Страница:
– И я в тебя вложил, Григорий Викторович, – сказал Скворцов.
– Ты на нас обиды не держи, не ерепенься, мы как лучше хотим.
– Как лучше хотите? – и генерал Кабанов выпалил, выпив еще стакан водки и уже не закусывая:
– Вот что сделать надо – на гнусного Горбатенко компромат какой-нибудь толковый сделать, пленочку, на которой он с бабами в баньке трахается, с отъявленными проститутками желательно. Вот это было бы дело.
Нестеров со Скворцовым переглянулись. Подобного предложения от генерала они не ожидали.
– Красиво говоришь, – сказал бизнесмен и налил себе рюмку водки. – Твое здоровье, генерал, – он выпил водку, съел виноградину. – В твоем предложении что-то есть. Сам придумал или позаимствовал?
– Сам придумал, голова на моих плечах не только для шапки, я еще думать не разучился.
– Молодец, генерал, это дело.
Действительно, почти семьдесят процентов женщин сейчас на стороне твоего конкурента.
– Ты в меня процентами не тычь, – разъярился Кабанов, – что мне от тех процентов? Бабы – они дуры и есть.
– Твердишь ты одно и то же. Я не утверждаю, что они умные, но голосовать будут за твоего врага.
Кабанов подобрался, и Скворцову даже показалось, что сейчас бравый вояка набросится на бизнесмена и начнет молотить его здоровенными кулаками.
– Мне помощники сказали давеча, что ты, Виктор Николаевич, обхаживаешь моего конкурента и даже деньги ему даешь.
– Даю, – благодушно произнес Нестеров. – А вдруг он победит, что тогда мне делать?
Кабанов, услышав подобное, обмяк. Скворцов хихикнул и принялся, вращая головой, смотреть то на генерала, то на бизнесмена. О том, что Нестеров финансирует Горбатенко, Скворцов знал.
– Финансирую, даю ему деньги.
Врага лучше прикармливать, лучше, чтобы он был под контролем.
– Ах вот вы как! – вскакивая из-за стола, крикнул генерал. – В последний момент сдать меня решили, ставите на этого засранца?
– Успокойся, генерал, сядь, – веско произнес Нестеров. – Сядь, я тебе сказал, и выслушай. Пораскинь мозгами, если они у тебя еще есть. А лучше – поплавай в холодной водичке. Тебе нужно немного протрезветь, тогда поймешь, о чем мы тебе толкуем.
Генерал, пошатываясь, словно получив обухом по голове, держась за стену, направился к двери, ведущей к бассейну.
– Ты что, серьезно? На самом деле?
– А ты как думал? – ответил Нестеров Скворцову.
– Не правильно получается.
– Правильно получится тогда, когда Кабанов мандат депутатский в руках сожмет.
– Что ты думаешь о его предложении?
Генерал плавал в бассейне от одной стенки к другой. Он был зол как никогда, ему казалось, что его собрались предать самые близкие и верные люди.
– Я потому с Горбатенко связался, – глядя в глаза Скворцову, говорил Нестеров, – чтобы в последний момент его завалить. Если мы не будем владеть информацией, то проиграем. А информацию лучше всего получать не от соглядатаев, а из первых уст, от самого Горбатенко.
– Тут ты прав, не могу с тобой не согласиться.
Денег не жалко?
– Кто ж в таком деле деньги считает? Я в эти выборы столько вбухал! Сто тысяч в одну сторону или в другую – роли не играет. Хорошую мысль генерал сказал, я ее реализую. Ты, Александр Валерьевич, договорись с телевизионщиками, и мы пустим этот ролик в эфир. Это будет лучший ролик: «Бравый генерал клеймит позором развратника и прелюбодея».
Да Горбатенко, после того как этот ролик на экране мелькнет, собственная жена вилкой заколет.
Скворцов расхохотался, смеялся политик вполне искренне. Он, как никто другой, знал эффект от подобных действий. Сказать про человека, что он вор, – пустяк, а показать его голого с бабами – такая карта дорогого стоит, как джокер. Вроде бы и пустячок, а все козыри валит.
– Правильная мысль. Те бабы, которые за следователя голосовать собрались, отвернутся от него мигом.
– Бабы не любят бабников, – сказал Нестеров, – бабы любят верных. Вот Кабанов хоть и идиот, – слово «идиот»
Нестеров почти прошептал, – но внешне верен своей семье. Родина, семья, дети – вот какие слова генерал у себя на лбу написал.
Кабанов уже обессилел, плавая в бассейне из конца в конец. Когда он развернулся, то увидел стоящих на бортике веселых Нестерова со Скворцовым.
– Плыви сюда, Григорий Викторович, – крикнул Нестеров.
– Гриша, давай к нам, хорош злиться и пузыри пускать!
Кабанов, скрипя зубами, уцепился за бортик, резко выпрыгнул из воды и сел.
– Правильно делает наш друг, о твоем, можно сказать, благополучии печется, – сказал Скворцов.
– Моему конкуренту деньги дает? О моем благополучии заботится? Интересная загогулина получается.
– Правильная загогулина.
Ты в этом ничего, Гриша, не понимаешь, поэтому лучше положись на нас. Виктор Николаевич кассету тебе устроить берется, на которой Горбатенко с бабами в баньке будет париться, так сказать, экзотический массаж принимать.
– Серьезно? – генерал снизу вверх посмотрел на Нестерова.
– Более чем, – сказал бизнесмен, резко сбросил белый халат и «солдатиком» прыгнул в бассейн, обдав генерала и Скворцова тысячами искрящихся брызг.
– Гриша, Нестеров для тебя старается, – набрасывая халат на плечи генерала, сказал Скворцов. – Он все правильно делает, он кует оружие возмездия.
– Как, как ты говоришь? – Кабанов не сразу вспомнил, где он слышал эту фразу, она ему понравилась.
– Оружие возмездия, – звучит красиво, сильно.
Нестеров развернулся, в десять сильных гребков пересек бассейн, оказавшись рядом с генералом. Тот протянул бизнесмену руку.
– Прости меня, Виктор, я погорячился. Устал, понимаешь ли, нервы уже ни к черту. Совсем эта работа меня измотала, на войне и то проще. Там своих и чужих знаешь, а политика – дело хитроумное.
– Это ты верно заметил, Гриша, политикой заниматься – не из пушек по душманам палить. Расскажи-ка, что в мэрии было?
– Ничего там хорошего не было, они еще не определились, кого поддерживать, – с горечью произнес генерал. – У них своих проблем выше крыши, на мэра администрация президентская наехала по полной программе. Он со своим правительством только успевает отбиваться. Не до меня им сейчас.
– Понимаю, – сказал Скворцов, – встречался я кое с кем, обещали тебя поддержать, но не сразу, а во втором туре.
– Они хотят, чтобы состоялся второй тур?
– Он неизбежен, судя по рейтингу, – сказал бывший депутат.
– Что вы все с этим рейтингом, со статистикой, с процентами лезете? Все это чушь! Вот у президента перед выборами сколько было вначале? – Семь или восемь процентов? А в итоге как он всех сделал!
– Ну, ты сравнил, – расхохотался Нестеров, – себя и президента. За ним правительство стояло, все чиновники, все до единого. Каждый из них свою задницу прикрывал, каждый место потерять боялся. Ты представь себе только, Григорий Викторович, что бы случилось, если бы кто-нибудь Ельцина опрокинул.
Вся структура рухнула бы, рассыпалась как карточный домик. Сколько чиновников со своих кресел слетело бы. Мало того, что слетело, в тюряге сколько людей оказалось бы. Поэтому весь бизнес, все газеты, телевидение на Ельцина работали. Да и его, старого колдыря, накачали как следует уколами да таблетками. Помнишь, как прыгал, как песни пел да в ладошки хлопал? Этаким бодрячком сразу стал.
А на самом деле – развалина, руины, как старый автомобиль со сношенным двигателем. Ты себя с ним не сравнивай, за ним такие деньги стояли, что коробка от ксерокса – капля в море. Там деньги вагонами шли, эшелонами.
– Ты откуда знаешь? – удивленно вскинул брови генерал.
– Уж я-то знаю, поверь. Я сам в его кампанию кучу денег вбросил, поэтому меня и в покое оставили, а ведь мог загреметь, не сориентировавшись вовремя.
И с новым президентом я вовремя подсуетился.
– Хитер ты!
– Я не хитер, – сказал Нестеров, парируя фразу генерала, – я осторожен и умен, стараюсь смотреть на несколько шагов вперед. – Пошли, выпьем, поедим немного и делами займемся.
Еще полчаса три приятеля сидели за столом и с аппетитом ели. Настроение у всех было рабочим.
– Вот пройдут выборы, так напьюсь, нажрусь как свинья, – сказал генерал, косясь на открытую бутылку.
– Тогда можно будет, компанию я тебе составлю, Григорий Викторович.
– Да и я подключусь, – бросил Скворцов, аккуратно вытирая перепачканные губы и швыряя салфетку на стол.
Три машины уже стояли у дома, когда мужчины, довольные собой, пожимали руки, стоя во внутреннем дворике.
– Я на тебя надеюсь.
– Правильно делаешь, – сказал генералу бизнесмен. – Но сам не плошай. И не надо о женщинах говорить свысока, не следует их унижать.
– Дуры они, – махнул, рубанув воздух ладонью, генерал.
Скворцов и Нестеров переглянулись. На твердолобого генерала не действовали никакие уговоры, переубедить его было практически невозможно. Слава Богу, что он хоть согласился работать с компроматом и озвучить то, что ему подсунут Скворцов с Нестеровым.
Когда генеральская «Волга» уехала, Скворцов на пару минут задержался и, куря сигарету, посмотрел вслед генеральской машине:
– Тяжелый он, конечно, человек, но служить будет верно.
– Хотелось бы верить.
– Как поживает Горбатенко?
– Скоро никак поживать не будет, – сказал Нестеров, – таких Горбатенок от Москвы до Смоленска на каждый столб хватит. Все они одинаковые. Когда был при должности, таких, как я, душил, деньги вымогал, а теперь задницу лизать готов, шнурки завязывать на моих ботинках.
– Он ласковый только до выборов. Потом за старое возьмется. Всех на хрен пошлет. На него ни в коем случае ставку делать нельзя – неуправляемый.
– Знаю.
– Кассету изготовить надо. Не ожидал я, что Кабанов такой хитрый финт предложит, сам я до него не додумался бы.
– Кассету сделаем, и не такое проворачивать приходилось.
– Только смотри, – предупредил Нестерова Скворцов, – поосторожней с этим делом. Людей бери проверенных.
– Ты меня учишь?
– Советую, – тихо произнес Скворцов. – На этом обжечься в два счета можно, хуже, чем с налоговой полицией дело иметь. За порнушку по голове не погладят, уж поверь.
– Я постараюсь все обтяпать так, чтобы комар носа не подточил.
Скворцов и Нестеров пожали друг другу руки.
– Я здесь еще задержусь на полчаса, а потом в город.
Проводив Скворцова, Нестеров вернулся в дом. Он вертел в руках трубку мобильного телефона, словно она была резиновой и он тренировал пальцы, пытаясь придать им ловкость. Иногда трубка напоминала колоду карт, которую Нестеров решил раскинуть веером на столе. Иногда он тихо постукивал ею о ладонь другой руки.
«Это лишь на первый взгляд приготовление компромата – дело плевое, но от задумки до реализации путь довольно длинный. И плохо то, что слишком много людей участвует в подобном деле».
Нестеров ходил у бассейна, глядя на ярко-голубую воду, и, шевеля губами, произносил фамилии, имена, словно пробовал их на вкус.
«Этот – мерзавец, эта – просто дура, дешевая стерва, а эта слишком много возомнит о себе. С этими лучше не связываться, они могут стукнуть в ФСБ, а вот этот человечек мне, пожалуй, поможет, подойдет лучше некуда. Тем более он мне должен деньги, и деньги немалые, я ему предложу отработать долг».
Именно этими словами он и отвечал на вопросы бизнесмена.
Когда в телефонной трубке зазвучали гудки, Корытин стоял, морщась от головной боли.
«У меня два часа, я должен успеть привести себя в порядок».
Два года назад Максима Корытина с треском вышвырнули с ОРТ за то, что он вымогал деньги у тех, кого снимал. И последнее время Максим Максимович перебивался случайными заказами. Квалификации пока еще не утратил, но взять его в какое-нибудь серьезное дело, в новый большой проект никто из коллег не решался. На Корытина ставить было рискованно: он мог запить, пропасть на неделю или две, мог прийти выпившим на съемку и все испортить.
Нестерову Корытин задолжал три тысячи долларов. Два года назад отдать такие деньги для Максима Максимовича Корытина было делом пустяковым.
Но это два года тому, а сейчас он погряз в долгах.
Когда звонил телефон, Корытин вздрагивал, боясь, что это очередной кредитор или жена. Все требовали деньги, а денег у Максима Максимовича не было совершенно.
Он забрался в ванну, включил холодную воду и стал приводить себя в порядок. Он менял холодную воду на горячую, взвизгивал, вскрикивал, но терпел.
Наконец сознание прояснилось. Корытин понемногу приобретал прежний вид. Он тщательно тупым лезвием выбрился, дважды порезав подбородок. Остатком одеколона обильно смочил лицо, расчесал редкие волосы. Порылся в шкафу, отыскал свежую рубашку, более или менее пристойные джинсы. Титаническими усилиями из тюбика выдавил на щетку остатки пасты, почистил зубы.
Режиссер посмотрел на себя в зеркало, грязное, мутное, будто заплеванное, и даже приятно удивился.
Выглядел он сносно, да и голова соображала, то ли от страха перед Нестеровым, то ли от ледяной воды.
«Ничего – вид спереди. Если еще сесть так, чтобы свет не падал прямо на лицо, буду выглядеть неплохо», Машина, присланная Нестеровым, приехала вовремя, минута в минуту. Корытин накинул на плечи легкую серую куртку, уселся на заднее сиденье и вновь, как несколько лет назад, почувствовал себя важным человеком, необходимым обществу. Когда Корытина доставили в офис к Нестерову, он поначалу сник, опасаясь крутой расправы, но скоро понял, что его страхи напрасны. Нестеров был сама любезность, вернуть деньги не требовал.
– Максим Максимович, сколько лет, сколько зим!
Выглядишь как старая добрая стодолларовая банкнота, – Корытин хихикнул, понимая, что Нестеров его подкалывает. – Присаживайся. Чайку? Кофейку?
Минералки? Чего изволишь?
Корытину на какое-то мгновение даже показалось, что все это ему снится, что сейчас лицо Нестерова изменится, станет суровым. Но бизнесмен продолжал улыбаться.
– Я бы граммов сто коньяка, если, конечно, можно…
– Почему нельзя, – сказал Нестеров, – естественно, можно. Только давай, Максим Максимович, не сейчас, а потом. Как твое здоровье? Хотя вижу – неплохо. Как ты думаешь, зачем я тебя позвал?
– Денег у меня, Виктор Николаевич, пока нет.
С этим туго. Поднимусь – верну.
– С чего ты взял, Феллини, что я с тебя деньги требовать стану? Я, может, наоборот, дать тебе денег хочу.
– Как дать? – не поверил Корытин.
– Очень даже просто. Ты сделаешь для меня одну работу, а я дам тебе денег. И еще хочу сообщить тебе приятную новость: я забуду прежний долг, забуду проценты, которые натикали за два года. Я ведь поставил тебя на счетчик, Максим Максимович. Могу квартиру твою забрать. Кстати, я навел справки, она пока чиста, не успел ты еще ее никому втюхать.
– Да, не успел.
– И правильно сделал. Так вот чего я от тебя хочу…
– Чего же? – стакан с минеральной водой дрожал в руке Корытина. Нестерова это забавляло, ему вообще нравилось, когда люди его боятся. – Слушай, ты еще снимать не разучился?
– Что именно?
– А что ты умеешь снимать? Естественно, не проституток на Тверской, а кино.
– Кино? – пробормотал Корытин и напрягся. Его лицо расплылось в улыбке. Он мог ожидать от Нестерова всего, но никак не подобного предложения. – А что надо снять, Виктор Николаевич? Есть деньги, есть конкретный заказ, ролик к выборам, документальный фильм?
– Ролик, Максим Максимович, небольшой ролик минут на десять. Участвовать в съемках будут четыре человека, в том числе и я. Ты согласен?
– Конечно! Сколько это будет стоить?
– Если сделаешь хорошо, долг спишу и пятьсот долларов сверху.
Корытину в данной ситуации было все равно, заплатит ему Нестеров или нет, главное, что спишет долг. Можно задолжать соседу, можно приятелю по работе, но быть должным Нестерову – последнее дело. Корытин знал, что такие люди, как бизнесмен Нестеров, со своими должниками разбираются круто. Почему он сам еще до сих пор жив-здоров, Корытину было непонятно, скорее всего Нестеров о нем просто забыл.
– Согласен я, Виктор Николаевич!
– Только дело вот в чем: все надо снять скрытой камерой. Участвовать в съемках будут две женщины и я со своим добрым знакомым. Снимешь все. Слушай меня внимательно. Если ты кому-нибудь обмолвишься словом или полусловом или даже намекнешь, тебе, Корытин, не жить. Тебя раздерут, как лягушку, и никто никогда при всем желании не сможет найти куска твоей плоти. Ты меня понял? – глаза у Нестерова сузились и сверкнули, и этот блеск не сулил ничего хорошего.
– Корытин – могила, Виктор Николаевич, вы же знаете.
– Вот поэтому я к тебе и обратился.
– Когда надо приступать?
– Камеру я тебе дам. Снимешь все, причем так, чтобы я нигде в кадре даже не мелькнул.
– Я все понял, должен остаться только ваш приятель и бабы?
– Правильно сообразил, Корытин.
В кабинете Нестерова зазвонил телефон. Он взял трубку, посмотрел на цифры и улыбнулся.
– Слушаю, генерал, – сказал он.
– ..
– Естественно, занимаюсь, а как же может быть по-другому. Если Нестеров говорит, то он и делает.
– ..
– Работайте, работайте со своими избирателями.
Встречайтесь с ветеранами, космонавтами, пенсионерами, миллионерами – в общем, со всеми. Женщин, генерал, не обижайте, они должны стать вашими союзницами, – Нестеров положил трубку. – Извини, Максим Максимович, рвут на части, мерзавцы, с умным человеком поговорить не дают. Все эти депутаты, кандидаты, делегаты, министры… Ни минуты покоя.
– Когда снимать?
– Во-первых, ты с этой секунды не пьешь.
– Понял, – бросил Корытин, хотя выпить ему хотелось нестерпимо, но он понимал: делать этого нельзя, слишком многое поставлено на карту.
– Вот тебе денежки, приведи себя в порядок. Ты мне нужен не в разобранном виде, Корытин, а полностью готовый к действию. Ты должен быть подготовлен, как боксер к поединку.
Дрожащие пальцы Корытина смяли стодолларовую банкноту, она исчезла в потной ладони.
– Иди. Из дому ни на шаг, ты мне в любой момент понадобишься. Въехал?
– Понял, буду.
Корытин понимал: от этого предложения он отказаться не может.
«Он будет землю рыть, – подумал Нестеров, расхаживая по своему огромному кабинету, – сделает все, что я ему скажу. И молчать будет, самое главное, как рыба. Теперь надо решить следующую часть вопроса».
Память у Нестерова была великолепная, он помнил сотни фамилий, имен, десятки телефонных номеров. Тут же из кабинета он и позвонил.
Автоответчик сладким женским голосом сообщил, чтобы оставили информацию.
– Позвони немедленно, буду очень признателен.
Надеюсь, телефон не забыла?
Ждать долго не пришлось. Звонок прозвучал через четверть часа.
– Виктор Николаевич?
– Ха, – сказал Нестеров в трубку, – ну вот, ты и нашлась. Как дела, красавица, как жизнь, как здоровье?
– Хотелось бы лучше. Но СПИДа у меня нет.
– Что ж, могу помочь с деньгами. Вы с Анжелой живете?
– Очень хорошо. В шесть я к вам заеду, будьте на месте, все дела отложите. Есть работа.
– Как всегда. О деньгах поговорим на месте.
Глава 18
– Ты на нас обиды не держи, не ерепенься, мы как лучше хотим.
– Как лучше хотите? – и генерал Кабанов выпалил, выпив еще стакан водки и уже не закусывая:
– Вот что сделать надо – на гнусного Горбатенко компромат какой-нибудь толковый сделать, пленочку, на которой он с бабами в баньке трахается, с отъявленными проститутками желательно. Вот это было бы дело.
Нестеров со Скворцовым переглянулись. Подобного предложения от генерала они не ожидали.
– Красиво говоришь, – сказал бизнесмен и налил себе рюмку водки. – Твое здоровье, генерал, – он выпил водку, съел виноградину. – В твоем предложении что-то есть. Сам придумал или позаимствовал?
– Сам придумал, голова на моих плечах не только для шапки, я еще думать не разучился.
– Молодец, генерал, это дело.
Действительно, почти семьдесят процентов женщин сейчас на стороне твоего конкурента.
– Ты в меня процентами не тычь, – разъярился Кабанов, – что мне от тех процентов? Бабы – они дуры и есть.
– Твердишь ты одно и то же. Я не утверждаю, что они умные, но голосовать будут за твоего врага.
Кабанов подобрался, и Скворцову даже показалось, что сейчас бравый вояка набросится на бизнесмена и начнет молотить его здоровенными кулаками.
– Мне помощники сказали давеча, что ты, Виктор Николаевич, обхаживаешь моего конкурента и даже деньги ему даешь.
– Даю, – благодушно произнес Нестеров. – А вдруг он победит, что тогда мне делать?
Кабанов, услышав подобное, обмяк. Скворцов хихикнул и принялся, вращая головой, смотреть то на генерала, то на бизнесмена. О том, что Нестеров финансирует Горбатенко, Скворцов знал.
– Финансирую, даю ему деньги.
Врага лучше прикармливать, лучше, чтобы он был под контролем.
– Ах вот вы как! – вскакивая из-за стола, крикнул генерал. – В последний момент сдать меня решили, ставите на этого засранца?
– Успокойся, генерал, сядь, – веско произнес Нестеров. – Сядь, я тебе сказал, и выслушай. Пораскинь мозгами, если они у тебя еще есть. А лучше – поплавай в холодной водичке. Тебе нужно немного протрезветь, тогда поймешь, о чем мы тебе толкуем.
Генерал, пошатываясь, словно получив обухом по голове, держась за стену, направился к двери, ведущей к бассейну.
– Ты что, серьезно? На самом деле?
– А ты как думал? – ответил Нестеров Скворцову.
– Не правильно получается.
– Правильно получится тогда, когда Кабанов мандат депутатский в руках сожмет.
– Что ты думаешь о его предложении?
Генерал плавал в бассейне от одной стенки к другой. Он был зол как никогда, ему казалось, что его собрались предать самые близкие и верные люди.
– Я потому с Горбатенко связался, – глядя в глаза Скворцову, говорил Нестеров, – чтобы в последний момент его завалить. Если мы не будем владеть информацией, то проиграем. А информацию лучше всего получать не от соглядатаев, а из первых уст, от самого Горбатенко.
– Тут ты прав, не могу с тобой не согласиться.
Денег не жалко?
– Кто ж в таком деле деньги считает? Я в эти выборы столько вбухал! Сто тысяч в одну сторону или в другую – роли не играет. Хорошую мысль генерал сказал, я ее реализую. Ты, Александр Валерьевич, договорись с телевизионщиками, и мы пустим этот ролик в эфир. Это будет лучший ролик: «Бравый генерал клеймит позором развратника и прелюбодея».
Да Горбатенко, после того как этот ролик на экране мелькнет, собственная жена вилкой заколет.
Скворцов расхохотался, смеялся политик вполне искренне. Он, как никто другой, знал эффект от подобных действий. Сказать про человека, что он вор, – пустяк, а показать его голого с бабами – такая карта дорогого стоит, как джокер. Вроде бы и пустячок, а все козыри валит.
– Правильная мысль. Те бабы, которые за следователя голосовать собрались, отвернутся от него мигом.
– Бабы не любят бабников, – сказал Нестеров, – бабы любят верных. Вот Кабанов хоть и идиот, – слово «идиот»
Нестеров почти прошептал, – но внешне верен своей семье. Родина, семья, дети – вот какие слова генерал у себя на лбу написал.
Кабанов уже обессилел, плавая в бассейне из конца в конец. Когда он развернулся, то увидел стоящих на бортике веселых Нестерова со Скворцовым.
– Плыви сюда, Григорий Викторович, – крикнул Нестеров.
– Гриша, давай к нам, хорош злиться и пузыри пускать!
Кабанов, скрипя зубами, уцепился за бортик, резко выпрыгнул из воды и сел.
– Правильно делает наш друг, о твоем, можно сказать, благополучии печется, – сказал Скворцов.
– Моему конкуренту деньги дает? О моем благополучии заботится? Интересная загогулина получается.
– Правильная загогулина.
Ты в этом ничего, Гриша, не понимаешь, поэтому лучше положись на нас. Виктор Николаевич кассету тебе устроить берется, на которой Горбатенко с бабами в баньке будет париться, так сказать, экзотический массаж принимать.
– Серьезно? – генерал снизу вверх посмотрел на Нестерова.
– Более чем, – сказал бизнесмен, резко сбросил белый халат и «солдатиком» прыгнул в бассейн, обдав генерала и Скворцова тысячами искрящихся брызг.
– Гриша, Нестеров для тебя старается, – набрасывая халат на плечи генерала, сказал Скворцов. – Он все правильно делает, он кует оружие возмездия.
– Как, как ты говоришь? – Кабанов не сразу вспомнил, где он слышал эту фразу, она ему понравилась.
– Оружие возмездия, – звучит красиво, сильно.
Нестеров развернулся, в десять сильных гребков пересек бассейн, оказавшись рядом с генералом. Тот протянул бизнесмену руку.
– Прости меня, Виктор, я погорячился. Устал, понимаешь ли, нервы уже ни к черту. Совсем эта работа меня измотала, на войне и то проще. Там своих и чужих знаешь, а политика – дело хитроумное.
– Это ты верно заметил, Гриша, политикой заниматься – не из пушек по душманам палить. Расскажи-ка, что в мэрии было?
– Ничего там хорошего не было, они еще не определились, кого поддерживать, – с горечью произнес генерал. – У них своих проблем выше крыши, на мэра администрация президентская наехала по полной программе. Он со своим правительством только успевает отбиваться. Не до меня им сейчас.
– Понимаю, – сказал Скворцов, – встречался я кое с кем, обещали тебя поддержать, но не сразу, а во втором туре.
– Они хотят, чтобы состоялся второй тур?
– Он неизбежен, судя по рейтингу, – сказал бывший депутат.
– Что вы все с этим рейтингом, со статистикой, с процентами лезете? Все это чушь! Вот у президента перед выборами сколько было вначале? – Семь или восемь процентов? А в итоге как он всех сделал!
– Ну, ты сравнил, – расхохотался Нестеров, – себя и президента. За ним правительство стояло, все чиновники, все до единого. Каждый из них свою задницу прикрывал, каждый место потерять боялся. Ты представь себе только, Григорий Викторович, что бы случилось, если бы кто-нибудь Ельцина опрокинул.
Вся структура рухнула бы, рассыпалась как карточный домик. Сколько чиновников со своих кресел слетело бы. Мало того, что слетело, в тюряге сколько людей оказалось бы. Поэтому весь бизнес, все газеты, телевидение на Ельцина работали. Да и его, старого колдыря, накачали как следует уколами да таблетками. Помнишь, как прыгал, как песни пел да в ладошки хлопал? Этаким бодрячком сразу стал.
А на самом деле – развалина, руины, как старый автомобиль со сношенным двигателем. Ты себя с ним не сравнивай, за ним такие деньги стояли, что коробка от ксерокса – капля в море. Там деньги вагонами шли, эшелонами.
– Ты откуда знаешь? – удивленно вскинул брови генерал.
– Уж я-то знаю, поверь. Я сам в его кампанию кучу денег вбросил, поэтому меня и в покое оставили, а ведь мог загреметь, не сориентировавшись вовремя.
И с новым президентом я вовремя подсуетился.
– Хитер ты!
– Я не хитер, – сказал Нестеров, парируя фразу генерала, – я осторожен и умен, стараюсь смотреть на несколько шагов вперед. – Пошли, выпьем, поедим немного и делами займемся.
Еще полчаса три приятеля сидели за столом и с аппетитом ели. Настроение у всех было рабочим.
– Вот пройдут выборы, так напьюсь, нажрусь как свинья, – сказал генерал, косясь на открытую бутылку.
– Тогда можно будет, компанию я тебе составлю, Григорий Викторович.
– Да и я подключусь, – бросил Скворцов, аккуратно вытирая перепачканные губы и швыряя салфетку на стол.
Три машины уже стояли у дома, когда мужчины, довольные собой, пожимали руки, стоя во внутреннем дворике.
– Я на тебя надеюсь.
– Правильно делаешь, – сказал генералу бизнесмен. – Но сам не плошай. И не надо о женщинах говорить свысока, не следует их унижать.
– Дуры они, – махнул, рубанув воздух ладонью, генерал.
Скворцов и Нестеров переглянулись. На твердолобого генерала не действовали никакие уговоры, переубедить его было практически невозможно. Слава Богу, что он хоть согласился работать с компроматом и озвучить то, что ему подсунут Скворцов с Нестеровым.
Когда генеральская «Волга» уехала, Скворцов на пару минут задержался и, куря сигарету, посмотрел вслед генеральской машине:
– Тяжелый он, конечно, человек, но служить будет верно.
– Хотелось бы верить.
– Как поживает Горбатенко?
– Скоро никак поживать не будет, – сказал Нестеров, – таких Горбатенок от Москвы до Смоленска на каждый столб хватит. Все они одинаковые. Когда был при должности, таких, как я, душил, деньги вымогал, а теперь задницу лизать готов, шнурки завязывать на моих ботинках.
– Он ласковый только до выборов. Потом за старое возьмется. Всех на хрен пошлет. На него ни в коем случае ставку делать нельзя – неуправляемый.
– Знаю.
– Кассету изготовить надо. Не ожидал я, что Кабанов такой хитрый финт предложит, сам я до него не додумался бы.
– Кассету сделаем, и не такое проворачивать приходилось.
– Только смотри, – предупредил Нестерова Скворцов, – поосторожней с этим делом. Людей бери проверенных.
– Ты меня учишь?
– Советую, – тихо произнес Скворцов. – На этом обжечься в два счета можно, хуже, чем с налоговой полицией дело иметь. За порнушку по голове не погладят, уж поверь.
– Я постараюсь все обтяпать так, чтобы комар носа не подточил.
Скворцов и Нестеров пожали друг другу руки.
– Я здесь еще задержусь на полчаса, а потом в город.
Проводив Скворцова, Нестеров вернулся в дом. Он вертел в руках трубку мобильного телефона, словно она была резиновой и он тренировал пальцы, пытаясь придать им ловкость. Иногда трубка напоминала колоду карт, которую Нестеров решил раскинуть веером на столе. Иногда он тихо постукивал ею о ладонь другой руки.
«Это лишь на первый взгляд приготовление компромата – дело плевое, но от задумки до реализации путь довольно длинный. И плохо то, что слишком много людей участвует в подобном деле».
Нестеров ходил у бассейна, глядя на ярко-голубую воду, и, шевеля губами, произносил фамилии, имена, словно пробовал их на вкус.
«Этот – мерзавец, эта – просто дура, дешевая стерва, а эта слишком много возомнит о себе. С этими лучше не связываться, они могут стукнуть в ФСБ, а вот этот человечек мне, пожалуй, поможет, подойдет лучше некуда. Тем более он мне должен деньги, и деньги немалые, я ему предложу отработать долг».
* * *
Звонок Нестерова Максима Корытина испугал. Режиссер даже не сразу нашелся, что ответить. Он стоял в трусах и майке, голова трещала от невыносимой боли. Единственное, что Корытин мог произносить четко, так это односложные слова: «да», «нет», «ага».Именно этими словами он и отвечал на вопросы бизнесмена.
Когда в телефонной трубке зазвучали гудки, Корытин стоял, морщась от головной боли.
«У меня два часа, я должен успеть привести себя в порядок».
Два года назад Максима Корытина с треском вышвырнули с ОРТ за то, что он вымогал деньги у тех, кого снимал. И последнее время Максим Максимович перебивался случайными заказами. Квалификации пока еще не утратил, но взять его в какое-нибудь серьезное дело, в новый большой проект никто из коллег не решался. На Корытина ставить было рискованно: он мог запить, пропасть на неделю или две, мог прийти выпившим на съемку и все испортить.
Нестерову Корытин задолжал три тысячи долларов. Два года назад отдать такие деньги для Максима Максимовича Корытина было делом пустяковым.
Но это два года тому, а сейчас он погряз в долгах.
Когда звонил телефон, Корытин вздрагивал, боясь, что это очередной кредитор или жена. Все требовали деньги, а денег у Максима Максимовича не было совершенно.
Он забрался в ванну, включил холодную воду и стал приводить себя в порядок. Он менял холодную воду на горячую, взвизгивал, вскрикивал, но терпел.
Наконец сознание прояснилось. Корытин понемногу приобретал прежний вид. Он тщательно тупым лезвием выбрился, дважды порезав подбородок. Остатком одеколона обильно смочил лицо, расчесал редкие волосы. Порылся в шкафу, отыскал свежую рубашку, более или менее пристойные джинсы. Титаническими усилиями из тюбика выдавил на щетку остатки пасты, почистил зубы.
Режиссер посмотрел на себя в зеркало, грязное, мутное, будто заплеванное, и даже приятно удивился.
Выглядел он сносно, да и голова соображала, то ли от страха перед Нестеровым, то ли от ледяной воды.
«Ничего – вид спереди. Если еще сесть так, чтобы свет не падал прямо на лицо, буду выглядеть неплохо», Машина, присланная Нестеровым, приехала вовремя, минута в минуту. Корытин накинул на плечи легкую серую куртку, уселся на заднее сиденье и вновь, как несколько лет назад, почувствовал себя важным человеком, необходимым обществу. Когда Корытина доставили в офис к Нестерову, он поначалу сник, опасаясь крутой расправы, но скоро понял, что его страхи напрасны. Нестеров был сама любезность, вернуть деньги не требовал.
– Максим Максимович, сколько лет, сколько зим!
Выглядишь как старая добрая стодолларовая банкнота, – Корытин хихикнул, понимая, что Нестеров его подкалывает. – Присаживайся. Чайку? Кофейку?
Минералки? Чего изволишь?
Корытину на какое-то мгновение даже показалось, что все это ему снится, что сейчас лицо Нестерова изменится, станет суровым. Но бизнесмен продолжал улыбаться.
– Я бы граммов сто коньяка, если, конечно, можно…
– Почему нельзя, – сказал Нестеров, – естественно, можно. Только давай, Максим Максимович, не сейчас, а потом. Как твое здоровье? Хотя вижу – неплохо. Как ты думаешь, зачем я тебя позвал?
– Денег у меня, Виктор Николаевич, пока нет.
С этим туго. Поднимусь – верну.
– С чего ты взял, Феллини, что я с тебя деньги требовать стану? Я, может, наоборот, дать тебе денег хочу.
– Как дать? – не поверил Корытин.
– Очень даже просто. Ты сделаешь для меня одну работу, а я дам тебе денег. И еще хочу сообщить тебе приятную новость: я забуду прежний долг, забуду проценты, которые натикали за два года. Я ведь поставил тебя на счетчик, Максим Максимович. Могу квартиру твою забрать. Кстати, я навел справки, она пока чиста, не успел ты еще ее никому втюхать.
– Да, не успел.
– И правильно сделал. Так вот чего я от тебя хочу…
– Чего же? – стакан с минеральной водой дрожал в руке Корытина. Нестерова это забавляло, ему вообще нравилось, когда люди его боятся. – Слушай, ты еще снимать не разучился?
– Что именно?
– А что ты умеешь снимать? Естественно, не проституток на Тверской, а кино.
– Кино? – пробормотал Корытин и напрягся. Его лицо расплылось в улыбке. Он мог ожидать от Нестерова всего, но никак не подобного предложения. – А что надо снять, Виктор Николаевич? Есть деньги, есть конкретный заказ, ролик к выборам, документальный фильм?
– Ролик, Максим Максимович, небольшой ролик минут на десять. Участвовать в съемках будут четыре человека, в том числе и я. Ты согласен?
– Конечно! Сколько это будет стоить?
– Если сделаешь хорошо, долг спишу и пятьсот долларов сверху.
Корытину в данной ситуации было все равно, заплатит ему Нестеров или нет, главное, что спишет долг. Можно задолжать соседу, можно приятелю по работе, но быть должным Нестерову – последнее дело. Корытин знал, что такие люди, как бизнесмен Нестеров, со своими должниками разбираются круто. Почему он сам еще до сих пор жив-здоров, Корытину было непонятно, скорее всего Нестеров о нем просто забыл.
– Согласен я, Виктор Николаевич!
– Только дело вот в чем: все надо снять скрытой камерой. Участвовать в съемках будут две женщины и я со своим добрым знакомым. Снимешь все. Слушай меня внимательно. Если ты кому-нибудь обмолвишься словом или полусловом или даже намекнешь, тебе, Корытин, не жить. Тебя раздерут, как лягушку, и никто никогда при всем желании не сможет найти куска твоей плоти. Ты меня понял? – глаза у Нестерова сузились и сверкнули, и этот блеск не сулил ничего хорошего.
– Корытин – могила, Виктор Николаевич, вы же знаете.
– Вот поэтому я к тебе и обратился.
– Когда надо приступать?
– Камеру я тебе дам. Снимешь все, причем так, чтобы я нигде в кадре даже не мелькнул.
– Я все понял, должен остаться только ваш приятель и бабы?
– Правильно сообразил, Корытин.
В кабинете Нестерова зазвонил телефон. Он взял трубку, посмотрел на цифры и улыбнулся.
– Слушаю, генерал, – сказал он.
– ..
– Естественно, занимаюсь, а как же может быть по-другому. Если Нестеров говорит, то он и делает.
– ..
– Работайте, работайте со своими избирателями.
Встречайтесь с ветеранами, космонавтами, пенсионерами, миллионерами – в общем, со всеми. Женщин, генерал, не обижайте, они должны стать вашими союзницами, – Нестеров положил трубку. – Извини, Максим Максимович, рвут на части, мерзавцы, с умным человеком поговорить не дают. Все эти депутаты, кандидаты, делегаты, министры… Ни минуты покоя.
– Когда снимать?
– Во-первых, ты с этой секунды не пьешь.
– Понял, – бросил Корытин, хотя выпить ему хотелось нестерпимо, но он понимал: делать этого нельзя, слишком многое поставлено на карту.
– Вот тебе денежки, приведи себя в порядок. Ты мне нужен не в разобранном виде, Корытин, а полностью готовый к действию. Ты должен быть подготовлен, как боксер к поединку.
Дрожащие пальцы Корытина смяли стодолларовую банкноту, она исчезла в потной ладони.
– Иди. Из дому ни на шаг, ты мне в любой момент понадобишься. Въехал?
– Понял, буду.
Корытин понимал: от этого предложения он отказаться не может.
«Он будет землю рыть, – подумал Нестеров, расхаживая по своему огромному кабинету, – сделает все, что я ему скажу. И молчать будет, самое главное, как рыба. Теперь надо решить следующую часть вопроса».
Память у Нестерова была великолепная, он помнил сотни фамилий, имен, десятки телефонных номеров. Тут же из кабинета он и позвонил.
Автоответчик сладким женским голосом сообщил, чтобы оставили информацию.
– Позвони немедленно, буду очень признателен.
Надеюсь, телефон не забыла?
Ждать долго не пришлось. Звонок прозвучал через четверть часа.
– Виктор Николаевич?
– Ха, – сказал Нестеров в трубку, – ну вот, ты и нашлась. Как дела, красавица, как жизнь, как здоровье?
– Хотелось бы лучше. Но СПИДа у меня нет.
– Что ж, могу помочь с деньгами. Вы с Анжелой живете?
– Очень хорошо. В шесть я к вам заеду, будьте на месте, все дела отложите. Есть работа.
– Как всегда. О деньгах поговорим на месте.
Глава 18
Юля и Анжелика были дамами, проверенными во всех отношениях. Уже около года Виктор Николаевич Нестеров использовал девушек в своих целях. Если надо было кого-то встретить, сделать сговорчивым, решить вопрос, Юля и Анжелика всегда рады были услужить бизнесмену.
Нестеров приехал с цветами, он привез один букет сразу для двоих. Юля была брюнетка, Анжелика – блондинка. Но если бы Нестеров сказал, девушки мгновенно поменяли бы масть, и длинноногая Анжелика превратилась бы в жгучую брюнетку, а брюнетка Юля стала бы рыжей.
Нестерову девушки шли навстречу. Они работали не только на него, бизнесмен это знал. Он поцеловал одну и другую, обнял Юлю, хлопнул по заднице.
Юля захохотала:
– Виктор Николаевич, не приставайте.
– И не собираюсь, – сказал Нестеров, переходя на шутливый тон.
Девушки жили в двухкомнатной квартире, состоящей из двух спален. В одной и другой спальне стояли огромные кровати – сексодромы, как называли их девушки. И на одной и на другой кровати Нестерову лежать приходилось.
– Юля, мне, пожалуйста, кофе.
Когда кофе был готов, Нестеров закурил. Девушки ходили вокруг него, высокие, длинноногие. Женщин Нестеров выбирать умел, он знал, что его партнеры по бизнесу перед такими бабами не смогут устоять.
– Ну, что, кошки, скажете? – сделав глоток ароматного кофе, спросил Нестеров.
– Что надо сделать, Виктор Николаевич?
– Как вы смотрите на то, чтобы немного развлечься?
– Развлечься? – удивилась Анжела.
– Развлечься мы никогда не против. Но вы, Виктор Николаевич, наверное, имеете в виду другое – не развлечься, а поработать, попотеть, постонать?
– И это тоже.
– Надеюсь, на этот раз не с якутами?
– Нет, что вы, девчонки, со славянами.
– Их будет двое? – взглянула на Нестерова Анжела и встала у кресла, картинно выпятив грудь.
– Двое.
– Мы их знаем?
– Одного наверняка, а вот другого – нет.
Девушки переглянулись.
– Один из двоих – это я.
Юля и Анжела прыснули от смеха:
– Виктор Николаевич, с вами хоть на край света.
– Я знал, что вы не откажете.
– Чур, я с вами! – воскликнула Юля. – Вы такой нежный, такой ласковый, – она подошла к Нестерову и положила ладони на его плечи.
– Ладно тебе, не сейчас. Разошлась тут мне! Не возбуждай меня без нужды.
Виктор Николаевич Нестеров обладал удивительным свойством – с разными людьми он разговаривал на их языке. С проститутками разговаривал так, что те считали его своим, с бандитами – будто он из их среды. Юля принялась расстегивать Нестерову пуговицы на рубашке и развязывать галстук.
– Хватит, – строго сказал Нестеров, и руки девушки замерли. – Сядьте и послушайте, что я вам скажу.
Девушки сели на диван напротив Нестерова, прижались друг к дружке, руки положили на колени.
– Вы сидите как на танцах в деревенском клубе и ждете, когда вас пригласят.
– Мы прикалываемся.
– Так вот, через пару дней вы мне понадобитесь.
Поедем в баньку. Немножко помоемся, немножко выпьем, немножко покувыркаемся. В общем, все как всегда.
– А кто еще будет? – спросила Анжела.
– Мужчина, естественно.
– Ничего хоть?
– Тебе не все равно?
– Если молодой и красивый – это лучше, а если старик…
– Не старик, но и не молодой.
– Куда поедем?
– Хватит задавать вопросы. Вас завезут.
– Сколько это будет стоить? – вкрадчивым голосом спросила Анжелика и, встав с дивана, двинулась к Нестерову, картинно расставив руки.
– Могу сказать, что вы останетесь довольны. Разве я когда-нибудь вас подводил?
– Нет, никогда, – сказала Юля, а потом посмотрела на Анжелу:
– Может, мы его завалим прямо сейчас?
– Здесь и сейчас! – воскликнула Анжела.
Нестеров несильно сопротивлялся, ему самому хотелось расслабиться. Отношения с женой в последнее время не складывались, ему хотелось выплеснуть эмоции, накопившиеся в его большом сильном теле.
И он перестал сопротивляться.
Как две медсестры, девушки затащили Нестерова в спальню, опрокинули на огромную кровать и постарались продемонстрировать все, на что способны.
– Хватит, – через час воскликнул бизнесмен, брезгливо отталкивая Анжелу. – И ты отвяжись от меня, – пошатываясь, он побрел в душ.
– Угадай, сколько он даст? – спросила Анжела у Юли.
– Думаю, как всегда – шестьсот на двоих.
– А я думаю, пятьсот. Спорим? – Анжела протянула руку.
– Спорим, – Юля хлопнула своей ладонью по руке Анжелы.
Минут через пятнадцать Виктор Николаевич Нестеров уже был одет. Его лицо вновь стало надменным, приобрело прежние черты. Девушки ходили в длинных шелковых халатах вокруг него как две рабыни.
– Из города никуда не уезжайте, от телефона не отходите, – сказал Нестеров, допивая кофе. – Вот вам немножко денег. Спасибо, я расслабился, шесть стодолларовых купюр Нестеров положил на журнальный столик и прижал их блюдечком. На блюдечко поставил чашку, поднялся с кресла. – Так вы меня поняли? – Анжела морщилась, Юля улыбалась. – Что это с вами?
– Ничего, Виктор Николаевич, это мы о своем, о женском.
– Смотрите мне, чтобы никуда! Вы нужны мне как воздух.
Девушки проводили бизнесмена до двери и, когда услышали, как щелкнула дверь лифта, принялись хохотать.
– Интересно, – сказала Анжела, – почему это у него с женой не ладится? Крупный мужик, здоровый, денег куры не клюют, а он – на сторону.
«Если задумал, просчитал, прикинул, то останавливаться уже не стоит, действуй», – любил говорить сам себе да и другим Виктор Нестеров.
В избирательном штабе Горбатенко Нестеров появился в половине четвертого. Работа кипела вовсю.
Уходили и приходили люди, подъезжали машины, в багажники грузились листовки. Дверь в кабинет Горбатенко не закрывалась.
Нестеров приехал с цветами, он привез один букет сразу для двоих. Юля была брюнетка, Анжелика – блондинка. Но если бы Нестеров сказал, девушки мгновенно поменяли бы масть, и длинноногая Анжелика превратилась бы в жгучую брюнетку, а брюнетка Юля стала бы рыжей.
Нестерову девушки шли навстречу. Они работали не только на него, бизнесмен это знал. Он поцеловал одну и другую, обнял Юлю, хлопнул по заднице.
Юля захохотала:
– Виктор Николаевич, не приставайте.
– И не собираюсь, – сказал Нестеров, переходя на шутливый тон.
Девушки жили в двухкомнатной квартире, состоящей из двух спален. В одной и другой спальне стояли огромные кровати – сексодромы, как называли их девушки. И на одной и на другой кровати Нестерову лежать приходилось.
– Юля, мне, пожалуйста, кофе.
Когда кофе был готов, Нестеров закурил. Девушки ходили вокруг него, высокие, длинноногие. Женщин Нестеров выбирать умел, он знал, что его партнеры по бизнесу перед такими бабами не смогут устоять.
– Ну, что, кошки, скажете? – сделав глоток ароматного кофе, спросил Нестеров.
– Что надо сделать, Виктор Николаевич?
– Как вы смотрите на то, чтобы немного развлечься?
– Развлечься? – удивилась Анжела.
– Развлечься мы никогда не против. Но вы, Виктор Николаевич, наверное, имеете в виду другое – не развлечься, а поработать, попотеть, постонать?
– И это тоже.
– Надеюсь, на этот раз не с якутами?
– Нет, что вы, девчонки, со славянами.
– Их будет двое? – взглянула на Нестерова Анжела и встала у кресла, картинно выпятив грудь.
– Двое.
– Мы их знаем?
– Одного наверняка, а вот другого – нет.
Девушки переглянулись.
– Один из двоих – это я.
Юля и Анжела прыснули от смеха:
– Виктор Николаевич, с вами хоть на край света.
– Я знал, что вы не откажете.
– Чур, я с вами! – воскликнула Юля. – Вы такой нежный, такой ласковый, – она подошла к Нестерову и положила ладони на его плечи.
– Ладно тебе, не сейчас. Разошлась тут мне! Не возбуждай меня без нужды.
Виктор Николаевич Нестеров обладал удивительным свойством – с разными людьми он разговаривал на их языке. С проститутками разговаривал так, что те считали его своим, с бандитами – будто он из их среды. Юля принялась расстегивать Нестерову пуговицы на рубашке и развязывать галстук.
– Хватит, – строго сказал Нестеров, и руки девушки замерли. – Сядьте и послушайте, что я вам скажу.
Девушки сели на диван напротив Нестерова, прижались друг к дружке, руки положили на колени.
– Вы сидите как на танцах в деревенском клубе и ждете, когда вас пригласят.
– Мы прикалываемся.
– Так вот, через пару дней вы мне понадобитесь.
Поедем в баньку. Немножко помоемся, немножко выпьем, немножко покувыркаемся. В общем, все как всегда.
– А кто еще будет? – спросила Анжела.
– Мужчина, естественно.
– Ничего хоть?
– Тебе не все равно?
– Если молодой и красивый – это лучше, а если старик…
– Не старик, но и не молодой.
– Куда поедем?
– Хватит задавать вопросы. Вас завезут.
– Сколько это будет стоить? – вкрадчивым голосом спросила Анжелика и, встав с дивана, двинулась к Нестерову, картинно расставив руки.
– Могу сказать, что вы останетесь довольны. Разве я когда-нибудь вас подводил?
– Нет, никогда, – сказала Юля, а потом посмотрела на Анжелу:
– Может, мы его завалим прямо сейчас?
– Здесь и сейчас! – воскликнула Анжела.
Нестеров несильно сопротивлялся, ему самому хотелось расслабиться. Отношения с женой в последнее время не складывались, ему хотелось выплеснуть эмоции, накопившиеся в его большом сильном теле.
И он перестал сопротивляться.
Как две медсестры, девушки затащили Нестерова в спальню, опрокинули на огромную кровать и постарались продемонстрировать все, на что способны.
– Хватит, – через час воскликнул бизнесмен, брезгливо отталкивая Анжелу. – И ты отвяжись от меня, – пошатываясь, он побрел в душ.
– Угадай, сколько он даст? – спросила Анжела у Юли.
– Думаю, как всегда – шестьсот на двоих.
– А я думаю, пятьсот. Спорим? – Анжела протянула руку.
– Спорим, – Юля хлопнула своей ладонью по руке Анжелы.
Минут через пятнадцать Виктор Николаевич Нестеров уже был одет. Его лицо вновь стало надменным, приобрело прежние черты. Девушки ходили в длинных шелковых халатах вокруг него как две рабыни.
– Из города никуда не уезжайте, от телефона не отходите, – сказал Нестеров, допивая кофе. – Вот вам немножко денег. Спасибо, я расслабился, шесть стодолларовых купюр Нестеров положил на журнальный столик и прижал их блюдечком. На блюдечко поставил чашку, поднялся с кресла. – Так вы меня поняли? – Анжела морщилась, Юля улыбалась. – Что это с вами?
– Ничего, Виктор Николаевич, это мы о своем, о женском.
– Смотрите мне, чтобы никуда! Вы нужны мне как воздух.
Девушки проводили бизнесмена до двери и, когда услышали, как щелкнула дверь лифта, принялись хохотать.
– Интересно, – сказала Анжела, – почему это у него с женой не ладится? Крупный мужик, здоровый, денег куры не клюют, а он – на сторону.
* * *
Одним из ценнейших качеств бизнесмена Виктора Николаевича Нестерова было то, что если он за что-то брался, то доводил дело до конца, любой ценой, чего бы это ему ни стоило. Именно поэтому успех сопутствовал бизнесмену в самых сложных делах.«Если задумал, просчитал, прикинул, то останавливаться уже не стоит, действуй», – любил говорить сам себе да и другим Виктор Нестеров.
В избирательном штабе Горбатенко Нестеров появился в половине четвертого. Работа кипела вовсю.
Уходили и приходили люди, подъезжали машины, в багажники грузились листовки. Дверь в кабинет Горбатенко не закрывалась.