еще колобродит внутри. Ты звонил Джиа?
— Конечно. Настроение у нее неважное.
— Телефон при тебе?
Выудив из кармана «Стар-тек», Эйб протянул его Джеку. Прежде чем набрать номер, тот попытался собраться с мыслями и решить, что делать дальше.
Вернувшись в город, он первым делом позвонит Наде и предупредит ее, чтобы она была осторожнее. Кто-то, скорее всего Монне, пытается накачать ее наркотиками. Потом он вернется сюда, чтобы покончить с Меченым. После этого придется заглаживать свои грехи перед Джиа и Вики.
Составив план действий, Джек набрал номер Джиа.
— Привет, это я, — бодро произнес он, когда она взяла трубку.
В ответ послышался глубокий протяжный вздох.
— Джек... что с тобой случилось?
— Я не виноват, — быстро сказал он. — Меня накачали наркотиками.
Он стал рассказывать про Надин кофе, объяснять, что этот чертов наркотик делает с людьми, и в заключение добавил:
— Даже ты стала бы агрессивной, хватив этой дряни.
— Не знаю, Джек, — с сомнением произнесла Джиа. — Но могу сказать точно, что я никогда не думала, что мне придется тебя бояться.
Резанула как бритвой.
— Пойми, Джиа. Это был не я. Наркотик сделал меня таким.
— А если ты опять явишься неожиданно? Как я могу быть уверена, что тебе снова не подсыплют чего-нибудь?
— Этого не случится.
— Ты не можешь знать наверняка.
— Могу. Да, могу. «Берсерк» доживает последние дни.
Надо добавить еще один пункт к списку неотложных дел: покончить с «ГЭМ-Фармой», а заодно с Монне и Драговичем. Сегодня же вечером.
Его опять охватила ярость, но не та, которую разжигал «берсерк», а своя собственная, подспудная. Темная и терпкая, как выдержанное вино, она вдруг всплыла из тайников его подсознания. Сегодня утром он сказал Наде, что ему нет никакого дела до наркотиков. Он был не прав. Слишком уж бесцеремонно вторгались они в его личную жизнь.
10
Надя опаздывала. Она пропустила поворот и поехала в Латтингтаун. Когда она, наконец, добралась до центра Монро, было уже почти два, но рыбного ресторана не было видно.
Ах нет, вот он... старомодная деревянная вывеска с рыбой на тарелке и надписью «Мемисон». И рядом телефон, как и говорил Даг. Правда, припарковаться негде.
Но тут из ресторана вышел какой-то человек в мешковатой одежде и мокрой кепке. Он прыгнул в старый грузовик, который тотчас отъехал, освободив ей место прямо рядом с телефоном.
Поставив свой «таурус», Надя подошла к аппарату, из которого в ту же минуту раздался звонок. Она схватила трубку:
— Даг?
— Надя! Ты приехала! Я знал, что на тебя можно положиться.
Слава богу, это он. Она посмотрела по сторонам. Он где-нибудь рядом?
— Ты где?
— В полуторах милях отсюда. Я прячусь в балагане на болоте.
— Где?
— Не волнуйся. Я не собираюсь сбежать с бродячим цирком. Ты доберешься за несколько минут.
Выслушав, как ехать, Надя поспешила к машине. Развернувшись, она поехала вдоль берега. Яхты и катера были уже спущены на воду, моторные же лодки дожидались открытия сезона на берегу под навесами. Проехав четверть мили, Надя повернула налево. Сначала исчезли дома и магазины, а потом кончилось и шоссе. Грязная проселочная дорога уходила в болото. Под низко нависшим небом застыла серая гладь залива. На берегу стояла полуразвалившаяся хижина, а неподалеку раскинул шатры бродячий балаган. Все было так, как говорил Даг.
Он велел ей найти небольшой красный фургон, стоящий на заднем дворе. На стоянке Надя заметила несколько машин, но людей не было видно.
Где же они? Ни единой живой души вокруг. Ей стало жутко. Ходить здесь одной как-то не хотелось, поэтому она объехала балаган на машине. За шатрами она обнаружила старый обшарпанный фургон, стоявший на отшибе. Его некогда блестящая хромированная поверхность была покрашена тусклой красной краской, призванной скрыть многочисленные вмятины и царапины.
Это там прячется Даг? Во всяком случае, другого красного фургона здесь не наблюдалось. У нее сжалось сердце. Как его сюда занесло?
Надя поставила машину рядом с фургоном. Окна в нем были закрыты ставнями, но дверь широко раскрыта. Подойдя к темному проему, она окликнула его:
— Даг?
Из темноты послышался тихий голос:
— Надя! Я так рад, что ты приехала.
— Даг, где ты?
— Здесь, внутри. Входи, не бойся.
Она вдруг засомневалась. Что-то здесь не так. По телефону его голос казался таким знакомым... Но здесь, вблизи, он звучал несколько иначе. Не так, как обычно. И потом, он назвал ее Надей вместо своего обычного «Надж».
— Почему я тебя не вижу, Даг?
Последовала пауза.
— Я в постели. Мне так хочется встретить тебя, но я... я ранен.
Даг... ранен...
Забыв об осторожности, Надя взлетела по шатким ступенькам и ринулась в дверь. Остановившись у порога, она огляделась, пытаясь увидеть что-нибудь в темноте. Несмотря на открытую дверь, воздух в фургоне был спертый и затхлый. Вдруг что-то зашуршало.
— Даг?
— Я здесь, дорогая, — послышался его голос откуда-то снизу.
Вздрогнув, Надя посмотрела туда. Сначала ей показалось, что там стоит ребенок, но потом она разглядела усы и прилизанные волосы. Карлик, похожий на вывеску парикмахера.
— Пока! — бросил он с усмешкой и выскочил за дверь.
Надя остолбенела. Человечек говорил голосом Дага.
Проводив его взглядом, она хотела последовать за ним, но тут дверь фургона с треском захлопнулась и все погрузилось во мрак.
— Нет! — закричала она сорвавшимся голосом, едва не задохнувшись от ужаса.
Бросившись к двери, Надя со всей силой уперлась в нее плечом, пытаясь открыть. Потом стала барабанить по ней кулаками, громко крича:
— Нет! Пожалуйста! Выпустите меня! Помогите!
Дверь не поддавалась. Она продолжала стучать и звать на помощь, хотя было ясно, что никто ее не услышит, — фургон стоял слишком далеко. Наконец она охрипла и перестала кричать, но все еще барабанила в дверь, стараясь сдержать рыдания, рвавшиеся из груди.
Нет, слез ее они не дождутся.
Вдруг из угла послышались какие-то звуки. Надя похолодела от страха.
Она здесь не одна.
Шум становился все сильней, кто-то сопел, рычал и поскуливал.
Сотовый телефон! Как же она про него забыла. Надо позвонить и позвать на помощь! Надя потянулась к сумке, но вдруг вспомнила, что оставила ее в машине. Вот теперь впору разрыдаться.
В углу опять кто-то завозился.
Господи, как же здесь темно! Сквозь закрытые ставни пробивались лишь узкие полоски света. Постепенно ее глаза привыкли к темноте, но это лишь усугубило ее страхи. Стало видно, что в углу шевелится нечто очень большое.
Осмотревшись, Надя увидела стол с ящиками и раковину. Значит, она находится на кухне. Надя принялась выдвигать ящики в надежде найти нож или фонарик, но там были лишь крошки и пыль.
Двигаясь дальше, она наткнулась на обеденный стол, на котором — о, счастье! — стояла свеча в стеклянном подсвечнике. Проведя рукой по столешнице, она смахнула что-то на пол. Пошарив внизу, Надя нащупала маленький пластмассовый цилиндрик. Зажигалка.
Но радость быстро сменилась опасением. Что она увидит в свете свечи? Что за существо шипит, скулит и бьется в дальнем углу фургона? Однако выбора не было. Неизвестность еще страшнее.
Нажав на колесико, она подняла горящую зажигалку. В углу все затихло.
Оно испугалось огня?
Наступила гнетущая тишина. Надя зажгла свечу и, держа ее перед собой, осторожно двинулась в глубь фургона.
Из темноты выплыли очертания лежащего тела. Все-таки это человек, а не животное. Подойдя ближе, она увидела мужчину, руки и ноги которого были привязаны к спинкам кровати. Рот его был заклеен пластырем, над которым блестели широко раскрытые голубые глаза. По лбу разметались пряди золотистых волос.
Ах нет, вот он... старомодная деревянная вывеска с рыбой на тарелке и надписью «Мемисон». И рядом телефон, как и говорил Даг. Правда, припарковаться негде.
Но тут из ресторана вышел какой-то человек в мешковатой одежде и мокрой кепке. Он прыгнул в старый грузовик, который тотчас отъехал, освободив ей место прямо рядом с телефоном.
Поставив свой «таурус», Надя подошла к аппарату, из которого в ту же минуту раздался звонок. Она схватила трубку:
— Даг?
— Надя! Ты приехала! Я знал, что на тебя можно положиться.
Слава богу, это он. Она посмотрела по сторонам. Он где-нибудь рядом?
— Ты где?
— В полуторах милях отсюда. Я прячусь в балагане на болоте.
— Где?
— Не волнуйся. Я не собираюсь сбежать с бродячим цирком. Ты доберешься за несколько минут.
Выслушав, как ехать, Надя поспешила к машине. Развернувшись, она поехала вдоль берега. Яхты и катера были уже спущены на воду, моторные же лодки дожидались открытия сезона на берегу под навесами. Проехав четверть мили, Надя повернула налево. Сначала исчезли дома и магазины, а потом кончилось и шоссе. Грязная проселочная дорога уходила в болото. Под низко нависшим небом застыла серая гладь залива. На берегу стояла полуразвалившаяся хижина, а неподалеку раскинул шатры бродячий балаган. Все было так, как говорил Даг.
Он велел ей найти небольшой красный фургон, стоящий на заднем дворе. На стоянке Надя заметила несколько машин, но людей не было видно.
Где же они? Ни единой живой души вокруг. Ей стало жутко. Ходить здесь одной как-то не хотелось, поэтому она объехала балаган на машине. За шатрами она обнаружила старый обшарпанный фургон, стоявший на отшибе. Его некогда блестящая хромированная поверхность была покрашена тусклой красной краской, призванной скрыть многочисленные вмятины и царапины.
Это там прячется Даг? Во всяком случае, другого красного фургона здесь не наблюдалось. У нее сжалось сердце. Как его сюда занесло?
Надя поставила машину рядом с фургоном. Окна в нем были закрыты ставнями, но дверь широко раскрыта. Подойдя к темному проему, она окликнула его:
— Даг?
Из темноты послышался тихий голос:
— Надя! Я так рад, что ты приехала.
— Даг, где ты?
— Здесь, внутри. Входи, не бойся.
Она вдруг засомневалась. Что-то здесь не так. По телефону его голос казался таким знакомым... Но здесь, вблизи, он звучал несколько иначе. Не так, как обычно. И потом, он назвал ее Надей вместо своего обычного «Надж».
— Почему я тебя не вижу, Даг?
Последовала пауза.
— Я в постели. Мне так хочется встретить тебя, но я... я ранен.
Даг... ранен...
Забыв об осторожности, Надя взлетела по шатким ступенькам и ринулась в дверь. Остановившись у порога, она огляделась, пытаясь увидеть что-нибудь в темноте. Несмотря на открытую дверь, воздух в фургоне был спертый и затхлый. Вдруг что-то зашуршало.
— Даг?
— Я здесь, дорогая, — послышался его голос откуда-то снизу.
Вздрогнув, Надя посмотрела туда. Сначала ей показалось, что там стоит ребенок, но потом она разглядела усы и прилизанные волосы. Карлик, похожий на вывеску парикмахера.
— Пока! — бросил он с усмешкой и выскочил за дверь.
Надя остолбенела. Человечек говорил голосом Дага.
Проводив его взглядом, она хотела последовать за ним, но тут дверь фургона с треском захлопнулась и все погрузилось во мрак.
— Нет! — закричала она сорвавшимся голосом, едва не задохнувшись от ужаса.
Бросившись к двери, Надя со всей силой уперлась в нее плечом, пытаясь открыть. Потом стала барабанить по ней кулаками, громко крича:
— Нет! Пожалуйста! Выпустите меня! Помогите!
Дверь не поддавалась. Она продолжала стучать и звать на помощь, хотя было ясно, что никто ее не услышит, — фургон стоял слишком далеко. Наконец она охрипла и перестала кричать, но все еще барабанила в дверь, стараясь сдержать рыдания, рвавшиеся из груди.
Нет, слез ее они не дождутся.
Вдруг из угла послышались какие-то звуки. Надя похолодела от страха.
Она здесь не одна.
Шум становился все сильней, кто-то сопел, рычал и поскуливал.
Сотовый телефон! Как же она про него забыла. Надо позвонить и позвать на помощь! Надя потянулась к сумке, но вдруг вспомнила, что оставила ее в машине. Вот теперь впору разрыдаться.
В углу опять кто-то завозился.
Господи, как же здесь темно! Сквозь закрытые ставни пробивались лишь узкие полоски света. Постепенно ее глаза привыкли к темноте, но это лишь усугубило ее страхи. Стало видно, что в углу шевелится нечто очень большое.
Осмотревшись, Надя увидела стол с ящиками и раковину. Значит, она находится на кухне. Надя принялась выдвигать ящики в надежде найти нож или фонарик, но там были лишь крошки и пыль.
Двигаясь дальше, она наткнулась на обеденный стол, на котором — о, счастье! — стояла свеча в стеклянном подсвечнике. Проведя рукой по столешнице, она смахнула что-то на пол. Пошарив внизу, Надя нащупала маленький пластмассовый цилиндрик. Зажигалка.
Но радость быстро сменилась опасением. Что она увидит в свете свечи? Что за существо шипит, скулит и бьется в дальнем углу фургона? Однако выбора не было. Неизвестность еще страшнее.
Нажав на колесико, она подняла горящую зажигалку. В углу все затихло.
Оно испугалось огня?
Наступила гнетущая тишина. Надя зажгла свечу и, держа ее перед собой, осторожно двинулась в глубь фургона.
Из темноты выплыли очертания лежащего тела. Все-таки это человек, а не животное. Подойдя ближе, она увидела мужчину, руки и ноги которого были привязаны к спинкам кровати. Рот его был заклеен пластырем, над которым блестели широко раскрытые голубые глаза. По лбу разметались пряди золотистых волос.