— Дел! — в растерянности Кэт повернулся к Виктору-Эрику. Тот уже стоял на ногах — с дезинтегратором наготове, хладнокровный, решительный, готовый действовать. Планеторазведчик Эрик Ларсен.
— Брось оружие, — распорядился он. — Люци, я тебя добром прошу. Кэттан! — повысил он голос, глаза сверкнули из-под сдвинувшихся бровей. В этом было что-то от Виктора Делано. Кэт не двигался. — Считаю до трех. Раз… два… Тей, отойди. Предупредительный выстрел: три. — Справа от Кэта земля вдруг словно провалилась, пожранная мощным импульсом. — Люци, брось оружие, — строго сказал Эрик.
Кэт едва успел почувствовать за спиной легкое движение воздуха, и киано железной хваткой сжал ему кисть, вырвал дезинтегратор и кинул на зеленый мох, к ногам Эрика. Планеторазведчик снова выстрелил, уничтожая дезинтегратор, и в этом Кэту тоже на мгновение увиделся безрассудный Виктор.
— Пустой, — с легким удивлением сказал Эрик, глянув на счетчик зарядов и едва не выбросил ставшее бесполезным оружие.
— Это, между прочим, мое, — тихо сказал Кэт. Даже в тот день, когда он отпустил своего подопечного охотиться на космического пирата и был почти уверен, что Виктор погибнет, а их с Анжеликой подстерегает окрашенное в зловещие тона будущее, ему не было так горько, как сейчас. Бедняга Дел, отчаянный и несуразный — я тебя таки не сберег…
— Возьми, раз твое. — Эрик отдал расстрелянный дезинтегратор. — Пойдем, люци, надо сообщить в полицию. Тей! — позвал он, взбежал наверх из овражка и уверенно зашагал через лес к берегу моря.
Охотник тронул Кэта за локоть, кивком указал на уходившего разведчика.
— Иду, — отозвался Кэт, не шелохнувшись.
Тей стоял рядом, опустив голову, слушая немое горе, волнами исходившее от человека. О звезда Тей… Ему, Охотнику, даны силы, дано умение отгонять смерть, но как же страшно, когда приходится выбирать одного из двоих таких близких.
Сверху, из-за верхушек деревьев, донесся шелест и тихий свист, от которого Охотник вздрогнул и вскинул голову. Опасность!
— Эрик! — Он бросился наверх. Кэт следом.
Снова, уже второй раз, они со всех ног мчались через светлый, пронизанный солнцем лес, где золотистые стволы уносились ввысь, словно колонны в бесконечно огромном зале.
Уже давным-давно они должны были нагнать Ларсена, а разведчик как сквозь землю провалился: либо он пропал в лесу, либо точно так же несется сломя голову где-то впереди. Кэт от всей души надеялся, что стрелой летевший охотник знает, что делает.
Лес кончился. Проскочив неширокую полосу кустарника, они вылетели на дорогу, где справа от них стоял брошенный автомобиль, а метрах в ста левее — одинокий дом, окруженный любовно ухоженным садом, гордостью Наташи и Анжелики. Выкатившись из кустов, Тей замер и тут же метнулся обратно, увлекая за собой Кэта: Эрик, которого они наконец увидали, бежал к перегородившему дорогу жемчужно-серому облаку, рядом с которым Кэт успел заметить троих людей. В следующее мгновение их обоих скрыл ненадежный полог листвы.
— Кто там? — вполголоса спросил он киано.
— «Люцифер». — Тей махнул рукой, показывая, что надо пробираться к ним.
Кэт вспомнил, как охотник предостерегал его от встречи с экипажем.
— Они свернут нам шею?
Тей кивнул, скользя меж мягких шелковистых ветвей. Затем остановился в нерешительности, повел головой из стороны в сторону, прислушиваясь к чему-то, слышному ему одному, и вновь двинулся вперед, но уже не так быстро. Серое — это разведывательный катер, сообразил Кэт. Значит, кузен связался-таки с капитаном «Люцифера»; но почему же так поздно? Хотя какая теперь разница? Ларсен убит… настоящий Ларсен; а Делано — Делано больше нет. Нет!
Тей оглянулся, на темном суровом его лице мелькнуло пристыженное, виноватое выражение.
— «Люцифер». — Он опустился на землю и, не всколыхнув ни единой веточки, пополз к дороге, Кэт — за ним.
Трое Люциферов, плечом к плечу, ожидали у катера. Маскировка сейчас была ни к чему, и округлые бока невидимки оставались матово-серыми, туманными.
— Люци, бездельники! — закричал Эрик еще издалека. — Вечно вы где-то прохлаждаетесь, когда происходят самые драматические события.
Навстречу ему рванулся измученный, черный с лица Рэй Метланд.
— Где Ларс?
— Что значит «где»? Лучше спроси, где Делано. — В синих глазах горело холодное, беспощадное пламя, однако голос звучал ровно и почти дружески.
— Где Ларсен? — Помощник капитана со всей силы тряхнул его за плечи.
— Ша! — растолкал их Дима Соловьев. — Спокойней, мужики. Рэй, вытрясешь из него последний разум.
— Знаешь, люци, — Эрик отступил, сверля взглядом запавшие, с темными кругами глаза Метланда, — в моей голове так и не укладывается…
— Где он?
— Ну зачем, неужели эти деньги того стоят?..
Хмурясь, двое других разведчиков молчали в недоумении. Залегшие в кустах Кэт и охотник переглянулись — определенно, люциферы не желали видеть в стоящем перед ними человеке Эрика.
— Где Ларсен?! — рявкнул помощник капитана, и голос его эхом откатился от стены деревьев.
— Не смей на меня кричать! — Виктор-Эрик отшатнулся и невольно вскинул руку, словно защищаясь. — Убили Ларсена, убили! Подонок! Ты же сам его продал!
— Что ты несешь?!
— Пастух! Только ты знал, где мы сядем! Ты да Галахов. Нас ожидали — они гнали нас, как дичь…
Метланд помертвел, схватился за горло. Тей узнал его в лицо и приподнялся на локтях, вслушиваясь. Нет больше той черной глухой пустоты, которую Охотник уловил в космопорте, мысли Рэя суматошно мечутся — однако в них ничего не понять.
Опасность! Киано вскочил на ноги. Неясная, грозящая непонятно откуда. Охотник обеспокоенно вскинул голову, затем неслышно отступил и растворился в листве.
Кэт не заметил его исчезновения: стиснув зубы, он наблюдал сцену у катера. Люциферы были так близко, что он слышал резкий выдох, с которым один из них сбил с ног бросившегося на Метланда Виктора.
— Ты, собака бешеная!.. Не сметь!
— Что с Ларсеном? — рывком поднял его Соловьев. — Говори наконец!
Оглушенный громкими, гневными голосами, Виктор молча пятился.
— Стоять! — вне себя гаркнул помощник капитана. — Отвечай!
— Убили его, — сжался Виктор. — И не ори — ты сам того хотел.
— Что ты врешь?! Где он? — Казалось, Метланд задыхается.
— Морейра вас видел?
Припавший к земле Кэт напружинился. Виктор молчал, из рассеченной в драке и вновь разбитой скулы сочилась кровь. Неотрывно глядя на Рэя Метланда, он выпрямился, глаза сверкнули синим льдистым огнем.
— Говори! Ну?!
Виктор по-прежнему молчал, упрямый, самолюбивый — и в то же время уверенный в своей правоте и выдержанный, как Эрик Ларсен.
Кэт встал и шагнул вперед, на дорогу.
Услышав шорох, люциферы обернулись; двое заученным жестом выхватили парализаторы.
— И нечего истерику устраивать, — негромко сказал Кэт. — Я безоружен, — он показал раскрытые ладони. — Дел, подойди сюда.
— Стой, — взял Виктора за локоть Соловьев.
— А пошел ты!.. Люци, это же Кэт Морейра; чудный парень, перед которым, каюсь, я чуть-чуть не провинился. Уберите сковачи, что вы их повыдергивали? Совсем ума лишились. А ты сними с меня лапищу — не на поручень облокотился.
Кэт невольно затаил дыхание. Ну, что? Признают за Эрика или нет?
— Я тебя убью, — застонал Соловьев. — Ты можешь отвечать по-человечески?
Нет, не признают. И не признают никогда, даже если Охотник полностью вытравит у него из мозга сознание Виктора.
— Отпусти, — приказал Кэт. — Отпусти его, я сам объясню.
Донесшиеся с неба легкий свист и шелест заставили его поднять голову. Второй невидимка точно таким же серым облаком скользнул вниз и опустился рядом на дорогу. Открылся люк, и на землю спрыгнул Андрей Верховой с темным, ожесточенным лицом. Метланд бросился было к нему, но остановился, словно его ударили в грудь.
— Нашли, — коротко доложил Верховой. — Возле катера; мертв. Галахов остался там, полиция уже… — Штурман смолк, глядя на дорогу, из-за плавного поворота которой вылетел большой серебристо-зеленый автомобиль. Он круто затормозил, едва не врезавшись в брошенную машину Кэта, попытался протиснуться по обочине, уткнулся в густой кустарник и наконец стал. Распахнулась дверца, из салона выскочил человек и бросился вперед, прижимая к груди странную, короткую, забинтованную руку.
— Помогите! — взывал он. — Помогите же!
— Ох, милый дядя, ну хватит, ей-богу, — не выдержал Гэс Атахо. — Бранью делу не поможешь. — Он положил руки на руль и исподлобья глядел вперед, на засыпанную оранжевыми лепестками аллею. Генерал неистовствовал. Атахо подумал, что старика чего доброго хватит удар. И то сказать: столько усилий, столько денег выброшено, и на тебе. Кто бы мог подумать, что Ларсен, вселившийся в тело Делано, окажется таким шустрым! Троих положил играючи. Одно слово — планеторазведка.
— Ну так иди! Иди сам! — гремел старик, словно скинувший с плеч лет двадцать. — Ищи его!
— Что? — очнулся от задумчивости Атахо. — Дорогой дядя, побойтесь Бога — он и меня угробит.
— …!!! — зашелся генерал.
— Дядя, — проговорил Атахо с кротким упреком, — моей вины здесь нет. Ларсен оказался лучшим профессионалом, чем ваши люди. Но послушайте… послушайте меня, говорю! Особой беды не случилось, никуда он от нас не денется. Нам ведь не нужно его ни ловить, ни тем более убивать, а возможность ненадолго оказаться рядом вам еще сто раз представится. Говорил же я, надо вам было сразу переходить в Делано, а не мудрить лишнего. Бегали бы уже сейчас молодым и красивым.
— Поезжай, — приказал генерал.
— Куда?
— Домой! Я заставлю Дэнвера его найти! Я…
— Но дядя, — терпеливо вздохнул Атахо, — вы забыли, что Дэнвер больше не с вами. А если станете угрожать, — перебил он новые вопли генерала, — Джон в долгу не останется. Не хочу я связываться с нашей полицией. — Он пошевелился, огляделся по сторонам. Что ни говори, а пора давать тягу, не надо задерживаться в местах, где навалено столько тел. Хватил дядя лишку: мало ему Ларсена, так еще и наши ловцы, то ли оглушенные, то ли уже неживые. Нет того, чтобы как Гэс Атахо, устроить все по-тихому и незаметно — покончил с собой в своем собственном доме, скакнул в тело подготовленного двойника и дело с концом… Вообще не стоит задерживаться в Лайзе, да и Франческа теперь для нас не самое уютное место. — Дядя, мы едем в Сейробик. Раз он теперь Ларсен, то скорее всего двинется туда. — Не дав генералу времени подумать, Атахо задним ходом погнал автомобиль по аллее. Гори оно все синим огнем, а мы едем в космопорт.
Старик долго молчал, тупо уставясь в синее небо. Морщинистый подбородок вдруг задрожал, блеклые глаза выкатились.
— Гэс… Нехорошо мне… останови. — Генерал булькнул, словно его тошнило.
Атахо бросил машину к обочине.
— Дядя! — Мгновение он глядел на посеревшее, безжизненное лицо запрокинувшегося на сиденье старика, затем отпрянул, распахнул дверцу, выпрыгнул и ринулся прочь — через ограждение, вниз по насыпи, через луг. Бежать, пока не поздно, пока в умирающем теле не включилась система передачи сознания, скорее, уйти как можно дальше, чтобы не догнало, не достало, не… Ноги ему обволокла невидимая, вязкая, тяжкая волна, Атахо упал, вытянувшись во весь рост, руки затрепетали, силясь ухватиться за стебли трав: чужое сознание вломилось в голову, неодолимо растеклось и безжалостно вытеснило его бывшее собственное. Мирай Шогэс Латахо Роя больше не было.
Генерал поднялся на ноги. Поразительно. Изумительно, восхитительно, несравненно — вот что значит заново родиться в буквальном смысле слова! Он широко раскинул руки, присел и подпрыгнул. Какая сила, какая легкость, какая удивительная гибкость и ловкость! Удалось! Браво, доктор Генрих — удалось!
Гэс, негодяй, что задумал! Сбежать хотел. Сукин сын. Чьи деньги? Уж не его; и ежу понятно. А то получил себе тело — и драпать? Прохвост. Поделом ему. Довел старика, аж худо мне стало. Так и подох бы тут. И эта тварь неблагодарная воды бы не подала!
Генерал засмеялся.
— Все чепуха, я снова молод, хоть не вроскошном теле Делано. Но на худой конец сойдет и это. — Бывший старик притопнул, радуясь давным-давно позабытому, прекрасному, ни с чем не сравнимому ощущению молодой силы. Чудо! Он еще топнул, крепче, и вдруг заплясал на. лугу, сминая сочные травы, ломая огненно-красные цветы. Живой я, черт побери, живой! Еще на много-много лет! Жи-во-ой! Упав на землю, он принялся кататься, восторженно крича, не в силах сдержать бешеной радости. Свершилось — долгожданное свершилось! Ошалев от счастья, он вдруг подскочил и начал дергать траву, рвать с корнями и раскидывать в стороны. Летели стебли, листья, сырая земля сыпалась на одежду, волосы, на лицо, а он хохотал, он вопил, бесстыдно ругался и заодно пел. Отлично, замечательно, превосходно!
Ох. Левую руку пронзила боль, словно кто-то с размаху всадил раскаленную иглу. Холодея от ужаса, генерал во все глаза смотрел на ядовитого чернокрыла, зловещим треугольником прилипшего к тыльной стороне ладони. Жесткие крылья насекомого были сложены, на концах ярко голубели круглые пятнышки. Кисть отчаянно жгло, боль разливалась к запястью, он со смертной тоской осознал, что ядовитая гадина впилась ему в вену, что яд уже плывет по телу — по этому молодому, здоровому, только что обретенному телу — и скоро дойдет до сердца, а это конец. Дико взвывая, точно раненый зверь, он затряс рукой, скидывая насекомое. Застрекотав, чернокрыл взмыл в воздух и был таков. А генерал уставился на лиловеющую кисть. Как же так? Неужто конец?! Нет, нет, не может быть!.. Он принялся шарить правой рукой по карманам. Гэс был вооружен, он боялся… Где же? Где его дезинтегратор?! Вот. Вот он, последняя надежда. Став на колени, генерал зажмурился и нажал кнопку спуска.
— О Боже мой! — закричал он, чуть не падая лицом в траву. Кисти не было, и на землю, в черный провал, выеденный импульсом разряда, лилась из обрубка кровь. Глупец, надо же было перетянуть жгутом! Хотя кто знает — могло бы оказаться поздно. Примерно такие здравые мысли перебивали одна другую в обновленном мозгу. Сжимая исходящую кровью руку, он бросился к машине. Голова плыла, ослабевшие ноги заплетались в траве. Ничего-ничего, я сейчас…
Он неловко упал на сиденье — и был потрясен, вдруг увидев рядом безжизненное тело старика. Нечисть какая! Он с отвращением глянул на свою собственную покинутую плоть: мерзость и дрянь.
Но рука! Он нагнулся к приборной панели и мизинцем надавил клавишу автоматической аптечки. Аптечка выдвинулась вперед, и генерал, не разжимая стиснувших запястье пальцев, сунул свой жалкий кровоточащий обрубок в раскрытый зев диагностора. Автоврач принял Руку, обласкал, охватил мягкой белой манжетой. Боль затихла, и раненый облегченно вздохнул, затем посмотрел табло данных о состоянии пострадавшего. Что ж, кровопотеря, слава Богу, невелика, время восстановления организма — 15 минут.
Он снова поглядел на свою прежнюю, сброшенную оболочку. Какая же пакость! Морщинистый, сушеный, дохлый, надо бы гаже, да некуда. А в зеркале все виделось совсем иначе. Хорошо, что можно менять свою шкуру. На что вздумается. Когда вздумается. В любой момент.
Пришить-то новую руку пришьют… Но ведь так хочется быть самим собой — синеглазым, чернобровым, красивым. Таким, как сейчас Делано, то бишь Ларсен, не разберешь. Столько лет!.. Ждал, надеялся, деньги швырял — за что? Чтобы стать одноруким Атахо? Собой каждому надо быть, собой! Таким, как создала тебя природа. Синие глаза — значит, синие, серые — значит, серые. Генрих, ублюдок, будет только рад. Ему что, заломит несуразный гонорар. Вымогатель и сволочь. Это он, он присоветовал использовать Ларсена для пробы. Дескать, кто знает, как выйдет. Надо же было слушать его болтовню! Атахо вон не побоялся, скакнул сразу, и вышло в лучшем виде. Все они рады голову дурить, деньги тянуть. Ларсен, подонок, должен в ноги мне поклониться: самое лучшее урвал. Разом стал на шесть лет моложе, и головка больше не бо-бо. Мерзавец. Ходит себе в чужом теле. Украл и ходит. Мошенник, вор! Ничего не платил, не берег, не заботился… Мое это! Не отдам! Все мое!
Не дожидаясь окончания программы, он выдернул руку из аптечки, глянул, сморщился и поспешно сунул обратно, дав команду плотно закрыть рану. Вот так, хоть не будет видно.
Он снова посмотрел на своего старика. Выбросить падаль да из дезинтегратора, чтобы без хлопот. Кто станет искать? А никто. Некому. Никому не нужно. На какое-то мгновение его неприятно поразила мысль, что в самом деле никто из непосвященных не озаботится его, заслуженного человека, судьбой, но мысль эта тут же исчезла. Начхать. Он — вот он, молодой и сильный, и едет получить назад то, что принадлежит ему по праву.
Он огляделся, убедился, что автострада пустынна, вытолкнул мертвое тело из салона на обочину и в два выстрела уничтожил — очень аккуратно, не оставив следа на земле. Теперь — найти Делано, или Ларсена, один черт. Атахо сказал, в Сейробик. Якобы Ларсен туда двинется. Ну нет, этот плут меня не обманет! Атахо сам хотел в Сейробик — задать стрекача. А Ларсен, он же Делано — этот должен бежать домой. Куда ему еще деваться? Только домой, к душевному другу Морейре.
Еще раз оглядевшись, он неловко развернулся — однорукому управлять автомобилем трудновато — и понесся назад, к Серебряному Лайзу. Безумный генерал желал во что бы то ни стало быть самим собой.
Охотник Тей был растерян и сбит с толку. «Помогите! Помогите же!» — взывал человек, как заяц пустившийся бежать по дороге. Он просил помощи, но от него исходила опасность — неясное и трудно уловимое чувство, в котором Охотник не мог разобраться. А человек бежал со всех ног, и друзья Эрика тоже вихрем помчались ему навстречу, и с ними, разумеется, Виктор. Только Кэт остался стоять на месте, и Охотник вдруг явственно различил его беспокойство, переходящее в понимание и леденящий испуг.
— Дел, стой! Назад! — Кэт бросился за ним.
Виктор запнулся, приостановился было, но тут же кинулся дальше.
О звезда Тей… Он понял лишь, что и Виктора, и чужака надо остановить, но чужак уже пробежал мимо, не заметив притаившегося у самой дороги Охотника, и киано выскочил из укрытия и метнул ему в спину свой не знающий промаха нож. Чужак упал, хотя Тей целил ниже и левее сердца, не желая без нужды убивать насмерть.
— Дел, назад! — исступленно закричал Кэт, остановился на мгновение, сделал какое-то странное движение руками, и Виктор на всем ходу растянулся на дороге. Охотник услышал его внезапный, необъяснимый дикий ужас и боль от удара о землю, они обрушились на Тея с такой силой, что он пошатнулся. Однако надо уходить, пока не поздно: с друзьями Эрика шутки плохи. Он тихо отступил в заросли.
— Помогите! — хрипел генерал. Молодые зоркие глаза за полторы сотни метров узнали Кэта, генерал вспомнил все, что говорил о нем доктор Генрих, увидел четверых Люциферов и полицейскую форму Виктора — и понял, что добром его собственность ему не отдадут. Попробуй подступись! Зато их можно обмануть, пустить в ход лучшую из приманок: призыв о помощи. Делано — то бишь Ларсен, будь они оба прокляты — прибежит как миленький. Ну, ну, скорее, сюда, ближе, ближе; больно же! Ох, как больно… Он приподнял голову. Трое планеторазведчиков свернули с дороги, бросившись за Теем, один был совсем близко, — а Ларсен… да нет же, это Делано, черт их теперь разберет! Делано почему-то лежал на дороге, а Кэт Морейра тряс его за плечи и, кажется, пытался поднять. А, увести задумал! Украсть! Ну нет! Я тебя… ты у меня… сукин сын… Он выбросил вперед здоровую, но слабеющую правую руку, в которой был зажат дезинтегратор, и прицелился в Кэта. А-а, чего он там возится?! Оставь моего Делано, пошел вон, ублюдок, я же его задену! Отойди, говорю!
Он совсем забыл про оставшегося на дороге разведчика; генерал даже не видел, как тот подбежал. В последнюю секунду заметив глядящий прямо на него дезинтегратор, Рэй Метланд взвился в воздух и всей тяжестью обрушился на сжимавшую оружие руку. Генерал взвыл.
Метланд стремительно нагнулся, выхватил дезинтегратор из разжавшихся пальцев и отскочил.
Ярость заглушила даже страшную боль.
— Я заплачу вам! Много! — Ткани правой руки были раздавлены, но кость цела, и генерал, с перекошенным лицом, приподнялся на локте. — Уберите Морейру… подведите сюда Делано!
Измученное, темное лицо Метланда было страшно.
— Кто убил Ларсена?
— Я заплачу! — с неистовой силой выкрикнул генерал. — Пятьдесят, сто — говорите, сколько… Дайте мне Делано!
— Кто убил Ларсена? — повторил Метланд натянутым как струна голосом. — Сперва скажите, кто его…
— Остановите их! — вскрикнул генерал, увидев, что Кэт поставил-таки Виктора на ноги. И поскольку разведчик не двигался, вне себя добавил: — Я убил его, я! Довольны вы наконец? Идите за Делано!
Помощник капитана отшатнулся, вскинул руку и прицелился. Обернувшиеся в этом мгновение Кэт и Виктор замерли.
— Не смей! — крикнул Кэт. — Не стреляй! — Он развернул друга лицом к невидимкам и толкнул в спину. — Бегом в катер.
За спиной у Метланда послышался шелест, и метнувшийся из зарослей Тей сбил разведчика с ног и вместе с ним покатился по земле. Он вернулся, хотя люциферы были совсем рядом, и все трое вооружены сковачами — но Охотник услышал, что генерал хочет погубить его друзей, и вернулся, ведь киано всегда берегут тех, кто им друг. Метланд неистово отбивался, желая вырваться и броситься на врага, желая вскинуть дезинтегратор и давить и давить на спуск, желая чужой смерти. О звезда Тей, как хочется человеку убивать!
На дорогу вырвались друзья Эрика. Опасность! Явная, беспощадная угроза; эта отвратительная вещь, которую люди называют парализатором… Но Охотник не может отпустить Рэя — Рэй вне себя, он убьет генерала, а Кэт знает, что этого нельзя. Нельзя!
Слепое, страшное отчаяние человека душило Охотника, теснило грудь и мучило, и руки его слабели, и он знал, что сейчас люди разрядят в него парализаторы, и тогда останется лишь молить звезду Тей о милосердии. Люди воображают, будто их оружие безвредно, но оно губит Охотников так же, как вино. Метланд подмял его и высвободил правую руку, по-прежнему мертвой хваткой сжимая дезинтегратор, и уже был готов оглушить Охотника — и тогда Тей его отпустил. Метланд едва успел приподняться, а ладони киано стиснули ему виски, Тей свился в клубок, вложив в руки всю данную Охотнику силу, и человек обмяк и без сознания уткнулся в землю. Люди решат, что Охотник убил Рэя! Что-то тяжелое обрушилось сверху, застлало глаза, и стало очень трудно дышать, и он понял, что это Кэт прикрыл его от готовых выплюнуть яд сковачей. Нет, удивительное существо человек…
Молча, решительно, грубо люциферы растащили их и поставили на ноги. Сев на корточки, Соловьев пощупал пульс у лежавшего без движения помощника капитана, поднял глаза на помятого и истерзанного Тея, которого держал, заломив ему руки, штурман Верховой.
— Киано? — мрачно спросил Соловьев. — Собака бешеная. Убийца. А это что за черт? — Он вынул из-под пальцев Метланда дезинтегратор.
— Дай сюда, — велел Кэт с такой неожиданной силой и властностью, что разведчик невольно подчинился. — С ума с вами сойдешь, — добавил он, разряжая обстановку. — Отпусти Тея.
Верховой ослабил хватку, но поднял сковач, готовый всадить заряд Охотнику в спину при малейшем движении. Третий люцифер нагнулся над раненым генералом, глянул на вошедший в тело по самую рукоять нож киано.
— Да, люци, правду сказать, тут что-то сильно неладно. Я сейчас. — Он кинулся к стоявшим метрах в сорока автомобилям.
Кэт поймал пристальный взгляд белого с лица, чуть живого человека, узнал широко расставленные светлые глаза, выпуклый лоб и твердый подбородок.
— Атахо? Очень помолодели, как я погляжу?
Генерал промолчал, чувствуя, как вытекает кровь из придавленной телом руки, с которой содран бинт, как с кровью уходит жизнь. Конечно, Морейра не может признать своего хозяина, думает, будто перед ним Гэс. Тем лучше…
— Кэт, — тихо промолвил охотник. Он не видел того, кто стоял на обочине, на границе зарослей и открытого пространства, но он его слышал. Своевольный, непокорный человек вернулся, хотя Кэт отослал его и велел спрятаться. Вернулся, потому что он немного похож на киано.
— Ну, и каким чертом вы тут занимаетесь? Надеюсь, все еще живы?
Кэт обернулся.
— Уйди, — чуть слышно выдохнул он. Виктор, сдвинув брови, переводил взгляд с Метланда на генерала. Даже в таком виде — грязный, изодранный, с разбитым лицом, он был тем не менее неотличим от Ларсена: тот же ясный взгляд, готовые улыбнуться губы, гордая непринужденная осанка.
— Уйди! — повторил Кэт все тем же беззвучным голосом.
— Нет, погоди. — Виктор отстранил его и шагнул к генералу. — Что вы стоите, ему же плохо!
— Не твоя печаль, — холодно отозвался Соловьев, следя за автомобилем, который подгонял планеторазведчик. — Разберемся.
— Нет! _ взвыл вдруг генерал, разглядев Виктора как следует, его израненное жуткое лицо, ободранные руки. — Я не хочу!.. Нет! — Он захрипел и забился на залитой собственной кровью земле.
К нему подскочил Соловьев, рванулся было киано, но Верховой сбил его с ног, и охотник упал на колени, вскрикнув от пронзительной боли в заломленных руках. О звезда Тей! Неужто люди позволят генералу убить Виктора?
— Кэт! — крикнул он.
Кэт побелел, страдальчески изогнулись брови.
— Ты чего? — Виктор обеспокоенно взглянул в напряженное, отчаянное лицо своего друга. — Тебе тоже плохо; идем отсюда. — Он потянул Кэта за собой.
Тот попятился, поднимая дезинтегратор. Верховой, оставив Тея, метнулся к нему, но Виктор со спокойной решительностью Эрика Ларсена преградил штурману путь и отбросил назад.
Генерал бился в агонии, и смерть его не была его смертью. Ради Виктора, ради погибшего Эрика, ангел-хранитель нажал на спуск и длинным импульсом распылил безумца, желавшего жить за чужой счет.
Люциферы его обезоружили и скрутили, но это уже не имело значения. Обидно только, что будет трудно теперь доказать преступный умысел добитого на глазах у них умиравшего человека. Вот если только кузен Джон разговорится, не испугается за свою карьеру, или если бы Тей… Но Охотник объясняется одними именами…
На земле шевельнулся очнувшийся Метланд, со стоном поднялся на одно колено, обвел взглядом своих люциферов.
— Так я не понял, — прервал суровое молчание Соловьев, — раз только ты и Галахов знали, куда двинутся Ларсен с Делано — как же эти-то их нашли?
Помощник капитана мучительно сглотнул. Тей прислушался к его мыслям. Наконец-то человек навел у себя голове порядок, теперь его хоть можно понять. Ну-ка, чем он оправдается? Ах, он думает, что ему не поверят. Что сейчас вслед за Виктором друзья Эрика тоже обвинят его в предательстве. Но разве не к Рэю подошел в космопорте незнакомец с тихим вкрадчивым голосом? Разве не Рэй ответил на вопрос, где Эрик?.. Нет, здесь что-то не так. Ведь Рэй не хотел! Он даже не понимал, о чем его спрашивают. И потом ничего не помнил; это верно, в голове у него была мертвая пустота, Тей свидетель. И только сейчас, после схватки с киано, память человека оживает.
— Говорил же я, что он пастух, — уничтожающе бросил Люциферам Виктор. — А вы отмахивались!
Метланд провел рукой по лицу. Охотник внимательно слушал. Рэй сам не верит, что его слова кого-нибудь убедят. Вполне может быть. Но тогда… Неужто другу Эрика до самой смерти ходить с клеймом предателя?
Кинув сумрачный взгляд на угрожающе качнувшего сковачом Верхового, Тей шагнул вперед. Посмотрел своими кошачьими глазами с вертикальным зрачком на смятенного Метланда, на обессиленного Кэта, на хмурого Виктора, который сейчас, как никогда, был похож на убитого Эрика Ларсена, и подавил вздох. Значит, в живых остался все-таки Виктор, а не Эрик. Что же, пусть так; но Эрик не исчез бесследно — стоит лишь взглянуть на этого человека. А кроме того, Эрика многие будут помнить, и пока помнят, можно считать, что он среди нас.
Киано разомкнул губы. О звезда Тей, какая мука — то, что ему предстоит!
— Кэт, — начал он — и умолк, опустил голову. Затем снова попытался: — Рэй… — Нет, невозможно. Но Эрик никогда бы не позволил, чтобы его друзей обвиняли напрасно! В память о нем… — Это был генерал. Я расскажу, — закончил Тей, пересилив стыд. Его слышали столько людей, но Охотник принял решение и не собирался от него отступать.
— Брось оружие, — распорядился он. — Люци, я тебя добром прошу. Кэттан! — повысил он голос, глаза сверкнули из-под сдвинувшихся бровей. В этом было что-то от Виктора Делано. Кэт не двигался. — Считаю до трех. Раз… два… Тей, отойди. Предупредительный выстрел: три. — Справа от Кэта земля вдруг словно провалилась, пожранная мощным импульсом. — Люци, брось оружие, — строго сказал Эрик.
Кэт едва успел почувствовать за спиной легкое движение воздуха, и киано железной хваткой сжал ему кисть, вырвал дезинтегратор и кинул на зеленый мох, к ногам Эрика. Планеторазведчик снова выстрелил, уничтожая дезинтегратор, и в этом Кэту тоже на мгновение увиделся безрассудный Виктор.
— Пустой, — с легким удивлением сказал Эрик, глянув на счетчик зарядов и едва не выбросил ставшее бесполезным оружие.
— Это, между прочим, мое, — тихо сказал Кэт. Даже в тот день, когда он отпустил своего подопечного охотиться на космического пирата и был почти уверен, что Виктор погибнет, а их с Анжеликой подстерегает окрашенное в зловещие тона будущее, ему не было так горько, как сейчас. Бедняга Дел, отчаянный и несуразный — я тебя таки не сберег…
— Возьми, раз твое. — Эрик отдал расстрелянный дезинтегратор. — Пойдем, люци, надо сообщить в полицию. Тей! — позвал он, взбежал наверх из овражка и уверенно зашагал через лес к берегу моря.
Охотник тронул Кэта за локоть, кивком указал на уходившего разведчика.
— Иду, — отозвался Кэт, не шелохнувшись.
Тей стоял рядом, опустив голову, слушая немое горе, волнами исходившее от человека. О звезда Тей… Ему, Охотнику, даны силы, дано умение отгонять смерть, но как же страшно, когда приходится выбирать одного из двоих таких близких.
Сверху, из-за верхушек деревьев, донесся шелест и тихий свист, от которого Охотник вздрогнул и вскинул голову. Опасность!
— Эрик! — Он бросился наверх. Кэт следом.
Снова, уже второй раз, они со всех ног мчались через светлый, пронизанный солнцем лес, где золотистые стволы уносились ввысь, словно колонны в бесконечно огромном зале.
Уже давным-давно они должны были нагнать Ларсена, а разведчик как сквозь землю провалился: либо он пропал в лесу, либо точно так же несется сломя голову где-то впереди. Кэт от всей души надеялся, что стрелой летевший охотник знает, что делает.
Лес кончился. Проскочив неширокую полосу кустарника, они вылетели на дорогу, где справа от них стоял брошенный автомобиль, а метрах в ста левее — одинокий дом, окруженный любовно ухоженным садом, гордостью Наташи и Анжелики. Выкатившись из кустов, Тей замер и тут же метнулся обратно, увлекая за собой Кэта: Эрик, которого они наконец увидали, бежал к перегородившему дорогу жемчужно-серому облаку, рядом с которым Кэт успел заметить троих людей. В следующее мгновение их обоих скрыл ненадежный полог листвы.
— Кто там? — вполголоса спросил он киано.
— «Люцифер». — Тей махнул рукой, показывая, что надо пробираться к ним.
Кэт вспомнил, как охотник предостерегал его от встречи с экипажем.
— Они свернут нам шею?
Тей кивнул, скользя меж мягких шелковистых ветвей. Затем остановился в нерешительности, повел головой из стороны в сторону, прислушиваясь к чему-то, слышному ему одному, и вновь двинулся вперед, но уже не так быстро. Серое — это разведывательный катер, сообразил Кэт. Значит, кузен связался-таки с капитаном «Люцифера»; но почему же так поздно? Хотя какая теперь разница? Ларсен убит… настоящий Ларсен; а Делано — Делано больше нет. Нет!
Тей оглянулся, на темном суровом его лице мелькнуло пристыженное, виноватое выражение.
— «Люцифер». — Он опустился на землю и, не всколыхнув ни единой веточки, пополз к дороге, Кэт — за ним.
Трое Люциферов, плечом к плечу, ожидали у катера. Маскировка сейчас была ни к чему, и округлые бока невидимки оставались матово-серыми, туманными.
— Люци, бездельники! — закричал Эрик еще издалека. — Вечно вы где-то прохлаждаетесь, когда происходят самые драматические события.
Навстречу ему рванулся измученный, черный с лица Рэй Метланд.
— Где Ларс?
— Что значит «где»? Лучше спроси, где Делано. — В синих глазах горело холодное, беспощадное пламя, однако голос звучал ровно и почти дружески.
— Где Ларсен? — Помощник капитана со всей силы тряхнул его за плечи.
— Ша! — растолкал их Дима Соловьев. — Спокойней, мужики. Рэй, вытрясешь из него последний разум.
— Знаешь, люци, — Эрик отступил, сверля взглядом запавшие, с темными кругами глаза Метланда, — в моей голове так и не укладывается…
— Где он?
— Ну зачем, неужели эти деньги того стоят?..
Хмурясь, двое других разведчиков молчали в недоумении. Залегшие в кустах Кэт и охотник переглянулись — определенно, люциферы не желали видеть в стоящем перед ними человеке Эрика.
— Где Ларсен?! — рявкнул помощник капитана, и голос его эхом откатился от стены деревьев.
— Не смей на меня кричать! — Виктор-Эрик отшатнулся и невольно вскинул руку, словно защищаясь. — Убили Ларсена, убили! Подонок! Ты же сам его продал!
— Что ты несешь?!
— Пастух! Только ты знал, где мы сядем! Ты да Галахов. Нас ожидали — они гнали нас, как дичь…
Метланд помертвел, схватился за горло. Тей узнал его в лицо и приподнялся на локтях, вслушиваясь. Нет больше той черной глухой пустоты, которую Охотник уловил в космопорте, мысли Рэя суматошно мечутся — однако в них ничего не понять.
Опасность! Киано вскочил на ноги. Неясная, грозящая непонятно откуда. Охотник обеспокоенно вскинул голову, затем неслышно отступил и растворился в листве.
Кэт не заметил его исчезновения: стиснув зубы, он наблюдал сцену у катера. Люциферы были так близко, что он слышал резкий выдох, с которым один из них сбил с ног бросившегося на Метланда Виктора.
— Ты, собака бешеная!.. Не сметь!
— Что с Ларсеном? — рывком поднял его Соловьев. — Говори наконец!
Оглушенный громкими, гневными голосами, Виктор молча пятился.
— Стоять! — вне себя гаркнул помощник капитана. — Отвечай!
— Убили его, — сжался Виктор. — И не ори — ты сам того хотел.
— Что ты врешь?! Где он? — Казалось, Метланд задыхается.
— Морейра вас видел?
Припавший к земле Кэт напружинился. Виктор молчал, из рассеченной в драке и вновь разбитой скулы сочилась кровь. Неотрывно глядя на Рэя Метланда, он выпрямился, глаза сверкнули синим льдистым огнем.
— Говори! Ну?!
Виктор по-прежнему молчал, упрямый, самолюбивый — и в то же время уверенный в своей правоте и выдержанный, как Эрик Ларсен.
Кэт встал и шагнул вперед, на дорогу.
Услышав шорох, люциферы обернулись; двое заученным жестом выхватили парализаторы.
— И нечего истерику устраивать, — негромко сказал Кэт. — Я безоружен, — он показал раскрытые ладони. — Дел, подойди сюда.
— Стой, — взял Виктора за локоть Соловьев.
— А пошел ты!.. Люци, это же Кэт Морейра; чудный парень, перед которым, каюсь, я чуть-чуть не провинился. Уберите сковачи, что вы их повыдергивали? Совсем ума лишились. А ты сними с меня лапищу — не на поручень облокотился.
Кэт невольно затаил дыхание. Ну, что? Признают за Эрика или нет?
— Я тебя убью, — застонал Соловьев. — Ты можешь отвечать по-человечески?
Нет, не признают. И не признают никогда, даже если Охотник полностью вытравит у него из мозга сознание Виктора.
— Отпусти, — приказал Кэт. — Отпусти его, я сам объясню.
Донесшиеся с неба легкий свист и шелест заставили его поднять голову. Второй невидимка точно таким же серым облаком скользнул вниз и опустился рядом на дорогу. Открылся люк, и на землю спрыгнул Андрей Верховой с темным, ожесточенным лицом. Метланд бросился было к нему, но остановился, словно его ударили в грудь.
— Нашли, — коротко доложил Верховой. — Возле катера; мертв. Галахов остался там, полиция уже… — Штурман смолк, глядя на дорогу, из-за плавного поворота которой вылетел большой серебристо-зеленый автомобиль. Он круто затормозил, едва не врезавшись в брошенную машину Кэта, попытался протиснуться по обочине, уткнулся в густой кустарник и наконец стал. Распахнулась дверца, из салона выскочил человек и бросился вперед, прижимая к груди странную, короткую, забинтованную руку.
— Помогите! — взывал он. — Помогите же!
— Ох, милый дядя, ну хватит, ей-богу, — не выдержал Гэс Атахо. — Бранью делу не поможешь. — Он положил руки на руль и исподлобья глядел вперед, на засыпанную оранжевыми лепестками аллею. Генерал неистовствовал. Атахо подумал, что старика чего доброго хватит удар. И то сказать: столько усилий, столько денег выброшено, и на тебе. Кто бы мог подумать, что Ларсен, вселившийся в тело Делано, окажется таким шустрым! Троих положил играючи. Одно слово — планеторазведка.
— Ну так иди! Иди сам! — гремел старик, словно скинувший с плеч лет двадцать. — Ищи его!
— Что? — очнулся от задумчивости Атахо. — Дорогой дядя, побойтесь Бога — он и меня угробит.
— …!!! — зашелся генерал.
— Дядя, — проговорил Атахо с кротким упреком, — моей вины здесь нет. Ларсен оказался лучшим профессионалом, чем ваши люди. Но послушайте… послушайте меня, говорю! Особой беды не случилось, никуда он от нас не денется. Нам ведь не нужно его ни ловить, ни тем более убивать, а возможность ненадолго оказаться рядом вам еще сто раз представится. Говорил же я, надо вам было сразу переходить в Делано, а не мудрить лишнего. Бегали бы уже сейчас молодым и красивым.
— Поезжай, — приказал генерал.
— Куда?
— Домой! Я заставлю Дэнвера его найти! Я…
— Но дядя, — терпеливо вздохнул Атахо, — вы забыли, что Дэнвер больше не с вами. А если станете угрожать, — перебил он новые вопли генерала, — Джон в долгу не останется. Не хочу я связываться с нашей полицией. — Он пошевелился, огляделся по сторонам. Что ни говори, а пора давать тягу, не надо задерживаться в местах, где навалено столько тел. Хватил дядя лишку: мало ему Ларсена, так еще и наши ловцы, то ли оглушенные, то ли уже неживые. Нет того, чтобы как Гэс Атахо, устроить все по-тихому и незаметно — покончил с собой в своем собственном доме, скакнул в тело подготовленного двойника и дело с концом… Вообще не стоит задерживаться в Лайзе, да и Франческа теперь для нас не самое уютное место. — Дядя, мы едем в Сейробик. Раз он теперь Ларсен, то скорее всего двинется туда. — Не дав генералу времени подумать, Атахо задним ходом погнал автомобиль по аллее. Гори оно все синим огнем, а мы едем в космопорт.
Старик долго молчал, тупо уставясь в синее небо. Морщинистый подбородок вдруг задрожал, блеклые глаза выкатились.
— Гэс… Нехорошо мне… останови. — Генерал булькнул, словно его тошнило.
Атахо бросил машину к обочине.
— Дядя! — Мгновение он глядел на посеревшее, безжизненное лицо запрокинувшегося на сиденье старика, затем отпрянул, распахнул дверцу, выпрыгнул и ринулся прочь — через ограждение, вниз по насыпи, через луг. Бежать, пока не поздно, пока в умирающем теле не включилась система передачи сознания, скорее, уйти как можно дальше, чтобы не догнало, не достало, не… Ноги ему обволокла невидимая, вязкая, тяжкая волна, Атахо упал, вытянувшись во весь рост, руки затрепетали, силясь ухватиться за стебли трав: чужое сознание вломилось в голову, неодолимо растеклось и безжалостно вытеснило его бывшее собственное. Мирай Шогэс Латахо Роя больше не было.
Генерал поднялся на ноги. Поразительно. Изумительно, восхитительно, несравненно — вот что значит заново родиться в буквальном смысле слова! Он широко раскинул руки, присел и подпрыгнул. Какая сила, какая легкость, какая удивительная гибкость и ловкость! Удалось! Браво, доктор Генрих — удалось!
Гэс, негодяй, что задумал! Сбежать хотел. Сукин сын. Чьи деньги? Уж не его; и ежу понятно. А то получил себе тело — и драпать? Прохвост. Поделом ему. Довел старика, аж худо мне стало. Так и подох бы тут. И эта тварь неблагодарная воды бы не подала!
Генерал засмеялся.
— Все чепуха, я снова молод, хоть не вроскошном теле Делано. Но на худой конец сойдет и это. — Бывший старик притопнул, радуясь давным-давно позабытому, прекрасному, ни с чем не сравнимому ощущению молодой силы. Чудо! Он еще топнул, крепче, и вдруг заплясал на. лугу, сминая сочные травы, ломая огненно-красные цветы. Живой я, черт побери, живой! Еще на много-много лет! Жи-во-ой! Упав на землю, он принялся кататься, восторженно крича, не в силах сдержать бешеной радости. Свершилось — долгожданное свершилось! Ошалев от счастья, он вдруг подскочил и начал дергать траву, рвать с корнями и раскидывать в стороны. Летели стебли, листья, сырая земля сыпалась на одежду, волосы, на лицо, а он хохотал, он вопил, бесстыдно ругался и заодно пел. Отлично, замечательно, превосходно!
Ох. Левую руку пронзила боль, словно кто-то с размаху всадил раскаленную иглу. Холодея от ужаса, генерал во все глаза смотрел на ядовитого чернокрыла, зловещим треугольником прилипшего к тыльной стороне ладони. Жесткие крылья насекомого были сложены, на концах ярко голубели круглые пятнышки. Кисть отчаянно жгло, боль разливалась к запястью, он со смертной тоской осознал, что ядовитая гадина впилась ему в вену, что яд уже плывет по телу — по этому молодому, здоровому, только что обретенному телу — и скоро дойдет до сердца, а это конец. Дико взвывая, точно раненый зверь, он затряс рукой, скидывая насекомое. Застрекотав, чернокрыл взмыл в воздух и был таков. А генерал уставился на лиловеющую кисть. Как же так? Неужто конец?! Нет, нет, не может быть!.. Он принялся шарить правой рукой по карманам. Гэс был вооружен, он боялся… Где же? Где его дезинтегратор?! Вот. Вот он, последняя надежда. Став на колени, генерал зажмурился и нажал кнопку спуска.
— О Боже мой! — закричал он, чуть не падая лицом в траву. Кисти не было, и на землю, в черный провал, выеденный импульсом разряда, лилась из обрубка кровь. Глупец, надо же было перетянуть жгутом! Хотя кто знает — могло бы оказаться поздно. Примерно такие здравые мысли перебивали одна другую в обновленном мозгу. Сжимая исходящую кровью руку, он бросился к машине. Голова плыла, ослабевшие ноги заплетались в траве. Ничего-ничего, я сейчас…
Он неловко упал на сиденье — и был потрясен, вдруг увидев рядом безжизненное тело старика. Нечисть какая! Он с отвращением глянул на свою собственную покинутую плоть: мерзость и дрянь.
Но рука! Он нагнулся к приборной панели и мизинцем надавил клавишу автоматической аптечки. Аптечка выдвинулась вперед, и генерал, не разжимая стиснувших запястье пальцев, сунул свой жалкий кровоточащий обрубок в раскрытый зев диагностора. Автоврач принял Руку, обласкал, охватил мягкой белой манжетой. Боль затихла, и раненый облегченно вздохнул, затем посмотрел табло данных о состоянии пострадавшего. Что ж, кровопотеря, слава Богу, невелика, время восстановления организма — 15 минут.
Он снова поглядел на свою прежнюю, сброшенную оболочку. Какая же пакость! Морщинистый, сушеный, дохлый, надо бы гаже, да некуда. А в зеркале все виделось совсем иначе. Хорошо, что можно менять свою шкуру. На что вздумается. Когда вздумается. В любой момент.
Пришить-то новую руку пришьют… Но ведь так хочется быть самим собой — синеглазым, чернобровым, красивым. Таким, как сейчас Делано, то бишь Ларсен, не разберешь. Столько лет!.. Ждал, надеялся, деньги швырял — за что? Чтобы стать одноруким Атахо? Собой каждому надо быть, собой! Таким, как создала тебя природа. Синие глаза — значит, синие, серые — значит, серые. Генрих, ублюдок, будет только рад. Ему что, заломит несуразный гонорар. Вымогатель и сволочь. Это он, он присоветовал использовать Ларсена для пробы. Дескать, кто знает, как выйдет. Надо же было слушать его болтовню! Атахо вон не побоялся, скакнул сразу, и вышло в лучшем виде. Все они рады голову дурить, деньги тянуть. Ларсен, подонок, должен в ноги мне поклониться: самое лучшее урвал. Разом стал на шесть лет моложе, и головка больше не бо-бо. Мерзавец. Ходит себе в чужом теле. Украл и ходит. Мошенник, вор! Ничего не платил, не берег, не заботился… Мое это! Не отдам! Все мое!
Не дожидаясь окончания программы, он выдернул руку из аптечки, глянул, сморщился и поспешно сунул обратно, дав команду плотно закрыть рану. Вот так, хоть не будет видно.
Он снова посмотрел на своего старика. Выбросить падаль да из дезинтегратора, чтобы без хлопот. Кто станет искать? А никто. Некому. Никому не нужно. На какое-то мгновение его неприятно поразила мысль, что в самом деле никто из непосвященных не озаботится его, заслуженного человека, судьбой, но мысль эта тут же исчезла. Начхать. Он — вот он, молодой и сильный, и едет получить назад то, что принадлежит ему по праву.
Он огляделся, убедился, что автострада пустынна, вытолкнул мертвое тело из салона на обочину и в два выстрела уничтожил — очень аккуратно, не оставив следа на земле. Теперь — найти Делано, или Ларсена, один черт. Атахо сказал, в Сейробик. Якобы Ларсен туда двинется. Ну нет, этот плут меня не обманет! Атахо сам хотел в Сейробик — задать стрекача. А Ларсен, он же Делано — этот должен бежать домой. Куда ему еще деваться? Только домой, к душевному другу Морейре.
Еще раз оглядевшись, он неловко развернулся — однорукому управлять автомобилем трудновато — и понесся назад, к Серебряному Лайзу. Безумный генерал желал во что бы то ни стало быть самим собой.
Охотник Тей был растерян и сбит с толку. «Помогите! Помогите же!» — взывал человек, как заяц пустившийся бежать по дороге. Он просил помощи, но от него исходила опасность — неясное и трудно уловимое чувство, в котором Охотник не мог разобраться. А человек бежал со всех ног, и друзья Эрика тоже вихрем помчались ему навстречу, и с ними, разумеется, Виктор. Только Кэт остался стоять на месте, и Охотник вдруг явственно различил его беспокойство, переходящее в понимание и леденящий испуг.
— Дел, стой! Назад! — Кэт бросился за ним.
Виктор запнулся, приостановился было, но тут же кинулся дальше.
О звезда Тей… Он понял лишь, что и Виктора, и чужака надо остановить, но чужак уже пробежал мимо, не заметив притаившегося у самой дороги Охотника, и киано выскочил из укрытия и метнул ему в спину свой не знающий промаха нож. Чужак упал, хотя Тей целил ниже и левее сердца, не желая без нужды убивать насмерть.
— Дел, назад! — исступленно закричал Кэт, остановился на мгновение, сделал какое-то странное движение руками, и Виктор на всем ходу растянулся на дороге. Охотник услышал его внезапный, необъяснимый дикий ужас и боль от удара о землю, они обрушились на Тея с такой силой, что он пошатнулся. Однако надо уходить, пока не поздно: с друзьями Эрика шутки плохи. Он тихо отступил в заросли.
— Помогите! — хрипел генерал. Молодые зоркие глаза за полторы сотни метров узнали Кэта, генерал вспомнил все, что говорил о нем доктор Генрих, увидел четверых Люциферов и полицейскую форму Виктора — и понял, что добром его собственность ему не отдадут. Попробуй подступись! Зато их можно обмануть, пустить в ход лучшую из приманок: призыв о помощи. Делано — то бишь Ларсен, будь они оба прокляты — прибежит как миленький. Ну, ну, скорее, сюда, ближе, ближе; больно же! Ох, как больно… Он приподнял голову. Трое планеторазведчиков свернули с дороги, бросившись за Теем, один был совсем близко, — а Ларсен… да нет же, это Делано, черт их теперь разберет! Делано почему-то лежал на дороге, а Кэт Морейра тряс его за плечи и, кажется, пытался поднять. А, увести задумал! Украсть! Ну нет! Я тебя… ты у меня… сукин сын… Он выбросил вперед здоровую, но слабеющую правую руку, в которой был зажат дезинтегратор, и прицелился в Кэта. А-а, чего он там возится?! Оставь моего Делано, пошел вон, ублюдок, я же его задену! Отойди, говорю!
Он совсем забыл про оставшегося на дороге разведчика; генерал даже не видел, как тот подбежал. В последнюю секунду заметив глядящий прямо на него дезинтегратор, Рэй Метланд взвился в воздух и всей тяжестью обрушился на сжимавшую оружие руку. Генерал взвыл.
Метланд стремительно нагнулся, выхватил дезинтегратор из разжавшихся пальцев и отскочил.
Ярость заглушила даже страшную боль.
— Я заплачу вам! Много! — Ткани правой руки были раздавлены, но кость цела, и генерал, с перекошенным лицом, приподнялся на локте. — Уберите Морейру… подведите сюда Делано!
Измученное, темное лицо Метланда было страшно.
— Кто убил Ларсена?
— Я заплачу! — с неистовой силой выкрикнул генерал. — Пятьдесят, сто — говорите, сколько… Дайте мне Делано!
— Кто убил Ларсена? — повторил Метланд натянутым как струна голосом. — Сперва скажите, кто его…
— Остановите их! — вскрикнул генерал, увидев, что Кэт поставил-таки Виктора на ноги. И поскольку разведчик не двигался, вне себя добавил: — Я убил его, я! Довольны вы наконец? Идите за Делано!
Помощник капитана отшатнулся, вскинул руку и прицелился. Обернувшиеся в этом мгновение Кэт и Виктор замерли.
— Не смей! — крикнул Кэт. — Не стреляй! — Он развернул друга лицом к невидимкам и толкнул в спину. — Бегом в катер.
За спиной у Метланда послышался шелест, и метнувшийся из зарослей Тей сбил разведчика с ног и вместе с ним покатился по земле. Он вернулся, хотя люциферы были совсем рядом, и все трое вооружены сковачами — но Охотник услышал, что генерал хочет погубить его друзей, и вернулся, ведь киано всегда берегут тех, кто им друг. Метланд неистово отбивался, желая вырваться и броситься на врага, желая вскинуть дезинтегратор и давить и давить на спуск, желая чужой смерти. О звезда Тей, как хочется человеку убивать!
На дорогу вырвались друзья Эрика. Опасность! Явная, беспощадная угроза; эта отвратительная вещь, которую люди называют парализатором… Но Охотник не может отпустить Рэя — Рэй вне себя, он убьет генерала, а Кэт знает, что этого нельзя. Нельзя!
Слепое, страшное отчаяние человека душило Охотника, теснило грудь и мучило, и руки его слабели, и он знал, что сейчас люди разрядят в него парализаторы, и тогда останется лишь молить звезду Тей о милосердии. Люди воображают, будто их оружие безвредно, но оно губит Охотников так же, как вино. Метланд подмял его и высвободил правую руку, по-прежнему мертвой хваткой сжимая дезинтегратор, и уже был готов оглушить Охотника — и тогда Тей его отпустил. Метланд едва успел приподняться, а ладони киано стиснули ему виски, Тей свился в клубок, вложив в руки всю данную Охотнику силу, и человек обмяк и без сознания уткнулся в землю. Люди решат, что Охотник убил Рэя! Что-то тяжелое обрушилось сверху, застлало глаза, и стало очень трудно дышать, и он понял, что это Кэт прикрыл его от готовых выплюнуть яд сковачей. Нет, удивительное существо человек…
Молча, решительно, грубо люциферы растащили их и поставили на ноги. Сев на корточки, Соловьев пощупал пульс у лежавшего без движения помощника капитана, поднял глаза на помятого и истерзанного Тея, которого держал, заломив ему руки, штурман Верховой.
— Киано? — мрачно спросил Соловьев. — Собака бешеная. Убийца. А это что за черт? — Он вынул из-под пальцев Метланда дезинтегратор.
— Дай сюда, — велел Кэт с такой неожиданной силой и властностью, что разведчик невольно подчинился. — С ума с вами сойдешь, — добавил он, разряжая обстановку. — Отпусти Тея.
Верховой ослабил хватку, но поднял сковач, готовый всадить заряд Охотнику в спину при малейшем движении. Третий люцифер нагнулся над раненым генералом, глянул на вошедший в тело по самую рукоять нож киано.
— Да, люци, правду сказать, тут что-то сильно неладно. Я сейчас. — Он кинулся к стоявшим метрах в сорока автомобилям.
Кэт поймал пристальный взгляд белого с лица, чуть живого человека, узнал широко расставленные светлые глаза, выпуклый лоб и твердый подбородок.
— Атахо? Очень помолодели, как я погляжу?
Генерал промолчал, чувствуя, как вытекает кровь из придавленной телом руки, с которой содран бинт, как с кровью уходит жизнь. Конечно, Морейра не может признать своего хозяина, думает, будто перед ним Гэс. Тем лучше…
— Кэт, — тихо промолвил охотник. Он не видел того, кто стоял на обочине, на границе зарослей и открытого пространства, но он его слышал. Своевольный, непокорный человек вернулся, хотя Кэт отослал его и велел спрятаться. Вернулся, потому что он немного похож на киано.
— Ну, и каким чертом вы тут занимаетесь? Надеюсь, все еще живы?
Кэт обернулся.
— Уйди, — чуть слышно выдохнул он. Виктор, сдвинув брови, переводил взгляд с Метланда на генерала. Даже в таком виде — грязный, изодранный, с разбитым лицом, он был тем не менее неотличим от Ларсена: тот же ясный взгляд, готовые улыбнуться губы, гордая непринужденная осанка.
— Уйди! — повторил Кэт все тем же беззвучным голосом.
— Нет, погоди. — Виктор отстранил его и шагнул к генералу. — Что вы стоите, ему же плохо!
— Не твоя печаль, — холодно отозвался Соловьев, следя за автомобилем, который подгонял планеторазведчик. — Разберемся.
— Нет! _ взвыл вдруг генерал, разглядев Виктора как следует, его израненное жуткое лицо, ободранные руки. — Я не хочу!.. Нет! — Он захрипел и забился на залитой собственной кровью земле.
К нему подскочил Соловьев, рванулся было киано, но Верховой сбил его с ног, и охотник упал на колени, вскрикнув от пронзительной боли в заломленных руках. О звезда Тей! Неужто люди позволят генералу убить Виктора?
— Кэт! — крикнул он.
Кэт побелел, страдальчески изогнулись брови.
— Ты чего? — Виктор обеспокоенно взглянул в напряженное, отчаянное лицо своего друга. — Тебе тоже плохо; идем отсюда. — Он потянул Кэта за собой.
Тот попятился, поднимая дезинтегратор. Верховой, оставив Тея, метнулся к нему, но Виктор со спокойной решительностью Эрика Ларсена преградил штурману путь и отбросил назад.
Генерал бился в агонии, и смерть его не была его смертью. Ради Виктора, ради погибшего Эрика, ангел-хранитель нажал на спуск и длинным импульсом распылил безумца, желавшего жить за чужой счет.
Люциферы его обезоружили и скрутили, но это уже не имело значения. Обидно только, что будет трудно теперь доказать преступный умысел добитого на глазах у них умиравшего человека. Вот если только кузен Джон разговорится, не испугается за свою карьеру, или если бы Тей… Но Охотник объясняется одними именами…
На земле шевельнулся очнувшийся Метланд, со стоном поднялся на одно колено, обвел взглядом своих люциферов.
— Так я не понял, — прервал суровое молчание Соловьев, — раз только ты и Галахов знали, куда двинутся Ларсен с Делано — как же эти-то их нашли?
Помощник капитана мучительно сглотнул. Тей прислушался к его мыслям. Наконец-то человек навел у себя голове порядок, теперь его хоть можно понять. Ну-ка, чем он оправдается? Ах, он думает, что ему не поверят. Что сейчас вслед за Виктором друзья Эрика тоже обвинят его в предательстве. Но разве не к Рэю подошел в космопорте незнакомец с тихим вкрадчивым голосом? Разве не Рэй ответил на вопрос, где Эрик?.. Нет, здесь что-то не так. Ведь Рэй не хотел! Он даже не понимал, о чем его спрашивают. И потом ничего не помнил; это верно, в голове у него была мертвая пустота, Тей свидетель. И только сейчас, после схватки с киано, память человека оживает.
— Говорил же я, что он пастух, — уничтожающе бросил Люциферам Виктор. — А вы отмахивались!
Метланд провел рукой по лицу. Охотник внимательно слушал. Рэй сам не верит, что его слова кого-нибудь убедят. Вполне может быть. Но тогда… Неужто другу Эрика до самой смерти ходить с клеймом предателя?
Кинув сумрачный взгляд на угрожающе качнувшего сковачом Верхового, Тей шагнул вперед. Посмотрел своими кошачьими глазами с вертикальным зрачком на смятенного Метланда, на обессиленного Кэта, на хмурого Виктора, который сейчас, как никогда, был похож на убитого Эрика Ларсена, и подавил вздох. Значит, в живых остался все-таки Виктор, а не Эрик. Что же, пусть так; но Эрик не исчез бесследно — стоит лишь взглянуть на этого человека. А кроме того, Эрика многие будут помнить, и пока помнят, можно считать, что он среди нас.
Киано разомкнул губы. О звезда Тей, какая мука — то, что ему предстоит!
— Кэт, — начал он — и умолк, опустил голову. Затем снова попытался: — Рэй… — Нет, невозможно. Но Эрик никогда бы не позволил, чтобы его друзей обвиняли напрасно! В память о нем… — Это был генерал. Я расскажу, — закончил Тей, пересилив стыд. Его слышали столько людей, но Охотник принял решение и не собирался от него отступать.