Войскунский Евгений. Ур, сын Шама

   С некоторой опаской Ур сел рядом с Валерием на заднее сиденье "Волги". Машины тронулись.
   Г л а в а  ч е т в е р т а я
   СПЕЦКОМАНДИРОВКА
   Позаботьтесь о немедленном переселении
   Хаузера. Бедняге необходим покой и хороший
   уход. Скоро вы обо мне услышите. Да хранит
   вас бог, господа!
   Я. В а с с е р м а н, Каспар Хаузер
   Был ранний вечер. Сквозь открытое окно в комнату вливался привычный шум густонаселенного двора - крикливый голос нижней соседки, галдеж мальчишек и звуки ударов по мячу, пестрое разноголосье телевизоров, транзисторов и магнитофонов.
   Ур высунулся в окно - посмотреть на футболистов. Горшки с алоэ мешали ему, он их поставил на пол. Смотрел, пока во дворе не возобновилась игра, потом отошел от окна. Он был в любимых плавках с подтяжками, босой. Его черные волосы были теперь подстрижены, белый обруч снят за ненадобностью.
   - Они очень любят дерутся, - сказал Ур.
   - Драться, - поправил Валерий, не поднимая головы. Он только что уселся в кресло под торшером и развернул газету.
   Ур опять прилип к карте мира, висевшей на стене. Он водил по ней пальцем и бормотал:
   - Мар-тиника... Барба-дос... Пернам-буко...
   - Ох ты! - Валерий вдруг подскочил в кресле. - Ур, посмотри-ка, что в "вечерке" написано!
   Ур взял газету, прочел медленно и монотонно:
   - "Снова "летающее блюдце". Вопросительный знак. Агентство Ассошиэйтед пресс передает из Монровии: на днях жители столицы Либерии наблюдали необычное зрелище. Над городом на большой высоте медленно пролетел предмет, имевший сигарообразную форму, напоминающую старинный дирижабль. Не было слышно звука двигателей. Ярко отблескивая в лучах заходящего солнца, неопознанный летающий объект бесшумно проплыл над городом и удалился в сторону океана. Ректор местного университета заявил корреспонденту агентства, что, по его мнению, наблюдалась редкая форма оптической иллюзии, связанная со свечением облаков. Репрессии в Сеуле. Здесь продолжаются аресты студентов..."
   - Стоп! - перебил его Валерий. - Это уже другое. Ну, что скажешь, приятель? Сигарообразная форма, бесшумное движение. Тебе это ни о чем не напоминает?
   Он в упор смотрел на Ура. Но лицо Ура, обрамленное черной бородкой, не отразило ни озабоченности, ни удивления.
   - Монровия, - сказал Ур, протянув Валерию газету. - Где есть такой город?
   - В Африке... Послушай, зачем ты притворяешься? Ведь это про твою лодку написано.
   - Каса-бланка, Тим-букту, - бормотал Ур, водя пальцем по Африканскому континенту. - Вот Монровия! - обрадовался он.
   - Ты слышал, что я тебе сказал?
   - Данет, я слышал, что ты сказал. Моя лодка. - Ур тщательно выговаривал слова.
   - Ну, дальше? Почему ты замолчал? И не чеши, пожалуйста, ногу ногой. Сколько раз я говорил: это неприлично.
   - Я не знаю, сколько раз. Я не считал.
   - Господи! - Валерий вздохнул.
   Вот уже неделя, как Ур жил у него, в старом двухэтажном доме на улице Тружеников Моря. Родителей Валерий потерял рано и жил у тетки, родной сестры матери. Тетя Соня работала зубным врачом в поликлинике. Много лет назад она осталась одна после неудачного брака и всю силу привязанности обратила на племянника. Валерий рос непутевым парнем, недоучился, бросил школу, пропадал по вечерам на бесконечных танцульках. От него частенько пахло вином, и он дерзил тетке, когда та принималась его упрекать, и она горько плакала. Просто счастье, что в институте НИИТранснефть, куда Валерий устроился на работу лаборантом, попались толковые молодые инженеры, которые взялись за парня, приохотили его к морскому спорту и вообще, как рассказывала тетя Соня сослуживцам, "повлияли на мальчика благотворно". Беспокойства хватало и теперь, когда Валерий уходил в море на яхте. Лет десять назад тетя Соня чуть с ума не сошла от тревоги: яхта попала в шторм и разбилась о камни, и больше двух недель Валерий прожил с товарищами на каком-то пустынном островке, потом пустился в опасное плавание на самодельном плоту. В общем, что говорить! Чудом мальчик уцелел, только чудом. С той поры его будто подменили: пошел учиться, окончил вечернюю школу, окончил вечернее отделение института - и вот стал младшим научным сотрудником в Институте физики моря, все пошло хорошо, настали для тети Сони спокойные дни. Впрочем, не такой у нее был характер, чтобы жить спокойно. Теперь волновало ее, что "мальчик никак не женится", а ведь уже ему двадцать семь...
   Теперь вот иностранца привел в дом - тоже и от этого было у тети Сони неспокойно на сердце.
   Ура Валерий представил ей как иностранного специалиста-практиканта, чудака и оригинала, не пожелавшего жить в гостинице. И верно, чудаковатый он был: дома ходил в плавках и босиком, воды пил безобразно много, да и имя его как-то не внушало тете Соне доверия.
   - По-моему, у Барсуковых была собака по имени Ур, - громким шепотом сказала она Валерию, когда тот привел гостя.
   - Урс у них был, а не Ур.
   - Это все равно, - убежденно заявила она. - А какую еду ест твой оригинал?
   - Шут его знает. Да ты не выкладывайся, теть Сонь, - сказал Валерий. - Что ему дашь, то и сожрет.
   - Ну и выражения у тебя, Валечка! Ведь все-таки он иностранец.
   Уже на третий день эмпирическим путем тетя Соня установила, что от компота, жареной картошки и помидоров Ур никогда не отказывается. Вообще иностранец был покладистый и приветливый. Он и соседям приглянулся, особенно с той минуты, когда Барсуковым привезли холодильник и Ляля Барсукова, убедившись в нежелании шофера участвовать в выгрузке, призывала на помощь мужчин. Ур как раз торчал - под присмотром Валерия - во дворе. Он подошел к грузовику, взвалил холодильник на спину и отнес в барсуковскую квартиру. Вот силища!
   Но никто не знал, каким тяжким грузом легла на плечи Валерия тайна странного гостя. Обучение языку шло хорошо и быстро, Ур схватывал все на лету. С детским любопытством Ур изучал географическую карту, перелистывал книги в книжном шкафу. Терзал Валерия беспрерывными вопросами.
   Хуже было на улице. Тут с Ура ни на секунду нельзя было спускать глаз. Он подолгу разглядывал встречных женщин и улыбался им во весь рот. Он брал с прилавков уличных киосков понравившиеся предметы - яблоки, конфеты, пестрые пачки сигарет, тюбики с зубной пастой. Смысл денежного обращения был ему явно недоступен. Быстрее всего Ур научился выбирать из медных монет нужные для автоматов с газированной водой. Ни одного автомата он не пропускал. Мороженое тоже ел охотно.
   Валерий все время был начеку, наставляя и предостерегая своего подопечного. Но однажды, только он отвернулся, чтобы расплатиться за банку венгерского "лечо", взятую Уром с прилавка ларька, как услышал громкие крики. Невысокий парень с ниткой черных усиков наскакивал на Ура и махал руками, задевая его по носу. Оказалось, что Ур дергал за ручку запертую дверцу стоявшего у тротуара автомобиля, пытаясь проникнуть внутрь, и тут как раз вышел из магазина владелец машины. С большим трудом удалось Валерию унять расходившегося владельца.
   Трудно, трудно приходилось Валерию. Он испытывал сильнейшее искушение позвонить по номеру, данному Андреем Ивановичем, и заявить, что больше не может, пусть кто-нибудь другой займется пришельцем. Но в то же время ему любопытно было докопаться до разгадки тайны, окружавшей Ура.
   ...- Значит, ты не отрицаешь, что это твоя лодка проплыла над Монровией? - сказал он, пристально глядя на Ура.
   - Моя лодка, - спокойно подтвердил тот, продолжая исследовать карту. - Где город Сеул?
   - Ур, мне важно знать: кто-нибудь есть в лодке?
   - В лодке есть никто.
   - Значит, ты сам управляешь ею, да? Но каким образом?
   Ур промолчал. То ли не понял вопроса, то ли не пожелал отвечать. Вот так всегда - ускользал от ответа на вопросы, тревожившие Валерия более всего.
   А может, не он управляет лодкой, а кто-то еще? Может, высадился на планете не он один, а целая орава пришельцев - в разных местах? Откуда он, черт дери, прилетел? И с какой целью? А если он не пришелец, то кто же?
   Ур, морщась от табачного дыма, подошел к раскрытому окну. Уставился не то на полную луну, не то на красно-синий световой призыв над недалеким универмагом: "Покупайте пылесосы!" Валерий ткнул сигарету в пепельницу и поднялся.
   - Ур, не выходи, пожалуйста, во двор. Я скоро приду.
   Телефон был в прихожей, за дверью комнаты, но Валерию не хотелось, чтобы Ур слышал разговор. Сбежав по скрипучей деревянной лестнице, он быстро прошел по двору, залитому светом из раскрытых окон и дверей первого этажа.
   На миг Валерий поднял голову и увидел в окне своей комнаты неподвижный силуэт Ура. "Господи, - подумал он, - пришелец стоит как ни в чем не бывало у окна моей комнаты, и никто, никто не подозревает об этом чуде!" Все остается совершенно обыденным. Привычно мерцают за раскрытыми дверями экраны телевизоров, вот забили гол, и вопль восторга, одновременно исторгнутый из груди всех детей и всех мужчин, шквалом проносится по двору. В квартире Барсуковых гремит музыка, - фармацевт-пенсионер Фарбер сидит в застекленной галерее второго этажа, уткнувшись в толстенную книгу. Обычный вечер в обыкновенном старом дворе, устоявшийся быт, спокойная отрешенность от дневных забот - и этот силуэт в окне! А ведь крикни он, Валерий, что у него в комнате пришелец из неведомого мира, его бы просто подняли на смех...
   Будка телефона-автомата была рядом с рыбным магазином. Валерий набрал номер и сразу услышал голос Андрея Ивановича.
   - Вы читали сегодня "вечерку"?
   - А что такое?
   Валерий, торопясь и глотая окончания слов, рассказал о сигарообразном аппарате, пролетевшем над Монровией, и о своем предположении. Андрей Иванович выслушал, а потом сказал:
   - Насколько я знаю, за этим кораблем или как там по-научному - НЛО, установлено слежение. Как ведет себя парень?
   - Осваивается. Язык уже изучил неплохо, географией увлекается. Хочу заняться с ним математикой, физикой...
   - О себе по-прежнему ничего не рассказывает? Н-да... Орешек... Ладно, Валерий, что еще у тебя?
   - Андрей Иванович, если бы лодку эту поймать... ну, посадить ее как-то... очень много удалось бы узнать, понимаете?
   - Над этим вопросом думают. И не только думают, но и пробуют. Лодочка очень не простая, орбита непостоянная... Ну, в общем, наука разберется, что к чему... Все у тебя? Мне звони только в особых случаях, консультируйся с Рыбаковым. Будь здоров.
   Проходя двором, Валерий снова поднял голову и снова увидел в своем окне неподвижный силуэт на фоне карты мира, висевшей на стене. Он вошел в прихожую. Тетя Соня высунулась их кухни, поманила его пальцем, громко зашептала:
   - Ой, что это с ним делается, Валечка? Я зашла сейчас в вашу комнату, а он стоит у окна, бормочет, на вопрос не ответил... Боюсь, вылезет сейчас из окна, вскарабкается на крышу, они ведь знаешь какие, лунатики...
   Валерий распахнул дверь.
   Напряженно выпрямившись и запрокинув голову, Ур стоял у окна, спиной к двери. Лица его Валерий не видел, но почему-то и не хотелось ему сейчас увидеть лицо Ура...
   Ур внезапно отвернулся от окна. Он весь обмяк, тяжело дышал, в полуприкрытых глазах было странное выражение оцепенелости, опустошенности. Сделав два-три неверных шага, Ур нащупал край дивана и сел, обхватив голову руками.
   - Тебе что, плохо? - подскочил к нему Валерий. - Ур, ты слышишь?
   Но Ур не ответил, как обычно: "Данет, я слышу". Корчась от боли, он сполз с дивана на коврик. Растерянный Валерий метнулся было на кухню принести воды, но тетя Соня опередила его. Она уже успела отсчитать двадцать пять капель Зеленина - капель, которые предпочитала всем лекарствам, - и велела Уру выпить. Было похоже, что Ур не слышал ее призывов, но вдруг, как бы прозрев, он увидел перед собой стакан, схватил его и с жадностью выпил. В следующий миг на его лице отразилось отвращение. Он обвел взглядом комнату, посмотрел на тетю Соню, на бледного Валерия и сказал:
   - Плохая вода.
   - Сейчас притащу хорошую!
   Ур долго пил холодную воду, пока не опорожнил весь сифон с газировкой. Дыхание его стало свободным, глаза прояснились. Отставив последний стакан, он погладил Валерия по плечу и слабо улыбнулся. Так улыбается провинившийся малыш старшему брату, желая избежать наказания.
   Валерий, следуя современной моде, не любил выражать свои эмоции. Он подавил внезапное желание погладить Ура по плечу. Он только сказал:
   - Ничего, ничего, брат. Все будет в порядке...
   ...Фармацевт Фарбер, ныне пенсионер, в молодые годы был аккуратным подписчиком журналов "Нива" и "Вокруг света". Давным-давно все эти журналы с приложениями, накопившиеся за много лет, были по требованию Фарберовой жены изгнаны из квартиры и свалены на чердаке. Состарился сам Фарбер, умерла его жена, обветшали позабытые журналы. Многие из них были пущены соседями на хозяйственные нужды в годы войны, когда было трудно с бумагой.
   Но что-то все же уцелело, и Валерий, будучи подростком, открыл этот клад. Сколько волшебных часов провел он на чердаке, среди рухляди и мокрого белья! Трудолюбиво собрал он, страничка за страничкой, выпуски Жюля Верна - тут были романы, не переиздававшиеся многие десятки лет: "Маяк на краю света", "Золотой вулкан", "Братья Кип", "Два года каникул". Тут были "Эрик Светлоокий" Хаггарда, и "Затерянные в океане" Жаколио, и научно-фантастические книжки Александра Богданова, Виктора Гончарова, Зуева-Ордынца.
   Из пыли и праха собрал их Валерий, сокрушаясь над зияющими дырами безвозвратно потерянных страниц. Лучше других авторов сохранился Бьёрнстьерне-Бьернсон. После некоторой тренировки Валерий научился произносить эту фамилию почти без запинки. Но слезливые герои Бьернсона ему не нравились. Он отдавал предпочтение пиратам капитана Мариэтта, морским бродягам Де-Вер Стекпула, трапперам Джеймса Оливера Кэрвуда.
   Тайком от тети Сони Валерий перетаскал пыльные сокровища с чердака к себе в комнату и как умел переплел. От этих книжек и пошла его любовь к морю и к мореплавателям. Он представлял себя то капитаном Головиным, то капитаном Куком. То он видел себя на борту шлюпа "Мирный" и вместе с кем-нибудь из лазаревских офицеров делал в вахтенном журнале запись, поражавшую его воображение: "...неведение о льдах, буря, море, изрытое глубокими ямами, величайшие поднимающиеся волны, густая мрачность и таковой же снег, которые скрывали все от глаз наших, и в сие время наступила ночь; бояться было стыдно, а самый твердый человек внутренно повторял: боже, спаси!"
   Шли годы, но старые книжки детства все-таки остались с Валерием на всю жизнь.
   Теперь за эти книжки принялся Ур. Читал он быстро, все подряд, то и дело задавая Валерию вопросы: что такое кабестан, что такое флибустьер, княвдигед, суперкарго?..
   Но любимым чтением Ура стали атлас морей и книга Шулейкина о физике моря. Да еще газеты. Еще он облюбовал найденную на дне книжного шкафа рваную книжку двадцатых годов в желто-голубой обложке - учебник доктора Жемчужникова "Плавание и прыжки в воду". Он ее штудировал, как иной старательный студент - курс сопротивления материалов. Он ложился животом на диван и отрабатывал плавательные движения, рекомендованные доктором Жемчужниковым. Переворачивался на спину и, шумно дыша, махал руками и пинал ногами диванные подушки.
   - Силен, силен, - посмеивался Валерий. - Вот настанет лето - свезу тебя на пляж, посмотрим, как ты поплывешь.
   - Поплыву, - самоуверенно отвечал Ур. - Главное - теоретическая приготовка.
   - Подготовка, - поправлял Валерий.
   Однажды осенним вечером Валерий сидел в кресле под торшером и дочитывал купленную на днях книгу Вассермана "Каспар Хаузер". Напротив него Ур устроился с ногами на диване, склонил черноволосую голову над томиком "Неведомых земель" Хенига. Быстрота, с которой он перелистывал книгу, раздражала Валерия.
   - Ур, - сказал он, - ты читаешь или перелистываешь?
   - Читаю. - Ур подумал немного и добавил: - А по мере прочтения перелистываю.
   Валерий привстал с кресла и выхватил книгу из рук Ура.
   - Если ты так быстро читаешь, то скажи, что ты прочел на этой странице.
   Ур добросовестно ответил:
   - "Он прошел через земли паропамисадов на закате Плеяд. Земля паропамисадов гориста и тогда так была покрыта снегом, что только с трудом можно было проходить по ней. Впрочем, множество деревень, снабженных всем, кроме масла..."
   - Стой! - несколько ошарашенно сказал Валерий. - Нет, сиди, - добавил он поспешно, увидев, что Ур собирается встать. - Я хотел сказать достаточно. А что это за земля паро... черт, не выговоришь... паропамисадов?
   - Теперь она называется иначе. Горы Гиндукуш.
   - Чего только не узнаешь от нечего делать! - проворчал Валерий. Ты-то сам не из этих мест, случайно?
   - Данет, я не понял. Как я могу быть случайно из этих мест?
   - О господи, ну, так уж говорится... По чертам твоего лица, по привычке, сидя на диване, поджимать ноги можно подумать, что ты происходишь с Востока. Теперь понятно?
   - Понятно. Те, кто сидят на диване, поджав ноги, происходят с Востока.
   В сердцах Валерий кинул томик Хенига Уру на диван. Но Ур уже углубился в другую книгу. Возле него на диване много было раскидано книг, среди них и вузовские учебники математики и физики. Ур необычайно быстро освоился с математическими терминами и перелистывал страницы, испещренные уравнениями и формулами, еще быстрее, чем страницы географических или иных популярных изданий. Вот и теперь Валерий, искоса посматривая на Ура, видел, как он небрежно листает толстый учебник высшей математики. Валерий сам давно уже собирался засесть за этот учебник, освежить в памяти кое-какие сведения, которые могли понадобиться для диссертации.
   Теперь Валерий остерегался задавать Уру проверочные вопросы. Но тут Ур застрял на какой-то странице, и Валерий не без злорадства подумал; "Ага, голубчик, сел на мель".
   - Что, на трудное место наскочил?
   Ур прочел:
   - "Легко видеть, что если мы введем величину, названную Вейлем контрвариантной тензорной плотностью первого ранга, то получим..."
   - Непонятно, да? - сказал Валерий почти радостно.
   - Непонятно, - подтвердил Ур. - Кто такой Вейль?
   - Математик, - твердо сказал Валерий. Он был убежден, что в этой книге не упоминаются артисты и спортсмены.
   - Современный?
   - Не могу же я все помнить. Сейчас посмотрим.
   Валерий вытащил из шкафа том энциклопедии. Между немецким этнографом Карлом Вёйле и французским историком Жоржем Вейлем он обнаружил принстонского математика, автора одной из неудачных теорий единого поля Германа Вейля.
   - На, читай.
   Ур быстро пробежал небольшую статью о Вейле и отложил том.
   - Он выбрал самый трудный путь. Непонятно почему. Эту контрвариантную плотность проще применить вот так...
   В руках Ура оказался его роликовый блокнот. Он набросал несколько строк уравнений и показал Валерию.
   - Знаешь, я в этом не очень разбираюсь, - честно сказал тот. - Я ведь не математик, а гидролог...
   - Но ведь это так просто.
   - Для тебя, может, и просто. Хочешь, я приглашу кого-нибудь из настоящих математиков?
   - Данет, я не хочу, - сказал Ур. - То, что здесь называется математикой, я знаю.
   - Значит, ты по специальности математик?
   - У меня нет специальности.
   - Как это? - спросил Валерий, а сам подумал: "Так я тебе и поверил!"
   Ур молча взялся за газеты.
   "Поговорили! - подумал Валерий с чувством неясной обиды. - До чего односторонняя коммуникация: я, как справочное бюро, на все вопросики отвечаю, а он о себе молчок. "У меня нет специальности"! Что-то втираешь ты мне очки, приятель. Н-да, пожалуй, мне потруднее приходится, чем опекунам Каспара Хаузера. Тот и сам не знал, кто он такой и откуда взялся, а этот... этот все знает, но не хочет говорить".
   Вдруг ему пришло в голову: а может, Каспар Хаузер был инопланетным пришельцем? И его убийцы - тоже, только из другой планетной системы...
   Валерий был многолетним искушенным читателем научной фантастики, и теперь перед его мысленным взором стал раскручиваться такой сюжет, что впору хватать карандаш и бумагу...
   Он вздрогнул от телефонного звонка, раздавшегося за дверью. Протянув руку к трубке, подумал: вот сейчас металлический голос потребует к телефону герцога звездного герцогства Фомальгаут, известного на Земле под именем Ур...
   - Валера, ты? - прозвенел в трубке оживленный высокий голосок. Приветик.
   - Привет, - ответил он и прокашлялся.
   - Что-то давно тебя не видно в институте.
   - Да, понимаешь, неожиданно вытолкнули в отпуск...
   - Ой, бедненький, каким жалобным голосом ты сказал! - засмеялась Аня. - Знаю, знаю, кто-то говорил, что тебя к иностранному специалисту приставили. И не отпуск у тебя вовсе, а спецкомандировка. Растешь, Валера!
   "Ну вот, - подумал Валерий, - уже слухи пошли. Попробуй хоть что-нибудь сохранить в тайне..."
   - А как ты с ним объясняешься? Ведь по-английски ты не очень, продолжала болтать Аня. - Он молодой или старый? Хотя я уже знаю, Нинка его видела, ты с ним стоял на Большой Морской у автомата с газировкой.
   - Раз ты все знаешь, чего ж спрашиваешь? Слушай, Анюта, расскажи лучше, что в институте нового?
   - Да ничего! Нонну назначили руководителем группы...
   - Вот как, - сказал Валерий, неприятно удивленный. - Что, не нашли никого другого?
   - И она уже поцапалась с Грушиным. Тут всю лабораторию, можно сказать, кинули на помощь одному важному диссертанту, а Нонна отказалась. Ой, что было! Петя рассказывал, Грушин прыгал до потолка, чуть наружу не вылетел. - Аня хихикнула.
   - Ясно, - сказал Валерий сухо. - Уж если Петя рассказывал, значит, так оно и было.
   - А Петя, между прочим, купил "Запорожец".
   - Видишь, сколько новостей. А говоришь - ничего нового.
   - Разве это новости? Ничего особенного. Ты что вечером делаешь, Валера? В кино не хочешь сходить?
   - А ты поезжай на "Запорожце"...
   - Ну-у, Валера, как тебе не сты-ыдно! Вот не ожида-ала!
   Столько было в ее голосе ласковой укоризны, что Валерий смягчился. Ему хотелось поскорее увидеть Аню. Ах, хорошо бы рассказать ей все, облегчить душу, свалить тяжкое бремя тайны!.. Нельзя, нельзя. Уж если есть человек, менее всего пригодный для посвящения в тайну, то это, конечно, Аня...
   - Извини, - сказал он. - А какое кино?
   - В клубе моряков идет "Фальшивая Изабелла". Говорят - ничего.
   - "Паршивая Изабелла"? - не расслышал он.
   - "Фальшивая"! - Аня засмеялась. - Так пойдем?
   "Черт, как быть? - подумал Валерий. - Уйти, оставив Ура дома, опасно: мало ли что может вытворить этот типчик. Пойти вместе с ним? Мешать будет. Хочется с Анькой побыть вдвоем..."
   - Алло, ты слышишь? Я уж подумала, что разъединили. Так бери своего иностранца, и пойдем.
   - Ладно, - сказал Валерий.
   На "Фальшивую Изабеллу" не попали. На фильм про индейцев, сделанный в ГДР, тоже не попали. Всюду были толпы, всюду висели аншлаги.
   Ур выглядел несколько растерянным в вечерних скопищах у кинотеатров. Он стоял с Аней у афишной тумбы, с любопытством озираясь. Валерий после очередной неудачной попытки достать билеты выбрался из толпы и подошел к ним.
   - Валера, - сказала Аня, хихикая, - Ур такой остроумный! Представь, спрашивает сейчас: "А что такое кино?" С таким серьезным видом спрашивает - ну просто умора!
   - Чем смеяться, взяла бы и объяснила, - проворчал Валерий, вызвав новый взрыв смеха.
   Аня была очень хороша - загорелая, белокурая, в замшевой курточке и кожаной юбке. Глазки у Ани были слегка подведены зеленым, ресницы подкрашены и вроде бы наставлены, на розовых щечках, когда она смеялась, возникали ямочки. Приятно было смотреть на Аню.
   В кинотеатре "Дружба" шла пустяковая комедия.
   - По-моему, мы ее видели, - сказал Валерий, - но убей меня бог, если я помню содержание.
   - А там и не было содержания, - пропела Аня, взяв Валерия под руку. Двое глупых влюбленных беспрерывно ссорятся на фоне велосипедных гонок. Неужели не помнишь? Ты еще сказал потом, что все-таки надо делать фильмы с расчетом не на ихтиозавра, а хотя бы на среднего интеллигента.
   Валерию стало приятно, что Аня запомнила его выражение. Он приободрился. Это ничего, что они не попали в кино. Вот он идет под ручку с Аней, да, да, она избрала его среди многочисленных воздыхателей, и пусть встречные мужчины поглядывают на нее, и пусть толстячок Петенька колесит на своем "Запорожце", - он, Валерий, плевать хотел на "Запорожец".
   - Данет, я читал в энциклопедии, что ихтиозавры жили сто миллионов лет назад, - сказал Ур. - Тогда люди еще не жили. Почему ты говоришь, что фильмы делают для ихтиозавров?
   Аня засмеялась.
   - Ой, помрешь! Это ж надо уметь - острить с таким серьезным видом! Ур, вы из какой страны приехали?
   - Это не имеет значения, - поспешно вмешался Валерий. - Вот автомат. Ур, хочешь водички выпить?
   - Хочу, - сказал Ур и вытащил из кармана горсть трехкопеечных монет, которыми его исправно снабжал Валерий.
   Он пил стакан за стаканом.
   - Знаешь, на кого он похож? - шепнула Аня Валерию. - Ты видел рисунки Эффеля "Сотворение человека"? Вот он похож на эффелевского Адама.
   - Не нахожу. Эй, Ур, хватит пить. Лопнешь.
   Ур озабоченно пощупал свой живот.
   - Нет, не лопну, - сказал он и налил еще стакан.
   Он пил, с удивлением глядя на смеющихся Аню и Валерия.
   Вскоре они вышли к новому зданию цирка, зазывно сверкающему огнями. И тут им вдруг повезло: в кассе начали распродажу билетов, оставшихся от брони, и Валерий подоспел вовремя.
   Ах, цирк! Вы входите в кольцевое фойе и вдыхаете полузабытые горожанами запахи конского пота и навоза, смешанные с запахами опилок, парфюмерии и любительской колбасы из буфета. И неповторимый аромат цирка, и само это фойе, которое своим названием, происшедшим от французского слова "жаровня", напоминает о тех временах, когда озябшие зрители в антрактах грели руки над горящими углями в специальной комнатке, - все это наводит вас на мысль о древности и вечности искусства.