Страница:
– Проститутка, наверное?
– Нет, не скажи, я проституток с первого взгляда – по глазам – узнаю.
– Как?
– У нормальной бабы – глаза, а у проститутки вместо глаз по десять центов вставлено. Проститутка меня никогда не возбуждает, пока одетая, а нормальная баба непременно чему-нибудь внутри пошевелиться заставит.
– Внутри?
– Извини, снаружи. От нее шевелится, – признался Коготь.
– Чему ты тогда удивляешься? Пришел человек с бабой в ресторан отдохнуть.
– Не клеится он к ней. Вроде как старший брат, а она ему младшая сестра.
– Может, так оно и есть?
– Ни хрена у них общего нет.
– Ну и хрен с ними. Мы пришли отдохнуть, попить водки, а ты все о работе думаешь.
– У нас с тобой такая работа, что, даже когда спишь, на службе находишься.
– Молодец Полковник, что нас сегодня собрал. Одно дело – деньги, служба, а другое – за столом посидеть, за бутылочкой побазарить, былое вспомнить. На душе сразу легче становится.
– Рисковый он парень, – вздохнул Коготь, – я бы никогда не рискнул товар в ресторане держать, в центре города, под носом у ментов и ФСБ.
– Полковник не дурак, знает, что делает, спрятан товар надежно.
Станчик и Коготь говорили так тихо, что их слов не мог расслышать даже Сиверов, обладавший феноменально чутким слухом. Разговаривали они, прикрывая по привычке рот ладонями, чтобы никто чужой не смог понять слов по движению губ. Коготь и Станчик имели представление о премудростях слежки и оперативной работы, за что Полковник их и ценил.
– Садко, – Станчик имел в виду толстошеего мужика, – лишнего не сболтнет.
– По-моему, он уже перебрал.
– Подойди, узнаешь.
Коготь, умевший делать вид, что пьет наравне со всеми, но на самом деле выпивавший лишь половину от поглощенного другими, обошел стол, сел между Садко и Сиверовым.
– О чем толкуете, мужики?
– О наркотиках, – не моргнув глазом ответил Глеб.
– Лучше бы о бабах поговорили, – хитро улыбнулся Коготь и подумал: если человек сходу ляпнул слово «наркотики», вряд ли они его на самом деле интересуют.
– О бабах не говорить надо, а… – Глеб покосился на Маргариту, – при женщинах говорить не стану.
Садко опьянел настолько, что даже не заметил того момента, когда внимание Сиверова переключилось с него на Когтя, и продолжал бубнить себе под нос:
– Наркотики.., наркотики… Ни хрена плохого в них нет. Мы же никого не заставляем пользоваться ими, захотят – в другом месте купят…
Коготь толкнул Садко локтем в бок:
– Что ты бормочешь?
– Ни хрена, говорю, страшного в них нет, – Садко поднял глаза и удивился, увидев вместо Сиверова Когтя. – С кем это я только что базарил?
– Хрен тебя знает, – Коготь просчитал, что еще одна рюмка – и Садко будет достаточно, налил ее и буквально заставил его выпить. После критической дозы Садко улыбнулся идиотской улыбкой и задремал сидя на стуле. Уголки его губ подрагивали, мужик припоминал что-то веселое и приятное.
– У меня приятель один работу ищет, – доверительно сказал Сиверов. – Мужик он крутой, что надо, за словом в карман не лазит. Из наших, из афганцев…
– Обычно когда говорят: «один мой друг собрался делать то-то и то-то», имеют в виду себя, – остановил Сиверова Коготь.
– Нет, – Глеб мотнул головой, – мне самому ничего уже не надо. Свое небольшое дело у меня есть, зарабатываю неплохо.
– Работа у Полковника всегда найдется, лишь бы человек был хороший. Но за глаза сказать не могу, к тому же за водкой дела не решаются. Завтра, если хочешь, приводи своего дружка к Полковнику, он посмотрит, подумает.
– Со своей пушкой на работу приходить или служебную выдадут? – хохотнул Глеб.
– Не понял?
– Будто я не вижу, что вы все с оружием ходите? Ладно, – Сиверов потрепал Когтя по плечу, – не расстраивайся, что я это заметил. У моего друга глаз не хуже, чем у меня. В спецназе служили. Идти надо, пора, – Сиверов взял за локоть Маргариту.
Девушка не понимала, зачем они пришли в ресторан, зачем сели к чужому столу, к чему странные разговоры, но чувствовала, что Сиверов благодарен ей за то, что она составила ему компанию.
– Извините, мужики, идти надо, – и Сиверов сделал вид, будто допивает водку. Подошел к официанту, попытался расплатиться.
– Нет, что вы, мне хозяин сказал с вас деньги не брать.
– Чаевые он вам брать разрешает?
– Обычно да, но от вас я не возьму.
– Не брезгуй, парень, – Глеб сунул в карман пиджака официанта сложенную пополам десятидолларовую банкноту, – деньги никогда лишними не бывают. Рыбки у вас хорошие, красивые. Не дохнут?
– Не каждый день, но случается. У нас раньше крокодил еще был, но он от табачного дыма сдох, ветеринар так сказал. А рыбки и питон держатся.
Стоя на крыльце, Сиверов по мобильному телефону вызвал такси:
– Сейчас ты одна поедешь домой, – Глеб всучил Маргарите деньги.
– А вы?
– Мне еще остаться надо, дела есть. – С той компанией?
– Нет, в ресторан я уже не вернусь.
– Все так странно получилось…
– Не удивляйся. Ты мне сильно помогла.
– Я ничего не делала.
– Именно это от тебя и требовалось. Ты чудесно сыграла свою роль.
– И ничего не поняла.
– Тебе и не надо.
– Зря вы с ними любезничали, все-таки они мерзкие люди.
– Абсолютно с тобой согласен.
Когда Глеб вызывал такси, то назвал адрес не ресторана «Врата дракона», а соседнего с ним офиса фирмы. Точно напротив ее вывески и притормозило такси.
Глеб тронул Маргариту за руку:
– Иди.
– Вы даже до машины меня не доведете?
– Не могу. Хотя… – задумался он, – если чуть-чуть. Он прошел с девушкой половину дороги и на прощание поцеловал ее в лоб.
– Мне было хорошо этим вечером, – произнесла Маргарита, – спасибо.
– Рад, если хоть немного развлек тебя. Глеб дождался, пока Маргарита уедет, и подошел к шлагбауму, за которым дежурил бывший экспедитор мяса, а теперь охранник ресторана Петраков.
– Здесь служишь? – спросил Глеб.
– А что, дело есть?
– Если на часок сможешь отпроситься, то зеленый полтинник заработаешь.
По глазам Петракова Глеб сразу определил, что перед ним патологически жадный человек. У него может лежать в кармане тысяча, но ради двадцатки он готов удавиться.
– На ровном месте бабло срубишь, как с куста возьмешь.
– Что надо?
– Я в ресторан на машине приехал, – доверительно шептал Глеб, – думал, пить не придется. А потом, ты же знаешь, оно всегда так случается… Не пил, не пил, потом думаю, один глоток не повредит, выветрится. Вот оно и пошло, рюмка за рюмкой, теперь за руль сесть нельзя. Ты мою машину к дому оттарабань, я тебе забашляю.
– Можно машину и к нам во двор поставить, – предложил Петраков. – Утром заберете.
– Рано утром мне в Тверь по делам ехать надо, не получится, – развел руками Глеб. Петраков колебался, и Сиверов решил его дожать:
– Ну что ж, если не можешь, я кого-нибудь другого попрошу.
– Погоди, – окликнул его Петраков, – лучше не ходи. В сторонке постой, сам отпрошусь.
Петраков зашел за угол. Сиверов нырнул следом, увидел, как охранник заходил в металлическую дверь. Ждать его пришлось недолго.
– Все, порядок, – радостно сказал любитель поесть грибков, – где твоя тачка?
– За углом поставил. Жаль, пришлось бабу в такси отпустить, а был бы я на ходу, я бы ее к себе отвез. Чертова водка, – сетовал Сиверов, – вместо того чтобы сексом заниматься, я тебе полтинник предлагаю, а ты еще нос воротишь.
«Вольво» Глеба особого впечатления на Петракова не произвела.
Глеб вздохнул:
– Не люблю я, когда чужой человек мою машину ведет, но что поделаешь! Погоди секунду, водички в багажнике достану попить. – Глеб обошел автомобиль, позванивая ключами, открыл багажник. – Ты смотри, – крикнул он, – если не везет, то во всем. Ключи в замке застряли, никак вытащить не могу! Ты трезвый, может, у тебя получится?
Петраков нехотя подошел к Сиверову, тот дергал ключ, торчащий в замке багажника.
– Не получается, глянь.
Петраков слегка пригнулся, чтобы посмотреть, что же там случилось. В этот момент Сиверов поднял крышку и резко ударил охранника ребром ладони по затылку. Сделал он это виртуозно, Петраков тут же потерял сознание. Сиверов подхватил его и забросил в багажник. Быстро связал руки за спиной и заклеил рот широкой серой клейкой лентой, какой обычно заклеивают картонные ящики с электронной техникой. Все это произошло так быстро, что осталось незамеченным, во всяком случае, так думал Сиверов, хотя по улице шли в это время двое: старушка с собачкой и подвыпивший парень, раздумывающий, каким концом вставить сигарету в рот, – фильтр был белым, и думать ему пришлось долго.
Глеб отряхнул руки и, захлопнув крышку, провернул ключ, надежно закрывая багажник.
Машина плавно проехала мимо ресторана. У шлагбаума уже дежурил другой охранник, уверенный, что Петраков решил сбегать домой.
Тем временем уже изрядно подвыпивший Полковник забрался на сцену и лично спел для гостей «Шумел камыш, деревья гнулись…», изумив публику тем, что помнил все слова песни.
Сиверов ехал не спеша, не обгоняя, не подрезая, знал: если за тобой не гонятся, эти финты сильно не помогут, от силы сэкономишь минут десять, зато случаев помять машину представится масса. Глеб, как и положено, притормозил, проезжая пост ГАИ, никто его не остановил. Уже километрах в десяти от города из багажника донесся стук.
«В себя пришел, небось зарекается, божится, что, если удастся выкрутиться, никогда больше не станет зариться на левые деньги».
«Вольво» свернула с дороги и въехала в лес. Это место Глеб присмотрел заранее. Машина пробиралась по лесной дороге, переваливаясь на ухабах, пленник в багажнике стучал все настойчивее. «Да успокойся же ты!» – подумал Сиверов, специально наезжая на камень. Машину тряхнуло, стук на время прекратился.
Среди леса замелькали освещенные окна электрички, просвистел, прогудел поезд и исчез в темноте. Сиверов подъехал к самому подножию насыпи, высокой, крутой, машину сверху видно не было. Невдалеке гудел под порывами ветра небольшой железнодорожный мост, проходивший над речушкой. Все русло было усыпано крупными камнями, но не дикими валунами, а аккуратно ограненными гранитными блоками, из которых когда-то был сложен устой старого моста.
Сидя за рулем, Сиверов покурил и только после этого отправился открывать багажник. Петраков затих. «Интересно, что ты мне приготовил?» – подумал Глеб, поворачивая ключ и поднимая крышку. Он поднял ее, стоя не по центру машины, а в стороне. Тут же Петраков ударил в пустоту обеими ногами.
– Я не такой идиот, чтобы стоять и ждать, когда меня свалят с ног, – проговорил Сиверов, вытаскивая охранника из багажника. – Еще раз дернешься – прибью на месте! – говорил Глеб убедительно, и Петраков решил не рисковать, во всяком случае до того момента, пока у него не станут свободными руки. Веревку распутать ему не удалось, как он ни пытался, лишь узел затянулся туже.
Глеб толкнул охранника в спину:
– Пошли. Взбирайся на насыпь.
Петраков оступался, срывался, Глеб ни разу не поддержал его. Уже добравшись до половины, охранник оступился и скатился вниз. Сиверов терпеливо дождался, пока тот вновь доберется до середины насыпи по хрустящему щебню мостового откоса. Петраков что-то мычал из-под клейкой ленты, шевелил губами, пытаясь разгрызть ее. Еще раз за это время пролетела электричка, по-, казавшаяся Петракову прекрасной, способной унести его в ночь от бед и несчастий.
– Лезь через перила, – приказал Сиверов. Когда Петраков оказался на мосту, то показал, что у него связаны руки.
– Руки – потом… – Сиверов одним рывком освободил охранника от клейкой ленты. Тот жадно втянул в себя воздух, длинно, забористо выругался. И тут же получил удар в плечо. – Будешь говорить, когда я попрошу об этом. Лезь.
Понимая, что деваться некуда, Петраков сел на перила и осторожно перенес ноги на другую сторону. Он балансировал, сидя на круглой трубе, каждую секунду рискуя сорваться на острые камни, среди которых переливалась серебристая вода.
– Какого черта? Что тебе надо?
– Я тебя еще не спрашивал.
Петраков качнулся и ощутил, как перила выскальзывают из-под него, закричал. Сиверов в последний момент придержал его за шиворот.
– Не бойся, пока ты мне нужен, будешь жить. Петраков затравленно оглянулся и встретился взглядом с холодными глазами Сиверова.
– Начнем с того, что ты работал шофером вместе со Смирновым, возил мясо. Это так или нет?
– Да, – тут же выпалил Петраков, боясь, что Глеб разожмет пальцы.
– Ты то ли по счастливой случайности, то ли по наводке внезапно заболел и остался в Бресте. Все твои товарищи погибли, кроме Акулича. Их расстреляли.
– Да, – выпалил Петраков.
– Я тебя не спрашивал. А вот теперь вопрос: это случайность или ты наперед знал, что их ждет?
– Я отравился, грибы.., случайность, – причитал Петраков.
Глеб разжал пальцы и выждал пять секунд:
– Говори правду.
– Я знал, меня предупредили.
– Нет, это ты предупредил Полковника, ты сказал ему, когда пойдет колонна, и он посоветовал тебе остаться в Бресте. Ты на него давно работал.
– Да… – уже не пробовал врать Петраков.
– Ты возил наркотики, ты продал своих товарищей, а что получил взамен? Место у шлагбаума?
– У меня не оставалось выбора.
– Выбор есть всегда.
За пять минут Глебу удалось узнать то, чего не узнал бы профессиональный следователь даже за неделю круглосуточных допросов.
– Значит, теперь Полковник подмял под себя бизнес конкурентов, теперь он торгует и «синтетикой» и натуральными наркотиками?
– Да, именно так.
– Недавно в Москву привезли партию, где она сейчас?
– Не знаю.
Глеб разжал пальцы и ненавязчиво надавил ладонью Петракову в спину.
– В ресторане.
– Они всегда наркотики в ресторане прячут? Где именно?
– Этого я не знаю, меня к ним и близко не подпускают. Но торговцы за дурью приходят во «Врата дракона».
– Почему-то мне кажется, что ты говоришь правду.
– Я все сказал, отпусти меня, не убивай, – принялся просить Петраков, хотя сам понимал, что сохранить жизнь будет сложно, даже если мучитель его отпустит на все четыре стороны. Наверняка за признаниями последуют очередные разборки, и вот тогда спастись вряд ли удастся, Полковник не простит ему предательства.
– Это еще не все, – спокойно сказал Глеб, – кто убил девушку в Смоленске?
– Это Коготь и Станчик, их Полковник всегда на такие дела посылает, они специалисты.
– Это они руководили расстрелом в Смоленске?
– Точно.
– Железная дорога – фирменный знак вашей конторы, – вздохнул Сиверов.
Вдали уже грохотал тяжелый поезд, глухо стучал мощный дизель.
– Товарняк, – сказал Глеб, вслушиваясь в шум, – он и за полтора километра затормозить не сумеет. Так что, приятель, у тебя есть выбор: можешь прыгать вперед, – и Сиверов указал рукой на далекую воду речушки, струившейся между острых камней, – или назад, – он показал на вибрирующие железнодорожные рельсы. Если повезет, уцелеешь.
Глеб разжал пальцы и, на ходу прикуривая, ушел с моста. Петраков несколько секунд сидел замерев, с ужасом прислушиваясь к нарастающему гудению поезда. Вибрация через перила отдавалась во всем его теле. Он понимал, что усидеть на перилах не сможет, но и выбирать ему не приходилось: или вперед, на камни, или назад, на рельсы. «Единственное спасение, – подумал Петраков, – добраться до раскоса мостовой фермы, прислониться к нему спиной и, дай Бог, успеть сделать это до прихода поезда».
По сантиметру, ерзая, он передвигался по холодным металлическим перилам. До раскоса уже можно было бы дотянуться руками, не будь они связаны за спиной.
Глеб стоял на откосе чуть ниже моста и спокойно смотрел на искаженное отчаянием лицо Петракова.
– Это тебе за то, что предал друзей. Ты не заслуживаешь жизни, – проговорил Глеб.
Поезд влетел на мост, осветив его мощным прожектором. Маленькая фигурка Петракова затерялась среди раскосов, стоек. Мост задрожал так сильно, словно вот-вот собирался развалиться. Локомотив тупой мордой гнал перед собой волну воздуха.
До раскоса оставалось совсем немного, казалось, качнись – и прислонишься к нему плечом, упрешься в него щекой. Охранник готов был впиться зубами в железо, раскрошить их, лишь бы удержаться. Он почувствовал, как тело его неумолимо клонится вперед, увидел серебрящуюся воду, переливающуюся через острые камни, и инстинктивно отпрянул. Волна воздуха подхватила его. Мелькнул перед глазами раскос фермы, и Петраков упал спиной на рельсы. Он еще успел перевернуться на бок и увидеть несущуюся на него решетку тепловоза. Локомотив подмял Петракова под себя и рассек острыми ребрами колес.
Глеб проводил взглядом удаляющийся товарный состав, достал трубку сотового телефона, набрал номер Потапчука.
– Федор Филиппович, все именно так, как мы с вами предполагали. Но есть несколько добавлений. Товар они хранят в ресторане «Врата дракона». Где, точно не знаю, там же сейчас и их главарь по кличке Полковник. Девушку убили его подручные, клички убийц Коготь и Станчик, они сейчас тоже в ресторане.
– Как ты узнал все это?
– Мне рассказал бывший водитель, тот, который объелся грибами и не доехал до Смоленска. Парню явно не везет, тогда грибки, теперь поезд…
– Что поезд? – с опаской осведомился генерал Потапчук.
– Поезду ничего, парню не повезло.
– Тебя видели, когда ты его заталкивал в багажник у ресторана.
– Значит, парень с сигаретой – ваш человек? Что ж, он хорошо работает, я сомневался в этом до последнего мгновения. Я устал, Федор Филиппович, поеду, отдохну. «Врата дракона» на вашей совести.
Глава 11
– Нет, не скажи, я проституток с первого взгляда – по глазам – узнаю.
– Как?
– У нормальной бабы – глаза, а у проститутки вместо глаз по десять центов вставлено. Проститутка меня никогда не возбуждает, пока одетая, а нормальная баба непременно чему-нибудь внутри пошевелиться заставит.
– Внутри?
– Извини, снаружи. От нее шевелится, – признался Коготь.
– Чему ты тогда удивляешься? Пришел человек с бабой в ресторан отдохнуть.
– Не клеится он к ней. Вроде как старший брат, а она ему младшая сестра.
– Может, так оно и есть?
– Ни хрена у них общего нет.
– Ну и хрен с ними. Мы пришли отдохнуть, попить водки, а ты все о работе думаешь.
– У нас с тобой такая работа, что, даже когда спишь, на службе находишься.
– Молодец Полковник, что нас сегодня собрал. Одно дело – деньги, служба, а другое – за столом посидеть, за бутылочкой побазарить, былое вспомнить. На душе сразу легче становится.
– Рисковый он парень, – вздохнул Коготь, – я бы никогда не рискнул товар в ресторане держать, в центре города, под носом у ментов и ФСБ.
– Полковник не дурак, знает, что делает, спрятан товар надежно.
Станчик и Коготь говорили так тихо, что их слов не мог расслышать даже Сиверов, обладавший феноменально чутким слухом. Разговаривали они, прикрывая по привычке рот ладонями, чтобы никто чужой не смог понять слов по движению губ. Коготь и Станчик имели представление о премудростях слежки и оперативной работы, за что Полковник их и ценил.
– Садко, – Станчик имел в виду толстошеего мужика, – лишнего не сболтнет.
– По-моему, он уже перебрал.
– Подойди, узнаешь.
Коготь, умевший делать вид, что пьет наравне со всеми, но на самом деле выпивавший лишь половину от поглощенного другими, обошел стол, сел между Садко и Сиверовым.
– О чем толкуете, мужики?
– О наркотиках, – не моргнув глазом ответил Глеб.
– Лучше бы о бабах поговорили, – хитро улыбнулся Коготь и подумал: если человек сходу ляпнул слово «наркотики», вряд ли они его на самом деле интересуют.
– О бабах не говорить надо, а… – Глеб покосился на Маргариту, – при женщинах говорить не стану.
Садко опьянел настолько, что даже не заметил того момента, когда внимание Сиверова переключилось с него на Когтя, и продолжал бубнить себе под нос:
– Наркотики.., наркотики… Ни хрена плохого в них нет. Мы же никого не заставляем пользоваться ими, захотят – в другом месте купят…
Коготь толкнул Садко локтем в бок:
– Что ты бормочешь?
– Ни хрена, говорю, страшного в них нет, – Садко поднял глаза и удивился, увидев вместо Сиверова Когтя. – С кем это я только что базарил?
– Хрен тебя знает, – Коготь просчитал, что еще одна рюмка – и Садко будет достаточно, налил ее и буквально заставил его выпить. После критической дозы Садко улыбнулся идиотской улыбкой и задремал сидя на стуле. Уголки его губ подрагивали, мужик припоминал что-то веселое и приятное.
– У меня приятель один работу ищет, – доверительно сказал Сиверов. – Мужик он крутой, что надо, за словом в карман не лазит. Из наших, из афганцев…
– Обычно когда говорят: «один мой друг собрался делать то-то и то-то», имеют в виду себя, – остановил Сиверова Коготь.
– Нет, – Глеб мотнул головой, – мне самому ничего уже не надо. Свое небольшое дело у меня есть, зарабатываю неплохо.
– Работа у Полковника всегда найдется, лишь бы человек был хороший. Но за глаза сказать не могу, к тому же за водкой дела не решаются. Завтра, если хочешь, приводи своего дружка к Полковнику, он посмотрит, подумает.
– Со своей пушкой на работу приходить или служебную выдадут? – хохотнул Глеб.
– Не понял?
– Будто я не вижу, что вы все с оружием ходите? Ладно, – Сиверов потрепал Когтя по плечу, – не расстраивайся, что я это заметил. У моего друга глаз не хуже, чем у меня. В спецназе служили. Идти надо, пора, – Сиверов взял за локоть Маргариту.
Девушка не понимала, зачем они пришли в ресторан, зачем сели к чужому столу, к чему странные разговоры, но чувствовала, что Сиверов благодарен ей за то, что она составила ему компанию.
– Извините, мужики, идти надо, – и Сиверов сделал вид, будто допивает водку. Подошел к официанту, попытался расплатиться.
– Нет, что вы, мне хозяин сказал с вас деньги не брать.
– Чаевые он вам брать разрешает?
– Обычно да, но от вас я не возьму.
– Не брезгуй, парень, – Глеб сунул в карман пиджака официанта сложенную пополам десятидолларовую банкноту, – деньги никогда лишними не бывают. Рыбки у вас хорошие, красивые. Не дохнут?
– Не каждый день, но случается. У нас раньше крокодил еще был, но он от табачного дыма сдох, ветеринар так сказал. А рыбки и питон держатся.
Стоя на крыльце, Сиверов по мобильному телефону вызвал такси:
– Сейчас ты одна поедешь домой, – Глеб всучил Маргарите деньги.
– А вы?
– Мне еще остаться надо, дела есть. – С той компанией?
– Нет, в ресторан я уже не вернусь.
– Все так странно получилось…
– Не удивляйся. Ты мне сильно помогла.
– Я ничего не делала.
– Именно это от тебя и требовалось. Ты чудесно сыграла свою роль.
– И ничего не поняла.
– Тебе и не надо.
– Зря вы с ними любезничали, все-таки они мерзкие люди.
– Абсолютно с тобой согласен.
Когда Глеб вызывал такси, то назвал адрес не ресторана «Врата дракона», а соседнего с ним офиса фирмы. Точно напротив ее вывески и притормозило такси.
Глеб тронул Маргариту за руку:
– Иди.
– Вы даже до машины меня не доведете?
– Не могу. Хотя… – задумался он, – если чуть-чуть. Он прошел с девушкой половину дороги и на прощание поцеловал ее в лоб.
– Мне было хорошо этим вечером, – произнесла Маргарита, – спасибо.
– Рад, если хоть немного развлек тебя. Глеб дождался, пока Маргарита уедет, и подошел к шлагбауму, за которым дежурил бывший экспедитор мяса, а теперь охранник ресторана Петраков.
– Здесь служишь? – спросил Глеб.
– А что, дело есть?
– Если на часок сможешь отпроситься, то зеленый полтинник заработаешь.
По глазам Петракова Глеб сразу определил, что перед ним патологически жадный человек. У него может лежать в кармане тысяча, но ради двадцатки он готов удавиться.
– На ровном месте бабло срубишь, как с куста возьмешь.
– Что надо?
– Я в ресторан на машине приехал, – доверительно шептал Глеб, – думал, пить не придется. А потом, ты же знаешь, оно всегда так случается… Не пил, не пил, потом думаю, один глоток не повредит, выветрится. Вот оно и пошло, рюмка за рюмкой, теперь за руль сесть нельзя. Ты мою машину к дому оттарабань, я тебе забашляю.
– Можно машину и к нам во двор поставить, – предложил Петраков. – Утром заберете.
– Рано утром мне в Тверь по делам ехать надо, не получится, – развел руками Глеб. Петраков колебался, и Сиверов решил его дожать:
– Ну что ж, если не можешь, я кого-нибудь другого попрошу.
– Погоди, – окликнул его Петраков, – лучше не ходи. В сторонке постой, сам отпрошусь.
Петраков зашел за угол. Сиверов нырнул следом, увидел, как охранник заходил в металлическую дверь. Ждать его пришлось недолго.
– Все, порядок, – радостно сказал любитель поесть грибков, – где твоя тачка?
– За углом поставил. Жаль, пришлось бабу в такси отпустить, а был бы я на ходу, я бы ее к себе отвез. Чертова водка, – сетовал Сиверов, – вместо того чтобы сексом заниматься, я тебе полтинник предлагаю, а ты еще нос воротишь.
«Вольво» Глеба особого впечатления на Петракова не произвела.
Глеб вздохнул:
– Не люблю я, когда чужой человек мою машину ведет, но что поделаешь! Погоди секунду, водички в багажнике достану попить. – Глеб обошел автомобиль, позванивая ключами, открыл багажник. – Ты смотри, – крикнул он, – если не везет, то во всем. Ключи в замке застряли, никак вытащить не могу! Ты трезвый, может, у тебя получится?
Петраков нехотя подошел к Сиверову, тот дергал ключ, торчащий в замке багажника.
– Не получается, глянь.
Петраков слегка пригнулся, чтобы посмотреть, что же там случилось. В этот момент Сиверов поднял крышку и резко ударил охранника ребром ладони по затылку. Сделал он это виртуозно, Петраков тут же потерял сознание. Сиверов подхватил его и забросил в багажник. Быстро связал руки за спиной и заклеил рот широкой серой клейкой лентой, какой обычно заклеивают картонные ящики с электронной техникой. Все это произошло так быстро, что осталось незамеченным, во всяком случае, так думал Сиверов, хотя по улице шли в это время двое: старушка с собачкой и подвыпивший парень, раздумывающий, каким концом вставить сигарету в рот, – фильтр был белым, и думать ему пришлось долго.
Глеб отряхнул руки и, захлопнув крышку, провернул ключ, надежно закрывая багажник.
Машина плавно проехала мимо ресторана. У шлагбаума уже дежурил другой охранник, уверенный, что Петраков решил сбегать домой.
Тем временем уже изрядно подвыпивший Полковник забрался на сцену и лично спел для гостей «Шумел камыш, деревья гнулись…», изумив публику тем, что помнил все слова песни.
Сиверов ехал не спеша, не обгоняя, не подрезая, знал: если за тобой не гонятся, эти финты сильно не помогут, от силы сэкономишь минут десять, зато случаев помять машину представится масса. Глеб, как и положено, притормозил, проезжая пост ГАИ, никто его не остановил. Уже километрах в десяти от города из багажника донесся стук.
«В себя пришел, небось зарекается, божится, что, если удастся выкрутиться, никогда больше не станет зариться на левые деньги».
«Вольво» свернула с дороги и въехала в лес. Это место Глеб присмотрел заранее. Машина пробиралась по лесной дороге, переваливаясь на ухабах, пленник в багажнике стучал все настойчивее. «Да успокойся же ты!» – подумал Сиверов, специально наезжая на камень. Машину тряхнуло, стук на время прекратился.
Среди леса замелькали освещенные окна электрички, просвистел, прогудел поезд и исчез в темноте. Сиверов подъехал к самому подножию насыпи, высокой, крутой, машину сверху видно не было. Невдалеке гудел под порывами ветра небольшой железнодорожный мост, проходивший над речушкой. Все русло было усыпано крупными камнями, но не дикими валунами, а аккуратно ограненными гранитными блоками, из которых когда-то был сложен устой старого моста.
Сидя за рулем, Сиверов покурил и только после этого отправился открывать багажник. Петраков затих. «Интересно, что ты мне приготовил?» – подумал Глеб, поворачивая ключ и поднимая крышку. Он поднял ее, стоя не по центру машины, а в стороне. Тут же Петраков ударил в пустоту обеими ногами.
– Я не такой идиот, чтобы стоять и ждать, когда меня свалят с ног, – проговорил Сиверов, вытаскивая охранника из багажника. – Еще раз дернешься – прибью на месте! – говорил Глеб убедительно, и Петраков решил не рисковать, во всяком случае до того момента, пока у него не станут свободными руки. Веревку распутать ему не удалось, как он ни пытался, лишь узел затянулся туже.
Глеб толкнул охранника в спину:
– Пошли. Взбирайся на насыпь.
Петраков оступался, срывался, Глеб ни разу не поддержал его. Уже добравшись до половины, охранник оступился и скатился вниз. Сиверов терпеливо дождался, пока тот вновь доберется до середины насыпи по хрустящему щебню мостового откоса. Петраков что-то мычал из-под клейкой ленты, шевелил губами, пытаясь разгрызть ее. Еще раз за это время пролетела электричка, по-, казавшаяся Петракову прекрасной, способной унести его в ночь от бед и несчастий.
– Лезь через перила, – приказал Сиверов. Когда Петраков оказался на мосту, то показал, что у него связаны руки.
– Руки – потом… – Сиверов одним рывком освободил охранника от клейкой ленты. Тот жадно втянул в себя воздух, длинно, забористо выругался. И тут же получил удар в плечо. – Будешь говорить, когда я попрошу об этом. Лезь.
Понимая, что деваться некуда, Петраков сел на перила и осторожно перенес ноги на другую сторону. Он балансировал, сидя на круглой трубе, каждую секунду рискуя сорваться на острые камни, среди которых переливалась серебристая вода.
– Какого черта? Что тебе надо?
– Я тебя еще не спрашивал.
Петраков качнулся и ощутил, как перила выскальзывают из-под него, закричал. Сиверов в последний момент придержал его за шиворот.
– Не бойся, пока ты мне нужен, будешь жить. Петраков затравленно оглянулся и встретился взглядом с холодными глазами Сиверова.
– Начнем с того, что ты работал шофером вместе со Смирновым, возил мясо. Это так или нет?
– Да, – тут же выпалил Петраков, боясь, что Глеб разожмет пальцы.
– Ты то ли по счастливой случайности, то ли по наводке внезапно заболел и остался в Бресте. Все твои товарищи погибли, кроме Акулича. Их расстреляли.
– Да, – выпалил Петраков.
– Я тебя не спрашивал. А вот теперь вопрос: это случайность или ты наперед знал, что их ждет?
– Я отравился, грибы.., случайность, – причитал Петраков.
Глеб разжал пальцы и выждал пять секунд:
– Говори правду.
– Я знал, меня предупредили.
– Нет, это ты предупредил Полковника, ты сказал ему, когда пойдет колонна, и он посоветовал тебе остаться в Бресте. Ты на него давно работал.
– Да… – уже не пробовал врать Петраков.
– Ты возил наркотики, ты продал своих товарищей, а что получил взамен? Место у шлагбаума?
– У меня не оставалось выбора.
– Выбор есть всегда.
За пять минут Глебу удалось узнать то, чего не узнал бы профессиональный следователь даже за неделю круглосуточных допросов.
– Значит, теперь Полковник подмял под себя бизнес конкурентов, теперь он торгует и «синтетикой» и натуральными наркотиками?
– Да, именно так.
– Недавно в Москву привезли партию, где она сейчас?
– Не знаю.
Глеб разжал пальцы и ненавязчиво надавил ладонью Петракову в спину.
– В ресторане.
– Они всегда наркотики в ресторане прячут? Где именно?
– Этого я не знаю, меня к ним и близко не подпускают. Но торговцы за дурью приходят во «Врата дракона».
– Почему-то мне кажется, что ты говоришь правду.
– Я все сказал, отпусти меня, не убивай, – принялся просить Петраков, хотя сам понимал, что сохранить жизнь будет сложно, даже если мучитель его отпустит на все четыре стороны. Наверняка за признаниями последуют очередные разборки, и вот тогда спастись вряд ли удастся, Полковник не простит ему предательства.
– Это еще не все, – спокойно сказал Глеб, – кто убил девушку в Смоленске?
– Это Коготь и Станчик, их Полковник всегда на такие дела посылает, они специалисты.
– Это они руководили расстрелом в Смоленске?
– Точно.
– Железная дорога – фирменный знак вашей конторы, – вздохнул Сиверов.
Вдали уже грохотал тяжелый поезд, глухо стучал мощный дизель.
– Товарняк, – сказал Глеб, вслушиваясь в шум, – он и за полтора километра затормозить не сумеет. Так что, приятель, у тебя есть выбор: можешь прыгать вперед, – и Сиверов указал рукой на далекую воду речушки, струившейся между острых камней, – или назад, – он показал на вибрирующие железнодорожные рельсы. Если повезет, уцелеешь.
Глеб разжал пальцы и, на ходу прикуривая, ушел с моста. Петраков несколько секунд сидел замерев, с ужасом прислушиваясь к нарастающему гудению поезда. Вибрация через перила отдавалась во всем его теле. Он понимал, что усидеть на перилах не сможет, но и выбирать ему не приходилось: или вперед, на камни, или назад, на рельсы. «Единственное спасение, – подумал Петраков, – добраться до раскоса мостовой фермы, прислониться к нему спиной и, дай Бог, успеть сделать это до прихода поезда».
По сантиметру, ерзая, он передвигался по холодным металлическим перилам. До раскоса уже можно было бы дотянуться руками, не будь они связаны за спиной.
Глеб стоял на откосе чуть ниже моста и спокойно смотрел на искаженное отчаянием лицо Петракова.
– Это тебе за то, что предал друзей. Ты не заслуживаешь жизни, – проговорил Глеб.
Поезд влетел на мост, осветив его мощным прожектором. Маленькая фигурка Петракова затерялась среди раскосов, стоек. Мост задрожал так сильно, словно вот-вот собирался развалиться. Локомотив тупой мордой гнал перед собой волну воздуха.
До раскоса оставалось совсем немного, казалось, качнись – и прислонишься к нему плечом, упрешься в него щекой. Охранник готов был впиться зубами в железо, раскрошить их, лишь бы удержаться. Он почувствовал, как тело его неумолимо клонится вперед, увидел серебрящуюся воду, переливающуюся через острые камни, и инстинктивно отпрянул. Волна воздуха подхватила его. Мелькнул перед глазами раскос фермы, и Петраков упал спиной на рельсы. Он еще успел перевернуться на бок и увидеть несущуюся на него решетку тепловоза. Локомотив подмял Петракова под себя и рассек острыми ребрами колес.
Глеб проводил взглядом удаляющийся товарный состав, достал трубку сотового телефона, набрал номер Потапчука.
– Федор Филиппович, все именно так, как мы с вами предполагали. Но есть несколько добавлений. Товар они хранят в ресторане «Врата дракона». Где, точно не знаю, там же сейчас и их главарь по кличке Полковник. Девушку убили его подручные, клички убийц Коготь и Станчик, они сейчас тоже в ресторане.
– Как ты узнал все это?
– Мне рассказал бывший водитель, тот, который объелся грибами и не доехал до Смоленска. Парню явно не везет, тогда грибки, теперь поезд…
– Что поезд? – с опаской осведомился генерал Потапчук.
– Поезду ничего, парню не повезло.
– Тебя видели, когда ты его заталкивал в багажник у ресторана.
– Значит, парень с сигаретой – ваш человек? Что ж, он хорошо работает, я сомневался в этом до последнего мгновения. Я устал, Федор Филиппович, поеду, отдохну. «Врата дракона» на вашей совести.
Глава 11
Автобус с двадцатью спецназовцами подъехал к ресторану «Врата дракона». С момента ухода Сиверова четверо людей генерала Потапчука отслеживали входы и выходы из здания.
– Никто из бандитов не выходил, компания по-прежнему за столом, – доложил молодой капитан, зайдя в автобус с зашторенными окнами.
Бойцы в масках, в бронежилетах, с автоматами бесшумно выходили из автобуса. Пять человек направились во двор. Охранник у шлагбаума даже не успел дернуться, а ствол автомата уже упирался ему прямо в грудь.
– Пойдешь и скажешь, чтобы открыли железную дверь, – прошептал капитан.
– Понял.
Вторая группа зашла с центрального входа. Метрдотель, куривший в фойе, успел-таки забежать в зал прежде, чем его остановили, и закрыл за собой дверь на замок.
– Там ОМОН в масках! – прошептал он на ухо Полковнику.
Дверь уже пытались выбить. Коготь, Станчик и Полковник переглянулись. В зале поднялась паника.
– Открывай, – бросил Полковник метрдотелю и поднялся из-за стола.
В поднявшейся суматохе прозвучал первый удар в дверь. Никто из сидевших в ресторане не успел заметить, куда подевались Полковник и двое его подручных: Коготь и Станчик. ОМОН одновременно ворвался с двух сторон – со стороны ресторанных служб и со стороны фойе.
– Всем к стене, руки над головой! – скомандовал капитан, оглядывая публику. – А ты весь свет зажги, – повел он стволом автомата в сторону метрдотеля.
Тот покорно исполнил приказ и после этого поинтересовался:
– Кого вы, собственно говоря, ищете?
– Проверка документов. Ищем преступника. По нашим сведениям, он находится в вашем ресторане.
– Тогда ищите, желаю успеха. Обыскали всех. Улов оказался не то чтобы бедным, но рассчитывали на большее – три пистоле та и спичечный коробок, наполненный анашой, принадлежавший случайному посетителю.
– Где настоящий хозяин ресторана? – грозно спросил капитан у слегка протрезвевшего Садко.
– Не знаю, – он пожал плечами.
– Он же был с вами.
– Вышел, наверное…
Пока капитан вел допрос, ОМОНовцы обыскали все здание. Заглядывали в каждый угол, снимали панели, прикрывавшие батареи парового отопления, простукивали паркет, вскрывали упаковки с продуктами в холодильниках, но наркотиков нигде не нашли.
– Они точно не выходили из здания, – говорил капитану парень, вертевший в пальцах сигарету с белым фильтром, – головой отвечаю, клянусь, мы с дверей глаз не спускали!
– Куда же они подевались? Испарились, что ли?
– Не знаю, надо искать.
– Мы здесь каждый сантиметр обыскали.
Тех, у кого было найдено оружие, и незадачливого любителя анаши задержали, остальных пришлось отпустить. Капитан был не против того, чтобы ресторан продолжал работать, чтобы посетители закончили ужин, но у людей, которых поставили лицом к стенке, желание веселиться пропало. Одни посчитали за лучшее расплатиться с официантом, другие уходили просто так.
Потапчуку доложили о результатах. «Не мог Глеб ошибиться, – подумал он. – Но если наркотиков не нашли, значит, это ошибка?»
– Можете уезжать, – распорядился генерал, когда капитан спросил его по телефону, что делать дальше.
«Придется сегодня же встретиться с Сиверовым».
Потапчук позвонил Глебу:
– Ты где сейчас?
– Сижу в машине, раздумываю, идти в мансарду или домой.
– И что решил?
– Я подумал, вы мне все равно позвоните и назначите встречу. Зачем лишний раз объяснять жене, почему я не могу побыть рядом с ней?
– Молодец, жди меня.
– Звукоизоляция здесь, конечно, хорошая, но у меня благодаря вам появились соседи снизу, на старой мансарде их не было, и они никогда еще не жаловались на то, что я мешаю им спать.
Генерал Потапчук машинально посмотрел на часы:
– Рано о тишине беспокоишься, еще нет и двенадцати.
– Нет, Федор Филиппович, насчет наркотиков я не ошибся. Человек перед смертью редко врет.
– Зачем ты его прикончил? – вырвалось у Потапчука.
– Предатель не заслуживает жизни, – мягко сказал Сиверов. – Есть люди, чье существование угрожает жизни других, и от них лучше всего избавляться. Большего, чем мне, Петраков никому бы не сказал, даже если бы ваши следователи допрашивали его днем и ночью.
– Куда же могли подеваться Полковник, Коготь и Станчик? – Федор Филиппович обхватил голову руками. – Именно те, кто нам был нужен, исчезли из-под носа, да и наркотиков мы не нашли.
– Я удивлюсь, если завтра Полковник появится в ресторане, – сказал Сиверов.
– А я нет, – зло бросил Потапчук. – У нас против него практически ничего нет. Уже и Петраков не сможет дать показания. Не приколю же я к следственным материалам то, что ты мне рассказал?
– Федор Филиппович, вы почему-то хотите пользоваться выгодами моего положения, тем, что я могу без суда и следствия, на свой страх и риск проникать в учреждения, в дома, могу допрашивать мерзавцев так, как этого требуют обстоятельства, но зато не хотите мириться с издержками моего статуса тайного агента.
– Ты прав, Глеб, я погорячился. Но от этого легче не становится.
– Если хотите разобраться во всем, то достаньте мне план ресторана «Врата дракона», тот самый, по которому проводилась реконструкция, и потом мы с вами отправимся на место.
– Зачем тебе план, Глеб?
– Еще не знаю, но у меня такое чувство, что я сумею разобраться и с проблемой исчезновения Полковника. А теперь, Федор Филиппович, я должен вернуться домой. В сутках всего двадцать четыре часа, иногда нужно найти время и на сон.
– Не знаю, как ты, но я уснуть не смогу. Выходили как всегда: первым – Потапчук, следом, минут через десять, – Сиверов. Глеб дошел пешком до дома, взглянул на освещенные окна квартиры. «Значит, Ирина еще не спит. Она великолепная женщина, – подумал Сиверов, – всегда чувствует, приду я домой или же меня придется ждать еще один день. Я сам не знаю, когда вернусь, а она наперед знает. Женская интуиция сильнее мужской».
Ирина посмотрела на Глеба так, словно тот отсутствовал всего минут десять, будто исчез не на день, а вышел в магазин за сигаретами.
– Ужинать будешь?
– Честно признаться, я сегодня уже ужинал, к тому же в ресторане и вдобавок не один… С женщиной, – с улыбкой сообщил Глеб. – Но поскольку это был не тот ресторан, куда бы мне хотелось пойти с тобой, и не та женщина, с которой я хотел бы провести вечер, я очень прошу тебя, сядь и поужинай со мной.
– Хорошо, сделаю это в качестве компенсации за твои моральные страдания, – едко ответила Быстрицкая, снимая крышку со сковороды.
– Ты приготовила две порции, – изумился Глеб. – Как ты узнаешь, приду я или нет?
– Почему ты думаешь, что ужин я готовила для тебя? А вдруг ко мне должен прийти друг? – рассмеялась Быстрицкая.
– Я убедился, что ты меня любишь, только не знаю за что.
На столе появились бутылка сухого вина и два бокала. Глеб, почувствовав торжественность момента, даже поставил на стол свечу и зажег ее. Они сидели при выключенном свете, их лица освещало лишь дрожащее пламя свечи.
– Я так боюсь, что ты однажды не вернешься! И я даже не буду знать, где ты пропал, – шепотом произнесла женщина.
– Со мной теперь никогда и ничего не может случиться.
– Почему?
– Потому, что ты вновь меня любишь, – Сиверов поднял бокал и сделал маленький глоток.
– Да, стоило мне засомневаться в этом, и ты только чудом не погиб.
– Я погиб, но ты воскресила меня, – искренне произнес Глеб.
Он понимал, что никогда не сможет рассказать Ирине о том, что ему приходится делать, знал, что та не поняла бы его, расскажи он ей сейчас о предателе Петракове, о железнодорожном мосте и смерти под колесами локомотива. «Она живет в другом измерении, – подумал Сиверов, – она бы поняла, объясняй я ей все с первого дня знакомства. Но зачем?»
– Никто из бандитов не выходил, компания по-прежнему за столом, – доложил молодой капитан, зайдя в автобус с зашторенными окнами.
Бойцы в масках, в бронежилетах, с автоматами бесшумно выходили из автобуса. Пять человек направились во двор. Охранник у шлагбаума даже не успел дернуться, а ствол автомата уже упирался ему прямо в грудь.
– Пойдешь и скажешь, чтобы открыли железную дверь, – прошептал капитан.
– Понял.
Вторая группа зашла с центрального входа. Метрдотель, куривший в фойе, успел-таки забежать в зал прежде, чем его остановили, и закрыл за собой дверь на замок.
– Там ОМОН в масках! – прошептал он на ухо Полковнику.
Дверь уже пытались выбить. Коготь, Станчик и Полковник переглянулись. В зале поднялась паника.
– Открывай, – бросил Полковник метрдотелю и поднялся из-за стола.
В поднявшейся суматохе прозвучал первый удар в дверь. Никто из сидевших в ресторане не успел заметить, куда подевались Полковник и двое его подручных: Коготь и Станчик. ОМОН одновременно ворвался с двух сторон – со стороны ресторанных служб и со стороны фойе.
– Всем к стене, руки над головой! – скомандовал капитан, оглядывая публику. – А ты весь свет зажги, – повел он стволом автомата в сторону метрдотеля.
Тот покорно исполнил приказ и после этого поинтересовался:
– Кого вы, собственно говоря, ищете?
– Проверка документов. Ищем преступника. По нашим сведениям, он находится в вашем ресторане.
– Тогда ищите, желаю успеха. Обыскали всех. Улов оказался не то чтобы бедным, но рассчитывали на большее – три пистоле та и спичечный коробок, наполненный анашой, принадлежавший случайному посетителю.
– Где настоящий хозяин ресторана? – грозно спросил капитан у слегка протрезвевшего Садко.
– Не знаю, – он пожал плечами.
– Он же был с вами.
– Вышел, наверное…
Пока капитан вел допрос, ОМОНовцы обыскали все здание. Заглядывали в каждый угол, снимали панели, прикрывавшие батареи парового отопления, простукивали паркет, вскрывали упаковки с продуктами в холодильниках, но наркотиков нигде не нашли.
– Они точно не выходили из здания, – говорил капитану парень, вертевший в пальцах сигарету с белым фильтром, – головой отвечаю, клянусь, мы с дверей глаз не спускали!
– Куда же они подевались? Испарились, что ли?
– Не знаю, надо искать.
– Мы здесь каждый сантиметр обыскали.
Тех, у кого было найдено оружие, и незадачливого любителя анаши задержали, остальных пришлось отпустить. Капитан был не против того, чтобы ресторан продолжал работать, чтобы посетители закончили ужин, но у людей, которых поставили лицом к стенке, желание веселиться пропало. Одни посчитали за лучшее расплатиться с официантом, другие уходили просто так.
Потапчуку доложили о результатах. «Не мог Глеб ошибиться, – подумал он. – Но если наркотиков не нашли, значит, это ошибка?»
– Можете уезжать, – распорядился генерал, когда капитан спросил его по телефону, что делать дальше.
«Придется сегодня же встретиться с Сиверовым».
Потапчук позвонил Глебу:
– Ты где сейчас?
– Сижу в машине, раздумываю, идти в мансарду или домой.
– И что решил?
– Я подумал, вы мне все равно позвоните и назначите встречу. Зачем лишний раз объяснять жене, почему я не могу побыть рядом с ней?
– Молодец, жди меня.
* * *
– Ты уверен, что не ошибся? – спрашивал Потапчук Сиверова, нервно расхаживая по мансарде.– Звукоизоляция здесь, конечно, хорошая, но у меня благодаря вам появились соседи снизу, на старой мансарде их не было, и они никогда еще не жаловались на то, что я мешаю им спать.
Генерал Потапчук машинально посмотрел на часы:
– Рано о тишине беспокоишься, еще нет и двенадцати.
– Нет, Федор Филиппович, насчет наркотиков я не ошибся. Человек перед смертью редко врет.
– Зачем ты его прикончил? – вырвалось у Потапчука.
– Предатель не заслуживает жизни, – мягко сказал Сиверов. – Есть люди, чье существование угрожает жизни других, и от них лучше всего избавляться. Большего, чем мне, Петраков никому бы не сказал, даже если бы ваши следователи допрашивали его днем и ночью.
– Куда же могли подеваться Полковник, Коготь и Станчик? – Федор Филиппович обхватил голову руками. – Именно те, кто нам был нужен, исчезли из-под носа, да и наркотиков мы не нашли.
– Я удивлюсь, если завтра Полковник появится в ресторане, – сказал Сиверов.
– А я нет, – зло бросил Потапчук. – У нас против него практически ничего нет. Уже и Петраков не сможет дать показания. Не приколю же я к следственным материалам то, что ты мне рассказал?
– Федор Филиппович, вы почему-то хотите пользоваться выгодами моего положения, тем, что я могу без суда и следствия, на свой страх и риск проникать в учреждения, в дома, могу допрашивать мерзавцев так, как этого требуют обстоятельства, но зато не хотите мириться с издержками моего статуса тайного агента.
– Ты прав, Глеб, я погорячился. Но от этого легче не становится.
– Если хотите разобраться во всем, то достаньте мне план ресторана «Врата дракона», тот самый, по которому проводилась реконструкция, и потом мы с вами отправимся на место.
– Зачем тебе план, Глеб?
– Еще не знаю, но у меня такое чувство, что я сумею разобраться и с проблемой исчезновения Полковника. А теперь, Федор Филиппович, я должен вернуться домой. В сутках всего двадцать четыре часа, иногда нужно найти время и на сон.
– Не знаю, как ты, но я уснуть не смогу. Выходили как всегда: первым – Потапчук, следом, минут через десять, – Сиверов. Глеб дошел пешком до дома, взглянул на освещенные окна квартиры. «Значит, Ирина еще не спит. Она великолепная женщина, – подумал Сиверов, – всегда чувствует, приду я домой или же меня придется ждать еще один день. Я сам не знаю, когда вернусь, а она наперед знает. Женская интуиция сильнее мужской».
Ирина посмотрела на Глеба так, словно тот отсутствовал всего минут десять, будто исчез не на день, а вышел в магазин за сигаретами.
– Ужинать будешь?
– Честно признаться, я сегодня уже ужинал, к тому же в ресторане и вдобавок не один… С женщиной, – с улыбкой сообщил Глеб. – Но поскольку это был не тот ресторан, куда бы мне хотелось пойти с тобой, и не та женщина, с которой я хотел бы провести вечер, я очень прошу тебя, сядь и поужинай со мной.
– Хорошо, сделаю это в качестве компенсации за твои моральные страдания, – едко ответила Быстрицкая, снимая крышку со сковороды.
– Ты приготовила две порции, – изумился Глеб. – Как ты узнаешь, приду я или нет?
– Почему ты думаешь, что ужин я готовила для тебя? А вдруг ко мне должен прийти друг? – рассмеялась Быстрицкая.
– Я убедился, что ты меня любишь, только не знаю за что.
На столе появились бутылка сухого вина и два бокала. Глеб, почувствовав торжественность момента, даже поставил на стол свечу и зажег ее. Они сидели при выключенном свете, их лица освещало лишь дрожащее пламя свечи.
– Я так боюсь, что ты однажды не вернешься! И я даже не буду знать, где ты пропал, – шепотом произнесла женщина.
– Со мной теперь никогда и ничего не может случиться.
– Почему?
– Потому, что ты вновь меня любишь, – Сиверов поднял бокал и сделал маленький глоток.
– Да, стоило мне засомневаться в этом, и ты только чудом не погиб.
– Я погиб, но ты воскресила меня, – искренне произнес Глеб.
Он понимал, что никогда не сможет рассказать Ирине о том, что ему приходится делать, знал, что та не поняла бы его, расскажи он ей сейчас о предателе Петракове, о железнодорожном мосте и смерти под колесами локомотива. «Она живет в другом измерении, – подумал Сиверов, – она бы поняла, объясняй я ей все с первого дня знакомства. Но зачем?»