Войнич Этель Лилиан. Сними обувь твою

   — Прыгай! — крикнул Гарри, когда волна подняла лодку над зазубренным краем камня. Сам он успел прыгнуть благополучно, но Дика швырнуло в сторону, и он испустил отчаянный вопль — перевернувшаяся лодка придавила ему ногу.
   Откатываясь, волна потащила лодку за собой и освободила его. Гарри, цепляясь одной рукой за толстые водоросли, протянул другую брату, чтобы втащить его наверх. Он тоже громко вскрикнул, когда Дик ухватился за его запястье.
   — Ой, рука! Ничего, Дик, держись крепче! Крепче держись! Лезь быстрее сюда, лодка возвращается! Взбирайся выше!
   Отчаянно цепляясь за камни и поминутно вскрикивая от боли, они с трудом вскарабкались на верхушку рифа и, пристроившись там, окаменев от ужаса, смотрели, как волны, то поднимая опрокинутую лодку, то швыряя ее вниз и волоча по острым камням, разбивали ее в щепы совсем рядом с ними.
   — Помогите! Помогите! Откликнулось только эхо в утесах.
   — Бесполезно, — сказал Гарри, опомнившись. — Мы только зря устанем. Все рыбаки в бухте, и за этим мысом они нас все равно не услышат. Нам придется ждать, пока лодки не повернут обратно. Хорошо еще, что ждать не так долго.
   — А ты уверен, что они нас заметят?
   — Конечно; они не могут вернуться другим путем. Дик, нога у тебя очень болит?
   — Ужасно! Она наверняка сломана. И грудь тоже очень ноет.
   — — У меня, кажется, раздроблено запястье, — сказал Гарри. — Но все-таки нам повезло. Очень повезло. Не плачь, Дик. Худшее уже позади.
   Переберись поближе ко мне и прислонись головой к моему плечу. Нет… к другому, пожалуйста, Вот так. Не бойся, я тебя удержу.
   Впервые в жизни на его лице появилось выражение твердой решимости, и он стал похож на Беатрису.
   — Гарри, — снова заговорил Дик тихим, дрожащим голосом, — как ты думаешь, папа нас за это выпорет?
   — Следовало бы, — мрачно ответил Гарри. — Мы вполне заслужили порку. По крайней мере я. Ведь я обещал… — И, глядя на плящушие в воде обломки, он добавил: — А если дядя Уолтер тоже нам задаст, он будет совершенно прав.
   — Дядя Уолтер ничего не скажет. Он никогда не бранится.
   — Это еще хуже. Я думал, он нас просто пугает. А оказывается, он говорил правду.
   Гарри закусил губу. Обоим плакать не годится, а ведь он старший.
   — Гарри… Мне очень нехорошо… Как ты думаешь, их еще долго ждать?
   — Нет, нет. Теперь уже скоро. Некоторое время оба молчали.
   — Дик. — Гарри говорил еле слышно. — Помолись, Дик. Дик поглядел на него широко раскрытыми глазами.
   — Но… ведь нас спасут… Ах, гляди! — Он вдруг вскрикнул: — Водоросли! Их нет!
   — Да, прилив поднимается быстро… Я… совсем забыл… На лбу Гарри выступил пот — вода коснулась его ступни. Дик уцепился за него.
   — Мы… утонем?
   — Нет, если они приедут скоро. Не смотри на воду, Дик. Отвернись.
   Волна лизнула их плечи.
   — Гарри, давай еще покричим!
   — Хорошо, оба разом. Кричи изо всех сил. Раз, два, три: Э-э-й!
   Помогите! Помогите!
   Они кричали, пока не охрипли. Гарри покачал головой.
   — Бесполезно, — сказал он. — Все в бухте. Они не услышат.
   — Ну а… может быть, попробуем забраться повыше? Заползти куда-нибудь?
   — Куда? — тихо спросил Гарри.
   Дик оглянулся. Их быстро покрывающийся водой риф был теперь островом; глубокий и все расширяющийся пролив отделял их от отвесной стены утеса. Он начал громко всхлипывать.
   — Тише, Дик. Это не поможет. Закрой глаза. Повторяй за мной: «Отче наш…»
   — А-ах! Лодка!
   Из-за мыса, скрывавшего поселок, показалась запоздавшая рыбачья лодка; в ней был только один человек, он греб изо всех сил. Когда она подошла ближе, Гарри узнал невысокую жилистую фигуру и седеющую голову Пенвирна.
   «Он опоздал из-за коровы», — мелькнуло в голове мальчика.
   — Помогите! Помогите!
   Гребец оглянулся и застывшие над водой весла блеснули на солнце. Он увидел мальчиков, и его лицо исказила страшная гримаса. Они снова закричали:
   — Мы тонем! Помогите!
   — И тоните, черт вас возьми!
   Он погрузил весла в воду.
   Исполненный ужаса и недоумения вопль Дика рассек воздух, когда лодка скользнула мимо. Гарри молча прикрыл глаза ладонью.
   Первая волна, накрывшая их с головой, откатилась, но они, задыхаясь, все еще цеплялись за риф.
   — Он плывет сюда.
   Пенвирн повернул и теперь приближался к ним — сперва быстро, потом все медленнее и осторожнее, лавируя между струЈй течения и рифами. Ярдах в пятнадцати от них он направил лодку в узкий проход, защищенный рифом от полной силы течения; затем он встал, вогнал лопасть весла в расселину, чтобы удержать лодку, и повернул к мальчикам свое страшное лицо.
   — Эй, вы! Идите сюда!
   — Не можем! А вы не подплывете поближе?
   — Еще чего! Мне хватит дела удерживать ее на месте. Идите вброд.
   — Вброд? Да ведь…
   — И поторапливайтесь, пока можно! Скоро тут будет вам с головой. И лодку я долго не удержу.
   — Он не может…
   — Не мо-о-ожет? Ножки боится промочить, маменькин сынок?
   — Он не может встать. У него сломана нога.
   — Ну так тащи его! Влезай ему на спину, слышишь, ты! Гарри посмотрел на волны.
   — Я не удержу его. У меня что-то с рукой. Ради бога!
   — Иди один.
   — Нет!
   — Ну, так тоните себе на здоровье, мне-то какое дело! Уезжать мне, что ли?
   Насмешливый голос перешел в звериное рычанье:
   — Лезь в воду, говорят тебе! Лезь в воду, сукин сын! Бери его и лезь, стервец!
   — Дик, — задыхаясь, шепнул Гарри, — держись за мою шею. Шатаясь под тяжестью брата, он шагнул в воду. Сначала она была ему только по пояс, потом дошла до плеч, до горла. Его ноги запутались в скользких водорослях. Он остановился, ослепленный брызгами, полузадушенный руками Дика, судорожно сдавившими ему шею, и с ужасом посмотрел на колышущуюся воду.
   — Влево! Влево, чертов сопляк! Ты что, не знаешь, где право, где лево?
   Не лезь в яму, в ней десять футов! Теперь вправо, иди по выступу. Ослеп ты, что ли, прешь прямо на водоросли? Ну, хватайся за борт.
   Гарри наконец добрел до лодки и уцепился за нее, тяжело дыша.
   — Вали его сюда! Пошевеливайся! Кое-как ему удалось сбросить Дика в лодку.
   — Теперь ты.
   Голова Гарри бессильно поникла.
   — Я… не могу… Пожалуйста… помогите мне.
   — Помочь? Я тебе живо помогу отправиться в ад, сынок, если отпущу весло. Лезь в лодку, погань! Лезь, или я раскрою тебе башку! Хватайся за мою ногу. Ну, прыгай!
   Гарри перелетел через борт вниз головой и упал на Дика, а Пенвирн, не обращая на них больше никакого внимания, начал осторожно выводить лодку из прохода. Но едва она вышла из-за скалы, как течение бросило ее на камни, и Пенвирн упал на мальчиков. Раздался скрежет, треск и — что было гораздо страшнее — смех. Ужасное лицо, ухмыляясь, придвинулось к мальчикам.
   — Ну, а теперь, — сказал Пенвирн, — мы потонем все вместе. Вот как, сынки. Может, в компании вам будет веселее? Да и ждать недолго. Гляньте-ка на свою кроватку.
   Риф, который они только что покинули, уже скрылся под водой.
   Волна подхватила лодку и выбросила ее из главной струи течения. Пенвирн вскочил на ноги и обеими руками ухватился за скалу, потом, отчаянно напрягая все силы, подтянул лодку под защиту соседнего рифа. Он сорвал с себя куртку, заткнул дыру в корме, из которой хлестала вода, молниеносно выпрямился и, снова ухватившись за скалу, чтобы лодку не снесло обратно в водоворот, ногой подтолкнул к Гарри ведро.
   — Отливай! Отливай, или я расшибу тебе башку! Отливай! Подгоняемый проклятиями, Гарри принялся вычерпывать воду. Когда из-за мыса появился нос головной лодки возвращающейся флотилии, первым его увидел Дик.
   — Смотрите! Лодки!
   — Слава богу! — воскликнул Гарри.
   — Слава богу, а? Может, еще псалом пропоешь? Думаешь, всем хочется помирать из-за тебя?
   Лодки, нагруженные бьющейся рыбой, вереницей приближались к ним.
   Пенвирн разразился громким хохотом.
   — С уловом, приятели! Кто купит парочку акулят? Уступлю за пять шиллингов вместе с потрохами. Заработаю себе на похороны.
   Передняя лодка остановилась, остальные сгрудились позади нее. Полвил испуганно уставился на них.
   — Билл! Господи, да что ты там делаешь?
   — Провожаю барчуков в преисподнюю. Такая уж у меня пустая башка. Когда они туда явятся, так не разберут, где у сатаны рога, а где хвост…
   — Билл Пенвирн, — строго сказал старик, — накличешь ты на себя кару господню дурным своим языком.
   — Уже накликал. Да еще какую. Расскажи об этом своему методистскому святоше. Вот образуется-то вместе со старой выдрой из господского дома на утесе…
   Злобное рычание вдруг сменилось отчаянным криком:
   — Брось, Том! Не смей! Брось, говорю! Оставайся, где стоишь, сволочь!
   Хватит и того, что один хороший человек потонет из-за этих сопляков.
   — Слишком долго я жил в лесу, чтобы мне волков бояться, — пробормотал Полвил и взялся за весла. Пенвирн немедленно принялся командовать:
   — Раз так, греби осторожнее. Нет, Том, заворачивай за Акулий плавник, там потише. Направо, направо! Табань, табань, тебе говорю! Не подходи ближе.
   Оставайся, где стоишь. Я доплыву. Бросишь мне канат.
   Схватив веревку, он привязал ее к кольцу на носу лодки, а другой конец обмотал вокруг пояса. Дик вдруг весь обмяк, и Гарри бросился на дно лодки рядом с ним.
   — Он умер! Поглядите! Дик, Дик… Как я скажу маме!
   В первый раз Пенвирн перестал гримасничать. Даже голос его был почти ласков, хотя он сказал только:
   — Еще чего! Не бойся, доживет до виселицы.
   Дождавшись, когда прошла волна, он бросился в воду; Гарри, подумал, что его разобьет о камни, но Пенвирн поймал брошенную ему веревку и цеплялся за нее, пока его не втащили в лодку Полвила.
   Когда разбитую лодку тоже подтянули к борту, Пенвирн нагнулся, поднял Дика и передал его Полвилу. Но обессилевшего Гарри вытащил Джейбс. Пенвирн сидел на куче трепещущей рыбы, опустив голову на колени.
   Скорчившись на сети, которой была накрыта рыба, Гарри поддерживал голову лежавшего без сознания Дика и ничего не видел вокруг, пока лодку не вытащили на песок. Только когда ему помогли вылезти на берег, он заметил, что по ноге его спасителя струится кровь.
   — Пенвирн! Вы тоже ранены? Я… не знал… Пенвирн расхохотался.
   — Только сейчас разглядел, а? Умный парнишка, приятели! Из тех, что строят загородку вокруг кукушки, чтобы удержать весну. А ну, не путайся на дороге, сопля!
   Он оттолкнул протянутую ему дрожащую руку, прихрамывая и ругаясь, побрел к своей лачуге и с треском захлопнул за собой дверь.

ГЛАВА IV

   Вечером взрослые, возвращаясь под внезапно нахмурившимся небом с прогулки, увидели, что у дверей стоит карета доктора из Тренанса. Повис остановил Беатрису в дверях.
   — Не пугайтесь, сударыня, с мальчиками не случилось ничего страшного; просто они попали в небольшую переделку, b я послал за доктором.
   — Что-нибудь серьезное?
   — Могло быть и хуже: они отделались сломанной ногой да несколькими ушибами. Нет, сударыня, пока не входите, пожалуйста. Доктор велел передать вам, что беспокоиться не надо, и просил вас подождать, — он через пять минут выйдет.
   — Лодка перевернулась?
   — Да, и им еще очень повезло.
   — Я знал, что это опасно! — воскликнул Генри. — Я же говорил! Наверное, этот Полвнл и не подумал…
   — Он не виноват, сэр; они были не с ним. Он узнал о том, что случилось, только когда помогал спасти их, и неизвестно, как бы все кончилось без него.
   — Вы хотите сказать, что они вышли в море одни? Они же обещали матери…
   — Они опоздали. Рыбаки уже отплыли, а они хотели их догнать.
   — Значит, они просто догоняли рыбаков? Но ведь мальчики умеют грести.
   Что случилось? Лодка опрокинулась?
   — От нее остались одни щепки.
   Генри взволнованно продолжал расспрашивать. Уолтер молчал; он не сводил глаз с лица сестры: возвращенная к жизни почти насильно, не ускользнет ли она снова в мир теней, как Эвридика? Нет, она оставалась спокойной. Она даже поняла, о чем он думает, и тихонько пожала ему руку, чтобы он не тревожился.
   Он облизнул пересохшие губы и стал слушать Повиса.
   — И поверите ли, сэр, они въехали на Луг Сатаны — это в прилив-то!
   Видно, никто из их учителей не объяснил им, что иной раз под спокойной водой скрывается подводное течение. Они уцепились за Чертовы зубы, а вода доходила им до пояса.
   Уолтер побелел.
   — Но… кто их снял оттуда? Повис пожал плечами.
   — Догадаться нетрудно. Или вы не знаете, что в здешних местах только одному человеку жизнь до того надоела, что он готов полезть за двумя дурачками в такое место?
   — Билл Пенвирн?
   — А кто ж еще?
   Фанни подбежала к ним с воплем ярости:
   — Пенвирн! Их спас Пенвирн? Нет, это слишком! Теперь конца не будет…
   — Да, сударыня, — сказал Повис. — И уж как тут не пожалеть! Они бы себе спокойненько утонули, и все шито-крыто. Фанни в бешенстве накинулась на него:
   — Повис я уже говорила вам, что не потерплю… Он закончил за нее:
   — Дерзостей Билла. Как же, говорили сударыня. А хуже всего то, что он уцелел вместе со всеми своими дерзостями; ну а уж как это получилось — сам не знаю.
   — Да придержите же язык вы оба! — раздраженно крикнул Генри. — Неужели вы не можете подождать со своей грызней, пока мы не узнаем, останутся ли мальчики калеками на всю жизнь, или нет?
   Беатриса взяла его под руку, и он умолк, кусая губы. Но было уже поздно: голос Фанни перешел в яростный визг:
   — Ах, вот как, Уолтер! Теперь меня оскорбляют и ваш лакей и ваш зять, а вы стоите рядом и смотрите! Я и минуты здесь не останусь, если вы не заставите их извиниться. Ни минуты не останусь! Но что вам за дело…
   Она разрыдалась и выбежала на улицу. Уолтер закрыл дверь и на всякий случай прислонился к ней.
   — Повис, — заговорила Беатриса, — пожалуйста, скажите нам, что с детьми? Он смутился.
   — Прошу прощения, сударыня. Думаю, что особенно волноваться нечего. У мастера Дика сломана нога и ушиблена грудь, но это все заживет.
   — А Гарри?
   — Он отделался совсем легко, если не считать синяков, конечно. У него была вывихнута кисть, но доктор ее уже вправил. Малыш вытерпел, не пикнув; он потверже, чем я думал.
   — Вы считаете, у них нет внутренних повреждений?
   Повис заколебался.
   — Вряд ли. Мастер Дик сначала меня очень напугал — он был совсем холодный, когда его принесли, и пульс никак не прощупывался. Но я дал ему глоток коньяка, напоил горячим, и он скоро очнулся. Он пока еще иногда заговаривается, но это и понятно. И как они не переломали себе позвоночники!
   Однако не переломали — я проверял: заставил их шевелить пальцами на руках и на ногах.
   — А Пенвирн ранен? Или кто-нибудь из остальных?
   — Никто из них и близко не был около рифа — Билл не позволил. Говорят, он вывихнул лодыжку, но он сам дошел до дома — значит, это не так уж страшно. Его лодку разбило вдребезги.
   — Ну, этому помочь легко. А что думает доктор?..
   — Вот он сам, сударыня. Доктор вошел, улыбаясь.
   — Ну-с, поздравляю вас, это просто чудо! Волноваться нет никаких оснований: оба пациента вне всякой опасности. Старший мальчик скоро будет на ногах как ни в чем не бывало. Легкий вывих кистевого сустава, но никаких переломов. Несколько ушибов, разумеется; и, естественно, пройдет два-три дня, пока он совершенно оправится от последствий шока. Младшему придется с месяц полежать — закрытый перелом левой голени и двух ребер. Но будущим летом он снова будет бегать вперегонки.
   — Вы уверены, что у них нет внутренних повреждений? — спросила Беатриса.
   — Предполагать это нет никаких оснований. Я осмотрел детей самым тщательным образом. У обоих все в порядке. Заставьте их лежать спокойно, давайте им пищу полегче и прохладительное питье. Я заеду завтра утром. Было бы хорошо, если бы эту ночь кто-нибудь подежурил около них: потрясение было довольно сильным.
   — Разумеется, доктор. Можно мне теперь пойти к ним?
   — Конечно, сударыня, конечно. Младший скоро начнет дремать; его нога очень болела, и я дал ему снотворного. Старший отказался, но, может быть, ночью оно ему все-таки понадобится. Если он не сможет уснуть, дайте ему вот это в воде. А, начинается дождь, я так и думал, что к ночи его не миновать.
   — Не могли бы вы зайти к Пенвирну? Говорят, он вывихнул лодыжку, и мы, конечно, хотели бы, чтобы ему была оказана всяческая помощь.
   — Сегодня, разумеется, сделать уже ничего нельзя, но я спущусь в поселок завтра, сразу же после того, как побываю у вас; к этому времени начнется отлив. Я приеду рано утром. Разрешите…
   Когда он открыл дверь перед Беатрисой, до их ушей донеслись громкие рыдания и брань Фанни. Дождь заставил ее вернуться в дом, и теперь, укрывшись на кухне, она изливала свои обиды недоумевающей Эллен. Беатриса обернулась.
   — Доктор, вы возвращаетесь прямо в Тренанс? Не могли бы мы попросить вас о большом одолжении? Я очень беспокоюсь за свою невестку. После всех этих волнений у нее началась истерика, а мальчики заняли ее комнату, и во всем доме не осталось свободной постели. Если в Тренансе есть гостиница или какой-нибудь приличный дом, где мы могли бы снять для нее комнату, то, может быть, вы согласились бы подвезти ее в своей карете? Это было бы очень любезно с вашей стороны.
   — К несчастью, в Тренансе нет ничего подобного. Только жилища рабочих с каменоломен и несколько частных домов.
   — Как вы думаете, никто из домовладельцев не захочет помочь нам? Мы были бы очень благодарны.
   Злобный визг все еще разносился по дому. Доктор заколебался. Ну что же, это в порядке вещей. Деревенский врач должен быть готов ко всему, а оказать услугу богатым пациентам всегда полезно. Это люди состоятельные, и если он избавит их от вздорной родственницы, они не станут ворчать по поводу лишней пары гиней в счете.
   — Моя дочь в отъезде, — сказал он. — Если миссис Риверс не побрезгует нашим скромным гостеприимством, я уверен, что миссис Томас будет рада предложить ей эту комнату. Но согласится ли она поехать со мной?
   — Дай-то бог! — простонал Генри.
   Беатриса повернулась к нему с невозмутимым видом.
   — Мне кажется, будет лучше, если мы предоставим уладить все это доктору Томасу. Он гораздо лучше нас понимает, как повредила бы ее здоровью бессонная ночь, когда негде даже прилечь. Моя невестка страдает ревматизмом, доктор; быть может, вы убедите ее принять одну из ваших превосходных пилюль?
   Их взгляды встретились; его глаза посмеивались. Неплохая мысль: дать этой ведьме опия и уложить ее спать.
   Беатриса задержалась в дверях.
   — Вы, конечно, понимаете, доктор, что этот разговор должен остаться между нами. И я думаю, в таком случае все пойдет гладко. Это чрезвычайно любезно с вашей стороны, и все мы от души вам благодарны.
   Когда уже почти выплакавшуюся Фанни удалось наконец усадить в карету доктора, Генри со вздохом облегчения всем телом навалился на входную дверь и захлопнул се, преодолевая напор завывающего, пронизанного дождем ветра.
   Потом Беатриса осторожно приоткрыла дверь спальни. Там было темно. С кровати доносились тихие всхлипывания, и она остановилась рядом с тем, кто лежал ближе к ней. Но его дыхание было глубоким и ровным: Дик уже уснул. Плакал Гарри, дитя брайтхелмстонского ужаса. Она нагнулась к нему.
   — Тебе больно, милый? Доктор на всякий случай оставил для тебя лекарство.
   — Нет, нет, я не потому.
   Она опустилась на колени около кровати.
   — Так почему же?
   Он зарыдал.
   — Это я виноват… это я во всем виноват… Мне так горько, мамочка, так горько…
   Она обняла его и прижалась щекой к его щеке.
   — Милый, мне тоже горько, и гораздо больше, чем тебе. Ну, не нужно, не нужно, родной мой. Я люблю тебя.
   Он обхватил ее шею незабинтованной рукой и спрятал лицо у нее на груди.
   Когда пробило одиннадцать. Повис в одних носках вошел в комнату и на цыпочках приблизился к Беатрисе, которая сидела с книгой у затененной лампы.
   Гарри согласился принять снотворное, и теперь оба мальчика мирно спали.
   — Я приготовил для вас на кухне горячего молока сударыня; мистер Риверс просит, чтобы вы теперь легли спать и разрешили мне подежурить здесь.
   — Ложитесь вы, Повис, у вас был тяжелый день, а я еще не очень устала.
   — Зато устанете к завтрему, сударыня, а вам предстоит денек потяжелее, чем кому-нибудь из нас, — ведь вам придется иметь дело с Биллом. Я лягу, когда меня сменит мистер Риверс. Мне велено разбудить его в три.
   Она встала.
   — Пойдемте пока со мной на кухню; они крепко спят. Она села у кухонного стола, подперев подбородок ладонью, и с серьезным вниманием разглядывала Повиса, пока он наливал и подавал ей горячее молоко.
   — Сядьте, пожалуйста, — сказала она, — я хочу посоветоваться с вами.
   Что вы подразумевали, говоря, что мне придется иметь дело с Биллом?
   — Разве вы не пойдете к нему утром?
   — Да, я иду туда с мистером Телфордом.
   — Ну, так, значит, разнимать их придется вам. Она улыбнулась.
   — Для драки нужны двое. Я думаю, вы убедитесь, что мисгер Телфорд готов многое стерпеть от Пенвирна.
   — Это хорошо, — серьезно сказал Повис. — Ему таки придется стерпеть очень многое.
   — Будем говорить прямо, Повис. Вы хотите предупредить меня, что Пенвирн не из тех людей, кому легко помочь?
   — Да сударыня.
   — Но как бы трудно это ни было, я должна ему помочь. Я не хочу требовать от вас откровенности, но мне надо понять его как можно лучше.
   Помните, ведь я ни разу его не видела. Вы его хорошо знаете?
   — Нет, сударыня; его никто хорошо не знает. Он этого не допускает.
   — А вы пытались с ним сблизиться?
   — Да нет, не особенно. Но мистер Риверс пробовал.
   — Почему же он не хочет, чтобы люди узнали его поближе?
   — Да потому, что тогда ему придется узнать поближе самого себя, а этого он боится.
   — Почему боится?
   На этот раз, прежде чем ответить. Повис задумался.
   — Знаете ли вы, сударыня, что это за чувство, когда не можешь кого-нибудь простить?
   — К сожалению, очень хорошо знаю. Пожалуйста, скажите мне, кого он не может простить? Миссис Риверс?
   — Ее-то? — На лице Повиса мелькнуло отвращение. — Да Билл плевать на нее хотел, на вошь этакую! Прошу прощения, сударыня: я знаю, при дамах такие слова говорить не полагается.
   — Мы разговариваем как мужчина с мужчиной, Повис. Если можно, объясните мне, что вы имеете в виду. Кого он ненавидит? Надеюсь, не моего брата?
   — Ну, он-то ему зла не причинял. Нет, сударыня; это кое-кто побольше…
   Это сам господь бог вседержитель. Может, он и возносится на крыльях херувимов, но проклятие Билла следует за ним.
   Он умолк, а потом тихо прибавил:
   — И не только Билла. Видите ли, сударыня, — продолжал он, еще помолчав, — господь был суров с Биллом; слишком суров для милосердного бога. Ну да Билл не первый и не последний.
   — Понимаю. Мне очень важно это знать. А теперь расскажите мне что-нибудь о его жене. Мой брат говорил, что это брак не очень счастливый.
   Что в ней плохого?
   — В Мэгги-то? Вы сами сразу поймете, как только ее увидите, беднягу.
   — Благодарю вас. Теперь я пойду спать. И… Повис…
   — Слушаю, сударыня.
   — Доктор рассказал нам, как вы помогали ему и сколько вы сделали, прежде чем он приехал. Мы с мистером Телфордом вам очень благодарны.
   Беатриса протянула ему руку. Он взял ее, на секунду сжал в своих ладонях, отпустил и начал мыть чашку.
   — Вам не за что благодарить меня; я знаю, что значит потерять ребенка.
   Спокойной ночи, сударыня.

ГЛАВА V

   Эллен вошла и отдернула занавеску.
   — Мальчики чувствуют себя совсем хорошо, сударыня. Мастер Гарри уже сидит, и оба они совсем меня замучили — все спрашивают, что им дадут на завтрак. Мастер Дик говорит, что вчера остался без ужина и теперь голоден, как волк.
   — Мистер Телфорд уже встал?
   — Да, сударыня. Он ушел с мистером Риверсом. Они пошли на обрыв посмотреть место, где это случилось. Наверно, промокнут до костей. Дождь льет как из ведра.
   Беатриса оделась и уже кормила мальчиков завтраком, когда Генри и Уолтер вернулись. Она вышла в переднюю, где они снимали плащи, с которых ручьем лила вода. Генри был мрачен.
   — Беатриса, я видел это место… Просто чудо, что они остались живы.
   Она рассмеялась.
   — Еще как живы! Требуют малины со сливками. Конечно, зайди к ним, только сначала поешь. Они тоже сейчас завтракают. Не разрешай им много болтать. Генри, и не брани их, если можно. Они изо всех сил стараются быть веселыми, но если с ними заговорить о вчерашнем, они сразу расплачутся, а это им вредно. Лучше всего не упоминать об этом, пока они совсем не оправятся. Расскажи им о камнях друидов или почитай. А сейчас идите есть жареные сардины.
   Когда он ушел к мальчикам, Беатриса повернулась к брату.
   — Уолтер, мы с Генри пойдем к Пенвирну сразу же, как только уйдет доктор. Как мне с ним говорить? И в чем больше всего нуждается его семья?
   — Во всем! Во всем, начиная от башмаков и кончая крышей над головой.
   Когда имеешь дело с такой бедностью, трудно решить, с чего начать. Будь даже Билл более рассудительным человеком, он и тогда вряд ли мог бы ответить иначе. Пожалуй, им нужнее всего хороший дом и мебель. И новая лодка, разумеется. Но я думаю, что за советом тебе лучше всего обратиться вот к кому. — И он глазами указал на вошедшего Повиса, который начал убирать со стола.
   — Повис, миссис Телфорд спрашивает меня, что, по моему мнению, нужнее всего Пенвирнам. Я думаю — приличный дом. Их конура непригодна для жилья.