Страница:
Генеральные секретари ЦК сменяются, а установка о том, что рядовой советский гражданин – не чета номенклатурщику, остается. Уже при Горбачеве, после всех слов об "обновлении" и "социальной справедливости", тот же Сергей Михалков опубликовал новую многозначительную басню "Заяц на приеме". Она была написана как продолжение известной михалковской басни "Заяц во хмелю". В той басне сталинских времен захмелевший в гостях у Ежа Заяц хвастливо орал по дороге домой: "Да что мне Лев!.. Да я семь шкур с него спущу и голым в Африку пущу!" Тут подоспел Лев, и Заяц спасся только заверениями, будто он пил за Льва и за его семейство. Басня горбачевских времен звучит так:
ЗАЯЦ НА ПРИЕМЕ
– Зачем пожаловал?-
спросил у Зайца Лев.
Тот перед ним сидел, ничуть не оробев,
И вдруг сказал: – Припоминаю, Лева,
Как встретил ты меня в ночном лесу,
хмельного,
Я у Ежа тогда на дне рожденья был.
Как видно, ты меня забыл!
А ведь у нас с тобой давнишнее знакомство!
Ну, как, старик, живешь?
Здорово ли потомство?
– Пошел ты вон! -
промолвил царь зверей.
И Заяц вылетел в одну из двух дверей.
…На кузовах машин,
везущих груз на станцию,
Я прочитал на днях совет
держать дистанцию [5].
Смысл для советского человека ясен: хоть Сталина давно нет и произносятся всякие либеральные словеса, всерьез их принимать не надо, а следует почтительно держать дистанцию от номенклатурных львов.
Бряцанию номенклатурной лиры подпевает стройный хор партийных идеологов, твердящий, что уравниловка – подход мелкобуржуазный, а не коммунистический, основной принцип социализма – "от каждого по способностям, каждому – по труду", и даже Маркс писал, что труд бывает простой, а бывает сложный. Что именно Маркс писал об оплате труда, идеологи в этой связи не упоминают.
После прихода к власти Горбачева нападки на мнимую "уравниловку" усилились. В теоретическом и политическом органе ЦК КПСС "Коммунист" раздался призыв к "использованию органами управления отвечающих природе социализма форм социального неравенства" и было провозглашено:
"На первой фазе коммунизма обществу внутренне присущи определенные формы социального неравенства, вытекающие из принципа оплаты по труду, и они неотделимы от понятия и чувства социальной справедливости,…вполне справедливо совершенствование этой системы, приведение ее во все более полное соответствие с социалистическим принципом распределения. Верно, что при этом иные меры по совершенствованию распределительных отношений приводят в определенных масштабах к возрастанию неравенства в соответствии с различием в трудовом вкладе. Но ничего противоречащего ни принципам социализма, ни теории марксизма-ленинизма в этом нет"[6].
Про себя же номенклатура отлично сознает, что она идет против теории Маркса. Это для нее дополнительная причина старательно, как дурную болезнь, скрывать свою сладкую жизнь от народа.
Накануне XXVII съезда КПСС (1986 г.) расхрабрившаяся от призывов Горбачева говорить и писать правду "Правда" поместила письмо коммуниста из Казани Николаева. Он писал: "Рассуждая о социальной справедливости, нельзя закрывать глаза на то, что партийные, советские, профсоюзные, хозяйственные и даже комсомольские руководители подчас объективно углубляют социальное неравенство, пользуясь всякого рода спецбуфетами, спецмагазинами, спецбольницами и т. п… Руководитель имеет более высокую зарплату в деньгах. Но в остальном привилегий быть не должно. Пусть начальник пойдет вместе со всеми в обыкновенный магазин и на общих основаниях постоит в очереди – может быть, тогда и всем надоевшие очереди скорее ликвидируют. Только вряд ли сами "пользователи особых благ" откажутся от своих привилегий…"
А рабочий из Тульской области поднялся до обобщения: "Между Центральным Комитетом и рабочим классом все еще колышется малоподвижный, инертный и вязкий "партийно-административный слой", которому не очень-то хочется радикальных перемен. Иные только партбилеты носят, а коммунистами уже давно перестали быть. От партии они ждут лишь привилегий…"[7]
Эти бесхитростные слова встревожили номенклатурщиков.
Под аплодисменты делегатов XXVII партсъезда первый секретарь Волгоградского обкома КПСС заявил: "Нельзя в погоне за сенсацией, под предлогом "откровенного разговора" чернить кадры некоего "малоподвижного, инертного и вязкого партийно- административного слоя". Нетрудно понять, кого имеют в виду такие авторы"[8]. И правда, нетрудно – номенклатуру.
Второй секретарь ЦК КПСС Лигачев в речи на съезде совершил небывалое: сделал замечание "Правде"[9].
Не удовлетворившись этим, пресс-центр съезда устроил пресс-конференцию, на которой выступил представитель ЦК КПСС Игорь Швец. Он заявил, что вопрос о "привилегиях в кавычках" "искусственно раздут" и интересен только для "мещан". Да, со времен Ленина есть лечебницы и санатории для определенного круга руководящих работников, но ведь есть они и для рабочих и служащих (о качестве этих учреждений Швец промолчал). Никаких спецмагазинов нет, и вообще все разговоры о них основаны на "незнании"[10].
Верно: с этим незнанием пора покончить.
В эпоху Возрождения прославились рассказчики – среди них Боккаччо – с гневным весельем разоблачившие монахов, которые постным ханжеством прикрывали свое пьянство, обжорство и немонашеские утехи. Номенклатура еще ждет своего Боккаччо. Но слух о том, что на Руси хорошо жить только номенклатуре, уже сегодня просочился сквозь стену кагебистской охраны и партийной цензуры.
Здесь можно рассказать о материальном положении номенклатуры больше, чем узнает по слухам советский гражданин и тем более иностранец. Возьмем в качестве примера номенклатурный чин, стоящий не наверху, но и не внизу номенклатурной лестницы – заведующего сектором ЦК партии. Сравним его со средним советским гражданином: статистически – там, где данные опубликованы, и практически – там, где они не публикуются.
2. СКОЛЬКО ПОЛУЧАЕТ ЗАВСЕКТОРОМ ЦК КПСС
Начнем с зарплаты – основы основ существования советского гражданина.
Средний статистический советский рабочий и служащий получает 257 рублей в месяц. Зарплата завсектором ЦК 700 рублей в месяц. Один из 12 месяцев в году он проводит в отпуске (отпуск в ЦК – 30 дней + дни, затраченные на проезд к месту отдыха и обратно, отпуск для рядового трудящегося – 12-18 рабочих дней в год). Уходя в отпуск, завсектором получает не только двенадцатую, но одновременно и тринадцатую зарплату – дополнительно 700 рублей якобы "на лечение". Однако ни на лечение, ни вообще на отпуск он никаких денег не тратит. Ему дается бесплатная месячная путевка в санаторий ЦК или Совета Министров. Путевка в тот же санаторий предоставляется со значительной скидкой его супруге, а детки отправляются в отличный пионерский лагерь ЦК. Значит, фактически 13-месячная зарплата завсектором раскладывается на 11 месяцев в году. Получается 827 рублей 30 копеек в месяц.
Это не все. Завсектором имел "кремлевку" – гордость удачливого номенклатурщика. Это талоны на якобы "лечебное питание", но выдавались они не по болезни, а по номенклатурной должности. На каждый день полагалось 3 талона: завтрак, обед и ужин. Однако почти все обладатели "кремлевки" предпочитали брать полагающиеся им продукты в виде пайка, во всяком случае за завтрак и ужин. Паек состоял из набора самых первоклассных продуктов, которые ни в каких магазинах Москвы нельзя достать. Паек отпускался в кремлевской столовой на улице Грановского, дом 2, а также в Доме правительства, в закрытом распределителе по улице Серафимовича, дом 2. Американский журналист Хедрик Смит в своей книге "Русские" очень точно нарисовал картину разъезда номенклатурных чинов и их жен, торопливо выходящих из неказистой двери со стеклянной табличкой "Бюро пропусков". Выходят они с пухлыми свертками в коричневой бумаге и садятся в ожидающие их лимузины[11]. Смит не описал другую категорию: шоферов и домработниц, которые везли для своих хозяев многоэтажные судки с кремлевским обедом. Обед столь обилен, что его вполне хватает для целой семьи, и многие номенклатурные дамы предпочитали брать этот отлично приготовленный обед, нежели полагаться на кулинарные способности и честность своей кухарки. В условиях перестройки "кремлевку" переименовали в "заказ" и закрыли кремлевскую столовую. Зато резко обогатилось и без того отличное меню столовых в ЦК. Все остальное не изменилось.
Завсектором ЦК получал кремлевских талонов па 90 рублей в месяц. Но это не обычные 90 рублей. Дело в том, что цены на "кремлевку" исчислены по прейскуранту 1929 года. Не ошибающиеся в таких вопросах номенклатурщики подсчитали, что продукты завсектором выдаются примерно на 300 рублей в месяц по существующим ценам – значит, еще 3600 рублей в год, опять раскладываемые на 11 рабочих месяцев.
Подведем первый итог: завсектором ЦК получает фактически 1154 рубля в месяц – почти в пять раз больше, чем среднестатистический рабочий или служащий.
А если взять не среднестатистического, а реального советского гражданина? От среднестатистического он отличается следующим: 1) на его долю не перепадает статистическая частичка доходов номенклатуры, 2) он не только "рабочий и служащий", но также колхозник, солдат, учащийся и пенсионер – те категории, которые получают значительно меньше рядового рабочего и служащего, отчего и не включаются в статистику.
Без статистики нет возможности точно назвать цифру среднего дохода рядового советского гражданина, но каждый в СССР знает, что она не превышает 150 рублей в месяц. Если Госкомстат СССР считает такое утверждение неправильным, пусть поправит. Пусть опубликует данные о доходах граждан СССР, включая учащихся и пенсионеров, за вычетом заключенных и номенклатуры: посмотрим, окажется ли эта сумма больше 150 рублей в месяц.
Пока же Госкомстат не поправил, будем ориентироваться на эту цифру. И выходит, что завсектором ЦК КПСС получает в 8 раз больше, чем рядовой советский гражданин. Уравниловки действительно нет.
Добавим, что если завсектором владеет хотя бы весьма скромно каким-либо иностранным языком, он получает 10% надбавки к зарплате – "за знание и использование в работе иностранного языка", даже если знание сомнительно, а использования вообще нет.
Это еще не все. Помните из предыдущей главы понятие "фактическая заработная плата"? Так вот фактическая заработная плата завсектором равна его номинальной заработной плате. У обычного же советского гражданина фактическая заработная плата значительно ниже номинальной. Определяется это, как вы помните, тем, что завсектором покупает в спецбуфете и спецмагазине все товары, которые ему нужны, а обычный гражданин – лишь то, что он ухитряется достать в скудной торговой сети. Выразить такую разницу в процентах можно было бы, только имея цифровые данные о средней степени обеспеченности рядового советского населения потребительскими товарами. В Москве, Ленинграде, Новосибирске, в столицах союзных республик и еще в паре городов, куда допускаются иностранные туристы, обеспеченность потребительскими товарами заметно выше, чем по стране в целом.
Оценим фактическую разницу в зарплате завсектором ЦК и среднего трудящегося как 10:1. Ошибка здесь, возможно, есть, но только в сторону занижения реального соотношения.
Итак, получает завсектором в 10 раз больше, чем обычный человек. Но, вероятно, с него и подоходный налог неизмеримо выше? Ведь так принято по установленной в развитых капиталистических странах системе налогообложения.
Нет, советское налогообложение еще более прогрессивно, а потому весьма либерально к зажиточной верхушке общества. Подоходный налог взимался до реформы цен в апреле 1991 года уже с заработка 101 рубль в месяц, что лишь немного выше официальной границы бедности. Затем ставка налога стремительно возрастала, – в 50 раз – пока речь шла о низких заработках (до 150 рублей в месяц). А на 150 рублях прогрессия вдруг останавливалась. Взималось 13% и с более чем скромной зарплаты – 150 рублей, и с великолепного оклада – 700 рублей в месяц. Это оклад секретаря обкома КПСС да и нашего завсектором ЦК. Иными словами, остановка прогрессии охватывает основную часть номенклатуры. Затем возобновляется бег налоговой прогрессии. Не знаю, в какой мере она распространяется на членов Политбюро, ЦК КПСС (оклад 1200 рублей в месяц), не предусмотрена ли для них какая-нибудь лазейка, но, например, кооператоры должны сполна платить столь прогрессивный налог.
Сталин завел для своей номенклатуры еще одну, совершенно уж нелегальную выплату – так называемый "пакет". Помимо зарплаты кассир приносил в кабинет номенклатурному чину регистрировавшуюся в спецведомости пачку денег в конверте. Пачка не обязательно была толстой: помню, в начале 50-х годов помощник начальника Советского Информбюро Юрий Вольский получал в пакете смехотворную сумму – 50 старых рублей. Но важен был принцип. Получив право на номенклатурный пакет, Вольский, как выражается советская печать, уверенно смотрел в свой завтрашний день – и не ошибся: он стал послом СССР в Аргентине, а затем – в Мексике и на Ямайке и, наконец, заведующим отделом Латинской Америки МИД СССР.
"Пакет" был до такой степени негласным, что с него даже не платились партвзносы. После смерти Сталина эту похожую на взятку выплату отменили, заменив другими благами.
3. НЕВИДИМАЯ ЧАСТЬ ЗАРПЛАТЫ НОМЕНКЛАТУРЩИКА
Если сталинские "пакеты" были тайной частью зарплаты номенклатуры, то блага, о которых пойдет речь, вполне могут быть отнесены к известной из советской экономической литературы категории "невидимой части заработной платы".
Термин этот употреблялся долгое время, а потом был заменен выражением "общественные фонды потребления". Речь идет о бесплатных и льготных путевках в санатории и дома отдыха, о предоставлении квартир, об отправке детей в ясли, детские сады и пионерские лагеря, о столовых, больницах и поликлиниках. Долю среднестатистического рабочего и служащего в получении всех этих благ исчисляет Госкомстат СССР, с милой наивностью исходя из того, что они делятся поровну между всеми и вдобавок предпочтение отдается наименее обеспеченным. В итоге на долю статистического трудящегося начинают приходиться места в санаториях ЦК, Совмина и КГБ и даже некая часть площади госдач. Однако реальному трудящемуся в СССР известно, что его туда и близко не допускают. Вот почему и был сменен термин: некто из руководства задумался, наконец, над словами "невидимая часть заработной платы" и усмотрел в них иронию.
Прежде всего это гонорары за статьи, книги и выступления. Рядовой советский автор может писать, как Лев Толстой, но пробиться ему в печать будет трудно. На каждого автора в любой редакции заполняется так называемая карточка с указанием партийности, национальности, образования, должности и места основной работы. Я сам был редактором и заполнял такие карточки. Установка была проста: печататься должны предпочтительно члены КПСС, русские (могут националы, но нежелательны евреи), с высшим образованием, а еще лучше – с учеными степенями, и, конечно, совсем идеально, если автор занимает номенклатурную должность. Если же вдобавок место основной работы – ЦК КПСС или другой партийный орган, то автор может писать любую белиберду: за него все будет переписано, представлено ему с благодарностью на подпись, и будет выписан гонорар по высшей ставке. И этим, а не особой одаренностью номенклатурных чинов объясняется то, что все они пишут статьи, а многие из них выпускают даже книги. Показательно, что наивысшие гонорары издавна платили в СССР именно партийные органы печати: ни в одной газете не было таких высоких гонораров, как в "Правде", ни в одном журнале – как в "Коммунисте".
Заграничные командировки – второй элемент дополнительного денежного вознаграждения номенклатуры. Почему именно номенклатуры? Потому что порядок выездов в заграничные командировки сводится, коротко говоря, к тому, что вопрос о командировании с начала до конца решает партийный аппарат (при участии КГБ, если речь идет о командировке в не входящую в состав "социалистического содружества" страну). Все знают: через расставленные на пути командируемого многочисленные фильтры легко проходят только номенклатурщики.
Каждая командировка за границу, даже на короткое время, чрезвычайно выгодна. Посмотрите, как неутомимо бегают по магазинам западных стран советские дипломаты, журналисты, специалисты и их жены, как железно экономят они драгоценную валюту, чтобы накупить побольше вещей. При хроническом в СССР и других социалистических странах дефиците на промтовары заграничные вещи – не только предмет необходимости и престижа, они – капитал: их можно с большой выгодой продать. Номенклатурные чины – разумеется, не сами, а через какую-нибудь подругу тетки жены – нередко сбывают привезенные из-за границы вещи, которые оказываются вдруг "ненужными", "не подошедшими по размеру" или "разонравившимися".
Впрочем, необязательно даже прибегать к услугам подруги тетки. Наживе номенклатуры на заграничных командировках Советское государство придало законные формы: во всех странах социалистического содружества открыты валютные магазины. Это своеобразные заведения. Ни в каких других странах мира – ни в развитых, ни в слаборазвитых – вы не найдете сети магазинов, ресторанов и баров, где не принимается собственная валюта. Если вы не являетесь счастливым обладателем иностранной валюты или купленных на нее специальных талонов, при попытке войти в такое заведение вам придется иметь дело с уже упоминавшимся вышибалой.
Правительственный орган "Известия" публикует бюллетень курсов иностранных валют – с точки зрения простого советского гражданина, не знакомого с тонкостями международных расчетов, дурацкую таблицу цифр, состоящую почему-то из трех частей: "официального" курса, "коммерческого" и "специального" курсов, по которым рубль соответственно в 3 раза и в 10 раз дешевле. По этому курсу могут менять валюту иностранцы и советские граждане, отправляющиеся в частные поездки за границу. Для официальных лиц действителен официальный курс.
Что это означает реально? Только то, что командируемым номенклатурщикам валюту исчисляют по выгодному им "официальному" курсу. Направляющимся же в частную поездку гражданам обменивают по разбойному спецкурсу и за рубль дают в 10 раз меньше, чем командированным: поездка-то неофициальная!
Вообще же операция с тремя курсами поразительная. Это в какой же другой стране государство откровенно жульничает, давая своей валюте три оценки, причем одна в 10 раз больше, чем другая?
Выгода номенклатурщика при получении валюты увеличивается тем, что инвалюта выплачивается выезжающему на работу или в командировку за границу не вместо, а наряду с продолжающей начисляться ему в СССР зарплатой (в сокращенном размере, если командированный выехал на длительный срок).
Невидимая часть зарплаты завсектором – как и многих других номенклатурных чинов – еще больше увеличивает разрыв в материальном положении между ним и рядовыми советскими гражданами.
4. НОМЕНКЛАТУРНЫЙ БАКШИШ
Казалось бы, номенклатурщик получает более чем достаточно. Но ему и этого мало. Помимо официально выплачиваемых классом номенклатуры дивидендов с полученной прибавочной стоимости, номенклатурщик норовит урвать себе еще дополнительные проценты с капитала своей власти. Эти проценты взимаются в форме взяток.
Взяточничество – не монополия какой-либо одной страны или социальной системы. Но есть у взяточничества определенная питательная среда: господство бюрократии. Чем больше бесконтрольная власть бюрократии, тем больше возможности у бюрократических хапуг требовать взятки. Недаром именно в средневековых восточных деспотиях с их разветвленным чиновничьим аппаратом и полным отсутствием свободной информации бакшиш постепенно пропитал все поры общества. Вместе со многими другими эта традиция восточных деспотий была перенесена на покоренную татарами Русь и прочно там укоренилась. Важно понять: приход к власти класса номенклатуры не ослабил, а наоборот – усилил традицию бакшиша, ибо именно при реальном социализме господство и бесконтрольность политической бюрократии достигают своего апогея.
Брать взятки номенклатурщикам, конечно, официально не разрешается, за взятки даже наказывают. Но наказывают редко и мягко, а взятки берут номенклатурщики часто и помногу. В классе номенклатуры существует негласная терпимость в отношении взяток. Она особенно очевидна в тех республиках Советского Союза, где исторически традиция бакшиша укоренилась наиболее прочно: в Закавказье и в Средней Азии.
Вот некоторые данные по Азербайджану. Данные достоверны: они взяты из закрытых материалов ЦК КП Азербайджана. Их опубликовал выехавший в Израиль Илья Григорьевич Земцов, работавший в секторе информации при азербайджанском ЦК. Приведем ряд цифр, показывающих положение в Азербайджане, то есть не сенсационные вершины номенклатурного бакшиша, а его относительно рядовые размеры.
Почем продавался в Азербайджане (по ценам 1969 года) пост районного прокурора? Он стоил 30 000 рублей. За эту относительно сходную цену член партии мог при наличии вакансии приобрести такой пост у секретарей райкома партии и стать блюстителем социалистической законности.
Заметно дороже была должность другого блюстителя – начальника районного отделения милиции. Здесь цена была 50 000 рублей.
За такую же цену можно было стать председателем колхоза: пост, правда, теоретически выборный, но колхозники, как и все советские граждане, голосуют за кого приказано, так что эта должность – в номенклатуре райкома партии.
Подобная же номенклатурная должность директора совхоза котировалась выше – в 80 000 рублей: она выгоднее и открывает большие возможности продвижения в номенклатуре.
"Постойте! – скажет читатель – Что значит вообще цена на номенклатурные должности? Что – они в Азербайджане продавались с публичного торга?"
Нет, не с публичного, но продавались. За указанную сумму секретари райкома партии оформляли на покупателя номенклатурное дело и утверждали на приобретаемую должность решением бюро райкома. Полученные секретарями деньги становились приятным дополнением к их зарплате и номенклатурным пайкам.
Но зато, чтобы стать секретарями райкома, им тоже надо было в свое время раскошелиться – и гораздо щедрее, чем райпрокурору. Должность первого секретаря райкома КП Азербайджана стоила в 1969 году 200 000 рублей, должность второго секретаря – 100 000. Эти деньги уплачивались секретарям ЦК, так как должности – в номенклатуре ЦК КП Азербайджана.
Посты секретарей райкома выгодные: власть большая, и, как видим, есть возможность получать хороший бакшиш; поэтому они так высоко ценятся. В той же номенклатуре ЦК КП Азербайджана были должности и подешевле: директор театра – по цене от 10 000 до 30 000, директор научно-исследовательского института – 40 000, звание действительного члена Академии наук Азербайджанской ССР – 50 000 рублей.
А вот место ректора вуза оказалось намного дороже, нежели звание азербайджанского "бессмертного": до 200 000 рублей, в зависимости от вуза[12]. Это определяется тем, что в зависимости от вуза же ректор взимал плату за нелегальное зачисление в студенты: в Институте иностранных языков – 10 000 рублей, в Бакинском университете – 20 000 – 25 000, в мединституте – 30 000, в Институте народного хозяйства – до 35 000 рублей[13]. Как видите, место ректора действительно стоит 200 000 рублей.
Реалистически обоснованный прейскурант был установлен не только для должностей районных руководителей, а также деятелей азербайджанской науки и культуры, но и для самих членов правительства Азербайджанской ССР. Пост министра социального обеспечения оценивался в 120 000 рублей, то есть дешево: дополнительно нажиться за счет и без того мизерных пенсий и пособий для населения вряд ли представляется возможным. Почти столь же малообещающий пост министра коммунального хозяйства Азербайджана отпускался покупателю за 150 000 рублей. А вот место министра торговли, формально равное любому другому министерскому посту, стоило 250 000 – четверть миллиона рублей[14]. В условиях хронической нехватки товаров это место обещает огромные прибыли.
"А не фантазии ли все это? – спросит недоверчивый читатель. – Откуда все эти цифры?"
Они взяты из закрытого доклада тогдашнего первого секретаря ЦК КП Азербайджана Г. Алиева на пленуме ЦК КП Азербайджана 20 марта 1970 года.
Как и всегда в номенклатурных интригах, разоблачения эти были связаны со смещением прежнего первого секретаря – Ахундова. Бывший при Ахундове председателем КГБ Азербайджана Г.Алиев постарался разоблачить коррупцию режима своего предшественника и под предлогом оздоровления руководства посадил на ответственные посты своих людей. За три года (1969 – 1972) в республике было назначено 1983 сотрудника КГБ на руководящие номенклатурные должности[15].
Вместо ставленников Ахундова Азербайджаном стали править ставленники Алиева. Изменилось что-нибудь от этого? Конечно, нет. Уже в 1973 году выяснилось, что алиевские гебисты на новых номенклатурных постах точно так же занялись взяточничеством, как и их предшественники[16]. Затем Алиев пошел на повышение в Москву, его сменил Багиров. Приезжие из Баку рассказывали, что стало еще хуже, и тепло вспоминали времена Ахундова.
ЗАЯЦ НА ПРИЕМЕ
– Зачем пожаловал?-
спросил у Зайца Лев.
Тот перед ним сидел, ничуть не оробев,
И вдруг сказал: – Припоминаю, Лева,
Как встретил ты меня в ночном лесу,
хмельного,
Я у Ежа тогда на дне рожденья был.
Как видно, ты меня забыл!
А ведь у нас с тобой давнишнее знакомство!
Ну, как, старик, живешь?
Здорово ли потомство?
– Пошел ты вон! -
промолвил царь зверей.
И Заяц вылетел в одну из двух дверей.
____________________
…На кузовах машин,
везущих груз на станцию,
Я прочитал на днях совет
держать дистанцию [5].
Смысл для советского человека ясен: хоть Сталина давно нет и произносятся всякие либеральные словеса, всерьез их принимать не надо, а следует почтительно держать дистанцию от номенклатурных львов.
Бряцанию номенклатурной лиры подпевает стройный хор партийных идеологов, твердящий, что уравниловка – подход мелкобуржуазный, а не коммунистический, основной принцип социализма – "от каждого по способностям, каждому – по труду", и даже Маркс писал, что труд бывает простой, а бывает сложный. Что именно Маркс писал об оплате труда, идеологи в этой связи не упоминают.
После прихода к власти Горбачева нападки на мнимую "уравниловку" усилились. В теоретическом и политическом органе ЦК КПСС "Коммунист" раздался призыв к "использованию органами управления отвечающих природе социализма форм социального неравенства" и было провозглашено:
"На первой фазе коммунизма обществу внутренне присущи определенные формы социального неравенства, вытекающие из принципа оплаты по труду, и они неотделимы от понятия и чувства социальной справедливости,…вполне справедливо совершенствование этой системы, приведение ее во все более полное соответствие с социалистическим принципом распределения. Верно, что при этом иные меры по совершенствованию распределительных отношений приводят в определенных масштабах к возрастанию неравенства в соответствии с различием в трудовом вкладе. Но ничего противоречащего ни принципам социализма, ни теории марксизма-ленинизма в этом нет"[6].
Про себя же номенклатура отлично сознает, что она идет против теории Маркса. Это для нее дополнительная причина старательно, как дурную болезнь, скрывать свою сладкую жизнь от народа.
Накануне XXVII съезда КПСС (1986 г.) расхрабрившаяся от призывов Горбачева говорить и писать правду "Правда" поместила письмо коммуниста из Казани Николаева. Он писал: "Рассуждая о социальной справедливости, нельзя закрывать глаза на то, что партийные, советские, профсоюзные, хозяйственные и даже комсомольские руководители подчас объективно углубляют социальное неравенство, пользуясь всякого рода спецбуфетами, спецмагазинами, спецбольницами и т. п… Руководитель имеет более высокую зарплату в деньгах. Но в остальном привилегий быть не должно. Пусть начальник пойдет вместе со всеми в обыкновенный магазин и на общих основаниях постоит в очереди – может быть, тогда и всем надоевшие очереди скорее ликвидируют. Только вряд ли сами "пользователи особых благ" откажутся от своих привилегий…"
А рабочий из Тульской области поднялся до обобщения: "Между Центральным Комитетом и рабочим классом все еще колышется малоподвижный, инертный и вязкий "партийно-административный слой", которому не очень-то хочется радикальных перемен. Иные только партбилеты носят, а коммунистами уже давно перестали быть. От партии они ждут лишь привилегий…"[7]
Эти бесхитростные слова встревожили номенклатурщиков.
Под аплодисменты делегатов XXVII партсъезда первый секретарь Волгоградского обкома КПСС заявил: "Нельзя в погоне за сенсацией, под предлогом "откровенного разговора" чернить кадры некоего "малоподвижного, инертного и вязкого партийно- административного слоя". Нетрудно понять, кого имеют в виду такие авторы"[8]. И правда, нетрудно – номенклатуру.
Второй секретарь ЦК КПСС Лигачев в речи на съезде совершил небывалое: сделал замечание "Правде"[9].
Не удовлетворившись этим, пресс-центр съезда устроил пресс-конференцию, на которой выступил представитель ЦК КПСС Игорь Швец. Он заявил, что вопрос о "привилегиях в кавычках" "искусственно раздут" и интересен только для "мещан". Да, со времен Ленина есть лечебницы и санатории для определенного круга руководящих работников, но ведь есть они и для рабочих и служащих (о качестве этих учреждений Швец промолчал). Никаких спецмагазинов нет, и вообще все разговоры о них основаны на "незнании"[10].
Верно: с этим незнанием пора покончить.
В эпоху Возрождения прославились рассказчики – среди них Боккаччо – с гневным весельем разоблачившие монахов, которые постным ханжеством прикрывали свое пьянство, обжорство и немонашеские утехи. Номенклатура еще ждет своего Боккаччо. Но слух о том, что на Руси хорошо жить только номенклатуре, уже сегодня просочился сквозь стену кагебистской охраны и партийной цензуры.
Здесь можно рассказать о материальном положении номенклатуры больше, чем узнает по слухам советский гражданин и тем более иностранец. Возьмем в качестве примера номенклатурный чин, стоящий не наверху, но и не внизу номенклатурной лестницы – заведующего сектором ЦК партии. Сравним его со средним советским гражданином: статистически – там, где данные опубликованы, и практически – там, где они не публикуются.
2. СКОЛЬКО ПОЛУЧАЕТ ЗАВСЕКТОРОМ ЦК КПСС
Начнем с зарплаты – основы основ существования советского гражданина.
Средний статистический советский рабочий и служащий получает 257 рублей в месяц. Зарплата завсектором ЦК 700 рублей в месяц. Один из 12 месяцев в году он проводит в отпуске (отпуск в ЦК – 30 дней + дни, затраченные на проезд к месту отдыха и обратно, отпуск для рядового трудящегося – 12-18 рабочих дней в год). Уходя в отпуск, завсектором получает не только двенадцатую, но одновременно и тринадцатую зарплату – дополнительно 700 рублей якобы "на лечение". Однако ни на лечение, ни вообще на отпуск он никаких денег не тратит. Ему дается бесплатная месячная путевка в санаторий ЦК или Совета Министров. Путевка в тот же санаторий предоставляется со значительной скидкой его супруге, а детки отправляются в отличный пионерский лагерь ЦК. Значит, фактически 13-месячная зарплата завсектором раскладывается на 11 месяцев в году. Получается 827 рублей 30 копеек в месяц.
Это не все. Завсектором имел "кремлевку" – гордость удачливого номенклатурщика. Это талоны на якобы "лечебное питание", но выдавались они не по болезни, а по номенклатурной должности. На каждый день полагалось 3 талона: завтрак, обед и ужин. Однако почти все обладатели "кремлевки" предпочитали брать полагающиеся им продукты в виде пайка, во всяком случае за завтрак и ужин. Паек состоял из набора самых первоклассных продуктов, которые ни в каких магазинах Москвы нельзя достать. Паек отпускался в кремлевской столовой на улице Грановского, дом 2, а также в Доме правительства, в закрытом распределителе по улице Серафимовича, дом 2. Американский журналист Хедрик Смит в своей книге "Русские" очень точно нарисовал картину разъезда номенклатурных чинов и их жен, торопливо выходящих из неказистой двери со стеклянной табличкой "Бюро пропусков". Выходят они с пухлыми свертками в коричневой бумаге и садятся в ожидающие их лимузины[11]. Смит не описал другую категорию: шоферов и домработниц, которые везли для своих хозяев многоэтажные судки с кремлевским обедом. Обед столь обилен, что его вполне хватает для целой семьи, и многие номенклатурные дамы предпочитали брать этот отлично приготовленный обед, нежели полагаться на кулинарные способности и честность своей кухарки. В условиях перестройки "кремлевку" переименовали в "заказ" и закрыли кремлевскую столовую. Зато резко обогатилось и без того отличное меню столовых в ЦК. Все остальное не изменилось.
Завсектором ЦК получал кремлевских талонов па 90 рублей в месяц. Но это не обычные 90 рублей. Дело в том, что цены на "кремлевку" исчислены по прейскуранту 1929 года. Не ошибающиеся в таких вопросах номенклатурщики подсчитали, что продукты завсектором выдаются примерно на 300 рублей в месяц по существующим ценам – значит, еще 3600 рублей в год, опять раскладываемые на 11 рабочих месяцев.
Подведем первый итог: завсектором ЦК получает фактически 1154 рубля в месяц – почти в пять раз больше, чем среднестатистический рабочий или служащий.
А если взять не среднестатистического, а реального советского гражданина? От среднестатистического он отличается следующим: 1) на его долю не перепадает статистическая частичка доходов номенклатуры, 2) он не только "рабочий и служащий", но также колхозник, солдат, учащийся и пенсионер – те категории, которые получают значительно меньше рядового рабочего и служащего, отчего и не включаются в статистику.
Без статистики нет возможности точно назвать цифру среднего дохода рядового советского гражданина, но каждый в СССР знает, что она не превышает 150 рублей в месяц. Если Госкомстат СССР считает такое утверждение неправильным, пусть поправит. Пусть опубликует данные о доходах граждан СССР, включая учащихся и пенсионеров, за вычетом заключенных и номенклатуры: посмотрим, окажется ли эта сумма больше 150 рублей в месяц.
Пока же Госкомстат не поправил, будем ориентироваться на эту цифру. И выходит, что завсектором ЦК КПСС получает в 8 раз больше, чем рядовой советский гражданин. Уравниловки действительно нет.
Добавим, что если завсектором владеет хотя бы весьма скромно каким-либо иностранным языком, он получает 10% надбавки к зарплате – "за знание и использование в работе иностранного языка", даже если знание сомнительно, а использования вообще нет.
Это еще не все. Помните из предыдущей главы понятие "фактическая заработная плата"? Так вот фактическая заработная плата завсектором равна его номинальной заработной плате. У обычного же советского гражданина фактическая заработная плата значительно ниже номинальной. Определяется это, как вы помните, тем, что завсектором покупает в спецбуфете и спецмагазине все товары, которые ему нужны, а обычный гражданин – лишь то, что он ухитряется достать в скудной торговой сети. Выразить такую разницу в процентах можно было бы, только имея цифровые данные о средней степени обеспеченности рядового советского населения потребительскими товарами. В Москве, Ленинграде, Новосибирске, в столицах союзных республик и еще в паре городов, куда допускаются иностранные туристы, обеспеченность потребительскими товарами заметно выше, чем по стране в целом.
Оценим фактическую разницу в зарплате завсектором ЦК и среднего трудящегося как 10:1. Ошибка здесь, возможно, есть, но только в сторону занижения реального соотношения.
Итак, получает завсектором в 10 раз больше, чем обычный человек. Но, вероятно, с него и подоходный налог неизмеримо выше? Ведь так принято по установленной в развитых капиталистических странах системе налогообложения.
Нет, советское налогообложение еще более прогрессивно, а потому весьма либерально к зажиточной верхушке общества. Подоходный налог взимался до реформы цен в апреле 1991 года уже с заработка 101 рубль в месяц, что лишь немного выше официальной границы бедности. Затем ставка налога стремительно возрастала, – в 50 раз – пока речь шла о низких заработках (до 150 рублей в месяц). А на 150 рублях прогрессия вдруг останавливалась. Взималось 13% и с более чем скромной зарплаты – 150 рублей, и с великолепного оклада – 700 рублей в месяц. Это оклад секретаря обкома КПСС да и нашего завсектором ЦК. Иными словами, остановка прогрессии охватывает основную часть номенклатуры. Затем возобновляется бег налоговой прогрессии. Не знаю, в какой мере она распространяется на членов Политбюро, ЦК КПСС (оклад 1200 рублей в месяц), не предусмотрена ли для них какая-нибудь лазейка, но, например, кооператоры должны сполна платить столь прогрессивный налог.
Сталин завел для своей номенклатуры еще одну, совершенно уж нелегальную выплату – так называемый "пакет". Помимо зарплаты кассир приносил в кабинет номенклатурному чину регистрировавшуюся в спецведомости пачку денег в конверте. Пачка не обязательно была толстой: помню, в начале 50-х годов помощник начальника Советского Информбюро Юрий Вольский получал в пакете смехотворную сумму – 50 старых рублей. Но важен был принцип. Получив право на номенклатурный пакет, Вольский, как выражается советская печать, уверенно смотрел в свой завтрашний день – и не ошибся: он стал послом СССР в Аргентине, а затем – в Мексике и на Ямайке и, наконец, заведующим отделом Латинской Америки МИД СССР.
"Пакет" был до такой степени негласным, что с него даже не платились партвзносы. После смерти Сталина эту похожую на взятку выплату отменили, заменив другими благами.
3. НЕВИДИМАЯ ЧАСТЬ ЗАРПЛАТЫ НОМЕНКЛАТУРЩИКА
Если сталинские "пакеты" были тайной частью зарплаты номенклатуры, то блага, о которых пойдет речь, вполне могут быть отнесены к известной из советской экономической литературы категории "невидимой части заработной платы".
Термин этот употреблялся долгое время, а потом был заменен выражением "общественные фонды потребления". Речь идет о бесплатных и льготных путевках в санатории и дома отдыха, о предоставлении квартир, об отправке детей в ясли, детские сады и пионерские лагеря, о столовых, больницах и поликлиниках. Долю среднестатистического рабочего и служащего в получении всех этих благ исчисляет Госкомстат СССР, с милой наивностью исходя из того, что они делятся поровну между всеми и вдобавок предпочтение отдается наименее обеспеченным. В итоге на долю статистического трудящегося начинают приходиться места в санаториях ЦК, Совмина и КГБ и даже некая часть площади госдач. Однако реальному трудящемуся в СССР известно, что его туда и близко не допускают. Вот почему и был сменен термин: некто из руководства задумался, наконец, над словами "невидимая часть заработной платы" и усмотрел в них иронию.
Прежде всего это гонорары за статьи, книги и выступления. Рядовой советский автор может писать, как Лев Толстой, но пробиться ему в печать будет трудно. На каждого автора в любой редакции заполняется так называемая карточка с указанием партийности, национальности, образования, должности и места основной работы. Я сам был редактором и заполнял такие карточки. Установка была проста: печататься должны предпочтительно члены КПСС, русские (могут националы, но нежелательны евреи), с высшим образованием, а еще лучше – с учеными степенями, и, конечно, совсем идеально, если автор занимает номенклатурную должность. Если же вдобавок место основной работы – ЦК КПСС или другой партийный орган, то автор может писать любую белиберду: за него все будет переписано, представлено ему с благодарностью на подпись, и будет выписан гонорар по высшей ставке. И этим, а не особой одаренностью номенклатурных чинов объясняется то, что все они пишут статьи, а многие из них выпускают даже книги. Показательно, что наивысшие гонорары издавна платили в СССР именно партийные органы печати: ни в одной газете не было таких высоких гонораров, как в "Правде", ни в одном журнале – как в "Коммунисте".
Заграничные командировки – второй элемент дополнительного денежного вознаграждения номенклатуры. Почему именно номенклатуры? Потому что порядок выездов в заграничные командировки сводится, коротко говоря, к тому, что вопрос о командировании с начала до конца решает партийный аппарат (при участии КГБ, если речь идет о командировке в не входящую в состав "социалистического содружества" страну). Все знают: через расставленные на пути командируемого многочисленные фильтры легко проходят только номенклатурщики.
Каждая командировка за границу, даже на короткое время, чрезвычайно выгодна. Посмотрите, как неутомимо бегают по магазинам западных стран советские дипломаты, журналисты, специалисты и их жены, как железно экономят они драгоценную валюту, чтобы накупить побольше вещей. При хроническом в СССР и других социалистических странах дефиците на промтовары заграничные вещи – не только предмет необходимости и престижа, они – капитал: их можно с большой выгодой продать. Номенклатурные чины – разумеется, не сами, а через какую-нибудь подругу тетки жены – нередко сбывают привезенные из-за границы вещи, которые оказываются вдруг "ненужными", "не подошедшими по размеру" или "разонравившимися".
Впрочем, необязательно даже прибегать к услугам подруги тетки. Наживе номенклатуры на заграничных командировках Советское государство придало законные формы: во всех странах социалистического содружества открыты валютные магазины. Это своеобразные заведения. Ни в каких других странах мира – ни в развитых, ни в слаборазвитых – вы не найдете сети магазинов, ресторанов и баров, где не принимается собственная валюта. Если вы не являетесь счастливым обладателем иностранной валюты или купленных на нее специальных талонов, при попытке войти в такое заведение вам придется иметь дело с уже упоминавшимся вышибалой.
Правительственный орган "Известия" публикует бюллетень курсов иностранных валют – с точки зрения простого советского гражданина, не знакомого с тонкостями международных расчетов, дурацкую таблицу цифр, состоящую почему-то из трех частей: "официального" курса, "коммерческого" и "специального" курсов, по которым рубль соответственно в 3 раза и в 10 раз дешевле. По этому курсу могут менять валюту иностранцы и советские граждане, отправляющиеся в частные поездки за границу. Для официальных лиц действителен официальный курс.
Что это означает реально? Только то, что командируемым номенклатурщикам валюту исчисляют по выгодному им "официальному" курсу. Направляющимся же в частную поездку гражданам обменивают по разбойному спецкурсу и за рубль дают в 10 раз меньше, чем командированным: поездка-то неофициальная!
Вообще же операция с тремя курсами поразительная. Это в какой же другой стране государство откровенно жульничает, давая своей валюте три оценки, причем одна в 10 раз больше, чем другая?
Выгода номенклатурщика при получении валюты увеличивается тем, что инвалюта выплачивается выезжающему на работу или в командировку за границу не вместо, а наряду с продолжающей начисляться ему в СССР зарплатой (в сокращенном размере, если командированный выехал на длительный срок).
Невидимая часть зарплаты завсектором – как и многих других номенклатурных чинов – еще больше увеличивает разрыв в материальном положении между ним и рядовыми советскими гражданами.
4. НОМЕНКЛАТУРНЫЙ БАКШИШ
Казалось бы, номенклатурщик получает более чем достаточно. Но ему и этого мало. Помимо официально выплачиваемых классом номенклатуры дивидендов с полученной прибавочной стоимости, номенклатурщик норовит урвать себе еще дополнительные проценты с капитала своей власти. Эти проценты взимаются в форме взяток.
Взяточничество – не монополия какой-либо одной страны или социальной системы. Но есть у взяточничества определенная питательная среда: господство бюрократии. Чем больше бесконтрольная власть бюрократии, тем больше возможности у бюрократических хапуг требовать взятки. Недаром именно в средневековых восточных деспотиях с их разветвленным чиновничьим аппаратом и полным отсутствием свободной информации бакшиш постепенно пропитал все поры общества. Вместе со многими другими эта традиция восточных деспотий была перенесена на покоренную татарами Русь и прочно там укоренилась. Важно понять: приход к власти класса номенклатуры не ослабил, а наоборот – усилил традицию бакшиша, ибо именно при реальном социализме господство и бесконтрольность политической бюрократии достигают своего апогея.
Брать взятки номенклатурщикам, конечно, официально не разрешается, за взятки даже наказывают. Но наказывают редко и мягко, а взятки берут номенклатурщики часто и помногу. В классе номенклатуры существует негласная терпимость в отношении взяток. Она особенно очевидна в тех республиках Советского Союза, где исторически традиция бакшиша укоренилась наиболее прочно: в Закавказье и в Средней Азии.
Вот некоторые данные по Азербайджану. Данные достоверны: они взяты из закрытых материалов ЦК КП Азербайджана. Их опубликовал выехавший в Израиль Илья Григорьевич Земцов, работавший в секторе информации при азербайджанском ЦК. Приведем ряд цифр, показывающих положение в Азербайджане, то есть не сенсационные вершины номенклатурного бакшиша, а его относительно рядовые размеры.
Почем продавался в Азербайджане (по ценам 1969 года) пост районного прокурора? Он стоил 30 000 рублей. За эту относительно сходную цену член партии мог при наличии вакансии приобрести такой пост у секретарей райкома партии и стать блюстителем социалистической законности.
Заметно дороже была должность другого блюстителя – начальника районного отделения милиции. Здесь цена была 50 000 рублей.
За такую же цену можно было стать председателем колхоза: пост, правда, теоретически выборный, но колхозники, как и все советские граждане, голосуют за кого приказано, так что эта должность – в номенклатуре райкома партии.
Подобная же номенклатурная должность директора совхоза котировалась выше – в 80 000 рублей: она выгоднее и открывает большие возможности продвижения в номенклатуре.
"Постойте! – скажет читатель – Что значит вообще цена на номенклатурные должности? Что – они в Азербайджане продавались с публичного торга?"
Нет, не с публичного, но продавались. За указанную сумму секретари райкома партии оформляли на покупателя номенклатурное дело и утверждали на приобретаемую должность решением бюро райкома. Полученные секретарями деньги становились приятным дополнением к их зарплате и номенклатурным пайкам.
Но зато, чтобы стать секретарями райкома, им тоже надо было в свое время раскошелиться – и гораздо щедрее, чем райпрокурору. Должность первого секретаря райкома КП Азербайджана стоила в 1969 году 200 000 рублей, должность второго секретаря – 100 000. Эти деньги уплачивались секретарям ЦК, так как должности – в номенклатуре ЦК КП Азербайджана.
Посты секретарей райкома выгодные: власть большая, и, как видим, есть возможность получать хороший бакшиш; поэтому они так высоко ценятся. В той же номенклатуре ЦК КП Азербайджана были должности и подешевле: директор театра – по цене от 10 000 до 30 000, директор научно-исследовательского института – 40 000, звание действительного члена Академии наук Азербайджанской ССР – 50 000 рублей.
А вот место ректора вуза оказалось намного дороже, нежели звание азербайджанского "бессмертного": до 200 000 рублей, в зависимости от вуза[12]. Это определяется тем, что в зависимости от вуза же ректор взимал плату за нелегальное зачисление в студенты: в Институте иностранных языков – 10 000 рублей, в Бакинском университете – 20 000 – 25 000, в мединституте – 30 000, в Институте народного хозяйства – до 35 000 рублей[13]. Как видите, место ректора действительно стоит 200 000 рублей.
Реалистически обоснованный прейскурант был установлен не только для должностей районных руководителей, а также деятелей азербайджанской науки и культуры, но и для самих членов правительства Азербайджанской ССР. Пост министра социального обеспечения оценивался в 120 000 рублей, то есть дешево: дополнительно нажиться за счет и без того мизерных пенсий и пособий для населения вряд ли представляется возможным. Почти столь же малообещающий пост министра коммунального хозяйства Азербайджана отпускался покупателю за 150 000 рублей. А вот место министра торговли, формально равное любому другому министерскому посту, стоило 250 000 – четверть миллиона рублей[14]. В условиях хронической нехватки товаров это место обещает огромные прибыли.
"А не фантазии ли все это? – спросит недоверчивый читатель. – Откуда все эти цифры?"
Они взяты из закрытого доклада тогдашнего первого секретаря ЦК КП Азербайджана Г. Алиева на пленуме ЦК КП Азербайджана 20 марта 1970 года.
Как и всегда в номенклатурных интригах, разоблачения эти были связаны со смещением прежнего первого секретаря – Ахундова. Бывший при Ахундове председателем КГБ Азербайджана Г.Алиев постарался разоблачить коррупцию режима своего предшественника и под предлогом оздоровления руководства посадил на ответственные посты своих людей. За три года (1969 – 1972) в республике было назначено 1983 сотрудника КГБ на руководящие номенклатурные должности[15].
Вместо ставленников Ахундова Азербайджаном стали править ставленники Алиева. Изменилось что-нибудь от этого? Конечно, нет. Уже в 1973 году выяснилось, что алиевские гебисты на новых номенклатурных постах точно так же занялись взяточничеством, как и их предшественники[16]. Затем Алиев пошел на повышение в Москву, его сменил Багиров. Приезжие из Баку рассказывали, что стало еще хуже, и тепло вспоминали времена Ахундова.