Власов Александр Ефимович. Тайна девятки усачей

   Ребят мало интересовали воспоминания старика. Его все время прерывали, а он говорил и говорил о далеких днях своей молодости, о жене, застреленной кулаками в тридцатом году, о сыне-водолазе, погибшем на строительстве дамбы.
   С пчелами не побеседуешь, потому и прорвало деда Евсея, соскучившегося на пасеке по людям.
   Ребята выпытали у старика все, что он помнил о Диме Большакове. Узнали, что Дима любил бродить по лесам, окружающим деревню, что была у него самодельная карта, на которой он отмечал грибные и ягодные места. Когда дед Евсей упомянул о карте, Санька кашлянул, чтобы привлечь внимание ребят и напомнить про свою карту.
   - А еще были у него лыжи, - сказал старик. - Карта - само собой, а без лыж в болото не сунешься! Ружьишко тогда у меня имелось… На островинах в болоте тетеревов и глухарей - прорва! Непуганые. Пару раз ходили мы туда с Димкой… Лыжи на ноги - и пошлепаем. Он впереди, я сзади… Лучше всех знал он болотные тропы… Теперь всякое о нем говорят… Только - брешут!… Не верю! Одно слово - гренадер!… Все усачи - гренадеры! А сама деревня почему так названа? Когда рекрутов выставляли - выстроятся, как один! В плечах - сажень косая! И усы! У каждого! И кверху загнуты! У меня тоже были… Пальцы квасом смочишь, возьмешься за правую усину…
   Что делал дальше дед Евсей со своими усами, ребята не услышали. Из леса показался председательский газик.
   Мальчишки повскакали на ноги. Поднялся и дед Евсей.
   Машина остановилась у моста. Павел Николаевич вышел из газика, молча прошагал до середины настила, резко присел несколько раз, пробуя его крепость, и только тогда посмотрел в сторону ребят. Мальчишки ожидали похвал, но председатель не сказал ни слова и пошел обратно - к машине. Сел за руль.
   Взревел мотор. Павел Николаевич высунул голову из кабины и крикнул:
   - Евсей Митрич! Если провалюсь, деньги на венок с усачей соберешь - под расписку.
   - Езжай! - добродушно, ответил старик. - На козле своем проскочишь!
   Когда рубчатые шины газика медленно въехали на мост, ребята застыли. Это было серьезное испытание на прочность. Но все обошлось благополучно: машина спокойно прокатилась по мосту и остановилась среди мальчишек.
   Председатель обошел усачей и каждому пожал руку.
   - Магарыч с тебя, Павел Николаевич! - сказал дед Евсей.
   - Не возражаю! - весело ответил председатель и обратился к ребятам: - Извините меня, товарищи строители! Думал - баловство… Траншея надоела - от работы отлынивают! Виноват, но… исправлюсь, как говорится! Садитесь, подвезу! Евсей Митрич, милости прошу - рядом со мной!
   - Не могу! - ответил пасечник. - У меня тут и телега… И Соколика в конюшню спровадить надо.
   И тут Гриша - или это только показалось Саньке - переглянулся с Катей и сказал:
   - Я с Соколиком управлюсь, а ты, дедушка, устал, поезжай!
   - И я останусь! - подхватила Катя. - На лошади интереснее!
   Газик побежал по дороге, увозя деда Евсея, мальчишек и мрачного Саньку, который то и дело оглядывался назад, туда, где остались Катя и Гриша. На одном из ухабов машину подбросило и крепко тряхнуло. Санька ударился головой о спинку переднего сиденья, чертыхнулся и поклялся никогда больше не смотреть на эту противную девчонку.

НАБЕГ И ПОХОД В ОБРЕЧЬЕ

   Давно известно: стоит дать слово не делать чего-нибудь, как моментально захочется сделать именно это. Говорят, что у людей с сильной волей так не бывает. В таком случае, у Саньки воли не было ни на грош. Шея у него сама поворачивала голову в сторону Кати. Глаза то и дело косились на нее.
   Санька с утра рыл силосную траншею вместе со всеми ребятами и пытался разобраться в совершенно новых для него ощущениях.
   Подумать только! В городе этих девчонок - табуны! И хоть бы раз он снизошел до мало-мальски дружеских отношений с одной из них! Он разговаривал с ними лишь на пионерских сборах, да и то снисходительным тоном. А в обычные дни Санька воспринимал девчонок как неизбежное, но совершенно ненужное окружение.
   «Это все из-за Гришки! - думал Санька. - Если бы не он, я и не взглянул бы на Катьку! Очень она мне нужна! Просто обидно! Что я - хуже Гришки?…»
   - Санька! Послушай-ка!
   Но Санька, занятый своими мыслями, не слушал. Тогда Вовка похлопал его по спине и прошептал на ухо:
   Может, сгоняем вечером в Обречье? Помнишь? К учительнице!
   Санька помолчал, хотел сказать: «Нет!» - а сказал неожиданно для себя:
   - Ладно!
   Почему он согласился? Зачем? Кто знает! Может быть, потому, что не отказался в первый раз - во время болезни. А может быть, потому, что это предложение застало его врасплох.
   Опасная вечерняя вылазка в Обречье отвлекла мысли. Предстоящую операцию требовалось обдумать со всех сторон. Уж если совершить набег, то красиво, без неприятных последствий! И Санька стал разрабатывать подробный план. Он постарался предусмотреть любую неожиданность. Конечно, остались неясными кое-какие мелочи, но уточнить их можно было только на месте. Например, овчарка. Вовка клялся и божился, что она и не тявкнет.
   - Я же две кости ей принес! - уверял он. - Она теперь что кошка - замурлычет от радости, когда меня учует!
   - А меня? - спросил Санька.
   - Ты ж со мной!… Она не дура! Поймет! Овчарки - самые умные собаки!
   - Посмотрим! - сказал Санька. - Если она не узнает тебя, я один приемчик применю! Живо успокоится!
   Вовка навострил уши, но Санька не стал объяснять. Слышал он когда-то, что надо стоять спокойно и смотреть в глаза собаке, тогда она не залает и не укусит. Но как это сделать в темноте? Глаз-то не видно! Потому Санька и решил не вдаваться в подробности.
   После работы усачи обычно уходили домой, а потом собирались в штабе. Но сегодня Санька заявил, что не придет в штаб.
   - Отец просил помочь в одном деле, - серьезно сказал он.
   - А мне велели печку побелить! - тотчас добавил Вовка.
   Мишук распустил звено до завтра. И - странное дело - как только мальчишки стали расходиться, Санька испытал что-то похожее на сожаление. Это чувство усилилось, когда он вспомнил, что так и не успел расспросить об автомате. Все некогда было: то мост, то еще что-нибудь. А ведь Гришка дал понять, что автомат починен.
   - Гриша-а! Подожди! - крикнул Санька. По деревенской улице они пошли вместе.
   - Что ты тогда подмигивал? - спросил Санька. - Починил?
   - Очистил от грязи, смазал - пружина и заработала!
   - И… стреляет?
   - Как пулемет! Только… Мишук зажал патроны и не дает ни штуки! Говорит: «Разорвет - отвечай за тебя!» Грозился председателю сказать, чтобы он забрал оружие!
   - Трус несчастный! - выпалил Санька.
   - Да не трус он! - возразил Гриша. - Мозги у него вывернуты, и думает он не как все мальчишки! Но меня ему не перехитрить! Я знаешь что сделал?
   - Что?
   - Перепрятал автомат!
   - Куда?
   Гриша не торопился отвечать.
   - Ты что - мне не веришь?! - воскликнул Санька.
   - Тебе скажу! Но без меня не трогай! - предупредил Гриша.
   - И ты тоже! - поспешно вставил Санька.- Давай договоримся: пусть автомат будет нашим - твоим и моим, моим и твоим! И больше чтоб никто! А патроны мы выудим у Мишука!…
   - Согласен! - ответил Гриша.
   - Ну? Где ж ты его спрятал?
   - Под полом в штабе… Под третьей от окна доской… Не проговорись!
   - Ты сам не проговорись! Особенно этой… Катьке!
   Гриша остановился и подозрительно посмотрел на Саньку.
   - При чем тут она?
   - Очень уж ты с ней… это… самое! - Санька повертел в воздухе пальцами.
   - А что ты так беспокоишься? - прищурившись, спросил Гриша. - Влопался в нее, что ли?
   Санька громко расхохотался. Пожалуй, слишком громко.
   - Нашел что сказать! Мне они надоели вот так! - Санька провел ребром ладони поперек горла. - В городе их - как травы! Так под ногами и снуют! Ходить мешают!
   - Тогда и вспоминать о ней нечего! - сказал Гриша. - Мне она тоже… как… дождь на сенокосе!
   - А про гажу узнал? - вспомнил Санька.
   - Ой, забыл!
   - Узнай! - буркнул Санька. - Это что-то деревенское.
   И они разошлись не очень довольные друг другом.
   В сумерках на чердак к Саньке забрался Вовка, одетый во все темное.
   - Так незаметнее! - пояснил он. - Пошли!
   - Подожди! - шепотом ответил Санька. - Мои заснут - тогда! Сиди тихо!
   Вовка устроился на полу, а Санька потушил лампу и сел на кровать.
   - Ты лег, Саня? - послышалось снизу.
   - Лег, мам! - крикнул Санька.
   - Спокойной ночи, сынок!
   - Спокночи, мам!… Спокночи, пап!
   - Спи, спи! - ответил отец.
   Санька поерзал на кровати, чтобы родители услышали скрип железной сетки, и замер. Вовка терпеливо ждал.
   Потом они крадучись спустились по лесенке, выбрались за околицу и растворились в темноте.
   До Обречья было два километра. Когда мальчишки прошли больше половины, Санька спросил:
   - Кость взял?
   - С собой…
   Еще минут десять они молча двигались по дороге. Нагретая за день пыль скрадывала шаги. Впереди пролаяла собака.
   - Это не та?
   - Может, и та, - сказал Вовка, - От нечего делать… Сидит, караулит и тявкает!
   - Что она караулит? - насмешливо спросил Санька. - Может, в огороде, кроме крапивы, ничего нет!
   - А вдруг там клубника! - вкрадчиво произнес Вовка.- Тебе хочется ягод?
   Санька подумал. Нет, ему не хотелось клубники!
   - Не очень! - сказал он.
   - И мне! - признался Вовка. - Я бы в этот огород и не полез! Из-за собаки все! Интересно, когда сторожат, а когда открыто, тогда и пачкаться не хочется!
   Санька не ответил. Он рассуждал. В самом деле, какая сила тащит их в огород к учительнице? Усмехнулся Санька в темноте, удивленный странностью своего и Вовкиного характера. Он даже попытался подвести под эту странность научную базу. «Так жили в доисторические времена! - подумал он. - Мужской инстинкт охотника и воина. Совершается обычный набег на соседнее племя!» Саньке стало беспричинно весело, и он быстрее зашлепал босыми ногами по мягкой пыли.
   Домик Марии Петровны стоял пятым слева от дороги, сразу же за колхозным клубом. Окна в доме, да и почти во всей деревне не светились. Только из клуба доносился шумок, слышалась музыка - там еще был народ. За клубом тарахтел движок.
   - Картину крутят! - сказал Вовка. - Давай поскорей! Проскочить надо, пока сеанс не кончился!
   Но проскочить не удалось. Двери клуба распахнулись, и люди стали выходить на улицу. Вовка потащил Саньку в какой-то узенький проулок. Там они и присели под забором в темном углу.
   По дороге к Усачам прошли два человека.
   - Переждем! - шепнул Вовка.
   Но остальные не торопились расходиться. У многих были фонарики. Веселые огоньки бегали туда и сюда по улице точно играли в пятнашки. Слышались крики ребятишек.
   - Мальчики! Девочки! Спать пора! - раздался у клуба властный голос.
   - Она! - шепнул Вовка.
   - Кто? - спросил Санька.
   - Да учительница! Не понимаешь! Мария Петровна! Теперь долго ждать придется - пока она не уляжется!
   Голоса притихли. Санька понял, что учительницу уважают и побаиваются.
   На дороге показался мальчишка с фонариком. Светлый зайчик метнулся вперед - мимо проулка, в котором прятались Санька и Вовка. Потом, описав широкую дугу, луч умчался назад - к клубу. Мальчишка остановился, похлопал себя по ноге и крикнул:
   - Шарик! Шарик!… Домой!
   Откуда- то из придорожной канавы выкатился темный клубок и побежал следом за хозяином. Был пес обычной дворняжкой, но все же уловил косматым ухом подозрительный шорох и, повернув голову к проулку, повел носом.
   - Никак заметил! - шепнул Вовка.
   - Молчи! - тоже шепотом произнес Санька.
   - У тебя же… приемчик! - ответил Вовка. - Попробуй! А?…
   - Тихо! - Санька зажал ему рот. - Приемчик! Понимать надо! Он на таких собак не рассчитан! Это же дворняга! Глупая как пробка! Ты ей смотришь в глаза, а она тебя - за ногу!
   Шарик ощетинил шерсть на загривке и с лаем бросился в проулок. За ним заскользил по земле светлый зайчик фонарика. Когда он коснулся Вовкиных ног, Санька понял, что им не отсидеться. Он вскочил и пнул подбежавшую собаку. Лучик фонарика переметнулся с Вовки на Саньку и на мгновение ослепил его.
   - Усачи! - удивленно воскликнул обреченский мальчишка.
   Санька по голосу признал в нем одного из тех, с кем подрался у силосной ямы.
   - Ребята-а-а! - заорал мальчишка. - Я усачей поймал! Сюда! Ко мне!…
   - Где? Держи-и-и! - долетело от клуба.
   - Бежим! Не отставай! - крикнул Санька и кинулся прямо на мальчишку.
   Шарик, заливавшийся лаем, шарахнулся в сторону. Его хозяин отчаянно завопил:
   - Скорей! Скорей! Уходят!
   Но Санька был уже рядом. Он ударил кулаком по выставленному вперед фонарику, вышиб его из рук мальчишки.
   - Направо! - крикнул Вовка.
   Санька повернул направо и помчался по дороге к Усачам.
   Пронзительно орали мальчишки. Кто-то свистел, Саньке показалось, что проснулась и высыпала на улицу вся деревня. Потом прозвучал уже знакомый властный голос учительницы:
   - Что происходит? Что за свист? Свистеть и кричать перестали.
   - Жми! Жми! - сдавленно шептал сзади Вовка.- У них велосипеды есть! Могут догнать!
   Довод был веский, и Санька быстрей заработал ногами. Больше мальчишки не услышали ничего - в Обречье стало тихо. Но они продолжали бежать, пока из-под дуба, одиноко росшего на обочине дороги, их не окликнули:
   - Вы куда бежите, мальчики?
   Санька и Вовка испуганными зайцами перемахнули через канаву на противоположную обочину. И только здесь, поскользнувшись и свалившись в густую траву, Санька осознал, что ничего страшного не произошло, что спрашивала женщина.
   - Г-г-гнались за нами! - ответил Вовка и добавил, обращаясь к Саньке: - Вставай! Это не они!
   Возле дуба раздался веселый задорный смех. Саньку обдало жаром: смеялась Катя.
   - Я думала, вы смелые! - долетело до Саньки.
   - Ну, хватит! - произнесла Катина мама. - Посмеялась и довольно!
   Но Катя успокоилась не сразу.
   - Идите к нам, трусишки! - сквозь смех сказала она.- Мы вас проводим до дому!
   - Сама, смотри, не заблудись! - зло выкрикнул Санька и, перескочив через канаву, побежал по дороге.
   Его гнал уже не страх. Стыд и обида несли его вперед. «Подожди! - думал он. - Я покажу тебе трусишку! Ты еще увидишь! Узнаешь!…»
   - Отдохнем! - взмолился Вовка. - Ты как с цепи сорвался! Плевать на них!… Эта косастая смеется, а сама небось испугалась! Знаешь зачем они под дуб забрались? Услышали, как мы бежим, и струсили!
   Санька перешел на шаг, но до самых Усачей оглядывался и ворчал какие-то угрозы.
   Показалась силосная траншея.
   - Дома! - произнес Вовка, словно вернулся в деревню после кругосветного путешествия. - Повезло нам: не попались! Обреченских учительница задержала! Слышал, как ее боятся? Ее и взрослые слушаются!
   - Почему? - спросил Санька.
   - По привычке! Они ведь тоже у нее учились! Говорят, она еще до войны сюда приехала. В колхозе полно ее учеников! Старая, а злющая! Минус вместо плюса поставишь - все: пара обеспечена!
   Санька повернулся к Вовке.
   - До войны?
   - Чего? - не понял Вовка.
   - До войны она приехала?
   - Говорят… Я не видел! А в войну она на Урале жила, сама рассказывала…
   - И больше в колхозе школ нет?
   - А куда их? Одной хватает.
   - Поздравляю! - насмешливо произнес Санька. - Лопухи вы все до одного! И не простые, а развесистые! И ты - лопух!
   Вовка остановился, пораженный тем, что произошло с Санькой: то молчал всю дорогу и ничего не слушал, то вдруг ругаться начал! А Санька возбужденно сказал:
   - Завтра же пойдем к учительнице! Все пойдем! Вместе!
   - Так тебе Мишук и пойдет! Скажи спасибо, если он про нас не узнает! - усмехнулся Вовка. - Да и глупо! Такую ораву любой заметит! А овчарка лопнет от злости и всю деревню переполошит!
   - Иди ты со своей овчаркой! - добродушно ругнулся Санька. - Дела есть поважнее! Если она приехала еще до войны, то должна знать Димку Большакова! Дошло? А про огород забудь! Нашел к кому лазать!
   Санька, посвистывая, пошел к дому. Вовка как стоял, так и остался посреди дороги напротив силосной траншеи.
   На следующее утро Вовка и Санька выкинули фокус. Мальчишки ничего не понимали, когда увидели смешную пару. Взявшись под руки, Санька и Вовка торжественно подошли к траншее.
   - Внимание! - важно произнес Санька. - Когда будете качать, не поломайте нам ноги: они пригодятся. Вчера мы выяснили, что в колхозе есть еще один человек, который хорошо знает Диму Большакова! - Затем Санька небрежно добавил:- А теперь можете качать.
   - Кто? Кто? - закричали ребята.
   - Кто? - заинтересованно спросила Катя и подошла поближе.
   Но Санька игнорировал слова Кати полностью. Он и бровью не повел в ее сторону. Он обращался только к мальчишкам:
   - Ваша учительница - Мария Петровна!
   - В войну ее тут не было! - после короткого замешательства возразил Гриша.
   - А перед войной? - спросил Санька.
   - Ах, вот зачем вы в Обречье ходили! - воскликнула Катя. - Неужели учительница так вас напугала? Бежали, как от волков!
   Санька предвидел этот коварный вопрос и по дороге к траншее научил Вовку, как ответить на него.
   Вовка, подражая Саньке, тоже не взглянул на Катю и сказал мальчишкам;
   - На нас все обреченцы навалились! Собак даже натравили! А мы чуть их клуб не разворотили! Дрались н-на смерть! Я двоих…
   Видя, что Вовка увлекается и, завравшись, может испортить все, Санька прервал его:
   - В общем, есть такое предложение: сегодня после работы пойдем всем звеном в Обречье - к учительнице! Как, Мишук, поведешь?
   - Конечно! Это по-моему! - ответил Мишук.
   Выполнив дневную норму, усачи выступили в поход.
   Шли той же дорогой, по которой бежали вчера Вовка и Санька.
   Сегодня ночные происшествия казались не столько страшными, сколько смешными. «Хорошо, что нам помешали забраться в огород! - мелькнуло у Саньки в голове. - А что Катька трусом обозвала - ничего! Я ей покажу, какой я трус!»
   Слева от дороги зеленел лужок. От него шел пряный медовый аромат. Пчелы деда Евсея густо летали над цветами. В воздухе висел легкий гул, словно высоко-высоко в безоблачном небе летел невидимый самолет.
   Катя шла по обочине впереди мальчишек и собирала цветы. Она остановилась у дуба, окунула лицо в душистый букет, большой, как сноп, и крикнула, прислонившись к стволу дерева:
   - Мальчики! Как жаль, что у вас нет фотоаппарата!
   - Очень жаль! - насмешливо сказал Вовка, подделываясь под ее восторженный тон. - Я просто плачу! Волосы на себе рву! Такая картина - и не снять… Ужас…
   Вспомнил Вовка, что как раз около этого дуба ночью произошла неприятная история, потому и нагрубил Кате.
   Но та не осталась в долгу.
   - Конечно, жаль! - повторила она. - Фотоаппарат и вчера бы пригодился! Отличная была картинка!
   Катя рассмеялась, стрельнув глазами в сторону Саньки. Вовка не нашел, что сказать. Но Санька не мог оставить без ответа этот выпад.
   - Помолчала бы лучше, глупая! - холодно произнес он. - Не понимаешь! Заваруха была серьезная! Догнали б нас, так и тебе заодно всыпали!
   Катя выскочила из-под дуба, подбежала к мальчишкам и с поклоном протянула букет Саньке.
   - Герою-защитнику! От меня и моей мамы!
   Санька отшвырнул букет в канаву. Катя взглянула на рассыпавшиеся цветы. Глаза у нее потемнели, но потом в них снова забегали озорные огоньки. Она опустила голову и посмотрела на Санькины ноги. Лицо стало озабоченным и немного испуганным.
   - Ой! Что это у тебя? - произнесла она и указала пальцем вниз.
   Все посмотрели туда же. Санька невольно переступил с ноги на ногу.
   - На левой! На левой! - тревожно сказала Катя. Санька растерянно приподнял левую ногу.
   - А-а-а! - разочарованно воскликнула Катя. - Да это душа! Она у тебя так и сидит со вчерашнего дня в пятке!
   Мальчишки рассмеялись.
   Санька сначала похолодел, а в следующую секунду сжал кулаки. Сема на всякий случай вышел вперед и заслонил Катю, а Мишук строго сказал ей:
   - Еще такую штуку выкинешь - исключим из звена! Это тебе - первое предупреждение!
   - Не буду! - тотчас согласилась Катя.
   Она уже поняла, что ее шутка получилась очень злой и обидной. Озорные огоньки в ее глазах превратились в теплые искорки.
   - Давай мириться! - предложила она Саньке и протянула руку.
   Санька обжег Катю презрительным взглядом и пошел вперед.
   - У-у! Косастая! - прошипел Вовка и зашагал за Санькой.
   За ними потянулись и другие ребята. Гриша и Катя остались на дороге вдвоем.
   - Ты не обижайся! - сказал Гриша. - Он парень ничего, только гордый больно и задавала!
   У самого въезда в деревню Обречье стоял председательский газик. Около машины Павел Николаевич разговаривал с Санькиной мамой.
   Увидев ребят, он дал пронзительный гудок и строго спросил:
   - Почему не на работе?
   - Норма выполнена! - ответил Мишук. - А сюда мы по своим делам!
   - Проверю! - пригрозил председатель и сказал Дарье Петровне: - Видала, свои дела завелись! Мост без спроса разломали!
   - Мост?… - Она взглянула на сына.
   - Ну да… Гнилой, старый… На телегах опасались ездить! - пояснил председатель. - А построили - хоть на танке кати!
   - Чем же ты недоволен! - спросила она.
   - А кто недоволен? - удивился председатель и засмеялся.
   Они сели в машину и помчались по дороге на ферму. Дарья Петровна приветливо помахала ребятам рукой.
   Миновав клуб, пионеры подошли к светлому нарядному домику с невысоким редким забором. Между реек высунулась большая собачья голова с умными глазами.
   - Плюс! - крикнул Вовка.
   Пес присел, без разбега перескочил через забор и с достоинством подошел к Вовке.
   - Видал? - спросил тот у Саньки. - По-омнит! Он днем шелковый, а ночью - не знаю!
   - А ты узнай! - предложил Мишук.
   Вовка замолчал, сообразив, что сболтнул лишнее.
   Плюс обнюхал ребят и затрусил к калитке. Там он тявкнул пару раз. Открылось окно. Выглянула старая, седая, но еще крепкая женщина.
   - Здравствуйте, Мария Петровна! - нестройным хором произнесли ребята.
   - Здравствуйте, дети! Если ко мне, - заходите!
   - К вам! - ответил Мишук.
   - Заходите! - повторила учительница и отошла от окна.
   - Дети! - проворчал Санька.
   Ребята поднялись на крыльцо и по одному прошли в дом. Мария Петровна усадила их за стол. Наступила неловкая тишина. Комната чем-то неуловимым напоминала класс, и Санька поежился, как перед контрольной работой.
   - У вас новенькие? - спросила учительница.
   - Да! - ответил Мишук. - Один насовсем. С нами учиться будет. А другая - на лето только… К осени уедет.
   Мария Петровна повернулась к Саньке.
   - Как тебя звать?
   - Санька!
   - Такого имени не знаю!
   - Александр Крыльев! - поправился Санька и встал, как на уроке.
   - Класс?
   - Шестой окончил!
   - Математику любишь?
   - Люблю! - соврал Санька.
   - Сколько будет, если разделить единицу на ноль?
   - Ничего! - выпалил Санька, и уточнил: - Ничего - в смысле ноль!
   - Не любишь! - определила учительница. - Но полюбишь! Это я обещаю твердо! Садись!
   Мария Петровна посмотрела на Катю. Не ожидая, когда ее спросят, девочка встала и сказала:
   - Катя Иванова.
   Ей повезло: Мария Петровна не задала ни одного вопроса. Она велела ей сесть и вызвала Гришу Лещука.
   - Может быть, ты разделишь единицу на ноль?
   - Будет бесконечно большое число! - уверенно ответил Гриша.
   - Докажи!
   - Один разделим на одну десятую - будет десять, на одну тысячную - будет тысяча… Чем меньше делитель, тем больше частное. Если делить на ноль, частное будет бесконечно большим.
   Мария Петровна удовлетворенно кивнула головой.
   - Сейчас меня! - шепнул Вовка.
   - Владимир Груздев!
   Вовка вскочил.
   - Как твои задачи, которые ты обещал решить летом?
   - Решаю, Мария Петровна! Честное слово, решаю!
   - Покажи правую руку.
   Вовка растопырил пальцы. На среднем сбоку, в том месте, куда ложится перо, виднелось чернильное пятно.
   - У меня больше вопросов нет, - произнесла Мария Петровна,- Я готова ответить на ваши.
   Ребята облегченно вздохнули. Теперь можно было приступить к самому главному. И Мишук прямо спросил учительницу, знает ли она что-нибудь о Диме.
   Мария Петровна помнила всех своих учеников, где бы они ни находились.
   - Славный был мальчик! - сказала она. - А в отношении слухов, я уверена - ложь! Кто знал Дмитрия, тот не поверит этой клевете!…
   Учительница надела на нос старомодное пенсне и посмотрела в окно, припоминая далекие довоенные годы.
   - Дмитрий был не в ладах с математикой… Мы не раз с ним ссорились, прежде чем он оценил ее по достоинству. И с вами мира не будет, пока вы не почувствуете вкус к математике! В наше время…
   Мария Петровна села на своего конька и могла бы говорить о математике до самого утра, но, заметив, как поникли ребята, она понимающе улыбнулась.
   - Ладно, не буду. Каникулы еще не кончились… Только один пример - с тем же Большаковым.
   Это вполне устраивало ребят. И перед ними раскрылась маленькая страничка из биографии Димы.
   Большаков был из тех мальчишек, которые с ранних лет определяют свою будущую профессию. Он хорошо играл на гармошке, потом на баяне, но стать музыкантом не собирался. Дима твердо верил, что будет мелиоратором. В колхозе до войны не многие знали, что скрывается за этим словом. А из всех возможных мелиоративных сооружений в деревнях встречалось одно - канава. Почему у Большакова появилась тяга к этой профессии, никто не мог объяснить.
   Дима строил запруды на Болотнянке, делал стоки у коровников, установил на чердаке бак для дождевой воды и провел трубу к умывальнику. И еще он любил географию, а математику и физику учил кое-как: думал по-наивности, что эти науки мелиоратору не нужны. Мария Петровна не прощала пренебрежения к своему предмету и упорно воевала с Димой.