Власов Александр Ефимович. Тайна девятки усачей

   - Знаю! Внутри надо искать!… Знаю даже что - записку или карту!
   - Бумага истлела бы давно! - возразил Вовка.
   - А ты не слышал, как это делается? - сердито раздувая ноздри, спросил Санька. - Бумагу кладут в гильзу и забивают в дерево! Сто лет пролежит - и сохранится!… Эх, топор бы!…
   Топора с собой не взяли.
   - Ломом! - сказал Гриша. - Сема, трахни! Надо бревно расколоть пополам!
   Сема ударил острием лома в самую середину бревна. Полетели гнилушки.
   - Еще!
   Сема ударил второй раз. Что-то хрупнуло. Гнилое бревно разломилось на две части, но не вдоль, а поперек. Один кусок с плеском упал в воду. Нетерпение ребят возрастало.
   - Бей! Бей! - кричали Семе.
   Бревно глухо щелкнуло и распалось, как орех, обнажив круглую и тоже прогнившую сердцевину лилового цвета. Мальчишки со всех сторон осмотрели и обе половинки, напоминавшие длинные корыта, и круглую сердцевину, но ничего примечательного не нашли. Потом Сема расколол другое бревно. И опять ничего! Поиски зашли в тупик.
   Санька пихнул ногой остатки расколотых бревен, и они плюхнулись в речку.
   - Ты что, с ума сошел? - крикнул Мишук. - А чем мы мост накрывать будем!
   - Не этой же гнилью! - ответил Санька.
   - Да они и все такие! - воскликнул Мишук, посмотрев на развороченный настил.
   Только сейчас мальчишки заметили, во что превратился мост. Наступила тишина. Ребята обменялись взглядами, которые выражали и разочарование, и страх, и полную растерянность.
   - Сломали! - тихо и удивленно сказал Мишук и укоризненно взглянул на Саньку.
   - А что! - огрызнулся тот. - Я и сейчас уверен: есть тайник.
   Это было сказано из упрямства. Никакой уверенности Санька не чувствовал. Наоборот, вся затея казалась теперь до глупости наивной. Что можно спрятать в настиле из нетолстых бревен или на узких рельсах? Куда могла вести проволока, случайно зажатая бревнами и присыпанная землей?
   Остальные мальчишки думали то же самое. Но их беспокоило еще и другое. Сломать мост - не шутка. Хотя по этой круговой дороге ездили редко, но все же мост есть мост. За такие штучки по голове не гладят.
   - Натворили! - произнес Гриша.
   - Это ты со своей проволокой! - сказал Санька.
   - Я-я? - переспросил Гриша. - А кто первый про тайник болтнул?
   - Хватит! - прикрикнул на них Мишук.
   Хорошо все-таки, когда над тобой есть командир, который обязан в трудную минуту принимать решение и брать на себя всю ответственность. Услышав окрик звеньевого, все мальчишки испытали облегченье.
   - Попробуем уложить на место, - сказал Мишук. - Впятером! А вы… - он повернулся к четверке младших усачей, - дуйте домой! Чтобы и не видели вас тут!
   - Почему?- обиженным голосом протянул Геня Соков.
   - Потому! Если что - уж вам-то деры никак не миновать! Валяйте, валяйте!
   Мальчишки засеменили прочь от реки. А пятеро старших начали укладывать бревна.
   С опаской, как тяжелобольных, переносили ребята гнилые кругляки и прилаживали их к сохранившейся части настила. А на душе было тревожно. Бревна крошились под пальцами, прогибались под собственной тяжестью, поскрипывали и потрескивали.
   - Обвалятся! - угрюмо сказал Сема.
   - Держались же раньше! - возразил Вовка. - Мы их еще земелькой притрусим и притопчем - никто и не разберет!
   Санька с Гришей подняли и понесли к настилу еще одно бревно. Оно вывернулось из рук, ударилось о рельсы и переломилось.
   - Кончай! - сердито крикнул Мишук. - Первая же телега в реке будет.
   - Западня получится, - добавил Сема. Мальчишки устало уселись на берегу.
   - Бревен новых надо напилить в лесу! - предложил Санька.
   - Так тебе и дали без наряда! - возразил Вовка.
   - Подождите! - произнес Мишук и прислушался. - Никак едет кто-то?
   Из леса, откуда выходила дорога, пересекавшая Болотнянку, донесся отдаленный шум мотора.
   - Машина! - прошептал Гриша.
   - Что ей тут делать? - сказал Вовка. - По этому мосту на машинах не ездили!
   - Председатель на газике! - высказал догадку Мишук. - Он такой:- в любую дыру заглянуть может!
   Мальчишки вскочили на ноги. Им захотелось бросить все и умчаться в деревню, подальше от этого злосчастного моста и председательского газика.
   Но из леса выскочил не газик, а «Волга». Солнце блеснуло в стеклах машины и осветило кузов с шахматной дорожкой на боку.
   - Такси! - крикнул Санька. Мишук перевел дух.
   - Значит, не из наших. Со станции! И кого сюда черти несут? Такси по большаку всегда ходят!
   - Заблудились, наверно, - предположил Гриша.
   Ребята с любопытством рассматривали приближающуюся светло-серую машину, залитую красноватым светом заходящего солнца. Сквозь стекла было видно, что рядом с шофером сидит девчонка в белом платье, с розовыми бантиками в косах.
   У разобранного моста водитель затормозил такси и, громко щелкнув дверцей, вышел на дорогу.
   - Эй! Вас разбомбили, что ли? - спросил он у мальчишек.
   Ребята не ответили.
   Из машины появилась женщина. За ней - девчонка. Она скорчила смешную гримасу, сунула в рот кончик косички, рассмеялась и звонко крикнула, взглянув на Вовку:
   - Смотрите, какой мяч! Футбольный прямо!
   В другой раз она получила бы отпор, но сейчас ребятам было не до нее. Они и радовались, что приехали не свои, и в то же время сожалели. Все равно расплаты не миновать, так уж лучше поскорей!
   - Как же мы теперь проедем? - спросила женщина у шофера.
   - Умные люди здесь не ездят!- крикнул Вовка. - Скажите спасибо, что не провалились! А тебя бы я вытаскивать из реки не стал!
   Последнюю фразу Вовка адресовал девчонке и в подтверждение своих слов погрозил ей кулаком.
   - Меня? Вытаскивать? - Девчонка беззаботно рассмеялась и, ловко балансируя руками, перебежала на другой берег - к ребятам.
   Закинув длинные косы назад, она озорно надула щеки, передразнивая Вовку.
   - Смотри, как бы тебе не попало! - пригрозил ей Вовка и обругал: - Кукла косастая!
   - Я не кукла! - без обиды, но твердо сказала девчонка. - Я - Катя! А тебя как зовут?
   Вовка презрительно отвернулся.
   - Ну и не надо! И не говори! Подумаешь?… А тебя как зовут? - Катя бесцеремонно ткнула пальцем в Лапочкина.
   - Сема, - спокойно ответил он.
   - А почему все вы такие грязные и скучные?
   - Работали, - невозмутимо сказал Лапочкин.
   - Работали? - переспросила Катя. - Вот это?…
   Она посмотрела на разбросанные бревна и расхохоталась так, что ей пришлось сесть на гнилой кругляк.
   - Катя! - крикнула с того берега женщина. - Узнай у мальчиков, где тут объезд и далеко ли до Усачей?
   - Я сейчас, мамочка! - откликнулась девчонка и по-птичьи закрутила головой, осматривая ребят.
   Глаза ее, зеленые с искринкой, на секунду остановились на Саньке, а потом побежали дальше.
   - Вот ты! - сказала Катя и подошла к Грише. - Во-первых, скажи, как тебя зовут, а во-вторых - где тут Усачи?
   - Зовут Гришей, - вежливо ответил Лещук. - А Усачи рядом. И объезжать вам не надо. Если вещей немного, то пешком дойдете. Полкилометра не будет!
   - Мамочка! Отпускай машину! Пешком дойдем! - крикнула Катя и снова обежала задорными зелеными глазами стоявших у разрушенного моста мальчишек.
   Санька подтянул брюки, поправил воротник рубашки, смахнул с колен начавшую подсыхать глину. Он не отдавал себе отчета, почему вдруг занялся своим туалетом, и с негодованием отверг бы всякий намек, что это каким-то образом связано, с присутствием Кати. Но когда она опять лишь скользнула глазами по его фигуре и обратилась к Мишуку, Санька почувствовал обиду и присоединился к надутому Вовке. Они отошли в сторону и сердито поглядывали на девчонку, которая засыпала Мишука вопросами.
   - Значит, вы мост ремонтируете? И трудодни вам за это платят?
   - Ремонтируем! - ответил Мишук и усмехнулся. - А насчет трудодней еще неизвестно.
   - Как же так? - удивилась Катя, - Работаете, а не знаете, будут платить или нет! Кто у вас главный? Он шляпа, наверно?
   - Он и есть главный! - сказал Гриша, кивнув, на Мишука. - Звеньевой!
   - Выходит, ты - шляпа! - прощебетала Катя. - Только я не верю, что вам разрешили мост ремонтировать! Вы сами что-нибудь придумали! Сознайся! Я никому-никому не скажу!
   Мишук нахмурился.
   - Ты поменьше обзывайся! Раскричалась! Один у нее - мяч, другой - шляпа! И не суйся не в свое дело!
   Но Катя не смутилась и не обиделась. Она рассмеялась.
   - Можешь и не говорить! Вижу, что мост сами испортили, а теперь боитесь, что попадет! Но зачем? Скажи! Скажи, пожалуйста! Ведь интересно же!
   Взревел мотор. Такси развернулось и покатилось к лесу. Женщина подхватила два чемодана.
   - Кто поможет? - спросила Катя.
   Вовка демонстративно засунул руки в карманы.
   - Извините, здесь носильщиков нет! - съязвил Санька. Один Гриша подскочил к Катиной маме и взял чемодан.
   Сема переглянулся со звеньевым и подхватил второй. Освободившись от груза, женщина осмотрела разбросанные бревна и сказала:
   - Молодцы! Вовремя разобрали это старье! Наше такси могло бы провалиться… А вы сами из Усачей?
   - Из Усачей, - отозвался Гриша и спросил в свою очередь: - Вы к кому приехали?
   - К Ивану Прокофьевичу. Знаете такого?
   - Знаем! Доведем!
   И все пошли к деревне. Впереди с независимым видом шагали Вовка и Санька. Они посвистывали вразнобой, всячески подчеркивая полное безразличие ко всему, происходящему за их спинами. За ними шел Мишук. Он с тревогой думал о мосте.
   Сразу же за Мишуком легко вышагивал Сема с чемоданом на плече. В хвосте шли Гриша, Катя и ее мама. Чемодан они несли по очереди и болтали без умолку.
   В вечернем прохладном воздухе звонкий голос девочки разносился по всей пожне, и мальчишки узнали, что Катя и ее мама - родственники Ивана Прокофьевича и приехали к нему на лето отдохнуть.
   «Дачница!» - презрительно подумал Санька и сказал:
   - Теперь от нее отбоя не будет!
   - Ничего! Мы ее живо отвадим! - ответил Вовка, но и он понимал, что это будет нелегко: очень уж напористой была девчонка.
   А Катя вдруг вспомнила про мост и начала настойчиво выпытывать у Гриши, зачем понадобилось вскрывать настил, но тот ловко уходил от ответов.
   Когда до околицы осталось метров двести, ребята встретили младших усачей. Геня Соков нес две пилы, а остальные тянули на веревке бревно. Оно было тяжелое, неровное и оставляло на тропке глубокие царапины.
   - Генька! - крикнул Мишук. - Я тебя сейчас за уши оттаскаю! Тебе что приказано!
   - А мы не маленькие! - ответил Геня Соков. - Были вместе - всем и отвечать! Бревно вот прихватили! Пригодится! И пилы.
   Мишук оглянулся на Катю и ее маму. Они уже были близко.
   - Пилы забрать - и бегом в штаб! - приказал он, не желая продолжать разговор при посторонних. - Бегом! Бегом!…
   Младшие умоляюще смотрели на звеньевого. Но, заметив чужих людей, они повернулись, как по команде, и рысцой побежали назад.
   В штабе собрались, когда совсем стемнело. Шли задворками, чтобы Катя не заметила. Разговаривали сначала тихо, но с каждой минутой спор становился горячее, и скоро осторожность, была забыта. Решали, где достать новые бревна для моста. Мишук предложил честно покаяться во всем председателю колхоза.
   - И про Диму Большакова рассказать? - вскричал Санька. - Выдать нашу тайну?
   - А что с нее толку? - ответил Мишук. - От этих тайн и тайников - одна беда! Оружие храним незаконно? Храним! Хорошо еще - пружина у автомата сломана, а то бы!… Знаю я вас!
   Гриша незаметно подмигнул Саньке, и тот по хитрому блеску глаз догадался, что Лещук успел починить автомат.
   - Мост разрушили? Разрушили! - продолжал перечислять Мишук. - Вот она - ваша тайна!
   - А ты считал, что тайна - это пустячок? - спросил Санька. - Тайна - это штука тяжелая! Она жертв требует! Сил требует!
   - Что с тобой спорить! - Мишук безнадежно махнул рукой. - Несешь дурь всякую!
   Остальные мальчишки молчали. И Мишук допустил ошибку. Он подумал, что большинство на его стороне.
   - Кто за мое предложение - руки! - крикнул он.
   Ни одна рука не дрогнула и не сдвинулась с места. Наступила полная тишина. И вдруг во всю ширь распахнулась дверь. Из предбанника в штаб впрыгнула Катя.
   - Мальчики! - восторженно воскликнула она. - Можете надеяться на мою помощь! А за меня не бойтесь - я умею хранить тайны!
   - Ты… под… подслушала? - хрипло спросил Вовка.
   Все громко и сердито закричали. Казалось, что мальчишки сейчас набросятся на Катю. Но она шутливо прикрыла уши ладонями, озорно улыбнулась, тряхнула косами и выскочила вон.
   Совещание звена, прерванное ее вмешательством, закончилось очень быстро.
   - Надо перенести штаб! - сказал Вовка, когда ребята поутихли. - Тут не работа!
   - Перенесем, - согласился Мишук и вяло спросил: - Переголосовывать будем?
   - Незачем! - возразил Санька. - Все ясно!… Ты сам-то как? Все еще председателю сказать хочешь?
   - Что я! - Мишук вздохнул. - Большинство… Санька подбежал к нему и дружески сгреб за плечи.
   - Так командуй, звеньевой!… Голову выше! С нами не пропадешь!
   - Чего командовать! Приходите с утра к мосту - посчитаем, сколько бревен потребуется, а потом поглядим… Но если… эта сболтнет, - на меня не думайте!
   - Не сболтнет! - уверенно сказал Гриша. - Не такая! Санька тоже почему-то верил, что Катя не выдаст их тайну. Он даже перестал обижаться на то, что она ни разу не обратилась к нему.
   Вернувшись домой, Санька не ложился спать, пока не нанес на карту ставшие знакомыми изгибы Болотнянки, мост, дорогу и лес за речкой. У моста Санька вывел контуры машины с шахматной дорожкой на кузове. Рядом с такси он нарисовал зачем-то крохотную фигурку с длинными косами.
   Неожиданное появление Кати в Усачах стало настоящим событием. Хотя и по-разному, но о ней в тот вечер думали все ребята. В деревне среди подростков не было ни одной девчонки. Только у Семы и Вовки имелись сестры, но они в счет не шли - их еще водили в детский сад.
   Катя была первой ласточкой.

ЧУДЕСА

   На пожне лежала роса. Трава была седой. За мальчишками, спешившими к реке, оставалась сочно-зеленая полоса.
   В хвосте деловито шагала четверка младших усачей. Сегодня Мишук не погнал их домой. Звеньевой знал; если придется заново строить мост, они не будут Лишними.
   Дошли до брошенного вчера бревна. Вовка и Сема ухватились за веревку и поволокли его за собой.
   Тропинка вывела ребят к берегу. Болотнянка встретила их шумно: стая уток дружно поднялась над водой.
   Мальчишки остановились. Отсюда открывался прекрасный вид на речку со всеми ее капризными изгибами и поворотами, на лес с зубчатым узором еловых макушек, будто выпиленных лобзиком в голубизне неба. Знакомая картина! И только мост нарушал привычные линии и краски. Издали он казался грудой больших старых поленьев, набросанных как попало поперек речки.
   И еще приметили ребята: на той стороне у моста виднелось какое-то продолговатое пятно. Оно напоминало уложенные в штабель стволы деревьев. Но это было слишком невероятно, чтобы можно было поверить своим глазам. И все же предчувствие чего-то чудесного охватило всех. Ребята переглянулись и молча бросились к мосту. Не побежал только Сема. Он поплевал на ладони, поправил на плече веревку и один поволок бревно вдоль берега.
   А мальчишки все бежали. Вот уже только развороченный настил отделяет их от чудом появившихся за ночь свежих бревен, аккуратно распиленных на трехметровые кругляки. Виден каждый сучок, каждая трещинка, а не верится!
   Ребята в нерешительности остановились у моста. Они боялись перейти на тот берег: вдруг все исчезнет!
   - Мальчики! Доброе утро! - долетело из-за речки.
   На бревна вскочила Катя.
   - Это мой вам подарок! Настоящие деревья! - Она притопнула туфелькой по гулкому бревну. - Только условимся: я тоже буду искать Диму Большакова! Ладно?
   Так Катя стала героиней дня. Ей простили все: и обидные словечки, которые сорвались вчера с ее бойкого языка, и непрошеное вторжение в штаб. Как удалось добыть бревна, она рассказала, захлебываясь от восторга.
   - Разрисовала я вас под конфетку! - весело щебетала она. - Говорю: «Какие у вас ребята! Сами мосты чинят! Только строительных материалов им не хватает!» Дядя мой - Иван Прокофьевич - удивился и не поверил. Но мама подтвердила. Тогда он позвонил куда-то по телефону, говорит: «Утром к тебе дед Евсей заявится за досками. Так ты ему скажи - пусть сначала два воза бревен к мосту подбросит, на Болотнянку!… Там ремонт наши парни затеяли!» Вот и все! Еще похвалил вас и говорит про мост: «Давно за эту гробину побаивался! Да руки не доходили!» Утром я сюда прибежала, а тот дед уже сгружает бревна! Сердитый такой!… Посмотрит на мост - да как заругается! Все каких-то гренадеров вспоминал! Скоро со вторым возом приедет!
   Ребята слушали и удивлялись. Но Мишук не дал долго прохлаждаться. Выждав, когда Катя приумолкла, он ухватился за верхнее бревно и скомандовал:
   - Взялись!
   - Нет! - крикнула Катя и легла поперек бревен.- Объясните сначала, зачем мост разобрали, тогда получите!
   - Ты же вчера все подслушала! - сказал Мишук.
   - Про мост не поняла! - призналась Катя. Пришлось показать ей надпись «Дим. Бол.» и объяснить в чем дело.
   Буквы произвели на Катю большое впечатление, а над поисками тайника она только посмеялась.
   - Какой здесь тайник? - сказала она. - Тут столько людей ездят! Кто из вас придумал, что под мостом тайник?
   Все посмотрели на Саньку. Взглянула на него и Катя.
   - А-а! - произнесла она очень неопределенно.
   В этом протяжном «А-а!» Саньке почудилась усмешка.
   - Ты, может быть, сквозь землю видишь? - ехидно спросил он. - Тебе, наверно, открыть тайник - что плюнуть!
   - А я не плююсь! - отрезала Катя.
   Ребята разделились. Одни сбрасывали с рельс старые бревна. Другие оттаскивали их в сторону. Нашлась и для Кати работа. Измерив веревкой расстояние между рельсами, она вместе с Гришей делала на новых бревнах пометки, по которым Сема с Санькой вырубали пазы, чтобы кругляки ровно и плотно ложились на стальные опоры.
   За этим занятием и застал мальчишек дед Евсей.
   Старик был рассержен не на шутку. После того как Соколик забрел к пчелам, дед Евсей решил залатать старый прохудившийся забор. Ему выдали накладную на доски. Старик в отместку за непрошеный визит на пасеку отыскал в конюшне Соколика, запряг его и ранним утром приехал на лесопилку. А получил он не доски, а бревна со строгим наказом: выгрузить их у моста через Болотнянку.
   Дед Евсей ревниво относился к пасеке и не терпел пренебрежительного отношения к ней. А кладовщик, отпускавший бревна, неосторожно заметил, что пчелы подождут, мост важнее. Этого было достаточно, чтобы разозлить старика.
   Соколик сразу почувствовал, что дед Евсей не в духе.
   Старик погонял коня всю дорогу - и с первым и особенно со вторым возом. У моста он сердито осадил Соколика и, щелкнув кнутом по голенищу, сердито закричал на ребят:
   - Вози тут на вас, окаянных! Вроде дел у меня своих нету - хожу, лысину почесываю! А как сладенького захочется, куда бегут? На пасеку!… И мостишко-то этот доброго слова не стоит! По нему только черти по ночам катаются! Ан нет! Вези! Суньтесь теперь за медом! Не дам! Не-да-ам! Горлодеры…
   Ребята знали: раз старик заменил «гренадеров» на «горлодеров»,- значит, не скоро успокоится. Но Вовка давно нащупал слабое местечко пасечника.
   - Дедушка Евсей! - елейным голосом произнес он.- Пожалей ты нас, бедных! Влопались мы с этим мостом, а ты еще и на пасеку пускать нас не хочешь! А мы бы пришли не за медом, а просто так… Заборчик помогли бы чинить…
   Умел Вовка представляться этаким ласковеньким пай-мальчиком. Его лицо, круглое, щекастое, выражало в эту минуту полную покорность и готовность служить до гроба.
   - Нужен мне твой забор! - проворчал старик и тут же вновь сорвался на крик: - Сгружайте к еловой бабушке! Иль ждете меня? Не дождетесь! Батрака наняли! Пальцем не пошевелю!
   Рассерженный дед отошел от воза, уселся на берегу речки и полез в карман за кисетом.
   Мальчишки разгрузили телегу, а дед Евсей все сидел, попыхивая самокруткой. Докурив до пальцев, он бросил окурок в воду, долго следил, как уносило его течением, потом встал и подошел к Соколику.
   - Спасибо, дедушка Евсей! - крикнул Мишук. - А насчет забора - поможем!
   Старик не ответил. Он неторопливо выпряг коня, хлопнул его ладонью по крупу.
   - Пшел! Травяное брюхо!
   Соколик переступил через оглоблю, уткнулся мордой в пожню и вкусно захрустел травой. А пасечник вынул из телеги топор и посмотрел на суетившихся у бревен ребят.
   - Мишук! - позвал он. - Пошли кого-нибудь за проволокой… За амбаром валяется… Да не ту, что тонкая! В палец которая!
   Руки у деда Евсея были коричневые, сухие и, казалось, бессильные. И топор он подымал невысоко. Опускал без кряканья. Но лезвие глубоко уходило в дерево и звенело звонко, радостно, будто понимало, что работает мастер. Глаза у старика видели плохо. Но топор ударял точно по отметкам, сделанным Катей и Гришей, и с каждым разом от бревна отлетала желтая щепка.
   Когда команда Гени Сокова. притащила из деревни два мотка толстой проволоки, дед Евсей показал, как надо прикреплять кругляки к рельсам. Он ловко, не хуже мальчишек, лазал по стальным балкам, быстро накидывал проволочную петлю и затягивал ее коротким ломиком. Бревно, прихваченное проволокой с обоих концов, накрепко прирастало к рельсам. А рядом впритык ложился следующий кругляк.
   Мишук подсчитал, что на весь мост потребуется тридцать бревен. А пока на рельсах лежало двенадцать штук.
   - Добьем сегодня, дедушка Евсей? - спросил он.
   - Пустой загад не бывает богат, - ответил старик.
   Мишук отозвал Катю, пошептался с ней, и она побежала в деревню.
   Звеньевой точно объяснил, в какой избе он живет, где лежит хлеб, как открыть кладовку и какую взять кринку молока. Он предупредил, что дома никого нет. Но Катя решила продовольственный вопрос по-своему. Она не пошла в чужой дом, а забрала пшенку и консервы из маминых запасов.
   К тому времени, когда у ребят засосало под ложечкой, у реки догорал костер, а в кастрюле, которая стояла на угольях, булькала каша, приправленная мясными консервами.
   Плошка была одна, поэтому обедали по очереди. Первую порцию Катя торжественно поднесла деду Евсею. Старик снял кепку, пригладил волосы и сел на бревно с плошкой в руках. Лицо у него как-то помолодело, морщины стали не такие глубокие. Тронули пасечника забота и внимание. Ему давно никто не готовил и не подавал обед.
   Накормив младших усачей, Катя пошла с полной плошкой к Саньке, но на полпути свернула к Грише. Санька сделал безразличный вид, но что-то потухло в нем. И день для него стал уж не таким солнечным, и зеленая трава будто пожухла. Да и аппетит вроде пропал. Но когда Катя после Гриши, Семы и Вовки принесла Саньке его порцию, он проглотил ее мгновенно. Кулеш был отличный, и только обида не позволила Саньке поблагодарить стряпуху.
   К вечеру новый настил соединил берега Болотнянки. Плотно пригнанные бревна гофрированной плитой накрыли речку. Осталось обшить досками середину моста.
   Солнце уже коснулось острых макушек, когда дед Евсей вколотил обухом топора последний длинный гвоздь и выпрямился.
   - Ну, гренадеры!… Шабаш!
   Старик медленно прошелся по мосту, постукал каблуком по настилу и остался доволен.
   - Хоть на грузовике… Балки б только сдержали… - произнес он.
   А ребята молчали. Они впервые видели, как на пустом месте из каких-то разрозненных бревен, кусков проволоки и гвоздей вырос настоящий мост. Он отливал светлой желтизной свежего дерева и казался удивительно стройным, легким и, главное, родным. Еще утром кругляки и доски валялись в беспорядке на берегу, проволока ржавела за амбаром, гвозди пылились в ящике. А сейчас все это соединилось и стало полезным и красивым.
   Ребята любовались и гордились; своим мостом. Он был для них великим открытием.
   - Сила! - произнес Санька.
   - Здорово! - согласился Мишук.
   - Работнички! Прошу к чаю!
   Это крикнула Катя. Оказывается, она прихватила с собой из дома заварку и сахар. Кастрюля вполне заменила чайник, а плошка сошла за чашку.
   У костра собрались все строители. Даже насытившийся за день Соколик решил подойти поближе к огоньку.
   Конь осторожно шагнул передними ногами на настил, постоял, пошевелил ушами и бодро застучал копытами по доскам.
   Его встретили восторженными криками - надо же было поприветствовать первого вступившего на мост «пешехода».
   - Хорошая примета! - сказал дед Евсей. - Теперь мосту стоять и стоять! Добрая нога его обновила!
   - А сколько лет стоял старый мост? - спросил Гриша.
   - Много! - ответил пасечник и поднял лохматые брови. - Его еще перед войной построили… А раньше тут бродом ездили… Бывало, весной или осенью и вовсе не переправишься. Вот и построили Димкин мост…
   - Димкин? - переспросил Мишук.
   - Так его раньше величали, - добавил дед Евсей.- Димкин мост… Сейчас никак не называют. Мост и мост - без имени и отчества.
   Ребята насторожились. Мишук придвинулся к старику.
   - Но почему Димкин, а не Колькин?
   - С чего ж ему Колькиным быть?… Димка Большаков строил - ему и честь! Тоже вроде вас - гренадер. Собрал своих друзей, на станции рельсы выпросили, бревен напилили - и построили… Исстари у нас в Усачах парни крепкие росли. Их в армию в гренадеры брали. А потом, когда в городах понадобились на фабриках трубы высокие, - так их на трубы нанимать стали. Я сам не одну трубу в Петрограде клал… Ветер свищет, а ты под облаками кирпичиками поигрываешь… Внизу весь город - на пятаке царском уместится. Домишки крохотные… Урони кирпичину - она дюжину домов прихлопнет. Высота!… Я, выходит, раньше Гагарина в поднебесье побывал.