Страница:
Муниципальный Совет действовал так быстро, что едва не задохнулся. Он стащил шлем с головы Мириона, схватил его за плечи и снова усадил в кресло.
— Вы целы? — прохрипел он.
Несколько минут Флауерс дрожал как эпилептик, но потом овладел собой.
— Спасибо, Уилмот. Надеюсь, вы не повредили изобретения доктора Брубекера. — Внезапно он добавил: — Меня словно током ударило! Эта штука причиняет боль!
Он глубоко вздохнул и выпрямился. Из ящика своего стола он достал обычный пузырек с пилюлями и проглотил, не запивая, одну из них.
— Тут кто хочешь закричит, — сказал он, собираясь поставить пузырек на место, но в этот момент заметил, что Муниципальный Совет молча держится за грудь. Флауерс протянул ему пилюлю и вдруг отпрянул, ужасно удивившись. Он заглянул в глаза своему посетителю:
— Я вас все еще слышу.
— Что?
— Я думаю, это сердечный приступ. Возьмите на всякий случай пилюлю, — он закрыл глаза рукой. — Вы подумали, что меня током убило и нельзя ли уменьшить мой последний счет. Счет правильный, Уилмот, я ничего не прибавил.
Широко раскрыв глаза, Флауерс продолжал:
— Мальчишка-газетчик на углу радуется, что надул меня, сдавая сдачу… — он проглотил слюну. — Полицейским в дежурной машине, которая сворачивает с улицы Фултона, не нравится, что у меня есть белые пациенты. Один из них думает навестить девушку, которая приходила сюда. — Он всхлипнул. — Уилмот, это не прекращается.
— Мирион, ложитесь, ради бога.
— Это не прекращается. Это не радио, его нельзя выключить! Любой мозг за несколько миль отсюда стучится в мою голову — я узнаю, что он думает обо мне… обо мне… о нас!
Энсел Брубекер был психологом-клиницистом, а не радиоинженером, он не предназначал свой шлем для длительного пользования и не подумал о переключателях. Хотя аппарат работал всего лишь несколько секунд, этого оказалось достаточно, чтобы изменились пути нескольких нейтронов, открылась одна или две блокированные линии, одна из деталей перегрелась, в результате нагрузка на другую оказалась чрезмерной. Через мгновение шлем вспыхнул. Перегорели пробки, и комната погрузилась в темноту. Почтенный экс-Муниципальный Совет сумел потушить огонь и кинулся к телефону. Ему пришлось кричать, чтобы среди воплей Мириона Флауерса его могли расслышать. В больнице округа Кингс знали имя Флауерса и прибыли через десять минут.
Через несколько недель Флауерс умер в больнице, правда, не окружной, но он не заметил разницы. Почти месяц его пичкали сильными транквилизаторами, пока не пришлось уменьшить дозу. Как только у него появились силы, он умудрился повеситься в своей комнате.
Его похороны были событием в жизни штата. Собралась огромная толпа, многие плакали. Муниципальный Совет был в числе тех, кто бросил горсть земли на крышку бронзового гроба. Но он не плакал.
Никто не поинтересовался остатками сгоревшего аппарата, а Уилмот ничего не рассказывал. "Изобретениям нет числа, — думал он, — и чтение мыслей — это дело белых. Если это вообще чье-либо дело". В мире Мириона Флауерса многие семена прорастали здоровыми, но некоторые зрелые плоды потом становились ядовитыми.
Без сомнения, ни один мозг не выдержал бы непрерывного слушания всех чужих мыслей, имевших отношение к нему. Машина вызывала головокружение, сводила с ума. Человеку, надевшему такой шлем, пришлось бы плохо в любом мире. Но только в мире Мириона Флауерса он мог погибнуть от всеобщей ненависти.
Петр ЛЬОЧЕВ
Мюррей ЛЕЙНСТЕР
— Вы целы? — прохрипел он.
Несколько минут Флауерс дрожал как эпилептик, но потом овладел собой.
— Спасибо, Уилмот. Надеюсь, вы не повредили изобретения доктора Брубекера. — Внезапно он добавил: — Меня словно током ударило! Эта штука причиняет боль!
Он глубоко вздохнул и выпрямился. Из ящика своего стола он достал обычный пузырек с пилюлями и проглотил, не запивая, одну из них.
— Тут кто хочешь закричит, — сказал он, собираясь поставить пузырек на место, но в этот момент заметил, что Муниципальный Совет молча держится за грудь. Флауерс протянул ему пилюлю и вдруг отпрянул, ужасно удивившись. Он заглянул в глаза своему посетителю:
— Я вас все еще слышу.
— Что?
— Я думаю, это сердечный приступ. Возьмите на всякий случай пилюлю, — он закрыл глаза рукой. — Вы подумали, что меня током убило и нельзя ли уменьшить мой последний счет. Счет правильный, Уилмот, я ничего не прибавил.
Широко раскрыв глаза, Флауерс продолжал:
— Мальчишка-газетчик на углу радуется, что надул меня, сдавая сдачу… — он проглотил слюну. — Полицейским в дежурной машине, которая сворачивает с улицы Фултона, не нравится, что у меня есть белые пациенты. Один из них думает навестить девушку, которая приходила сюда. — Он всхлипнул. — Уилмот, это не прекращается.
— Мирион, ложитесь, ради бога.
— Это не прекращается. Это не радио, его нельзя выключить! Любой мозг за несколько миль отсюда стучится в мою голову — я узнаю, что он думает обо мне… обо мне… о нас!
Энсел Брубекер был психологом-клиницистом, а не радиоинженером, он не предназначал свой шлем для длительного пользования и не подумал о переключателях. Хотя аппарат работал всего лишь несколько секунд, этого оказалось достаточно, чтобы изменились пути нескольких нейтронов, открылась одна или две блокированные линии, одна из деталей перегрелась, в результате нагрузка на другую оказалась чрезмерной. Через мгновение шлем вспыхнул. Перегорели пробки, и комната погрузилась в темноту. Почтенный экс-Муниципальный Совет сумел потушить огонь и кинулся к телефону. Ему пришлось кричать, чтобы среди воплей Мириона Флауерса его могли расслышать. В больнице округа Кингс знали имя Флауерса и прибыли через десять минут.
Через несколько недель Флауерс умер в больнице, правда, не окружной, но он не заметил разницы. Почти месяц его пичкали сильными транквилизаторами, пока не пришлось уменьшить дозу. Как только у него появились силы, он умудрился повеситься в своей комнате.
Его похороны были событием в жизни штата. Собралась огромная толпа, многие плакали. Муниципальный Совет был в числе тех, кто бросил горсть земли на крышку бронзового гроба. Но он не плакал.
Никто не поинтересовался остатками сгоревшего аппарата, а Уилмот ничего не рассказывал. "Изобретениям нет числа, — думал он, — и чтение мыслей — это дело белых. Если это вообще чье-либо дело". В мире Мириона Флауерса многие семена прорастали здоровыми, но некоторые зрелые плоды потом становились ядовитыми.
Без сомнения, ни один мозг не выдержал бы непрерывного слушания всех чужих мыслей, имевших отношение к нему. Машина вызывала головокружение, сводила с ума. Человеку, надевшему такой шлем, пришлось бы плохо в любом мире. Но только в мире Мириона Флауерса он мог погибнуть от всеобщей ненависти.
Петр ЛЬОЧЕВ
РАКОВИНА С ВЕНЕРЫ
Перевод с болгарского И.Мартынова
Для самого мистера Джекоба Кедигана было загадкой, что побудило его купить эту раковину. Он не был сентиментален и никогда не питал слабости к экзотическим безделушкам. Вероятно, во всем была виновата секретарша Кедигана, которая как-то мимоходом заметила, что контора его фирмы обставлена слишком аскетично. Может быть, в другой раз он и пропустил бы это замечание мимо ушей, но холодный блеск миндалевидных зеленых глаз мисс Клер давно уже смущал его покой. С другой стороны, магазин космических сувениров находился совсем рядом с его конторой, и продавец чуть ли не насильно всунул в руки Кедигана эту раковину за смехотворную сумму в десять долларов.
— Это настоящая венерианская раковина, мистер Кедиган, — заговорщически шептал ему на ухо продавец. — Ее привез из последней экспедиции сам Джо Харпер. Контрабандой. Он нашел ее в советской зоне…
Джекоб Кедиган внимательно осмотрел раковину. Она была великолепна — ромбовидная, с фиолетовым, светящимся в темноте узором, напоминавшим знаки какой-то таинственной письменности. Когда секретарша увидела раковину на его столе, она, всплеснув от восторга руками, заявила, что никогда в жизни не видела ничего более оригинального, что вся контора разом преобразилась. Мисс Клер бережно гладила раковину, рассматривала ее со всех сторон и, наконец, приложила к уху.
— Я слышу какой-то шум, — сказала она дрожащим от волнения голосом, — может, это шепот страшного венерианского океана?
Одним словом, мистер Джекоб Кедиган был очень доволен своей покупкой.
Чудеса начались в тот же день. Время близилось к полудню. Кедиган собирался, как обычно, пообедать в соседнем ресторане и уже подошел к двери кабинета, когда за его снииой послышался незнакомый голос, который тихо, но настойчиво повторял:
— Не входите в лифт! Спускайтесь вниз по лестнице. Не входите в лифт!
Вздрогнув от неожиданности, Кедиган оглянулся. Он был один в комнате. Что с ним происходит? Неужели он сошел с ума или это просто галлюцинация? Но голос настойчиво твердил все ту же фразу:
— Не входите в лифт!..
Наконец он догадался, что голос исходит из раковины. Схватив ее со стола, приложил к уху. Невероятно!..
Кедиган оделся и вышел из конторы, но, покосившись на дверцу лифта, не стал его вызывать. Да и зачем? Лестница пологая, и небольшая прогулка ему не повредит. Не уснея ей спуститься в вестибюль, как вдруг услышал страшный треск. Весь дом ожил как разворошенный муравейник. Из дверей выглядывали испуганные лица. В вестибюле бледный как полотно управляющий объяснял всем, что кабина лифта, сорвавшись с тросов, упала в шахту с двенадцатого этажа. К счастью, обошлось без жертв. Кабина была пуста. Джекоб Кедиган почувствовал, как по его спине стекают струйки холодного пота. Таинственный голос нз раковины спас ему жизнь. Но слышал ли он в действительности этот голос или ему только почудилось? А может, это было просто предчувствие, некий внутренний голос, озарение свыше?
Через два дня раковина снова заговорила:
— Примите приглашение на партию покера…
И странно — ни секретарша, ни счетовод, которых пригласил Кедиган, ничего не слышали. С недоумением смотрели они на шефа.
— Вы это себе внушаете, мистер Джекоб, — безапелляционно заявила ему обладательница зеленых глаз.
Чувствуя, что он рискует попасть в дурацкое положение, Кедиган решил больше никому не рассказывать о своем удивительном открытии.
Однако не пора ли читателям поближе познакомиться с мистером Джекобом Кедиганом? Этот немолодой бизнесмен, недавно отпраздновавший свое пятидесятилетие, был еще довольно бодр и полон энергии. (Лисий нюх, волчья хватка, удачливость в делах ни разу не изменяли Кедигану.) Правда, беспощадная коса времени изрядно поубавила растительности на его годове… Но разве это так уж важно для обладателя солидного пакета акций урановой промышлеявоети Марса, которому, кроме того, принадлежат обширные плантации хлореллы у берегов Флориды!
Но… о покере! В тот день, когда раковина снова заговорила, Джекоб Кедиган действительно получил приглашение на партию покера от своих приятелей — биржевых акул. Он всегда был очень осторожен и обычно отклонял такие предложения, но на этот раз решил рискнуть. Игра была великолепной, Кедигану фантастически везло, и за три часа он выиграл сто тысяч долларов. С этого дня Кедиган стал смотреть на раковину с уважением. "Может, она обладает свойством обострять во мне шестое чувство, — думал он. — Но главное — то, что раковина приносит мне счастье".
Впрочем, вскоре он совсем перестал удивляться. С тех пор как научная фантастика безраздельно завладела литературой, радио и телевидением, Кедиган вдосталь наслушался и не о таких чудесах — «телепортация», "телекинез", «парапсихология»… Да и где пролегает граница между реальностью и фантазией?
А загадочный голос продолжал нашептывать ему советы и предостережения. Теперь уже Кедиган не задумываясь выполнял все указания раковины. И ни разу не пожалел об этом. Еще бы, благодаря им он нажил немалую сумму на биржевых спекуляциях, выгодно продал большую партию хлореллы, и, наконец, голос из раковины снова спас ему жизнь, посоветовав остерегаться красного автомобиля.
Поэтому, когда раковина втянула его в кобальтовую аферу, он ни минуты не колебался. Дело и вправду пахло миллионами. Все акции кобальтовых разработок, открытых на одном из спутников Юпитера, принадлежали компании Гюнтерхайма. Но из-за несовершенства современных американских космических кораблей доставка кобальта на Землю обходилась слишком дорого. И вот раковина шепнула Кедигану, что один французский инженер изобрел новый сенсационный тип ракетного двигателя. Теперь рейсовые полеты к Юпитеру не будут уже монополией советских космонавтов. Пока еще никто в Америке не знает об этом. Все, казалось бы, благоприятствовало планам Кедигана. Компания Гюнтерхайма еле сводила концы с концами и на пороге полного финансового краха за бесценок распродавала акции кобальтовых разработок. Перед Кедиганом открывалась поистине великолепная перспектива нанести смертельный удар старым конкурентам. И старый бизнесмен, не теряя даром времени, ринулся в атаку. Только за три дня Кедиган купил акций на сто миллионов долларов. Хоть приятели и насмехались над ним, он был уверен, что хорошо смеется лишь тот, кто смеется последним. Скоро битва на бирже разгорелась с неожиданной силой и поглотила не только его марсианские акции, но и плантации хлореллы во Флориде. Но о мифическом изобретении французского инженера никто так и не услышал. Больше того, советские космонавты открыли огромные залежи кобальта на Уране, и правительство Соединенных Штатов заключило с Советским Союзом соглашение о поставке кобальта на Землю. Акции, за которые Кедиган заплатил миллионы, превратились в ненужные бумажки. Полный крах! В эти тяжелые для старого бизнесмена дни его прежние приятели вместо того, чтобы помочь ему, довершили разорение. Каждый стремился урвать себе хоть что-нибудь из остатков его состояния. Таков уж обычай акул — достаточно одной из них получить рану, как другие, привлеченные запахом крови, спешат наброситься на нее, растерзать на куски и сожрать. Слабым, побежденным нет пощады!
И самое ужасное было в том, что раковина навсегда замолчала. Напрасно Кедиган вертел ее и тряс, то умоляя о помощи, то угрожая разбить ее вдребезги. Раковина упорно молчала.
— Это всего лишь имитация раковины, — сообщил Кедигану шериф, к которому он обратился с просьбой исследовать коварную советчицу. — Наши специалисты установили, что она изготовлена из разновидности дюралюминия. А внутри у нее неизвестно кто вмонтировал миниатюрный радиоприемник. Его передачи и ввели вас в заблуждение.
— А как же лифт и случай с красным автомобилем?.. — упавшим голосом спросил Кедиган.
— Специально подстроено! — ответил шериф.
Кедиган все понял. Как его разыграли! Выигрыш в покер, несколько удачных биржевых спекуляций — все это было подстроено, все было подготовкой к решающему удару, приманкой, чтобы он попался на крючок. И он клюнул на такую примитивную приманку, старый, глупый сом!
— Это работа Гюнтерхайма, — задумчиво проговорил Кедиган. — Когда-то я здорово прижал его, и вот теперь он мне мстит.
— Ну и ловко он вас облапошил. Сами же и выложили ему свои денежки за кучу никуда не годных бумажек, — шериф даже не пытался скрыть своего восхищения ловкостью Гюнтерхайма. — Я вам, конечно, очень сочувствую, но ничем не могу помочь. Это выходит за рамки моих полномочий.
Шериф попросту боялся. Ему было хорошо известно, что Гюнтерхайм связан с одной из могущественных гангстерских корпораций.
Оставшись один, Кедиган подошел к открытому окну. Порывы соленого ветра с океана освежили горящее лицо.
Зазвонил телефон. Кедиган лениво поднял трубку.
— Привет, старина! Я слышал, у тебя большие неприятности, — узнал он голос Гюнтерхайма. Кедиган молчал.
— Послушай, не могу ли я тебе чем-нибудь помочь? Мне как раз нужен агент на Венеру для сбора образцов местной флоры и фауны. Зарплата — пятьсот долларов в месяц. Немного, но…
Что ж, его намек нетрудно было понять. Кедиган бросил трубяу. Зачем лететь на Венеру, когда Атлантический океан совсем рядом, в нескольких километрах от его конторы. Даже отсюда видно, как окаймленные белым кружевом пены валы разбиваются о гранит набережной. В черной воде залива отражались пурпурные огни.
И вот все кончено. Кедигаи позвал секретаршу и распорядился, чтобы автомобиль ждал его у подъезда.
— Куда вы собрались, мистер Кедиган? — удивленно спросила мисс Клер. Она еще ничего не знала.
— Хочу прогуляться по набережной, — грустно ответил он. Хотел добавить: "Прощай, зеленоглазая!", но ни сказал ничего.
— Ой, как здорово! — воскликнула она, когда Кедиган уже подошел к двери. — Сейчас самое время прилива. И так чудесно пахнет водорослями. Приятной прогулки, мистер Кедиган!
Для самого мистера Джекоба Кедигана было загадкой, что побудило его купить эту раковину. Он не был сентиментален и никогда не питал слабости к экзотическим безделушкам. Вероятно, во всем была виновата секретарша Кедигана, которая как-то мимоходом заметила, что контора его фирмы обставлена слишком аскетично. Может быть, в другой раз он и пропустил бы это замечание мимо ушей, но холодный блеск миндалевидных зеленых глаз мисс Клер давно уже смущал его покой. С другой стороны, магазин космических сувениров находился совсем рядом с его конторой, и продавец чуть ли не насильно всунул в руки Кедигана эту раковину за смехотворную сумму в десять долларов.
— Это настоящая венерианская раковина, мистер Кедиган, — заговорщически шептал ему на ухо продавец. — Ее привез из последней экспедиции сам Джо Харпер. Контрабандой. Он нашел ее в советской зоне…
Джекоб Кедиган внимательно осмотрел раковину. Она была великолепна — ромбовидная, с фиолетовым, светящимся в темноте узором, напоминавшим знаки какой-то таинственной письменности. Когда секретарша увидела раковину на его столе, она, всплеснув от восторга руками, заявила, что никогда в жизни не видела ничего более оригинального, что вся контора разом преобразилась. Мисс Клер бережно гладила раковину, рассматривала ее со всех сторон и, наконец, приложила к уху.
— Я слышу какой-то шум, — сказала она дрожащим от волнения голосом, — может, это шепот страшного венерианского океана?
Одним словом, мистер Джекоб Кедиган был очень доволен своей покупкой.
Чудеса начались в тот же день. Время близилось к полудню. Кедиган собирался, как обычно, пообедать в соседнем ресторане и уже подошел к двери кабинета, когда за его снииой послышался незнакомый голос, который тихо, но настойчиво повторял:
— Не входите в лифт! Спускайтесь вниз по лестнице. Не входите в лифт!
Вздрогнув от неожиданности, Кедиган оглянулся. Он был один в комнате. Что с ним происходит? Неужели он сошел с ума или это просто галлюцинация? Но голос настойчиво твердил все ту же фразу:
— Не входите в лифт!..
Наконец он догадался, что голос исходит из раковины. Схватив ее со стола, приложил к уху. Невероятно!..
Кедиган оделся и вышел из конторы, но, покосившись на дверцу лифта, не стал его вызывать. Да и зачем? Лестница пологая, и небольшая прогулка ему не повредит. Не уснея ей спуститься в вестибюль, как вдруг услышал страшный треск. Весь дом ожил как разворошенный муравейник. Из дверей выглядывали испуганные лица. В вестибюле бледный как полотно управляющий объяснял всем, что кабина лифта, сорвавшись с тросов, упала в шахту с двенадцатого этажа. К счастью, обошлось без жертв. Кабина была пуста. Джекоб Кедиган почувствовал, как по его спине стекают струйки холодного пота. Таинственный голос нз раковины спас ему жизнь. Но слышал ли он в действительности этот голос или ему только почудилось? А может, это было просто предчувствие, некий внутренний голос, озарение свыше?
Через два дня раковина снова заговорила:
— Примите приглашение на партию покера…
И странно — ни секретарша, ни счетовод, которых пригласил Кедиган, ничего не слышали. С недоумением смотрели они на шефа.
— Вы это себе внушаете, мистер Джекоб, — безапелляционно заявила ему обладательница зеленых глаз.
Чувствуя, что он рискует попасть в дурацкое положение, Кедиган решил больше никому не рассказывать о своем удивительном открытии.
Однако не пора ли читателям поближе познакомиться с мистером Джекобом Кедиганом? Этот немолодой бизнесмен, недавно отпраздновавший свое пятидесятилетие, был еще довольно бодр и полон энергии. (Лисий нюх, волчья хватка, удачливость в делах ни разу не изменяли Кедигану.) Правда, беспощадная коса времени изрядно поубавила растительности на его годове… Но разве это так уж важно для обладателя солидного пакета акций урановой промышлеявоети Марса, которому, кроме того, принадлежат обширные плантации хлореллы у берегов Флориды!
Но… о покере! В тот день, когда раковина снова заговорила, Джекоб Кедиган действительно получил приглашение на партию покера от своих приятелей — биржевых акул. Он всегда был очень осторожен и обычно отклонял такие предложения, но на этот раз решил рискнуть. Игра была великолепной, Кедигану фантастически везло, и за три часа он выиграл сто тысяч долларов. С этого дня Кедиган стал смотреть на раковину с уважением. "Может, она обладает свойством обострять во мне шестое чувство, — думал он. — Но главное — то, что раковина приносит мне счастье".
Впрочем, вскоре он совсем перестал удивляться. С тех пор как научная фантастика безраздельно завладела литературой, радио и телевидением, Кедиган вдосталь наслушался и не о таких чудесах — «телепортация», "телекинез", «парапсихология»… Да и где пролегает граница между реальностью и фантазией?
А загадочный голос продолжал нашептывать ему советы и предостережения. Теперь уже Кедиган не задумываясь выполнял все указания раковины. И ни разу не пожалел об этом. Еще бы, благодаря им он нажил немалую сумму на биржевых спекуляциях, выгодно продал большую партию хлореллы, и, наконец, голос из раковины снова спас ему жизнь, посоветовав остерегаться красного автомобиля.
Поэтому, когда раковина втянула его в кобальтовую аферу, он ни минуты не колебался. Дело и вправду пахло миллионами. Все акции кобальтовых разработок, открытых на одном из спутников Юпитера, принадлежали компании Гюнтерхайма. Но из-за несовершенства современных американских космических кораблей доставка кобальта на Землю обходилась слишком дорого. И вот раковина шепнула Кедигану, что один французский инженер изобрел новый сенсационный тип ракетного двигателя. Теперь рейсовые полеты к Юпитеру не будут уже монополией советских космонавтов. Пока еще никто в Америке не знает об этом. Все, казалось бы, благоприятствовало планам Кедигана. Компания Гюнтерхайма еле сводила концы с концами и на пороге полного финансового краха за бесценок распродавала акции кобальтовых разработок. Перед Кедиганом открывалась поистине великолепная перспектива нанести смертельный удар старым конкурентам. И старый бизнесмен, не теряя даром времени, ринулся в атаку. Только за три дня Кедиган купил акций на сто миллионов долларов. Хоть приятели и насмехались над ним, он был уверен, что хорошо смеется лишь тот, кто смеется последним. Скоро битва на бирже разгорелась с неожиданной силой и поглотила не только его марсианские акции, но и плантации хлореллы во Флориде. Но о мифическом изобретении французского инженера никто так и не услышал. Больше того, советские космонавты открыли огромные залежи кобальта на Уране, и правительство Соединенных Штатов заключило с Советским Союзом соглашение о поставке кобальта на Землю. Акции, за которые Кедиган заплатил миллионы, превратились в ненужные бумажки. Полный крах! В эти тяжелые для старого бизнесмена дни его прежние приятели вместо того, чтобы помочь ему, довершили разорение. Каждый стремился урвать себе хоть что-нибудь из остатков его состояния. Таков уж обычай акул — достаточно одной из них получить рану, как другие, привлеченные запахом крови, спешат наброситься на нее, растерзать на куски и сожрать. Слабым, побежденным нет пощады!
И самое ужасное было в том, что раковина навсегда замолчала. Напрасно Кедиган вертел ее и тряс, то умоляя о помощи, то угрожая разбить ее вдребезги. Раковина упорно молчала.
— Это всего лишь имитация раковины, — сообщил Кедигану шериф, к которому он обратился с просьбой исследовать коварную советчицу. — Наши специалисты установили, что она изготовлена из разновидности дюралюминия. А внутри у нее неизвестно кто вмонтировал миниатюрный радиоприемник. Его передачи и ввели вас в заблуждение.
— А как же лифт и случай с красным автомобилем?.. — упавшим голосом спросил Кедиган.
— Специально подстроено! — ответил шериф.
Кедиган все понял. Как его разыграли! Выигрыш в покер, несколько удачных биржевых спекуляций — все это было подстроено, все было подготовкой к решающему удару, приманкой, чтобы он попался на крючок. И он клюнул на такую примитивную приманку, старый, глупый сом!
— Это работа Гюнтерхайма, — задумчиво проговорил Кедиган. — Когда-то я здорово прижал его, и вот теперь он мне мстит.
— Ну и ловко он вас облапошил. Сами же и выложили ему свои денежки за кучу никуда не годных бумажек, — шериф даже не пытался скрыть своего восхищения ловкостью Гюнтерхайма. — Я вам, конечно, очень сочувствую, но ничем не могу помочь. Это выходит за рамки моих полномочий.
Шериф попросту боялся. Ему было хорошо известно, что Гюнтерхайм связан с одной из могущественных гангстерских корпораций.
Оставшись один, Кедиган подошел к открытому окну. Порывы соленого ветра с океана освежили горящее лицо.
Зазвонил телефон. Кедиган лениво поднял трубку.
— Привет, старина! Я слышал, у тебя большие неприятности, — узнал он голос Гюнтерхайма. Кедиган молчал.
— Послушай, не могу ли я тебе чем-нибудь помочь? Мне как раз нужен агент на Венеру для сбора образцов местной флоры и фауны. Зарплата — пятьсот долларов в месяц. Немного, но…
Что ж, его намек нетрудно было понять. Кедиган бросил трубяу. Зачем лететь на Венеру, когда Атлантический океан совсем рядом, в нескольких километрах от его конторы. Даже отсюда видно, как окаймленные белым кружевом пены валы разбиваются о гранит набережной. В черной воде залива отражались пурпурные огни.
И вот все кончено. Кедигаи позвал секретаршу и распорядился, чтобы автомобиль ждал его у подъезда.
— Куда вы собрались, мистер Кедиган? — удивленно спросила мисс Клер. Она еще ничего не знала.
— Хочу прогуляться по набережной, — грустно ответил он. Хотел добавить: "Прощай, зеленоглазая!", но ни сказал ничего.
— Ой, как здорово! — воскликнула она, когда Кедиган уже подошел к двери. — Сейчас самое время прилива. И так чудесно пахнет водорослями. Приятной прогулки, мистер Кедиган!
Мюррей ЛЕЙНСТЕР
ДЕМОНСТРАТОР ЧЕТВЕРТОГО ИЗМЕРЕНИЯ
Перевод с английского И.Почиталина
Пит Дэвидсон был обручен с мисс Дейзи Мэннерс из кабаре "Зеленый рай". Он только что унаследовал всю собственность своего дяди, доки по части четвертого измерения, и стал опекуном необыкновенно общительного кенгуру по кличке Артур. И все-таки он не был счастлив; сейчас это было особенно заметно.
Сидя в лаборатории дяди, Пит что-то царапал на листке бумаги. Он складывал цифры и в отчаянии хватался за волосы. Затем вычитал, делил и умножал. В результате неизменно возникали проблемы, так же мало поддающиеся решению, как и уравнения четвертого измерения его покойного дядюшки. Время от времени в лабораторию с надеждой заглядывало длинное, лошадеобразное лицо. Это был Томас, слуга его дяди, — Пит серьезно опасался, что Томаса он тоже унаследовал.
— Извините, сэр, — осторожно произнес Томас.
Пит в тревоге откинулся на спинку кресла.
— Ну, что еще, Томас? Чем сейчас занимается Артур?
— Он пасется в георгинах, сэр. Я хотел спросить насчет ленча, сэр. Что прикажете приготовить?
— Что угодно! — ответил Пит. — То есть все, что угодно! Впрочем, нет. Пожалуй, чтобы разобраться в делах дяди Роберта, нужны мозги. Приготовь мне что-нибудь богатое фосфором и витаминами; это мне понадобится.
— Будет сделано, сэр, — сказал Томас. — Вот только бакалейщик, cap…
— Как, опять? — в отчаянии застонал Пит.
— Да, сэр, — ответил Томас, входя в лабораторию. — Я надеялся, сэр, что положение несколько улучшилось.
Пит покачал головой, подавленно уставившись на свои расчеты.
— Все по-прежнему. Наличные для оплаты счета от бакалейщика остаются далекой и туманной мечтой. Это ужасно, Томас! Я всегда считал, что дядя по самую завязку набит деньгами, и полагал, что четвертое измерение имеет отношение к математике и никак не связано с пьянством и развратом. Но дядя Роберт, должно быть, проводил время в настоящих оргиях с квантами и космическими континуумами! Мне даже не удастся рассчитаться с его долгами, где уж там выкроить что-то для себя!
Томас хмыкнул, что должно было означать сочувствие.
— Если бы я был один, я бы это выдержал, — мрачно продолжал Пит. — Даже Артур с его простым кенгуриным сердцем держится стойко. Но Дейзи! В этом-то вся загвоздка! Дейзи!
— Дейзи, сэр?
— Моя невеста, — пояснил Пит. — Она из кабаре "Зеленый рай". Формально Артур принадлежит ей. Я сказал Дейзи, что получил наследство. И она будет очень разочарована.
— Очень жаль, сэр, — сказал Томас.
— Это заявление, Томас, является смехотворной недооценкой положения. Дейзи не тот человек, который легко мирится с разочарованиями. Когда я начну объяснять, что состояние дяди исчезло в четвертом измерении, у Дейзи на лице появится отсутствующее выражение и она перестанет слушать. Вам когда-нибудь приходилось целовать девушку, думающую о чем-то другом, а?
— Нет, сэр, — ответил Томас. — Ну а как же ленч, сэр…
— Нам придется заплатить за него, — с отчаянием произнес Пит. — У меня в кармане всего сорок нентов, Томас, и по крайней мере Артур не должен голодать. Дейзи это не понравится. Ну, давай посмотрим!
Он отошел от стола и хищным взглядом окинул лабораторию. Ее никак нельзя было назвать уютной. В углу стояло странное сооружение из железных прутьев высотой примерно фута четыре, похожее на скелет. Томас сказал, что это тессеракт — модель куба, существующая в четырех измерениях вместо обычных трех.
Питу она больше напоминала средневековое орудие пыток — весомое доказательство в теологическом диспуте с еретиками. Пит не мог себе представить, чтобы этот теесеракт понравился кому-либо, кроме его дяди. Кругом валялись детали приборов самых разных размеров, по большей части разобранных. Они выглядели как результат усилий человека, потратившего огромное количество денег и терпения на сооружение чего-то, что после завершения будет никому не нужно.
— Здесь нечего и в ломбард заложить, — подавленно заметил Пит. — Ничего, даже отдаленно похожего на шарманку, если Артур согласится исполнять роль мартышки.
— У нас есть демонстратор, сэр, — с надеждой в голосе напомнил Томас. — Ваш дядя закончил его, сэр, он действовал, и вашего дядю хватил удар, сэр.
— Очень весело! — сказал Пит. — Что же это за демонстратор? Что он демонстрирует?
— Видите ли, сэр, он демонстрирует четвертое измерение, — сообщил Томас. — Ваш дядя посвятил ему всю свою жизнь, сэр.
— Тогда давай посмотрим на него, — сказал Пит. — Может быть, мы заработаем на жизнь, демонстрируя с рекламными целями четвертое измерение в витринах магазинов. Впрочем, я не думаю, что Дейзи понравится подобная карьера.
Томас торжественно подошел к занавеси позади письменного стола. Пит думал, что за ней спрятан буфет. Томас отодвинул занавес — там оказался огромный аппарат, единственным достоинством которого была завершенность. Перед глазами Пита предстала чудовищная бронзовая подкова в целых семь футов высотой. По-видимому, она была полон и наполненной множеством таинственных колесиков и шестеренок. В ее нижней части находилась стеклянная пластина в дюйм толщиной, судя по всему, вращающаяся. Еще ниже было расположено массивное основание, к которому тянулись медные трубки от рефрижераторнвго устройства.
Томас повернул выключатель, и анпарат загудел. Пит смотрел на него.
— Ваш дядя много рассуждал сам с собой о нем, cэp, — сказан Томас. — Насколько я понимаю, это подлинный научный триумф, cap. Видите ли, сэр, четвертое измерение — это время.
— Приятно слышать простые объяснения, — сказал Пит.
— Спасибо, сэр. Насколько я понимаю, сэр, если бы кто-то ехал на автомобиле и вдруг увидел, как прелестная девушка вот-вот наступит на кожуру банана, сэр, и если бы он захотел предупредить ее, так сказать, но не сразу сделал это — прошло, скажем, две минуты, за это время он проехал полмили…
— Прелестная девушка наступила бы на банановую кожуру, и дальше все пошло бы но законам природы, — продолжил Пит.
— Это если бы не было демонстратора, сэр. Видите ли, чтобы предупредить девушку, ему понадобится вернуться назад не только по расстоянию, но и по времени, иначе будет слишком поздно, сэр. То есть придется возвращаться не только на полмили, но и на две минуты. И поэтому, сэр, ваш дядя построил демонстратор…
— Чтобы он мог справиться с подобной ситуацией, когда она возникнет, — закончил за него Пит. — Понятно! Но боюсь, что эта машина не решит наших финансовых затруднений.
Холодильная установка перестала гудеть. Томас торжественно чиркнул спичкой.
— С вашего позволения, сэр, мне хотелось бы закончить демонстрацию, — сказал он с надеждой в голосе. — Я тушу эту спичку и кладу ее на стеклянную пластину между концами подковы. С температурой все в порядке, так что должно получиться.
Откуда-то из глубины машины послышалось самодовольное кудахтанье^ продолжавшееся несколько секунд. Затем огромная стеклянная пластина внезапно повернулась на одну восьмую оборота. Послышалось жужжание. Прекратилось. Неожидаано на стеклянной пластине появилась вторая обгоревшая спичка. Машина тут эюе торжествующе возобновила свое кудахтанье.
— Видите, сэр? — сказал Томас. — Она воспроизвела еще одну обгоревшую спичку. Вытащила ее из прошлого в настоящее, сэр. На этом месте несколько секунд назад, пока пластина еще не повернулась, была спичка. Как в случае с девушкой и банановой кожурой, сэр. Машина отправилась обратно в то место, где спичка была сначала, затем вернулась во времени туда, где спичка была потом, и протащила ее вперед.
Пластина повериуяась еще на одну восьмую оборота. Машина кудахтала и жужжала. Но вот жужжание прекратилось, и на стеклянной пластине появилась еще одна обгоревшая спичка. Затем снова началось кудахтанье.
— Так будет продолжаться бесконечно, сэр, — с надеждой в голосе сказал Томас.
— Вот когда я начинаю понимать все величие современной науки, — заметил Пит. — Использовав всего лишь две тонны меди и стали, потратив всего пару сотен тысяч долларов и несколько десятков лет труда, мой дядя Роберт оставил мне машину, которая будет снабжать меня обгоревшими спичками в неограниченном количестве! Томас, эта машина — поистине триумф науки!
Томас просиял.
— Великолепно, сэр! Я рад, что она вам нравится. Так как же насчет ленча, сэр?
Машина, покудахтав и пожужжав положенное время, воспроизвела четвертую спичку и издала еще более торжествующее кудахтанье. Она готовилась снова отправиться в недостижимое до сих пор прошлое.
Пит с упреком посмотрел на слугу, которого он, по всей вероятности, унаследовал. Затем сунул руку в карман и достал оттуда сорок центов. В этот момент машина зажужжала. Пит повернул голову и застыл, глядя на машину.
— Раз уж речь зашла о науке, — мгновение спустя произнес он, — то у меня появилась некая коммерческая мысль. Мне стыдно даже думать об этом. — Он посмотрел на чудовищный кудахчущий демонстратор четвертого измерения. — Выйди-ка отсюда на десять минут, Томас. Я буду занят.
Томас исчез. Пит выключил демонстратор. Он рискнул пятицентовой монеткой, решительно опустив ее на стеклянную пластину. Машина снова заработала. Она кудахтала, жужжала, затем замолчала — и появилось две монеты. Пит прибавил ко второму пятицентовику десять центов. После окончания второго цикла он с отчаянной решимостью провел рукой по волосам и прибавил все свое оставшееся богатство — четверть доллара. Затем, увидев результат и не веря глазам своим, он начал строить пирамиды.
Через десять минут послышался полный достоинства стук Томаса.
— Извините, сэр, — сказал он с надеждой в голосе. — Но как же насчет ленча, сэр?..
Пит выключил демонстратор и проглотил слюну.
— Томас, — сказал он, стараясь выглядеть спокойным, — ты можешь сам составить меню для ленча. Возьми корзинку вот этой мелочи и отправляйся в магазин. Да, Томас, у тебя нет монеты больше чем четверть доллара? Полдоллара будет достаточно. Мне хочется продемонстрировать Дейзи, когда она придет, что-нибудь поистине впечатляющее.
Мисс Дейзи Мэннерс из кабаре "Зеленый рай" была именно таким человеком, который примет демонстратор четвертого измерения как само собой разумеющееся и на всю катушку использует результаты современных научных исследований. Она рассеянно поздоровалась с Питом и проявила большой интерес к величине наследства. Пит ввел ее в лабораторию, где показал демонстратор.
— Вот мои драгоценности, — торжественно произнес Пит. — Милая, я знаю, это тебя потрясет, но скажи, у тебя есть четверть доллара?
— Какая наглость — выпрашивать у меня деньги! — воскликнула Дейзи. — И если ты обманул меня насчет наследства…
Пит нежно улыбнулся ей. Он достал из кармана собственную монету в четверть доллара.
— Смотри, милая! Я делаю это для тебя!
Он включил демонстратор и начал самодовольно объяснять принцип его работы, когда откуда-то из глубины машины послышались кудахтающие звуки. Стеклянная пластина повернулась, и рядом с первой появилась вторая монета. Пит, не прерывая объяснений, положил монеты одна на другую. Через долю минуты на пластине было четыре монеты. Снова Пит положил их столбиком. Появилось восемь — шестнадцать — тридцать две — шестьдесят четыре — сто двадцать восемь… В этот момент небоскреб из монет рухнул, и Пит выключил демонстратор.
— Вот видишь, милая, деньги из четвертого измерения! Дядя изобрел машину, я ее унаследовал, и… поменять тебе деньги?
Дейзи больше не выглядела рассеянной. Пит вручил ей аккуратную тоненькую пачку банкнотов.
— Теперь, милая, — сказал он приветливо, — всякий раз, когда тебе нужны деньги, приходи сюда, включай машину и собирай монеты! Разве не великолепно?
Пит Дэвидсон был обручен с мисс Дейзи Мэннерс из кабаре "Зеленый рай". Он только что унаследовал всю собственность своего дяди, доки по части четвертого измерения, и стал опекуном необыкновенно общительного кенгуру по кличке Артур. И все-таки он не был счастлив; сейчас это было особенно заметно.
Сидя в лаборатории дяди, Пит что-то царапал на листке бумаги. Он складывал цифры и в отчаянии хватался за волосы. Затем вычитал, делил и умножал. В результате неизменно возникали проблемы, так же мало поддающиеся решению, как и уравнения четвертого измерения его покойного дядюшки. Время от времени в лабораторию с надеждой заглядывало длинное, лошадеобразное лицо. Это был Томас, слуга его дяди, — Пит серьезно опасался, что Томаса он тоже унаследовал.
— Извините, сэр, — осторожно произнес Томас.
Пит в тревоге откинулся на спинку кресла.
— Ну, что еще, Томас? Чем сейчас занимается Артур?
— Он пасется в георгинах, сэр. Я хотел спросить насчет ленча, сэр. Что прикажете приготовить?
— Что угодно! — ответил Пит. — То есть все, что угодно! Впрочем, нет. Пожалуй, чтобы разобраться в делах дяди Роберта, нужны мозги. Приготовь мне что-нибудь богатое фосфором и витаминами; это мне понадобится.
— Будет сделано, сэр, — сказал Томас. — Вот только бакалейщик, cap…
— Как, опять? — в отчаянии застонал Пит.
— Да, сэр, — ответил Томас, входя в лабораторию. — Я надеялся, сэр, что положение несколько улучшилось.
Пит покачал головой, подавленно уставившись на свои расчеты.
— Все по-прежнему. Наличные для оплаты счета от бакалейщика остаются далекой и туманной мечтой. Это ужасно, Томас! Я всегда считал, что дядя по самую завязку набит деньгами, и полагал, что четвертое измерение имеет отношение к математике и никак не связано с пьянством и развратом. Но дядя Роберт, должно быть, проводил время в настоящих оргиях с квантами и космическими континуумами! Мне даже не удастся рассчитаться с его долгами, где уж там выкроить что-то для себя!
Томас хмыкнул, что должно было означать сочувствие.
— Если бы я был один, я бы это выдержал, — мрачно продолжал Пит. — Даже Артур с его простым кенгуриным сердцем держится стойко. Но Дейзи! В этом-то вся загвоздка! Дейзи!
— Дейзи, сэр?
— Моя невеста, — пояснил Пит. — Она из кабаре "Зеленый рай". Формально Артур принадлежит ей. Я сказал Дейзи, что получил наследство. И она будет очень разочарована.
— Очень жаль, сэр, — сказал Томас.
— Это заявление, Томас, является смехотворной недооценкой положения. Дейзи не тот человек, который легко мирится с разочарованиями. Когда я начну объяснять, что состояние дяди исчезло в четвертом измерении, у Дейзи на лице появится отсутствующее выражение и она перестанет слушать. Вам когда-нибудь приходилось целовать девушку, думающую о чем-то другом, а?
— Нет, сэр, — ответил Томас. — Ну а как же ленч, сэр…
— Нам придется заплатить за него, — с отчаянием произнес Пит. — У меня в кармане всего сорок нентов, Томас, и по крайней мере Артур не должен голодать. Дейзи это не понравится. Ну, давай посмотрим!
Он отошел от стола и хищным взглядом окинул лабораторию. Ее никак нельзя было назвать уютной. В углу стояло странное сооружение из железных прутьев высотой примерно фута четыре, похожее на скелет. Томас сказал, что это тессеракт — модель куба, существующая в четырех измерениях вместо обычных трех.
Питу она больше напоминала средневековое орудие пыток — весомое доказательство в теологическом диспуте с еретиками. Пит не мог себе представить, чтобы этот теесеракт понравился кому-либо, кроме его дяди. Кругом валялись детали приборов самых разных размеров, по большей части разобранных. Они выглядели как результат усилий человека, потратившего огромное количество денег и терпения на сооружение чего-то, что после завершения будет никому не нужно.
— Здесь нечего и в ломбард заложить, — подавленно заметил Пит. — Ничего, даже отдаленно похожего на шарманку, если Артур согласится исполнять роль мартышки.
— У нас есть демонстратор, сэр, — с надеждой в голосе напомнил Томас. — Ваш дядя закончил его, сэр, он действовал, и вашего дядю хватил удар, сэр.
— Очень весело! — сказал Пит. — Что же это за демонстратор? Что он демонстрирует?
— Видите ли, сэр, он демонстрирует четвертое измерение, — сообщил Томас. — Ваш дядя посвятил ему всю свою жизнь, сэр.
— Тогда давай посмотрим на него, — сказал Пит. — Может быть, мы заработаем на жизнь, демонстрируя с рекламными целями четвертое измерение в витринах магазинов. Впрочем, я не думаю, что Дейзи понравится подобная карьера.
Томас торжественно подошел к занавеси позади письменного стола. Пит думал, что за ней спрятан буфет. Томас отодвинул занавес — там оказался огромный аппарат, единственным достоинством которого была завершенность. Перед глазами Пита предстала чудовищная бронзовая подкова в целых семь футов высотой. По-видимому, она была полон и наполненной множеством таинственных колесиков и шестеренок. В ее нижней части находилась стеклянная пластина в дюйм толщиной, судя по всему, вращающаяся. Еще ниже было расположено массивное основание, к которому тянулись медные трубки от рефрижераторнвго устройства.
Томас повернул выключатель, и анпарат загудел. Пит смотрел на него.
— Ваш дядя много рассуждал сам с собой о нем, cэp, — сказан Томас. — Насколько я понимаю, это подлинный научный триумф, cap. Видите ли, сэр, четвертое измерение — это время.
— Приятно слышать простые объяснения, — сказал Пит.
— Спасибо, сэр. Насколько я понимаю, сэр, если бы кто-то ехал на автомобиле и вдруг увидел, как прелестная девушка вот-вот наступит на кожуру банана, сэр, и если бы он захотел предупредить ее, так сказать, но не сразу сделал это — прошло, скажем, две минуты, за это время он проехал полмили…
— Прелестная девушка наступила бы на банановую кожуру, и дальше все пошло бы но законам природы, — продолжил Пит.
— Это если бы не было демонстратора, сэр. Видите ли, чтобы предупредить девушку, ему понадобится вернуться назад не только по расстоянию, но и по времени, иначе будет слишком поздно, сэр. То есть придется возвращаться не только на полмили, но и на две минуты. И поэтому, сэр, ваш дядя построил демонстратор…
— Чтобы он мог справиться с подобной ситуацией, когда она возникнет, — закончил за него Пит. — Понятно! Но боюсь, что эта машина не решит наших финансовых затруднений.
Холодильная установка перестала гудеть. Томас торжественно чиркнул спичкой.
— С вашего позволения, сэр, мне хотелось бы закончить демонстрацию, — сказал он с надеждой в голосе. — Я тушу эту спичку и кладу ее на стеклянную пластину между концами подковы. С температурой все в порядке, так что должно получиться.
Откуда-то из глубины машины послышалось самодовольное кудахтанье^ продолжавшееся несколько секунд. Затем огромная стеклянная пластина внезапно повернулась на одну восьмую оборота. Послышалось жужжание. Прекратилось. Неожидаано на стеклянной пластине появилась вторая обгоревшая спичка. Машина тут эюе торжествующе возобновила свое кудахтанье.
— Видите, сэр? — сказал Томас. — Она воспроизвела еще одну обгоревшую спичку. Вытащила ее из прошлого в настоящее, сэр. На этом месте несколько секунд назад, пока пластина еще не повернулась, была спичка. Как в случае с девушкой и банановой кожурой, сэр. Машина отправилась обратно в то место, где спичка была сначала, затем вернулась во времени туда, где спичка была потом, и протащила ее вперед.
Пластина повериуяась еще на одну восьмую оборота. Машина кудахтала и жужжала. Но вот жужжание прекратилось, и на стеклянной пластине появилась еще одна обгоревшая спичка. Затем снова началось кудахтанье.
— Так будет продолжаться бесконечно, сэр, — с надеждой в голосе сказал Томас.
— Вот когда я начинаю понимать все величие современной науки, — заметил Пит. — Использовав всего лишь две тонны меди и стали, потратив всего пару сотен тысяч долларов и несколько десятков лет труда, мой дядя Роберт оставил мне машину, которая будет снабжать меня обгоревшими спичками в неограниченном количестве! Томас, эта машина — поистине триумф науки!
Томас просиял.
— Великолепно, сэр! Я рад, что она вам нравится. Так как же насчет ленча, сэр?
Машина, покудахтав и пожужжав положенное время, воспроизвела четвертую спичку и издала еще более торжествующее кудахтанье. Она готовилась снова отправиться в недостижимое до сих пор прошлое.
Пит с упреком посмотрел на слугу, которого он, по всей вероятности, унаследовал. Затем сунул руку в карман и достал оттуда сорок центов. В этот момент машина зажужжала. Пит повернул голову и застыл, глядя на машину.
— Раз уж речь зашла о науке, — мгновение спустя произнес он, — то у меня появилась некая коммерческая мысль. Мне стыдно даже думать об этом. — Он посмотрел на чудовищный кудахчущий демонстратор четвертого измерения. — Выйди-ка отсюда на десять минут, Томас. Я буду занят.
Томас исчез. Пит выключил демонстратор. Он рискнул пятицентовой монеткой, решительно опустив ее на стеклянную пластину. Машина снова заработала. Она кудахтала, жужжала, затем замолчала — и появилось две монеты. Пит прибавил ко второму пятицентовику десять центов. После окончания второго цикла он с отчаянной решимостью провел рукой по волосам и прибавил все свое оставшееся богатство — четверть доллара. Затем, увидев результат и не веря глазам своим, он начал строить пирамиды.
Через десять минут послышался полный достоинства стук Томаса.
— Извините, сэр, — сказал он с надеждой в голосе. — Но как же насчет ленча, сэр?..
Пит выключил демонстратор и проглотил слюну.
— Томас, — сказал он, стараясь выглядеть спокойным, — ты можешь сам составить меню для ленча. Возьми корзинку вот этой мелочи и отправляйся в магазин. Да, Томас, у тебя нет монеты больше чем четверть доллара? Полдоллара будет достаточно. Мне хочется продемонстрировать Дейзи, когда она придет, что-нибудь поистине впечатляющее.
Мисс Дейзи Мэннерс из кабаре "Зеленый рай" была именно таким человеком, который примет демонстратор четвертого измерения как само собой разумеющееся и на всю катушку использует результаты современных научных исследований. Она рассеянно поздоровалась с Питом и проявила большой интерес к величине наследства. Пит ввел ее в лабораторию, где показал демонстратор.
— Вот мои драгоценности, — торжественно произнес Пит. — Милая, я знаю, это тебя потрясет, но скажи, у тебя есть четверть доллара?
— Какая наглость — выпрашивать у меня деньги! — воскликнула Дейзи. — И если ты обманул меня насчет наследства…
Пит нежно улыбнулся ей. Он достал из кармана собственную монету в четверть доллара.
— Смотри, милая! Я делаю это для тебя!
Он включил демонстратор и начал самодовольно объяснять принцип его работы, когда откуда-то из глубины машины послышались кудахтающие звуки. Стеклянная пластина повернулась, и рядом с первой появилась вторая монета. Пит, не прерывая объяснений, положил монеты одна на другую. Через долю минуты на пластине было четыре монеты. Снова Пит положил их столбиком. Появилось восемь — шестнадцать — тридцать две — шестьдесят четыре — сто двадцать восемь… В этот момент небоскреб из монет рухнул, и Пит выключил демонстратор.
— Вот видишь, милая, деньги из четвертого измерения! Дядя изобрел машину, я ее унаследовал, и… поменять тебе деньги?
Дейзи больше не выглядела рассеянной. Пит вручил ей аккуратную тоненькую пачку банкнотов.
— Теперь, милая, — сказал он приветливо, — всякий раз, когда тебе нужны деньги, приходи сюда, включай машину и собирай монеты! Разве не великолепно?