Страница:
«На вас посмотреть, вполне мирный бизнес – клумбы с цветочками, фонтанов только не хватает. А на самом деле вы мерзавцы, отъявленные негодяи».
За проволочным ограждением следовала бетонная стена из разномастных секций. После вывода войск ее, скорее всего, поломали, но потом привели в порядок. По бетонным плитам тянулась колючая проволока в три ряда. «Может, еще и ток по ней пропустили? – подумал Сиверов. – Бизнес, даже самый преуспевающий, обычно так тщательно не охраняют. А если его охраняют со всеми мерами предосторожности, значит, это бизнес нелегальный. Значит, права была Маша Пирогова: внизу находится лаборатория, именно в подземелье – сердце всего бизнеса. А холодильные установки – декорация для отвода глаз, для солидности».
Глеб пересчитал охранников, всех, что попались ему на глаза, и постарался запомнить их лица.
– Восемнадцать человек, – пробормотал он, – не так уж много. Наверное, под землей еще несколько человек и в здании.
Затем он проследил через бинокль подъезд к забору от самой дороги и увидел телекамеру на столбе.
"Хитро продумано, – отметил Глеб. – Как только кто-нибудь чужой появится на дороге, они начнут готовиться к встрече. Но ночью я решу эту проблему. Однако где же вход в подземные лаборатории? "
Оптика была мощная, Глеб даже смог рассмотреть оружие охранников и прочесть номера на автомобилях. Дверь белого здания открылась, и на крыльце появился толстый, обрюзгший мужчина в светлом плаще. За ним как из-под земли выросли два человека, но не в камуфляже, а в обыкновенной штатской одежде. Они следовали за мужчиной в светлом плаще, как верные, прекрасно выдрессированные псы следуют за хозяином. Мужчина торопливо шел к холодильной установке, разговаривая по мобильному телефону.
«Нервный он, – подумал Глеб, глядя, как мужчина в плаще спрятал телефонную трубку в карман. – То ли напуган, то ли волнуется».
У ангара мужчина в светлом плаще принялся мерно жестикулировать и кому-то время от времени грозить кулаком.
«Интересно было бы послушать, что он выкрикивает, на чью голову обрушивает проклятья?»
Охранники стояли чуть в стороне, один даже позволил себе закурить.
«Спокойные, – подумал Глеб. – А чего, собственно, им опасаться? Территория хорошо охраняется, посторонний сюда зайти не сможет, им бояться некого».
Дверь ангара открылась, и мужчина с охраной исчез в нем.
«Наверное, там, – решил Глеб, – не только холодильник, но и вход в подземелье. Так не бывает, чтобы имелся лишь один вход, должны существовать аварийные выходы, вентиляционные шахты. Где же они?» Глеб метр за метром осматривал территорию.
Два бетонных куба аварийных выходов отыскались возле подъездной дороги, но люки в них были наглухо заварены стальными полосами. Рыбчинский опасался, что его рабыни однажды попытаются ими воспользоваться для побега. Сиверова заинтересовал вентиляционный колодец, который располагался между колючкой и бетонным забором. "Решетка ржавая, к нему никто не подходил лет десять. Подземелье – бывшее бомбоубежище военной базы, в нем располагались запасной командный пункт, склады, помещения для персонала – есть где развернуться пану Рыбчинскому. Во всех бомбоубежищах двери открываются изнутри. С подобными системами я сталкивался не один раз. Но у бандитов другая задача – не дать выбраться пленницам из-под земли, значит, все запоры они переставили на внешнюю сторону дверей, а то и заварили их. Прав был Потапчук, я без козырей, они основательно упаковались, – но тут же Глеб Сиверов поймал себя на мысли:
– Если Маша Пирогова смогла выбраться, то неужели я, сильный мужчина, в отличие от изможденной и голодной барышни, не смогу попасть в подземелье и затем его покинуть? Да быть этого не может! Я же не пальцем деланный, голова у меня работает, интуиция до сих пор не подводила. Надо попасть в подземелье, а уж выбраться из него я сумею. Мужчина в светлом плаще и есть знаменитый Рыбчинский. Да, скорее всего это он".
Рыбчинский покинул ангар и, по-бычьи наклонив голову с большой, поблескивающей в вечерних лучах солнца залысиной, двинулся к двухэтажному зданию, сложенному из силикатного кирпича. На железной крыше здания отливала закатным багрянцем тарелка спутниковой антенны.
«Торговля наркотиками приносит вам хорошие деньги. Но я приложу все силы, чтобы испортить тебе, Рыбчинский, „Новикову и К“ вместе с Полковником всю малину. Теперь остается дождаться темноты».
Глеб устроился на холме, откуда хорошо просматривалась база, прислонился спиной к стволу дерева и ушел мыслями далеко-далеко. Он умел ждать. Подобраться к нему незаметно и бесшумно было невозможно. Медленно опускались сумерки. Над территорией базы зажглись фонари и прожектора, но ни один из них не доставал до забытой всеми вентиляционной шахты, которая находилась между колючей проволокой и бетонным забором.
– Пора, – сказал себе Глеб, взглянув на ярко сияющие звезды.
Машина Рыбчинского стояла у крыльца двухэтажного здания. «Значит, хозяин пока остается здесь. Придется рисковать. Но без риска дело не провернешь».
Из оружия Глеб взял с собой лишь тяжелый охотничий нож, купленный в том же магазине, что и удочки – добротный швейцарский нож. В умелых руках такая штука дорогого стоит, а на свои руки Глеб полагался.
Он пружинисто поднялся и сбежал к искусственному озеру. Под прикрытием кустов и камыша подобрался к колючей проволоке. «Расслабились ребята, не ждут гостей с этой стороны. Даже часовой здесь не ходит и собаки не бегают. Неужели мясо на собак пожалели, мяса-то у них хватает?» Глеб ножом перерубил нижнюю проволоку, на лезвии не осталось зазубрины. «Проволока-то русская, – с легкой грустью подумал Сиверов, пролезая под колючку».
Он прижался к бетонному забору. Глеб прикинул, что здесь самое безопасное место – два прожектора, светящие навстречу друг другу, слепят наблюдателей как с той, так и с другой стороны. «Главное, чтобы в верхней колючке не было тока, иначе, когда я разрублю провода, сработает сигнализация». Две минуты ушло на ожидание. «Меня точно не заметили, – убедился Глеб и взялся двумя руками за ржавую решетку вентиляционной шахты. Та со скрипом и скрежетом стала поддаваться. – Еще наши солдаты строили», – подумал Глеб, когда решетка вместе с закладными болтами и кусками красного кирпича сорвалась с места.
Глеб аккуратно и тихо отставил решетку в сторону, заглянул в шахту. Из нее потянуло затхлой сыростью. «Наверное, нога человека ступала здесь последний раз лет пятнадцать тому назад, как бы не нарваться на ржавые боеприпасы, а то взлетишь на воздух, не успев ничего сделать». Глеб достал фонарик и посветил в шахту. Она была неглубокая, метров восемь, скобы лестницы покрывал толстый слой ржавчины. Сиверов скользнул в колодец и через десять секунд уже стоял внизу, на площадке, засыпанной осыпавшимся кирпичом. Вентиляционный ход оказался заложенным кирпичом. «Стройбат, не иначе, работал», – подумал Сиверов, глядя на кривую кладку и неровные натеки раствора. Он повел лезвием ножа по раствору, тот посыпался. «Как водится, цемент прапорщик пропил. Значит, стена дохлая».
Хватило нескольких толчков плечом, чтобы кладка дрогнула. Сиверов аккуратно разобрал кирпичи. По бетонному воздухопроводу Глеб двигался пригнувшись, от пола до потолка было около полутора метров. Воздуховод уходил под наклоном вниз. Сделалось суше, явственно запахло химией.
Наконец в боковой стене забрезжил свет. Глеб тотчас погасил фонарик. Окошко вентиляции прикрывала провисшая металлическая сетка, за ней виднелись железные стеллажи, на них стояли ящики, в углу – железные бочки. «Склад», – решил Глеб.
Он огляделся. Помещение пустое, лишь тусклая дежурная лампочка в проволочном колпаке разгоняла темноту. Сетка снялась легко, и Сиверов перебрался в склад.
– Ну и запах, – произнес он, – сплошная химия! Вот из этой дряни и делают «синтетику».
Он проскользнул вдоль стеллажей к двери. В ней имелось стеклянное окошко. «Дверь железная, замок прикручен болтами. Конструкция нехитрая, а нож у меня хороший».
Острием охотничьего ножа Глеб отвел ригель замка в сторону и чуть приоткрыл дверь. Длинный бетонный коридор, редкие лампочки, по стенам тянется толстый кабель в блестящей гофрированной оплетке. «Наследие советских времен. Сумели же люди распорядиться всем этим богатством. Купили за символическую цену; в качестве компенсации, наверное, пообещали очистить территорию военной базы от загрязнения химическими веществами».
За поворотом слышался неясный гул, работали электродвигатели. Пройдя по коридору, Сиверов оказался наверху металлической лестницы, в обе стороны от нее уходила галерея. Внизу, прямо под ним, находилось нечто вроде цеха: грубые деревянные столы, нехитрое оборудование. Женщины в грязных халатах, едва переставляя ноги, двигались между столами. «Сколько же их здесь? Десять, – сосчитал Глеб, – одни женщины, охраны с ними нет. Скорее всего, охранник за дверью. Изнутри, из цеха, дверь не откроешь, бандиты открывают ее сами, когда им это надо». Глеб высмотрел молодую девушку, еще не успевшую потерять человеческий облик. «Она здесь недавно, наверное, приехала за границу подзаработать денег, как и Маша Пирогова».
Сиверов, пригибаясь, спустился по лестнице, спрятался под ней, и, когда девушка оказалась рядом, легонько тронул ее за локоть. Девушка испуганно обернулась. Сиверов приложил палец к губам. Они стояли в тени под лестницей, невидимые для людей, находящихся в ярко освещенном цеху.
– Что вам надо? – испуганно, часто дыша, по-русски прошептала девушка.
– Я пришел спасти вас. Вас всех, – добавил он. – Где охрана?
– Как всегда, – не до конца понимая, что ей сказал незнакомец, пробормотала девушка.
– За дверью? – уточнил Сиверов.
– Да.
– Сколько их?
– Двое – пан Яцек и пан Павел.
– Они вооружены?
– Электрошокеры и дубинки. Оружие охранникам внизу не выдается.
– Сколько вас здесь?
– Десять – в этом цеху и десять – в самой лаборатории. Лаборанток кормят лучше, – добавила девушка.
– Ты знаешь, где лаборатория?
– Рядом. Прямо по коридору, напротив комнаты охраны.
– Хорошо, я знаю отсюда выход.
– Выхода нет, они заварили все двери, оставили только одну – из ангара. Отсюда можно выбраться лишь на тот свет.
– Но я же как-то попал сюда? Глаза девушки загорелись надеждой.
– Когда соберетесь все, пойдете по лестнице наверх, через коридор, – шептал Сиверов, – дверь склада открыта, а там через проем в стене (к нему я подставил лесенку) и вентиляционный штрек попадете на улицу. Окажетесь между бетонной стеной и колючей проволокой, колючка прорезана. Бегите к лесу, там поймать вас будет сложнее. А теперь обойди всех женщин и тихонько предупреди их. Только не поднимайте шума, поняла меня? Все запомнила?
– Да.
– Тогда действуй и ничего не перепутай, – Сиверов тронул девушку за плечо, и та, как робот, двинулась к своим изможденным подругам.
Глеб видел, как поворачивались головы женщин, все смотрели в темноту под лестницей, не веря в свое спасение.
Девушка вернулась к Сиверову:
– Что теперь делать?
– Подойдешь к двери, позовешь охрану, я буду рядом с тобой.
Сиверов прижался к стене. Девушка встала прямо перед окошком и постучала в дверь.
Охранник появился не сразу и недовольно буркнул:
– Чего?
– Пан Яцек, Маша умирает!
Дверь медленно открылась. Охранник был невысокий, широкоплечий. Много силы, чтобы справиться с измученными женщинами, не надо. Яцек не заметил Сиверова, когда вошел, он осматривал цех.
Глеб тронул Яцека за плечо. Тот недовольно обернулся и, даже не успев вскрикнуть, получил рукояткой ножа по неприкрытому темечку. Глеб поддержал тело, положил охранника к стене.
По глазам девушки Глеб догадался, что ей хочется растерзать Яцека в клочья. Он снял с его пояса электрошоке? и дубинку.
– Где комната охраны?
И в этот момент появился второй охранник. Ровно секунду охранник смотрел на Сиверова, ничего не понимая:
– Кто то ест? – выдохнул он из себя.
– Кто, кто, в кожаном пальто, – сквозь зубы процедил Глеб, с улыбкой подходя к охраннику.
Именно улыбка и обескуражила пана Павла, он не мог себе представить, чтобы кто-то посторонний оказался в цеху. Центральная дверь закрыта снаружи, а больше прийти неоткуда. Короткий мощный удар электротока парализовал охранника мгновенно. На польские электрошокеры Глеб все же не полагался и для верности ударил пана Павла дубинкой по голове.
– Так будет надежнее, – сказал он. – Выведи отсюда всех, – приказал он девушке.
Та быстро, как могла, побежала к лаборатории. Остановить и успокоить женщин Сиверов уже не мог. Толкаясь, срываясь, но не произнося ни слова, они взбирались на лестницу.
– Уходите все, идите в лес.
– А вы? – спросила девушка.
– Я еще задержусь, только провожу вас до склада.
Лишь убедившись, что все женщины, помогая друг дружке, забрались в воздуховод, Сиверов вернулся в цех. Охранники лежали неподвижно, у одного из носа шла кровь. Загудел висящий на стене телефон, массивный, металлический, как на кораблях. «Тоже наследие Красной Армии, но до сих пор работает, несмотря на ржавчину», – изумился Сиверов.
Телефон гудел настойчиво. Можно было легко ошибиться, кто его знает, для чего предназначен аппарат? То ли просто для связи, то ли охрана в назначенное время обязана докладывать о том, как идет процесс.
Сиверов снял с красного пожарного щитка кирку и сбил телефон со стены. Злобно вырвал из него провода. «Гореть тут особо нечему, пожар не устроишь. Но лабораторию я уничтожу!»
Он переворачивал столы, разбивал стеклянные шкафы, крушил колбы и аппаратуру. Где-то вдалеке послышался зуммер. «Сигнал тревоги, – подумал Глеб, – сейчас сюда ворвутся. Наверное, думают, что женщины взбунтовались, а два охранника ничего не могут с ними сделать. Убежища строятся по типовым проектам, – Глеб соображал быстро. – Если рядом есть водоем, военные строители наверняка предусмотрели способ затопления. Водоем-то искусственный, специально для этого создан. Для пожарного он слишком большой. Озеро слева, – быстро сориентировался Сиверов, – значит, где-то там и должны стоять задвижки или хотя бы пожарные краны».
Рыбчинский сидел перед портативным компьютером на втором этаже. Он только что закончил сеанс связи с Россией, сообщив Полковнику, что на этот раз схема переправки товара за границу изменена: пойдут не две фуры с мясом, а один грузовик со строительными пеноблоками, указал номер машины. О том, что товар – синтетический наркотик – залит в пеноблоки, Рыбчинский, естественно, говорить не стал, Полковник идиотом не был.
«Вы меня поняли?»
«Отлично понял, пан Рыбчинский», – еще горели строчки на экране компьютера.
Зазвонил телефон. Рыбчинский взял трубку. Улыбка появилась на губах польского наркобарона, ему сообщили, что машина загружена и скоро двинется в сторону границы, ждут лишь охрану для сопровождения.
– Поторопитесь, – бросил Рыбчинский, – я уже сообщил, чтобы вас встречали, и получил подтверждение.
Он положил трубку, довольно потер руки.., и внезапно замер: звучал зуммер тревоги. Рыбчинский подскочил к окну. К ангару бежали три охранника.
– Что там у них, неужели опять бабы взбунтовались? Стоит лишь одной паршивой овце нарушить покой стада, как уже никакого порядка. Ничего, мои парни их умеют усмирять.
Без стука в кабинет Рыбчинского ворвался начальник охраны.
– Что у вас?
– Еще не знаю, внизу телефон не отвечает. Я послал туда пять человек.
– Ты сказал им, чтобы били баб поосторожнее, чтобы не калечили? Новых работниц в ближайшее время не предвидится.
– Они знают.
В конце длинного коридора Глеб отыскал дверь, на которой виднелась русская надпись, сделанная под трафарет: «Гидрозадвижки». Киркой подцепив край двери, Глеб легко выломал ее. Из стены торчали три огромных вентиля сантиметров по двадцать в диаметре, ржавые, заросшие паутиной, их венчали три огромных маховика, каждый размером с автомобильный руль. Глеб уперся ногой в стену, ухватился руками за первое колесо и рывками попытался сорвать его с места. Колесо не поддалось. Сиверов ухватился за второй маховик, но с тем же успехом. Третий он не стал трогать, вставил в первый маховик кирку и, орудуя ею как рычагом, попытался оживить железо. Ручка кирки похрустывала, по дереву побежала трещина.
– Только не ломайся!
Сиверов еще раз навалился на кирку плечом. Раздался душераздирающий скрежет металла, и маховик поддался. Глеб открутил его до отказа. Из раструба хлынула грязь, за ней вода, да так сильно, что сорвало дверь с петель. Второй маховик Глеб срывал уже стоя по колени в воде.
Он еле держался на ногах, когда брел по коридору, упираясь руками в стену. Течение было такой силы, словно он пробирался по руслу горной реки. Лишь оказавшись на железной лестнице, Глеб обернулся. Перевернутые столы, ящики, стулья, ведра, бочки плавали, ударяясь друг о друга. По сварной металлической галерее, проходившей по периметру цеха, Сиверов побежал к центральному выходу.
Пятеро охранников, посланные проверить обстановку и навести порядок, остановились у тяжелой железной двери, способной выдержать взрыв ядерной бомбы.
– Там что-то шумит.
– Открывай, не бойся, там двое наших и женщины, – сказал начальник охраны, на всякий случай вытаскивая пистолет и передергивая затвор.
Хорошо смазанный тяжелый маховик провернулся, ригели вышли из гнезд. Когда дверь открылась, охранники остолбенели: у основания лестницы плескалась вода, а в глубине коридора гудел бурный поток.
– Матка боска! – воскликнул охранник, хватаясь за голову.
Начальник уже достал рацию:
– Пан Рыбчинский! Пан Рыбчинский! – закричал он в микрофон. – В подвале потоп!
– ..
– Откуда? Не знаю! Вода прибывает прямо на глазах.
– ..
– Уже по колено.
– Спасайте товар, спасайте сырье! – закричал Рыбчинский, швыряя рацию в кресло для посетителей. Он бросился из кабинета, оставив на столе включенный компьютер.
Рыбчинский собрал всех находившихся на базе охранников буквально за минуту и, понимая, что сейчас внизу могут погибнуть миллионы долларов, может погибнуть весь его бизнес, первым бежал к ангару.
Пятеро охранников уже пробирались к лаборатории.
– Туда, все за мной! – кричал Рыбчинский. – Брать, сколько можете унести. Сперва товар, потом сырье. Оборудование – черт с ним – выносим в последнюю очередь!
Люди бросились вслед за Рыбчинским. Грязная вода бурлила под ногами, прижимала людей к стене, сбивала с ног. Охранники, цепляясь за стены и кабели, добрались наконец до лаборатории. Рыбчинский побледнел, увидев плавающие столы, ящики, бочки, банки. Половина товара уже пропала.
– Хватайте все, что осталось на стеллажах, Берите вон те коробки! – Рыбчинский схватил большую коробку и, прижимая ее к груди, как мать прижимает ребенка, побрел по глубокой воде, доходившей ему уже до пояса. – Откуда льет?
– Черт его знает!
Никто из поляков не знал о системе затопления, имевшейся в подземелье.
– Пан Рыбчинский, оттуда прибывает вода, из коридора льет!
– Двое туда, разберитесь! Остановите ее! Вода сбивала с ног, бурлила. Запах растворенных в ней химических реактивов жег глаза, не давал вздохнуть. Промокнув до нитки, охранники добрались до сорванной с петель двери. Вентили уже скрылись под водой. Охранники их не видели, им казалось, вода вырывается прямо из-под земли.
– Черт с ним, пошли назад, утонем! Наверное, стену сломало, сейчас сюда все озеро хлынет. За те деньги, которые нам платит Рыбчинский, я помирать не собираюсь, если хочет, пусть своей задницей дырку затыкает!
Охранники схватили по мешку с сырьем для производства синтетических наркотиков. Поток воды буквально понес мужчин. Потеряв мешки, они сумели добраться до лаборатории.
Рыбчинский и его люди, нагруженные мешками и коробками, по грудь в воде пробрались к выходу. Когда Рыбчинский вышел из-за поворота, он увидел, как наверху крутой лестницы медленно закрывается металлическая дверь. Мелькнул свет прожектора, крупная звезда в темном небе, и полоска между коробкой и металлической дверью сошла на нет. Даже сквозь грохот воды послышался скрип металла, это тяжелые ригели заходили в глубокие гнезда.
Рыбчинский остолбенел и только сейчас понял:
«А где бабы?» – он вспомнил, что ни одной женщины не видел.
– Люди где? – обернувшись к начальнику охраны, резко выкрикнул Рыбчинский.
– Не знаю.
Охранник повернул голову.
– В цех уже не войти, пан Рыбчинский, дверной проем под водой.
Рыбчинский принялся колотить кулаками в дверь.
– Открывайте немедленно, я приказываю! Сиверов, не отрывая глаз от звездного неба в распахнутых воротах ангара, присел, прислонился спиной к шершавому бетону и закурил. Он слышал, как молотят в дверь пожарным топором, слышал выстрелы. «Советская база – не финский домик, строилась всерьез и надолго. Может, не очень красиво, но надежно. Каждая база рассчитана проектировщиками на серьезные авиационные удары. А переставлять маховик на другую сторону железной двери вас никто не просил».
– Брось стрелять! – Рыбчинский вырвал пистолет из рук начальника охраны.
Пули лишь рикошетили от толстого металла и били в бетонные стены, высекая искры.
Положение казалось Рыбчинскому безвыходным, но вдруг на его лице появилась улыбка.
– Сейчас мы выберемся отсюда, – прошептал он, вытаскивая из кармана мобильный телефон. Кнопка включения мягко ушла в корпус, засияли экран и клавиши. Но гудка не было. Рыбчинский тер трубку об ухо, тряс ее. Телефон был последней надеждой на спасение. Можно было позвонить охране на виллу, на строительный завод, да хоть в полицию, лишь бы кто-нибудь пришел и вызволил, повернул маховик на двери. Но Рыбчинский забыл, что под землей мобильный телефон – вещь абсолютно бесполезная, радиоволны сквозь толщу железобетона, а уж тем более через металл, не проходят.
Вода прибывала и прибывала. Тревожно мигнул свет, а затем и вовсе погас. В кромешной тьме слышались проклятия, ругань, молитвы. Рыбчинский сидел на верхней площадке металлической лестницы, держа на коленях коробку с синтетическими наркотиками. Он даже не поднял ноги, когда почувствовал, что их заливает вода.
Он заскулил, как пес на цепи возле горящего дома.
Глеб опустился в кресло и прочел последнее сообщение. Опустил крышку ноутбука и с компьютером в руке покинул здание. К воротам небольшого завода строительных материалов Глеб подъехал спокойно. Мокрый камуфляж был уже в багажнике. Перед заспанным охранником появился респектабельный мужчина с компьютером в руках. Охрану завода уже сняли, поскольку наркотики отправились в путь. Один шестидесятилетний старик сидел в будке, попивая чай из большого термоса.
– Я от Рыбчинского. Где машины? – почти без акцента произнес Глеб по-польски.
Старик, прищурившись, посмотрел на Глеба, словно пытаясь припомнить, видел ли он его раньше.
– Машина с русскими номерами, – уточнил Глеб, – грузилась пеноблоками.
Пожилой поляк сунул руку под свет настольной лампы, постучал пальцем по циферблату:
– Час двадцать один как покинула предприятие, – с важным видом произнес он.
Глеб поблагодарил сторожа и не спеша сел в машину. Он гнал до границы, почти не надеясь настигнуть грузовик с пеноблоками. Опоздал совсем немного – успел увидеть, как фура с московским номером в сопровождении джипа охраны переезжает от польского терминала к белорусскому. И там она долго не задержалась. Если другие машины проверяли, то водителю этой лишь проштамповали документы.
«Если буду действовать по правилам, они до Минска доедут, пока я миную границу». Глеб заложил в паспорт пятьдесят долларов и нагло подошел к пограничникам. Без слов протянул паспорт.
– Спешу.
Пограничник развернул паспорт, захлопнул и вернул Глебу:
– Можете ехать, – пограничник жестом показал автомобилю, стоящему в очереди, чтобы тот пропустил автомобиль Сиверова.
Отходя, Глеб развернул паспорт – полтинника не было. На белорусской границе операция повторилась, но на этот раз полтинник сменился двадцаткой. «Не стоит превышать таксу», – решил Сиверов.
Быстрее пересечь границу можно было лишь с дипломатическими номерами.
«Дорога одна, они тоже спешат. Где встречаются? – Глеб не знал. – Но вряд ли это произойдет перед Минском, скорее всего, после. Кто встречает? Скорее всего, сам Полковник. Деньги большие, доверить неосведомленным рискованно. Полковник после передряги в ресторане рисковать не будет, он чувствует, что его дело под колпаком у ФСБ, любое неосторожное движение приведет к краху. Но он еще не подозревает, что крах наступит скорее, чем он может вообразить себе. Быстрее, быстрее!» – торопил Глеб свою машину.
За час он наверстал упущенное. Вскоре впереди показалась колонна – фура, джип и милицейский уазик. «Лихо у них все схвачено. Милиция сопровождает, словно правительственную делегацию или детей, возвращающихся после оздоровления. Джип – как минимум четыре человека. Пусть даже в милицейском уазике всего двое и в кабине фуры двое – это восемь человек. Я, конечно, смогу их остановить, но наверняка они вооружены, а у меня только нож».
За проволочным ограждением следовала бетонная стена из разномастных секций. После вывода войск ее, скорее всего, поломали, но потом привели в порядок. По бетонным плитам тянулась колючая проволока в три ряда. «Может, еще и ток по ней пропустили? – подумал Сиверов. – Бизнес, даже самый преуспевающий, обычно так тщательно не охраняют. А если его охраняют со всеми мерами предосторожности, значит, это бизнес нелегальный. Значит, права была Маша Пирогова: внизу находится лаборатория, именно в подземелье – сердце всего бизнеса. А холодильные установки – декорация для отвода глаз, для солидности».
Глеб пересчитал охранников, всех, что попались ему на глаза, и постарался запомнить их лица.
– Восемнадцать человек, – пробормотал он, – не так уж много. Наверное, под землей еще несколько человек и в здании.
Затем он проследил через бинокль подъезд к забору от самой дороги и увидел телекамеру на столбе.
"Хитро продумано, – отметил Глеб. – Как только кто-нибудь чужой появится на дороге, они начнут готовиться к встрече. Но ночью я решу эту проблему. Однако где же вход в подземные лаборатории? "
Оптика была мощная, Глеб даже смог рассмотреть оружие охранников и прочесть номера на автомобилях. Дверь белого здания открылась, и на крыльце появился толстый, обрюзгший мужчина в светлом плаще. За ним как из-под земли выросли два человека, но не в камуфляже, а в обыкновенной штатской одежде. Они следовали за мужчиной в светлом плаще, как верные, прекрасно выдрессированные псы следуют за хозяином. Мужчина торопливо шел к холодильной установке, разговаривая по мобильному телефону.
«Нервный он, – подумал Глеб, глядя, как мужчина в плаще спрятал телефонную трубку в карман. – То ли напуган, то ли волнуется».
У ангара мужчина в светлом плаще принялся мерно жестикулировать и кому-то время от времени грозить кулаком.
«Интересно было бы послушать, что он выкрикивает, на чью голову обрушивает проклятья?»
Охранники стояли чуть в стороне, один даже позволил себе закурить.
«Спокойные, – подумал Глеб. – А чего, собственно, им опасаться? Территория хорошо охраняется, посторонний сюда зайти не сможет, им бояться некого».
Дверь ангара открылась, и мужчина с охраной исчез в нем.
«Наверное, там, – решил Глеб, – не только холодильник, но и вход в подземелье. Так не бывает, чтобы имелся лишь один вход, должны существовать аварийные выходы, вентиляционные шахты. Где же они?» Глеб метр за метром осматривал территорию.
Два бетонных куба аварийных выходов отыскались возле подъездной дороги, но люки в них были наглухо заварены стальными полосами. Рыбчинский опасался, что его рабыни однажды попытаются ими воспользоваться для побега. Сиверова заинтересовал вентиляционный колодец, который располагался между колючкой и бетонным забором. "Решетка ржавая, к нему никто не подходил лет десять. Подземелье – бывшее бомбоубежище военной базы, в нем располагались запасной командный пункт, склады, помещения для персонала – есть где развернуться пану Рыбчинскому. Во всех бомбоубежищах двери открываются изнутри. С подобными системами я сталкивался не один раз. Но у бандитов другая задача – не дать выбраться пленницам из-под земли, значит, все запоры они переставили на внешнюю сторону дверей, а то и заварили их. Прав был Потапчук, я без козырей, они основательно упаковались, – но тут же Глеб Сиверов поймал себя на мысли:
– Если Маша Пирогова смогла выбраться, то неужели я, сильный мужчина, в отличие от изможденной и голодной барышни, не смогу попасть в подземелье и затем его покинуть? Да быть этого не может! Я же не пальцем деланный, голова у меня работает, интуиция до сих пор не подводила. Надо попасть в подземелье, а уж выбраться из него я сумею. Мужчина в светлом плаще и есть знаменитый Рыбчинский. Да, скорее всего это он".
Рыбчинский покинул ангар и, по-бычьи наклонив голову с большой, поблескивающей в вечерних лучах солнца залысиной, двинулся к двухэтажному зданию, сложенному из силикатного кирпича. На железной крыше здания отливала закатным багрянцем тарелка спутниковой антенны.
«Торговля наркотиками приносит вам хорошие деньги. Но я приложу все силы, чтобы испортить тебе, Рыбчинский, „Новикову и К“ вместе с Полковником всю малину. Теперь остается дождаться темноты».
Глеб устроился на холме, откуда хорошо просматривалась база, прислонился спиной к стволу дерева и ушел мыслями далеко-далеко. Он умел ждать. Подобраться к нему незаметно и бесшумно было невозможно. Медленно опускались сумерки. Над территорией базы зажглись фонари и прожектора, но ни один из них не доставал до забытой всеми вентиляционной шахты, которая находилась между колючей проволокой и бетонным забором.
– Пора, – сказал себе Глеб, взглянув на ярко сияющие звезды.
Машина Рыбчинского стояла у крыльца двухэтажного здания. «Значит, хозяин пока остается здесь. Придется рисковать. Но без риска дело не провернешь».
Из оружия Глеб взял с собой лишь тяжелый охотничий нож, купленный в том же магазине, что и удочки – добротный швейцарский нож. В умелых руках такая штука дорогого стоит, а на свои руки Глеб полагался.
Он пружинисто поднялся и сбежал к искусственному озеру. Под прикрытием кустов и камыша подобрался к колючей проволоке. «Расслабились ребята, не ждут гостей с этой стороны. Даже часовой здесь не ходит и собаки не бегают. Неужели мясо на собак пожалели, мяса-то у них хватает?» Глеб ножом перерубил нижнюю проволоку, на лезвии не осталось зазубрины. «Проволока-то русская, – с легкой грустью подумал Сиверов, пролезая под колючку».
Он прижался к бетонному забору. Глеб прикинул, что здесь самое безопасное место – два прожектора, светящие навстречу друг другу, слепят наблюдателей как с той, так и с другой стороны. «Главное, чтобы в верхней колючке не было тока, иначе, когда я разрублю провода, сработает сигнализация». Две минуты ушло на ожидание. «Меня точно не заметили, – убедился Глеб и взялся двумя руками за ржавую решетку вентиляционной шахты. Та со скрипом и скрежетом стала поддаваться. – Еще наши солдаты строили», – подумал Глеб, когда решетка вместе с закладными болтами и кусками красного кирпича сорвалась с места.
Глеб аккуратно и тихо отставил решетку в сторону, заглянул в шахту. Из нее потянуло затхлой сыростью. «Наверное, нога человека ступала здесь последний раз лет пятнадцать тому назад, как бы не нарваться на ржавые боеприпасы, а то взлетишь на воздух, не успев ничего сделать». Глеб достал фонарик и посветил в шахту. Она была неглубокая, метров восемь, скобы лестницы покрывал толстый слой ржавчины. Сиверов скользнул в колодец и через десять секунд уже стоял внизу, на площадке, засыпанной осыпавшимся кирпичом. Вентиляционный ход оказался заложенным кирпичом. «Стройбат, не иначе, работал», – подумал Сиверов, глядя на кривую кладку и неровные натеки раствора. Он повел лезвием ножа по раствору, тот посыпался. «Как водится, цемент прапорщик пропил. Значит, стена дохлая».
Хватило нескольких толчков плечом, чтобы кладка дрогнула. Сиверов аккуратно разобрал кирпичи. По бетонному воздухопроводу Глеб двигался пригнувшись, от пола до потолка было около полутора метров. Воздуховод уходил под наклоном вниз. Сделалось суше, явственно запахло химией.
Наконец в боковой стене забрезжил свет. Глеб тотчас погасил фонарик. Окошко вентиляции прикрывала провисшая металлическая сетка, за ней виднелись железные стеллажи, на них стояли ящики, в углу – железные бочки. «Склад», – решил Глеб.
Он огляделся. Помещение пустое, лишь тусклая дежурная лампочка в проволочном колпаке разгоняла темноту. Сетка снялась легко, и Сиверов перебрался в склад.
– Ну и запах, – произнес он, – сплошная химия! Вот из этой дряни и делают «синтетику».
Он проскользнул вдоль стеллажей к двери. В ней имелось стеклянное окошко. «Дверь железная, замок прикручен болтами. Конструкция нехитрая, а нож у меня хороший».
Острием охотничьего ножа Глеб отвел ригель замка в сторону и чуть приоткрыл дверь. Длинный бетонный коридор, редкие лампочки, по стенам тянется толстый кабель в блестящей гофрированной оплетке. «Наследие советских времен. Сумели же люди распорядиться всем этим богатством. Купили за символическую цену; в качестве компенсации, наверное, пообещали очистить территорию военной базы от загрязнения химическими веществами».
За поворотом слышался неясный гул, работали электродвигатели. Пройдя по коридору, Сиверов оказался наверху металлической лестницы, в обе стороны от нее уходила галерея. Внизу, прямо под ним, находилось нечто вроде цеха: грубые деревянные столы, нехитрое оборудование. Женщины в грязных халатах, едва переставляя ноги, двигались между столами. «Сколько же их здесь? Десять, – сосчитал Глеб, – одни женщины, охраны с ними нет. Скорее всего, охранник за дверью. Изнутри, из цеха, дверь не откроешь, бандиты открывают ее сами, когда им это надо». Глеб высмотрел молодую девушку, еще не успевшую потерять человеческий облик. «Она здесь недавно, наверное, приехала за границу подзаработать денег, как и Маша Пирогова».
Сиверов, пригибаясь, спустился по лестнице, спрятался под ней, и, когда девушка оказалась рядом, легонько тронул ее за локоть. Девушка испуганно обернулась. Сиверов приложил палец к губам. Они стояли в тени под лестницей, невидимые для людей, находящихся в ярко освещенном цеху.
– Что вам надо? – испуганно, часто дыша, по-русски прошептала девушка.
– Я пришел спасти вас. Вас всех, – добавил он. – Где охрана?
– Как всегда, – не до конца понимая, что ей сказал незнакомец, пробормотала девушка.
– За дверью? – уточнил Сиверов.
– Да.
– Сколько их?
– Двое – пан Яцек и пан Павел.
– Они вооружены?
– Электрошокеры и дубинки. Оружие охранникам внизу не выдается.
– Сколько вас здесь?
– Десять – в этом цеху и десять – в самой лаборатории. Лаборанток кормят лучше, – добавила девушка.
– Ты знаешь, где лаборатория?
– Рядом. Прямо по коридору, напротив комнаты охраны.
– Хорошо, я знаю отсюда выход.
– Выхода нет, они заварили все двери, оставили только одну – из ангара. Отсюда можно выбраться лишь на тот свет.
– Но я же как-то попал сюда? Глаза девушки загорелись надеждой.
– Когда соберетесь все, пойдете по лестнице наверх, через коридор, – шептал Сиверов, – дверь склада открыта, а там через проем в стене (к нему я подставил лесенку) и вентиляционный штрек попадете на улицу. Окажетесь между бетонной стеной и колючей проволокой, колючка прорезана. Бегите к лесу, там поймать вас будет сложнее. А теперь обойди всех женщин и тихонько предупреди их. Только не поднимайте шума, поняла меня? Все запомнила?
– Да.
– Тогда действуй и ничего не перепутай, – Сиверов тронул девушку за плечо, и та, как робот, двинулась к своим изможденным подругам.
Глеб видел, как поворачивались головы женщин, все смотрели в темноту под лестницей, не веря в свое спасение.
Девушка вернулась к Сиверову:
– Что теперь делать?
– Подойдешь к двери, позовешь охрану, я буду рядом с тобой.
Сиверов прижался к стене. Девушка встала прямо перед окошком и постучала в дверь.
Охранник появился не сразу и недовольно буркнул:
– Чего?
– Пан Яцек, Маша умирает!
Дверь медленно открылась. Охранник был невысокий, широкоплечий. Много силы, чтобы справиться с измученными женщинами, не надо. Яцек не заметил Сиверова, когда вошел, он осматривал цех.
Глеб тронул Яцека за плечо. Тот недовольно обернулся и, даже не успев вскрикнуть, получил рукояткой ножа по неприкрытому темечку. Глеб поддержал тело, положил охранника к стене.
По глазам девушки Глеб догадался, что ей хочется растерзать Яцека в клочья. Он снял с его пояса электрошоке? и дубинку.
– Где комната охраны?
И в этот момент появился второй охранник. Ровно секунду охранник смотрел на Сиверова, ничего не понимая:
– Кто то ест? – выдохнул он из себя.
– Кто, кто, в кожаном пальто, – сквозь зубы процедил Глеб, с улыбкой подходя к охраннику.
Именно улыбка и обескуражила пана Павла, он не мог себе представить, чтобы кто-то посторонний оказался в цеху. Центральная дверь закрыта снаружи, а больше прийти неоткуда. Короткий мощный удар электротока парализовал охранника мгновенно. На польские электрошокеры Глеб все же не полагался и для верности ударил пана Павла дубинкой по голове.
– Так будет надежнее, – сказал он. – Выведи отсюда всех, – приказал он девушке.
Та быстро, как могла, побежала к лаборатории. Остановить и успокоить женщин Сиверов уже не мог. Толкаясь, срываясь, но не произнося ни слова, они взбирались на лестницу.
– Уходите все, идите в лес.
– А вы? – спросила девушка.
– Я еще задержусь, только провожу вас до склада.
Лишь убедившись, что все женщины, помогая друг дружке, забрались в воздуховод, Сиверов вернулся в цех. Охранники лежали неподвижно, у одного из носа шла кровь. Загудел висящий на стене телефон, массивный, металлический, как на кораблях. «Тоже наследие Красной Армии, но до сих пор работает, несмотря на ржавчину», – изумился Сиверов.
Телефон гудел настойчиво. Можно было легко ошибиться, кто его знает, для чего предназначен аппарат? То ли просто для связи, то ли охрана в назначенное время обязана докладывать о том, как идет процесс.
Сиверов снял с красного пожарного щитка кирку и сбил телефон со стены. Злобно вырвал из него провода. «Гореть тут особо нечему, пожар не устроишь. Но лабораторию я уничтожу!»
Он переворачивал столы, разбивал стеклянные шкафы, крушил колбы и аппаратуру. Где-то вдалеке послышался зуммер. «Сигнал тревоги, – подумал Глеб, – сейчас сюда ворвутся. Наверное, думают, что женщины взбунтовались, а два охранника ничего не могут с ними сделать. Убежища строятся по типовым проектам, – Глеб соображал быстро. – Если рядом есть водоем, военные строители наверняка предусмотрели способ затопления. Водоем-то искусственный, специально для этого создан. Для пожарного он слишком большой. Озеро слева, – быстро сориентировался Сиверов, – значит, где-то там и должны стоять задвижки или хотя бы пожарные краны».
Рыбчинский сидел перед портативным компьютером на втором этаже. Он только что закончил сеанс связи с Россией, сообщив Полковнику, что на этот раз схема переправки товара за границу изменена: пойдут не две фуры с мясом, а один грузовик со строительными пеноблоками, указал номер машины. О том, что товар – синтетический наркотик – залит в пеноблоки, Рыбчинский, естественно, говорить не стал, Полковник идиотом не был.
«Вы меня поняли?»
«Отлично понял, пан Рыбчинский», – еще горели строчки на экране компьютера.
Зазвонил телефон. Рыбчинский взял трубку. Улыбка появилась на губах польского наркобарона, ему сообщили, что машина загружена и скоро двинется в сторону границы, ждут лишь охрану для сопровождения.
– Поторопитесь, – бросил Рыбчинский, – я уже сообщил, чтобы вас встречали, и получил подтверждение.
Он положил трубку, довольно потер руки.., и внезапно замер: звучал зуммер тревоги. Рыбчинский подскочил к окну. К ангару бежали три охранника.
– Что там у них, неужели опять бабы взбунтовались? Стоит лишь одной паршивой овце нарушить покой стада, как уже никакого порядка. Ничего, мои парни их умеют усмирять.
Без стука в кабинет Рыбчинского ворвался начальник охраны.
– Что у вас?
– Еще не знаю, внизу телефон не отвечает. Я послал туда пять человек.
– Ты сказал им, чтобы били баб поосторожнее, чтобы не калечили? Новых работниц в ближайшее время не предвидится.
– Они знают.
В конце длинного коридора Глеб отыскал дверь, на которой виднелась русская надпись, сделанная под трафарет: «Гидрозадвижки». Киркой подцепив край двери, Глеб легко выломал ее. Из стены торчали три огромных вентиля сантиметров по двадцать в диаметре, ржавые, заросшие паутиной, их венчали три огромных маховика, каждый размером с автомобильный руль. Глеб уперся ногой в стену, ухватился руками за первое колесо и рывками попытался сорвать его с места. Колесо не поддалось. Сиверов ухватился за второй маховик, но с тем же успехом. Третий он не стал трогать, вставил в первый маховик кирку и, орудуя ею как рычагом, попытался оживить железо. Ручка кирки похрустывала, по дереву побежала трещина.
– Только не ломайся!
Сиверов еще раз навалился на кирку плечом. Раздался душераздирающий скрежет металла, и маховик поддался. Глеб открутил его до отказа. Из раструба хлынула грязь, за ней вода, да так сильно, что сорвало дверь с петель. Второй маховик Глеб срывал уже стоя по колени в воде.
Он еле держался на ногах, когда брел по коридору, упираясь руками в стену. Течение было такой силы, словно он пробирался по руслу горной реки. Лишь оказавшись на железной лестнице, Глеб обернулся. Перевернутые столы, ящики, стулья, ведра, бочки плавали, ударяясь друг о друга. По сварной металлической галерее, проходившей по периметру цеха, Сиверов побежал к центральному выходу.
Пятеро охранников, посланные проверить обстановку и навести порядок, остановились у тяжелой железной двери, способной выдержать взрыв ядерной бомбы.
– Там что-то шумит.
– Открывай, не бойся, там двое наших и женщины, – сказал начальник охраны, на всякий случай вытаскивая пистолет и передергивая затвор.
Хорошо смазанный тяжелый маховик провернулся, ригели вышли из гнезд. Когда дверь открылась, охранники остолбенели: у основания лестницы плескалась вода, а в глубине коридора гудел бурный поток.
– Матка боска! – воскликнул охранник, хватаясь за голову.
Начальник уже достал рацию:
– Пан Рыбчинский! Пан Рыбчинский! – закричал он в микрофон. – В подвале потоп!
– ..
– Откуда? Не знаю! Вода прибывает прямо на глазах.
– ..
– Уже по колено.
– Спасайте товар, спасайте сырье! – закричал Рыбчинский, швыряя рацию в кресло для посетителей. Он бросился из кабинета, оставив на столе включенный компьютер.
Рыбчинский собрал всех находившихся на базе охранников буквально за минуту и, понимая, что сейчас внизу могут погибнуть миллионы долларов, может погибнуть весь его бизнес, первым бежал к ангару.
Пятеро охранников уже пробирались к лаборатории.
– Туда, все за мной! – кричал Рыбчинский. – Брать, сколько можете унести. Сперва товар, потом сырье. Оборудование – черт с ним – выносим в последнюю очередь!
Люди бросились вслед за Рыбчинским. Грязная вода бурлила под ногами, прижимала людей к стене, сбивала с ног. Охранники, цепляясь за стены и кабели, добрались наконец до лаборатории. Рыбчинский побледнел, увидев плавающие столы, ящики, бочки, банки. Половина товара уже пропала.
– Хватайте все, что осталось на стеллажах, Берите вон те коробки! – Рыбчинский схватил большую коробку и, прижимая ее к груди, как мать прижимает ребенка, побрел по глубокой воде, доходившей ему уже до пояса. – Откуда льет?
– Черт его знает!
Никто из поляков не знал о системе затопления, имевшейся в подземелье.
– Пан Рыбчинский, оттуда прибывает вода, из коридора льет!
– Двое туда, разберитесь! Остановите ее! Вода сбивала с ног, бурлила. Запах растворенных в ней химических реактивов жег глаза, не давал вздохнуть. Промокнув до нитки, охранники добрались до сорванной с петель двери. Вентили уже скрылись под водой. Охранники их не видели, им казалось, вода вырывается прямо из-под земли.
– Черт с ним, пошли назад, утонем! Наверное, стену сломало, сейчас сюда все озеро хлынет. За те деньги, которые нам платит Рыбчинский, я помирать не собираюсь, если хочет, пусть своей задницей дырку затыкает!
Охранники схватили по мешку с сырьем для производства синтетических наркотиков. Поток воды буквально понес мужчин. Потеряв мешки, они сумели добраться до лаборатории.
Рыбчинский и его люди, нагруженные мешками и коробками, по грудь в воде пробрались к выходу. Когда Рыбчинский вышел из-за поворота, он увидел, как наверху крутой лестницы медленно закрывается металлическая дверь. Мелькнул свет прожектора, крупная звезда в темном небе, и полоска между коробкой и металлической дверью сошла на нет. Даже сквозь грохот воды послышался скрип металла, это тяжелые ригели заходили в глубокие гнезда.
Рыбчинский остолбенел и только сейчас понял:
«А где бабы?» – он вспомнил, что ни одной женщины не видел.
– Люди где? – обернувшись к начальнику охраны, резко выкрикнул Рыбчинский.
– Не знаю.
Охранник повернул голову.
– В цех уже не войти, пан Рыбчинский, дверной проем под водой.
Рыбчинский принялся колотить кулаками в дверь.
– Открывайте немедленно, я приказываю! Сиверов, не отрывая глаз от звездного неба в распахнутых воротах ангара, присел, прислонился спиной к шершавому бетону и закурил. Он слышал, как молотят в дверь пожарным топором, слышал выстрелы. «Советская база – не финский домик, строилась всерьез и надолго. Может, не очень красиво, но надежно. Каждая база рассчитана проектировщиками на серьезные авиационные удары. А переставлять маховик на другую сторону железной двери вас никто не просил».
– Брось стрелять! – Рыбчинский вырвал пистолет из рук начальника охраны.
Пули лишь рикошетили от толстого металла и били в бетонные стены, высекая искры.
Положение казалось Рыбчинскому безвыходным, но вдруг на его лице появилась улыбка.
– Сейчас мы выберемся отсюда, – прошептал он, вытаскивая из кармана мобильный телефон. Кнопка включения мягко ушла в корпус, засияли экран и клавиши. Но гудка не было. Рыбчинский тер трубку об ухо, тряс ее. Телефон был последней надеждой на спасение. Можно было позвонить охране на виллу, на строительный завод, да хоть в полицию, лишь бы кто-нибудь пришел и вызволил, повернул маховик на двери. Но Рыбчинский забыл, что под землей мобильный телефон – вещь абсолютно бесполезная, радиоволны сквозь толщу железобетона, а уж тем более через металл, не проходят.
Вода прибывала и прибывала. Тревожно мигнул свет, а затем и вовсе погас. В кромешной тьме слышались проклятия, ругань, молитвы. Рыбчинский сидел на верхней площадке металлической лестницы, держа на коленях коробку с синтетическими наркотиками. Он даже не поднял ноги, когда почувствовал, что их заливает вода.
Он заскулил, как пес на цепи возле горящего дома.
* * *
Сиверов не смог отказать себе в удовольствии подняться на второй этаж в кабинет пана Рыбчинского. Дверь была открыта настежь. На столе стоял портативный компьютер, экран еще светился.Глеб опустился в кресло и прочел последнее сообщение. Опустил крышку ноутбука и с компьютером в руке покинул здание. К воротам небольшого завода строительных материалов Глеб подъехал спокойно. Мокрый камуфляж был уже в багажнике. Перед заспанным охранником появился респектабельный мужчина с компьютером в руках. Охрану завода уже сняли, поскольку наркотики отправились в путь. Один шестидесятилетний старик сидел в будке, попивая чай из большого термоса.
– Я от Рыбчинского. Где машины? – почти без акцента произнес Глеб по-польски.
Старик, прищурившись, посмотрел на Глеба, словно пытаясь припомнить, видел ли он его раньше.
– Машина с русскими номерами, – уточнил Глеб, – грузилась пеноблоками.
Пожилой поляк сунул руку под свет настольной лампы, постучал пальцем по циферблату:
– Час двадцать один как покинула предприятие, – с важным видом произнес он.
Глеб поблагодарил сторожа и не спеша сел в машину. Он гнал до границы, почти не надеясь настигнуть грузовик с пеноблоками. Опоздал совсем немного – успел увидеть, как фура с московским номером в сопровождении джипа охраны переезжает от польского терминала к белорусскому. И там она долго не задержалась. Если другие машины проверяли, то водителю этой лишь проштамповали документы.
«Если буду действовать по правилам, они до Минска доедут, пока я миную границу». Глеб заложил в паспорт пятьдесят долларов и нагло подошел к пограничникам. Без слов протянул паспорт.
– Спешу.
Пограничник развернул паспорт, захлопнул и вернул Глебу:
– Можете ехать, – пограничник жестом показал автомобилю, стоящему в очереди, чтобы тот пропустил автомобиль Сиверова.
Отходя, Глеб развернул паспорт – полтинника не было. На белорусской границе операция повторилась, но на этот раз полтинник сменился двадцаткой. «Не стоит превышать таксу», – решил Сиверов.
Быстрее пересечь границу можно было лишь с дипломатическими номерами.
«Дорога одна, они тоже спешат. Где встречаются? – Глеб не знал. – Но вряд ли это произойдет перед Минском, скорее всего, после. Кто встречает? Скорее всего, сам Полковник. Деньги большие, доверить неосведомленным рискованно. Полковник после передряги в ресторане рисковать не будет, он чувствует, что его дело под колпаком у ФСБ, любое неосторожное движение приведет к краху. Но он еще не подозревает, что крах наступит скорее, чем он может вообразить себе. Быстрее, быстрее!» – торопил Глеб свою машину.
За час он наверстал упущенное. Вскоре впереди показалась колонна – фура, джип и милицейский уазик. «Лихо у них все схвачено. Милиция сопровождает, словно правительственную делегацию или детей, возвращающихся после оздоровления. Джип – как минимум четыре человека. Пусть даже в милицейском уазике всего двое и в кабине фуры двое – это восемь человек. Я, конечно, смогу их остановить, но наверняка они вооружены, а у меня только нож».