Вудхауз Пэлем Грэнвил. Что-то не так

-- Отличная мысль, -- сказал Билл.
Сзади кто-то кашлянул. В нескольких шагах от них стоял Кеггс с
перекошенным лицом. У него раскалывалась голова, легкое покашливание еще
усилило муки.
-- А, здравствуйте, мистер Кеггс, -- сказал Билл. -- Мы... э...
обсуждали подготовку к свадьбе.
-- Я бы не советовал жениться немедленно, сэр, -- произнес Кеггс
замогильным голосом.

22

Когда Огастес Кеггс, подобно Абу бен Адему, очнулся от мирного сна, он
обнаружил, что заработал чудовищную головную боль и лишился конверта с
надписью "Касательно Р.Бэньяна". Поначалу, естественно, в его мозгу царил
полнейший разброд; затем из бурления противоречивых чувств
выкристаллизовались две связные мысли. Первая -- надо пойти к аптекарю на
Розендейл-род (если хватит сил дотуда добраться) и взять самого сильного
средства от головы, какое там сыщется; вторая -- надо отомстить Роско
Бэньяну за поступок, столь мерзостный, что даже международная банда
посовестилась бы на него пойти.
В том, что за головной болью и кражей кроется Роско Бэньян, Кеггс не
усомнился и на мгновение. Когда некто в усиках и прыщах заходит к отставному
дворецкому, сообщает, что послан Роско Бэньяном, подливает что-то в бокал и
похищает контракт, в котором Роско Бэньян обязался уплатить сто тысяч
долларов, то дворецкий, если он не совсем туп, может сделать собственные
выводы. Он видит, куда указывают улики и знает, кого внести в список
подозреваемых.
Вот почему Кеггс, думавший направиться прямиком к аптекарю на
Розендейл-род за средством от головы, при виде Билла остановился и сказал:
-- Я бы не советовал жениться немедленно, сэр.
И, пока Билл смотрел на него, сощурясь, как мы обычно делаем, если
предполагаем, что наш собеседник слегка перебрал, добавил:
-- Соблаговолите выслушать меня, мистер Холлистер.
Шекспир (Вильям) и Поп (Александр), оба подчеркивали, как скучна дважды
пересказанная повесть, а трижды пересказанная еще хуже. В двух местах этой
хроники читателям предлагалась история брачной тонтины Мортимера Байлисса, и
они, при своей сообразительности, надо думать, уже примерно поняли, что к
чему. Соответственно, нет надобности приводить речь Кеггса дословно.
Довольно сказать, что, несмотря на боль, которая начиналась в ступнях и
усиливалась с каждый следующим дюймом, он изложил факты перед Биллом и Джейн
не менее ясно, чем несколько дней назад перед Роско Бэньяном, и слушали его
с неменьшим вниманием. Билл вытаращил глаза. Джейн тоже. Потом они
вытаращились друг на друга.
-- Вы хотите сказать, -- произнес Билл, переводя глаза на Кеггса, --
что я потеряю миллион долларов, если женюсь?
-- Да, если ко времени вашего вступления в брак мистер Роско будет
оставаться еще холост.
-- А он, насколько я знаю, даже не помолвлен.
-- Не помолвлен, сэр.
Вот уже несколько дней как Биллу не случалось шумно втягивать воздух,
но сейчас это произошло. Человек, перед которым разверзлась пучина
бэньяновской подлости, поневоле вздохнет.
-- Так вот почему он предложил мне работу! Чтобы убрать меня с дороги.
-- В точности так, сэр. Это уловка.
-- Вот сволочь!
-- Да, сэр.
-- Подлец!
-- Да, сэр.
-- Скользкий ползучий гад!
-- В точности так, сэр, -- искренне согласился Кеггс. Он тоже считал,
что Роско Бэньян низким коварством и общей непривлекательностью напоминает
упомянутую рептилию. -- Мистер Роско не остановится ни перед чем. С детства
таким был. Мои друзья, оставшиеся на службе у покойного мистера Бэньяна,
писали, что уже тогда его поведение отличалось полной беспринципностью. В
пятнадцать лет его выгнали из школы, потому что он ссужал одноклассникам
деньги под грабительский процент. Кто есть дитя, сэр? Отец мужчины.
-- Таких детей надо сразу топить в ведре, -- сурово заметил Билл. --
Чтобы не стали мужчинами. Но кто сейчас прибегает к этим простым домашним
средствам? Видители, они устарели! Что же мы получаем? Роско Бэньяна. А?
-- Я просто сказал "ох!", сэр. У меня страшно болит голова. Как раз
собирался к аптекарю в надежде купить какое-нибудь средство.
-- Тогда мы не будем вас задерживать. Я знаю, что такое головная боль.
Конечно, идите в аптеку.
-- Спасибо вам большое, сэр, -- сказал Кеггс, и, приложив руку к
раскалывающемуся челу, побрел в Розендейл-род за средством.
Он оставил за собой растерянное молчание. Первым заговорил Билл.
-- Ладно, -- сказал он. -- Нет, все-таки жаль. Я бы обрадовался
миллиону долларов.
Джейн взглянула на него широко распахнутыми глазами.
-- Билл! Ты хочешь сказать?
-- Ну, конечно.
-- Ты ведь не женишься на мне сейчас?
-- Естественно, женюсь. Придется принять работу у Роско. Я позавчера
уволился от Гиша. В среду мне надо отплыть в Америку.
-- Нам не обязательно жениться до этого.
Билл вытаращил глаза.
-- Ты предлагаешь остаться в Англии?
-- Просто придется немного подождать.
-- Немного? -- рявкнул Билл. -- Ты не знаешь Роско Бэньяна. Раз
женитьба лишит его миллиона долларов, он, если потребуется, будет ждать до
семидесяти с лишним. Хороши мы будем, ты здесь, я в Америке. Обмениваемся
открытками и с надеждой ожидаем, когда Роско вденет в петлицу гардению и
направится к алтарю.
-- Вспомни, что мы придумали тогда у Баррибо. Ну, что бы мы делали,
если б у нас оказались деньги. Ты бы вернулся к живописи, я бы водворила
дядю Джорджа обратно в Шипли.
-- Помню. Ну, придется мне обойтись без живописи, а дяде Джорджу -- без
Шипли. Да ты знаешь, что будет со мной, если я уеду в Америку один? Я же
рехнусь. Я все время буду думать о холостяках, которые вьются вокруг тебя.
-- Господи, я ни на кого и смотреть не стану!
-- Почему? Кто я такой? Просто один из свинопасов, причем далеко не
лучший.
-- Из кого?
-- Такая сказка, ты читала в детстве. Одна принцесса полюбила
свинопаса. Я к тому, что тебя будут окружать принцы, стараясь отвратить от
свинопасов, и со временем ты непременно задумаешься, стоит ли дальше ждать
Уильяма Холлистера?
-- Ты про Уильяма Куокенбуша?
-- Про него самого.
-- Ни о чем я таком не задумаюсь. Я буду ждать тебя хоть целую
вечность. Билл, дурачок, ты это знаешь!
-- Это сейчас, но что ты скажешь через пять лет, когда Роско
по-прежнему будет сидеть накрепко, отвергая все предложения руки и сердца? Я
вижу, как ты слабеешь. Я вижу, как ты говоришь себе: "Да кто он такой, этот
Холлистер? Где он мотается, почему считает себя вправе...
-- "...отнимать лучшие годы моей жизни?"
-- Вот-вот! Нет уж, сударыня! Вы едете со мной в среду, и к черту все
тонтины.
Глаза у Джейн сверкали.
-- Ой, Билл! Я правда стою для тебя миллиона долларов?
-- Больше. Гораздо больше. Всякий, кто получил такую девушку всего за
миллион долларов, может сказать, что ему привалила огромная удача.
-- Ой, Билл! -- повторила Джейн. Когда через несколько минут Кеггc
вернулся из своих странствий, ему снова пришлось кашлянуть.

23

Однако на этот раз кашель не причинил ему боли. С удовольствием
сообщаем, что Кеггс не напрасно верил в розендейлродского аптекаря. Тот
знал, что помогает от головы. Он налил немного из того флакончика, чуть-чуть
из этого, добавил динамита, красного перца и вручил эту смесь страдальцу.
Правда, тому сперва показалось, что сейчас у него в животе взорвется
водородная бомба, но когда этого не произошло, он смог вернуться в свою
уютную гостиную почти как новенький.
Здесь он обнаружил лорда Аффенхема. Совершенно сухой виконт в свитере и
фланелевых брюках, которые мог бы сшить на заказ Омар Делатель Палаток,
размышлял над аквариумом с золотыми рыбками.
-- Муравьиные яйца, -- бормотал он, когда вошел Кеггс. -- Почему
муравьиные яйца?
-- Милорд?
-- Я вот думаю, с чего бы рыбкам любить муравьиные яйца.
-- Они с удовольствием ими кормятся, милорд.
-- Знаю. Вот я и спрашиваю: как они сумели их полюбить? Не могу
представить, чтобы они в природе общались с муравьями. Лопни кочерыжка, вы
же не скажете, что предки этих рыбок выходили на берег, шастали по округе,
находили муравейники и подкреплялись яйцами? Да, тут вся и суть, --
философски сказал лорд Аффенхем и обратился к другому аспекту муравьиной
жизни. -- Вы знаете, что они быстрее бегают в теплую погоду?
-- Милорд?
-- Муравьи. Когда теплеет, они бегают быстрей.
-- Вот как, милорд?
-- Так я где-то прочел. За летние месяцы они наверстывают потерянное и
носятся галопом. Зимой у них сон. Кстати. Вам только что звонили по
телефону. Миссис Билсон. Вам это имя что-нибудь говорит?
-- Это моя сестра, милорд.
-- А, сестра? Я забыл, что у вас есть сестра. У меня как-то было целых
три, -- произнес лорд Аффенхем со скромной гордостью. -- Так вот, она
просила перезвонить.
Покуда Кеггс довольно долго разговаривал по телефону, лорд Аффенхем
по-прежнему размышлял, сперва о золотых рыбках, потом о канарейке. Канарейка
ела льняное семя, чего шестой виконт не стал бы делать даже на пари, и,
погруженный в мысли о причудах птичьего вкуса, он не слышал, что происходит
в другом конце комнаты. Будь у него время обратить внимание на разговор, он
заключил бы, что абонент в Вэли-Филдз получил неприятные известия. Лицо
Кеггса побагровело, рука с трубкой дрожала.
Тем временем лорд Аффенхем, исчерпав тему канарейки (и немудрено,
потому что ничего захватывающего в ней не было) снова переключился на рыбок.
Он как раз думал, что одна из них -- вылитая Шропширская тетка, к который
его некогда отправил отец, когда резкое восклицание вывело его из
задумчивости. Он в удивлении обернулся. То, что произнес перед этим Кеггс,
никак не вязалось с достоинством бывшего дворецкого.
-- Что вы сказали? -- спросил лорд Аффенхем, моргая.
-- Я сказал, чтоб ему провалиться, скотине, милорд, -- почтительно
отвечал Кеггс.
-- Э? Кому?
-- Мистеру Бэньяну, милорд.
-- А, ему? Что он натворил?
Кеггс некоторое время боролся с чувствами. Наконец выдержка взяла верх.
Дворецкий, закаленный годами службы, когда хозяин из вечера в вечер
рассказывает за столом один и тот же анекдот, научается владеть собой.
-- Для меня это оказалось полной неожиданностью, милорд, но, похоже,
мистер Бэньян обручился с моей племянницей Эммой. -- Тут чувства снова
возобладали, и у Кеггса вырвалось. -- Черт его побери! Тайная помолвка,
милорд. Ее мать узнала только сегодня утром.
Лорд Аффенхем удивился. Он не мог взять в толк, чем новость так
возмутила дядюшку. У Роско Бэньяна в чулке -- двадцать миллионов долларов.
Многие из тех, у кого есть племянницы, охотно поменялись бы с Кеггсом его
заботами.
-- Обручился с вашей племянницей? Хорошо, что с ней, а не со мной, но,
на мой взгляд, это отличная партия. Он, конечно, жирная рожа, но при
средствах. Вы же знаете, что денег у него куры не клюют?
-- Разумеется, милорд. Мистер Бэньян один из самых богатых холостяков.
-- Так чего вы кипятитесь? -- в полном недоумении спросил лорд
Аффенхем.
И вновь чувства едва не оказались сильнее Огастеса Кеггса. Человек его
комплекции не может затрепетать, как одуванчик в мае, однако он безусловно
немного заколыхался. Крыжовенные глаза блеснули опасным блеском, и заговорил
он с глухим урчанием, как бульдог Джордж, когда тому в горло попадет кость.
-- Моя племянница Эмма позвонила матери, милорд, и сообщила, что мистер
Бэньян разорвал помолвку.
Теперь лорд Аффенхем понял. Его больше не удивляло, что бывший
дворецкий шипит, словно откупоренная бутылка пива. На его месте он бы и сам
зашипел. В нем сразу пробудилось сочувствие.
-- Скотина. Дал вашей Эмме от ворот поворот? Сделал ей ручкой? Странно,
а я и не знал, что у вас есть племянница Эмма.
-- Думаю, что я, если и упоминал ее при вашей милости, то только под
сценическим псевдонимом Элейн Донн.
-- А, ясно. Она играет в театре?
-- Именно так, милорд, и, взвесив за и против, она посчитала, что имя
Эмма Билсон может стать помехой в карьере. Хотелось выбрать что-нибудь более
звучное.
-- Мда, может и так. Хотя была же Лотти Коллинз.
-- Да, милорд.
-- И Флорри Форд... и Дейзи Вуд. Простые имена.
-- Да, милорд, но упомянутые вами особы пели в мюзик-холлах. Эмма
занимается более серьезным искусством. Она -- то, что в театральных журналах
называется драматическая актриса. Когда мистер Бэньян с ней познакомился,
она играла маленькую роль в переводной русской пьесе.
-- О, Господи! Меня как-то водила на такую тетка. Толпа жутких
личностей обсуждает, как все плохо, и не повесится ли Иван в амбаре. Не
говорите мне, что Роско Бэньян по собственной воле ходит на русские пьесы.
-- Нет, милорд. Он не видел Эмму на сцене. Они познакомились на
вечернике.
-- А, это уже правдоподобнее. Я знаю, что бывает на вечеринках. Он
сделал ей предложение?
-- Да, милорд.
-- Писал ли он ей письма по этому поводу?
-- Несколько, милорд.
-- Чего ей тогда тревожиться? Лопни кочерыжка, ее дело в шляпе. Она
может подать в суд за нарушение брачного обещания и отхватить миллион.
-- Нет, милорд. -- Кеггса передернуло. Слова печальнейшие на земле",
словно говорил он, "так могло случиться". -- Сегодня она подошла к столу,
где держала письма от мистера Бэньяна, и обнаружила, что их нет.
-- То есть, их не было на месте?
-- Именно так, милорд. Очевидно, эмиссар мистера Бэньяна преступным
образом проник в занимаемое ею помещение и завладел искомой
корреспонденцией.
Лорду Аффенхему потребовалось несколько мгновений, чтоб распутать фразу
и перевести с дворецкого языка на человеческий. Кеггс хотел сказать, что
какой-то купленный Бэньяном подонок забрался к девушке в дом и стибрил
чертовы письма. Вся благородная натура лорда Аффенхема возмутилась.
-- Мерзавец!
-- Да, милорд.
-- Фесвитянин!
-- Да, милорд.
-- Она не должна это так оставлять.
-- Трудно представить, как бедной девушке теперь получить возмещение.
-- Она может набить ему морду.
-- Вряд ли это компенсирует ей обиду.
-- Ну кто-то же должен набить ему морду. Погодите! -- вскричал лорд
Аффенхем поднимая могучую, как окорок, руку. -- Вот оно уже близко. Дайте
подумать. -- Он заходил по комнате. Очевидно, его мощный мозг работал. --
Эй! -- сказал он, останавливаясь на полушаге.
-- Милорд?
-- Вы, кажется, говорили, что ваш брат был профессиональным боксером?
-- Да, милорд. Он носил прозвище Боевой Билсон.
-- Хороший был боксер? Крепкий?
-- Очень, милорд. У меня есть его фотография, если вашей милости угодно
взглянуть.
Он подошел к комоду под окном и вернулся с большим альбомом. Перелистав
страницы с карточками -- его самого, запечатленного юным лакеем, полной
дамы, туго обтянутой купальным костюмом конца прошлого века с подписью
"кузина Эми в Лландудно" -- он наконец нашел, что искал.
Это явно была свадебная фотография. Возле стула, в пышном белом наряде,
стояла полногрудая девица со взбитыми волосами -- казалось, на ней написано
"буфетчица". В левой руке она держала букет нарциссов, правую нежно положила
на плечо мужчине, который сидел на стуле.
При первом взгляде в нем поражал размер. Лорд Аффенхем и сам был не
карлик, но показался бы им рядом с женихом. Тот высился на стуле, словно
исполин. Затем изумленный взгляд замирал на лице, еще более впечатляющем. У
него был сломанный нос, а нижняя челюсть -- как у актера из низкопробного
вестерна, призванного воплощать Решимость. Под свадебным фраком отчетливо
угадывались могучие мускулы. Он сидел, уложив на колени сжатые кулаки и
слегка подавшись вперед, будто хотел лучше рассмотреть соперника. Ни дать,
ни взять боксер в ожидании сигнала, а тренер -- в данном случае, женщина --
настраивает его на победу. На лорда Аффенхема это произвело самое глубокое
впечатление.
-- Это он, да? Отец?
-- Да, милорд.
-- Тогда я вижу свет, -- сказал лорд Аффенхем. -- Я вижу, с какой
стороны нам подступиться.

24

Утро после визита Пилбема в Лесной Замок застало Роско Бэньяна в самом
радужном настроении. Когда он завтракал, позвонил частный сыщик и сообщил,
что все прошло по плану. Сердце Роско Бэньяна пело, когда он выжимал
сцепление, направляясь в Лондон.
Он назвался приятного вида мальчику в приемной, и тот незамедлительно
проводил его в святая святых. Владелец сыскного агентства "Аргус" сидел за
столом и просматривал бумаги частного свойства. Когда Роско вошел, он поднял
глаза, но в них не было того счастливого блеска, что у посетителя. Перси
Пилбем был холоден и суров.
-- А, это вы? -- спросил он рассеянно.
-- Да, я, -- сказал Роско, дивясь, что прыщавый сыщик не скачет от
радости в такое дивное утро.
-- Ну и удружили вы мне вчера, -- сказал Пилбем, содрогаясь при одном
воспоминании. -- Вы сказали, что дома никого не будет.
-- И что?
-- Вы меня обманули. Сейчас я расскажу.
Не каждому дается дар рассказчика, но Перси Пилбема фея-крестная
наделила им сполна. Трудно было бы четче и драматичнее изложить субботнее
происшествие в доме ужасов (Лесной Замок, Тутовая Роща, Вэли-Филдз).
Казалось, ожили самые сильные страницы Эдгара Алана По. Пусть лорд Аффенхем
и Мортимер Байлисс нашли бы некоторое преувеличение в описании своих
действий и внешности, даже им пришлось бы признать, что картина нарисована
впечатляющая. Когда Пилбем завершил рассказ, Роско согласился, что все
прошло не так гладко, как намечалось, и Пилбем эти слова подтвердил. Он
сказал, что трижды просыпался в эту ночь, трясясь, как студень -- ему
снилось, что испытание продолжается.
-- Зато, -- сказал Роско, указывая на хорошую сторону, -- вы раздобыли
бумагу.
-- Раздобыл, -- сказал Пилбем. -- И прочел.
Роско вздрогнул.
-- Вы хотите сказать, что распечатали конверт?
-- Да.
-- Вы не имели права.
Перси Пилбем положил ручку, на которую перед этим накручивал восточный
кончик усов.
-- Пожалуйтесь в суд, -- сказал он коротко.
На мгновение повисла тяжелая тишина. Однако Роско был слишком рад,
чтобы долго переживать из-за нарушений профессиональной этики.
-- Ладно, пустяки, -- сказал он, вспомнив, что счет уже оплачен. -- Где
он?
-- В сейфе.
-- Давайте.
-- Разумеется, -- сказал Пилбем. -- Как только вы дадите мне чек на две
тысячи фунтов.
Роско зашатался.
-- Что?!
-- Купите слуховой аппарат. Я сказал, две тысячи фунтов.
-- Но я вам заплатил.
-- А теперь заплатите снова.
-- Но вы обещали все сделать за тысячу.
-- А вы обещали, -- холодно сказал Пилбем, -- что там будут только
Кеггс и больной бульдог. Больной бульдог, нет, вы подумайте! Дом кишмя кишел
человекоподобными гиппопотамами и людьми с лопатами, все они хотели раздеть
меня и вымазать черной краской. Естественно, наше первоначальное соглашение,
предусматривавшее, что дом будет пуст, утратило силу. Две тысячи долларов --
возмещение за моральный и интеллектуальный ущерб. Я их получу.
-- Вы так считаете?
-- Я в этом уверен.
-- Ах, уверены?
-- Да, уверен.
-- Я не дам вам ни цента, -- сказал Роско.
Пилбем, который на время разговора перестал накручивать усы, снова взял
ручку и задумчиво принялся завивать в колечко их западную оконечность. Он
глядел на Роско укоризненно, как человек, чья вера в изначальную доброту
человеческой природы поколеблена.
-- Значит теперь, когда я избавил вас от необходимости платить Кеггсу
сто тысяч долларов, -- сказал он, -- вы отказываете мне в жалких двух
тысячах фунтов?
-- Верно, -- сказал Роско.
Пилбем вздохнул, окончательно разочарованный в людях.
-- Ну, это как вам угодно, -- сказал он твердо. -- Уверен, Кеггс не
сочтет эту сумму чрезмерной.
Комната поплыла перед глазами Роско. Ему казалось, что он смотрит
сквозь мерцающую дымку, скрадывающую очертания собеседника и делающую его
почти невидимым. И хотя всякий сказал бы ему, что такой способ созерцать
Перси Пилбема -- самый приятный, его это не утешало.
-- Вы не сделаете этого!
-- Кто вам сказал?
-- Отдадите конверт Кеггсу?
-- Продам, -- поправил Пилбем. -- Я уверен, мы с ним столкуемся. Он
показался мне человеком рассудительным.
-- Это шантаж!
-- Знаю. Уголовное преступление. Вот телефон, если хотите позвонить в
полицию.
-- Кеггс так и сделает. Он отправит вас в тюрьму.
-- И лишится ста тысяч фунтов? Никуда он меня не отправит. Он расстелит
передо мной красную дорожку.
Роско нечего было ответить. Он понял, что столкнулся с мощным
интеллектом, перед которым бессилен, как новорожденный ребенок. Похоже,
ничего не оставалось, как достойно принять поражение.
Внезапно его осенила целительная мысль. Чек можно приостановить.
-- Ладно, -- сказал он, -- ваша взяла. -- Он вытащил свою постоянную
спутницу -- чековую книжку. -- Можно воспользоваться вашей ручкой?
Пилбем вынул ручку из шевелюры, куда запустил ее минуту назад.
-- Вот. А теперь, -- сказал он, получая чек, -- я попрошу вас дойти со
мною до банка, где мне дадут по нему деньги. Две тысячи фунтов без вашего
одобрения не выложат. Когда мы вернемся, я отдам вам конверт, и все будут
довольны.
Преувеличением будет сказать, что назад Роско ехал в приподнятом
состоянии духа, однако, к тому времени, как он повернул руль у ворот
Шипли-холла, горькая чаша, ставшая столь привычной для его губ, показалась
не такой и горькой. Разумеется, утрата двух тысяч фунтов никого порадовать
не может, зато, как-никак, соглашение Бэньян-Кеггс стало кучкой пепла в
мусорной корзине Перси Пилбема. Счет несомненно в его пользу. Он предпочел
бы не тратиться так сильно на мелкую рыбешку, но одно было очевидно: он
вытащил кита.
Роско остановил ягуар у парадной двери и вошел в дом. Его ждал Скидмор.
-- К вам мистер и миссис Билсон, -- сказал дворецкий.

25

С самого своего пробуждения этим утром Мортимер Байлисс чувствовал себя
подавленным и раздраженным. Вчера, воткнув лопату на место, он несколько раз
копнул клумбу, а сегодня у него разломило поясницу, отчего жизнь мгновенно
сделалась не мила. Вновь ему напомнили, что он не так молод, как бывало, а
ему хотелось по-прежнему видеть себя ладным юношей.
Когда он стоял в галерее, смотрел на творение зрелого Сидни Биффена, в
голове его внезапно всплыли печальные строки Уолтера Севиджа Лэндора:

У жизни грелся, как у очага;
Он угасает -- я готов к уходу.

И вдруг он понял, что не вынесет еще дня в обществе Роско Бэньяна.
Дела, связанные с Бэньяновским собранием живописи, привели Мортимера
Байлисса в Шипли, теперь дела закончены и ничто не заставляет его делить
кров с человеком, которого он недолюбливал мальчиком и еще сильнее не любит
теперь, когда излишне терпимый мир позволил ему дожить до тридцати одного.
Все в Роско оскорбляло престарелого хранителя: его лицо, его двойной
подбородок, его речь и манера разделываться с невестами и экс-дворецкими при
помощи частных сыщиков.
Потому что теперь, когда нашлось время подумать, Мортимеру Байлиссу
стало ясно: за вчерашним вторжением в Лесной Замок кроется Роско Бэньян.
Сперва его озадачило, зачем усатому мародеру рыться в гостиной у Кеггса,
если, конечно, он не любитель аквариумных рыбок и "дружной семейки". Однако
все встает на свои места, стоит предположить, что он подослан Роско Бэньяном
с целью похитить контракт.
Роско, чувствовал Мортимер, человек, в чьем присутствии порядочному
искусствоведу невозможно больше дышать, поэтому он взялся за звонок,
намереваясь позвать Скидмора и немедленно приступить с сборам, но тот как
раз появился сам.
-- Простите, сэр, -- сказал Скидмор. -- Вы примете мистера Кеггса?
Сморщенное лицо Мортимера Байлисса на мгновение зажглось интересом.
Огастес Кеггс -- один из тех немногих, чье общество он был способен сейчас
выносить. Им много что следовало обсудить.
-- Он здесь?
-- Он приехал на своей машине час назад, сэр, с леди и джентльменом.
-- Тогда пришлите его сюда. И уложите вещи.
-- Сэр?
-- Мои вещи, дубина.
-- Вы уезжаете из Шипли-холла, сэр?
-- Да. Он ужасает, я готов к уходу.
Вошел Кеггс с котелком в руках, и вид его физиономии сразил Мортимера
Байлисса наповал. Страдание любит общество; он уже предвкушал беседу с
недужным другом и взаимные жалобы. Кеггс разочаровал его совершенно -- он
так и лучился здоровьем, можно сказать, цвел.
-- Похоже, вы оправились после вчерашнего, -- сказал Мортимер Байлисс.
-- Я-то думал, у вас будет болеть голова.
-- О нет, сэр.
-- Неужели не болит?
-- Не болит, сэр, спасибо. Я прекрасно себя чувствую.
-- Жалко. Ух!
-- Вам нездоровится, сэр?
-- Спину разломило. Радикулит.
-- Неприятно.
-- Еще как. Но не обращайте внимания. Кому какое дело до бедного
старого Мортимера Байлисса. Если бы горилла-убийца медленно отрывала мне
руки-ноги, и двое моих знакомых случились рядом, один сказал бы: "Знаешь,
горилла отрывает Мортимеру Байлиссу руки-ноги", а тот бы ответил: "Ты
совершенно прав", и оба пошли обедать. Так что вас привело, Кеггс? Вчерашние
события?
-- Да, мое посещение связано с ними, сэр.
-- Полагаю, вы очнулись от обморока, обнаружили пропажу конверта и
поняли, что красавчик свистнул его по поручению Роско Бэньяна?
-- Мгновенно, сэр.
-- И теперь пришли воззвать к его совести, чтобы он уделил вам хоть
немного от своих щедрот? Безнадежно, Кеггс, безнадежно. Совесть не заставит
Роско расстаться и с никелем.
-- Я это предвидел, сэр. В мои намерения не входило взывать к лучшим
чувствам мистера Бэньяна. Я сопровождал сестру и ее мужа, они сейчас с
мистером Бэньяном в курительной. Лорд Аффенхем посоветовал привезти их сюда.
Они -- родители молодой женщины, с которой мистер Бэньян был до недавнего
времени помолвлен. Моей племянницы Эммы.
-- И что они, по-вашему, сделают?
-- Его милость уверен, что визит возымеет желаемое действие.