Страница:
— Устал я, — сказал Пью. — Ну и жутко же было разыскивать его в черной пыли и грязи, когда в земле раскрывались и захлопывались жадные пасти… Я пошел спать. Корабль начнет передачу часов в шесть.
Он встал и потянулся.
— Там клон, — сказал Каф. — Они везут сюда другую исследовательскую команду.
— Ну и что?
— Клон из двенадцати. Я их видел на "Пассерине".
Каф сидел в желтом тусклом свете лампы и, казалось, видел сквозь свет то, чего он так боялся: новый клон, множественное «я», к которому он не принадлежал. Потерянная фигурка из сломанного набора, фрагмент, не привыкший к одиночеству, не знающий даже, как можно отдавать свою любовь другому человеку. Теперь ему предстоит встретиться с абсолютом, с замкнутой системой клона из двенадцати близнецов. Слишком многое требовалось от бедного парня. Проходя мимо, Пью положил руку ему на плечо:
— Шеф не будет требовать, чтобы ты оставался здесь с клоном. Можешь вернуться домой. А может, раз уж ты космический разведчик, отправишься дальше с нами? Мы найдем тебе дело. Не спеши с ответом. Ты справишься.
Пью замолчал. Он стоял, расстегивая куртку, чуть сгорбившись от усталости. Каф посмотрел на него и увидел то, чего не видел раньше. Увидел его, Оуэна Пью, другого человека, протягивающего ему руку в темноте.
— Спокойной ночи, — пробормотал полусонный Пью, залезая в спальный мешок. И он не услышал, как после паузы Каф ответил ему, протянув руку сквозь темноту.
Фредерик ПОЛ
Он встал и потянулся.
— Там клон, — сказал Каф. — Они везут сюда другую исследовательскую команду.
— Ну и что?
— Клон из двенадцати. Я их видел на "Пассерине".
Каф сидел в желтом тусклом свете лампы и, казалось, видел сквозь свет то, чего он так боялся: новый клон, множественное «я», к которому он не принадлежал. Потерянная фигурка из сломанного набора, фрагмент, не привыкший к одиночеству, не знающий даже, как можно отдавать свою любовь другому человеку. Теперь ему предстоит встретиться с абсолютом, с замкнутой системой клона из двенадцати близнецов. Слишком многое требовалось от бедного парня. Проходя мимо, Пью положил руку ему на плечо:
— Шеф не будет требовать, чтобы ты оставался здесь с клоном. Можешь вернуться домой. А может, раз уж ты космический разведчик, отправишься дальше с нами? Мы найдем тебе дело. Не спеши с ответом. Ты справишься.
Пью замолчал. Он стоял, расстегивая куртку, чуть сгорбившись от усталости. Каф посмотрел на него и увидел то, чего не видел раньше. Увидел его, Оуэна Пью, другого человека, протягивающего ему руку в темноте.
— Спокойной ночи, — пробормотал полусонный Пью, залезая в спальный мешок. И он не услышал, как после паузы Каф ответил ему, протянув руку сквозь темноту.
Фредерик ПОЛ
ПОХИТИТЕЛЬ ДУШ
Перевод с английского И.Можейко
Ну что ж, действовали мы довольно быстро. Этот самый Ван-Пелт объявился в Пентагоне в четверг, а к следующему понедельнику отряд из ста тридцати пяти солдат с полным снаряжением под моей командой окружил берлогу старика.
Ему это не понравилось. Так я и предполагал. Как только грузовики въехали во двор, он вылетел из большого дома.
— Убирайтесь отсюда! Убирайтесь немедленно! Это частная собственность, а вы сюда врываетесь! Я этого не потерплю, слышите? Убирайтесь!
Я вылез из джипа и спокойно представился ему:
— Полковник Уиндермир, сэр. Имею приказ обеспечить охрану ваших лабораторий. Прошу ознакомиться — копия приказа.
Он рычал и шипел, но в конце концов вырвал бумаги из моей руки. Ничего не поделаешь, они были подписаны самим генералом Фолленсби. Я вежливо стоял возле него: хотел, чтобы в его же интересах все прошло спокойно. Я предпочитаю штатских без нужды против себя не восстанавливать. Но он явно не думал о своих интересах.
— Ван-Пелт! — завопил он. — Так, значит, этот продажный гад…
Я внимательно слушал. Он был в ударе. Заявил, что Ван-Пелт, в прошлом его сотрудник, якобы не имел никакого права сообщать Пентагону, что эффект Хорна можно применить и для военных целей. Убедительность его жалобам придавало их словесное оформление.
В конце концов мне пришлось его перебить:
— Доктор Хорн, генерал поручил мне передать вам его личное заверение в том, что мы никак не будем вмешиваться в вашу работу. Разговор идет только о вашей безопасности. Я надеюсь, что вы понимаете, как важна безопасность, сэр.
— Безопасность! Послушайте, лейтенант, я не потерплю…
— Полковник Уиндермир, сэр.
— Полковник, лейтенант, генерал, черт возьми, не все ли равно? Выслушайте меня! Эффект Хорна — моя личная собственность, не ваша, не Ван-Пелта, не правительства, ничья — только моя! Я работал над разделением личности, когда вас еще и на свете не было…
— Безопасность, сэр, — сказал я резко.
Он выпучил на меня глаза, и я кивнул в сторону моего шофера.
— Он не имеет допуска, доктор Хорн, — объяснил я. — Все в порядке, О'Хейр, вы свободны.
Сержант О'Хейр козырнул мне и отъехал.
Я сказал вежливо:
— Доктор Хорн, поймите же, я здесь нахожусь для того, чтобы вам помогать. Если вам что-нибудь потребуется, только заикнитесь — я все раздобуду. Даже если вам захочется поехать в город, это можно будет устроить. Конечно, лучше нас предупредить за двадцать четыре часа, чтобы мы могли организовать маршрут следования…
Он коротко ответил:
— Молодой человек, катитесь к черту.
Повернулся и потонал к большому дому. Я смотрел ему вслед и, помню, думал, что для старого козла восьмидесяти или восьмидесяти пяти лет он сохранил массу энергии.
Я занялся своими делами, а доктор Хори тем временем схватил телефонную трубку и решил выразить Пентагону свой протест против нашего присутствия. Когда он, наконец, понял, что кричит в выключенный аппарат и что ни один разговор на этой линии не состоится без моего на то разрешения, он закатил новую бучу.
Но, сами понимаете, это ни к чему не привело, коль скоро приказ был подписан самим генералом Фолленсби.
На следующее утро в восемь ноль-ноль я провел учебную тревогу и симулировал проникновение врага, чтобы отряд находился в постоянной боевой готовности. Проверка прошла великолепно. Я приказал сержанту 0'Хейру проникнуть в дом с юга, со стороны болота, и в пятидесяти метрах от кордона его засекли. Он мне об этом докладывал весь дрожа, покрытый грязью.
— Эти убийцы… то есть караульные, сэр, чуть не прострелили мне голову. Если бы рядом не оказалось дежурного офицера, они бы наверняка это сделали. Только он меня узнал.
— Отлично, сержант, — я отпустил его и пошел завтракать.
Саперы потрудились на славу и за ночь окружили участок проволокой под током в три ряда с внешней полосой спиралей из колючей проволоки. Через каждые пятьдесят метров и по углам возвышались сторожевые вышки, да, кроме того, солдаты для лучшего обзора срезали растительность на двадцать ярдов от проволоки. Я было подумал, что недурно вызвать бульдозер и сделать кольцевую дорогу, по которой мог бы курсировать на джипе мобильный патруль, но решил, что в этом нет острой необходимости.
Я был голоден и хотел спать — ночью саперы, натягивая проволоку, страшно шумели. Но в общем я был доволен, хоть и несколько раздражен.
Мне позвонил начальник караула и спросил, что делать. Из города приехал Ван-Пелт, и караул не пропускал его без моего разрешения. Я разрешил, и через секунду в комнате, где я завтракал, появился Ван-Пелт. Он выглядел обеспокоенным и в то же время торжествующим.
— Как он это проглотил, полковник? — спросил он. — Ну… я хотел спросить, он разозлился?
— Еще как, — ответил я.
— О, — Ван-Пелт чуть вздрогнул, потом пожал плечами. — Ну ладно, вы здесь, так что, полагаю, он ни на что не осмелится. — Голодными глазами Ван-Пелт взглянул на пироги и сосиски. — Я… э-э-э… не успел позавтракать…
— Будьте моим гостем, доктор Ван-Пелт.
Я приказал принести еще один прибор и вторую порцию завтрака. Он сожрал все — бог знает, как это в него уместилось. Посмотришь на него, так можно подумать, что он на своих жировых запасах промарширует двести миль. Ростом он был примерно пять футов шесть дюймов, ну, может, семь, а весил фунтов двести восемьдесят. Он был настолько не похож на доктора Хорна, насколько это возможно.
Я спрашивал себя, как же они могли уживаться друг с другом, но я уже знал ответ на этот вопрос. Они уживались плохо, иначе зачем бы Ван-Пелту бежать в Пентагон. Разумеется, я пытался быть объективным. Я хочу сказать: раз генерал Фолленсби считает, что так надо в интересах национальной обороны…
Но я ничего не мог с собой поделать. Я представил, как бы я себя чувствовал, если б кто-нибудь из моих подчиненных сделал такой финт через мою голову. Правда, военная дисциплина одно, а дела штатские, как я их понимаю, — совсем другое, но все-таки…
Так или иначе, а он это сделал, и вот мы здесь. На войну не похоже, но приказ есть приказ.
В четырнадцать ноль-ноль я нанес визит доктору Хорну.
Когда я вошел в сопровождении военного клерка-стенографиста, он поднял голову, но промолчал. Просто указал на дверь.
Я сказал:
— Добрый день, доктор Хорн. Если это время для ежедневного доклада о проделанной работе вас не устраивает, вы только слово скажите. Как вы знаете, я нахожусь здесь для того, чтобы оказывать вам помощь. Может, вас больше устроит время от двенадцати до тринадцати ежедневно? Или для вас удобнее утро?
— Ежедневно?
— Разумеется, сэр. Возможно, вы не обратили внимания на параграф восемь моего приказа. Инструкциями генерала Фолленсби предусмотрено…
Он прервал меня неуважительным замечанием в адрес генерала Фолленсби, но я сделал вид, что не расслышал. Кроме того, вероятно, он был прав.
Я сказал:
— Для начала, сэр, я полагаю, что вы будете так любезны провести нас по лаборатории. Я полагаю, что капрал Мак-Кейб сможет записывать ваши слова с нормальной скоростью.
— Какие еще слова?
— Да ваши, о проделанной работе сэр. Чего вы достигли за прошедшие двадцать четыре часа. Конечно, на этот раз в виде исключения мы подобьем итоги по сегодняшний день.
Он заорал:
— Нет! Никогда! Я решительно отказываюсь!
Я был к этому готов. Дал ему вдоволь поорать. Когда он кончил, я очень просто все ему разъяснил. Я сказал:
"Только так и будет".
Он запнулся и задохнулся.
— Как? Ты, вонючий армейский… Слушай, кому это пришло в голову…
Он замолчал и, нахмурившись, посмотрел на меня. Я был рад, что он замолчал, так как в секретной части приказа (в параграфах, которые я не показывал доктору Хорну, потому что он не имел допуска к секретным материалам) был параграф, предусматривающий подобную ситуацию.
Ван-Пелт предупредил генерала, что состояние здоровья Хорна оставляет желать лучшего. Кажется, апоплексия — я не очень-то разбираюсь в медицинских терминах. Во всяком случае, Ван-Пелт в беседе с сотрудниками разведотдела сообщил, что старин может помереть в любой момент. И надо сказать, что это было похоже на правду, особенно когда он бесился. Конечно, я не хотел, чтобы он помер прежде, чем я завершу анализ обстановки, для чего мне и требовался его доклад.
Хорн сел. Он сказал скрипучим голосом;
— Вы намерены упорствовать?
— Да, сэр.
— Тогда я полагаю, что должен приспособиться к ситуации, — сказал он, по-старчески хитря. — Что же конкретно вам требуется, лейтенант?
— Доклад, сэр.
Он коротко кивнул: "Вот именно".
Ага, сказал я сам себе, разумеется, дело принимает интересный оборот. Вы думаете, он постарается добиться моего расположения, чтобы потом позвонить своему конгрессмену? Или просто заставит меня отвернуться, чтобы треснуть по затылку?
— Да-да, доклад. Вот именно, — сказал он, задумчиво глядя на какую-то машину. Машина несколько напоминала СКР-784 модели MAPK-XII, той самой, что имеет какое-то касательство к радио, радару, ко всякой электронике. С этим пускай разбираются связисты. У меня своя работа, у них своя. — Вот именно, — Повторил он, поднимаясь. — Придется подчиниться вашим желаниям. Посмотрите на мой поликлоидный квазитрон. Как видите…
Капрал Мак-Кейб издал жалкий звук. Я посмотрел на него. Он был в затруднительном положении.
— Сэр, — прервал я доктора. — Не произнесете ли вы это слово по буквам?
Он хихикнул.
— Очень просто. П-О-Л-И-К-Л-О-И-Д-Н-Ы-Й К-В-А3-И-Т-Р-О-Н. Итак, лейтенант, надеюсь, вы знакомы с различными потенциометрическимн исследованиями мозга, которые… Впрочем, лучше начать с самого начала. Как вы знаете, мозг в основном является электрическим устройством. Потенциометрические исследования показали…
Через каждые тридцать-пятьдесят секунд он взглядывал на меня, склонял голову набок и ждал. И я говорил:
"Понятно", а он отвечал: «Разумеется» — и продолжал. Положение капрала Мак-Кейба, конечно, было незавидным, но я, пожалуй, наслаждался. Это меня успокаивало. В конце концов привыкаешь извлекать выгоду из любой ситуации. Нельзя же провести столько часов на штабных совещаниях, сколько провел я, и не научиться при этом тактике выживания в сложных ситуациях.
Когда он окончательно закруглился (Мак-Кейб только тихо стонал), я кратко подытожил:
— Иначе говоря, сэр, вы усовершенствовали метод электронного убийства человека на расстоянии.
По какой-то причине мое заявление потрясло доктора Хорна.
Он уставился на меня.
— Электронного, — сказал он. — Убийства. Человека. На расстоянии.
— Это мои слова, — согласился я.
— Вот именно, вот именно, — он прочистил глотку и глубоко вздохнул. — Лейтенант, не сделаете ли вы мне одно признание? Ради всего святого, что в моих словах внушило вам эту идиотскую мысль?
Я с трудом верил собственным ушам.
— Как так? Это же мне сказал генерал! А он, как вы понимаете, предварительно беседовал с Ван-Пелтом.
Я ломал голову — что он там еще замыслил? Пытается сделать вид, что оружие не сработает?
Битых двадцать пять секунд он проклинал Ван-Пелта. Затем взял себя в руки и опять задумался.
— Нет, — сказал он. — Нет, Ван-Пелт этого сказать не мог. Это ваш идиот-генерал совсем рехнулся.
Я заявил официальным тоном:
— Доктор Хорн, не желаете ли вы тем самым сказать… — Я взглянул на Мак-Кейба. Он подсказал мне шепотом название. Я продолжал: — Что ваш поликлоидный квазитрон не может с помощью электроники лишить человека жизни на расстоянии?
Он ругался как маньяк. Будто бы что-то доставляло ему физическую боль. Наконец он с трудом признался:
— О да. Да, очевидно, да. Можно ли сказать, что паровоз окисляет уголь, превращая его в силицированные частицы? Конечно, можно. Обычно они называются золой. А раз так, значит, можно сказать, что квазитрон убивает людей.
— А я что говорил!
— Отлично. Именно так, — ответил он, морщась словно от боли. — Да, теперь я понимаю, что вы имеете в виду. Теперь мне ясно, почему вы здесь находитесь. А то я, сознаюсь, удивлялся. Вам кажется, что квазитрон — оружие.
— Разумеется, сэр.
— Ага.
Он сел, дестал толстую, черную трубку и принялся набивать ее. Потом бодро произнес:
— Тогда мы друг друга понимаем. Моя машина превращает людей в трупы. Этого же можно добиться с помощью булыжника, о чем совершенно независимо от меня некоторое время назад догадались питекантропы. Ладно, вас интересует именно этот аспект. Очень хорошо.
Он зажег трубку.
— Как я указывал, мой квазитрон способен производить некоторые операции, недоступные булыжнику. Он может выделять субстанцию, имеющую отрицательный заряд по отношению к человеческому телу. Назовем эту субстанцию иксом и отметим, что в сочетании с человеческим телом она создает человека. Если же вычесть ее из человека, получится труп. Но вам на это наплевать.
Честно говоря, я растерялся. Я сказал резко:
— Сэр, боюсь, что я вас не понял.
— Я отлично знаю, что вы меня не поняли, — рявкнул он. — Все мы трупы, ясно? Трупы, населенные привидениями, одушевленные трупы! И на всем белом свете существует лишь один человек, который может разделить другого на составные части, не погубив его при этом. Это я. И существует единственный способ провести такую операцию — с помощью моего квазитрона! Лейтенант, вы тупица, идиот! Я…
Пожалуй, этого было достаточно.
— До свиданья, сэр, — сказал я вежливо, хотя он, оглушенный звуками собственного голоса, вряд ли слышал меня. Я кивнул капралу Мак-Кейбу. Он захлопнул записную книжку, бросился отворять передо мною дверь, и мы удалились.
Зачем нам было оставаться? Разве не ясно, что я набрал достаточно материала для анализа ситуаций?
На всякий случай тем же вечером я вызвал к себе в комнату Ван-Пелта. Я желал получить подтверждение тому, что старик в своем уме.
— Он абсолютно в своем уме, полковник Уиндермир. Абсолютно! — Двойной подбородок Ван-Пелта трясся. — Но он опасен. Он крайне опасен. Особенно опасен для меня. Разумеется, я надеюсь на ваше покровительство и защиту. Разумеется. Он опасен. Я…
Он замолк, глядя на буфет, где стояла ваза с фруктами (я люблю побаловаться фруктами после ужина). Он кашлянул.
— Полковник, не разрешите ли вы…
— Берите сколько угодно, — сказал я ему.
— Большое спасибо! Большое спасибо! Какие яблоки! Честно говоря, полковник Уиндермир, я полагаю, что яблоко — лучшее произведение природы. Не считая, конечно, груш. Должен признаться, что груши…
— Дорогой доктор Ван-Пелт, простите меня, — перебил я его. — Мне нужны точные сведения о докторе Хорне. Что он имел в виду, говоря о привидениях.
Он посмотрел на меня пустыми глазами, вгрызаясь в яблоко.
— Привидения? — Он хрустнул яблоком. Хруп, хруп. — Боже мой, полковник, — хруп, хруп, — полковник Уиндермир, я не понимаю… А, привидения! — хруп! — Конечно, конечно. Это просто такое выражение, которое употребляет доктор Хорн. Вы же знаете его манеру. Понимаете, существует разница между живым и мертвым человеком, и эту разницу доктор Хорн называет привидением. — Он хихикнул, бросил огрызок в мою корзину для бумаг и взял другое яблоко. — Назовите это жизнью плюс интеллект плюс душа, если такое слово есть в вашем лексиконе, полковник. Доктор Хорн объединяет все это термином "привидение".
Я припер его к стенке!
— Значит, на этой машине выпекают привидения?
— Нет, нет! — воскликнул он, почти потеряв самообладание. — Полковник, не давайте ввести себя в заблуждение! Доктор Хорн — невоспитанный, беспринципный человек, но не дурак и не мошенник. Забудьте о слове «привидение», раз уж этот термин вас так пугает. Думайте о… о… — Он подыскивал нужное слово. — Думайте просто о разнице между жизнью и смертью. Вот эту разнхцу и улавливает машина доктора Хорна. Жизнь, интеллект — все это электрические явления, понимаете? И доктор Хорн может извлекать их из человеческого тела, хранить их, если считает нужным, заменять и даже вкладывать в другое тело.
Он кивнул, подмигнул мне и вгрызся во второе яблоко. Хруп, хруп, хруп.
Вот так-то!
Отделавшись от него, я какое-то время старался взять себя в руки.
Этот странный старик обладал машиной, которая может вытащить ум из тела и — да-да! — вложить его в другое тело!
Черт возьми, почему они не сказали об этом сразу, вместо того чтобы напускать туману?
Естественно, что я не поверил этому, пока не увидел собственными глазами. На следующее утро по моей присьбе доктор Хорн поместил курицу и спаниеля в свой так называемый поликлоидный квазитрон и поменял им умы.
Вот тогда я поверил. Я увидел, как курица старалась махать хвостом, а спаниель, всхлипывая, царапая нос, пытался склевать кукурузное зерно.
Глаза капрала Мак-Кейба чуть не вылезли из орбит. Он начал было что-то записывать, потом взглянул на меня, медленно покачал головой и уставился в пространство.
Хорошо, им я займусь позже. Я сказал:
— Да, вам это удается, доктор Хорн. Вы можете взять курицу и пересадить ее в спаниеля, и наоборот.
Он наклбнил голову, так как был слишком заносчив, чтобы меня поблагодарить.
— Именно так, лейтенант.
— И вы можете проделывать это с людьми?
— Конечно могу! Конечно могу! — зарычал он. — Ох уж эти мне глупейшие законы, которыми руководствуются научные учреждения! Я пытался, клянусь, пытался получить разрешение на проведение простого обмена. Допустим, один человек умирает от рака, а другой лишен рассудка. Почему бы и нет? Вложите здоровый дух в здоровое тело, и пусть больные тела и души гниют вместе! И думаете, они мне это разрешили?
— Понимаю. Значит, вам так и не удалось это сделать?
— Ни разу. — Он глядел на меня, его старческие глазки сверкали. — Но теперь сюда приехали вы, лейтенант. Человек военный. Очень смелый человек, не так ли? А мне всего-навсего нужен один доброволец. Этот трусливый Ван-Пелт отказался, мой садовник отказался, все отказались! Но вы…
— Ответ отрицательный, сэр! — Нет, вы только посмотрите, как высоко он себя ценит! — Я не лейтенант, а старший офицер! И полагаю, что вы не имеете представления, как много вложили в меня наши вооруженные силы!
— Но, лейтенант, важность…
— Ответ отрицательный, сэр.
Тупость этого человека меня поражала. Предложить такое мне, полковнику! Как это отразится на моем деле № 201? А что тогда станет с выслугой лет? Пентагон будет взбешен, именно взбешен!
Стараясь сохранять спокойствие, я сказал:
— Вы не разбираетесь в военных делах, доктор Хорн. Могу вас Заверить: если возникнет нужда в добровольцах, мы вам'их предоставим. Верьте мне, сэр, мы здесь только для того, чтобы вам помогать! Любой из наших нижних чинов будет счастлив — нет, горд! — предложить себя… капрал Мак-Кейб! А ну-ка назад!
Но было уже поздно. Визжа от страха, он вылетел из комнаты.
Я в некотором замешательстве обернулся к доктору Хорну.
— Так, сэр… мы в таких вещах разбираемся. Парень в состоянии шока. Но я отыщу вам добровольца. Поверьте мне!
Старик был доволен, как кадет-выпускник перед первым парадом, но старался этого не показывать. Он очень сдержанно произнес:
— Именно так, лейтенант… я хотел сказать майор. То есть капитан. Завтра мы начнем опыт.
Завтра! Какой прекрасный день! Ведь я увидел, что доктор Хорн выполнит свое обещание, и я — единственный из всех — понимал, что это означает. Оружие? Чепуха, это куда важнее оружия.
Требовалось только отыскать добровольцев.
— Доверьтесь мне, — посоветовал я доктору Хорну.
Я вызвал дежурного по сортиру, который получил наряд вне очереди за бегство в город без увольнительной, и, когда я объяснил ему, что его ждет в военном трибунале, он вызвался добровольцем с потрясающей быстротой. Он даже не спросил меня, на что вызвался.
Мне нужны были два добровольца. Мой заместитель, и это я говорю с гордостью, вызвался вторым. Он очень смелый человек, типичный командир.
Мы прибыли в лабораторию доктора Хорна. По моей просьбе людей привязали к креслам, анестезировали — я хотей соблюсти секретность, поэтому не желал, чтобы они знали, что с ними происходит. Перед тем как начать, мой заместитель прошептал:
— Сэр, меня не пошлют во Вьетнам?
— Я сбещаю вам, капитан, — сказал я торжественно и прямо у него на глазах разорвал мое заявление об отправке его на фронт, которое я написал прошлой ночью. Он уснул счастливым.
Гудение, жужжание, треск. Я не очень-то смыслю в науке, но, когда электрические искры потухли и жужжание замерло, доктор Хорн сделал им какие-то уколы.
Первым открыл глаза дневальный по сортиру. Я встал перед ним.
— Имя, чин, звание и номер!
— Сэр, — ответил он четко. — Леффертс, Роберт Т. Капитан армии США, личный номер 0-3339615!
Боже мой! Но я решил перепроверить его следующим вопросом:
— Куда вы не хотите быть переведены?
— Разумеется, во Вьетнам, сэр. Прошу вас, сэр, куда угодно, только не туда! Я же вызвался к вам добровольцем! Я буду…
Я кивнул доктору Хорну, и новый укол погрузил «капитана» в сон.
Затем дошла очередь до тела, которое раньше было моим заместителем. Тело открыло глаза.
— Полковник! Я передумал! Я пойду на губу, только…
— Вольно! — скомандовал я и кивнул доктору Хорну.
Сомнений не было.
— А вы, оказывается, можете.
Он кивнул.
— Вот именно, лейтенант! Могу.
Пока он переключал их обратно, я начал соображать, что к чему.
Придя в свой кабинет, я немедленно снял телефонную трубку.
— Срочность номер один! — приказал я. — Дайте мне Пентагон! Срочный секретный разговор с генералом Фолленсби. Попросите его включить противоподслушивающие устройства.
Я положил трубку полевого телефона в ящик. Оружие? Оружие — ничто по сравнению с этой машиной. У нас в руках весь мир. Признаюсь, я был на седьмом небе от счастья. Я отчетливо видел генеральские погоны на своих плечах — Армия ничего не пожалеет для офицера, который сделает ей такой подарок.
С шумом и грохотом в комнату ворвался Ван-Пелт. Морда у него была перемазана, в кулаке он держал тающую шоколадку.
— Полковник Унндермир! — прохрииел он. — Вы дали Хорну провести испытание! Но ведь именно этого он и добивался! Он…
Это было невыносимо.
— О'Хейр! — зарычал я. Робко появился сержант О'Хейр. — Как вы посмели пропустить этого человека без моего разрешения? Неужели вы не видите, что у меня секретный разговор с Вашингтоном?
О'Хейр промямлил:
— Сэр, он…
— Выкиньте его отсюда!
— Слушаюсь, сэр!
Толстяк пытался сопротивляться, но О'Хейр куда крупнее его. И все-таки Ван-Пелт сдался не сразу. Он что-то вопил, расстраивался, но, честно говоря, я его не слушал, потому что тут мне дали Пентагон.
— Генерал Фолленсби? Докладывает полковник Уиндермир, сэр. Прошу включить противоподслушивающее устройство.
Я нажал кнопку, изолирующую разговор с моей стороны. Через секунду я услышал голос генерала, но любой другой, кто подключился бы к разговору, услышал бы только треск электрических разрядов.
Я вкратце изложил генералу все, что видел. Вначале он был раздражен и разочарован. Этого я и ожидал.
— Менять людей, Уиндермир? — он говорил на высоких тонах, и в голосе его слышалось недовольство. — Какой нам прок от того, чтобы менять их друг на дружку? В этом нет никаких стратегических выгод. Может быть, противник немного растеряется, если мы раздобудем двух-трех их командиров. И это все? Я надеялся на что-то большее, Уиндермир. На то, что можно сейчас же применить в военных операциях. Этого Ван-Пелта следует проучить, чтобы он попусту не отнимал времени у руководителей Армии.
— Генерал Фолленсби, могу ли я привлечь ваше внимание? Предположим, сэр, что некто решил посетить Соединенные Штаты. Предположим, мы окружим его вместе со всей его свитой. И поменяем их. Поместим наших людей в их тела. Понимаете?
Ну что ж, действовали мы довольно быстро. Этот самый Ван-Пелт объявился в Пентагоне в четверг, а к следующему понедельнику отряд из ста тридцати пяти солдат с полным снаряжением под моей командой окружил берлогу старика.
Ему это не понравилось. Так я и предполагал. Как только грузовики въехали во двор, он вылетел из большого дома.
— Убирайтесь отсюда! Убирайтесь немедленно! Это частная собственность, а вы сюда врываетесь! Я этого не потерплю, слышите? Убирайтесь!
Я вылез из джипа и спокойно представился ему:
— Полковник Уиндермир, сэр. Имею приказ обеспечить охрану ваших лабораторий. Прошу ознакомиться — копия приказа.
Он рычал и шипел, но в конце концов вырвал бумаги из моей руки. Ничего не поделаешь, они были подписаны самим генералом Фолленсби. Я вежливо стоял возле него: хотел, чтобы в его же интересах все прошло спокойно. Я предпочитаю штатских без нужды против себя не восстанавливать. Но он явно не думал о своих интересах.
— Ван-Пелт! — завопил он. — Так, значит, этот продажный гад…
Я внимательно слушал. Он был в ударе. Заявил, что Ван-Пелт, в прошлом его сотрудник, якобы не имел никакого права сообщать Пентагону, что эффект Хорна можно применить и для военных целей. Убедительность его жалобам придавало их словесное оформление.
В конце концов мне пришлось его перебить:
— Доктор Хорн, генерал поручил мне передать вам его личное заверение в том, что мы никак не будем вмешиваться в вашу работу. Разговор идет только о вашей безопасности. Я надеюсь, что вы понимаете, как важна безопасность, сэр.
— Безопасность! Послушайте, лейтенант, я не потерплю…
— Полковник Уиндермир, сэр.
— Полковник, лейтенант, генерал, черт возьми, не все ли равно? Выслушайте меня! Эффект Хорна — моя личная собственность, не ваша, не Ван-Пелта, не правительства, ничья — только моя! Я работал над разделением личности, когда вас еще и на свете не было…
— Безопасность, сэр, — сказал я резко.
Он выпучил на меня глаза, и я кивнул в сторону моего шофера.
— Он не имеет допуска, доктор Хорн, — объяснил я. — Все в порядке, О'Хейр, вы свободны.
Сержант О'Хейр козырнул мне и отъехал.
Я сказал вежливо:
— Доктор Хорн, поймите же, я здесь нахожусь для того, чтобы вам помогать. Если вам что-нибудь потребуется, только заикнитесь — я все раздобуду. Даже если вам захочется поехать в город, это можно будет устроить. Конечно, лучше нас предупредить за двадцать четыре часа, чтобы мы могли организовать маршрут следования…
Он коротко ответил:
— Молодой человек, катитесь к черту.
Повернулся и потонал к большому дому. Я смотрел ему вслед и, помню, думал, что для старого козла восьмидесяти или восьмидесяти пяти лет он сохранил массу энергии.
Я занялся своими делами, а доктор Хори тем временем схватил телефонную трубку и решил выразить Пентагону свой протест против нашего присутствия. Когда он, наконец, понял, что кричит в выключенный аппарат и что ни один разговор на этой линии не состоится без моего на то разрешения, он закатил новую бучу.
Но, сами понимаете, это ни к чему не привело, коль скоро приказ был подписан самим генералом Фолленсби.
На следующее утро в восемь ноль-ноль я провел учебную тревогу и симулировал проникновение врага, чтобы отряд находился в постоянной боевой готовности. Проверка прошла великолепно. Я приказал сержанту 0'Хейру проникнуть в дом с юга, со стороны болота, и в пятидесяти метрах от кордона его засекли. Он мне об этом докладывал весь дрожа, покрытый грязью.
— Эти убийцы… то есть караульные, сэр, чуть не прострелили мне голову. Если бы рядом не оказалось дежурного офицера, они бы наверняка это сделали. Только он меня узнал.
— Отлично, сержант, — я отпустил его и пошел завтракать.
Саперы потрудились на славу и за ночь окружили участок проволокой под током в три ряда с внешней полосой спиралей из колючей проволоки. Через каждые пятьдесят метров и по углам возвышались сторожевые вышки, да, кроме того, солдаты для лучшего обзора срезали растительность на двадцать ярдов от проволоки. Я было подумал, что недурно вызвать бульдозер и сделать кольцевую дорогу, по которой мог бы курсировать на джипе мобильный патруль, но решил, что в этом нет острой необходимости.
Я был голоден и хотел спать — ночью саперы, натягивая проволоку, страшно шумели. Но в общем я был доволен, хоть и несколько раздражен.
Мне позвонил начальник караула и спросил, что делать. Из города приехал Ван-Пелт, и караул не пропускал его без моего разрешения. Я разрешил, и через секунду в комнате, где я завтракал, появился Ван-Пелт. Он выглядел обеспокоенным и в то же время торжествующим.
— Как он это проглотил, полковник? — спросил он. — Ну… я хотел спросить, он разозлился?
— Еще как, — ответил я.
— О, — Ван-Пелт чуть вздрогнул, потом пожал плечами. — Ну ладно, вы здесь, так что, полагаю, он ни на что не осмелится. — Голодными глазами Ван-Пелт взглянул на пироги и сосиски. — Я… э-э-э… не успел позавтракать…
— Будьте моим гостем, доктор Ван-Пелт.
Я приказал принести еще один прибор и вторую порцию завтрака. Он сожрал все — бог знает, как это в него уместилось. Посмотришь на него, так можно подумать, что он на своих жировых запасах промарширует двести миль. Ростом он был примерно пять футов шесть дюймов, ну, может, семь, а весил фунтов двести восемьдесят. Он был настолько не похож на доктора Хорна, насколько это возможно.
Я спрашивал себя, как же они могли уживаться друг с другом, но я уже знал ответ на этот вопрос. Они уживались плохо, иначе зачем бы Ван-Пелту бежать в Пентагон. Разумеется, я пытался быть объективным. Я хочу сказать: раз генерал Фолленсби считает, что так надо в интересах национальной обороны…
Но я ничего не мог с собой поделать. Я представил, как бы я себя чувствовал, если б кто-нибудь из моих подчиненных сделал такой финт через мою голову. Правда, военная дисциплина одно, а дела штатские, как я их понимаю, — совсем другое, но все-таки…
Так или иначе, а он это сделал, и вот мы здесь. На войну не похоже, но приказ есть приказ.
В четырнадцать ноль-ноль я нанес визит доктору Хорну.
Когда я вошел в сопровождении военного клерка-стенографиста, он поднял голову, но промолчал. Просто указал на дверь.
Я сказал:
— Добрый день, доктор Хорн. Если это время для ежедневного доклада о проделанной работе вас не устраивает, вы только слово скажите. Как вы знаете, я нахожусь здесь для того, чтобы оказывать вам помощь. Может, вас больше устроит время от двенадцати до тринадцати ежедневно? Или для вас удобнее утро?
— Ежедневно?
— Разумеется, сэр. Возможно, вы не обратили внимания на параграф восемь моего приказа. Инструкциями генерала Фолленсби предусмотрено…
Он прервал меня неуважительным замечанием в адрес генерала Фолленсби, но я сделал вид, что не расслышал. Кроме того, вероятно, он был прав.
Я сказал:
— Для начала, сэр, я полагаю, что вы будете так любезны провести нас по лаборатории. Я полагаю, что капрал Мак-Кейб сможет записывать ваши слова с нормальной скоростью.
— Какие еще слова?
— Да ваши, о проделанной работе сэр. Чего вы достигли за прошедшие двадцать четыре часа. Конечно, на этот раз в виде исключения мы подобьем итоги по сегодняшний день.
Он заорал:
— Нет! Никогда! Я решительно отказываюсь!
Я был к этому готов. Дал ему вдоволь поорать. Когда он кончил, я очень просто все ему разъяснил. Я сказал:
"Только так и будет".
Он запнулся и задохнулся.
— Как? Ты, вонючий армейский… Слушай, кому это пришло в голову…
Он замолчал и, нахмурившись, посмотрел на меня. Я был рад, что он замолчал, так как в секретной части приказа (в параграфах, которые я не показывал доктору Хорну, потому что он не имел допуска к секретным материалам) был параграф, предусматривающий подобную ситуацию.
Ван-Пелт предупредил генерала, что состояние здоровья Хорна оставляет желать лучшего. Кажется, апоплексия — я не очень-то разбираюсь в медицинских терминах. Во всяком случае, Ван-Пелт в беседе с сотрудниками разведотдела сообщил, что старин может помереть в любой момент. И надо сказать, что это было похоже на правду, особенно когда он бесился. Конечно, я не хотел, чтобы он помер прежде, чем я завершу анализ обстановки, для чего мне и требовался его доклад.
Хорн сел. Он сказал скрипучим голосом;
— Вы намерены упорствовать?
— Да, сэр.
— Тогда я полагаю, что должен приспособиться к ситуации, — сказал он, по-старчески хитря. — Что же конкретно вам требуется, лейтенант?
— Доклад, сэр.
Он коротко кивнул: "Вот именно".
Ага, сказал я сам себе, разумеется, дело принимает интересный оборот. Вы думаете, он постарается добиться моего расположения, чтобы потом позвонить своему конгрессмену? Или просто заставит меня отвернуться, чтобы треснуть по затылку?
— Да-да, доклад. Вот именно, — сказал он, задумчиво глядя на какую-то машину. Машина несколько напоминала СКР-784 модели MAPK-XII, той самой, что имеет какое-то касательство к радио, радару, ко всякой электронике. С этим пускай разбираются связисты. У меня своя работа, у них своя. — Вот именно, — Повторил он, поднимаясь. — Придется подчиниться вашим желаниям. Посмотрите на мой поликлоидный квазитрон. Как видите…
Капрал Мак-Кейб издал жалкий звук. Я посмотрел на него. Он был в затруднительном положении.
— Сэр, — прервал я доктора. — Не произнесете ли вы это слово по буквам?
Он хихикнул.
— Очень просто. П-О-Л-И-К-Л-О-И-Д-Н-Ы-Й К-В-А3-И-Т-Р-О-Н. Итак, лейтенант, надеюсь, вы знакомы с различными потенциометрическимн исследованиями мозга, которые… Впрочем, лучше начать с самого начала. Как вы знаете, мозг в основном является электрическим устройством. Потенциометрические исследования показали…
Через каждые тридцать-пятьдесят секунд он взглядывал на меня, склонял голову набок и ждал. И я говорил:
"Понятно", а он отвечал: «Разумеется» — и продолжал. Положение капрала Мак-Кейба, конечно, было незавидным, но я, пожалуй, наслаждался. Это меня успокаивало. В конце концов привыкаешь извлекать выгоду из любой ситуации. Нельзя же провести столько часов на штабных совещаниях, сколько провел я, и не научиться при этом тактике выживания в сложных ситуациях.
Когда он окончательно закруглился (Мак-Кейб только тихо стонал), я кратко подытожил:
— Иначе говоря, сэр, вы усовершенствовали метод электронного убийства человека на расстоянии.
По какой-то причине мое заявление потрясло доктора Хорна.
Он уставился на меня.
— Электронного, — сказал он. — Убийства. Человека. На расстоянии.
— Это мои слова, — согласился я.
— Вот именно, вот именно, — он прочистил глотку и глубоко вздохнул. — Лейтенант, не сделаете ли вы мне одно признание? Ради всего святого, что в моих словах внушило вам эту идиотскую мысль?
Я с трудом верил собственным ушам.
— Как так? Это же мне сказал генерал! А он, как вы понимаете, предварительно беседовал с Ван-Пелтом.
Я ломал голову — что он там еще замыслил? Пытается сделать вид, что оружие не сработает?
Битых двадцать пять секунд он проклинал Ван-Пелта. Затем взял себя в руки и опять задумался.
— Нет, — сказал он. — Нет, Ван-Пелт этого сказать не мог. Это ваш идиот-генерал совсем рехнулся.
Я заявил официальным тоном:
— Доктор Хорн, не желаете ли вы тем самым сказать… — Я взглянул на Мак-Кейба. Он подсказал мне шепотом название. Я продолжал: — Что ваш поликлоидный квазитрон не может с помощью электроники лишить человека жизни на расстоянии?
Он ругался как маньяк. Будто бы что-то доставляло ему физическую боль. Наконец он с трудом признался:
— О да. Да, очевидно, да. Можно ли сказать, что паровоз окисляет уголь, превращая его в силицированные частицы? Конечно, можно. Обычно они называются золой. А раз так, значит, можно сказать, что квазитрон убивает людей.
— А я что говорил!
— Отлично. Именно так, — ответил он, морщась словно от боли. — Да, теперь я понимаю, что вы имеете в виду. Теперь мне ясно, почему вы здесь находитесь. А то я, сознаюсь, удивлялся. Вам кажется, что квазитрон — оружие.
— Разумеется, сэр.
— Ага.
Он сел, дестал толстую, черную трубку и принялся набивать ее. Потом бодро произнес:
— Тогда мы друг друга понимаем. Моя машина превращает людей в трупы. Этого же можно добиться с помощью булыжника, о чем совершенно независимо от меня некоторое время назад догадались питекантропы. Ладно, вас интересует именно этот аспект. Очень хорошо.
Он зажег трубку.
— Как я указывал, мой квазитрон способен производить некоторые операции, недоступные булыжнику. Он может выделять субстанцию, имеющую отрицательный заряд по отношению к человеческому телу. Назовем эту субстанцию иксом и отметим, что в сочетании с человеческим телом она создает человека. Если же вычесть ее из человека, получится труп. Но вам на это наплевать.
Честно говоря, я растерялся. Я сказал резко:
— Сэр, боюсь, что я вас не понял.
— Я отлично знаю, что вы меня не поняли, — рявкнул он. — Все мы трупы, ясно? Трупы, населенные привидениями, одушевленные трупы! И на всем белом свете существует лишь один человек, который может разделить другого на составные части, не погубив его при этом. Это я. И существует единственный способ провести такую операцию — с помощью моего квазитрона! Лейтенант, вы тупица, идиот! Я…
Пожалуй, этого было достаточно.
— До свиданья, сэр, — сказал я вежливо, хотя он, оглушенный звуками собственного голоса, вряд ли слышал меня. Я кивнул капралу Мак-Кейбу. Он захлопнул записную книжку, бросился отворять передо мною дверь, и мы удалились.
Зачем нам было оставаться? Разве не ясно, что я набрал достаточно материала для анализа ситуаций?
На всякий случай тем же вечером я вызвал к себе в комнату Ван-Пелта. Я желал получить подтверждение тому, что старик в своем уме.
— Он абсолютно в своем уме, полковник Уиндермир. Абсолютно! — Двойной подбородок Ван-Пелта трясся. — Но он опасен. Он крайне опасен. Особенно опасен для меня. Разумеется, я надеюсь на ваше покровительство и защиту. Разумеется. Он опасен. Я…
Он замолк, глядя на буфет, где стояла ваза с фруктами (я люблю побаловаться фруктами после ужина). Он кашлянул.
— Полковник, не разрешите ли вы…
— Берите сколько угодно, — сказал я ему.
— Большое спасибо! Большое спасибо! Какие яблоки! Честно говоря, полковник Уиндермир, я полагаю, что яблоко — лучшее произведение природы. Не считая, конечно, груш. Должен признаться, что груши…
— Дорогой доктор Ван-Пелт, простите меня, — перебил я его. — Мне нужны точные сведения о докторе Хорне. Что он имел в виду, говоря о привидениях.
Он посмотрел на меня пустыми глазами, вгрызаясь в яблоко.
— Привидения? — Он хрустнул яблоком. Хруп, хруп. — Боже мой, полковник, — хруп, хруп, — полковник Уиндермир, я не понимаю… А, привидения! — хруп! — Конечно, конечно. Это просто такое выражение, которое употребляет доктор Хорн. Вы же знаете его манеру. Понимаете, существует разница между живым и мертвым человеком, и эту разницу доктор Хорн называет привидением. — Он хихикнул, бросил огрызок в мою корзину для бумаг и взял другое яблоко. — Назовите это жизнью плюс интеллект плюс душа, если такое слово есть в вашем лексиконе, полковник. Доктор Хорн объединяет все это термином "привидение".
Я припер его к стенке!
— Значит, на этой машине выпекают привидения?
— Нет, нет! — воскликнул он, почти потеряв самообладание. — Полковник, не давайте ввести себя в заблуждение! Доктор Хорн — невоспитанный, беспринципный человек, но не дурак и не мошенник. Забудьте о слове «привидение», раз уж этот термин вас так пугает. Думайте о… о… — Он подыскивал нужное слово. — Думайте просто о разнице между жизнью и смертью. Вот эту разнхцу и улавливает машина доктора Хорна. Жизнь, интеллект — все это электрические явления, понимаете? И доктор Хорн может извлекать их из человеческого тела, хранить их, если считает нужным, заменять и даже вкладывать в другое тело.
Он кивнул, подмигнул мне и вгрызся во второе яблоко. Хруп, хруп, хруп.
Вот так-то!
Отделавшись от него, я какое-то время старался взять себя в руки.
Этот странный старик обладал машиной, которая может вытащить ум из тела и — да-да! — вложить его в другое тело!
Черт возьми, почему они не сказали об этом сразу, вместо того чтобы напускать туману?
Естественно, что я не поверил этому, пока не увидел собственными глазами. На следующее утро по моей присьбе доктор Хорн поместил курицу и спаниеля в свой так называемый поликлоидный квазитрон и поменял им умы.
Вот тогда я поверил. Я увидел, как курица старалась махать хвостом, а спаниель, всхлипывая, царапая нос, пытался склевать кукурузное зерно.
Глаза капрала Мак-Кейба чуть не вылезли из орбит. Он начал было что-то записывать, потом взглянул на меня, медленно покачал головой и уставился в пространство.
Хорошо, им я займусь позже. Я сказал:
— Да, вам это удается, доктор Хорн. Вы можете взять курицу и пересадить ее в спаниеля, и наоборот.
Он наклбнил голову, так как был слишком заносчив, чтобы меня поблагодарить.
— Именно так, лейтенант.
— И вы можете проделывать это с людьми?
— Конечно могу! Конечно могу! — зарычал он. — Ох уж эти мне глупейшие законы, которыми руководствуются научные учреждения! Я пытался, клянусь, пытался получить разрешение на проведение простого обмена. Допустим, один человек умирает от рака, а другой лишен рассудка. Почему бы и нет? Вложите здоровый дух в здоровое тело, и пусть больные тела и души гниют вместе! И думаете, они мне это разрешили?
— Понимаю. Значит, вам так и не удалось это сделать?
— Ни разу. — Он глядел на меня, его старческие глазки сверкали. — Но теперь сюда приехали вы, лейтенант. Человек военный. Очень смелый человек, не так ли? А мне всего-навсего нужен один доброволец. Этот трусливый Ван-Пелт отказался, мой садовник отказался, все отказались! Но вы…
— Ответ отрицательный, сэр! — Нет, вы только посмотрите, как высоко он себя ценит! — Я не лейтенант, а старший офицер! И полагаю, что вы не имеете представления, как много вложили в меня наши вооруженные силы!
— Но, лейтенант, важность…
— Ответ отрицательный, сэр.
Тупость этого человека меня поражала. Предложить такое мне, полковнику! Как это отразится на моем деле № 201? А что тогда станет с выслугой лет? Пентагон будет взбешен, именно взбешен!
Стараясь сохранять спокойствие, я сказал:
— Вы не разбираетесь в военных делах, доктор Хорн. Могу вас Заверить: если возникнет нужда в добровольцах, мы вам'их предоставим. Верьте мне, сэр, мы здесь только для того, чтобы вам помогать! Любой из наших нижних чинов будет счастлив — нет, горд! — предложить себя… капрал Мак-Кейб! А ну-ка назад!
Но было уже поздно. Визжа от страха, он вылетел из комнаты.
Я в некотором замешательстве обернулся к доктору Хорну.
— Так, сэр… мы в таких вещах разбираемся. Парень в состоянии шока. Но я отыщу вам добровольца. Поверьте мне!
Старик был доволен, как кадет-выпускник перед первым парадом, но старался этого не показывать. Он очень сдержанно произнес:
— Именно так, лейтенант… я хотел сказать майор. То есть капитан. Завтра мы начнем опыт.
Завтра! Какой прекрасный день! Ведь я увидел, что доктор Хорн выполнит свое обещание, и я — единственный из всех — понимал, что это означает. Оружие? Чепуха, это куда важнее оружия.
Требовалось только отыскать добровольцев.
— Доверьтесь мне, — посоветовал я доктору Хорну.
Я вызвал дежурного по сортиру, который получил наряд вне очереди за бегство в город без увольнительной, и, когда я объяснил ему, что его ждет в военном трибунале, он вызвался добровольцем с потрясающей быстротой. Он даже не спросил меня, на что вызвался.
Мне нужны были два добровольца. Мой заместитель, и это я говорю с гордостью, вызвался вторым. Он очень смелый человек, типичный командир.
Мы прибыли в лабораторию доктора Хорна. По моей просьбе людей привязали к креслам, анестезировали — я хотей соблюсти секретность, поэтому не желал, чтобы они знали, что с ними происходит. Перед тем как начать, мой заместитель прошептал:
— Сэр, меня не пошлют во Вьетнам?
— Я сбещаю вам, капитан, — сказал я торжественно и прямо у него на глазах разорвал мое заявление об отправке его на фронт, которое я написал прошлой ночью. Он уснул счастливым.
Гудение, жужжание, треск. Я не очень-то смыслю в науке, но, когда электрические искры потухли и жужжание замерло, доктор Хорн сделал им какие-то уколы.
Первым открыл глаза дневальный по сортиру. Я встал перед ним.
— Имя, чин, звание и номер!
— Сэр, — ответил он четко. — Леффертс, Роберт Т. Капитан армии США, личный номер 0-3339615!
Боже мой! Но я решил перепроверить его следующим вопросом:
— Куда вы не хотите быть переведены?
— Разумеется, во Вьетнам, сэр. Прошу вас, сэр, куда угодно, только не туда! Я же вызвался к вам добровольцем! Я буду…
Я кивнул доктору Хорну, и новый укол погрузил «капитана» в сон.
Затем дошла очередь до тела, которое раньше было моим заместителем. Тело открыло глаза.
— Полковник! Я передумал! Я пойду на губу, только…
— Вольно! — скомандовал я и кивнул доктору Хорну.
Сомнений не было.
— А вы, оказывается, можете.
Он кивнул.
— Вот именно, лейтенант! Могу.
Пока он переключал их обратно, я начал соображать, что к чему.
Придя в свой кабинет, я немедленно снял телефонную трубку.
— Срочность номер один! — приказал я. — Дайте мне Пентагон! Срочный секретный разговор с генералом Фолленсби. Попросите его включить противоподслушивающие устройства.
Я положил трубку полевого телефона в ящик. Оружие? Оружие — ничто по сравнению с этой машиной. У нас в руках весь мир. Признаюсь, я был на седьмом небе от счастья. Я отчетливо видел генеральские погоны на своих плечах — Армия ничего не пожалеет для офицера, который сделает ей такой подарок.
С шумом и грохотом в комнату ворвался Ван-Пелт. Морда у него была перемазана, в кулаке он держал тающую шоколадку.
— Полковник Унндермир! — прохрииел он. — Вы дали Хорну провести испытание! Но ведь именно этого он и добивался! Он…
Это было невыносимо.
— О'Хейр! — зарычал я. Робко появился сержант О'Хейр. — Как вы посмели пропустить этого человека без моего разрешения? Неужели вы не видите, что у меня секретный разговор с Вашингтоном?
О'Хейр промямлил:
— Сэр, он…
— Выкиньте его отсюда!
— Слушаюсь, сэр!
Толстяк пытался сопротивляться, но О'Хейр куда крупнее его. И все-таки Ван-Пелт сдался не сразу. Он что-то вопил, расстраивался, но, честно говоря, я его не слушал, потому что тут мне дали Пентагон.
— Генерал Фолленсби? Докладывает полковник Уиндермир, сэр. Прошу включить противоподслушивающее устройство.
Я нажал кнопку, изолирующую разговор с моей стороны. Через секунду я услышал голос генерала, но любой другой, кто подключился бы к разговору, услышал бы только треск электрических разрядов.
Я вкратце изложил генералу все, что видел. Вначале он был раздражен и разочарован. Этого я и ожидал.
— Менять людей, Уиндермир? — он говорил на высоких тонах, и в голосе его слышалось недовольство. — Какой нам прок от того, чтобы менять их друг на дружку? В этом нет никаких стратегических выгод. Может быть, противник немного растеряется, если мы раздобудем двух-трех их командиров. И это все? Я надеялся на что-то большее, Уиндермир. На то, что можно сейчас же применить в военных операциях. Этого Ван-Пелта следует проучить, чтобы он попусту не отнимал времени у руководителей Армии.
— Генерал Фолленсби, могу ли я привлечь ваше внимание? Предположим, сэр, что некто решил посетить Соединенные Штаты. Предположим, мы окружим его вместе со всей его свитой. И поменяем их. Поместим наших людей в их тела. Понимаете?