Страница:
Это и есть социалистические завоевания трудящихся СССР. Они распространились и на другие социалистические страны.
В рабовладельческом и феодальном обществе непосредственный производитель трудится на хозяина не потому, что хочет заработать себе на жизнь, а потому, что его заставляют трудиться. Труд непосредственного производителя, таким образом, подневолен, принудителен. По марксистской терминологии – здесь применяется внеэкономическое принуждение.
Капитализм порывает с этой традицией. Ему нужны не крепостные крестьяне и не крепостные рабочие на заводах, а лично свободные люди, продающие предпринимателю свою рабочую силу. Принуждение есть, но оно сделалось экономическим. К какому бы классу ни принадлежал человек, он не обязан работать, если у него есть средства.
При реальном социализме все обязаны работать, независимо от того, нуждаются они в этом или нет. Правда, звучит демократично?
А на деле…
Каждый трудящийся при реальном социализме испытывает это ощущение: как будто вольно поступаешь на работу или переходишь с одной службы на другую, и без зарплаты не проживешь,- а труд свой воспринимаешь как принудительный. Почему? Да потому, что он действительно таков.
Что такое принудительный труд? Это когда:
1) работать заставляют;
2) условия труда и оплату безраздельно определяет заставляющий;
3) уход с работы или отказ от нее не допускаются мерами физического принуждения.
В условиях реального социализма все эти элементы налицо.
Во-первых, при реальном социализме состоять на работе заставляют. Неважно, что подавляющее большинство работающих в СССР и не могли бы прожить без заработка: точно так же не смогли бы прожить, не добывая себе средств к существованию, рабы в древности и крепостные в средние века, но это не меняло принудительного характера их труда.
Во-вторых, условия труда и оплаты безраздельно определяет номенклатура. Она установила размер зарплаты для различных категорий трудящихся, и переговоры на эту тему не ведутся. Трудящимся запрещены даже коллективные жалобы: номенклатурные проповедники социалистического коллективизма пренебрежительно окрестили их "коллективками".
Сказали мы и о том, что уйти от хозяина – номенклатуры – нельзя. При сверхмонополистическом характере экономики стран реального социализма переход с одного предприятия на другое означает не уход от хозяина – класса номенклатуры, а переход от одного его приказчика к другому. В пределах страны иной возможности практически нет: номенклатурное государство здесь вездесуще, и оно сознательно закрыло все пути заработков иным путем, чем работой на него. Выезд же за границу не разрешен.
С 1988 года небольшая отдушина появилась: можно стать кооператором или – в деревне – арендатором. Но ведь их – ничтожное меньшинство в огромной массе занятого населения. До тех пор, пока о "разгосударствлении" в СССР только говорят, все будет оставаться по-старому.
Итак, труд при реальном социализме отчетливо имеет принудительный характер. Что там рассуждать о труде как жизненной потребности советского человека! В действительности этот человек живет снова в условиях внеэкономического принуждения к труду – как при рабовладельчестве и феодализме.
18. "ОТЧУЖДЕНИЕ" ПРИ РЕАЛЬНОМ СОЦИАЛИЗМЕ
Когда человек, изучавший политэкономию в социалистической стране, приезжает на Запад и начинает, наконец-то без направляющей руки Главлита, читать выходящую здесь литературу марксистского толка, его ошарашивает шумный хор голосов, твердящих об "антропологических" идеях молодого Маркса и об "отчуждении". Что Маркс когда-то был молодым, советский человек еще может понять, хотя основоположник марксизма и ассоциируется у него с бородатыми стариковскими портретами и бюстами. Отчуждение же вообще ни с чем не ассоциируется, кроме стандартно записываемого в судебных приговорах "отчуждения имущества осужденного в пользу государства". Попытка советского гражданина выяснить хотя бы по энциклопедии, что же означает это загадочное слово, успехом не увенчивается: в Советской Исторической Энциклопедии слова "отчуждение" вообще нет, а в Большой Советской Энциклопедии оно определяется как "передача имущества в собственность другого лица"[88], то есть опять в стиле упомянутых приговоров.
Между тем западные марксисты соловьями заливаются об ужасах отчуждения при капитализме и о том, как хорошо будет при социализме, когда оно отойдет, наконец, в проклятое прошлое.
Лишь постепенно советский человек начинает припоминать, что да, действительно, этот термин называли скороговоркой в курсе политэкономии, но подробно на нем не останавливались. И уж с полной ясностью понимает он, что было так не случайно.
Дело в следующем. Маркс постарался создать у своих читателей впечатление, будто отчуждение возникает только при капитализме. Между тем научная добросовестность требовала бы констатации того, что при капитализме отчуждение как раз менее ярко выражено, чем в предшествовавших ему формациях.
В рабовладельческом обществе отчуждение достигало предельного уровня: рабу были ненавистны и его подневольная работа, и ее продукт, ему было чуждо и враждебно все общество, в котором он влачил жалкое существование рабочей скотины, по древнеримскому выражению – instrumentuin vocale.
Меньше степень отчуждения при феодализме. Труженик этой эпохи тоже подневолен, но за ним уже признаны некоторые права. Он считается человеком, хотя, конечно, даже теоретически не рассматривается как равный феодалу. Труд его принудительный, но он пользуется определенной частью получаемого продукта. Соответственно степень его отчужденности от общества и его безразличие к результатам собственной работы меньше, чем у раба.
Дальнейший шаг к преодолению отчуждения делается при капитализме. Рабочий лично свободен, и заставляет его работать не какой-то данный от рождения хозяин, а необходимость зарабатывать себе на жизнь. Юридически он равноправен со своим нанимателем, хотя экономическая зависимость рабочего создает неравенство между ними. Рабочий не намерен перенапрягаться ради прибыли хозяина, но он готов работать даже сверхурочно, чтобы побольше получить самому. Посторонним в этом обществе, парией в нем он себя не чувствует. Феномен отчуждения есть, но он заметно слабее, чем при феодализме, не говоря уж о рабовладельческом обществе.
Что же, при реальном социализме процесс ослабления этого феномена продолжает прогрессировать и, в соответствии с прогнозом Маркса, отчуждение исчезает? Напротив, оно возрастает. Советская политэкономия торопливо проскакивает мимо понятия "отчуждение" не потому, что с победой реального социализма оно ушло в прошлое, а наоборот: потому что это повседневное явление реального социализма.
Да и как иначе? "Если людям в Советском Союзе, как и в других соцстранах, ясно показали, что их дело – не совать нос в решение вопросов номенклатурой, а эти решения исправно выполнять, побольше работать и славить родную партию,- что может возникнуть, кроме отчуждения? Дружелюбные слова Герека, обращенные к польским рабочим "Вы работайте хорошо, а мы будем управлять хорошо", разве не вызывают такую же реакцию, как надпись на воротах Освенцима "Каждому свое"?
Описывая отчуждение при капитализме, Маркс объявил его причиной частную собственность на орудия и средства производства. Однако установление государственной собственности ни в какой мере не ликвидировало этого отчуждения.
Почему? Да потому что в экономической сфере первооснова отчуждения – не форма собственности сама по себе, как полагал Маркс, а цель и фактические итоги производства.
Цель добывания максимальной прибыли для капиталистов не вдохновляет трудящихся, поэтому при капитализме имеется отчуждение. Фактический же итог производства при капитализме – не только эксплуатация трудящихся и прибыль для предпринимателя, но вместе с тем и создание изобилия товаров народного потребления, а также получение трудящимися гораздо более высокой зарплаты, чем в социалистических странах. Такой итог ограничивает степень отчуждения.
В условиях реального социализма нет подобного ограничения. Не только цель производства – максимальное укрепление и расширение власти номенклатуры – чужда трудящимся, но и фактический итог – военно-полицейская мощь государства вместо товаров народного потребления – лишает непосредственного производителя заинтересованности в результатах собственного труда. Призывы же номенклатуры к трудовому энтузиазму и патриотизму за 70 лет приелись и перестали действовать. Степень отчуждения при реальном социализме больше, чем при капитализме, то есть трудящиеся при реальном социализме относятся к своей работе еще более безразлично.
*
Получение прибавочной стоимости – не главная задача класса номенклатуры. Главное в номенклатуре – не собственность, а власть. Но эксплуатация сотен миллионов трудящихся, оказавшихся под властью номенклатуры,- вторая по важности цель этого господствующего класса.
Поставленные, как встарь, в условия внеэкономического принуждения к труду, люди в Советском Союзе работают плохо. Но номенклатура все же успешно тянет из них прибавочную стоимость, жестко ограничив их жизненный уровень, выбрасывая ненужных и отработавших свое в нищету.
Советские читатели слышат обычно от номенклатурной пропаганды слово "нищета" только в связи с теми 13% населения США, доход у которых – ниже официальной границы бедности. Как же исчисляется эта граница в США? А вот как: если семья из четырех человек (муж, жена, двое детей) вынуждена расходовать на нормальное питание более 1/3 своих доходов, она живет ниже черты бедности. В денежном выражении это в 1988- 1989 годах было 12 092 доллара, то есть даже по заведомо нереальному тогда официальному курсу 7 267 рублей в год, следовательно, 605,58 рубля в месяц. Это значит, что, например, и муж, и жена получают каждый на руки по 300 рублей в месяц. Уважаемый советский читатель, а Вы с семьей случайно не хотите жить в условиях такой бедности?
Советские газеты льют слезы над горькой нищетой безработных на Западе. Да, безработица – зло. Только вот получает средний безработный в ФРГ пособие в 1094 западногерманские марки в месяц на руки. Это на 60% больше зарплаты статистического советского рабочего и служащего. Так кто же из них живет в нищете?
Статистически все население СССР живет ниже американской черты бедности. Но для Вас, советского гражданина, Госкомстат вычислил другую границу бедности: 78 (или 75) рублей на человека в месяц. И ниже вот этой – а не американской – черты бедности живут 15, а возможно, и 20% населения Советского Союза [89]. 75-78 рублей в месяц на человека – беспросветная бедность!
Разумеется, номенклатура и примыкающая к ней элита живут иначе, намного выше американской границы бедности. Но гордиться таким завоеванием социализма не хочется, потому что благоденствие этих семей идет за Ваш счет, так как Ваша доля соответственно уменьшается.
И люди все яснее это понимают. Вот опубликованное в "Аргументах и фактах" письмо: "Я и моя супруга – врачи. У нас двое детей. Наш заработок 140 + 140 = – 280 руб. Прожиточный минимум, по данным прессы в СССР,- 75 рублей на человека. Нужны комментарии?.. По моему мнению, "номенклатура" и лица, пользующиеся привилегиями, ездят на моей машине, живут на моей даче, едят пищу моей семьи. П. Груздев. Москва" [90].
Но все-таки и это еще не настоящая нищета. А есть ведь и настоящая – причем не только в Советском Союзе, а всюду, где правит и эксплуатирует людей класс номенклатуры. Вот всего лишь один запомнившийся мне пример.
Было это в декабре в социалистической тогда еще Варшаве. На Маршалковской – главной улице столицы – у входа в большой магазин стоял на тележке человек. Вернее – обрубок человека: были у него ампутированы и руки, и ноги, а большая бледная голова с оказавшимся крошечным туловищем без плеч выглядела, как оживший восковой бюст. На голове у этого, видимо, солдата минувшей войны косо сидела напяленная кем-то шапка, которую он не мог поправить. Нет, он не просил милостыни, он еще старался заработать – устало дудел какой-то мотив во вставленную ему в губы свистульку. Мимо проходили, весело глазея сквозь него на витрины, прогуливавшиеся после сытного обеда щеголеватые сотрудники из близлежащего ЦК партии.
Человеку было холодно на декабрьской варшавской улице, устало потупленные глаза слезились от ветра, нос покраснел, а он все беспомощно дудел – живой укор этой системе.
ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ 4
1. Маркс К. Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 293.
2. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 32, с. 462.
3. См. Gunter Wagenlehner. Das sowjetische Wirtschaftsystem und Karl Marx. Koln – Berlin, 1960.
4. См. Мао Tse-tung. Das machen wir anders als Moskau. Kritik der sowjetischen Politokonomie. Reinbeck bei Hamburg, 1975.
5. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 4, с. 446.
6. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 64.
7. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 773.
8. В. Т. Чунтулов. Экономическая история СССР М., 1969.
9. Там же, с. 186-188, 190-193, 204, 234.
10. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 26.
12. См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 16, с. 103-155.
13. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 246.
14. Там же, с. 539.
15. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 25, ч. II, с. 448.
16. Ленинский сборник XI, с. 382.
17. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 38, с. 51.
18. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 39, с. 74.
19. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 33, с. 93.
20. С. И. Сдобнов. Собственность и коммунизм. М., 1968, с. 92, 93.
21. И. В. Сталин. Соч., т. 3 [XVI], Slanted, 1967, с. 236; ср.: Политическая экономия. Учебник, 2-е доп. изд.- М., 1955, с. 416.
22. БСЭ, изд. 2-е, т. 31, с. 234.
23. См. J. Kuron, К. Modzelewski. Der Monopolsozialismus. Hamburg, 1969, S. 30-32, 46.
24. И. В. Сталин. Соч., т. 3 [XVI], с. 281.
25. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 33, с. 97.
26. Проблемы изменения социальной структуры советского общества. М., 1968, с. 67.
27. В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 27, с. 396-397.
28. Там же, с. 397.
29. N. Jasny: Essays on the Soviet Economy. Munich, 1962, p. 270- 272, 276-281.
30. См. "Правда", 14.01.1961.
31. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 24, с. 532.
32. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, с. 288.
33. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 44, с. 9.
34. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 34, с. 198.
35. См. И. В. Сталин. Соч., т. 13, с. 39.
36. Не надо смешивать введенные Марксом понятия – первое и второе подразделения (тяжелая и легкая промышленность) с принятыми в советской статистике понятиями – группа "А" и группа "Б" (производство средств производства и производство средств потребления): так, в первом подразделении производятся, например, домашние холодильники и телевизоры, а во втором – приводные ремни для машин.
37. I. В. Berchin. Geschichte der UdSSR 1917-1970. Berlin [Ost], 1971, S. 378.
38. В. Т. Чунтулов. Цит. соч., с. 254.
39. Там же, с. 281.
40. I. В. Berchin. Op. cit., S. 410.
41. В. Т. Чунтулов. Цит. соч., с. 294-295.
42. См. I. В. Berchin. Op. cit., S. 590.
43. В. Т. Чунтулов. Цит. соч., с. 363.
44. Там же, с. 369.
45. Там же,с. 383.
46. Там же, с. 395.
47. См. I. В. Berchin. Op. cit., S. 708.
48. См. "Osteuropa-Wirtschaft", 1971, H. 3, S. 209.
49. См. "Экономика и организация промышленного производства", 1970, №1, с. 31.
50. I. В. Berchin. Op. cit., S. 769.
51. Основные направления развития народного хозяйства СССР на 1976-1980 гг. М., 1976, с. 6-7.
52. XXV съезд КПСС. Стенографический отчет. М., 1976, т. 1, с. 78-79.
53. Там же,т. 2, с.18.
54. СССР в цифрах в 1980 г. М., 1981, с. 29.
55. "Правда", 04.03.1986.
56. См. Gunter Wagenlehner. Op. cit., S. 22-25.
57. См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 37, с. 90.
58. "Известия", 29.06.1986.
59. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 33, с. 49.
60. Там же, с. 102.
61. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 24, с. 371.
62. Autonomie, Oktoner, 1975, №1, S. 8.
63. "Коммунист", 1975, No 10, с. 46.
64. См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, с. 195-205.
65. См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 39, с. 1-29.
66. См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, с. 195-205.
67. "История СССР эпохи социализма (1917-1957 гг.)" Учебное пособие. М. 1957, с. 462.
68. См. Политическая экономия. Учебник. М., 1955, с. 307.
69. См. XXV съезд КПСС. Стенографический отчет, т. 2, с. 8.
70. "КПСС в резолюциях…". М., 1953, т. 1, с. 698.
71. XXV Всесоюзная конференция ВКП(б). Стенографический отчет. М., 1927, с. 507.
72. Политическая экономия. Учебник. М., 1955, с. 127-128.
73. Госкомстат СССР. Труд в СССР. М " 1988, с. 215.
74. Политическая экономия. Цит. соч., с. 132.
75. Госкомстат СССР. Цит. соч., с. 105, 107.
76. См. Политическая экономия. Словарь. М., 1979, с. 400.
77. В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 36, с. 381.
78. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 6, с. 232.
79. Политическая экономия. Цит. соч., с. 130.
80. J. Kuron, К. Modzelewski. Op. cit., S. 22.
81. Госкомстат СССР. СССР в цифрах в 1987 г. М., 1988, с. 283.
82. I. В. Berchin. Op. cit., S. 409.
83. См. XXV съезд КПСС. Стенографический отчет, т. 2, с. 26.
84. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 7, с. 172.
85. См. А. Смирнов. Экономическое содержание налога с оборота. М., 1963.
86. J. Kuron, К. Modzelewski. Op. cit., S. 26.
87. E. Bernstein. Die Voraussetzungen des Sozialismus und die Aufga-ben der Sozialdemokratie. Stnttgart, 1921, S. 75.
88. Большая Советская Энциклопедия, изд. 3, т. 19, с. 22-23.
89. См. "Труд", 30.10.1988 и 18.09.1989; "Социалистическая индустрия", 01.06.1988.
90. "Аргументы и факты", 1989,.№ 25.
Глава 5
"…товарищи, есть у нас льготы и даже привилегии, которые
предусмотрены законом. Это должно быть".
М. С. Горбачев на Пленуме ЦК КПСС 07.02.1990
– "Известия ЦК КПСС", 1990, No 3, с. 46.
"Правила для всех одинаковые, только исключения разные".
"Литературная газета", 28 декабря 1977 г.
"Хорошо ему у пирога, Все полно приязни и приятельства:
И номенклатурные блага, И номенклатурные предательства".
А. Галич. "Поколение обреченных".
Франкфурт-на-Майне, 1974, с. 28.
Признаюсь: эту главу я решил написать под тлетворным влиянием Запада.
Пока я был в Советском Союзе, мне казалось естественным, что правящий класс, как это всегда было в истории, является одновременно и привилегированным классом. Только на Западе я понял, что существует вопрос о мере классовых привилегий.
Как и в социалистических странах, мне довелось на Западе соприкоснуться с людьми различного общественного положения. Были в числе их и те, кто стоит наверху социальной лестницы. В результате во мне зародилось неожиданное ощущение: насколько же меньше привилегий имеет правящая верхушка на Западе, чем в странах реального социализма!
На Западе я впервые увидел, что министры живут, как и все люди, на свой оклад. Оклад высокий, но отнюдь не чрезмерный. Чтобы построить себе дачу, им приходится долго откладывать деньги и кое в чем себе отказывать; у них зачастую нет никакого персонала, их жены сами готовят и убирают в квартире. Все это немыслимо в семье министра страны реального социализма.
Один из западных министров, являющийся одновременно заместителем председателя правящей партии, возвращаясь с банкета, задел своим автомобилем стоявшую машину соседа. Полиция отобрала у министра водительские права, а суд обязал его выплатить большую денежную компенсацию. В Советском Союзе было бы иначе: милиция провела бы проверку, на трудовые ли доходы купил себе сосед машину, которую он столь нагло поставил там, где проезжал министр.
Я увидел, что дом главы правительства одного из европейских государств был нисколько не богаче, чем многие другие дома столицы, не кишел персоналом политической полиции и семья жила нормальной жизнью.
Я увидел, что бывший президент одной из влиятельнейших стран Запада поселился, покинув президентский дворец, снова в своем старом доме, в котором он жил, будучи обычным адвокатом. Простые люди отдавали своему бывшему президенту трогательную дань уважения, но он не был сделан пожизненным бонзой, роскошно живущим за счет этих людей.
Я увидел, что президент крупной и богатой западноевропейской страны летает со своими сотрудниками в обыкновенном самолете, а не в оборудованном кабинетами и гостиными летающем особняке.
Все это для меня было ново и неожиданно. И я решил написать эту главу.
1. КОМУ НА РУСИ ЖИТЬ ХОРОШО
Каждый советский школьник изучает на уроках русской литературы поэму революционного демократа XIX века Н.А.Некрасова "Кому на Руси жить хорошо". В поэме семь мужиков отправляются отыскивать того, "кому живется весело, вольготно на Руси". Выясняется, что так живется лишь молодому Грише Добросклонову, борцу за революцию. Правда, лично ему "судьба готовила… чахотку и Сибирь". Но школьник, сначала недоумевающий, почему же так счастлив Гриша, вскоре смекает, что Гришине дело не пропало, из искры разгорелось пламя и в итоге можно, наконец, четко ответить на вопрос, кому на Руси жить хорошо: номенклатуре.
Советский школьник проявляет такую точную осведомленность, ибо скрыть этот факт от населения СССР и любой другой соцстраны не удается. Пусть в Советском Союзе не сообщалось о подаренных Л.И.Брежневу в разных странах автомобилях – советские граждане и так видят черные "ЗИЛы" и "Чайки" с восседающим и них номенклатурным начальством. Пусть ни словом не обмолвились советские средства информации о валютных магазинах или о спецсекции ГУМа – бегающие в поисках товаров советские покупатели уже не раз наталкивались на мрачных вышибал, настоятельно предлагающих им "пройти" от дверей таинственных торговых точек. И вообще слухом земля полнится, так что скрыть свое благоденствие номенклатура не может. Она в состоянии лишь замаскировать подлинные его масштабы и интересующие докучливых сограждан подробности, а также выдвинуть довольно противоречивое теоретическое обоснование этого благоденствия.
Какое?
Процитируем: "В Советском Союзе пока еще сохраняется существенное различие в заработной плате отдельных категорий работников государственного аппарата. Более высока оплата труда руководителей, облеченных широкими полномочиями и в то же время несущих большую ответственность за порученное им дело и обладающих, как правило, высокими деловыми и политическими качествами. Удельный вес этой категории в общем количестве работников государственного аппарата ничтожен"[1]. Оценка ситуации в приведенной цитате вполне реалистична. Во-первых, различие в зарплате номенклатуры и обычных трудящихся существенное; во-вторых, номенклатура облечена широкими полномочиями по отношению к трудящимся, то есть распоряжается ими по своему усмотрению; в-третьих, номенклатурщики отличаются от трудящихся своими высокими "политическими качествами", по которым и подобраны; наконец, номенклатура – тонкий верхушечный слой, удельный вес которого в массе трудящихся ничтожен. Лишь одно не решились авторы ни в какой форме произнести: что все это относится не только к государственному, но прежде всего к партийному аппарату.
Каково же теоретическое обоснование необходимости такой ситуации при социализме? В статье "Мера труда и мера потребления" газета "Правда" лаконично констатирует: "Труд не стал еще первой жизненной потребностью всех советских людей. Все это определяет необходимость стимулирования труда"[2]. Логика требовала бы сказать, что необходимо материальное стимулирование не труда вообще, а труда только тех, для кого он не стал еще первой жизненной потребностью. Ведь для кого-то из советских людей, судя по словам "Правды", он стал ею. Для кого же? Очевидно, для наиболее сознательных строителей коммунизма, для авангарда, то есть для номенклатуры. Следовательно, как раз ее труд и не должен материально стимулироваться.
Это не ехидный силлогизм. Сформулированный нами вывод вполне соответствует идее Маркса и Ленина об оплате руководящих работников не выше заработка квалифицированного рабочего и введенному Лениным положению о партмаксимуме: член партии не мог получать зарплату выше определенного уровня. Высокую же зарплату полагалось, по мысли Ленина, платить – да и то лишь "известное время"[3] – буржуазным специалистам, которые по своей продажной натуре готовы были за большие деньги помогать строительству ненавистного им коммунизма.
Почему же вдруг авангард рабочего класса, осуществляя сокровенную мечту трудящихся – строительство коммунистического общества, требует за это не меньше, а значительно больше, чем продажные буржуазные спецы? Ответа "Правда" не дает. А между тем не только сталинский или брежневский периоды, но и горбачевская "перестройка" ознаменовались резким повышением зарплаты номенклатурным работникам партаппарата. И объяснили это именно тем, что иначе-де квалифицированные и энергичные люди в аппарат не пойдут.
Тут на помощь запутавшейся в логическом противоречии партийной теоретической мысли спешит изящная словесность. Она старается без лишних теоретизирований внушить рядовому советскому человеку, что начальственный труд – не чета его хотя и нужной, но скромной работенке, да и вообще негоже ему сравнивать себя с номенклатурным руководством.
Сергей Михалков сочинил басню "Трудный хлеб", где в меру сил своей музы воспел эти номенклатурные идеи. Рядовой советский гражданин выведен в басне-аллегории как ломовой коняга, который "привозил овес, а вывозил навоз". Номенклатурщики льстиво изображены холеными скаковыми лошадками, "рысаками и чистокровками", которым, как скромно замечает поэт, "то, что положено по штату, то дано". Несознательный коняга им завидовал, но, оказывается, по ошибке: он не видел, как тяжело им приходится во время скачек. В заключение баснописец-моралист с укоризной пишет:
Так гражданин иной судить-рядить берется
О тех, кто на виду и как кому живется [4].
Не надо советскому гражданину рассуждать на такие темы! Его дело – привозить овес для номенклатурных лошадок и вывозить их навоз.
В рабовладельческом и феодальном обществе непосредственный производитель трудится на хозяина не потому, что хочет заработать себе на жизнь, а потому, что его заставляют трудиться. Труд непосредственного производителя, таким образом, подневолен, принудителен. По марксистской терминологии – здесь применяется внеэкономическое принуждение.
Капитализм порывает с этой традицией. Ему нужны не крепостные крестьяне и не крепостные рабочие на заводах, а лично свободные люди, продающие предпринимателю свою рабочую силу. Принуждение есть, но оно сделалось экономическим. К какому бы классу ни принадлежал человек, он не обязан работать, если у него есть средства.
При реальном социализме все обязаны работать, независимо от того, нуждаются они в этом или нет. Правда, звучит демократично?
А на деле…
Каждый трудящийся при реальном социализме испытывает это ощущение: как будто вольно поступаешь на работу или переходишь с одной службы на другую, и без зарплаты не проживешь,- а труд свой воспринимаешь как принудительный. Почему? Да потому, что он действительно таков.
Что такое принудительный труд? Это когда:
1) работать заставляют;
2) условия труда и оплату безраздельно определяет заставляющий;
3) уход с работы или отказ от нее не допускаются мерами физического принуждения.
В условиях реального социализма все эти элементы налицо.
Во-первых, при реальном социализме состоять на работе заставляют. Неважно, что подавляющее большинство работающих в СССР и не могли бы прожить без заработка: точно так же не смогли бы прожить, не добывая себе средств к существованию, рабы в древности и крепостные в средние века, но это не меняло принудительного характера их труда.
Во-вторых, условия труда и оплаты безраздельно определяет номенклатура. Она установила размер зарплаты для различных категорий трудящихся, и переговоры на эту тему не ведутся. Трудящимся запрещены даже коллективные жалобы: номенклатурные проповедники социалистического коллективизма пренебрежительно окрестили их "коллективками".
Сказали мы и о том, что уйти от хозяина – номенклатуры – нельзя. При сверхмонополистическом характере экономики стран реального социализма переход с одного предприятия на другое означает не уход от хозяина – класса номенклатуры, а переход от одного его приказчика к другому. В пределах страны иной возможности практически нет: номенклатурное государство здесь вездесуще, и оно сознательно закрыло все пути заработков иным путем, чем работой на него. Выезд же за границу не разрешен.
С 1988 года небольшая отдушина появилась: можно стать кооператором или – в деревне – арендатором. Но ведь их – ничтожное меньшинство в огромной массе занятого населения. До тех пор, пока о "разгосударствлении" в СССР только говорят, все будет оставаться по-старому.
Итак, труд при реальном социализме отчетливо имеет принудительный характер. Что там рассуждать о труде как жизненной потребности советского человека! В действительности этот человек живет снова в условиях внеэкономического принуждения к труду – как при рабовладельчестве и феодализме.
18. "ОТЧУЖДЕНИЕ" ПРИ РЕАЛЬНОМ СОЦИАЛИЗМЕ
Когда человек, изучавший политэкономию в социалистической стране, приезжает на Запад и начинает, наконец-то без направляющей руки Главлита, читать выходящую здесь литературу марксистского толка, его ошарашивает шумный хор голосов, твердящих об "антропологических" идеях молодого Маркса и об "отчуждении". Что Маркс когда-то был молодым, советский человек еще может понять, хотя основоположник марксизма и ассоциируется у него с бородатыми стариковскими портретами и бюстами. Отчуждение же вообще ни с чем не ассоциируется, кроме стандартно записываемого в судебных приговорах "отчуждения имущества осужденного в пользу государства". Попытка советского гражданина выяснить хотя бы по энциклопедии, что же означает это загадочное слово, успехом не увенчивается: в Советской Исторической Энциклопедии слова "отчуждение" вообще нет, а в Большой Советской Энциклопедии оно определяется как "передача имущества в собственность другого лица"[88], то есть опять в стиле упомянутых приговоров.
Между тем западные марксисты соловьями заливаются об ужасах отчуждения при капитализме и о том, как хорошо будет при социализме, когда оно отойдет, наконец, в проклятое прошлое.
Лишь постепенно советский человек начинает припоминать, что да, действительно, этот термин называли скороговоркой в курсе политэкономии, но подробно на нем не останавливались. И уж с полной ясностью понимает он, что было так не случайно.
Дело в следующем. Маркс постарался создать у своих читателей впечатление, будто отчуждение возникает только при капитализме. Между тем научная добросовестность требовала бы констатации того, что при капитализме отчуждение как раз менее ярко выражено, чем в предшествовавших ему формациях.
В рабовладельческом обществе отчуждение достигало предельного уровня: рабу были ненавистны и его подневольная работа, и ее продукт, ему было чуждо и враждебно все общество, в котором он влачил жалкое существование рабочей скотины, по древнеримскому выражению – instrumentuin vocale.
Меньше степень отчуждения при феодализме. Труженик этой эпохи тоже подневолен, но за ним уже признаны некоторые права. Он считается человеком, хотя, конечно, даже теоретически не рассматривается как равный феодалу. Труд его принудительный, но он пользуется определенной частью получаемого продукта. Соответственно степень его отчужденности от общества и его безразличие к результатам собственной работы меньше, чем у раба.
Дальнейший шаг к преодолению отчуждения делается при капитализме. Рабочий лично свободен, и заставляет его работать не какой-то данный от рождения хозяин, а необходимость зарабатывать себе на жизнь. Юридически он равноправен со своим нанимателем, хотя экономическая зависимость рабочего создает неравенство между ними. Рабочий не намерен перенапрягаться ради прибыли хозяина, но он готов работать даже сверхурочно, чтобы побольше получить самому. Посторонним в этом обществе, парией в нем он себя не чувствует. Феномен отчуждения есть, но он заметно слабее, чем при феодализме, не говоря уж о рабовладельческом обществе.
Что же, при реальном социализме процесс ослабления этого феномена продолжает прогрессировать и, в соответствии с прогнозом Маркса, отчуждение исчезает? Напротив, оно возрастает. Советская политэкономия торопливо проскакивает мимо понятия "отчуждение" не потому, что с победой реального социализма оно ушло в прошлое, а наоборот: потому что это повседневное явление реального социализма.
Да и как иначе? "Если людям в Советском Союзе, как и в других соцстранах, ясно показали, что их дело – не совать нос в решение вопросов номенклатурой, а эти решения исправно выполнять, побольше работать и славить родную партию,- что может возникнуть, кроме отчуждения? Дружелюбные слова Герека, обращенные к польским рабочим "Вы работайте хорошо, а мы будем управлять хорошо", разве не вызывают такую же реакцию, как надпись на воротах Освенцима "Каждому свое"?
Описывая отчуждение при капитализме, Маркс объявил его причиной частную собственность на орудия и средства производства. Однако установление государственной собственности ни в какой мере не ликвидировало этого отчуждения.
Почему? Да потому что в экономической сфере первооснова отчуждения – не форма собственности сама по себе, как полагал Маркс, а цель и фактические итоги производства.
Цель добывания максимальной прибыли для капиталистов не вдохновляет трудящихся, поэтому при капитализме имеется отчуждение. Фактический же итог производства при капитализме – не только эксплуатация трудящихся и прибыль для предпринимателя, но вместе с тем и создание изобилия товаров народного потребления, а также получение трудящимися гораздо более высокой зарплаты, чем в социалистических странах. Такой итог ограничивает степень отчуждения.
В условиях реального социализма нет подобного ограничения. Не только цель производства – максимальное укрепление и расширение власти номенклатуры – чужда трудящимся, но и фактический итог – военно-полицейская мощь государства вместо товаров народного потребления – лишает непосредственного производителя заинтересованности в результатах собственного труда. Призывы же номенклатуры к трудовому энтузиазму и патриотизму за 70 лет приелись и перестали действовать. Степень отчуждения при реальном социализме больше, чем при капитализме, то есть трудящиеся при реальном социализме относятся к своей работе еще более безразлично.
*
Получение прибавочной стоимости – не главная задача класса номенклатуры. Главное в номенклатуре – не собственность, а власть. Но эксплуатация сотен миллионов трудящихся, оказавшихся под властью номенклатуры,- вторая по важности цель этого господствующего класса.
Поставленные, как встарь, в условия внеэкономического принуждения к труду, люди в Советском Союзе работают плохо. Но номенклатура все же успешно тянет из них прибавочную стоимость, жестко ограничив их жизненный уровень, выбрасывая ненужных и отработавших свое в нищету.
Советские читатели слышат обычно от номенклатурной пропаганды слово "нищета" только в связи с теми 13% населения США, доход у которых – ниже официальной границы бедности. Как же исчисляется эта граница в США? А вот как: если семья из четырех человек (муж, жена, двое детей) вынуждена расходовать на нормальное питание более 1/3 своих доходов, она живет ниже черты бедности. В денежном выражении это в 1988- 1989 годах было 12 092 доллара, то есть даже по заведомо нереальному тогда официальному курсу 7 267 рублей в год, следовательно, 605,58 рубля в месяц. Это значит, что, например, и муж, и жена получают каждый на руки по 300 рублей в месяц. Уважаемый советский читатель, а Вы с семьей случайно не хотите жить в условиях такой бедности?
Советские газеты льют слезы над горькой нищетой безработных на Западе. Да, безработица – зло. Только вот получает средний безработный в ФРГ пособие в 1094 западногерманские марки в месяц на руки. Это на 60% больше зарплаты статистического советского рабочего и служащего. Так кто же из них живет в нищете?
Статистически все население СССР живет ниже американской черты бедности. Но для Вас, советского гражданина, Госкомстат вычислил другую границу бедности: 78 (или 75) рублей на человека в месяц. И ниже вот этой – а не американской – черты бедности живут 15, а возможно, и 20% населения Советского Союза [89]. 75-78 рублей в месяц на человека – беспросветная бедность!
Разумеется, номенклатура и примыкающая к ней элита живут иначе, намного выше американской границы бедности. Но гордиться таким завоеванием социализма не хочется, потому что благоденствие этих семей идет за Ваш счет, так как Ваша доля соответственно уменьшается.
И люди все яснее это понимают. Вот опубликованное в "Аргументах и фактах" письмо: "Я и моя супруга – врачи. У нас двое детей. Наш заработок 140 + 140 = – 280 руб. Прожиточный минимум, по данным прессы в СССР,- 75 рублей на человека. Нужны комментарии?.. По моему мнению, "номенклатура" и лица, пользующиеся привилегиями, ездят на моей машине, живут на моей даче, едят пищу моей семьи. П. Груздев. Москва" [90].
Но все-таки и это еще не настоящая нищета. А есть ведь и настоящая – причем не только в Советском Союзе, а всюду, где правит и эксплуатирует людей класс номенклатуры. Вот всего лишь один запомнившийся мне пример.
Было это в декабре в социалистической тогда еще Варшаве. На Маршалковской – главной улице столицы – у входа в большой магазин стоял на тележке человек. Вернее – обрубок человека: были у него ампутированы и руки, и ноги, а большая бледная голова с оказавшимся крошечным туловищем без плеч выглядела, как оживший восковой бюст. На голове у этого, видимо, солдата минувшей войны косо сидела напяленная кем-то шапка, которую он не мог поправить. Нет, он не просил милостыни, он еще старался заработать – устало дудел какой-то мотив во вставленную ему в губы свистульку. Мимо проходили, весело глазея сквозь него на витрины, прогуливавшиеся после сытного обеда щеголеватые сотрудники из близлежащего ЦК партии.
Человеку было холодно на декабрьской варшавской улице, устало потупленные глаза слезились от ветра, нос покраснел, а он все беспомощно дудел – живой укор этой системе.
ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ 4
1. Маркс К. Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 293.
2. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 32, с. 462.
3. См. Gunter Wagenlehner. Das sowjetische Wirtschaftsystem und Karl Marx. Koln – Berlin, 1960.
4. См. Мао Tse-tung. Das machen wir anders als Moskau. Kritik der sowjetischen Politokonomie. Reinbeck bei Hamburg, 1975.
5. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 4, с. 446.
6. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 64.
7. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 773.
8. В. Т. Чунтулов. Экономическая история СССР М., 1969.
9. Там же, с. 186-188, 190-193, 204, 234.
10. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 26.
11. Там же.
12. См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 16, с. 103-155.
13. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 246.
14. Там же, с. 539.
15. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 25, ч. II, с. 448.
16. Ленинский сборник XI, с. 382.
17. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 38, с. 51.
18. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 39, с. 74.
19. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 33, с. 93.
20. С. И. Сдобнов. Собственность и коммунизм. М., 1968, с. 92, 93.
21. И. В. Сталин. Соч., т. 3 [XVI], Slanted, 1967, с. 236; ср.: Политическая экономия. Учебник, 2-е доп. изд.- М., 1955, с. 416.
22. БСЭ, изд. 2-е, т. 31, с. 234.
23. См. J. Kuron, К. Modzelewski. Der Monopolsozialismus. Hamburg, 1969, S. 30-32, 46.
24. И. В. Сталин. Соч., т. 3 [XVI], с. 281.
25. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 33, с. 97.
26. Проблемы изменения социальной структуры советского общества. М., 1968, с. 67.
27. В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 27, с. 396-397.
28. Там же, с. 397.
29. N. Jasny: Essays on the Soviet Economy. Munich, 1962, p. 270- 272, 276-281.
30. См. "Правда", 14.01.1961.
31. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 24, с. 532.
32. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, с. 288.
33. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 44, с. 9.
34. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 34, с. 198.
35. См. И. В. Сталин. Соч., т. 13, с. 39.
36. Не надо смешивать введенные Марксом понятия – первое и второе подразделения (тяжелая и легкая промышленность) с принятыми в советской статистике понятиями – группа "А" и группа "Б" (производство средств производства и производство средств потребления): так, в первом подразделении производятся, например, домашние холодильники и телевизоры, а во втором – приводные ремни для машин.
37. I. В. Berchin. Geschichte der UdSSR 1917-1970. Berlin [Ost], 1971, S. 378.
38. В. Т. Чунтулов. Цит. соч., с. 254.
39. Там же, с. 281.
40. I. В. Berchin. Op. cit., S. 410.
41. В. Т. Чунтулов. Цит. соч., с. 294-295.
42. См. I. В. Berchin. Op. cit., S. 590.
43. В. Т. Чунтулов. Цит. соч., с. 363.
44. Там же, с. 369.
45. Там же,с. 383.
46. Там же, с. 395.
47. См. I. В. Berchin. Op. cit., S. 708.
48. См. "Osteuropa-Wirtschaft", 1971, H. 3, S. 209.
49. См. "Экономика и организация промышленного производства", 1970, №1, с. 31.
50. I. В. Berchin. Op. cit., S. 769.
51. Основные направления развития народного хозяйства СССР на 1976-1980 гг. М., 1976, с. 6-7.
52. XXV съезд КПСС. Стенографический отчет. М., 1976, т. 1, с. 78-79.
53. Там же,т. 2, с.18.
54. СССР в цифрах в 1980 г. М., 1981, с. 29.
55. "Правда", 04.03.1986.
56. См. Gunter Wagenlehner. Op. cit., S. 22-25.
57. См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 37, с. 90.
58. "Известия", 29.06.1986.
59. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 33, с. 49.
60. Там же, с. 102.
61. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 24, с. 371.
62. Autonomie, Oktoner, 1975, №1, S. 8.
63. "Коммунист", 1975, No 10, с. 46.
64. См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, с. 195-205.
65. См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 39, с. 1-29.
66. См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, с. 195-205.
67. "История СССР эпохи социализма (1917-1957 гг.)" Учебное пособие. М. 1957, с. 462.
68. См. Политическая экономия. Учебник. М., 1955, с. 307.
69. См. XXV съезд КПСС. Стенографический отчет, т. 2, с. 8.
70. "КПСС в резолюциях…". М., 1953, т. 1, с. 698.
71. XXV Всесоюзная конференция ВКП(б). Стенографический отчет. М., 1927, с. 507.
72. Политическая экономия. Учебник. М., 1955, с. 127-128.
73. Госкомстат СССР. Труд в СССР. М " 1988, с. 215.
74. Политическая экономия. Цит. соч., с. 132.
75. Госкомстат СССР. Цит. соч., с. 105, 107.
76. См. Политическая экономия. Словарь. М., 1979, с. 400.
77. В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 36, с. 381.
78. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 6, с. 232.
79. Политическая экономия. Цит. соч., с. 130.
80. J. Kuron, К. Modzelewski. Op. cit., S. 22.
81. Госкомстат СССР. СССР в цифрах в 1987 г. М., 1988, с. 283.
82. I. В. Berchin. Op. cit., S. 409.
83. См. XXV съезд КПСС. Стенографический отчет, т. 2, с. 26.
84. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 7, с. 172.
85. См. А. Смирнов. Экономическое содержание налога с оборота. М., 1963.
86. J. Kuron, К. Modzelewski. Op. cit., S. 26.
87. E. Bernstein. Die Voraussetzungen des Sozialismus und die Aufga-ben der Sozialdemokratie. Stnttgart, 1921, S. 75.
88. Большая Советская Энциклопедия, изд. 3, т. 19, с. 22-23.
89. См. "Труд", 30.10.1988 и 18.09.1989; "Социалистическая индустрия", 01.06.1988.
90. "Аргументы и факты", 1989,.№ 25.
Глава 5
НОМЕНКЛАТУРА – ПРИВИЛЕГИРОВАННЫЙ КЛАСС СОВЕТСКОГО ОБЩЕСТВА
"…товарищи, есть у нас льготы и даже привилегии, которые
предусмотрены законом. Это должно быть".
М. С. Горбачев на Пленуме ЦК КПСС 07.02.1990
– "Известия ЦК КПСС", 1990, No 3, с. 46.
"Правила для всех одинаковые, только исключения разные".
"Литературная газета", 28 декабря 1977 г.
"Хорошо ему у пирога, Все полно приязни и приятельства:
И номенклатурные блага, И номенклатурные предательства".
А. Галич. "Поколение обреченных".
Франкфурт-на-Майне, 1974, с. 28.
Признаюсь: эту главу я решил написать под тлетворным влиянием Запада.
Пока я был в Советском Союзе, мне казалось естественным, что правящий класс, как это всегда было в истории, является одновременно и привилегированным классом. Только на Западе я понял, что существует вопрос о мере классовых привилегий.
Как и в социалистических странах, мне довелось на Западе соприкоснуться с людьми различного общественного положения. Были в числе их и те, кто стоит наверху социальной лестницы. В результате во мне зародилось неожиданное ощущение: насколько же меньше привилегий имеет правящая верхушка на Западе, чем в странах реального социализма!
На Западе я впервые увидел, что министры живут, как и все люди, на свой оклад. Оклад высокий, но отнюдь не чрезмерный. Чтобы построить себе дачу, им приходится долго откладывать деньги и кое в чем себе отказывать; у них зачастую нет никакого персонала, их жены сами готовят и убирают в квартире. Все это немыслимо в семье министра страны реального социализма.
Один из западных министров, являющийся одновременно заместителем председателя правящей партии, возвращаясь с банкета, задел своим автомобилем стоявшую машину соседа. Полиция отобрала у министра водительские права, а суд обязал его выплатить большую денежную компенсацию. В Советском Союзе было бы иначе: милиция провела бы проверку, на трудовые ли доходы купил себе сосед машину, которую он столь нагло поставил там, где проезжал министр.
Я увидел, что дом главы правительства одного из европейских государств был нисколько не богаче, чем многие другие дома столицы, не кишел персоналом политической полиции и семья жила нормальной жизнью.
Я увидел, что бывший президент одной из влиятельнейших стран Запада поселился, покинув президентский дворец, снова в своем старом доме, в котором он жил, будучи обычным адвокатом. Простые люди отдавали своему бывшему президенту трогательную дань уважения, но он не был сделан пожизненным бонзой, роскошно живущим за счет этих людей.
Я увидел, что президент крупной и богатой западноевропейской страны летает со своими сотрудниками в обыкновенном самолете, а не в оборудованном кабинетами и гостиными летающем особняке.
Все это для меня было ново и неожиданно. И я решил написать эту главу.
1. КОМУ НА РУСИ ЖИТЬ ХОРОШО
Каждый советский школьник изучает на уроках русской литературы поэму революционного демократа XIX века Н.А.Некрасова "Кому на Руси жить хорошо". В поэме семь мужиков отправляются отыскивать того, "кому живется весело, вольготно на Руси". Выясняется, что так живется лишь молодому Грише Добросклонову, борцу за революцию. Правда, лично ему "судьба готовила… чахотку и Сибирь". Но школьник, сначала недоумевающий, почему же так счастлив Гриша, вскоре смекает, что Гришине дело не пропало, из искры разгорелось пламя и в итоге можно, наконец, четко ответить на вопрос, кому на Руси жить хорошо: номенклатуре.
Советский школьник проявляет такую точную осведомленность, ибо скрыть этот факт от населения СССР и любой другой соцстраны не удается. Пусть в Советском Союзе не сообщалось о подаренных Л.И.Брежневу в разных странах автомобилях – советские граждане и так видят черные "ЗИЛы" и "Чайки" с восседающим и них номенклатурным начальством. Пусть ни словом не обмолвились советские средства информации о валютных магазинах или о спецсекции ГУМа – бегающие в поисках товаров советские покупатели уже не раз наталкивались на мрачных вышибал, настоятельно предлагающих им "пройти" от дверей таинственных торговых точек. И вообще слухом земля полнится, так что скрыть свое благоденствие номенклатура не может. Она в состоянии лишь замаскировать подлинные его масштабы и интересующие докучливых сограждан подробности, а также выдвинуть довольно противоречивое теоретическое обоснование этого благоденствия.
Какое?
Процитируем: "В Советском Союзе пока еще сохраняется существенное различие в заработной плате отдельных категорий работников государственного аппарата. Более высока оплата труда руководителей, облеченных широкими полномочиями и в то же время несущих большую ответственность за порученное им дело и обладающих, как правило, высокими деловыми и политическими качествами. Удельный вес этой категории в общем количестве работников государственного аппарата ничтожен"[1]. Оценка ситуации в приведенной цитате вполне реалистична. Во-первых, различие в зарплате номенклатуры и обычных трудящихся существенное; во-вторых, номенклатура облечена широкими полномочиями по отношению к трудящимся, то есть распоряжается ими по своему усмотрению; в-третьих, номенклатурщики отличаются от трудящихся своими высокими "политическими качествами", по которым и подобраны; наконец, номенклатура – тонкий верхушечный слой, удельный вес которого в массе трудящихся ничтожен. Лишь одно не решились авторы ни в какой форме произнести: что все это относится не только к государственному, но прежде всего к партийному аппарату.
Каково же теоретическое обоснование необходимости такой ситуации при социализме? В статье "Мера труда и мера потребления" газета "Правда" лаконично констатирует: "Труд не стал еще первой жизненной потребностью всех советских людей. Все это определяет необходимость стимулирования труда"[2]. Логика требовала бы сказать, что необходимо материальное стимулирование не труда вообще, а труда только тех, для кого он не стал еще первой жизненной потребностью. Ведь для кого-то из советских людей, судя по словам "Правды", он стал ею. Для кого же? Очевидно, для наиболее сознательных строителей коммунизма, для авангарда, то есть для номенклатуры. Следовательно, как раз ее труд и не должен материально стимулироваться.
Это не ехидный силлогизм. Сформулированный нами вывод вполне соответствует идее Маркса и Ленина об оплате руководящих работников не выше заработка квалифицированного рабочего и введенному Лениным положению о партмаксимуме: член партии не мог получать зарплату выше определенного уровня. Высокую же зарплату полагалось, по мысли Ленина, платить – да и то лишь "известное время"[3] – буржуазным специалистам, которые по своей продажной натуре готовы были за большие деньги помогать строительству ненавистного им коммунизма.
Почему же вдруг авангард рабочего класса, осуществляя сокровенную мечту трудящихся – строительство коммунистического общества, требует за это не меньше, а значительно больше, чем продажные буржуазные спецы? Ответа "Правда" не дает. А между тем не только сталинский или брежневский периоды, но и горбачевская "перестройка" ознаменовались резким повышением зарплаты номенклатурным работникам партаппарата. И объяснили это именно тем, что иначе-де квалифицированные и энергичные люди в аппарат не пойдут.
Тут на помощь запутавшейся в логическом противоречии партийной теоретической мысли спешит изящная словесность. Она старается без лишних теоретизирований внушить рядовому советскому человеку, что начальственный труд – не чета его хотя и нужной, но скромной работенке, да и вообще негоже ему сравнивать себя с номенклатурным руководством.
Сергей Михалков сочинил басню "Трудный хлеб", где в меру сил своей музы воспел эти номенклатурные идеи. Рядовой советский гражданин выведен в басне-аллегории как ломовой коняга, который "привозил овес, а вывозил навоз". Номенклатурщики льстиво изображены холеными скаковыми лошадками, "рысаками и чистокровками", которым, как скромно замечает поэт, "то, что положено по штату, то дано". Несознательный коняга им завидовал, но, оказывается, по ошибке: он не видел, как тяжело им приходится во время скачек. В заключение баснописец-моралист с укоризной пишет:
Так гражданин иной судить-рядить берется
О тех, кто на виду и как кому живется [4].
Не надо советскому гражданину рассуждать на такие темы! Его дело – привозить овес для номенклатурных лошадок и вывозить их навоз.