Витковский Алексей. Выбор воина (Витязь - 2)

   - Эй! Сорвиголова! Ты ли это? - Слова были произнесены на языке норманнов с сильным славянским акцентом. Гюльви обернулся. К нему шел, переступая через убитых, высоченный широкоплечий воин в кольчуге и шлеме. На его левом бедре висел длинный меч в ножнах, а свою секиру он держал за топорище лезвием назад - в знак мирных намерений. Воин расстегнул подбородочный ремень и снял шлем. Длинный русый чуб, мокрый от пота, тут же растрепал ветер. - Что, не узнаешь меня? - Рус улыбнулся.
   - Василько? - Гюльви невольно сделал шаг назад. - Ты же умер! Я сам видел, как...
   Чубатый захохотал и протянул Гюльви ладонь, широкую, как доска.
   - Я жив! Потрогай, ежели не веришь! Хотя Стурлаугова секира и вправду едва не отправила меня в Ирий. Но жена твоего хевдинга вылечила меня! Никто так не умеет лечить, как она. Неужто Хаген тебе не рассказывал?
   - Нет, Василько, - сказал Сорвиголова и пожал протянутую руку, - нам было не до того.
   - А ты, вижу я, уже водишь сотню! - Рус указал на хирдманов Гюльви.
   - Да и ты, как я вижу, нынче не в простых воинах ходишь! - Он посмотрел на бритую голову руса23. Тот захохотал снова.
   - А то! Хочу верить, что нашим воям не придется сражаться друг против друга...
   - Это решат там, - Гюльви указал на сцепившиеся бортами "Змиулан", "Мунин" и "Рысь". - Надеюсь, они договорятся.
   - Скорее бы! - Василько глянул в сторону опасно потемневшего горизонта. - Иначе мы пойдем на дно вместе с этими обломками.
   Рус был прав. Ветер снова усилился. Волны выросли и оделись пенными гребнями. Корабли нещадно болтало, и палуба шнеккера предательски трещала под ногами. Море стремительно темнело. Верхушки водяных валов опасно заострились. Окоем придвинулся, обозначившись четкой цепью острых гребней, с которых ветер рвал белую пену. "Пора бы уходить", - подумал Гюльви. И тут прозвучал рог...
   Глава 9
   Еще не утро...
   Закат. Как змеи, волны гнутся,
   Уже без гневных гребешков,
   Но не бегут они коснуться
   Непобедимых берегов.
   И только издали добредший
   Бурун, поверивший во мглу,
   Внесется, буйный сумасшедший,
   На глянцевитую скалу.
   Николай Гумилев
   Рагнвальд спешился. Его коня тут же принял под уздцы один из воинов. Другой поспешно подбежал и замер рядом, приложив правый кулак к груди.
   - Ярл! - Голос воина выдавал волнение перед предстоящей схваткой. Лазутчики возвратились! В борге24 всего десятка два воинов, остальные женщины, дети и рабы. Во фьорде "драконов" нет. Все тихо. Они ничего не подозревают...
   Рагнвальд небрежно кивнул и пошел к опушке леса. Воин поспешил за ним. "Молод еще, - подумал ярл, - молод и неопытен. И таких у меня почти сотня, а старых, проверенных дренгов - всего с десяток. Остальные ушли в море с Хальфданом. Правда, Синфьетли со своими секирами стоит десятка. Но он у меня один такой..." Ярл остановился на краю обрыва в тени скального выступа и посмотрел вниз на другой берег фьорда. Деревья шумели, за спиной фыркали лошади и тихо переговаривались люди. "Ничего, - Рагнвальд внимательно разглядывал вражеский борг, - за стенами воинов почти нет, а сами стены нас не удержат. Заодно и молодежь наберется опыта".
   Борг стоял посреди широкой долины, в том месте, где высокий берег фьорда круто понижался, и у воды была построена удобная пристань с молом и сторожевой башней. Вал, окружавший поселение, был круглым, как колесо повозки. По его гребню шла деревянная стена с башнями и галереей наверху, прикрытой навесом от стрел. Внешняя часть вала утыкана острыми кольями. Четверо ворот у борга. Одни - со стороны воды, другие - со стороны леса на противоположной стороне, а еще двое выходили к полям и пастбищам, находившимся в долине справа и слева от укреплений. Внутри стен - три десятка длинных домов, мастерские, кузни. Снаружи, у воды, - полдюжины корабельных сараев. Из одного выглядывал нос недостроенного "дракона".
   "Крепкое место. - Ярл задумчиво почесал свою густую седую бороду. Если бы хозяин оказался дома, то нечего было б и думать, чтобы напасть на него с этим выводком мальчишек! Но хозяина дома нет..." Прищурясь, он рассматривал дома, которые скоро сожрет жадное пламя. Оттуда долетал собачий лай и звон кузнечного молота... Вдруг ярлу показалось, что позади крепости, возле леса, поднимается струйка сизого дыма.
   - Эй, Кетильмунд! Что это там? - Рагнвальд указал на дым.
   - Усадьба какого-то бонда25, ярл! - Молодой воин презрительно усмехнулся. - Всего лишь фермеры, ярл, никчемные люди. Только и делают, что копаются в земле!
   Рагнвальд, мрачно нахмурясь, продолжал вглядываться в едва различимые строения у кромки леса. Но зрение было уже не то, что в молодости.
   - Сколько домов, Кетильмунд?
   - Четыре, ярл. - Молодой воин недоуменно посмотрел на своего вождя. Почему тот вдруг забеспокоился? Ведь это всего лишь бонды... Он уже успел позабыть, что сам был младшим сыном бонда из Халоги и что отец его в одиночку брал кабана с рогатиной и топором.
   "Четыре длинных дома - это самое малое три десятка взрослых мужчин. Рагнвальд сжал рукоять меча. - И в поход они не пошли - сейчас время полевых работ".
   В отличие от этого мальчишки, Кетильмунда, который без устали задирал нос с тех пор, как его приняли в хирд, старый ярл прекрасно знал, что бонды в бою немногим хуже настоящих воинов. И оружие у них есть... Что делать? Разделить силы? Или с ходу взять борг, надеясь, что бонды не успеют вмешаться? То, что они бросятся на помощь своим, не вызывало сомнений. Хозяин борга всегда покровительствует окрестным фермерам. А те, что живут так близко, даже могут быть его родичами...
   Рагнвальд напряженно думал. Нужно срочно принимать какое-то решение. Наконец он повернулся спиной к боргу и отправился обратно в лес. "Если быстро напасть, они не успеют, - решил ярл. - Нападем, как стемнеет..."
   Шторм они переждали в том самом фьорде, где Стурлауг назначил встречу своему сыну. А дождался врагов. Зная о том, что халогаландцам стало известно об отце и сокровищах, Хаген вышел в море раньше назначенного срока, но ярлы все равно опередили его на несколько часов. И этого им оказалось достаточно.
   Савинов был рад вновь встретиться с Хагеном, хотя тот был мрачен как туча. Побратим любил своего отца.
   Они сидели в шатре и пили мед из золотых кубков, которые Стурлауг добыл в своем последнем походе. Ольбард и Диармайд о чем-то переговаривались по ту сторону очага, Василько, на пару с одним из вождей Хагена, по имени Гюльви Сорвиголова, оживленно вспоминали цареградские времена и бои, в которых им обоим довелось участвовать. Гюльви был примерно одних лет с Сашкой, широкоплечий, жилистый, с яркими голубыми глазами, в которых то и дело вспыхивали веселые огоньки.
   Буривой молчал, глядя в огонь, а Храбр, еще один Сашкин побратим, что-то ему терпеливо втолковывал. Остальные пятеро вождей время от времени перебрасывались короткими фразами. Эйрик Златой Шлем, командовавший у Ольбарда "Кречетом", высоченный светловолосый датчанин, вся борода в косичках; Славомир, командир "Велета", темноволосый и квадратный, как шкаф; Дайн, седобородый скандинав, с изуродованным шрамами лицом, один из оставшихся в живых хирдманов Стурлауга; его напарник Греттир, повадкой неуловимо напоминающий Диармайда, скальд и великолепный стрелок из лука; и Бьерн Железнобокий, похожий на Славомира, как брат-близнец. Бьерна Савинов видел впервые.
   Чинно, как положено в таких случаях, поднимались кубки во славу павших героев, но общая беседа не клеилась. В принципе все уже было решено. Добыча поделена по справедливости, Хаген пригласил Ольбарда к себе в гости, перед тем как русы отправятся в Ирландию, чтобы отплатить князю за гостеприимство, которое было оказано молодому вождю в Белоозере. Ольбард приглашение принял.
   Сашка сидел, скрестив ноги, на свернутом в узел плаще и расслаблялся. Мед приятно согревал, оставляя голову ясной. Снаружи доносился смех. Несмотря на погоду, которая испортилась совершенно, воины от души пировали, отмечая победу. Савинов представил себе каменистый берег, покрытый шатрами, вытащенные из воды корабли и огни многочисленных костров. Потом перед глазами всплыли бушующее море и терзаемый волнами, полузатонувший халогаландский шнеккер, который несло прямо на скалы. Врагов перебили почти всех. Сдаваться они не желали. Лишь те несколько десятков, которых Савинову удалось принудить к сдаче в плен, растерянные и злые, связанные по рукам и ногам, сидели где-то снаружи и слушали, как веселятся победители.
   "А знаешь ли ты, Сашка, - спросил он себя, - что ты вообще здесь делаешь? Вот уехал от любимой женщины, прешься не разбирая дороги куда-то на запад. Захватили добычу - здорово. Хагенов батька погиб - плохо. Хагену плохо, а кому, как не тебе, Сашка, знать - что такое безотцовщина. Правда, побратим совсем взрослый, не то что я был, малец мальцом, когда батя ушел воевать против советской власти... Повезло мне тогда - никто и не узнал, а в детдоме не до того было... Сын белогвардейского офицера - это не та рекомендация, что нужна в ВВС РККА26... Тогда у меня была цель - стать летчиком, и я шел к ней через "не могу". Через "невозможно" шел. А здесь... Здесь цели повыше будут. Кое-что уже достигнуто. Стал своим, добился уважения. А дальше? Эта земля, народ, все те, кто меня окружает... Уже понятно - это свои. И я буду их защищать... Как и положено воину... Предположим, родятся у нас с Яринкой дети. А там и до внуков недалеко... Как я буду смотреть на них, если знаю, что через две сотни лет... или через три?.. придут монголы. И ляжет эта земля прахом. Хреново это, знать, что будет дальше! Неподъемная ноша для одного человека... Если б не знать... Но я знаю! "И какие твои действия, курсант?" - как говаривал инструктор Савицкий, давая вводную... Конечно, всегда есть варианты. Но суть одна. Княжеские усобицы, которые возникнут еще при сыновьях Святослава, возникнуть не должны - и точка! Черт знает, как я это сделаю... Но сделать должен. Только единое государство может отбить натиск степи. Изменить историю, шутка ли? Для этого надо быть в центре. А центр - Киев! Пробиться к Святославу, кинуть пару идей, да так, чтоб засели намертво. Сверхзадача! Я же пока сбоку где-то. Пусть и авторитет есть какой-никакой, а в советчики Великому Князю пока не гожусь... Вот тебе и цель, Сашка! Выбиться в люди, прийти в Киев, остеречь молодого еще княжича от ошибок! А там посмотрим... Тем более, если сон был не простой, где-то там, в Чернигове, может быть Юрка. Как хочется верить! Вдруг он, как я, закинут сюда непонятной силой... И жив. Господи, хоть бы это было правдой! А Юрка друг, он поможет..."
   Мысли продолжали течь нескончаемой чередой, потихоньку принимая уже иное направление. Какие-то смутные образы роились перед мысленным взором, звали, предупреждали, подсказывали...
   "Завтра, что-то будет завтра..." Мысль возникла как-то сама по себе из ниоткуда, повисела в темноте и канула. Сашка зевнул и понял, что глаза слипаются. В шатре, как выяснилось, все уже давно спали. Только князь с Диармайдом продолжали о чем-то тихо разговаривать. Савинов прилег тут же, у костра, и мгновенно провалился в сон. Ему приснился дом в Белоозере, смех Ярины, ее губы, плечи и нежный пушок на шее сзади...
   Сигурни закрыла за собой дверь и не спеша двинулась вниз по улице, идущей к пристани. Прошла мимо длинных домов, в которых жили ушедшие с Хагеном в поход воины, миновала кузню, где, несмотря на поздний час, звенел молот кузнеца, и оказалась у ворот крепости. Одна из створок была открыта: вот-вот должны были пригнать с пастбища скотину. Воин, охранявший ворота, кивнул ей и снова замер, опершись о копье. Скоро стемнеет... Девушка вышла за ворота и направилась вниз, к пристани, по накатанной повозками колее. От корабельных сараев, отбрасывавших густые вечерние тени, не доносилось ни звука. Работа на сегодня закончена. Сигурни прошла между сараев и оказалась у пристани, слева от которой возвышалась сторожевая вышка. На ее верхней площадке кто-то стоял.
   - Эйнар, это ты? - Сигурни прикоснулась рукой к теплому дереву одной из опор вышки.
   - Да, госпожа! - донеслось сверху. - Поднимайтесь сюда.
   Наверху было прохладно. Ветер, залетавший в фьорд, нес с собой запахи соли и водорослей. Эйнар, седобородый воин, стоял у самого ограждения и смотрел на другой берег фьорда. Скалы на той стороне круто обрывались в темную воду. Над ними покачивались на ветру верхушки деревьев.
   Сигурни встала рядом со стражем и посмотрела на море. Гребешки волн в лучах заката казались изваянными из хрусталя. Небо чистое - ни облачка залито расплавленным золотом. Девушка вздохнула. Ей было неспокойно. Уже почти две недели, как корабли Хагена покинули гавань. Должны скоро вернуться. Если не случилось беды... О том, что могло случиться, Сигурни предпочитала не думать. Но непонятное, тягостное чувство давило грудь. Жена Хагена не была простой девушкой. Когда-то она была жрицей древнего бога, чей храм взяли на щит Хаген со Стурлаугом. Хаген, который сначала был ее злейшим врагом и которого она полюбила. Сигурни была жрицей и знала: тягостные предчувствия не приходят случайно... Она мельком взглянула на Эйнара: вдруг он тоже что-то почувствовал? Старый воин все так же молча вглядывался в противоположный берег.
   - Что там, Эйнар?
   - Не знаю, госпожа... Глаза уже не те... Но почудилось, нет ли, а видел я вон на том утесе человека. В доспехах...
   Сердце толкнулось в груди девушки. "Вот оно!" Сигурни даже испытала облегчение. "Значит, не с Хагеном беда!"
   - Давно ли видел?
   - Давно. Солнце еще на два пальца было над скалами...
   - Кто же это может быть, Эйнар?
   Старый воин потер щеку, на которой белел шрам от вражеского копья.
   - Кто знает, госпожа... Может, и враг. Многие могут знать, что нас здесь мало. У Стурлауга достаточно кровников! Тот же Рагнвальд, к примеру...
   - Почему же ты не поднял тревогу?
   - Я не уверен, госпожа...
   "Зато я уверена!" - подумала Сигурни...
   Эорвис плохо чувствовала себя в этот вечер. Ей было чуть больше сорока, но суровая жизнь давала уже о себе знать. Болел старый шрам на бедре, ныла застуженная этой зимой поясница. Когда-то Эорвис, как валькирия, ходила в походы с хирдом своего отца, датского ярла. О ее неукротимости в бою слагали саги, знатные воины сватались к ней, но она не желала никого из них. Пока не повстречался ей в одном из боев рыжеволосый великан с неистовыми зелеными глазами. Его воины ворвались на палубу отцовского корабля и потеснили датчан к корме, а Эорвис с тремя воинами оказалась отрезанной от своих. Трое ее спутников пали один за другим, но она продолжала сражаться с необузданной яростью - так, что никто не мог подступиться. Тогда возник из гущи битвы этот рыжеволосый. Удар его секиры расщепил щит Эорвис и рассек ей бедро. Она упала, но и ее меч оставил шрам на его лице. Шлем скатился с головы Эорвис... Тогда рыжеволосый понял, что перед ним женщина, перевязал ее рану и приказал своим воинам отступить, хотя они уже почти одержали победу... А через месяц от него к отцу Эорвис прибыли сваты. Так встретились Эорвис и Стурлауг. Так обменялись они свадебными дарами... С тех пор прошло много лет. Их сын стал знаменитым воином, а Эорвис правила хозяйством своего мужа неженской, сильной рукой. И вот теперь ее муж попал в беду. Она надеялась, что Ингольвсон, баловень судьбы, как всегда, выйдет сухим из воды. Но ее беспокоило, что сын, уйдя на выручку отцу, оставил в борге так мало воинов.
   Эорвис поднялась из кресла с высокой спинкой и, превозмогая ноющую боль в ноге, направилась к выходу из дома. Снаружи полыхал закат. Ей он показался кровавым...
   Сигурни уже подходила к боргу, когда услышала тяжелый топот и мычание возвращающегося с выгона стада. Звенели колокольчики. Сигурни прибавила было шаг, чтобы поспеть войти внутрь раньше стада, как вдруг услышала разговор.
   - Болван ты, Тьяги! - сказал звонкий мальчишеский голос. - Болван и трусишка! Никто тебя не возьмет в битву, и ты всегда будешь пасти коров!
   - Сам ты трусишка! - послышалось в ответ. - А еще ты спишь как барсук. И даже если бы ты не спал, то все равно бы ничего не заметил, разиня!
   - Это ты разиня! Небось увидел какой-то куст, а уже со страху наложил в штанишки! Не было никаких всадников, это я тебе говорю, Атли, сын Хакбьярна Сильной Руки! А мой отец, если ты хочешь знать...
   - Выше всех вздымает над столом переполненный рог? - Второй мальчишка издевательски засмеялся. - Да мой отец твоего сильнее в три раза!
   Два белобрысых мальчишки пастушка, похожие как родные братья, шли рядом со стадом, ругаясь во весь голос. Длинные кнуты волочились за ними в дорожной пыли. Похоже, дело почти дошло до драки.
   - Что ты сказал про моего отца?! - Тот, которого звали Атли, замахнулся кнутовищем. - Я тебе сейчас все ребра переломаю, трус!
   Второй ловко отскочил и показал Атли "козу".
   - Эй! А ну перестаньте! - Сигурни схватила ребят за плечи и повернула к себе. От неожиданности оба замолчали. - А ну рассказывайте, что видели!
   - Да врет он все! - Атли смотрел на девушку широко открытыми глазами. - Он, госпожа Сигурни, известный трус! Ой! - Тьяги исхитрился пнуть его в коленку. - Ах ты заморыш!
   - Прекратите, я сказала! - Сигурни грозно свела брови. Мальчишки замолчали. - Ты, Тьяги, рассказывай!
   - Чего тут рассказывать... - Пастушок потупился. - Этот вот все проспал, а я, честное слово, видел! Вот там, на опушке. - Он показал кнутом. - Сначала думал, олень в кустах, а потом гляжу - лошадь! Под седлом! А рядом человек в шлеме. И с копьем. Он на борг смотрел, а потом его словно позвал кто... Я этого барсука разбудил, да уж поздно было... Ой! - Атли, в свою очередь, пнул его в ногу.
   - Стойте спокойно! - Сигурни на мгновение задумалась, все еще держа мальчишек за плечи. - Тьяги, ты помнишь, как давно это было?
   - Да недавно! Тени уже длинные и закат...
   - Так... То, что я скажу, - выполнить быстро. Тот, кого ты видел, Тьяги, - враг! И ты видел его не первый. Он не один, а в борге мало воинов. Я пойду к госпоже Эорвис, а ты побежишь что есть духу к Олаву на ферму. Пусть соберет людей с оружием и идет сюда. Если враги уже нападут, пускай бьет с тыла.
   Мальчишка быстро кивнул, снова показал другу "козу" и умчался. Атли сердито дернул плечом и спросил:
   - А я?
   - Ты беги на пристань и расскажи Эйнару. Пусть возвращается в борг, но в било не бьет, иначе враги нападут сразу. Да смотри, чтоб тебя от леса незаметно было. Все понял?
   Мальчишка зайцем рванул к фьорду. Сигурни заметила, какие серьезные у обоих пацанят стали лица, когда она давала им задания. Как же, настоящее приключение! Будет битва, и они, конечно же, стяжают великую славу...
   Эорвис уже собиралась вернуться в дом, когда заметила жену своего сына, быстро идущую по улице. Эорвис сразу поняла: что-то случилось. Невестка была девушкой гордой и без нужды торопиться не стала бы. Супруга хевдинга остановилась на пороге, поджидая Сигурни. Та еще издали крикнула:
   - Враги, госпожа Эорвис!
   - Свейни! - позвала жена Стурлауга, заглянув в дом. Высокий войн, сидевший у очага, отложил нож, рукоять которого покрывал затейливой резьбой, и поднялся. Росту в нем было никак не меньше шести футов. Поднимай воинов! Ты жалел, что не идешь с Хагеном на ярлов, - сказала она, - но они сами пришли к нам. Собирай всех! Затворяйте ворота! И пусть те из трэлей27, что хотят получить свободу, тоже возьмут оружие!
   Воин кивнул, подхватил со скамьи меч и быстро вышел.
   Эорвис направилась в глубь дома, туда, где в больших сундуках хранились дорогие вещи. Она открыла один из сундуков. Внутри тускло поблескивали вороненые кольчуги, мечи и шлемы. Пальцы женщины погладили ножны дорогого меча.
   Сигурни молча смотрела, как мать Хагена облачается в доспехи и застегивает пояс с мечом. Только сейчас она поняла, почему так непохож ее любимый на своего отца. Хаген был сыном своей матери. Даже глаза у них были одинаковые - как лед под морозным небом.
   - Ну что стоишь? - сказала Эорвис. - Вооружайся...
   Как только стемнело, Рагнвальд подал знак. Его воины осторожно пересекли опушку и ползком двинулись к стенам крепости, старательно прячась в высокой траве. "Сосунки, - подумал ярл, осторожно раздвигая ладонями стебли травы, - но из них еще получатся настоящие воины!" Он помнил, как тряслись его собственные поджилки, когда он ходил с отцом в свой первый вик28. Но это было давно. Отец погиб в бою с вендами29 много лет назад...
   Ночь была безлунная, но звезды, сиявшие, как начищенные медные заклепки на щите воина, светили достаточно ярко. Тихий шелест, с которым трава расступалась, пропуская людей, можно было принять за ветерок, играющий стеблями. Рагнвальд специально учил воинов переползать так, чтобы трава колебалась непрерывной полосой, будто действительно ветер гуляет. Наука была сложной, но даже его молодые дренги уже неплохо справлялись...
   Где-то на ферме залаяла собака... Умолкла... Стены медленно приближались. Рагнвальд осторожно приподнял голову. На башнях борга горели факелы. В такой темноте они казались исполинскими кострами. В их свете было хорошо видно, как ходят по стене стражи.
   "Отлично! - Ярл снова нырнул в траву и пополз. - Снимем стрелами. Главное - подползти поближе".
   Звенела мошкара, лезла в лицо. Пот заливал глаза, в доспехах настоящая баня. "Староват я уже для таких подвигов, - подумал ярл. - Но ради того, чтобы поджарить пятки старухе Ингольвсона, я и не на такое пойду. Даже если рыжий ублюдок останется жив, ему самому захочется на тот свет!"
   Рагнвальд давно лелеял эту месть. Трудолюбивый убил его младшего брата. Правда, в честном бою, но кого это волнует? Кровная месть священна! Убил - умри! Пока Стурри был силен и благополучен, ярлу оставалось только мечтать о мести, но сейчас... Вот он, долгожданный миг слабости! Рагнвальд знал, что как бы ни был человек мудр и силен, когда-нибудь он все же ошибется. И тогда останется его только чуть подтолкнуть, чтобы он рухнул в бездну...
   До стен осталось всего пятьдесят шагов. Ярл снова осторожно приподнялся. Сюда свет факелов не достигал. Рагнвальд и его воины лежали почти на самой границе светового круга, как раз там, где глаза стражей должны видеть хуже всего. "Ну, пора!" Ярл набрал полную грудь воздуха и завыл волком. Тоскливый надрывный клич словно выбросил из травы сотню темных человеческих фигур с выкрашенными черной золой лицами. И запели стрелы...
   Глава 10
   Дым
   Испокон веков земля
   Усмиряла миг,
   Укрывала тишиной
   Крик.
   Каждому свои пути,
   Каждому свой час.
   Смерть равняет по себе
   Нас...
   Константин Кинчев
   Враги возникли из темноты как призраки. Тускло блеснули обнаженные клинки. Эйнар быстро пригнулся. Стрела со звоном ударила в стену башни. Древко рассерженно дрожало. "А ведь попал бы, - подумал старый воин о неведомом стрелке, - не знай я заранее..." Он не стал подниматься, а присел, скорчившись, за забралом стены и приготовил меч. Вслушиваясь, он хорошо различал топот ног, бегущих по траве. Вот сейчас они разматывают веревки... Бзз-зынь! Крюк-кошка перелетел через край стены и вонзился в толстые бревна. Веревка натянулась и задергалась. Кто-то взбирался наверх. Эйнар метнулся туда и, выждав несколько мгновений, резким ударом перерубил веревку. Снаружи раздался сдавленный крик и шум упавшего тела, перешедший в протяжный стон. "Прямо на колья!" - подумал воин... Бзынь! Бзынь-бзынь! Сразу три крюка перекинулись через край стены...
   Свейни подоспел к месту, где нападающие начали перелезать через стену, одним из первых. Страж, охранявший этот участок, лежал со стрелой в глазу. "Ведь предупреждали быть наготове!" Свейни выругался, и тут же перед ним из темноты возникла фигура с обнаженным мечом. Блеснули глаза, и противник бросился на Свейни. Тот отразил удар, шагнул в сторону, и его меч прочертил на теле врага руну "Сиг"30. Неприятель сложился пополам и упал. Его оружие со звоном покатилось в сторону. Тут же через стену перемахнуло еще несколько врагов с зачерненными сажей лицами. Свейни засмеялся и ринулся в бой.
   Кетильмунд перескочил через стену следом за кем-то из своих. В темноте - факелы на башнях внезапно погасли - слышался звон оружия и сдавленные проклятия. Воин помнил, что надо открыть ворота. До ближайшей башни рукой подать. Он откроет ворота, дренги захватят борг, и тогда он возьмет себе самую красивую и непокорную девку...
   Кетильмунд бросился к смутно темнеющей впереди громаде башни, на ходу перебросив щит из-за спины на руку. Споткнулся о чье-то тело, поскользнулся в луже крови и навзничь упал на мертвеца. Вскочил, надеясь, что никто не видел его позора, и побежал дальше. Дверь из башни, ведущая на стену, была почему-то открыта. В косяке засело сразу три стрелы. Внутри было темным-темно, но юноша выставил перед собой щит и отважно бросился внутрь. Острие копья вошло ему прямо в пах...
   Эорвис ногой столкнула с наконечника копья бьющееся тело и перерезала глотку раненого халогаландца ножом. Он забулькал и испустил дух. Женщина подхватила тяжелое тело под мышки и отволокла его в угол башни, к другим мертвецам. Надо было освободить проход... Позади лязгнуло, кто-то выругался, и послышался шум падения. Эорвис мгновенно обернулась, но все уже было кончено. Сигурни выдернула топор из тела очередного врага. Эорвис показалось, что глаза невестки светятся как у кошки. "Ну и женушку нашел себе Хаген! - подумала женщина и подобрала копье. - Знатных сынов ему нарожает. Если жива останется..." По гребню стены снова приближался топот ног. "Сейчас начнется!"
   Очередной воин, ворвавшийся в башню, вдруг выгнулся и попятился, цепляясь руками за древко копья, пробившее ему шею. Рагнвальд прыгнул вперед и рванул воина к себе, надеясь вытянуть копейщика наружу... Противник оказался умнее и бросил копье. В тот же миг ярл наугад ударил мечом в темноту. Удар был отбит. Ответный выпад едва не лишил Рагнвальда глаза. Он отступил назад и поднял повыше щит, в который тут же с гулом ударил топор. В темноте кто-то звонко выругался. "Мальчишка? - подумал ярл. - А может, баба..." Он хищно ощерился. "Ну-ну!" Над плечом шумно задышали.