- Я так и поняла, что это ее рекламные штучки. Ох, да наплевать, лишь бы в деле помогла!
- А вот это - сомнительно.
- Ты думаешь?
- Прозреваю, что это ей не по силам! - ухмыльнулся бес. - Хотя, конечно, кое-что в магии она понимает, не то что ты.
Жанна замахнулась на него сумочкой.
- Ну ты, динозавр-недоросток!
- Но-но! - пригрозил бес когтистой лапой.
Жанна отступила в раскрывшуюся дверь лифта и пригласила беса:
- Входи, Жан, и не обижайся!
- Я - на тебя обижаться? Как ты могла подумать, дорогая! - А про себя добавил ехидно: «Глупая! Какой же бес станет обижаться на свою добычу, пока она у него в руках?»
Ведьма встретила их на пороге квартиры. Почему-то на ней был белый медицинский халат, накрахмаленный до хруста.
- Проходите, проходите оба! - радушно пропела она с порога.
Ого! А вот это был уже высокий класс: Агафья Тихоновна действительно разглядела Жана, хотя тот и не проявлялся на материальном уровне. Впрочем, потому Жанна к ней и явилась с визитом, что Ага в кругу общих знакомых слыла все-таки весьма продвинутой ведьмой, давно и успешно сотрудничающей с бесами.
- Все хорошеешь, змеечка моя зеленоглазая? - спросила Ага, оглядывая Жанну критическим оком. Сама она тоже была довольно хороша собой - этакая подтянутая блондинка: и лицо, и тело - все у нее было подтянуто косметическими операциями. Поэтому издали Агафью Тихоновну вполне можно было принять за молодую женщину.
- Да ладно тебе! - поскромничала в ответ Жанна. - Я ужасно подурнела за последние полгода. И сплю, и ем плохо. У меня серьезные проблемы, Ага…
Но та замахала на нее руками:
- Никаких проблем с порога! Сначала чай с рюмочкой «Амаретто» и пирожными из «Норда».
- Мне нельзя пить, я за рулем.
- Глупости! Неужто я не выведу алкоголь из организма своей гостьи? Да запросто, одним полузаклинанием! Проходи, садись вот сюда, на диванчик, гадючка! А ты, дракончик, можешь устроиться под диваном. Пыль тебе, надеюсь, не помешает?
Жан, не протестуя, полез под диван. В некоторых случаях он пренебрегал своим достоинством, и тут был как раз тот самый случай: бесу важно было быть в курсе всех дел, затеваемых Жанной. Что-то у нее не ладились отношения с падчерицами: никак, ну просто никак не удавалось Жанне извести сестер! И бес этим, конечно, был очень огорчен.
Попили хозяйка с гостьей чаю, съели по пирожному, выпили по рюмочке душистого ликера, поговорили о здоровье и о погоде и только после этого перешли к делу.
- А дело вот в чем, - начала Жанна. - Я собираюсь выйти замуж за богатенького бизнесмена, а у него в наличии две дочери… Жутко вредные девчонки!
- Сколько лет-то им?
- Двенадцать.
- А второй?
- Обеим.
- А-а, близнецы! И что ж в них вредного?
- Ну, много всего. Главное - богомолки они! Дом в какую-то церковь превратили, бесов домашних почти всех разогнали.
- Двое нас всего и осталось, я да Михрютка-домовой, - скорбно добавил бес из-под дивана. - Прочие все захирели и от дома отошли. Остались одни минотавры в подвале - бесы мишинских охранников, скотина бестолковая, от них и прежде толку не было.
- Ясно. Так ты, коброчка, хочешь от девчонок избавиться?
- Естественно!
- Понятно. Работа на устранение… А ведь я такими делами больше не занимаюсь, сколопендрочка! Я перешла на целительство и на улаживание конфликтов второго рода.
- Чего-то я, Ага, не понимаю. Ну, целительство - это ясно, а вот как понять «конфликты второго рода»? Межпланетные что ли?
- Да нет! Это семейные конфликты второго рода - между зятьями и тещами, невестками и свекровями, двоюродными братьями и сестрами, ну и соседями, само собой. Тут меньше риска, чем при улаживании конфликтов первого рода - между женами и мужьями, родными братьями и сестрами, детьми и родителями. Помирится свекровь с невесткой - моя работа выполнена, съедет теща от нелюбимого зятя - опять же моя заслуга. Ну а если ничего не произойдет, так еще лучше - тяни и дальше с клиента деньги!
- В таком случае моя проблема как раз в твоем ключе - мачеха и падчерицы. Устрани их, а? Это ж тебе нетрудно!
- Это на первый взгляд, скорпионочка, только на первый взгляд! Падчерицы-то у тебя верующие, церковные, ведь так?
- Ну, так.
- Значит, прежде чем до них добраться, надо ангельскую защиту пробить и молитвенную ограду устранить. Мне такое, извини, не под силу, тут нужен специалист особого профиля!
- Выходит, ты мне помочь не можешь…
- Да уж, прости, змейка!
- Жаль… Выходит, зря я к тебе пришла. Ну, а лечишь-то ты как, Ага? У тебя ж нет никакого медицинского образования!
- А зачем оно мне? Я ведь на кожных болезнях специализируюсь.
- Остроумно! Мази-шмази, таблетки-горошки, ванночки да витаминчики - и порядок! Никто не выздоравливает, но никто и не умирает. Никакого риска.
- Примерно так. Сечешь, медяночка!
- А что это ты так осторожничать стала, Ага? Прежде ты неплохо зарабатывала, работая на устранение.
- Времена меняются, пиявочка. То есть, они еще не переменились, нас пока особо не преследуют, не гоняют и даже почти не разоблачают. Но старшие маги и низшие силы предупреждают, что вот-вот начнется…
- Опять будет охота на ведьм?
- Хуже.
- Что же может быть хуже?
Старая ведьма оглянулась по углам, наклонилась к самому уху Жанны и громким шепотом произнесла:
- Призрак бродит по России, призрак смерти атеизма! В стране все больше людей начинает верить в Бога, тысячами крестятся, - и вот этой-то православной волной всех нас накроет и смоет подчистую! Ни ведьм, ни магов, ни экстрасенсов в России вообще не останется! - глаза ведьмы при этих словах расширились и потемнели от ужаса.
- Какой кошмар! А может, это только слухи? Разве христианство это не просто мода, которая как пришла, так и уйдет?
- Увы, нет! Мода бывает на заграничные тряпки, на танцы, на азартные игры, наркотики и всяческое распутство, а не на христианство. Поди-ка, выстой в церкви два часа из одной только моды! Сама-то мода где придумана? В аду, тарантулка, в аду!
- Верно говорит Ага! - прозвучало из-под дивана. - Моду мы сочинили. Мы же распространяем миф о том, что христианство в России - это только мода. Кое-кто верит, однако!
- И ты прав, страшненький! Но мода там или не мода, а привольная наша житуха в этой стране, похоже, идет к концу.
- Конец света в отдельно взятой стране? - потрясенно спросила Жанна.
- Конец тьмы в отдельно взятой державе, девочки! - поправил из-под дивана бес. - У нас внизу об этом тоже слухи идут.
- Ты правду говоришь, Жан? Ой-ой-ой!… Ну да ладно, не будем заранее горевать, - резко оборвала себя Жанна. - Авось, на наш век тьмы еще хватит. Мне бы вот только от противных девчонок избавиться. А там уже можно будет сесть и хорошенько подумать: здесь оставаться и открывать собственное дело или забрать деньги моего Мишина да за границу махнуть? У меня ведь и за рубежом связи имеются.
- А вот мне, бедненькой, здесь придется остаться и затаиться, я за границей конкуренции не выдержу. Вот я и вышла на тропу осторожности. Так что, прости, непосредственно ничем тебе помочь не смогу, эфочка ты моя! *Я больше на устранение не работаю. А вот советом - помогу.
- Ну, помоги хоть советом, Ага!
- Адресок я тебе подкину интересненький и рекомендацию дам. Девчонки у тебя, говоришь, церковные? Так вот есть у меня на примете ведьма, которая именно по таким делам большой специалист - православная ведьма!
- Это как же так? - опешила Жанна. - Ведьма - и вдруг православная!
- А вот так, скорпеночка **. Каждая ведьма маскируется как умеет: я медицинским халатиком прикрываюсь, а матушка Ахинеюшка - монашеской ряской. Конечно, позиционирует она себя не ведьмой, а «православной целительницей и духовной помощницей», только этоведь одно и то же, как мы понимаем. У нее весь дом иконами обвешан, святой водой заставлен. Только иконы эти нельзя в церковь вносить - тут же сгорят! А своей «святой водичкой» она потихонечку травит тех, кого ей «закажут» клиенты. Такой вот у нее бизнес, крокодилочка!
- Ну дает бабулька! - захохотала Жанна. - Через святыни - травить! Класс! Давай адресок, Ага!
Адресок был тут же записан на бумажке и вручен Жанне.
На прощанье Агафья Тихоновна хотела было обнять Жанну, но та уклонилась:
- Без этих нежностей, пожалуйста! А то еще удушишь ненароком… по привычке! Пока, красавица-удавица!
- Тебя удушишь, анакондочка! - сказала Ага, закрывая входную дверь за посетителями на сложный заграничный замок. Она пересчитала сунутый ей Жанной гонорар, осталась довольна и даже запела песенку времен своей молодости:
Эту песню запевает
Молодежь,
молодеж- ж-жь, молодеж-ж-жь!
Наш- шу песню не задуш-ш-шишь,
Не убьеш- ш-шь,
не убьеш- шь, не убьеш-шь!
Агафья Тихоновна, судя по дремучей этой комсомольской песне, была намного старше, чем казалась! Оставшись одна, она приободрилась: может, права Жанна, и на их век дураков в России еще хватит? Но тут она вспомнила, что ее старинного дружка, пророка и серийного воскрешателя Гришеньку Грабового *уже посадили в тюрьму за мошенничество, и пригорюнилась…
А Жанна решила посетить «православную ведьму» не откладывая. Жила мать Ахинея в двухэтажном домике-флигельке в Коломне - одном из старейших районов Петербурга. Домик стоял во дворе, и в сгустившихся сумерках Жанна едва его разыскала. Она позвонила, как было велено, три раза коротко и один подлиннее - условным звонком. Открыла ей дверь сама матушка, и Жанна, увидя ее на пороге, сначала отшатнулась и хотела было бежать без оглядки. Но тут она вспомнила, что бежать-то ей больше некуда, других адресов у нее под рукой нет, и решила остаться.
Матушка Ахинея и вправду была похожа на монахиню. Небольшое круглое личико ее на первый взгляд казалось очень добрым и все состояло будто из яблочек: крутой ее лобик напоминал антоновское яблоко, две круглые румяные ранетки составляли щечки, две маленькие желтенькие китайки - подбородок с ямочкой посередине, а носик - красненькое райское яблочко. Подрясник на матери Ахинее был черненький, к монашескому кожаному поясу вязаные четочки подвешены, на голове суконная шапочка-скуфеечка, на груди медный крест на цепочке - ну как есть монашечка! Только вот крест - перевернутый.
Что сразу же отметил Жан и поспешил успокоить Жанну:
- Не пугайся, хозяйка, это не настоящая монашка, а ряженая! - Он довольно ухмыльнулся, ощерив акульи зубы. - И крестик-то, обрати внимание, перевернутый, как и положено по всем законам святотатства!
- Прошу пожаловать, гости дорогие! - пригласила матушка Ахинея: она тоже, как и ведьма Ага, сразу разглядела беса. - И пусть дизайн моей келеечки вас не смущает, это только для рядового клиента!
«Келеечка» оказалась большой, погруженной в сумрак комнатой; освещалась она лишь лампадкой из угла и желтым черепом-лампой на столе. Угол с лампадкой был сплошь завешан иконами. Жанна содрогнулась, увидев иконы, и опять нерешительно остановилась в дверях.
- Это декорация, Жанна, не бойся! Подойди поближе и погляди, какие тут иконы! -Жан, смеясь, лапой подтолкнул ее к «святому углу».
Жанна подошла, пригляделась и успокоилась. Со злобным удовлетворением она отметила, что глаза и сложенные для благословения руки святых были замазаны черной краской. А на некоторых иконах вместо святых были утопленные в оклады фотографии кинозвезд и даже парочка олигархов.
Жан демонстративно протопал в «красный угол» и уютно улегся под глумливыми образами, свернулся клубком и положил мерзкую голову на передние лапы. Уютно ему там было, безобразнику!
- Ага мне позвонила и все про твою беду поведала, - тут же приступила к делу хозяйка. - А я твою беду - руками разведу! Присядь пока на диванчик, красавица. Чайку?
- Можно чашечку, если это не слишком хлопотно. Холодно на улице. А я одета не по погоде…
- Оно и понятно. Как у нас в народе говорят, верхняя одежда крутого мена - его автомобиль…
Матушка Ахинеюшка принялась хлопотать, готовя чай, и при этом продолжала беседу.
- Как там Ага поживает, все такая же красотуля?
- Да, она недурно выглядит.
- А ведь мы с. нею почти ровесницы… К сожалению, я не могу поступиться правдой жизни во имя красоты… Имидж, имидж обязывает! Кто же доверится молодой монахине? А вот кипяточек-то уже и поспел к вашему приходу! - сообщила матушка Ахинея, потирая желтые ручки без колец и даже без маникюра, «украшенные» только коричневыми старческими пятнышками. - Кипяточек готов, сейчас травки заварим и попьем чаечку! Прошу к столу!
Жанна села на указанное место возле стола, на узкий и неудобный старинный резной стул с потрескавшимся кожаным сиденьем и высокой спинкой. На столе, рядом с черепом, уже стоял электрический самовар и стеклянный заварной чайник, на дне которого лежал коричневый и на вид какой-то подозрительный комочек. Мать Ахинея налила в чайник кипятку из самовара, комок распустился в горячей воде и превратился в подобие морского животного с шевелящимися щупальцами. По комнате поплыл приторный и даже слегка гниловатый запах. Появились две черные китайские лаковые чашки с золотыми драконами, и хозяйка с гостьей приступили к чаепитию.
- Выкладывай свою заботу со всеми подробностями, ничего не стесняйся! - пригласила хозяйка, и Жанна рассказала о своих злоключениях участливо слушающей матушке Ахинее.
- Ну что я тебе скажу? - сказала та, когда Жанна окончила рассказ. - Извести твоих девчоночек я, конечно, могу. Но работа предстоит большая, серьезная, и плату я за нее спрошу тоже серьезную. Деньги-то у тебя есть али одна только красота в наличности? Красота ведь нонче не капитал, а только средство к приобретению капитала!
- Денег у меня достаточно, об этом не беспокойтесь, матушка.
- Это хорошо. А еще ты мне рекламу сделаешь в кругах «новых русских». Много у тебя таких знакомых?
- Много, матушка. У меня других знакомых и нет.
- Вот и расчудесненько! Поможешь мне рейтинг поднять, а то конкуренты больно одолевают. Сама понимаешь, без рекламы на эзотерическом рынке не пропихнешься, а пиар нынче дорог, ах как дорог пиар-то, девушка!
- Я вам обещаю отличную рекламу в самых серьезных кругах, матушка, и даже на самом верху, но только потом, когда стану мадам Мишиной.
- Само собой, само собой. Вперед я с тебя, голубушка, возьму только деньги, простые и обыкновенные деньги.
- Сколько?
- Для начала - тысячу.
- В долларах? - спросила догадливая Жанна.
- В евро. Долларский курс чтой-то круто пошел на снижение. Ох, боюсь, вот-вот паника на валютной бирже начнется!
- У меня с собой только доллары…
- Ну, ин ладно. Сколько ж это у нас будет по нонешнему курсу, если еврики в зелененькие перевести? - матушка Ахинея извлекла из кармана подрясника калькулятор и ловко им пощелкала. Сумма матушкой была названа и тут же выложена Жанной на стол.
- Ну, а теперь тихими стопами да прямиком к делу, лапуля. Чтоб иметь подступ к девчонкам, надобно обезвредить вокруг них духовную защиту. Рабочее пространство, так сказать, обеспечить. Для этого ты мне должна будешь перетаскать по одной все иконы, какие есть у них в комнате. Я эти иконки дезактивирую, а ты их потом на место вернешь. Я их так обработаю, что ни один Ангел к ним не приблизится, не говоря уже о Святых! И святую воду, если она у них есть, прихвати. Сумеешь ты мне сюда всю эту их православную атрибутику доставить?
Жанна замялась.
А Жан в углу недовольно и предостерегающе заворочался, свирепо глядя на Ахинею.
- Не знаю, мать Ахинея… Боюсь, что не смогу я прикоснуться ко всему этому - к иконам, к святой воде…
- Вот, значит, как? Да ты, видать, далеко продвинулась, зайка моя! Хвалю, хвалю… А вот скажи мне, умница, надежный человечек у тебя в доме имеется, чтобы эту работу за тебя проделать и никому не проболтаться?
- Нет у меня такого человечка. Все теперь против меня: и домоправительница, и горничная, и секретарь моего Мишина, и даже его охрана.
- Это усложняет дело и потребует от тебя лишних вложений.
- Да я согласна, матушка, вы только помогите! Сил у меня больше нет моих падчериц терпеть, извели они меня вконец!
- Понимаю, понимаю, краса ты моя подколодная… то есть, ненаглядная! А мы вот что сделаем: мы на их территорию своего агента забросим.
- Подружку им, что ли, подсунем?
- Никакая твоя подружка не сможет святынями манипулировать, для этого бо-о-ольшая подготовка требуется! Мы это дельце иначе провернем. Они ведь малолетние, за ними глаз да глаз нужен?
- Еще как нужен!
- О-кеиньки! Значит, их отца ты без особого труда сможешь обработать в нужном направлении. Ты ему скажешь, голубушка, что девицам в переходном возрасте полезно иметь воспитательницу - бонну, гувернантку. Это теперь последний писк домашней педагогики - гувернантки. Ты отца уговоришь, а о подходящей кандидатуре я сама позабочусь. Дашь объявление в местную газетку, а я тебе, будто бы по объявлению, пришлю свою кандидатку. И красотку, и веселую, и современную, и православную - напоказ только, конечно. Всех подряд и наповал очарует! И вот эта моя гламурненькая и православненькая гувернанточка все ихние иконки по одной ко мне на обработку и перетаскает. Ну как, милушка, нравится тебе мой план?
- Еще бы! Так, может, она их заодно сразу и отравит?
Жан прислушивался к беседе двух ведьм с большим интересом, а тут и вовсе встрепенулся и даже на задние лапы привстал.
Но у матушки Ахинеи был свой план действий:
- Травить будем поэтапно. Сначала духовно, а уж потом и физически.
- А если наоборот? Сначала отравить тело, а потом, когда они ослабеют и заболеют, уже и души их православные?
- В такой очередности не проходит. Этак можно по неосторожности из обыкновенных девчонок святых мучениц сделать. А ну как они, ослабев телом, начнут еще больше о спасении своих душ беспокоиться? А вдруг они болезни свои с кротостью и терпением переносить станут? Оно тебе надо?
Жан разочарованно плюхнулся на брюхо и отвернулся. - Конечно, нет! - испугалась Жанна. - Святых мне только в доме не хватало!
- Вот именно. Помрут они в таком-то вот безобразном состоянии духа - и сразу на Небеса. А там, ежели ты их отца обидишь - а ты ведь обязательно обидишь, тебе ведь не он, а деньги его нужны, так?
- Ну так.
- Так вот, стоит тебе их отца обидеть, они там наверху попросят кого следует за папочку заступиться, и тебе, душечка, мало не покажется!
Жан в своем углу испуганно взвизгнул! Уж бес-то знал, что маленькие мученики - дети, которые долго и тяжело болели на земле, в момент смерти улетают с земли прямо на Небо, в Райские сады, к Самому Господу, и у Него в любимцах ходят. И на своей черной шкуре знал бес, что бывает, когда эти Божьи любимчики заступаются за своих родителей, за братьев и сестер, за друзей, оставшихся на земле. При мысли об этаком бедствии у Жана даже шкура зачесалась!
- Что ж… Я с вашим планом согласна, матушка Ахинея, - не стала спорить и Жанна. - Так когда ждать вашу лихую гувернантку?
- А вот как дашь объявление, так сразу позвони мне «на трубу». Я уж к тому времени подготовлю свою лучшую ученицу и сразу же пришлю ее к тебе.
- Но пусть эта ваша развеселая монашка к девчонкам не только любовь, но и мягкую строгость проявит, чтобы отец ею доволен остался!
- Уж моя кандидатка сумеет ему понравиться, не беспокойся! И о пароле мы с тобой заранее, прямо вот сейчас договоримся. Пароль такой будет: как войдет она в дом, так сразу споткнется, в долгополой монашеской юбке запутается, подол приподнимет - а под юбкой-то у нее джинсики окажутся! Это чтобы девчонкам понравиться. И скажет моя гувернантка пароль простой и запоминающийся, блин.
- Так какой пароль-то?
- Я ж тебе говорю, касаточка, пароль - «Блин»!
Жанна засмеялась.
- И в самом деле, легко запоминающийся пароль!
- Значит, договорились?
- Договорились, матушка Ахинеюшка! Довольная Жанна попрощалась, вышла на улицу, села в свою «хонду» и включила дворники: метель все не стихала, и снег уже залепил переднее стекло.
Жан, тоже довольный визитом, улегся на заднем сиденье и задремал.
В белых вихрях снежной вьюги ни ему, ни Жанне не видны были Ангелы, летевшие над машиной.
- Иван! Жанна, видно по всему, собирается начать новую крупную игру! - сказал ангел Юлиус.
- Проиграет! - успокоил его Ангел Иоанн. - Нам ее игра в дочки-мачехи не страшна. Надо только с самого начала держать все под контролем. Попросим всех Ангелов нашего дома следить за нею.
- Верно, брат! Так и сделаем.
Глава 3
У Павла Ивановича Орлова была привычка бегать для здоровья не только по утрам, но и перед сном. Вернувшись с концерта и поужинав, он отправился на свою обычную вечернюю пробежку.
Мокрый снег все валил и валил, и никто его, конечно, не убирал и даже не думал убирать до утра - а может, и до следующего понедельника. Он лежал толстым покровом на всем пути Павла Ивановича, бежать по глубокому снегу было трудно и жарко, и вскоре он скинул на бегу куртку, а затем и свитер, и бежал теперь по пояс голый, но все равно пар от него так и валил.
А потом ему вдруг захотелось бежать не к усадьбе Белосельских-Белозерских, как он всегда бегал, а почему-то как раз в другую сторону - к гостинице, носившей незамысловатое название «Крестовский остров». И Павел Иванович, послушавшись внутреннего голоса, изменил привычный маршрут.
«Внутренним голосом» Павла Ивановича был, конечно, голос его Ангела Хранителя. Павел Иванович в него верил, молился ему каждый день дважды, а перед причастием специальный «Канон Ангелу Хранителю» читал, но по простоте своей думал, что слушается не Ангела, а своего внутреннего голоса. Впрочем, так ведь и многие думают. Но Ангел Павлос на него совсем не обижался: он очень любил своего добродушного, крепкого в вере и мужественного подопечного.
Пробегая по набережной в том месте, где река Средняя Невка омывает сразу три острова - Крестовский, Елагин и Каменный - Павел Иванович вдруг заметил на скамеечке сгорбившуюся, почти занесенную снегом фигуру. «Бомж или пьяный, - подумал он. - Замерзнет, не дай Бог, насмерть, бедняга… Придется будить и поднимать!» Он перешел на шаг, приблизился к скамье и тронул замерзающего бомжа за плечо.
А это был вовсе и не бомж, и уж тем более не пьяный, а бедная девушка Александра, сидевшая в ожидании часа, когда можно будет вернуться к тетушке. Она сидела, сидела и задремала… А потом и вовсе уснула!
А рядом с нею стоял как на часах недремлющий Ангел Александрос.
- Приветствую тебя, брат Александрос! -раздался с неба бодрый и веселый голос. - Вот и свиделись мы, и даже раньше, чем ожидалось!
- Брат Павлос! Откуда ты взялся?
- Искал вас - и нашел. Сейчас мы с тобой будем наших подопечных знакомить.
- Вот хорошо-то! Спасибо тебе, брат!
- Давай стараться, чтобы они сразу подружились.
- Давай, брат!
- Эй, друг! А ну проснись! - произнес над Александрой грубый мужской бас.
Александра разлепила намокшие ресницы, поглядела и ужаснулась: перед нею стоял страшный полуголый громила, а его огромная горячая лапища лежала у нее на плече. Но тут же она сама себя успокоила: «Это мне снится. Не ходят в метель по островам полуголые бандиты…» - Она немного повозилась, устраиваясь поуютнее, и снова зажмурила глаза.
- Эй, парень, не спи! Так и замерзнуть недолго!
- Кончай мне сниться, обормот противный и голый! - пробормотала Александра, не размыкая глаз.
- Э, да это ж девчонка! - воскликнул Павел Иванович и еще сильнее затряс ее за плечо. - Просыпайся сейчас же, глупая, замерзнешь!
Пришлось Александре проснуться совсем.
- Ну что вы меня трясете? Чего вам от меня надо?
- Мне от тебя ровным счетом ничего не надо, а спать на улице я тебе не позволю. Ты что, пьяненькая?
- С чего это вы взяли?
- Ну, спишь тут, на скамейке… Непонятно!
- А вы голый в метель по улицам ходите - это что, по-вашему, очень понятно?
- Так у меня пробежка!
- А у меня - прогулка!
- Так, ясно. А ну вставай и давай прогуливаться вместе в сторону твоего дома! Ты где живешь-то?
- В данный момент - здесь.
- Я тебя серьезно спрашиваю: адрес у тебя какой, куда тебя проводить?
Не отвечая ему, Александра сдвинула рукав куртки и край варежки, чтобы взглянуть на часы.
- У тебя что, адрес на часах записан?
- Да нет. Просто я смотрю, можно ли мне уже домой идти или еще рано.
Павел Иванович не особенно удивился - мало ли какие бывают семейные обстоятельства.
- Ну так что? Можно тебе уже идти домой?
- Можно. Если не слишком торопиться.
- Ладно, давай не спеша поторапливаться! - И Павел Иванович стал натягивать на себя свитер и куртку.
- А вы чего одеваетесь? Вы же голый бегаете!
- Бегаю. Но если не бежать - замерзну. Мы же вместе пойдем.
- Это еще зачем - вместе? - подозрительно спросила Александра.
- Провожать тебя пойду. Вставай давай!
- Нечего меня провожать, я и так дойду…
- Ты давно на нашем острове живешь?
- Да не живу я тут. Я случайно на острове вашем оказалась. А в чем дело?
- Дело в том, что по этому острову молодым девушкам ночью гулять не положено.
- Так еще не ночь!
- Для тебя - ночь! Несовершеннолетним не рекомендуется гулять по улицам после двадцати одного часа.
- Так это несовершеннолетним. А я сама учу несовершеннолетних. Я, между прочим, педагог.
- Да ну? Серьезно?
- Серьезней некуда, - вздохнула Александра. - Позвольте представиться: безработный и бездомный преподаватель русского языка и литературы при дипломе с отличием Александра Николаевна Берсенева.
- А вот это - сомнительно.
- Ты думаешь?
- Прозреваю, что это ей не по силам! - ухмыльнулся бес. - Хотя, конечно, кое-что в магии она понимает, не то что ты.
Жанна замахнулась на него сумочкой.
- Ну ты, динозавр-недоросток!
- Но-но! - пригрозил бес когтистой лапой.
Жанна отступила в раскрывшуюся дверь лифта и пригласила беса:
- Входи, Жан, и не обижайся!
- Я - на тебя обижаться? Как ты могла подумать, дорогая! - А про себя добавил ехидно: «Глупая! Какой же бес станет обижаться на свою добычу, пока она у него в руках?»
Ведьма встретила их на пороге квартиры. Почему-то на ней был белый медицинский халат, накрахмаленный до хруста.
- Проходите, проходите оба! - радушно пропела она с порога.
Ого! А вот это был уже высокий класс: Агафья Тихоновна действительно разглядела Жана, хотя тот и не проявлялся на материальном уровне. Впрочем, потому Жанна к ней и явилась с визитом, что Ага в кругу общих знакомых слыла все-таки весьма продвинутой ведьмой, давно и успешно сотрудничающей с бесами.
- Все хорошеешь, змеечка моя зеленоглазая? - спросила Ага, оглядывая Жанну критическим оком. Сама она тоже была довольно хороша собой - этакая подтянутая блондинка: и лицо, и тело - все у нее было подтянуто косметическими операциями. Поэтому издали Агафью Тихоновну вполне можно было принять за молодую женщину.
- Да ладно тебе! - поскромничала в ответ Жанна. - Я ужасно подурнела за последние полгода. И сплю, и ем плохо. У меня серьезные проблемы, Ага…
Но та замахала на нее руками:
- Никаких проблем с порога! Сначала чай с рюмочкой «Амаретто» и пирожными из «Норда».
- Мне нельзя пить, я за рулем.
- Глупости! Неужто я не выведу алкоголь из организма своей гостьи? Да запросто, одним полузаклинанием! Проходи, садись вот сюда, на диванчик, гадючка! А ты, дракончик, можешь устроиться под диваном. Пыль тебе, надеюсь, не помешает?
Жан, не протестуя, полез под диван. В некоторых случаях он пренебрегал своим достоинством, и тут был как раз тот самый случай: бесу важно было быть в курсе всех дел, затеваемых Жанной. Что-то у нее не ладились отношения с падчерицами: никак, ну просто никак не удавалось Жанне извести сестер! И бес этим, конечно, был очень огорчен.
Попили хозяйка с гостьей чаю, съели по пирожному, выпили по рюмочке душистого ликера, поговорили о здоровье и о погоде и только после этого перешли к делу.
- А дело вот в чем, - начала Жанна. - Я собираюсь выйти замуж за богатенького бизнесмена, а у него в наличии две дочери… Жутко вредные девчонки!
- Сколько лет-то им?
- Двенадцать.
- А второй?
- Обеим.
- А-а, близнецы! И что ж в них вредного?
- Ну, много всего. Главное - богомолки они! Дом в какую-то церковь превратили, бесов домашних почти всех разогнали.
- Двое нас всего и осталось, я да Михрютка-домовой, - скорбно добавил бес из-под дивана. - Прочие все захирели и от дома отошли. Остались одни минотавры в подвале - бесы мишинских охранников, скотина бестолковая, от них и прежде толку не было.
- Ясно. Так ты, коброчка, хочешь от девчонок избавиться?
- Естественно!
- Понятно. Работа на устранение… А ведь я такими делами больше не занимаюсь, сколопендрочка! Я перешла на целительство и на улаживание конфликтов второго рода.
- Чего-то я, Ага, не понимаю. Ну, целительство - это ясно, а вот как понять «конфликты второго рода»? Межпланетные что ли?
- Да нет! Это семейные конфликты второго рода - между зятьями и тещами, невестками и свекровями, двоюродными братьями и сестрами, ну и соседями, само собой. Тут меньше риска, чем при улаживании конфликтов первого рода - между женами и мужьями, родными братьями и сестрами, детьми и родителями. Помирится свекровь с невесткой - моя работа выполнена, съедет теща от нелюбимого зятя - опять же моя заслуга. Ну а если ничего не произойдет, так еще лучше - тяни и дальше с клиента деньги!
- В таком случае моя проблема как раз в твоем ключе - мачеха и падчерицы. Устрани их, а? Это ж тебе нетрудно!
- Это на первый взгляд, скорпионочка, только на первый взгляд! Падчерицы-то у тебя верующие, церковные, ведь так?
- Ну, так.
- Значит, прежде чем до них добраться, надо ангельскую защиту пробить и молитвенную ограду устранить. Мне такое, извини, не под силу, тут нужен специалист особого профиля!
- Выходит, ты мне помочь не можешь…
- Да уж, прости, змейка!
- Жаль… Выходит, зря я к тебе пришла. Ну, а лечишь-то ты как, Ага? У тебя ж нет никакого медицинского образования!
- А зачем оно мне? Я ведь на кожных болезнях специализируюсь.
- Остроумно! Мази-шмази, таблетки-горошки, ванночки да витаминчики - и порядок! Никто не выздоравливает, но никто и не умирает. Никакого риска.
- Примерно так. Сечешь, медяночка!
- А что это ты так осторожничать стала, Ага? Прежде ты неплохо зарабатывала, работая на устранение.
- Времена меняются, пиявочка. То есть, они еще не переменились, нас пока особо не преследуют, не гоняют и даже почти не разоблачают. Но старшие маги и низшие силы предупреждают, что вот-вот начнется…
- Опять будет охота на ведьм?
- Хуже.
- Что же может быть хуже?
Старая ведьма оглянулась по углам, наклонилась к самому уху Жанны и громким шепотом произнесла:
- Призрак бродит по России, призрак смерти атеизма! В стране все больше людей начинает верить в Бога, тысячами крестятся, - и вот этой-то православной волной всех нас накроет и смоет подчистую! Ни ведьм, ни магов, ни экстрасенсов в России вообще не останется! - глаза ведьмы при этих словах расширились и потемнели от ужаса.
- Какой кошмар! А может, это только слухи? Разве христианство это не просто мода, которая как пришла, так и уйдет?
- Увы, нет! Мода бывает на заграничные тряпки, на танцы, на азартные игры, наркотики и всяческое распутство, а не на христианство. Поди-ка, выстой в церкви два часа из одной только моды! Сама-то мода где придумана? В аду, тарантулка, в аду!
- Верно говорит Ага! - прозвучало из-под дивана. - Моду мы сочинили. Мы же распространяем миф о том, что христианство в России - это только мода. Кое-кто верит, однако!
- И ты прав, страшненький! Но мода там или не мода, а привольная наша житуха в этой стране, похоже, идет к концу.
- Конец света в отдельно взятой стране? - потрясенно спросила Жанна.
- Конец тьмы в отдельно взятой державе, девочки! - поправил из-под дивана бес. - У нас внизу об этом тоже слухи идут.
- Ты правду говоришь, Жан? Ой-ой-ой!… Ну да ладно, не будем заранее горевать, - резко оборвала себя Жанна. - Авось, на наш век тьмы еще хватит. Мне бы вот только от противных девчонок избавиться. А там уже можно будет сесть и хорошенько подумать: здесь оставаться и открывать собственное дело или забрать деньги моего Мишина да за границу махнуть? У меня ведь и за рубежом связи имеются.
- А вот мне, бедненькой, здесь придется остаться и затаиться, я за границей конкуренции не выдержу. Вот я и вышла на тропу осторожности. Так что, прости, непосредственно ничем тебе помочь не смогу, эфочка ты моя! *Я больше на устранение не работаю. А вот советом - помогу.
- Ну, помоги хоть советом, Ага!
- Адресок я тебе подкину интересненький и рекомендацию дам. Девчонки у тебя, говоришь, церковные? Так вот есть у меня на примете ведьма, которая именно по таким делам большой специалист - православная ведьма!
- Это как же так? - опешила Жанна. - Ведьма - и вдруг православная!
- А вот так, скорпеночка **. Каждая ведьма маскируется как умеет: я медицинским халатиком прикрываюсь, а матушка Ахинеюшка - монашеской ряской. Конечно, позиционирует она себя не ведьмой, а «православной целительницей и духовной помощницей», только этоведь одно и то же, как мы понимаем. У нее весь дом иконами обвешан, святой водой заставлен. Только иконы эти нельзя в церковь вносить - тут же сгорят! А своей «святой водичкой» она потихонечку травит тех, кого ей «закажут» клиенты. Такой вот у нее бизнес, крокодилочка!
- Ну дает бабулька! - захохотала Жанна. - Через святыни - травить! Класс! Давай адресок, Ага!
Адресок был тут же записан на бумажке и вручен Жанне.
На прощанье Агафья Тихоновна хотела было обнять Жанну, но та уклонилась:
- Без этих нежностей, пожалуйста! А то еще удушишь ненароком… по привычке! Пока, красавица-удавица!
- Тебя удушишь, анакондочка! - сказала Ага, закрывая входную дверь за посетителями на сложный заграничный замок. Она пересчитала сунутый ей Жанной гонорар, осталась довольна и даже запела песенку времен своей молодости:
Эту песню запевает
Молодежь,
молодеж- ж-жь, молодеж-ж-жь!
Наш- шу песню не задуш-ш-шишь,
Не убьеш- ш-шь,
не убьеш- шь, не убьеш-шь!
Агафья Тихоновна, судя по дремучей этой комсомольской песне, была намного старше, чем казалась! Оставшись одна, она приободрилась: может, права Жанна, и на их век дураков в России еще хватит? Но тут она вспомнила, что ее старинного дружка, пророка и серийного воскрешателя Гришеньку Грабового *уже посадили в тюрьму за мошенничество, и пригорюнилась…
А Жанна решила посетить «православную ведьму» не откладывая. Жила мать Ахинея в двухэтажном домике-флигельке в Коломне - одном из старейших районов Петербурга. Домик стоял во дворе, и в сгустившихся сумерках Жанна едва его разыскала. Она позвонила, как было велено, три раза коротко и один подлиннее - условным звонком. Открыла ей дверь сама матушка, и Жанна, увидя ее на пороге, сначала отшатнулась и хотела было бежать без оглядки. Но тут она вспомнила, что бежать-то ей больше некуда, других адресов у нее под рукой нет, и решила остаться.
Матушка Ахинея и вправду была похожа на монахиню. Небольшое круглое личико ее на первый взгляд казалось очень добрым и все состояло будто из яблочек: крутой ее лобик напоминал антоновское яблоко, две круглые румяные ранетки составляли щечки, две маленькие желтенькие китайки - подбородок с ямочкой посередине, а носик - красненькое райское яблочко. Подрясник на матери Ахинее был черненький, к монашескому кожаному поясу вязаные четочки подвешены, на голове суконная шапочка-скуфеечка, на груди медный крест на цепочке - ну как есть монашечка! Только вот крест - перевернутый.
Что сразу же отметил Жан и поспешил успокоить Жанну:
- Не пугайся, хозяйка, это не настоящая монашка, а ряженая! - Он довольно ухмыльнулся, ощерив акульи зубы. - И крестик-то, обрати внимание, перевернутый, как и положено по всем законам святотатства!
- Прошу пожаловать, гости дорогие! - пригласила матушка Ахинея: она тоже, как и ведьма Ага, сразу разглядела беса. - И пусть дизайн моей келеечки вас не смущает, это только для рядового клиента!
«Келеечка» оказалась большой, погруженной в сумрак комнатой; освещалась она лишь лампадкой из угла и желтым черепом-лампой на столе. Угол с лампадкой был сплошь завешан иконами. Жанна содрогнулась, увидев иконы, и опять нерешительно остановилась в дверях.
- Это декорация, Жанна, не бойся! Подойди поближе и погляди, какие тут иконы! -Жан, смеясь, лапой подтолкнул ее к «святому углу».
Жанна подошла, пригляделась и успокоилась. Со злобным удовлетворением она отметила, что глаза и сложенные для благословения руки святых были замазаны черной краской. А на некоторых иконах вместо святых были утопленные в оклады фотографии кинозвезд и даже парочка олигархов.
Жан демонстративно протопал в «красный угол» и уютно улегся под глумливыми образами, свернулся клубком и положил мерзкую голову на передние лапы. Уютно ему там было, безобразнику!
- Ага мне позвонила и все про твою беду поведала, - тут же приступила к делу хозяйка. - А я твою беду - руками разведу! Присядь пока на диванчик, красавица. Чайку?
- Можно чашечку, если это не слишком хлопотно. Холодно на улице. А я одета не по погоде…
- Оно и понятно. Как у нас в народе говорят, верхняя одежда крутого мена - его автомобиль…
Матушка Ахинеюшка принялась хлопотать, готовя чай, и при этом продолжала беседу.
- Как там Ага поживает, все такая же красотуля?
- Да, она недурно выглядит.
- А ведь мы с. нею почти ровесницы… К сожалению, я не могу поступиться правдой жизни во имя красоты… Имидж, имидж обязывает! Кто же доверится молодой монахине? А вот кипяточек-то уже и поспел к вашему приходу! - сообщила матушка Ахинея, потирая желтые ручки без колец и даже без маникюра, «украшенные» только коричневыми старческими пятнышками. - Кипяточек готов, сейчас травки заварим и попьем чаечку! Прошу к столу!
Жанна села на указанное место возле стола, на узкий и неудобный старинный резной стул с потрескавшимся кожаным сиденьем и высокой спинкой. На столе, рядом с черепом, уже стоял электрический самовар и стеклянный заварной чайник, на дне которого лежал коричневый и на вид какой-то подозрительный комочек. Мать Ахинея налила в чайник кипятку из самовара, комок распустился в горячей воде и превратился в подобие морского животного с шевелящимися щупальцами. По комнате поплыл приторный и даже слегка гниловатый запах. Появились две черные китайские лаковые чашки с золотыми драконами, и хозяйка с гостьей приступили к чаепитию.
- Выкладывай свою заботу со всеми подробностями, ничего не стесняйся! - пригласила хозяйка, и Жанна рассказала о своих злоключениях участливо слушающей матушке Ахинее.
- Ну что я тебе скажу? - сказала та, когда Жанна окончила рассказ. - Извести твоих девчоночек я, конечно, могу. Но работа предстоит большая, серьезная, и плату я за нее спрошу тоже серьезную. Деньги-то у тебя есть али одна только красота в наличности? Красота ведь нонче не капитал, а только средство к приобретению капитала!
- Денег у меня достаточно, об этом не беспокойтесь, матушка.
- Это хорошо. А еще ты мне рекламу сделаешь в кругах «новых русских». Много у тебя таких знакомых?
- Много, матушка. У меня других знакомых и нет.
- Вот и расчудесненько! Поможешь мне рейтинг поднять, а то конкуренты больно одолевают. Сама понимаешь, без рекламы на эзотерическом рынке не пропихнешься, а пиар нынче дорог, ах как дорог пиар-то, девушка!
- Я вам обещаю отличную рекламу в самых серьезных кругах, матушка, и даже на самом верху, но только потом, когда стану мадам Мишиной.
- Само собой, само собой. Вперед я с тебя, голубушка, возьму только деньги, простые и обыкновенные деньги.
- Сколько?
- Для начала - тысячу.
- В долларах? - спросила догадливая Жанна.
- В евро. Долларский курс чтой-то круто пошел на снижение. Ох, боюсь, вот-вот паника на валютной бирже начнется!
- У меня с собой только доллары…
- Ну, ин ладно. Сколько ж это у нас будет по нонешнему курсу, если еврики в зелененькие перевести? - матушка Ахинея извлекла из кармана подрясника калькулятор и ловко им пощелкала. Сумма матушкой была названа и тут же выложена Жанной на стол.
- Ну, а теперь тихими стопами да прямиком к делу, лапуля. Чтоб иметь подступ к девчонкам, надобно обезвредить вокруг них духовную защиту. Рабочее пространство, так сказать, обеспечить. Для этого ты мне должна будешь перетаскать по одной все иконы, какие есть у них в комнате. Я эти иконки дезактивирую, а ты их потом на место вернешь. Я их так обработаю, что ни один Ангел к ним не приблизится, не говоря уже о Святых! И святую воду, если она у них есть, прихвати. Сумеешь ты мне сюда всю эту их православную атрибутику доставить?
Жанна замялась.
А Жан в углу недовольно и предостерегающе заворочался, свирепо глядя на Ахинею.
- Не знаю, мать Ахинея… Боюсь, что не смогу я прикоснуться ко всему этому - к иконам, к святой воде…
- Вот, значит, как? Да ты, видать, далеко продвинулась, зайка моя! Хвалю, хвалю… А вот скажи мне, умница, надежный человечек у тебя в доме имеется, чтобы эту работу за тебя проделать и никому не проболтаться?
- Нет у меня такого человечка. Все теперь против меня: и домоправительница, и горничная, и секретарь моего Мишина, и даже его охрана.
- Это усложняет дело и потребует от тебя лишних вложений.
- Да я согласна, матушка, вы только помогите! Сил у меня больше нет моих падчериц терпеть, извели они меня вконец!
- Понимаю, понимаю, краса ты моя подколодная… то есть, ненаглядная! А мы вот что сделаем: мы на их территорию своего агента забросим.
- Подружку им, что ли, подсунем?
- Никакая твоя подружка не сможет святынями манипулировать, для этого бо-о-ольшая подготовка требуется! Мы это дельце иначе провернем. Они ведь малолетние, за ними глаз да глаз нужен?
- Еще как нужен!
- О-кеиньки! Значит, их отца ты без особого труда сможешь обработать в нужном направлении. Ты ему скажешь, голубушка, что девицам в переходном возрасте полезно иметь воспитательницу - бонну, гувернантку. Это теперь последний писк домашней педагогики - гувернантки. Ты отца уговоришь, а о подходящей кандидатуре я сама позабочусь. Дашь объявление в местную газетку, а я тебе, будто бы по объявлению, пришлю свою кандидатку. И красотку, и веселую, и современную, и православную - напоказ только, конечно. Всех подряд и наповал очарует! И вот эта моя гламурненькая и православненькая гувернанточка все ихние иконки по одной ко мне на обработку и перетаскает. Ну как, милушка, нравится тебе мой план?
- Еще бы! Так, может, она их заодно сразу и отравит?
Жан прислушивался к беседе двух ведьм с большим интересом, а тут и вовсе встрепенулся и даже на задние лапы привстал.
Но у матушки Ахинеи был свой план действий:
- Травить будем поэтапно. Сначала духовно, а уж потом и физически.
- А если наоборот? Сначала отравить тело, а потом, когда они ослабеют и заболеют, уже и души их православные?
- В такой очередности не проходит. Этак можно по неосторожности из обыкновенных девчонок святых мучениц сделать. А ну как они, ослабев телом, начнут еще больше о спасении своих душ беспокоиться? А вдруг они болезни свои с кротостью и терпением переносить станут? Оно тебе надо?
Жан разочарованно плюхнулся на брюхо и отвернулся. - Конечно, нет! - испугалась Жанна. - Святых мне только в доме не хватало!
- Вот именно. Помрут они в таком-то вот безобразном состоянии духа - и сразу на Небеса. А там, ежели ты их отца обидишь - а ты ведь обязательно обидишь, тебе ведь не он, а деньги его нужны, так?
- Ну так.
- Так вот, стоит тебе их отца обидеть, они там наверху попросят кого следует за папочку заступиться, и тебе, душечка, мало не покажется!
Жан в своем углу испуганно взвизгнул! Уж бес-то знал, что маленькие мученики - дети, которые долго и тяжело болели на земле, в момент смерти улетают с земли прямо на Небо, в Райские сады, к Самому Господу, и у Него в любимцах ходят. И на своей черной шкуре знал бес, что бывает, когда эти Божьи любимчики заступаются за своих родителей, за братьев и сестер, за друзей, оставшихся на земле. При мысли об этаком бедствии у Жана даже шкура зачесалась!
- Что ж… Я с вашим планом согласна, матушка Ахинея, - не стала спорить и Жанна. - Так когда ждать вашу лихую гувернантку?
- А вот как дашь объявление, так сразу позвони мне «на трубу». Я уж к тому времени подготовлю свою лучшую ученицу и сразу же пришлю ее к тебе.
- Но пусть эта ваша развеселая монашка к девчонкам не только любовь, но и мягкую строгость проявит, чтобы отец ею доволен остался!
- Уж моя кандидатка сумеет ему понравиться, не беспокойся! И о пароле мы с тобой заранее, прямо вот сейчас договоримся. Пароль такой будет: как войдет она в дом, так сразу споткнется, в долгополой монашеской юбке запутается, подол приподнимет - а под юбкой-то у нее джинсики окажутся! Это чтобы девчонкам понравиться. И скажет моя гувернантка пароль простой и запоминающийся, блин.
- Так какой пароль-то?
- Я ж тебе говорю, касаточка, пароль - «Блин»!
Жанна засмеялась.
- И в самом деле, легко запоминающийся пароль!
- Значит, договорились?
- Договорились, матушка Ахинеюшка! Довольная Жанна попрощалась, вышла на улицу, села в свою «хонду» и включила дворники: метель все не стихала, и снег уже залепил переднее стекло.
Жан, тоже довольный визитом, улегся на заднем сиденье и задремал.
В белых вихрях снежной вьюги ни ему, ни Жанне не видны были Ангелы, летевшие над машиной.
- Иван! Жанна, видно по всему, собирается начать новую крупную игру! - сказал ангел Юлиус.
- Проиграет! - успокоил его Ангел Иоанн. - Нам ее игра в дочки-мачехи не страшна. Надо только с самого начала держать все под контролем. Попросим всех Ангелов нашего дома следить за нею.
- Верно, брат! Так и сделаем.
Глава 3
У Павла Ивановича Орлова была привычка бегать для здоровья не только по утрам, но и перед сном. Вернувшись с концерта и поужинав, он отправился на свою обычную вечернюю пробежку.
Мокрый снег все валил и валил, и никто его, конечно, не убирал и даже не думал убирать до утра - а может, и до следующего понедельника. Он лежал толстым покровом на всем пути Павла Ивановича, бежать по глубокому снегу было трудно и жарко, и вскоре он скинул на бегу куртку, а затем и свитер, и бежал теперь по пояс голый, но все равно пар от него так и валил.
А потом ему вдруг захотелось бежать не к усадьбе Белосельских-Белозерских, как он всегда бегал, а почему-то как раз в другую сторону - к гостинице, носившей незамысловатое название «Крестовский остров». И Павел Иванович, послушавшись внутреннего голоса, изменил привычный маршрут.
«Внутренним голосом» Павла Ивановича был, конечно, голос его Ангела Хранителя. Павел Иванович в него верил, молился ему каждый день дважды, а перед причастием специальный «Канон Ангелу Хранителю» читал, но по простоте своей думал, что слушается не Ангела, а своего внутреннего голоса. Впрочем, так ведь и многие думают. Но Ангел Павлос на него совсем не обижался: он очень любил своего добродушного, крепкого в вере и мужественного подопечного.
Пробегая по набережной в том месте, где река Средняя Невка омывает сразу три острова - Крестовский, Елагин и Каменный - Павел Иванович вдруг заметил на скамеечке сгорбившуюся, почти занесенную снегом фигуру. «Бомж или пьяный, - подумал он. - Замерзнет, не дай Бог, насмерть, бедняга… Придется будить и поднимать!» Он перешел на шаг, приблизился к скамье и тронул замерзающего бомжа за плечо.
А это был вовсе и не бомж, и уж тем более не пьяный, а бедная девушка Александра, сидевшая в ожидании часа, когда можно будет вернуться к тетушке. Она сидела, сидела и задремала… А потом и вовсе уснула!
А рядом с нею стоял как на часах недремлющий Ангел Александрос.
- Приветствую тебя, брат Александрос! -раздался с неба бодрый и веселый голос. - Вот и свиделись мы, и даже раньше, чем ожидалось!
- Брат Павлос! Откуда ты взялся?
- Искал вас - и нашел. Сейчас мы с тобой будем наших подопечных знакомить.
- Вот хорошо-то! Спасибо тебе, брат!
- Давай стараться, чтобы они сразу подружились.
- Давай, брат!
- Эй, друг! А ну проснись! - произнес над Александрой грубый мужской бас.
Александра разлепила намокшие ресницы, поглядела и ужаснулась: перед нею стоял страшный полуголый громила, а его огромная горячая лапища лежала у нее на плече. Но тут же она сама себя успокоила: «Это мне снится. Не ходят в метель по островам полуголые бандиты…» - Она немного повозилась, устраиваясь поуютнее, и снова зажмурила глаза.
- Эй, парень, не спи! Так и замерзнуть недолго!
- Кончай мне сниться, обормот противный и голый! - пробормотала Александра, не размыкая глаз.
- Э, да это ж девчонка! - воскликнул Павел Иванович и еще сильнее затряс ее за плечо. - Просыпайся сейчас же, глупая, замерзнешь!
Пришлось Александре проснуться совсем.
- Ну что вы меня трясете? Чего вам от меня надо?
- Мне от тебя ровным счетом ничего не надо, а спать на улице я тебе не позволю. Ты что, пьяненькая?
- С чего это вы взяли?
- Ну, спишь тут, на скамейке… Непонятно!
- А вы голый в метель по улицам ходите - это что, по-вашему, очень понятно?
- Так у меня пробежка!
- А у меня - прогулка!
- Так, ясно. А ну вставай и давай прогуливаться вместе в сторону твоего дома! Ты где живешь-то?
- В данный момент - здесь.
- Я тебя серьезно спрашиваю: адрес у тебя какой, куда тебя проводить?
Не отвечая ему, Александра сдвинула рукав куртки и край варежки, чтобы взглянуть на часы.
- У тебя что, адрес на часах записан?
- Да нет. Просто я смотрю, можно ли мне уже домой идти или еще рано.
Павел Иванович не особенно удивился - мало ли какие бывают семейные обстоятельства.
- Ну так что? Можно тебе уже идти домой?
- Можно. Если не слишком торопиться.
- Ладно, давай не спеша поторапливаться! - И Павел Иванович стал натягивать на себя свитер и куртку.
- А вы чего одеваетесь? Вы же голый бегаете!
- Бегаю. Но если не бежать - замерзну. Мы же вместе пойдем.
- Это еще зачем - вместе? - подозрительно спросила Александра.
- Провожать тебя пойду. Вставай давай!
- Нечего меня провожать, я и так дойду…
- Ты давно на нашем острове живешь?
- Да не живу я тут. Я случайно на острове вашем оказалась. А в чем дело?
- Дело в том, что по этому острову молодым девушкам ночью гулять не положено.
- Так еще не ночь!
- Для тебя - ночь! Несовершеннолетним не рекомендуется гулять по улицам после двадцати одного часа.
- Так это несовершеннолетним. А я сама учу несовершеннолетних. Я, между прочим, педагог.
- Да ну? Серьезно?
- Серьезней некуда, - вздохнула Александра. - Позвольте представиться: безработный и бездомный преподаватель русского языка и литературы при дипломе с отличием Александра Николаевна Берсенева.