Воронин Дмитрий. Операция "Одиночкство"

   Рейкер некоторое время молчал, огорошенный свалившейся на него удачей – Сергеев и мечтать о таком не мог бы, да и сам Рейкер, ни в молодости, ни, тем более, сейчас, выполняя роль разведчика, никогда не простирал своих замыслов так далеко. Император тем временем продолжал, откровенно наслаждаясь удивленной физиономией собеседника.
   – Видите ли, полковник, сейчас здесь находятся те, кто вершит судьбу нашей священной войны. Совсем не имперский совет, отнюдь. Те, кого вы здесь видите, да еще Риффер, составляют мой личный штаб, и я бы даже сказал, что не мне принадлежит первое слово в этой компании – в конце концов я не военный, я могу высказать пожелание, а о путях его исполнения пусть болит голова у других.
   – Но сир... я не понимаю, какую пользу я могу оказать Вам, я всего лишь заурядный офицер...
   – Не прибедняйтесь, полковник. Вы незаурядный офицер. Во-первых, вы участвуете в боевых действиях с первого дня и имеете солидный опыт, во-вторых, вам удалось бежать из плена. Разумеется, вам известно, что это первый случай с самого начала ведения боевых действий. Но совсем не это является основной причиной того, что отныне это место закреплено за вами – хотя перечисленные мной пункты и имеют некоторый вес, но у нас более чем достаточно ветеранов, прошедших не меньшую боевую практику, чем вы.
   Мудрейший отпил несколько капель вина и удовлетворенно чмокнул – напиток был изумителен.
   – Но в настоящий момент ваше положение уникально. Насколько я знаю, вы длительное время работали на Земле, еще до войны?
   – Да, сир. – Рейкер не без оснований подозревал, что Императору его биография известна лучше, чем ему самому. Впрочем, иного ожидать и не приходилось, без длительного и досконального изучения его личного дела его и на порог дворца не пустили бы. – Я был...
   – Да, да, я в курсе. Так вот, вы обладаете весьма существенной ценностью – знанием. Вы знаете землян, знаете методы их пресловутого Патруля. Вы работали с ними в мирное время, позже сражались против них, а потом довольно долго находились среди них, видели их, так сказать, со всех сторон. В настоящее время вы назначаетесь моим... ну, скажем, советником. Ваше мнение может понадобиться мне в любое время и по любому вопросу.
   – Дозволительно ли мне будет сказать Вашему Величеству...
   – Дозволительно. И оставьте этот официальный тон, полковник, он хорош только в обществе, а здесь неуместен. Что вы хотели сказать? – Император усмехнулся – Не иначе как о предстоящем штурме Земли. Вы хотите высказать какие-нибудь идеи?
   – Одну единственную, сир. Этот штурм невозможен.
   Император нахмурился, остальные придворные разом замолкли, чувствуя приближение не просто бури, а по крайней мере тайфуна. Прежде чем Мудрейший успел его прервать, Рейкер горячо заговорил, стараясь казаться убедительным.
   – Действительно, сир, я долго пробыл в плену. Меня не раз возили на допросы и, хотя я и не видел схем орбитальной обороны Земли, этого мне и не надо было. Орбита планеты буквально нашпигована железом – шестнадцать орбитальных крепостей... Вы же знаете, Мудрейший, что даже один "Цербер" может остановить атаку целой эскадры. А остановить – значит уничтожить. К тому же флот Патруля и наземные базы...
   – Тем не менее, два боевых спутника не смогли защитить Ленн! – холодно бросил Император.
   – Увы, повелитель, я не знаю причин... возможно новое оружие или измена... Уверен, что с обычным авианосцем "Цербер" справился бы за считанные секунды. Сейчас Патруль сильно разбросан, они вынуждены охранять свои планеты, конвоировать торговые суда, расчищать минные поля – там мы можем превзойти их численно и провести операции без особых потерь. Но Землю – ее можно взять только измором.
   Император перевел мрачный взгляд на Брасса. Тот пожал плечами.
   – Увы, Мудрейший, но мне кажется, что полковник прав. Если мы погубим в бою все наши силы, то мы проиграем кампанию в целом. Величие Империи состоит в...
   – Я лучше вас знаю, в чем состоит величие Империи! – рявкнул Император и посмотрел на другого "советника", Великого герцога Аргера, официального главнокомандующего всеми наземными силами Империи. Тот сник под тяжелым взглядом Высочайшего, однако нашел в себе силы выдавить:
   – Я... я тоже так считаю, Мудрейший. Мы должны сохранить армию...
   Внезапно Император откинулся на спинку кресла и захохотал. Он смеялся долго, расплескав бесценное вино и постепенно вызвав ужас у некоторых присутствующих – им впервые приходилось видеть Высочайшего в таком состоянии.
   – Ну все... ну все против меня, а? Бразраар, потом Рейкер, Брасс, теперь и вы, Аргер. Может я и в самом деле погорячился, а? Ведь не может же, как метко выражаются земляне, все идти не в ногу.
   Отсмеявшись, уже спокойно он продолжил:
   – Ладно, я принимаю вашу точку зрения. Передайте Рифферу, что операция отме... нет, откладывается. Пока откладывается. И скажите Бразраару, что он может вернуться, я его прощаю, в этот раз. Но, господа, мы тем не менее обязаны предусмотреть операции возмездия, иначе что вы скажете своему народу?
   Тут уже Аргер был вполне в своей стихии. Он немедленно предложил Императору пару вполне реализуемых плана, настолько тщательно проработанных, что Рейкеру показалось, что они были заготовлены давным-давно и находились в папке маршала, ожидая удобного случая.
   Ужин закончился. Император, попрощавшись с подданными, покинул их. Брасс подошел к Рейкеру и одобрительно похлопал его по плечу.
   – Благодарю вас, полковник. В блестяще сумели сказать нужные слова в нужное время.
   – Я лишь выразил свое мнение, граф. Поверьте, я достаточно компетентен и отвечаю за свои слова.
   – Ничуть в этом не сомневаюсь – Брасс задумчиво покачал головой – Вы же видели, ваше мнение совпало с нашим по всем пунктам, а это наверняка означает, что вы были правы. Его Величество иногда... упрям. Кстати, как вы думаете, чем последние три часа занимался Риффер?
   – Думаю, готовил эскадры к старту...
   – И не собирался, поверьте мне, я его достаточно хорошо знаю. Это, знаете ли, моя обязанность, всех хорошо знать... Я вот считаю, что они с Бразрааром сидели у кого-нибудь из них в кабинете и за бутылкой хорошего вина обсуждали тот самый вопрос, который вы так блестяще разрешили – как отговорить Императора от подобной затеи.
   – Каковы будут теперь мои обязанности?
   – О, совсем не обременительны. У вас теперь есть кабинет во дворце, третий этаж, номер 3123, запомните. А не запомните, неважно, охрана предупреждена, это их обязанность, помнить все, что касается дворца. Завтра приходите, как вам удобно, скажем, к десяти. Располагайтесь... К вам будут поступать материалы, которые надлежит изучить. Ну, а если вы понадобитесь Императору, он вас найдет везде, будете ли вы во дворце или вне его. – в последней фразе Брасса прозвучало тщательно завуалированное предупреждение – Когда состоится следующий совет, вас известят. И, кстати, нам предстоит много общаться, так как номинально вы теперь проходите по моему ведомству.
   – Всегда рад, граф.
 
   Когда Рейкер добрался домой, стояла уже глубокая ночь. Риш, как всегда недовольный всем на свете, ворчал и ласково бранил хозяина за такое пренебрежение к распорядку дня, но услышав о новом назначении своего господина, сменил гнев на милость, весь раздулся от гордости и оставшееся время смотрел на Рейкера с немым обожанием.
   Отправив старика спать, полковник спустился в подвал виллы. С тех пор, как Земляне начали освоение планет, всем стало ясно, что межзвездная связь – дело, мягко скажем, непростое. Никакие волны, ограниченные в своем движении скоростью света, не могли обеспечить передачу сообщений даже внутри системы, не говоря уже о связи с колониями. Именно тогда были разработаны первые струнные капсулы, которые, обладая относительно малым размером, могли совершить прыжок на расстояние до десяти светолет. После схода со струны капсула начинала издавать сигналы, которые позволяли запеленговать ее и взять на борт.
   Появление достаточно далеких колоний не остановило развитие подобной почты – стали возникать станции пересылки, принимавшие капсулы, перезаряжавшие их двигательные системы и отправлявшие дальше по указанному маршруту. Таким образом, послание шло из системы в систему считанные часы. Капсулы были относительно недороги, а поскольку был спрос – появилось и предложение. Постепенно приобрести струнную капсулу стало не сложнее, чем обычный конверт для письма, правда, несколько дороже. Сильно дороже.
   Впрочем, Рейкера этот вопрос волновал мало. Он и до войны имел довольно обширную переписку, поэтому в подвале постоянно находилось до полусотни струнных капсул. Сейчас вокруг одной из них медленно разгоралось зеленое сияние – микродвигатель набирал силы для броска. В настоящий момент тот, кому удалось бы увидеть программу маршрута, был бы очень удивлен – капсула должна была сойти со струны очень далеко от обитаемых миров, в совершенно мертвой системе, которая не использовалась даже в качестве джампойнта. И не было никаких шансов, что там ее кто-нибудь найдет.
   Рейкер закончил ввод программы, открыл герметичный отсек и уложил туда небольшую белую коробочку с пленкой, предварительно мазнув по картону зеленым маркером. Это был условный сигнал для командира эсминца, который сейчас нес вахту где-то в точке, координаты которой полковник намертво вбил себе в память. Если приходит послание с зеленой меткой, командир обязан немедленно прочитать его и доставить адресату как можно быстрее, любой ценой. При необходимости командиру дежурного эсминца разрешалось поднять тревогу, доложить о содержимом письма любому старшему офицеру, полномочия которого были достаточны для принятия соответствующих мер. Если же пометки не было, то не было и срочности, контейнер с пленкой должен был быть доставлен лично Сергееву и никому иному. В данном случае эсминцу придется поторопиться.
   Наконец накопление энергии завершилось. Капсула исчезла и только воздух с легким хлопком заполнил освобожденное пространство.

Лагерь

   – Знаешь, Лесли, ты просто старый зануда, маразматик. Господи, как же мне надоели твои бесконечные нравоучения. – Элен рухнула на нары, доски завизжали, прогибаясь под тяжестью тела. – Я уже устала от твоего параноидального бреда. И не хочу больше его слушать.
   В этом, вообще говоря, не было ничего удивительного. Если бы Дик увидел ее сейчас, он мог бы и не узнать свою мать. Эффектная в свое время женщина, Элен сейчас напоминала большую розовую свинку. Она сильно располнела, жир свисал толстыми складками со всех сторон. Теперь в ней было не менее ста килограммов. Впрочем, ее это не слишком беспокоило.
   – Я хочу есть, ты можешь это понять? И если ты не намерен использовать эти чудные кубики по назначению, я с удовольствием сделаю это вместо тебя. – она схватила пищевой брикет с тарелки Лесли и целиком запихала его в рот. По лицу разлилось блаженство.
   Старик печально смотрел на невестку. Он уже отчаялся что-то ей доказать. Все, что он мог делать, это иногда воровать часть ее пайка, чтобы тут же отправить его в канализацию. Сам он тоже был голоден, чудовищно голоден, но есть было нельзя.
   Собственно, Элен все время убеждала старика, что его идеи – плод болезненного воображения. Одно время Лесли пытался ее разубедить, однако это ни к чему ни привело – каждый остался при своем мнении.
 
   Лагерь располагался где-то на задворках Империи Рекна. Старик вычислил это довольно просто – "Санта Лючия" дважды заправлялась на пути сюда. В тот памятный день, когда их вытряхнули из шаттла перед огромным бараком, им казалось, что из песенка спета. Впрочем, Лесли так считал и по сей день. Большинство остальных пребывали в состоянии идиотского благодушия, весело встречая каждый новый день и нисколько не задумываясь о дне грядущем.
   Лагерь совсем не походил на то, что ожидал от него старик, и в то же время лично у него вызывал куда больше ужаса. Сплошные ряды бараков, никакой видимой охраны на территории, только периметр контролируется многочисленными датчиками самых разных мастей. Это стало ясно в первый же день, когда кто-то из пассажиров, обезумев от страха, бросился бежать сломя голову и не видя дороги. Кто знает, где он пересек луч фотоэлемента или вошел в зону действия инфракрасного детектора (более глубоко знания Лесли об охранных сигнализациях не распространялись), однако результат не заставил себя ждать – сверкнул луч, и от обугленного трупа невыносимо мерзко потянуло горелым мясом. С тех пор было еще несколько попыток – днем и ночью, ползком и прыжками, даже попытка подкопа – все заканчивалось одинаково, обугленные трупы еще некоторое время наводили страх на заключенных, потом рекны их убирали.
   На территории лагеря они практически не появлялись, кроме дней пересылок. Все остальное время заключенные были предоставлены сами себе – их плотно кормили, хотя и однообразно, но очень питательно. Брикеты какой-то растительной массы имели привкус капусты и первое время Лесли был ими вполне удовлетворен.
   Никто не заставлял людей работать. Безделье, кстати, угнетало не меньше, чем тяжелый труд. Большую часть дня люди проводили на нарах, в блаженной полудреме, проявляя активность лишь во время кормежки. Каждый получал по пять зеленых брусков – поначалу старик едва осиливал пару из них, настолько питательная масса была сытной. Однако сейчас в своих фантазиях он уничтожал брикеты десятками, один за другим, давясь и чавкая. Впрочем, только в фантазиях, наяву он позволял себе только один, растягивая его на весь день, и весь день страдая от жестоких спазмов в желудке – голод, казалось, способен был довести его до обморока.
   Поначалу он думал, что состав пищи не вполне подходит организму человека – практически все люди быстро поправлялись, даже Элен, всегда гордившаяся своей фигурой, быстро потеряла все свои достоинства и обросла жирком. Кроме того, биомасса вызывала зверский аппетит – скоро многим стало не хватать пяти брусков и рекны охотно увеличили пайки. Может, именно это и насторожило старика. Как-то не вязалось такое поведение с жестокими псоглавами, с пленом, с концлагерем. Глядя на Элен, голодную и постоянно мечтавшую о лишней пайке, старик героически отдавал ей половину своей порции.
   Потом была первая пересылка. Тогда рекны впервые появились в лагере за последние две недели. Тысячи три солдат, закованных в боевую броню, с бластерами наизготовку, около десятка больших транспортных флаеров, человек на сто каждый, и несколько десятков офицеров. Офицеры отбирали людей, отправляя их в автобусы, и те безропотно шли и занимали места. Потом в лагерь доставили около тысячи новичков, в этот раз – преимущественно ленитов, хотя попадались и земляне, в основном попавшие в плен бойцы Шестой дивизии, сражающейся на Ленне.
   Глядя, как офицеры отбирают людей для отправки неизвестно куда, Лесли впервые заподозрил что-то нечистое в этом размеренном процессе. Потом, собравшись с мыслями, он пришел к выводу, который поверг его в ужас. "Нет, – убеждал он себя и тогда, и много раз впоследствии – этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!". Но он не мог ошибиться и следующая пересылка вновь подтвердила его выводы, вопреки всем его надеждам – они отбирали самых толстых! Вывод напрашивался сам собой, страшный вывод, неприемлемый для человеческого разума. Но слишком уж хорошо все укладывалось в простую и логичную схему, и явно гормональные пайки, и бешеный аппетит, и полное отсутствие физических нагрузок, все сразу встало на свои места. А он упорно не хотел верить в то, что подсказывала элементарная логика.
   Именно тогда Лесли практически перестал есть и впервые попытался убедить Элен сократить рацион – напрасно, невестка высмеяла его "болезненные фантазии" и, мало того, растрезвонила об этом всем своим подружкам. Многие смеялись над Старком, однако тот упорно стоял на своем.
   Однажды к Лесли подошел высокий человек в довольно обтрепанном мундире торгового флота. Лицо его было старику незнакомо – раньше они не встречались, жили в разных бараках. На мундире красовался значок навигатора первого класса.
   – Мистер Старк, я не ошибся?
   – Какой там "мистер", молодой человек... Просто Лесли, к вашим услугам. – От взгляда старика не укрылся один момент, который он счел для себя исключительно важным – навигатор не был толст. Вернее, он был упитанным, но до уровня основной массы людей ему было далеко.
   – Моя фамилия Нильсен, Ханс Нильсен. У нас тут в соседнем бараке собирается компания, у одного из наших сохранилась колода карт. Не составите ли вы нам партию в покер?
   На что Старк никогда не жаловался, так это на отсутствие мозгов. Играть в карты не приглашают незнакомого человека, тем более из другой, так сказать, зоны. Значит он кому-то понадобился. Тем более, что этот Нильсен знал его имя – значит искал конкретно его. Лесли окинул мужчину испытывающим взглядом, и решил, что парень ему определенно нравится. Нильсену было лет тридцать, еще не сошедший ровный загар говорил о том, что парень много времени проводит на солнце. Чуть уловимый акцент завершал картину. "Селестианец – уверенно подумал Старк, которого жизнь давно научила неплохо разбираться в людях – прекрасно развит физически, интеллигентен, умен, решителен, похоже и порядочен".
   – Разумеется, мистер Нильсен...
   – Просто Ханс, сэр, тем более что вы старше меня раза в два...
   – Хорошо, Ханс... Конечно, я с удовольствием составлю вам компанию. Вы же знаете, здесь можно умереть от скуки.
   – Чудесно, э-э ... Лесли, мы ждем вас часов в шесть. Шестой барак, сектор семь. – Нильсен повернулся и сделал несколько шагов к выходу, потом вдруг остановился и обернулся – Мы очень вас ждем, Лесли...
   Точно в шесть Старк переступил порог седьмого сектора шестого барака. ¹⁹Комната была полна народу, даже на первый взгляд тут было человек пятьдесят. Одни играли в карты, другие о чем-то беседовали. Старику сразу бросилось в глаза, что среди собравшихся нет ни одного "слишком упитанного". Нильсен заметил вошедшего и поднялся ему навстречу.
   – О, добрый вечер, Лесли. Присаживайтесь к нам.
   Кроме Нильсена, за столом сидело еще двое, которых Ханс не замедлил представить Старку. Один из них, седоволосый мужчина в форме капитана Морской пехоты, протянул широкую мозолистую ладонь:
   – Жан Бенуа, Шестая дивизия Патруля. Рад видеть вас в нашем кругу...
   Лесли пожал протянутую руку и повернулся к второму игроку. Это была пожилая женщина, сохранившая изысканность и утонченность светской дамы, однако, как и у остальных, ее фигура заметно пострадала от зеленых брикетов.
   – Мадам, позвольте представиться – поклонился старик – Лесли Старк, к вашим услугам.
   Женщина протянула узкую сухонькую ручку.
   – Элизабет Мони... для вас просто Лиз. Мне очень приятно...
   – Садитесь, садитесь, Лесли. – Нильсен придвинул старику стул, уселся рядом и начал задумчиво тасовать довольно потрепанную колоду. – Вы умеете играть в покер?
   – Конечно, Ханс, но предпочитаю преферанс, больше простора для ума, меньше слепого везения и возможностей для блефа.
   – Думаю, у общества возражений не будет? – получив утвердительные кивки от каждого, Ханс принялся раздавать карты. – Увы, бумаги нет, поэтому свои цифры каждый запоминает сам.
   – Это ни к чему, Ханс – подала голос Лиз – ты же знаешь, у меня абсолютная память...
   – Лиз у нас феномен... – усмехнулся капитан – Она никогда ничего не забывает. Просто не умеет. Иногда мне ее жаль.
   – Да, действительно, Лесли – слабо улыбнулась женщина – Я не умею забывать. Это у меня с детства, даже сейчас я помню каждую деталь, хотя прошло уже почти полвека. И новые воспоминания совсем не мешают старым. Кстати, не зря ваше имя показалось мне знакомым. Кажется, я слышала о какой-то вашей теории, относительно того, зачем нас здесь держат. Вы не просветите нас на этот счет? Знаете ли, всегда интересно услышать мнения, так сказать, из первых рук.
   Лесли кивнул. "Вот и добрались до сути дела – подумал он – не думаю, что эта самая теория придется им по вкусу, однако все равно этой компании прекрасно известно, что я могу им сказать". Он задумчиво взглянул на свои карты, прикинул возможные варианты – карта пришла дерьмовая, однако можно было попытаться...
   – Шесть первых. Теория... Да какая там теория, просто некоторые наблюдения и выводы... Возможно, мои умозаключения покажутся вам курьезными или, как предпочитает выражаться моя невестка, параноидальными, но я готов поделиться с вами. Ваше слово, Лиз.
   – Пас. Мне действительно очень интересно послушать вас. Не скрою, у нас есть свое мнение на этот счет, хотелось бы сравнить наши версии. Жан, прошу...
   – Тоже пас. Откройте ему прикуп, Ханс. О-о, два туза... вам, кажется, везет с самого начала, Лесли. Так мы вас внимательно слушаем.
   Теперь у него на руках была хорошая игра. Старк сделал снос и объявил "восемь треф".
   – Видите ли, первое время я думал, что эта гадость, которой нас здесь пичкают, просто биологически плохо совместима с нашими организмами, поэтому происходит нарушение обмена веществ. Но во время первой пересылки я обратил внимание... вернее, мне показалось, что рекны отбирали в свои автобусы самых... упитанных. Потом я решил последить за этим более внимательно, и, мне кажется, что первое впечатление не было обманчивым. Они увозят самых толстых, тысячу человек в неделю. Вывод напрашивается сам собой... – старик тяжело вздохнул. Откровенно говоря, он не думал что в этой компании над ним станут смеяться, однако последнее время над ним столько раз потешалась Элен и ее подруги, что Старк привык к подобной реакции и она стала его порядком раздражать – Думаю, они нас едят.
   Заключительное слово было сказано, и теперь он ждал реакции собеседников. Она последовала, правда не такая, как он ожидал. Жан сжал огромные ладони в не менее огромные кулаки, Ханс остался неподвижен, а Лиз кивнула.
   – Да, мы пришли к такому же заключению. Поэтому все, кого вы здесь видите, стараются не есть, вернее есть как можно меньше.
   – Думаю, это зеленое дерьмо вызывает тот самый зверский аппетит, и стремительный набор веса – вставил Ханс.
   – Не только... – задумчиво сказал Лесли – У меня создалось впечатление, что наш паек содержит какие-то добавки, наподобие транквилизаторов. Посмотрите, ведь мы находимся в плену, в руках врага, но в то же время, как все спокойны. Моя невестка Элен, она, знаете ли, женщина не в меру эмоциональная. Насколько я ее знаю, она должна была бы рыдать сутками напролет, однако она спокойна, весела... как и другие. Что-то в этой веселости неестественное, нетипичное для взрослых людей.
   Некоторое время все молча играли, обдумывая сказанное. Потом Лиз, которая по мнению Лесли, занимала главенствующее положение в этом коллективе, удовлетворенно кивнула.
   – Да, Лесли, вы действительно ценный человек. Видите ли, наши выводы в основе своей совпадали с вашими, однако на эту сторону вопроса мы не обратили внимание. Теперь, после ваших слов, я вижу, что это очевидно, вокруг множество подтверждений сказанному вами.
   – Значит надо что-то делать! – стукнул по столу капитан. Свежерозданные карты подскочили, прикуп перевернулся мастью вверх. Бенуа смущенно извинился и принялся раздавать заново.
 
   Действительно, что-то делать было просто необходимо, однако у "заговорщиков" не возникало никаких конструктивных идей. Даже если бы их было не пятьдесят человек, а пятьсот или даже пять тысяч, никаких шансов вырваться на свободу у них не было. Ханс продумывал варианты захвата челнока, но это, даже если бы удалось реализовать один из его сумбурных планов, все равно ни к чему не привело бы. Бывший штурман заявлял, что только дайте ему приборы, и он сможет определить координаты планеты, на которой они находятся, а там можно попытаться подать сигнал Патрулю, на каждом, даже самом захудалом челноке всегда есть хоть одна струнная капсула, с ее помощью можно позвать на помощь.
   Впрочем, пока эти планы ничего не стоили – прорваться сквозь сенсорное ограждение лагеря было немыслимо. Бенуа, который неплохо знал сенсорную технику, использованную в сооружении периметра, был абсолютно убежден, что преодолеть границу невозможно. Он больше склонялся к попытке прорваться сквозь ворота – единственное место, казавшееся уязвимым. Однако Лесли выразил сомнение – рекнов нельзя было назвать полными идиотами, поэтому он был уверен, что этот вопрос они предусмотрели. Впоследствии Жан, проторчав возле ворот почти два дня, демонстративно играя с Лесли в шашки на нарисованной на земле доске (в качестве шашек послужили камешки разных цветов), убедился, что лазерные орудия охраняют и эту зону. Бенуа жутко расстроился, похоронив свой план, и его мрачное настроение только усугубил тот факт, что за время наблюдения он проиграл Старку семьдесят четыре партии, выиграв при этом всего две. И то он подозревал, что старик ему поддался.
   Потом Нильсен высказал идею о нападении на рекнов во время очередной пересылки. Тут даже всегда сдержанная Лиз просто расхохоталась, сквозь смех и слезы пояснив Хансу, что представила полсотни повстанцев, атакующих с булыжниками в руках три тысячи закованных в броню солдат. Штурман заявил, что стоит начать, а толпа озверевших пленников накинется на имперцев и не оставит от них мокрого места. Тут пришла пора смеяться всем остальным. Лесли убежденно заявил, что никто или почти никто из отупевшей и разжиревшей массы не бросится помогать новоиспеченным лидерам, а Бенуа авторитетно отметил, что имея пятьдесят человек с бластерами, он не вспотев перебил бы тысяч двадцать народу, при этом не потеряв ни одного солдата. Поэтому, чтобы справиться с рекнами, надо как минимум оружие, причем такое, которое может пробить кольчугу, а из дерева и камня еще никто лазера не создавал.