Страница:
— Княгиня Анна еще не проснулись, государь мой. Не хотите ли, чтобы я позвал ее?
— Когда захочу, я сам позову мою жену! — взревел князь, снова до смерти пугая собеседника. Лишь увидев встревоженную Зинаиду, Алексей сделал попытку обуздать свою ярость. И хотя ноздри его все еще дрожали от негодования, он заставил себя сделать глубокий выдох и снова заговорил с Иваном, на сей раз более сдержанно: — Только что прибыл гонец из монастыря. Батюшка княгини плох, а матушка зовет приехать как можно скорее. Думаю, Анна выберет тебя в провожатые. Она, конечно, не сразу поедет, но ты будешь предупрежден заранее.
Ивана глубоко поразила перспектива еще одного длинного и тяжелого путешествия. Особенно если на них снова нападут разбойники.
— Но я ведь только что вернулся…
— У тебя будет много времени. Успеешь еще наотдыхаться, — с усталым безразличием прервал Алексей. — Анна никуда не помчится по первому же свистку.
С этими словами князь величаво устремил взор куда-то вдаль и стоял так, покуда священник не удалился потихоньку восвояси. Всем своим видом Алексей как бы говорил, что Иван со своими проблемами больше его не интересует.
Потом князь принялся выбирать себе лакомые кусочки с блюд, расставленных Елизаветой на столе. Искоса бросив взгляд на боярышню, он заметил, что она нахмурила брови.
— Неужто я навлек на ваше милое личико эту тень тревоги, моя дорогая Зинаида? — хитро заулыбался он. Князь знал, что взволновало ее. — Должно быть, вы боитесь после отъезда моей супруги остаться под одной крышей со мной и несколькими слугами?
Зинаида ответила без малейшего колебания:
— Я уверена, когда придет время, княгиня Анна позволит мне пожить у Натальи Андреевны. Ведь совершенно недопустимо, чтобы мы с вами оставались в этом доме вдвоем. У меня даже нет компаньонки. Вы сами знаете, как люди треплют языками, и мне не хотелось бы, чтобы из-за меня пострадало ваше благородное имя. — Алексей запрокинул голову и громогласно расхохотался. Ему понравилось это заявление:
— Да вы просто умница, Зинаида! Право, с вашим приездом у нас стало намного веселее. — Карие глаза князя ласково поблескивали, а указательный палец поглаживал усы, концы которых он обычно закручивал кверху. — Вижу, что получу настоящее удовольствие, когда поближе познакомлюсь с вами.
— Лишь в присутствии третьих лиц, разумеется, — согласилась Зинаида и с вызовом улыбнулась ему в лицо.
Сделав быстрый реверанс, она оставила князя обедать в одиночестве, а сама пошла к себе. Ей вовсе не хотелось попасть под горячую руку, пока Анна будет бранить супруга. Возможно, конечно, что она и ошибалась, но, скорее всего княгине просто не терпится призвать мужа к ответу за последнюю отлучку.
Глава 6
Глава 7
— Когда захочу, я сам позову мою жену! — взревел князь, снова до смерти пугая собеседника. Лишь увидев встревоженную Зинаиду, Алексей сделал попытку обуздать свою ярость. И хотя ноздри его все еще дрожали от негодования, он заставил себя сделать глубокий выдох и снова заговорил с Иваном, на сей раз более сдержанно: — Только что прибыл гонец из монастыря. Батюшка княгини плох, а матушка зовет приехать как можно скорее. Думаю, Анна выберет тебя в провожатые. Она, конечно, не сразу поедет, но ты будешь предупрежден заранее.
Ивана глубоко поразила перспектива еще одного длинного и тяжелого путешествия. Особенно если на них снова нападут разбойники.
— Но я ведь только что вернулся…
— У тебя будет много времени. Успеешь еще наотдыхаться, — с усталым безразличием прервал Алексей. — Анна никуда не помчится по первому же свистку.
С этими словами князь величаво устремил взор куда-то вдаль и стоял так, покуда священник не удалился потихоньку восвояси. Всем своим видом Алексей как бы говорил, что Иван со своими проблемами больше его не интересует.
Потом князь принялся выбирать себе лакомые кусочки с блюд, расставленных Елизаветой на столе. Искоса бросив взгляд на боярышню, он заметил, что она нахмурила брови.
— Неужто я навлек на ваше милое личико эту тень тревоги, моя дорогая Зинаида? — хитро заулыбался он. Князь знал, что взволновало ее. — Должно быть, вы боитесь после отъезда моей супруги остаться под одной крышей со мной и несколькими слугами?
Зинаида ответила без малейшего колебания:
— Я уверена, когда придет время, княгиня Анна позволит мне пожить у Натальи Андреевны. Ведь совершенно недопустимо, чтобы мы с вами оставались в этом доме вдвоем. У меня даже нет компаньонки. Вы сами знаете, как люди треплют языками, и мне не хотелось бы, чтобы из-за меня пострадало ваше благородное имя. — Алексей запрокинул голову и громогласно расхохотался. Ему понравилось это заявление:
— Да вы просто умница, Зинаида! Право, с вашим приездом у нас стало намного веселее. — Карие глаза князя ласково поблескивали, а указательный палец поглаживал усы, концы которых он обычно закручивал кверху. — Вижу, что получу настоящее удовольствие, когда поближе познакомлюсь с вами.
— Лишь в присутствии третьих лиц, разумеется, — согласилась Зинаида и с вызовом улыбнулась ему в лицо.
Сделав быстрый реверанс, она оставила князя обедать в одиночестве, а сама пошла к себе. Ей вовсе не хотелось попасть под горячую руку, пока Анна будет бранить супруга. Возможно, конечно, что она и ошибалась, но, скорее всего княгине просто не терпится призвать мужа к ответу за последнюю отлучку.
Глава 6
Зинаида проснулась от охватившего ее ужаса. Сердце неистово колотилось в груди. Она тревожно вглядывалась в темные углы спальни, надеясь, что это лишь сон, что на самом деле она вовсе не заперта в какой-то темнице и эти странные дребезжащие звуки — отнюдь не стук меча Алексея по железным прутьям ее тюрьмы. Пугающий образ князя, стоящего по другую сторону запертой решетки, все мерещился ей, как некое ужасное привидение, пришедшее из ночного кошмара. Его смуглое лицо радостно улыбалось из мрака, а голос, излагающий, на каких условиях она сможет освободиться, до сих пор вызывал дрожь. Он говорил, что даже после того, как она уступит всем его желаниям, ей не удастся покинуть эту темную сырую тюрьму. Разве что отсюда вынесут когда-нибудь ее кости.
Слабое позвякивание донеслось до нее снова, заставив испуганно ахнуть и резко сесть на кровати. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, кровь так громко зашумела в ушах, что заглушила все звуки. Зинаида в отчаянии пыталась проникнуть взглядом сквозь тьму, боясь, что незваный гость притаился совсем близко. Мало-помалу слабо освещенная луной комната стала приобретать знакомые очертания, и Зинаида с облегчением поняла, что сидит в своей кровати в доме княгини Анны Тарасовны.
Что-то слегка зашуршало по стеклу. Зинаида снова вздрогнула и посмотрела на окошко, выходящее на фасад дома. Оттуда и доносился странный звук. Как и все остальные, это окно было открыто, чтобы впустить внутрь слабое дуновение ночного ветерка, сопровождаемое плавным покачиванием шелковистых занавесей, окрашенных луной в серебристый цвет. Но ничего напоминающего очертания человеческой фигуры не было видно. Встав с постели, Зинаида на ватных ногах неслышно прошла через комнату и толкнула ставень, уже готовясь увидеть под деревом Алексея. Ночное небо подмигивало мириадами звезд, а пронизывающие крону лунные лучи были столь ярки, что даже в кружевной тени Зинаида смогла различить того, кто стоял там. Странная смесь облегчения и удивления овладела ею, как только она увидела, что это вовсе не Алексей, а Тайрон Райкрофт. Отбросив занавески, она облокотилась на подоконник. Отвага англичанина была просто поразительна.
— Что вы тут делаете? — спросила Зинаида, понижая голос до шепота и в то же время выказывая недовольство по поводу его безрассудства. — Неужели не понимаете, что вас могут застрелить за то, что вы влезли сюда в такое время?
Тайрон снял шляпу, красиво взмахнул ею и улыбнулся, проворно охватив взглядом все доступные глазам соблазнительные прелести. Сейчас, в этом серебристом лунном свете, Зинаида казалась видением из сладострастно-мучительного сна, от которого он сегодня проснулся. Тончайшая ночная рубашка, великолепно обрисовывавшая роскошную полную грудь, казалось, и сама с неохотой скрывала такую красу, при виде которой Тайрон почувствовал, что даже его чудный сон мгновенно поблек.
— О, моя госпожа, — благоговейно произнес он, — как же вы восхитительны!
Вдруг поразившись своей нескромности, Зинаида прикрылась длинным рукавом.
— Окна князя Алексея тоже выходят на эту сторону, — зашипела она, выведенная из себя бестактностью англичанина. — Если он проснется и увидит вас тут, то без всяких разговоров будет стрелять.
— Я думал о вас и не мог спать, — заявил Тайрон, не обратив внимания на ее предупреждения. — Я должен был прийти, чтобы убедиться еще раз, что вы действительно существуете наяву, а не только в моем воображении.
— Я вижу, полковник Райкрофт, что вы ничего не боитесь. Но подумайте хоть о том наказании, которое грозит мне, если вас тут поймают! Княгиня Анна скорее всего решит, что я вас поощряю, и велит заколотить мои окна. Тогда эти покои превратятся в настоящую тюрьму, но она и на этом не остановится. Она сделает все, чтобы вас арестовали, и тогда вы сами проведете остаток своей жизни в темнице.
Снова отмахнувшись от ее слов, Тайрон ухватился за толстый ствол плюща, вьющегося по фасаду, и полез по нему с такой же легкостью, с какой стал бы подниматься по обыкновенной лестнице. Добравшись до окошка, он дотянулся до верхней рамы и, качнувшись, разом перемахнул внутрь. Зинаида испуганно ахнула, а он молодцевато улыбнулся и уселся на подоконник.
Зинаида принялась разыскивать халат и для этого ухитрилась даже дрожащими руками зажечь свечку. Крохотное пламя заплясало под ее прерывистым дыханием. Зинаида подняла свечку высоко над головой и опасливо приблизилась к нежданному гостю. В глубине его глаз, где плясало отраженное пламя, безошибочно читалось ненасытное желание. Оно было так сильно, что казалось почти осязаемым.
Тайрон с видимым усилием перевел дух — когда он стоял так близко к Зинаиде, это удавалось ему с трудом. Сейчас он был даже под более сильным впечатлением, чем в тот вечер в бане, когда смотрел, как она шлепала босыми ступнями, совершенно голая, вдоль края бассейна.
— Не бойтесь, моя госпожа, — заверил он хрипловатым шепотом. — Я не причиню вам зла.
— То же самое вы говорили, когда шпионили за мной, словно самый бессовестный распутник, — с упреком прошептала Зинаида. Она избегала смотреть ему в глаза. Еще никогда и никто не любовался ею с таким осязаемым вожделением.
— Разве сегодня я не предупредил вас о моем появлении? — мягко спросил Тайрон, не желая обсуждать свои прежние провинности. — Ведь если бы вы действительно думали так, как говорите, то закрыли бы окно и не впустили меня сюда.
— Я в шоке от вашей дерзости! — вспыхнула Зинаида.
На самом-то деле она была уверена, что сумела бы преградить дорогу Алексею, чего бы ей это ни стоило.
Однако ей и в голову не пришло остановить англичанина. Неужто она настолько убедила себя, что с ним можно чувствовать себя в полной безопасности, лишь потому, что он тогда беспрепятственно отпустил ее из бани? И неужели она настолько поддалась странному волнению, начинающему пульсировать где-то внутри при каждом новом воспоминании о его красивом обнаженном теле, что позволила себе безотчетно искать общения с человеком, который возбудил все эти соблазнительные ощущения?
Зинаида снова попыталась воззвать к его здравому смыслу:
— Не важно, каковы были ваши истинные намерения, но только вы, полковник, можете одним махом уничтожить мою репутацию, если вас застанут в моей комнате. Я вынуждена настаивать, чтобы вы ушли. Ваши вольности могут привести к весьма серьезным последствиям. Князь с княгиней могут засадить вас в тюрьму за приставания ко мне, а меня саму упрятать в монастырь.
Улыбающиеся голубые глаза встретились с глазами Зинаиды, и Тайрон прошептал, чтобы ее успокоить:
— Я уйду, если вы и впрямь на этом настаиваете, моя госпожа, но я сделаю это с большей готовностью, если вы дадите мне какой-нибудь сувенир.
Зинаида сразу заподозрила неладное и неуверенно переспросила:
— Например?
Глаза Тайрона неспешно опустились туда, где батистовая ткань лишь слегка скрывала прелесть округлой груди Зинаиды. Воспоминания о том, как она выглядит, когда ничем не прикрыта, снова нахлынули на него. Эти сладостные муки часто преследовали его днем и не давали уснуть ночами. Да и как может мужчина, увидевший однажды такую редкостную, такую совершенную красу, усмирить свою плоть и привести в порядок мысли, до тех пор пока эта богиня не станет принадлежать ему?
Зинаида не могла не заметить, куда устремились его глаза, и сочла благоразумным предупредить его:
— Ваши взоры выдают ваши желания, полковник, так что уходите, покуда я не закричала. Я не собираюсь хранить молчание в том случае, если вы вздумаете овладеть мной.
— Будь проклят тот мужчина, который осмелится взять вас против вашей воли, миледи, — проговорил Тайрон. Ему и в голову не могло прийти подобное зверство. — Я прошу у вас только надушенный платочек или локон волос, — хрипло добавил он. — Если вы расположены к великодушию, пусть это будет миниатюрный портрет — милое напоминание о вашей неземной красоте. Единственный же поцелуй приведет меня в полный и неописуемый восторг.
Его последние слова заставили ее затрепетать. Щеки Зинаиды еще сильнее покраснели, и она поспешила изобразить оскорбленную невинность, мгновенно позабыв о том, что скромной девушке вообще не пристало впускать мужчину в свою комнату, тем более — среди ночи.
— Вы очень дерзки, сэр. Но с какой стати? Ведь я вас почти не знаю.
Тайрон пожал широкими плечами: — Как вы можете говорить такое, моя госпожа, после того как мы с вами делили удовольствия, которые мало кто осмелится себе позволить, даже будучи связанным узами брака?
— Возможно, для вас это было и удовольствие, полковник, но насчет меня вы ошиблись, — заявила Зинаида, пытаясь подавить жар, который охватил все ее существо и затруднил дыхание. Не важно, сколько раз после того случая она позволяла себе наслаждаться пьянящими воспоминаниями. В этот миг Зинаида стремилась поскорее избавиться от них. — Поверьте, сударь, меня передергивает всякий раз, когда я вспоминаю, как вы таились в бассейне, словно хитрый морской змей, поджидающий свою жертву.
И хотя в последние несколько часов Тайрон дал полную волю своему воображению, которое рисовало тысячи самых немыслимых способов насладиться ею, но все они были чересчур непристойны, чтобы рассказывать о них невинной девице. Усмехнувшись, он скрестил руки на груди и замер перед ней с самым непреклонным видом.
— Если не подарите мне поцелуй, я буду сидеть тут и ждать более осязаемого сувенира. Локон волос, платочек… маленький портрет…
Зинаида и не сомневалась, что упрямый полковник выполнит свою угрозу и при этом будет рад каждой лишней минуте, проведенной в ее комнате. Ведь он уже доказал свою настойчивость, явившись на свидание, несмотря на все попытки Анны запретить ему это. Если она не даст ему требуемой вещицы, то он никогда не отвяжется.
Зинаида осторожно приблизилась, пытаясь разглядеть его лицо в этом трепещущем свете.
— А если я исполню вашу просьбу, полковник Райкрофт, вы обещаете мне сразу же уйти? Я боюсь, что кто-нибудь вот-вот нас услышит.
Заметив просительные интонации в голосе Зинаиды, Тайрон ласково улыбнулся:
— Портрет, пожалуй, будет ничуть не хуже поцелуя.
— Но вы… вы не станете хвастать, если я подарю вам его? Нет, не станете?
— Он всегда будет лежать у моего сердца и сдерживать его бурные порывы, — пообещал Тайрон. — Никто, кроме меня, не увидит этой миниатюры. Клянусь вам как рыцарь и как офицер.
Зинаида согласно кивнула:
— Хорошо, тогда я удовлетворю вашу просьбу, но только в благодарность за спасение от Ладисласа.
Нежный взгляд Райкрофта словно погладил слабо освещенное лицо девушки. Теперь царственная красота ее тонких черт приковывала внимание не меньше, чем в ту ночь, в полумраке наполненной паром бани. Никто еще так прочно не завладевал его мыслями, как эта русская боярышня, и хотя это увлечение представлялось ему обыкновенным мимолетным романчиком, неудивительным после столь длительного воздержания, все же именно Зинаида была единственной, на чьей груди он хотел бы обрести покой.
— Я бы еще более дорожил вашим подарком, если бы вы сопроводили его какой-нибудь невинной нежностью, Зинаида.
— Я не хочу поощрять вас, — скромно сказала она. — Вы уже продемонстрировали неслыханную дерзость, проникнув в мою спальню посреди ночи и даже не задумываясь об опасности.
— За несколько минут в вашем обществе можно подвергнуться всем мыслимым и немыслимым опасностям, — вздохнув, вымолвил Тайрон.
— Вы не должны больше так делать, — настаивала Зинаида. — За ваши безумства вы можете поплатиться жизнью. Тем более я не должна провоцировать вас на подобные отчаянные поступки и потому спешу заверить, что впредь не стану обращать внимания на ваши ночные призывы, даже если вы начнете бросать в мои окна булыжники. Вы меня поняли?
— Да, понял.
— Ну и хорошо.
Облегченно вздохнув, Зинаида поставила свечку на стол и подошла к самому большому сундуку. Откинув крышку, она стала рыться в содержимом. Найдя миниатюру, которая когда-то принадлежала ее отцу, Зинаида прижала ее к сердцу, вспомнив своего родителя, который всегда брал с собой портрет дочери, если уезжал из дому. Отдавая этот портрет почти незнакомому мужчине, Зинаида чувствовала себя предательницей. Впрочем, этот англичанин спас ее честь, а возможно, и жизнь, рискуя собственной жизнью. Разве не заслуживает он такого подарка?
Возвращаясь к окну, она ощущала, что голубые глаза жадно следят за каждым ее движением. Судя по тому, как безошибочно они задерживались на соблазнительных изгибах ее тела, можно было подумать, что они способны видеть даже сквозь ткань халата. Вручив Райкрофту портрет, Зинаида увидела, что он залюбовался изображением.
Наконец, подняв голову, англичанин улыбнулся:
— Я всегда буду дорожить этой вещицей, миледи.
— Пожалуйста, будьте осторожны. Не разбудите никого, когда будете уходить, — заботливо предупредила она. — Большинство бояр с подозрением относятся к иноземцам, а в вашем английском платье вас могут подстрелить просто ради забавы.
Спрятав портрет во внутренний карман камзола, Тайрон сказал шепотом:
— Мне приятна ваша забота, Зинаида. Это подает мне надежду, что я не совсем противен вам и, если удастся добиться у ваших опекунов позволения, вы, возможно, даже примете мои ухаживания.
— Княгиня Анна никогда этого не допустит, — серьезно возразила Зинаида. — Она ненавидит иноземцев, а ваше упорство лишь усилило ее антипатии лично к вам.
— Сердце мое кровоточит от сожалений, — тяжко вздохнул Тайрон, но кривая улыбка заставила Зинаиду усомниться в его искренности.
Она тоже заулыбалась:
— О да! Я уж вижу, насколько вы сокрушаетесь, что попали к ней в немилость. Настолько, что не в силах сдержать огорчение.
Брови Райкрофта поднялись.
— Вы правы. Мне абсолютно все равно, что думает обо мне княгиня. Я был бы страшно рад, если бы она отправилась куда-нибудь подальше за океан, чтобы я мог без помех ухаживать за вами.
Зинаида так и не решилась признаться, что его мечты очень скоро могут сбыться. Ведь если и до сих пор этот настырный англичанин не обращал внимания на все попытки Анны избавиться от него, то оставалось лишь догадываться, насколько он обнаглеет, обнаружив, что путь открыт.
— Да, но сейчас она здесь, совсем неподалеку, — предупредила Зинаида и жестом поторопила его к выходу. — Так держите же слово и уходите, пока я совсем не потеряла с вами терпения.
— Еще только один миг, — пробормотал Райкрофт, кладя ладони на узкую талию Зинаиды и привлекая ее к себе. Она очутилась между его колен и мигом напряглась, почуяв опасность. Но Тайрон, прошептав, что не причинит ей зла, подался вперед и завладел ее губами. Зинаида была слишком потрясена, чтобы сопротивляться. Она не заметила, что губы ее сами собой открылись под натиском его нетерпеливого языка.
Еще долго после ухода Тайрона Зинаида прижимала дрожащие пальцы к своим улыбающимся губам. И отчего-то ночь стала еще прекраснее, луна — ярче, воздух — прохладнее, а сердце — горячее.
Слабое позвякивание донеслось до нее снова, заставив испуганно ахнуть и резко сесть на кровати. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, кровь так громко зашумела в ушах, что заглушила все звуки. Зинаида в отчаянии пыталась проникнуть взглядом сквозь тьму, боясь, что незваный гость притаился совсем близко. Мало-помалу слабо освещенная луной комната стала приобретать знакомые очертания, и Зинаида с облегчением поняла, что сидит в своей кровати в доме княгини Анны Тарасовны.
Что-то слегка зашуршало по стеклу. Зинаида снова вздрогнула и посмотрела на окошко, выходящее на фасад дома. Оттуда и доносился странный звук. Как и все остальные, это окно было открыто, чтобы впустить внутрь слабое дуновение ночного ветерка, сопровождаемое плавным покачиванием шелковистых занавесей, окрашенных луной в серебристый цвет. Но ничего напоминающего очертания человеческой фигуры не было видно. Встав с постели, Зинаида на ватных ногах неслышно прошла через комнату и толкнула ставень, уже готовясь увидеть под деревом Алексея. Ночное небо подмигивало мириадами звезд, а пронизывающие крону лунные лучи были столь ярки, что даже в кружевной тени Зинаида смогла различить того, кто стоял там. Странная смесь облегчения и удивления овладела ею, как только она увидела, что это вовсе не Алексей, а Тайрон Райкрофт. Отбросив занавески, она облокотилась на подоконник. Отвага англичанина была просто поразительна.
— Что вы тут делаете? — спросила Зинаида, понижая голос до шепота и в то же время выказывая недовольство по поводу его безрассудства. — Неужели не понимаете, что вас могут застрелить за то, что вы влезли сюда в такое время?
Тайрон снял шляпу, красиво взмахнул ею и улыбнулся, проворно охватив взглядом все доступные глазам соблазнительные прелести. Сейчас, в этом серебристом лунном свете, Зинаида казалась видением из сладострастно-мучительного сна, от которого он сегодня проснулся. Тончайшая ночная рубашка, великолепно обрисовывавшая роскошную полную грудь, казалось, и сама с неохотой скрывала такую красу, при виде которой Тайрон почувствовал, что даже его чудный сон мгновенно поблек.
— О, моя госпожа, — благоговейно произнес он, — как же вы восхитительны!
Вдруг поразившись своей нескромности, Зинаида прикрылась длинным рукавом.
— Окна князя Алексея тоже выходят на эту сторону, — зашипела она, выведенная из себя бестактностью англичанина. — Если он проснется и увидит вас тут, то без всяких разговоров будет стрелять.
— Я думал о вас и не мог спать, — заявил Тайрон, не обратив внимания на ее предупреждения. — Я должен был прийти, чтобы убедиться еще раз, что вы действительно существуете наяву, а не только в моем воображении.
— Я вижу, полковник Райкрофт, что вы ничего не боитесь. Но подумайте хоть о том наказании, которое грозит мне, если вас тут поймают! Княгиня Анна скорее всего решит, что я вас поощряю, и велит заколотить мои окна. Тогда эти покои превратятся в настоящую тюрьму, но она и на этом не остановится. Она сделает все, чтобы вас арестовали, и тогда вы сами проведете остаток своей жизни в темнице.
Снова отмахнувшись от ее слов, Тайрон ухватился за толстый ствол плюща, вьющегося по фасаду, и полез по нему с такой же легкостью, с какой стал бы подниматься по обыкновенной лестнице. Добравшись до окошка, он дотянулся до верхней рамы и, качнувшись, разом перемахнул внутрь. Зинаида испуганно ахнула, а он молодцевато улыбнулся и уселся на подоконник.
Зинаида принялась разыскивать халат и для этого ухитрилась даже дрожащими руками зажечь свечку. Крохотное пламя заплясало под ее прерывистым дыханием. Зинаида подняла свечку высоко над головой и опасливо приблизилась к нежданному гостю. В глубине его глаз, где плясало отраженное пламя, безошибочно читалось ненасытное желание. Оно было так сильно, что казалось почти осязаемым.
Тайрон с видимым усилием перевел дух — когда он стоял так близко к Зинаиде, это удавалось ему с трудом. Сейчас он был даже под более сильным впечатлением, чем в тот вечер в бане, когда смотрел, как она шлепала босыми ступнями, совершенно голая, вдоль края бассейна.
— Не бойтесь, моя госпожа, — заверил он хрипловатым шепотом. — Я не причиню вам зла.
— То же самое вы говорили, когда шпионили за мной, словно самый бессовестный распутник, — с упреком прошептала Зинаида. Она избегала смотреть ему в глаза. Еще никогда и никто не любовался ею с таким осязаемым вожделением.
— Разве сегодня я не предупредил вас о моем появлении? — мягко спросил Тайрон, не желая обсуждать свои прежние провинности. — Ведь если бы вы действительно думали так, как говорите, то закрыли бы окно и не впустили меня сюда.
— Я в шоке от вашей дерзости! — вспыхнула Зинаида.
На самом-то деле она была уверена, что сумела бы преградить дорогу Алексею, чего бы ей это ни стоило.
Однако ей и в голову не пришло остановить англичанина. Неужто она настолько убедила себя, что с ним можно чувствовать себя в полной безопасности, лишь потому, что он тогда беспрепятственно отпустил ее из бани? И неужели она настолько поддалась странному волнению, начинающему пульсировать где-то внутри при каждом новом воспоминании о его красивом обнаженном теле, что позволила себе безотчетно искать общения с человеком, который возбудил все эти соблазнительные ощущения?
Зинаида снова попыталась воззвать к его здравому смыслу:
— Не важно, каковы были ваши истинные намерения, но только вы, полковник, можете одним махом уничтожить мою репутацию, если вас застанут в моей комнате. Я вынуждена настаивать, чтобы вы ушли. Ваши вольности могут привести к весьма серьезным последствиям. Князь с княгиней могут засадить вас в тюрьму за приставания ко мне, а меня саму упрятать в монастырь.
Улыбающиеся голубые глаза встретились с глазами Зинаиды, и Тайрон прошептал, чтобы ее успокоить:
— Я уйду, если вы и впрямь на этом настаиваете, моя госпожа, но я сделаю это с большей готовностью, если вы дадите мне какой-нибудь сувенир.
Зинаида сразу заподозрила неладное и неуверенно переспросила:
— Например?
Глаза Тайрона неспешно опустились туда, где батистовая ткань лишь слегка скрывала прелесть округлой груди Зинаиды. Воспоминания о том, как она выглядит, когда ничем не прикрыта, снова нахлынули на него. Эти сладостные муки часто преследовали его днем и не давали уснуть ночами. Да и как может мужчина, увидевший однажды такую редкостную, такую совершенную красу, усмирить свою плоть и привести в порядок мысли, до тех пор пока эта богиня не станет принадлежать ему?
Зинаида не могла не заметить, куда устремились его глаза, и сочла благоразумным предупредить его:
— Ваши взоры выдают ваши желания, полковник, так что уходите, покуда я не закричала. Я не собираюсь хранить молчание в том случае, если вы вздумаете овладеть мной.
— Будь проклят тот мужчина, который осмелится взять вас против вашей воли, миледи, — проговорил Тайрон. Ему и в голову не могло прийти подобное зверство. — Я прошу у вас только надушенный платочек или локон волос, — хрипло добавил он. — Если вы расположены к великодушию, пусть это будет миниатюрный портрет — милое напоминание о вашей неземной красоте. Единственный же поцелуй приведет меня в полный и неописуемый восторг.
Его последние слова заставили ее затрепетать. Щеки Зинаиды еще сильнее покраснели, и она поспешила изобразить оскорбленную невинность, мгновенно позабыв о том, что скромной девушке вообще не пристало впускать мужчину в свою комнату, тем более — среди ночи.
— Вы очень дерзки, сэр. Но с какой стати? Ведь я вас почти не знаю.
Тайрон пожал широкими плечами: — Как вы можете говорить такое, моя госпожа, после того как мы с вами делили удовольствия, которые мало кто осмелится себе позволить, даже будучи связанным узами брака?
— Возможно, для вас это было и удовольствие, полковник, но насчет меня вы ошиблись, — заявила Зинаида, пытаясь подавить жар, который охватил все ее существо и затруднил дыхание. Не важно, сколько раз после того случая она позволяла себе наслаждаться пьянящими воспоминаниями. В этот миг Зинаида стремилась поскорее избавиться от них. — Поверьте, сударь, меня передергивает всякий раз, когда я вспоминаю, как вы таились в бассейне, словно хитрый морской змей, поджидающий свою жертву.
И хотя в последние несколько часов Тайрон дал полную волю своему воображению, которое рисовало тысячи самых немыслимых способов насладиться ею, но все они были чересчур непристойны, чтобы рассказывать о них невинной девице. Усмехнувшись, он скрестил руки на груди и замер перед ней с самым непреклонным видом.
— Если не подарите мне поцелуй, я буду сидеть тут и ждать более осязаемого сувенира. Локон волос, платочек… маленький портрет…
Зинаида и не сомневалась, что упрямый полковник выполнит свою угрозу и при этом будет рад каждой лишней минуте, проведенной в ее комнате. Ведь он уже доказал свою настойчивость, явившись на свидание, несмотря на все попытки Анны запретить ему это. Если она не даст ему требуемой вещицы, то он никогда не отвяжется.
Зинаида осторожно приблизилась, пытаясь разглядеть его лицо в этом трепещущем свете.
— А если я исполню вашу просьбу, полковник Райкрофт, вы обещаете мне сразу же уйти? Я боюсь, что кто-нибудь вот-вот нас услышит.
Заметив просительные интонации в голосе Зинаиды, Тайрон ласково улыбнулся:
— Портрет, пожалуй, будет ничуть не хуже поцелуя.
— Но вы… вы не станете хвастать, если я подарю вам его? Нет, не станете?
— Он всегда будет лежать у моего сердца и сдерживать его бурные порывы, — пообещал Тайрон. — Никто, кроме меня, не увидит этой миниатюры. Клянусь вам как рыцарь и как офицер.
Зинаида согласно кивнула:
— Хорошо, тогда я удовлетворю вашу просьбу, но только в благодарность за спасение от Ладисласа.
Нежный взгляд Райкрофта словно погладил слабо освещенное лицо девушки. Теперь царственная красота ее тонких черт приковывала внимание не меньше, чем в ту ночь, в полумраке наполненной паром бани. Никто еще так прочно не завладевал его мыслями, как эта русская боярышня, и хотя это увлечение представлялось ему обыкновенным мимолетным романчиком, неудивительным после столь длительного воздержания, все же именно Зинаида была единственной, на чьей груди он хотел бы обрести покой.
— Я бы еще более дорожил вашим подарком, если бы вы сопроводили его какой-нибудь невинной нежностью, Зинаида.
— Я не хочу поощрять вас, — скромно сказала она. — Вы уже продемонстрировали неслыханную дерзость, проникнув в мою спальню посреди ночи и даже не задумываясь об опасности.
— За несколько минут в вашем обществе можно подвергнуться всем мыслимым и немыслимым опасностям, — вздохнув, вымолвил Тайрон.
— Вы не должны больше так делать, — настаивала Зинаида. — За ваши безумства вы можете поплатиться жизнью. Тем более я не должна провоцировать вас на подобные отчаянные поступки и потому спешу заверить, что впредь не стану обращать внимания на ваши ночные призывы, даже если вы начнете бросать в мои окна булыжники. Вы меня поняли?
— Да, понял.
— Ну и хорошо.
Облегченно вздохнув, Зинаида поставила свечку на стол и подошла к самому большому сундуку. Откинув крышку, она стала рыться в содержимом. Найдя миниатюру, которая когда-то принадлежала ее отцу, Зинаида прижала ее к сердцу, вспомнив своего родителя, который всегда брал с собой портрет дочери, если уезжал из дому. Отдавая этот портрет почти незнакомому мужчине, Зинаида чувствовала себя предательницей. Впрочем, этот англичанин спас ее честь, а возможно, и жизнь, рискуя собственной жизнью. Разве не заслуживает он такого подарка?
Возвращаясь к окну, она ощущала, что голубые глаза жадно следят за каждым ее движением. Судя по тому, как безошибочно они задерживались на соблазнительных изгибах ее тела, можно было подумать, что они способны видеть даже сквозь ткань халата. Вручив Райкрофту портрет, Зинаида увидела, что он залюбовался изображением.
Наконец, подняв голову, англичанин улыбнулся:
— Я всегда буду дорожить этой вещицей, миледи.
— Пожалуйста, будьте осторожны. Не разбудите никого, когда будете уходить, — заботливо предупредила она. — Большинство бояр с подозрением относятся к иноземцам, а в вашем английском платье вас могут подстрелить просто ради забавы.
Спрятав портрет во внутренний карман камзола, Тайрон сказал шепотом:
— Мне приятна ваша забота, Зинаида. Это подает мне надежду, что я не совсем противен вам и, если удастся добиться у ваших опекунов позволения, вы, возможно, даже примете мои ухаживания.
— Княгиня Анна никогда этого не допустит, — серьезно возразила Зинаида. — Она ненавидит иноземцев, а ваше упорство лишь усилило ее антипатии лично к вам.
— Сердце мое кровоточит от сожалений, — тяжко вздохнул Тайрон, но кривая улыбка заставила Зинаиду усомниться в его искренности.
Она тоже заулыбалась:
— О да! Я уж вижу, насколько вы сокрушаетесь, что попали к ней в немилость. Настолько, что не в силах сдержать огорчение.
Брови Райкрофта поднялись.
— Вы правы. Мне абсолютно все равно, что думает обо мне княгиня. Я был бы страшно рад, если бы она отправилась куда-нибудь подальше за океан, чтобы я мог без помех ухаживать за вами.
Зинаида так и не решилась признаться, что его мечты очень скоро могут сбыться. Ведь если и до сих пор этот настырный англичанин не обращал внимания на все попытки Анны избавиться от него, то оставалось лишь догадываться, насколько он обнаглеет, обнаружив, что путь открыт.
— Да, но сейчас она здесь, совсем неподалеку, — предупредила Зинаида и жестом поторопила его к выходу. — Так держите же слово и уходите, пока я совсем не потеряла с вами терпения.
— Еще только один миг, — пробормотал Райкрофт, кладя ладони на узкую талию Зинаиды и привлекая ее к себе. Она очутилась между его колен и мигом напряглась, почуяв опасность. Но Тайрон, прошептав, что не причинит ей зла, подался вперед и завладел ее губами. Зинаида была слишком потрясена, чтобы сопротивляться. Она не заметила, что губы ее сами собой открылись под натиском его нетерпеливого языка.
Еще долго после ухода Тайрона Зинаида прижимала дрожащие пальцы к своим улыбающимся губам. И отчего-то ночь стала еще прекраснее, луна — ярче, воздух — прохладнее, а сердце — горячее.
Глава 7
Утренний ветерок веял над городом. Царь Михаил Федорович Романов неспешно прогуливался по высокой кремлевской стене. Темные глаза его пристально следили за кавалерийским подразделением, тренировавшемся внизу, на открытом пространстве Красной площади. Внимание царя приковал командир полка, который держался в седле как-то по-особому, не так, как все остальные всадники, хотя это было лучшее кавалерийское подразделение и служили в нем опытные наездники и воины. Если не считать казаков, которые, как говорится, рождаются в седле, то Михаилу не много доводилось видеть всадников, равных этому англичанину в верховом искусстве. Впрочем, об иноземном полковнике Михаил слышал уже не впервые.
Недавно в разговоре с русскими военачальниками генерал Вандергут хвастал своими успехами. Будто бы он разработал какую-то особую тактику, благодаря которой одна из вверенных ему частей под руководством английского офицера неожиданно напала на большую банду грабителей. И случилось это якобы всего лишь в дне пути от Москвы. Но гораздо больше царь Михаил узнал от вновь назначенного майора Некрасова, когда тот рапортовал о прибытии Зинаиды Зеньковой в столицу. Некрасов поведал о том, как на поезд молодой боярышни напала шайка бандитов под предводительством одного негодяя польско-казацкого происхождения, а отряд английского полковника обратил негодяев в бегство. Как раз эти воины демонстрировали сейчас государю свое искусство.
Безукоризненные слаженные действия солдат, четкие приказы их командира заставляли сердце Михаила стучать сильнее. Со своего наблюдательного пункта он не отводя глаз любовался войсками. Головы в шлемах дружно повернулись, повинуясь громкой команде, и под золотыми лучами утреннего солнца ослепительно блеснули сабли, на краткий миг поднятые кверху и тут же опустившиеся плашмя на плечи воинов. Михаил еще ни разу не видел такого красочного представления, но ему очень понравилось это зрелище. «Надо будет поговорить с иноземцем в самое ближайшее время», — решил он. Судя по всему, этот офицер научил своих подчиненных не только красиво маршировать по площади, но и отменно выполнять воинский долг.
Михаил задумчиво склонил голову и бросил косой взгляд на офицера своей охраны, стоявшего неподалеку:
— Майор Некрасов.
Тот мгновенно подскочил к царю и, быстро отсалютовав, отрапортовал:
— Майор Некрасов по вашему приказанию явился, великий государь.
Царь сложил руки за спиной. Глаза его скользнули по фигуре щеголевато одетого молодца:
— По-аглицки ведаешь?
Николая этот вопрос несколько удивил, но ответил он без колебаний:
— Так точно, ваше царское величество, ведаю.
— Молодцом! Значит, сумеешь вежливо объяснить командиру вон того полка, который сейчас проходит перед нами, что я желаю в ближайшие дни видеть его у себя. Скажи, пусть подаст челобитную, попросит аудиенции. Через несколько дней ему сообщат о моем ответе. Есть вопросы?
— Никак нет, государь.
— Этот человек иноземец, — задумчиво промолвил Михаил. — Ты ему объясни, как себя вести, чтоб и сам не осрамился, и меня не вынудил его наказывать.
— Слушаюсь, ваше величество.
— Все.
Николай снова отсалютовал и, когда царь небрежно махнул рукой, отпуская его, не мешкая зашагал к ближайшей башне, чтобы спуститься вниз. Торопясь по площади к стройным рядам конников, он окликнул командира:
— Полковник Райкрофт! — Видя, что тот его не расслышал, Николай подошел поближе и снова крикнул, пытаясь перекрыть топот копыт и громкие команды: — Полковник Райкрофт!
Наконец Тайрон услышал Николая и сразу развернул коня. Узнав майора, он кивком перепоручил командование подразделением своему помощнику капитану Тверскому. Поджидая быстро шагавшего к нему русского офицера, Тайрон снял шлем и тыльной стороной ладони отер лоб.
— Полковник Райкрофт! — снова прокричал Николай, останавливаясь возле вороного коня. — Его величество государь желает с вами встретиться! — Он поднял руку и, слегка повернувшись, указал на кремлевскую стену, туда, где стояла наверху группа богато одетых людей. — Он изволил наблюдать за вашими учениями!
Тайрон прикрыл ладонью глаза от солнца и прищурился на горстку собравшихся наверху высокопоставленных особ:
— Как вы думаете, друг мой, чего он от меня хочет?
— Вы произвели на государя большое впечатление! — Николай с благоговением взирал на полковника. — Вам велено в ближайшее время просить аудиенции!
Тайрон взял поводья в одну руку, а другой оперся на луку седла. Он удивленно выгнул бровь и посмотрел на майора. Царская милость — это как раз то, к чему он стремился, но его ошеломило, насколько быстро он достиг желаемого.
— И что же мне следует для этого сделать?
— Мне поручено подробно проинструктировать вас, полковник. Если вы свободны нынешним вечером, то мы могли бы встретиться у меня. Чем раньше вы исполните повеление царя, тем большее почтение к нему выкажете.
— Да, конечно, — согласился Тайрон, мысленно прощаясь со своим планом поехать сегодня к дому княгини Анны.
Последние две недели он с усердием тренировал солдат, не оставляя себе ни минуты, чтобы удовлетворить желание еще разок увидеть Зинаиду и снова заручиться помощью Эли. Все это время, начиная с того момента, как они попрощались у окна, темноволосая красавица неотступно занимала его мысли. Пожалуй, памятный визит в освещенную луной опочивальню Зинаиды даже сильнее распалил его чувства. Теперь чаще, чем когда-либо прежде, он просыпался от тревожных грез, в которых ему являлся ее светлый образ и чудилось прикосновение мягкой обнаженной кожи к его телу… Эти непрекращающиеся и такие притягательные видения лишали его сна. Как бы он ни пытался отвлечься, стремительно меряя шагами комнату, ему не удавалось избавиться от болезненного, все нарастающего желания. Когда же он смотрел на портрет Зинаиды, это тоже не помогало — мучительная страсть лишь усиливалась. В свое время он нарочно поддразнил боярышню, пообещав добиться аудиенции у царя, но уже и тогда это намерение было гораздо серьезнее, чем он сам думал. Тайрон понимал: чтобы достичь желанной цели, необходимо снискать милость царя. Лишь поэтому он считал встречу с майором Некрасовым более важной, чем поездку к княжескому дому. Несомненно, царь Михаил откроет перед ним любую дверь в Русском государстве, даже ту, которая уже однажды захлопнулась перед самым его носом.
Прошло больше полумесяца после приезда Зинаиды в Москву, и за это время она успела привыкнуть и к занудным наставлениям Ивана, и к резким выпадам Анны, и к неотступным преследованиям Алексея. Последние так и оставались абсолютно невидимы и неслышимы для его супруги. Зинаида постоянно чувствовала себя точно маленький птенец под зорким оком хищного ворона. Казалось, в каждом хоть мало-мальски уединенном уголке ее поджидает опасность в лице самого князя. Зинаида с ужасом осознавала, что в этой странной охоте ей уготована бесславная роль практически обреченной жертвы, а Алексей, по-видимому, твердо вознамерился пользоваться всякой предоставляющейся возможностью. Анна же по большей части посвящала свое время и внимание Ивану Воронскому, которому она самоотверженно помогала преодолеть нелегкий путь к славе.
Даже поездку к больному отцу княгиня отложила, сочтя, что куда важнее вывести доброго Воронского в высший свет. Так что, пока Алексей рыскал вокруг молоденькой боярышни, неразлучные княгиня и священник ездили по домам богатых могущественных бояр, пытаясь найти единомышленников. С такими-то вот «сообщниками» они и обсуждали все то, что так возмущало их в патриархе Филарете. Зинаида не раз слышала их рассуждения, сидя в своей светелке, где ей велели оставаться во время этих боярских сходок. Девушка и не думала подслушивать, но страстные и громкие речи, которые Иван, казалось, нарочно провоцировал своими репликами, легко доносились до второго этажа. Учитывая странные высказывания священника во время путешествия из Нижнего, Зинаида уже начинала подумывать, не мечтает ли он, чего доброго, о свержении царя Михаила. Едва ли Анна, родственница государя, стала бы участвовать в подобном заговоре. Но все равно она никак не могла избавиться от крепнущих день ото дня подозрений.
Недавно в разговоре с русскими военачальниками генерал Вандергут хвастал своими успехами. Будто бы он разработал какую-то особую тактику, благодаря которой одна из вверенных ему частей под руководством английского офицера неожиданно напала на большую банду грабителей. И случилось это якобы всего лишь в дне пути от Москвы. Но гораздо больше царь Михаил узнал от вновь назначенного майора Некрасова, когда тот рапортовал о прибытии Зинаиды Зеньковой в столицу. Некрасов поведал о том, как на поезд молодой боярышни напала шайка бандитов под предводительством одного негодяя польско-казацкого происхождения, а отряд английского полковника обратил негодяев в бегство. Как раз эти воины демонстрировали сейчас государю свое искусство.
Безукоризненные слаженные действия солдат, четкие приказы их командира заставляли сердце Михаила стучать сильнее. Со своего наблюдательного пункта он не отводя глаз любовался войсками. Головы в шлемах дружно повернулись, повинуясь громкой команде, и под золотыми лучами утреннего солнца ослепительно блеснули сабли, на краткий миг поднятые кверху и тут же опустившиеся плашмя на плечи воинов. Михаил еще ни разу не видел такого красочного представления, но ему очень понравилось это зрелище. «Надо будет поговорить с иноземцем в самое ближайшее время», — решил он. Судя по всему, этот офицер научил своих подчиненных не только красиво маршировать по площади, но и отменно выполнять воинский долг.
Михаил задумчиво склонил голову и бросил косой взгляд на офицера своей охраны, стоявшего неподалеку:
— Майор Некрасов.
Тот мгновенно подскочил к царю и, быстро отсалютовав, отрапортовал:
— Майор Некрасов по вашему приказанию явился, великий государь.
Царь сложил руки за спиной. Глаза его скользнули по фигуре щеголевато одетого молодца:
— По-аглицки ведаешь?
Николая этот вопрос несколько удивил, но ответил он без колебаний:
— Так точно, ваше царское величество, ведаю.
— Молодцом! Значит, сумеешь вежливо объяснить командиру вон того полка, который сейчас проходит перед нами, что я желаю в ближайшие дни видеть его у себя. Скажи, пусть подаст челобитную, попросит аудиенции. Через несколько дней ему сообщат о моем ответе. Есть вопросы?
— Никак нет, государь.
— Этот человек иноземец, — задумчиво промолвил Михаил. — Ты ему объясни, как себя вести, чтоб и сам не осрамился, и меня не вынудил его наказывать.
— Слушаюсь, ваше величество.
— Все.
Николай снова отсалютовал и, когда царь небрежно махнул рукой, отпуская его, не мешкая зашагал к ближайшей башне, чтобы спуститься вниз. Торопясь по площади к стройным рядам конников, он окликнул командира:
— Полковник Райкрофт! — Видя, что тот его не расслышал, Николай подошел поближе и снова крикнул, пытаясь перекрыть топот копыт и громкие команды: — Полковник Райкрофт!
Наконец Тайрон услышал Николая и сразу развернул коня. Узнав майора, он кивком перепоручил командование подразделением своему помощнику капитану Тверскому. Поджидая быстро шагавшего к нему русского офицера, Тайрон снял шлем и тыльной стороной ладони отер лоб.
— Полковник Райкрофт! — снова прокричал Николай, останавливаясь возле вороного коня. — Его величество государь желает с вами встретиться! — Он поднял руку и, слегка повернувшись, указал на кремлевскую стену, туда, где стояла наверху группа богато одетых людей. — Он изволил наблюдать за вашими учениями!
Тайрон прикрыл ладонью глаза от солнца и прищурился на горстку собравшихся наверху высокопоставленных особ:
— Как вы думаете, друг мой, чего он от меня хочет?
— Вы произвели на государя большое впечатление! — Николай с благоговением взирал на полковника. — Вам велено в ближайшее время просить аудиенции!
Тайрон взял поводья в одну руку, а другой оперся на луку седла. Он удивленно выгнул бровь и посмотрел на майора. Царская милость — это как раз то, к чему он стремился, но его ошеломило, насколько быстро он достиг желаемого.
— И что же мне следует для этого сделать?
— Мне поручено подробно проинструктировать вас, полковник. Если вы свободны нынешним вечером, то мы могли бы встретиться у меня. Чем раньше вы исполните повеление царя, тем большее почтение к нему выкажете.
— Да, конечно, — согласился Тайрон, мысленно прощаясь со своим планом поехать сегодня к дому княгини Анны.
Последние две недели он с усердием тренировал солдат, не оставляя себе ни минуты, чтобы удовлетворить желание еще разок увидеть Зинаиду и снова заручиться помощью Эли. Все это время, начиная с того момента, как они попрощались у окна, темноволосая красавица неотступно занимала его мысли. Пожалуй, памятный визит в освещенную луной опочивальню Зинаиды даже сильнее распалил его чувства. Теперь чаще, чем когда-либо прежде, он просыпался от тревожных грез, в которых ему являлся ее светлый образ и чудилось прикосновение мягкой обнаженной кожи к его телу… Эти непрекращающиеся и такие притягательные видения лишали его сна. Как бы он ни пытался отвлечься, стремительно меряя шагами комнату, ему не удавалось избавиться от болезненного, все нарастающего желания. Когда же он смотрел на портрет Зинаиды, это тоже не помогало — мучительная страсть лишь усиливалась. В свое время он нарочно поддразнил боярышню, пообещав добиться аудиенции у царя, но уже и тогда это намерение было гораздо серьезнее, чем он сам думал. Тайрон понимал: чтобы достичь желанной цели, необходимо снискать милость царя. Лишь поэтому он считал встречу с майором Некрасовым более важной, чем поездку к княжескому дому. Несомненно, царь Михаил откроет перед ним любую дверь в Русском государстве, даже ту, которая уже однажды захлопнулась перед самым его носом.
Прошло больше полумесяца после приезда Зинаиды в Москву, и за это время она успела привыкнуть и к занудным наставлениям Ивана, и к резким выпадам Анны, и к неотступным преследованиям Алексея. Последние так и оставались абсолютно невидимы и неслышимы для его супруги. Зинаида постоянно чувствовала себя точно маленький птенец под зорким оком хищного ворона. Казалось, в каждом хоть мало-мальски уединенном уголке ее поджидает опасность в лице самого князя. Зинаида с ужасом осознавала, что в этой странной охоте ей уготована бесславная роль практически обреченной жертвы, а Алексей, по-видимому, твердо вознамерился пользоваться всякой предоставляющейся возможностью. Анна же по большей части посвящала свое время и внимание Ивану Воронскому, которому она самоотверженно помогала преодолеть нелегкий путь к славе.
Даже поездку к больному отцу княгиня отложила, сочтя, что куда важнее вывести доброго Воронского в высший свет. Так что, пока Алексей рыскал вокруг молоденькой боярышни, неразлучные княгиня и священник ездили по домам богатых могущественных бояр, пытаясь найти единомышленников. С такими-то вот «сообщниками» они и обсуждали все то, что так возмущало их в патриархе Филарете. Зинаида не раз слышала их рассуждения, сидя в своей светелке, где ей велели оставаться во время этих боярских сходок. Девушка и не думала подслушивать, но страстные и громкие речи, которые Иван, казалось, нарочно провоцировал своими репликами, легко доносились до второго этажа. Учитывая странные высказывания священника во время путешествия из Нижнего, Зинаида уже начинала подумывать, не мечтает ли он, чего доброго, о свержении царя Михаила. Едва ли Анна, родственница государя, стала бы участвовать в подобном заговоре. Но все равно она никак не могла избавиться от крепнущих день ото дня подозрений.