Вудхауз Пэлем Грэнвил. Что-то не так

глазами, его фланелевые костюмы напоминали мороженное-ассорти, а верхнюю
губу уродовали жидкие усики. Короче, зрелище, которое предстало Роско,
вошедшего в контору "Аргуса" на следующий день, заставило бы человека
чувствительного отвести глаза, однако Роско их не отвел, так радовало его
возвращению роковых бумаг. Он бодро схватил конверт.
-- Блеск! -- вскричал он. -- Как вам удалось их раздобыть? Перси Пилбем
беспечно почесал ручкой в набриллиантиненных волосах.
-- Запросто. Она каждый вечер в театре. Я дождался, пока она уйдет,
вошел, порылся, отыскал письма и вышел. Все очень легко. Впрочем, когда я
говорю легко,
-- Пилбем запоздало вспомнил о счете, который намеревался выставить, --
это не следует понимать буквально. Я шел на огромный риск. И не забывайте
про нервное напряжение.
-- Ну, вам это все нипочем, -- сказал Роско, тоже думая о гонораре. --
При вашем-то опыте!
-- И все же... Простите?
-- А?
-- Вы что-то сказали?
Здесь Перси Пилбем допустил неточность. Роско не сказал. Он заурчал, и
заурчал оттого, что мысль, подобно зрелой розе, явилась на его челе. Он не
часто испытывал такие озарения, мозги его ворочались туго, но сейчас
озарение пришло и потрясло его до подошв.
Даже самым земным натурам не заказано помечтать. С самого визита в
Лесной Замок перед Роско маячило видение: вот он раздобывает контракт и рвет
в клочки, лишая коварного Кеггса губительной силы. И сейчас он придумал, как
это осуществить, причем сразу во всех подробностях. Правда, план требовал
мужества, а мужества ему недоставало. Тут нужен союзник, и он вдруг понял,
что обретает союзника в лице Пилбема.
-- Послушайте, -- сказал он, -- я хочу предложить вам еще работу.
-- В каком духе?
-- В таком же.
-- Вы написали еще письма?!
Голос Пилбема звучал изумлением и даже благоговейным восторгом. Это
будет уже третья стопка компрометирующих писем от одного клиента -- рекорд
непревзойденный. Даже известные своей распущенностью баронеты ограничивались
двумя. Бэньян поспешно развеял заблуждение.
-- Нет, нет. На этот раз не письма. Это бумага, документ.
-- "Военно-морское соглашение"? -- спросил не лишенный остроумия
Пилбем.
-- Своего рода договор.
Пилбем начал понимать.
-- Вы что-то подписали?
-- Да.
-- И хотите заполучить?
-- Верно. А единственный способ...
-- Стащить? Все понятно. Хотите поручить это мне?
-- Да.
-- Хм.
-- Это будет проще простого, -- убедительно сказал Роско. -- Бумага у
такого Кеггса. Он много лет назад был дворецким у моего отца, сейчас на
покое и живет в Вэли-Филдз. Там у него недвижимость. Зайдете, скажете, что
от меня, ищете дом, нет ли у него подходящего. Он наверняка будет прыгать до
потолка -- я случайно знаю, один из его жильцов разбогател, скоро съедет. Он
вас впустит, а когда пойдет за напитками -- он обязательно захочет вас
угостить -- подлейте ему убойного пойла и готово. Проще, чем с бревна
свалиться, -- подбодрил Роско, и с мукой взглянул на Пилбема. -- Почему, --
спросил он, -- вы говорите "хм"?
Пилбем без запинки это объяснил.
-- Если все так просто, почему вы не стащите сами?
Роско замялся. Ему не хотелось открывать истинную причину перед
человеком, которого он хотел бы отправить взамен себя. Во время деловой
беседы, завершившейся подписанием контракта, в дверь заглянул злобного вида
бульдог, угрожающе кашлянул и вышел, предварительно бросив на Роско столь же
угрожающий взгляд. Роско собак боялся, и ни за что не согласился бы на новую
встречу. (На самом деле Джордж кашлянул, чтобы привлечь внимание -- вдруг у
кого есть лишнее печенье; однако шестое чувство подсказало ему, что здесь
печенья не дождешься, и он ушел искать щедрую Джейн.)
-- Кеггс меня будет опасаться, -- вдохновенно соврал он. -- Мне и до
первой базы не дойти. Другое дело вы.
Это было приемлемое объяснение, и Пилбем с ним согласился, хотя и
помотал головой. Намеченный план не оскорблял совесть, которой у него не
было, однако представлялся слишком рискованным. Он навсегда запомнил то
мгновение в доме прекрасной Элейн, когда внезапно раздался дверной звонок. У
него чуть сердце не выскочило, а сейчас -- останавливалось при одной мысли,
что такое может повториться.
Он сообщил об этом Роско. Тот отмахнулся.
-- Господи, тут все будет по-другому! Вам не придется никуда проникать!
Вы просто войдете...
Пилбем продолжал качать головой.
-- Очень жаль, -- начал он, но Роско его перебил.
-- Я готов больше заплатить.
Пилбем перестал качать головой. Он дрогнул. Как и Роско он любил, чтобы
денег было побольше.
-- Что за соглашение? -- спросил он, воздерживаясь пока от
окончательного ответа.
-- Да так, знаете, -- сказал Роско. Природная осторожность подсказывала
ему: частный сыщик, узнавший, что спасает клиенту сто тысяч, -- это частный
сыщик, который заломит цену.
-- Как оно выглядит?
-- Обычный лист бумаги. Кеггс убрал его в конверт, надписал
"соглашение", или "контракт", или там "касательно Р.Бэньяна". Потом запер в
письменном столе.
Пилбем задумался. Его упорство слабело.
-- Значит, долго искать не придется?
-- Да вы заполучите его в два счета. Всего и делов, ящик взломать.
-- Если меня поймают за взломом ящиков, посадят в тюрьму.
-- Говорят, в тюрьмах теперь очень даже неплохо.
-- Кто говорит?
-- Ну так, вообще. В кино, на концертах, там-сям. И потом, кто вас
поймает?
-- А кто еще там живет?
-- Лорд Аффенхем и его племянница.
-- Ну вот мы и приехали.
Роско не пожелал с этим согласиться.
-- От них мы избавимся, раз начхать. Договоримся на субботу, я пошлю
старичку два билета в театр. Дневной спектакль. От даровых билетов еще никто
не отказывался. С минуту Пилбем разглаживал встрепанные усики, потом задал
вопрос, которого его собеседник надеялся не услышать.
-- Как насчет собак?
Роско замялся, но понял, что надо отвечать начистоту. Все пойдет
прахом, если сыщик без предупреждения наткнется на жуткого бульдога.
Бесчестный миллионер судил других по себе: ройся он в ящике в чужом доме и
окажись рядом бульдог, бросил бы все и умчался, как кролик. Скрывать
бесполезно. Придется говорить.
-- Собака есть, -- признался он.
-- Какая?
-- Бульдог.
-- М-м.
-- Бульдоги дружелюбны.
-- Да? Один мой знакомый напоролся на бульдога. Всего семь швов. Второй
раз за утро на Роско снизошло вдохновение.
-- Я вот что сделаю, -- объявил он. -- Если вы в субботу отправитесь к
Кеггсу, я побываю там в пятницу и скормлю собаке мяса с порошком.
Пилбем нахмурился. Как ни отрицали бы это все, его знающие, но и у него
были принципы. Что-то человеческое в нем теплилось.
-- Я не хочу травить собаку, -- сказал он.
-- Зачем же сразу травить? Скормлю что-нибудь такое, чтоб она продрыхла
весь следующий день. Спрошу у ветеринара, сколько сыпать.
-- Как вы к ней подберетесь?
-- Очень просто. Погода отличная, она наверняка будет в саду. По
соседству живет мой приятель. Зайду к нему, брошу мясо через забор. -- Роско
замолчал и умоляюще взглянул на собеседника. -- Так вы беретесь?
Пилбем сидел в задумчивости. Роско почти его убедил. Затея с собакой
ему понравилась. Без сомнения, это расчистит дорогу, а заказчик --
миллионер, может раскошелиться на свои капризы.
-- За тысячу фунтов наличными -- берусь, -- сказал он, и Роско скрутила
резкая боль вроде ревматической.
-- За тысячу?
-- Я невнятно произнес? -- холодно сказал Пилбем. Его нежной натуре
претил всякий торг.
Роско оставалось снова испить горькую чашу. Надо было соглашаться.
Опять пересчитывал он мелких рыбешек, которыми придется пожертвовать, чтобы
вытащишь кита, и количество их его ужасало.
-- А за сотню не возьметесь? -- спросил он с надеждой.
Пилбем отвечал, что нет.
-- Тысяча фунтов -- большие деньги.
-- Верно, -- сказал Пилбем, энергично потирая третий слева прыщ на
правой щеке. -- Это мне в ней и нравится.

20

Сказав, что никто не откажется от даровых билетов, Роско обнаружил
глубокое знание человеческой природы. Билеты на дневной спектакль прибыли по
почте в пятницу и вызвали бурное ликование.
Лорд Аффенхем, хоть и не отступал от своего мнения, что даритель --
жирная рожа, тем не менее сердечно одобрил широкий жест, и даже племянница
его признала, что со времени их совместных купаний в Мидоухемптоне Роско
Бэньян изменился к лучшему. Короче, в пятницу радость царила безраздельно.
Однако субботним утром солнце закрыли тучи, ибо дом настигла беда. Лорд
Аффенхем, подойдя к собачьей корзинке, чтобы вывести Джорджа на утренний
променад, нашел того вялым и безжизненным. Собачий нос потеплел, обрубок
хвоста даже не дернулся. Слепой понял бы, что бессловесный друг чувствует
себя неважнецки. Виконт без промедления созвал консилиум.
-- Дже-эйн!
-- А?
-- Кеггс!
-- Милорд?
-- Подите сюда. Что-то с Джорджем. Все трое мрачно склонились над ложем
больного, кусая губы и качая головами. "Ах, Джордж, бедненький мой,
славный!" -- вскричала Джейн, и "В высшей степени необычно", -- заметил
Кеггс, поскольку до сего дня болящий отличался исключительно крепким
здоровьем. О нем шла слава пса, который жрет гвозди по десять пенсов, и хоть
бы хны.
Лорд Аффенхем одобрил их озабоченность, но, считая ее недостаточной,
взял практический тон.
-- Кеггс!
-- Милорд?
-- Где ближайший ветеринар?
-- Сразу не отвечу, милорд, но могу справиться в телефонной книге.
-- Так справьтесь, дражайший.
-- И поскорее, -- добавила Джейн. -- Само собой, -- продолжала она,
когда Кеггс отбыл с миссией милосердия, -- театр отменяется.
-- Э? Почему?
-- Не можем же мы оставить бедного Джорджа в одиночестве!
-- Ерунда. Нельзя, чтоб пропадали билеты. Ты поедешь, я останусь.
Звякни Фреду Холлоуэю...
-- Холлистеру.
-- Холлистер, Холлоуэй, сейчас неважно. Позвони ему и скажи, что ведешь
его в треклятый театр.
-- Это так эгоистично! Бросать тебя одного. Ты хотел развеяться.
-- Да ничуть. Куда охотнее посижу с книжечкой.
-- А Кеггс не может присмотреть за Джорджем?
-- Не справится. Джорджу нужен отцовский глаз. Его надо развлекать, а я
сомневаюсь, что Кеггс сумеет. Делай, что я тебе говорю.
-- Ладно, раз ты так велишь.
-- Тебе будет приятно провести день с этим Фредом.
-- Еще как, -- убежденно сказала Джейн.
Прошло утро. Побывал ветеринарный врач, определил недомогание как
желудочное, предположил, что Джордж съел на улице какую-нибудь гадость и
ушел, заверив, что отдых, легкая диета и микстура каждые три часа со
временем принесут исцеление. Подъехал на машине Билл, забрал невесту. Лорд
Аффенхем и Джордж устроились коротать день, первый в кресле с "Чудесами
птичьего мира", второй -- в корзине под теплым шерстяным одеялом. Все было
тихо вокруг Лесного Замка, пока без двадцати пять перед входом не
остановился молодой человек в костюме цвета мороженного-ассорти и синих
замшевых ботинках. Это был Перси Пилбем собственной персоной.
Человек правильный, безусловно, осудит Перси Пилбема, чей моральный
кодекс оставляет желать лучшего, однако более мягкое сердце обольется
кровью, если обладатель его увидит, как несчастный сыщик беспечно вступает в
обитель бедствий, ошибочно полагая, что встретит там одного Огастеса Кеггса.
Вот он стоит на пороге, ожидая, когда откроется дверь, поглаживает усики и
ни сном, не духом не ведает о притаившемся неподалеку шестипудовом виконте.
Пойди все в соответствии с его планами, никаких шестипудовых виконтов
поблизости бы не было, однако, как мы знаем, все пошло наперекосяк. Так и
хочется сказать вслед за Бернсом: "Малютка, ты не одинок, и нас обманывает
рок". Да, поразительная мудрость заключена в этих словах, и случай с
Пилбемом -- новое им подтверждение, если, конечно, их еще надо подтверждать.
Дверь открылась.
-- Мистер Кеггс? -- осведомился Пилбем.
-- Да, сэр.
-- Добрый день. Я от мистера Беньяна. Он сказал, вы -- его старинный
знакомый. Я хотел бы снять домик неподалеку, и, по его словам, вы можете
предложить как раз то, что мне нужно.
-- Да, сэр, все правильно, -- сказал Кеггс, узнавший утром от Стэнхоупа
Твайна, что тот освобождает Мирную Гавань. -- Заходите, пожалуйста.
-- Как у вас замечательно! Жаль, что я не поселился в Вэли-Филдз
давным-давно.
-- А нам-то как жаль, -- учтиво ответствовал Кеггс.

Лорд Аффенхем провел день не без приятности. Он дочитал "Чудеса
птичьего мира", поболтал с Джорджем, выкурил легкую сигару и подремал с
полчасика. В пять Джордж забылся целительным сном и, похоже, мог некоторое
время обойтись без отцовского глаза, поэтому лорд Аффенхем вышел в сад
подышать.
Почти сразу он увидел красавицу-улитку и стал смотреть на нее, не
мигая, но деятельно думая, как они, совсем без ножек, передвигаются с вполне
приличной скоростью. Вот и эта, хоть и не могла бы тягаться в рекордсменами
в беге, тем не менее явно куда-то направлялась, и лорд Аффенхем тщетно искал
объяснения этому проворству. Он все еще бился над разгадкой, когда подошел
Мортимер Байлисс.
Великий знаток искусств, обычно резкий с ближними, оказался не таким
толстокожим. Сразу почувствовав симпатию к шестому виконту, напомнившему ему
слона в нью-йоркском зоопарке, на котором часто катался маленький Мортимер,
он желал ему добра и сокрушался, что пришлось сказать горькую правду о
картинах. Невесело узнать, что полотна, которыми ты владеешь и за которые
собирался выручить деньги, принадлежат не Гейнсборо и Констеблю, а Уилларду
Робинсону и Сидни Биффену. Когда же при более детальном рассмотрении ему
удалось обнаружить несколько вполне приличных творений, нечаянно пропущенных
предыдущими пятью виконтами, он с чувством бойскаута, совершающего
ежедневный добрый поступок, сел в "Ягуар", вполне оправившийся от недавнего
потрясения, и вестником счастья помчался в Лесной Замок.
-- А, вот вы где, -- сказал он, входя в сад. -- Я звоню, звоню, и
никакого ответа. Перемерли все, что ли, в этой богадельне?
-- Э? -- сказал лорд Аффенхем, выходя из транса. -- Здравствуйте,
Банстед. Звонили, говорите? Кеггс не слышал. Заснул, небось. Он днем
укладывается полежать. Я смотрел на улитку.
-- Всегда смотрите на улитку, -- одобрил его Мортимер Байлисс. -- Вот
он, секрет счастливой и здоровой жизни. Там, куда заглядывает улитка, не
нужен врач.
-- Вы о них думаете?
-- Да как-то не очень.
-- Я все гадал, как они устраиваются. Вот хоть эта. Несется вскачь. У
нее же нету ног!
-- Видимо, сила воли. Хорошую улитку не остановишь. Вы, наверное,
удивляетесь, зачем я здесь, хотя, безусловно, счастливы меня видеть. Я
приехал сообщить, что все не так плохо, как я думал. Картины, то есть. Я
установил, что некоторые -- подлинные.
-- Они стоят денег?
-- Порядочных.
-- Ну, замечательно. Прекрасно. Все определенно выправляется. У меня
началась счастливая полоса. Замечали, как все улаживается, стоит войти в
счастливую полосу? Вы ведь видели вчера мою племянницу?
-- Мельком. Очаровательная девушка.
-- Да, ничего. Так вот, до вчерашнего дня она была помолвлена с
никчемнейшим том во всем Вэли-Филдз. А теперь все. Прозрела, собирается
замуж за вашего Холлоуэя.
-- Холлистера.
-- Все так говорят. Неужели я спутал фамилию? Помнится, он ваш
приятель.
-- Я знаю его с рождения.
-- Замечательный малый.
-- Один из лучших. Я ругаю его для его же блага, но люблю, как дядя.
Жаль, что ему туго приходится.
-- Уже нет. Я как раз собирался рассказать. Этот Бэньян предложил ему
отличную работу.
-- Вот как? Ну, ну, ну! Большой альтруист, Роско Бэньян. Все-то ищет,
кого бы облагодетельствовать. -- Мортимер Байлисс издал короткий смешок. --
Значит, предложил работу?
-- Да. Что-то связанное с картинами.
-- Помощник хранителя?
-- Это пока. Обещал взять хранителем, как только избавится от
нынешнего. Старичок совсем никуда.
-- Вот как?
-- Из ума выжил, ничего не соображает. Что ж, все мы не молодеем.
-- И то спасибо.
-- Э?
-- Это же не дай Бог молодеть. Вспомните, в молодости все время
рискуешь, что тебя окрутят.
-- Верно, -- согласился лорд Аффенхем, которые в свои двадцать
подвергался постоянной опасности.
-- Никто из молодых не застрахован. Я, по милости Провидения, сумел
остаться холостым, но раз или два оказывался на краю пропасти. Прекрасно
помню жуткий, неотвязный страх: одно неосторожное слово -- и все, ты в отеле
"Ниагара" с ног до головы в рисе. Конечно, речь идет о тех днях, когда у
меня еще были волосы и зубы. Я звался Красавчик Байлисс и одним движением
мизинца разбивал сердца. Да, уберегся, но не всем так повезло. Будь моя
воля, браки запретили бы законом.
-- А человеческий род не вымер бы?
-- Вымер бы, конечно, и с каким бы облегчением все вздохнули.
Представьте себе мир без Бэньянов.
-- Не любите Бэньяна?
-- Не люблю.
-- Я тоже. Истинный флюс, иначе не скажешь. Был тут вчера вечером.
Болтал с Джорджем через забор.
-- Кто такой Джордж?
-- Наш бульдог. Приболел сегодня.
-- Кто не заболеет после разговора с Роско Бэньяном? Я общаюсь с ним
две недели и состарился на двенадцать лет. Вам, наверное, грустно, что
пришлось уехать из Шипли?
-- Да. Неприятно лишиться родного дома. Хотя и тут довольно уютно.
-- Странно, что вы живете вместе с моим приятелем Кеггсом.
-- Да не так и странно. Он был у меня дворецким.
-- А, ясно. Конечно, это сближает. Как вы поделили дом?
-- Он живет на первом этаже, мы с Джейн -- на втором. Получается, как
две отдельные квартиры. А пойдемте к нему. Он с удовольствием вам все
покажет. Он гордится своим домом, и я его не виню. Здорово тут обжился.
Они обошли дом. Мортимер Байлисс остановился сорвать цветок. Лорд
Аффенхем подошел к стеклянной двери из сада, застыл, вытаращил глаза. Слабое
"лопни кочерыжка" сорвалось с его губ. Затем он цыпочках вернулся к
спутнику, вставлявшему цветок в петлицу.
-- Эх-х-м! -- прошептал он.
-- Горло простыло? -- поинтересовался Мортимер Байлисс.
-- Нет.
-- Тогда почему вы сипите, словно дырявая канистра?
Лорд Аффенхем предостерегающе поднял палец к губам.
-- Я вам объясню, почему сиплю, как канистра, -- произнес он
заговорщицким шепотом. -- Там взломщик!

21

Мортимера Байлисса было не просто испугать. Монокль в его глазу даже не
дрогнул.
-- Взломщик, говорите? -- произнес он так, словно заказал взломщика со
склада и теперь рад слышать, что товар доставлен в целости и сохранности.
-- Да. Кеггс лежит на полу без движения, а жуткий тип роется в его
письменном столе. Я не знал, что воры теперь вламываются среди бела дня, --
неодобрительно сказал виконт, воспитанный в строгих правилах. -- Всегда
считал, что они выходят на дело с наступлением темноты.
-- Вы, наверное, путаете их с театральными критиками. Какого рода этот
взломщик?
Лорд Аффенхем взглянул озадаченно, как всякий, кого попросили набросать
словесный портрет злодея.
-- Что значит "какого рода"?
-- Большой? Комнатный?
-- Нет, маленький.
-- Тогда вперед, -- с жаром сказал Мортимер Байлисс. Из клумбы, которую
лорд Аффенхем, умерщвляя фигуру, вчера немного вскапывал, торчала лопата. --
Чего вы ждете? Идемте!

Вот так и случилось, что у Перси Пилбема, убиравшего в карман конверт с
надписью "Касательно Р.Бэньяна", вновь чуть не выскочило сердце. Он полагал,
что рядом нет никого, кроме Кеггса, которого можно не брать в расчет, как
вдруг внезапный голос, показавшийся его напряженному слуху гласом совести,
разорвал дневную тишину громогласным "Э!". Именно так могла бы заговорить
Совесть.
Он повернулся вокруг своей оси и торопливо сглотнул подкативший к горлу
ком. За стеклянной дверью вырисовывался огромный человек -- Пилбем таких в
жизни не видел, а рядом угадывался его друг и доброжелатель с увесистой
лопатой в руках. День был теплый, но по коже частного сыщика пробежал
холодок. Все в этих двоих дышало рукоприкладством, а Пилбем не принадлежал к
числу Марлоу и Хаммеров, рукоприкладства он боялся и не любил. В надежде
разрядить обстановку, он выдавил чарующую улыбку и сказал: "А,
здравствуйте".
Получилось еще хуже.
-- Здравствуйте, здравствуйте, -- коротко ответил лорд Аффенхем и
обернулся в Мортимеру Байлиссу, явно рассчитывая на поддержку. --
Ухмыляется, -- произнес он с дрожью в голосе. -- Мы ловим его на ограблении,
как говорят, с поличным, а он ухмыляется. Он говорит "здравствуйте" и
УХМЫЛЯЕТСЯ. Как чеширский кот, будь он неладен. Держите лопату наготове,
Банстед. Перси Пилбем облизал губы, как перед объективом фотоаппарата. На
лбу у него выступил предательский пот.
-- Я не грабил, -- проблеял он.
Лорд Аффенхем прищелкнул языком. Он понимал, что люди порют чушь, но не
до такой же степени.
-- Не валяйте дурака. Забрался в чужую гостиную, уложил хозяина тяжелым
предметом, роется в его столе! Есть еще люди, у которых мозги на месте, и
они называют это грабежом. Крепче держите лопату, Банстед, она может
понадобиться. Мортимер Байлисс через его плечо опытным взглядом обозревал
комнату. В свои, как он выражался, молодые, горячие годы, он частенько видел
в питейных заведениях таких, лежачих посетителей, и знал, чем достигается
подобный результат.
-- Не предметом, -- сказал он. -- У меня такое впечатление, что нашему
старому другу подлили убойного пойла.
-- Э?
-- Видимо, в Англии это не принято, но в Америке, особенно в Нью-Йорке,
преимущественно -- на восьмой и девятой авеню и особенно в субботний вечер,
случается на каждом шагу. Ты подлил ему убойного пойла, рыло?
-- Отвечай! -- прогремел лорд Аффенхем, поскольку рыло стыдливо мялось.
-- Да или нет?
-- Д-да...
Лорд Аффенхем фыркнул.
-- Вот видите! Сознался. Что мы с ним сделаем? Искрошим в капусту? Или
мне слетать в ближайший участок, привести констебля?
Мортимер Байлисс некоторое время молчал, взвешивая возможности. Когда
он заговорил, слова его показались Перси Пилбему музыкой.
-- Думаю, стоит его отпустить.
Лорд Аффенхем вздрогнул, потом недоверчиво вытаращился, словно тигр,
которому предложили расстаться с обеденным кроликом.
-- Отпустить?!
-- После некоторой предварительной операции. Помню, я читал рассказ, --
Мортимер Байлисс поправил монокль. -- Про воришку, который забрался в дом.
Хозяин поймал его, под дулом пистолета велел раздеться, а потом вежливо
проводил до дверей. Мне показалась, что это замечательная мысль.
-- Превосходная, -- с жаром согласился лорд Аффенхем, устыдившись, что
на мгновение дурно подумал об этом прекрасном человеке. -- Лучше не бывает.
-- Забавно, будет?
-- А то! Как вы назвали сейчас этого прохвоста?
-- Рыло?
-- Очень метко. Раздевайся, рыло.
Перси Пилбем затрепетал, как осиновый лист. Ему вспомнился Роско
Бэньян, уверяющий, что дом окажется пуст, и в душе его прокатилась волна
антироскианских чувств. Редко человек с прыщами сильнее ненавидел обладателя
двух подбородков.
-- Но... -- начал он.
-- Мне показалось, я слышал "но"? -- осведомился лорд Аффенхем.
-- Никаких "но", -- вставил Мортимер Байлисс. -- Мы ждем добровольного
и деятельного сотрудничества. Думаю, сперва брюки.
Лорд Аффенхем приложил палец к щеке и задумался.
-- У меня мысль, Банстед. Почему бы не выкрасить его в черный цвет?
-- У вас есть черная краска?
-- Залейся.
-- Получится очень мило, -- раздумчиво произнес Мортимер Байлисс. --
Да, я прекрасно вижу его в черном.
-- Можно мне выпить? -- спросил Перси Пилбем.
Говорил он умоляюще, и лорд Аффенхем, даже в теперешнем настроении,
посчитал, что чуточка милосердия правосудию не повредит. Он хозяйским жестом
указал на стол, где стояли сифон и графин. Пилбем подошел и налил стакан до
края.
-- Или в зеленый? -- произнес лорд Аффенхем и уже хотел сказать другу,
что зеленая краска у него тоже есть, и не лучше ли -- щеголеватее, веселее,
вообще приятнее -- будет зеленый Пилбем, но не успел, потому что в глаза ему
ударило виски с содовой. На мгновение ему показалось, что он на винном
заводе, где произошел взрыв.
Набрасывая портрет Перси Пилбема, мы подчеркнули, что он не красив и не
отважен, но, надеюсь, сумели показать и другое -- его сообразительность и
умение быстро мыслить в минуту опасности. Выплеснуть стакан в лицо лорду
Аффенхему и выскочить в стеклянную дверь было делом мгновенного озарения. Он
с шумом вырвался наружу и ураганом умчался прочь.
Преклонные лета и хроническая несгибаемость суставов помешали лорду
Аффенхему и Мортимеру Байлиссу повторить его подвиг. Они тоже выскочили на
улицу, но, увы, их продвижение нельзя было сравнить даже с легким ветерком.
Они бежали медленно, натужно, словно одышливые буйволы, и неудивительно, что
у ворот не обнаружили никакого сыщика. Вместо него они увидели Билла и
Джейн, которые только что вылезли из машины и с любопытством глядели на
дорогу.
-- За кем погоня? -- спросил Билл.
-- Мимо нас промчался кто-то полосатый, -- добавила Джейн.
-- В прыщах и красном галстуке, -- сказал Билл. -- По недомыслию,
полагаю. Одно или другое, вместе их носить нельзя.
Внезапно Джейн встревожено вскрикнула.
-- Дядя Джордж! Ты мокрый.
-- Знаю, -- сурово отвечал лорд Аффенхем. -- Будешь мокрый, когда воры
поливают тебя виски с содовой. Пойду переоденусь. Так и простыть недолго.
Он мрачно удалился в дом, а Джейн повернулась к Мортимеру Байлиссу.
-- Воры? -- переспросила она. -- У вас тут вор?
-- Был. Я взял лопату, чтобы его сокрушить. Теперь, когда сокрушать
некого, положу ее на место. -- И Мортимер Байлисс отправился это исполнять.
-- Воры! -- сказала Джейн. -- Только подумать!
-- Веселенькие дела творятся в Вэли-Филдз.
-- Ты должен был вскричать: "Ко мне, крошка!", заключить меня в объятия
и сказать, чтобы я не боялась, ведь ты здесь.