Воронин Дмитрий. Операция "Одиночкство"

   – Я тоже не понимаю – все также спокойно прервала его жена – И не собираюсь с этим разбираться, пока не закончу обрабатывать твою рану. И очень попрошу тебя мне не мешать... Ну, вот и все, порядок. Теперь можешь проводить расследование, раз тебе этого так уж хочется. Лично мне кажется, что сейчас не время с этим разбираться.
   – Да? А чему сейчас время? – поинтересовался Рич, натягивая бронескафандр – Может, пикник устроим, шашлыков нажарим... из собачатины.
   – Как ты думаешь, они сюда на парашютах спустились?
   Дик, услышавший эти слова, кивнул и принялся осматривать убитых рекнов, собирая у них универсальные батареи. Затем, подумав, снял с пояса одного из них иглопистолет, мало ли что может пригодиться. Аккумуляторы, к счастью, были стандартными и прекрасно подходили к их бластерам. Зарядив свое оружие, капитан почувствовал некоторую уверенность.
   Разумеется, вопрос о том, почему он остался жив, хотя должен был бы прямой дорогой отправиться к праотцам, немало его волновал, однако он был согласен с Анни – с этим можно разобраться и попозже. А сейчас надо найти челнок – в том, что челнок находится где-то рядом, он не сомневался – сомнительно, чтобы высадив десант, пилот улетел. А значит, сидит сейчас где-нибудь неподалеку, и ждет известий от своих.
   – Пилота надо брать живым... по возможности – сказал он вслух – И побыстрее, пока до него не дошло, что весь отряд перебит. Мне смертельно интересно задать ему вопрос о том, как они нас нашли.
   Внезапно на краю бетонной площадки полыхнула яркая вспышка, на мгновение осветив все пространство вокруг, и в голубом кольце появилась массивная фигура с бластером наизготовку. Десантники схватились за оружие, однако Дик тут же крикнул:
   – Не стрелять! Это Рейкер!
   Это действительно был Рейкер. Убедившись, что Боб полностью поглощен решением вставшей перед ним задачи, он решил выяснить, почему замолчала поисковая группа. Рами увязалась было за ним, однако натолкнулась на категорическое "нет". Впрочем, выгнать ее из кабины нуль-лифта оказалось невозможно, кроме того рекни клятвенно пообещала – если через десять минут она не получит ясной информации о происходящем, то отправится вслед за возлюбленным, наплевав на его приказы и просьбы. После короткого но упорного торга этот срок был увеличен до получаса, и на этом они расстались – Рами демонстративно отправилась за бластером и скафандром, а Рейкер, включив поляризатор шлема на полную мощность, а заодно и крепко зажмурившись, нажал на кнопку старта и поспешил занять исходное положение – чуть пригнувшись, бластер на уровне бедра готов к выстрелу.
   Вкратце рассказав о событиях последних часов и выслушав рассказ десантников, полковник сокрушенно покачал головой. Опять потери, теперь этот мальчишка... Жаль. Впрочем, ему было жаль и тех рекнов, которые лежали теперь возле купола – судя по словам Рича, они не были профессионалами, а значит, были простыми техниками, или медиками или кем-то там еще, кого чей-то приказ погнал в эту мясорубку. Обычно технический состав не принимал участия в боевых действиях, что, кстати, в заметной степени определяло причины, по которым некоторые из молодых людей (или молодых рекнов) выбирали именно этот род занятий. Впрочем, не бывает правил без исключений. В Империи редко встречались индивидуумы, предпочитающие отсидеться в теплом и безопасном месте, именно поэтому война с рекнами стала для людей столь тяжелой. Многие из землян, наоборот, были рады поучаствовать в "священной войне", но, желательно, так, чтобы не слишком рисковать своими задницами. С этим можно было только мириться, поскольку такое поведение в целом часто встречается в человеческом обществе. И тем не менее Рейкер был уверен – патриотизм патриотизмом, а брать в руки оружия этим горе-солдатам вряд ли сильно хотелось. Однако приказ есть приказ – и они пошли умирать.
   Услышав, что в Дика стреляли из бластера в упор, и при этом даже не ранили, Рейкер от удивления потерял дар речи. Правда, он быстро пришел в себя и захотел осмотреть пострадавшего, однако Дик заявил, что он, во-первых, не музейный экспонат, а во-вторых, надо в темпе заняться делом – найти челнок и, по возможности, взять в плен пилота, которого затем можно будет хорошенько допросить.
   Следы нашлись быстро – грузные рекны оставили заметные вмятины во влажной земле, благодаря чему их путь был прекрасно виден. Следы вели к опушке довольно густого леса, где – как ожидали десантники – и располагался челнок. Однако тут перед ними возникла маленькая... нет, строго говоря, довольно большая проблема.
   Сам по себе космический челнок, будучи закрыт, представлял собой, по крайней мере для людей, вооруженных легким оружием, неприступную крепость. В том, что рекны недостаточно ненормальные, чтобы на незнакомой планете держать люки шаттла закрытыми, никто не сомневался. А это означало, что прорваться внутрь и добраться до пилота у землян не будет ни малейшей возможности, а вот пилот, если сочтет нужным, вполне способен своими пушками сравнять с землей пару квадратных километров леса. Разумеется, вместе с нападающими. Правда, у него это заняло бы массу времени, но судя по рассказу Рейкера, торопиться ему теперь уже некуда.
   Можно, конечно, вскрыть броню вибромечами, но для этого надо, как минимум, подойти к шаттлу. И при этом сенсоры тут же сообщат пилоту о появлении незваных гостей.
   Дик некоторое время обдумывал сложившуюся ситуацию, затем подошел к Рейкеру и, несколько помявшись, сказал:
   – Извините, полковник... У меня будет к вам просьба. Но она вам вряд ли понравится...
 
   Пилот сидел в своем кресле, с наслаждением вытянув ноги и водрузив их на пульт управления. Время от времени он поглядывал на часы – время шло, а десантная группа сигналов пока не подавала. Собственно, он особо и не ждал звуков в приемнике – Райсс объявил, что не намерен пользоваться связью без острой необходимости – раз уж они услышали переговоры макак, то и они могут услышать передатчики имперцев и преждевременно всполошиться. Поэтому радио молчало, а пилот наслаждался жизнью – на корабле все время находился какой-нибудь начальник, дававший ему ценные указания, а здесь он был один. В глубине души ему было обидно, что его не взяли на операцию – макак он ненавидел самой лютой ненавистью, как впрочем и другие. Но Райсс сказал, что пилот должен находиться на месте... как всегда, начальству виднее. "Нет, чертовски досадно – мелькнула мысль – что я здесь скучаю, пока парни там режут этих безмозглых обезьян..."
   Он поднял бластер, прицелился в воображаемого землянина и чуть прижал курок. Да, с каким бы удовольствием он бы сейчас кого-нибудь убил. Что ж, видно, не судьба. Со вздохом отложив оружие, пилот занялся проверкой систем шаттла.
   Это была большая машина, способная вместить до сорока десантников – длинный приземистый аппарат, несколько медлительный, зато великолепно бронированный. Конечно, слой эланиума не давал защиты от стационарных лазеров – тут требовалось полметра брони, однако против ручного оружия корпус способен устоять на все сто. Вооружение легкое – пара лазеров, однако под брюхом можно подвесить пару десятков шариковых бомб – мало ли, вдруг придется "очистить" посадочную площадку. Да еще десяток ракет "Зенит" – на случай попытки перехвата.
   Пилот включил тест оборудования, с удовлетворением наблюдая за появлением на экране успокоительных зеленых строк. Вот мелькнула желтая фраза – он обеспокоено вгляделся в монитор, но затем махнув рукой, откинулся на спинку кресла – всего лишь предупреждение о неустойчивости работы радара – так это он и так знал, все руки не доходили заняться ремонтом.
   Убедившись, что техника в порядке, он снова взял в руки бластер, и принялся рассматривать его с таким видом, словно увидел впервые в жизни. Вообще-то говоря, хотя оружие и входило в экипировку пилота десантного шаттла, пострелять из этого чуда техники ему пришлось лишь раз, да и то давно и, к глубокому сожалению, не по живой мишени, а по деревянному щиту. Как прекрасно было бы всадить луч в брюхо какой-нибудь макаки, чтобы затем вдохнуть пахнущий дымом воздух.
   Пилот вырубил свет в кабине и выглянул в окно челнока – можно было бы конечно выйти и пострелять... ну, скажем, по деревьям, просто так, для удовольствия... "Нет, Райсс запретил. Да и прав он, что ж с этим сделаешь. Он всегда прав, провалиться ему... считает себя большим боссом, хотя такая же шестерка, как и все мы". Ему не часто приходилось контактировать с бывшим гвардейцем, да он и не стремился – от того за километр несло полным презрением ко всем, кто не входил в эту элиту, а уж с техниками или транспортниками (каковым и являлся, по сути, пилот десантного шаттла) Райсс вообще разговаривал исключительно сквозь зубы.
   "Ну и хрен с ней, со стрельбой – подумал пилот, все еще вертя в руках бластер – Как нибудь потом..."
   Внезапно он напрягся, уловив краем глаза движение на опушке леса, еле заметное в ночной тьме, которую рассеивал только слабый свет многочисленных звезд. Он до боли в глазах вглядывался во тьму, пока не разобрал детали – прямо к челноку двигались двое рекнов. Вернее двигался один, подволакивая по-видимому раненую ногу. И при этом тащил второго – тот почти не подавал признаков жизни, мешком обвиснув на плече товарища.
   Подтащив раненого к борту шаттла, рекн – он был без шлема, однако в такой тьме разглядеть и узнать его было просто невозможно, требовательно махнул рукой сторону люка – открывай, мол, да поживее. Пилот поторопился подчиниться – включил свет, нажал кнопку открытия люка и, закинув бластер за плечо, направился туда – мало ли, может надо чего помочь.
   Крышка люка распахнулась с довольно противным скрежетом – тесты тестами, а петли надо смазывать. Оставшийся на ногах десантник, стоя спиной к пилоту, с натугой втаскивал в челнок тело раненого (или убитого).
   Внезапно пилота охватило легкое беспокойство – непонятно с чем связанное, оно стремительно нарастало, заставив его вместо того, чтобы броситься на помощь коллеге, схватиться за бластер. И вдруг он понял причину – в команде не было стариков, адмирал отобрал в десант только молодых. А этот был уже не юноша, в шерсти серебрилась седина.
 
   Краем глаза Рейкер заметил движение пилота и понял, что что-то пошло не так, однако было поздно. Тот уже стоял в проходе, нацелив в грудь полковнику бластер, держа его неловко и неуверенно, однако достаточно крепко, чтобы нажать на курок и не промахнуться с двух метров. Прыгнуть на него в таком ограниченном пространстве нечего было и думать.
   – Ты что, парень, с ума сошел?
   – Ты... чужой. – у пилота заплетался язык, однако полковник с неудовольствием отметил, что руки у парня дрожат все меньше и меньше. – Стой, где стоишь, или я стреляю.
   – Какой "стреляю", ты что? Одурел? – шумно возмутился полковник, надеясь, что противник не станет тратить времени на обдумывание его слов – Да стоит хоть раз пальнуть в этой коробке, и мы сгорим оба – луч будет отскакивать от стен, пока в кого-нибудь не попадет. И, к тому же, я бежал из плена не для того, чтобы какой-то сосунок меня пристрелил именно тогда, когда я наконец получил возможность ступить на борт имперского корабля. Лучше помоги, этот парень ранен и, похоже, тяжело...
   Рука пилота дрогнула, на мгновение он поверил словам седого рекна. Он даже сделал шаг в сторону распростертого на полу тела, и его бластер переместился чуточку в сторону от груди полковника.
   Именно в этот момент тело шевельнулась. Вскинулась рука, сжимающая иглопистолет, ствол был нацелен прямо в лоб пилоту – единственное незащищенное место, шлем, понятное дело, валялся где-то в районе пульта управления. А почему бы и нет, Райсс сказал же, что атмосфера пригодна для дыхания, вот он и не стал потеть в этой дурацкой железке.
   Пилоту даже показалось, что он видит, как палец лежащей фигуры давит на спусковой крючок. Он дико вскрикнул, руки сами собой довернули бластер, направив его на распростертое на полу тело... На спуск оба нажали одновременно. Струя парализующих игл ударила пилоту в голову, надолго лишив его всяческих возможностей нормально воспринимать окружающее. Луч бластера, пущенный в упор, с полутора метров, вонзился прямо в руку с иглометом, испарив оружие, броню перчатки и...
   И больше ничего. Дик с тупым изумлением глядел на свою кисть, теперь лишенную металлопокрытия. Нормальные такие пальцы... только вот их, вообще говоря, быть здесь не должно. Как и руки, по крайней мере до локтя. Черт, что же с ним происходит. Он вопросительно взглянул на Рейкера, тот в ответ лишь молча пожал плечами и кивнул в сторону леса – мол, потом разберемся, пора возвращаться, товарищи ждут.
   Дик вздохнул и встал на ноги – ладно, это все надо будет хорошенько обдумать, но сделать это можно будет и потом. Рейкер тем временем взвалил на плечо безжизненное тело пилота и упругим шагом направился к кустам, где ожидали остальные десантники. Дику ничего не оставалось, как последовать за ним. Но он твердо решил – сразу по возвращению на корабль необходимо выяснить, что за чертовщина с ним происходит.
 
   Домой, как они уже говорили о "Файвере", добрались уже без приключений – чего-чего, а этого добра на их долю за последние часы выпало немало. Правда, в зале нуль-лифта застали Рами, уже натянувшую скафандр и навесившую на себя бластер. Рекни была вполне готова к выходу и, если бы они на пару минут задержались, она бы тоже отправилась на планету. Прежде всего досталось Рейкеру – он молча снес вливание, поскольку действительно нарушил уговор. Впрочем, поскольку все закончилось удачно, Рами быстро сменила гнев на милость.
   Все собрались в главной рубке – здесь было достаточно места и, главное, кресел. Конечно, можно было бы устроиться и в конференцзале, который нашла Джоанна буквально перед самой тревогой, однако там обстановка была бы слишком официозной.
   Дик еще раз подробно рассказал то, что помнил – впрочем, это не слишком помогло расследованию. По сути, ничего серьезного он не знал, разве что тот факт, что попал под воздействие каких-то приборов. Причем, очевидно, воздействие было разовым – веди потом кто только не проходил по этому диску, но никакой реакции уже не возникало. Тут капитан вспомнил о малопонятной надписи на электронном табло – Джоанна категорически заявила, что когда они вошли в купол, на этом табло не светился ни единый огонек. Это было тем более досадно, так как Дик, разумеется, не только не имел ни малейшего представления о написанном, но и не мог даже примерно воспроизвести ни слова из надписи, так что и Джоанна, единственная из всех знавшая эланский, ничем не могла помочь. Дженнингс облазил всю компьютерную память крейсера, но либо в бортовой сети не содержалась требуемая информация, либо она была зашифрована слишком круто даже для такого специалиста, как Боб. Во всяком случае ничего он не обнаружил.
   – Я своими глазами видела – убежденно говорила Диди, ни к кому конкретно не обращаясь – как Дику влепили разряд прямо в грудь. Если бы не дыра в скафандре, можно было бы счесть это галлюцинацией...
   – Какая тут, к черту, галлюцинация – буркнул Рейкер, в сотый раз разглядывая скафандр Дика. Вернее, то, что от него осталось. – В общем, мы можем с уверенностью сказать одно. В капитана два раза попал бластерный луч, и оба раза не смог вызвать у него даже ожога. И причину этого я должен понять, иначе просто свихнусь...
   – Может... – неуверенно предположила Анни – заряд бластера был не полной мощности... весь ушел в броню?
   – Ага... расплавил эланиум, сжег ткань и сетку хака, а кожа даже не покраснела? Да у него оплавленный край брони непосредственно соприкасался с телом. Больно то тебе хоть было?
   – Ну... было... немножко. Черт, да не помню я, уж очень это все быстро произошло.
   – Так, блестяще... – ядовито заметила Диди – И тут он ничего не помнит. Нет, я конечно рада, что капитана дважды не прикончили, но хотелось бы все-таки знать, почему.
   Обсуждение разгорелось с новой силой. Выдвигались самые идиотские версии, в частности, что тело Дика покрыто какой-то невидимой глазу защитной пленкой. Идея имела успех и длительное время уточнялись детали, пока наконец кто-то не предложил попробовать просто ткнуть ему в тело чем-нибудь острым. Джоанна тотчас же вонзила капитану в бок шпильку, Дик заорал и потребовал оградить его от надругательств. Столь удовлетворявшая всех теория была снята с повестки дня к общему разочарованию – требовалось придумать другую версию, а сил и фантазии на это уже ни у кого не было.
   Дик почти не принимал участия в обсуждении, его мысли были заняты размышлениями над свалившимся на его больную голову... великое счастье или божье наказание. Краем уха он слышал версию Джоанны, что элане с помощью своих приборов сделали так, что убить человека в пределах станции было невозможно. В качестве контрдовода Рич указал на свое перебинтованное плечо. Диди безапелляционно заявила, что ранение жизни не угрожало, а шрамы только украшают мужчину. На вопрос Анни, а как же тогда перебитые рекны, девушка ляпнула было, что рекнов механизмы станции за людей не сочли, затем бросила взгляд на Рейкера, густо покраснела и принялась было выкручиваться, стараясь свести свою теорию к системе биологического распознавания находящихся на станции объектов. Рейкер в душе посмеивался, однако не мешал Джоанне замаливать грех – впредь будет думать прежде, чем говорить.
   Капитан, краем уха слушая всю эту ахинею, задумчиво пытался лезвием ножа срезать ноготь на большом пальце. Лезвие было не слишком острое, поэтому попытки пока не увенчались успехом. Внезапно лезвие соскользнуло и кончик ножа полоснул по суставу.
   Было больно, это очевидно. Слегка, не так, как должно было быть. Впрочем, это детали, боль можно не принимать в расчет – бывает, что порезы появляются вообще безболезненно, нервные окончания заявляют о себе позже. Однако он обратил внимание на другое – нож, казалось, рассек кожу, однако неглубоко – на половину миллиметра, от силы. И порез почти сразу затянулся, даже кровь не выступила.
   "Мгновенная регенерация..." – подумал Дик, и, стиснув зубы, чиркнул ножом по подушечке пальца. Снова появилась боль, однако теперь он был готов к ее приходу, поэтому смог спокойно проанализировать свои ощущения. Да, ощущение не из приятных, однако теперь боль воспринималась скорее как предупреждающий сигнал, она была недолгой и несильной, достаточной, чтобы привлечь внимание, но не доставляющей беспокойства. Порез вновь вышел неглубокий, и так же быстро затянулся, не оставив и намека на шрам.
   – Эй, кэп, чем ты занимаешься? – голос Рича оторвал его от процесса самоистязания. В настоящий момент Дик прикидывал, куда бы ему ткнуть ножом для проверки своей теории. – Что-то я раньше за тобой склонности к мазохизму не замечал.
   Старк обвел взглядом друзей и взгляд его остановился на Анни. Та свернулась калачиком в кресле, которое казалось огромным по сравнению с ее миниатюрными размерами.
   – Аня, брось в меня сюрикен – попросил он совершенно спокойным голосом, который ввел японку в заблуждение. Пожав плечами, она отстегнула от пояса одну из звезд, с которыми не расставалась практически никогда, кроме, разве что, брачного ложа (да и тут никто из друзей не дал бы никаких гарантий, но отважившихся спросить "Кувалду" об этом что-то не нашлось) и уже хотела было бросить ее в руки Дику, когда тот ее остановил – Нет, не так. Метни ее в меня, с силой, как во врага...
   – Ты когда падал, головой не сильно ударился? – поинтересовалась Анни, после того, как слегка оправилась от изумления – Или тебе захотелось красиво умереть в столь юные годы?
   – Нет, ну горло мне, допустим, перерезать не надо. Куда-нибудь... ну, например, в левую руку, или...
   Анни почти без замаха метнула звезду – у нее вообще обращение с этим видом оружия получалось лучше всех, на втором месте были Рич, который неустанно тренировался в безнадежных попытках приблизиться к уровню драгоценной супруги, и Дик, у которого эта процедура тоже получалась довольно неплохо. Джоанна и Боб относились к этим игрушкам как к детской забаве, а Ким, хотя и близкий Ане по духу, предпочитал все же вибромеч. По словам корейца, среди его предков были непревзойденные мастера кендо.
   Джоанна ойкнула от неожиданности. Остальные только вздрогнули, когда блестящая восьмилучевая звезда вырвалась из пальцев Анни и с убийственной скоростью помчалась по направлению к капитану. Тот не делал попыток уклониться, несмотря на то, что весь его опыт солдата прямо-таки кричал о необходимости попытаться увернуться. Героическим усилием воли он подавил в себе эти рефлексы и стойко принял удар.
   Острейшая пластина ударилась в наружную часть плеча – Анни не хотела наносить серьезную рану, а если что-то не выйдет и сюрикен рассечет кожу, то эту царапину можно будет довольно легко залечить. Однако лечить, похоже, ничего не придется.
   Дик ждал вспышки боли, однако почувствовал лишь тупой удар в руку, а спустя секунду услышал звон упавшего металла. Звезда лежала на палубе рядом с ним, а на руке не было ровно никакой отметины. Причем он мог бы поклясться, правда, основываясь лишь на интуиции, что в этот раз не было даже пореза. Сюрикен просто отскочил, как от броневой стенки.
   – Не хило! – хмыкнул Рич – А что ты еще могёшь, кудесник?
   Уверовав в собственную неуязвимость, кудесник пожелал провести испытания по полной программе. Если бы таким образом обрабатывали нормального человека, то от тела бы осталась одна вермишель. В ходе этого радикального обследования выяснилось следующее.
   Во-первых, защиты была абсолютной, то есть захватывала все тело, включая глаза и полость рта. Рич задумчиво предложил было попробовать травмировать командира через задний проход, однако желающих реализовать великую идею почему-то не нашлось. Все остальные части тела были подвергнуты самым различным видам воздействия, большинство из которых, в теории, были очень болезненными.
   Во-вторых, различные способы нанесения увечий оказывали разное воздействие, кстати, иногда довольно неприятное. Джоанна, которая не захотела принимать участие во всеобщем веселье, была вынуждена вести протокол садистских исследований, пока все остальные изощрялись в придумывании способа спровадить глубокоуважаемого командира на тот свет. Итак, в окончательном виде этот протокол включал в себя следующее:
   а) Медленное воздействие колющими предметами (кончик ножа в живот, игла под ноготь, тот же нож, но уже в пах) вызывает у испытуемого легкую кратковременную боль и, непонятно почему, вспышку ярости. Как правило, можно добиться образования незначительного пореза, без намека на кровотечение. Порез заживает практически мгновенно. Шрам на скуле у Рича, видимо, продержится куда дольше. Кто же его заставлял проводить последний упомянутый опыт.
   б) Более радикальное воздействие, как то: бросок сюрикена или тяжелого ножа, удар по любой части тела "тупым твердым предметом" и аналогичные хорошо зарекомендовавшие себя способы расправиться с ближним, вызывают превращение кожи в броню – пореза не возникает, присутствует лишь ощущение несильного удара, типа шлепка ладони.
   в) Попытка причинить травму слизистым оболочкам вызывает подобную реакцию сразу. К примеру, тыкать иглой в глаз было столь же бесполезно, сколь и попытаться этой же самой иглой оцарапать алмаз.
   г) Еще более радикальные воздействия, а именно стрельба из бластера в упор, приводят к интересным световым эффектам (для более детального анализа добросердечный, но излишне усердный Рич старательно расстреливал своего командира в полной темноте) – в точке попадания луча в тело возникало слабое зеленое свечение, при этом луч, казалось, растекался "лужей" параллельно коже, не доходя до нее доли миллиметра. Разумеется, без всякого разрушительного эффекта. Тем самым был объяснен диаметр дыры в грудной пластине скафандра, что привело исследователей в восторг – хоть что-то в этой бредовой ситуации стало понятным.
   д) Защитный слой, по-видимому, оказывал и внутреннее воздействие. Испытуемый обратил внимание персонала, что у него исчез начинавшийся было насморк. Анни предположила, что теперь организму не страшны ни вируса, ни отравляющие вещества, ни другие подобные меры воздействия. К счастью, проверить это предположение было нечем.
   На этом протокол был закончен, поскольку больше никакой гадости экспериментаторы придумать не смогли. Испытания решили считать законченными и "больному" было предложено привести себя в порядок.
 
   – Ну, и какие выводы? – Анни обвела вопросительным взглядом притихшую аудиторию – Может, это вообще не Дик?
   – Как это? – возмутился капитан, натягивая хак, который пришлось снять во избежание преждевременного износа – А кто же я, по-вашему?
   – Монстр – мечтательно проворковала японка – Робот. Инопланетянин. Мало ли вариантов.
   – Ну, спасибо! – обиделся Дик – Я же вас всех знаю, как облупленных. Хочешь, вспомню, как "Кувалда" динамометр сломал?
   – Это не доказательство – пробасил немец, окатывая командира подозрительным взглядом – Может, ты убил бедного Ричарда Старка и по капельке высосал всю его память...
   – Вот-вот, возможно безжизненное тело нашего босса валяется сейчас где-нибудь в недрах этой чертовой станции... – вставил Дженнингс, который обладал исключительным умением даже очевидные глупости говорить с совершенно серьезным и убежденным видом. – А мы, вместо того, чтобы предать тело погибшего товарища земле... Кстати, уважаемый монстр, а наш капитан хотел бы быть похороненным на Земле, или его можно с почестями закопать где-нибудь здесь, на Эрсайде?