Страница:
Какое-то время принц пристально смотрел на собеседницу. Затем покачал головой и заявил:
— Думаю, вы ошибаетесь. Я знаю Франца много лет, и я вас уверяю: он, возможно, немного эгоистичный, но он всегда был моим другом.
Чарити молча пожала плечами и уткнулась подбородком в колени.
«Почему я позволяю этой малышке болтать глупости?» — негодовал принц. Заставив себя улыбнуться, он сказал:
— Вы должны признать, Чарити, что ваш жизненный опыт… несколько ограничен, ведь вам всего лишь семнадцать…
Она закатила глаза:
— Сейчас вы говорите точно так же, как моя мама.
Принцу очень не понравилось это сравнение.
— Что ж, возможно, вы правы, — проговорил он. — Но Франц все равно ничего не добился. Моя свадьба состоялась.
Яркое солнце золотило пряди ее каштановых волос, а неделя на свежем воздухе окрасила щеки девушки в бледно-золотистый цвет. Он взглянул в ее огромные карие глаза и вдруг подумал: «А ведь она очень хорошенькая».
— Да, вы правы, Август, — сказала она наконец.
Принц вновь улегся на спину и снова прикрыл глаза.
Он уже засыпал, когда раздался голое Чарити:
— Август, я хочу обсудить с вами несколько вопросов.
Принц зевнул и открыл глаза.
— Что ж, я слушаю…
— Речь идет о моих обязанностях. Об обязанностях принцессы Юры.
Август кивнул и приподнялся. Он сразу же заметил, что Чарити изменила позу. Теперь она сидела, поджав под себя ноги, почти полностью прикрытые юбкой — Чарити промочила в ручье ботинки и поэтому сняла их и оставила сушиться на солнце. В какой-то момент принц вдруг поймал себя на том, что слишком уж пристально смотрит на изящные ножки жены. Он заставил себя отвести взгляд и пробормотал:
— Возможно, вам лучше поговорить об этом с моей матерью. Не уверен, что смогу вам помочь.
К его величайшему изумлению, она спросила:
— Август, вы читали «Государство» Платона?
Он потянулся, сорвал какой-то цветок и начал обрывать лепестки.
— Читал, но много лет назад.
— Тогда вы, может быть, помните, как Платон описывает идеальное государство. Он считал, что таким государством должен управлять правитель-философ, чья роль — быть опекуном своих подданных. Счастье этого правителя — выполнять свой долг перед народом. Согласно Платону, в идеальном государстве должны быть счастливы все без исключения.
Август кивнул:
— Да, я помню это.
Чарити вдруг покраснела и, потупившись, пробормотала:
— Я прекрасно понимаю, что я еще очень молодая и у меня нет жизненного опыта, но все же… мне хотелось бы быть принцессой-философом.
«Постарайся не обидеть ее» — сказал себе Август. Ласково улыбнувшись жене, он проговорил:
— И как же вы собираетесь осуществить эту высокую цель?
Ее карие глаза широко раскрылись.
— Как-то вечером, на корабле, вы беседовали с моим отцом. Так вот, вы тогда сказали, что британская блокада в годы войны привела к огромным экономическим трудностям в Юре, Помните?
Август кивнул:
— Конечно, помню. Мы говорили о том, что для восстановления нашей экономики требуется наладить торговлю — только тогда мы сумеем улучшить жизнь людей.
— Я не знаю, что надо сделать с экономикой, но я постараюсь помочь нуждающимся, — продолжала Чарити. — Знаете, что самое ужасное в Лондоне? Там голодным и бездомным некуда обратиться за помощью, и женщины вынуждены заниматься проституцией и продавать себя, чтобы накормить своих детей.
Принц снова кивнул, он тотчас же вспомнил бывших солдат, напавших на их карету, когда они с Францем ехали в Лондон. Эти люди сражались с Наполеоном, а теперь оказались ненужными, и никто не хотел им помочь.
— Но, Чарити, у нас в Юре нет таких проблем, как в Англии. Наша страна гораздо меньше вашей, не забывайте об этом.
Она пристально посмотрела на него, и щеки ее вспыхнули.
— Неужели в Юре совсем нет голодных? Неужели нет женщин с больными детьми? Неужели нет безработных мужчин, которым негде найти средства, чтобы накормить свою семью? Отвечайте, что же вы молчите?
Август тяжко вздохнул:
— Да, вы правы. И у нас все это есть.
— Так вот, надо сделать так, чтобы нуждающиеся знали, куда обратиться за помощью. Только придется подумать, как все это устроить. Но мы должны непременно помочь людям, вы ведь понимаете это?
Принц невольно улыбнулся:
— Да, разумеется, понимаю. Думаю, это прекрасная идея. И я сделаю все, что смогу, чтобы поддержать вас, Чарити.
Ее улыбка была подобна солнцу.
— Спасибо, Август. Мы с вами будем правителями-философами!
Принц снова улыбнулся:
— Конечно, моя дорогая.
Возвращаясь в замок, Август думал о том, что его жена, оказывается, гораздо взрослее, чем он предполагал.
Глава 13
Глава 14
— Думаю, вы ошибаетесь. Я знаю Франца много лет, и я вас уверяю: он, возможно, немного эгоистичный, но он всегда был моим другом.
Чарити молча пожала плечами и уткнулась подбородком в колени.
«Почему я позволяю этой малышке болтать глупости?» — негодовал принц. Заставив себя улыбнуться, он сказал:
— Вы должны признать, Чарити, что ваш жизненный опыт… несколько ограничен, ведь вам всего лишь семнадцать…
Она закатила глаза:
— Сейчас вы говорите точно так же, как моя мама.
Принцу очень не понравилось это сравнение.
— Что ж, возможно, вы правы, — проговорил он. — Но Франц все равно ничего не добился. Моя свадьба состоялась.
Яркое солнце золотило пряди ее каштановых волос, а неделя на свежем воздухе окрасила щеки девушки в бледно-золотистый цвет. Он взглянул в ее огромные карие глаза и вдруг подумал: «А ведь она очень хорошенькая».
— Да, вы правы, Август, — сказала она наконец.
Принц вновь улегся на спину и снова прикрыл глаза.
Он уже засыпал, когда раздался голое Чарити:
— Август, я хочу обсудить с вами несколько вопросов.
Принц зевнул и открыл глаза.
— Что ж, я слушаю…
— Речь идет о моих обязанностях. Об обязанностях принцессы Юры.
Август кивнул и приподнялся. Он сразу же заметил, что Чарити изменила позу. Теперь она сидела, поджав под себя ноги, почти полностью прикрытые юбкой — Чарити промочила в ручье ботинки и поэтому сняла их и оставила сушиться на солнце. В какой-то момент принц вдруг поймал себя на том, что слишком уж пристально смотрит на изящные ножки жены. Он заставил себя отвести взгляд и пробормотал:
— Возможно, вам лучше поговорить об этом с моей матерью. Не уверен, что смогу вам помочь.
К его величайшему изумлению, она спросила:
— Август, вы читали «Государство» Платона?
Он потянулся, сорвал какой-то цветок и начал обрывать лепестки.
— Читал, но много лет назад.
— Тогда вы, может быть, помните, как Платон описывает идеальное государство. Он считал, что таким государством должен управлять правитель-философ, чья роль — быть опекуном своих подданных. Счастье этого правителя — выполнять свой долг перед народом. Согласно Платону, в идеальном государстве должны быть счастливы все без исключения.
Август кивнул:
— Да, я помню это.
Чарити вдруг покраснела и, потупившись, пробормотала:
— Я прекрасно понимаю, что я еще очень молодая и у меня нет жизненного опыта, но все же… мне хотелось бы быть принцессой-философом.
«Постарайся не обидеть ее» — сказал себе Август. Ласково улыбнувшись жене, он проговорил:
— И как же вы собираетесь осуществить эту высокую цель?
Ее карие глаза широко раскрылись.
— Как-то вечером, на корабле, вы беседовали с моим отцом. Так вот, вы тогда сказали, что британская блокада в годы войны привела к огромным экономическим трудностям в Юре, Помните?
Август кивнул:
— Конечно, помню. Мы говорили о том, что для восстановления нашей экономики требуется наладить торговлю — только тогда мы сумеем улучшить жизнь людей.
— Я не знаю, что надо сделать с экономикой, но я постараюсь помочь нуждающимся, — продолжала Чарити. — Знаете, что самое ужасное в Лондоне? Там голодным и бездомным некуда обратиться за помощью, и женщины вынуждены заниматься проституцией и продавать себя, чтобы накормить своих детей.
Принц снова кивнул, он тотчас же вспомнил бывших солдат, напавших на их карету, когда они с Францем ехали в Лондон. Эти люди сражались с Наполеоном, а теперь оказались ненужными, и никто не хотел им помочь.
— Но, Чарити, у нас в Юре нет таких проблем, как в Англии. Наша страна гораздо меньше вашей, не забывайте об этом.
Она пристально посмотрела на него, и щеки ее вспыхнули.
— Неужели в Юре совсем нет голодных? Неужели нет женщин с больными детьми? Неужели нет безработных мужчин, которым негде найти средства, чтобы накормить свою семью? Отвечайте, что же вы молчите?
Август тяжко вздохнул:
— Да, вы правы. И у нас все это есть.
— Так вот, надо сделать так, чтобы нуждающиеся знали, куда обратиться за помощью. Только придется подумать, как все это устроить. Но мы должны непременно помочь людям, вы ведь понимаете это?
Принц невольно улыбнулся:
— Да, разумеется, понимаю. Думаю, это прекрасная идея. И я сделаю все, что смогу, чтобы поддержать вас, Чарити.
Ее улыбка была подобна солнцу.
— Спасибо, Август. Мы с вами будем правителями-философами!
Принц снова улыбнулся:
— Конечно, моя дорогая.
Возвращаясь в замок, Август думал о том, что его жена, оказывается, гораздо взрослее, чем он предполагал.
Глава 13
Чарити вернулась в Юлию в прекрасном настроении. Они с Августом всегда были друзьями, а за время отдыха на озере Лейв их дружба еще более укрепилась. Разумеется, Чарити знала, что в один прекрасный день они станут настоящими мужем и женой, но даже это ее уже не пугало.
— Август сам определит, когда настанет время. — Она говорила это своей бабушке через два дня после возвращения с озера. — Не беспокойтесь, бабушка. Самое лучшее — предоставить ему самому решить это.
— Но, Чарити, дорогая, у мужчин есть определенные потребности, — объясняла пожилая принцесса. — Если эти потребности не удовлетворяются женой, они ищут другую женщину. Тебе ведь не хочется, чтобы это случилось?
Чарити в изумлении уставилась на бабушку.
— Но ведь мы говорим об Августе, — пробормотала она. — Он никогда не позволит себе ничего подобного. Август — самый благородный человек на свете. И я готова удовлетворять… все его потребности. Ему достаточно попросить меня об этом.
Принцесса Мариана вздохнула и покачала головой:
— Что ж, дорогая, если не возражаешь, я выпила бы еще одну чашечку. — Они сидели за чайным столом в апартаментах молодой принцессы.
Через неделю после возвращения молодой пары из свадебного путешествия их английские родственники покинули Юру и вернулись в Англию. А принцесса Екатерина уехала в Венецию еще раньше, Чарити было очень тяжело расставаться с родителями, братом и бабушкой. Однако в день прощания она держалась великолепно. Стоя у экипажа, молодая принцесса расцеловалась со всеми, а Гарри обнял ее по-братски и проговорил:
— Научись держаться так, как подобает принцессе:
Бабушка же внимательно посмотрела: на нее:
— Возможно, мне следовало бы остаться. Если ты чувствуешь, что я нужна тебе, Чарити, я останусь.
Девушка улыбнулась:
— Я бы очень хотела, чтобы вы были рядом, бабушка, но мне уже не нужна ваша помощь. Мы уже пережили наше расставание, и сейчас слишком поздно менять решение. Англия — ваш дом, вы хотите там жить и должны туда вернуться.
— Ради Бога, мама, садитесь же в карету, — упрашивал лорд Бофорт. — Вы едете домой со мной, это решено. — Принцесса Мариана подчинилась сыну, и герцог повернулся к дочери.
— Не волнуйся, цыпленок, — прошептал он ей на ухо, крепко, обнимая ее. — Из тебя получится прекрасная принцесса. И ты скоро приедешь к нам в гости.
Чарити тихонько вздохнула и с дрожью в голосе, проговорила:
— Я знаю, папа. Я буду очень скучать по тебе.
Принц стоял рядом со своей молодой женой, и они оба смотрели вслед карете, увозившей родственников Чарити. Наконец Август взял ее за руку и сказал:
— Пора вернуться домой.
Она ослепительно улыбнулась ему:
— Конечно, Август.
Шагая рядом с мужем, Чарити почти ничего не видела сквозь застилавшую глаза пелену слез. Поднимаясь по широкой веерообразной лестнице, она думала: «Никто не должен увидеть, что я плачу. Я не должна позволить, чтобы меня увидели плачущей».
Август привел жену в спальню и, закрыв дверь, с ласковой улыбкой сказал:
— Все в порядке, дорогая. Теперь тебя никто не увидит, мы одни.
Не поднимая глаз, она еле слышно проговорила:
— Спасибо. Все хорошо, Август.
— Вы были великолепны, Чарити, — продолжал принц. — Я горжусь вами.
Две слезинки скатились по ее щекам, и она, смахнув их, пробормотала:
— Простите меня. Я старалась не плакать.
— Ничего страшного, дорогая. Я думаю, вы очень храбрая.
Чарити с удивлением взглянула на мужа. Он снова улыбнулся и, шагнув к ней, обнял ее. Она прижалась к нему — и вдруг разрыдалась.
Август наклонился к ней:
— Я знаю, вы думаете, что все покинули вас. Но у вас есть я. И я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы никогда не подводить вас.
Чарити еще крепче прижалась к мужу и тихонько всхлипнула. А он поглаживал ее по волосам, пытаясь успокоить, и говорил себе: «Зачем же я это сделал? Я забрал ее у родителей и заставил жить здесь, в чужой для нее стране. Я думал только о своих собственных интересах, я совершенно не думал о том, что у Чарити, возможно, совсем другие желания и потребности.
— Я виноват перед вами, малышка, — прошептал Август. — Я ужасно виноват. Но я попытаюсь… все исправить, обещаю.
Чарити была очень благодарна мужу за его утешения, и, ложась вечером спать, она вдруг поняла, что гораздо больше думает об объятиях Августа, чем об уехавших родственниках. На следующее утро она проснулась, готовая начать новую жизнь — жизнь принцессы-философа. Чтобы осуществить свои замыслы, она пригласила лорда Стивена Уэйера, секретаря принца, и попросила, чтобы он помог ей обустроить кабинет.
В течение следующего месяца Чарити развила такую бурную деятельность, что лорд Стивен вынужден был пожаловаться другу.
— Принцесса дает мне слишком много поручений, — сказал он однажды лорду Эмилю Саудеру, когда молодые люди встретились в конюшне.
И лорд Стивен рассказав приятелю о проектах Чарити.
— Да здравствует принцесса! — воскликнул Эмиль.
— Тс, что она пытается сделать, — слишком сложная задача, — возразил лорд Стивен. — Она хочет повсюду открыть больницы для бедных… О подобных вещах раньше и не слышали. Думаю, это слишком уж сложно.
— Но все же стоит попытаться, — настаивал лорд Эмиль. — Полагаю, Гаст не будет возражать. Скажи ему, что ей нужен собственный секретарь, поскольку у тебя не хватает времени, чтобы выполнять все ее задания должным образом.
— Пожалуй, я так и сделаю, — ответил лорд Стивен. — Но прежде надо поговорить с Гастом.
Лорд Эмиль усмехнулся:
— Представь себе Гаста, говорящего, что ни при каких условиях он не желает открывать больницы для своих подданных.
Друзья весело рассмеялись.
— Знаешь, Стивен, я думаю, это большая удача, что старшая из сестер сбежала от Гаста, — сказал лорд Эмиль. — Младшая гораздо лучше.
Принц придерживался того же мнения. Теперь он каждое утро завтракал вместе с женой. Они встречались в половине седьмого в маленьком салоне, примыкавшем к спальне Чарити, и беседовали за утренним кофе, причем оба были в халатах. Вскоре эти завтраки стали традицией, с которой считались вся прислуга и весь штат принца. Только объявление войны могло бы отменить эти завтраки.
Однажды утром, когда они сидели за маленьким столиком, накрытым безупречно белой скатертью и уставленным бело-голубым сервизом для завтрака, Август рассказал жене о встрече с главным министром Гинденбергом.
— Этот человек невыносим! — взорвался принц после второй чашки кофе. — Он так боится Австрии, что не желает, чтобы я хоть в чем-то действовал независимо. Господи, он хочет, чтобы я советовался с императором каждый раз, когда я пользуюсь своим ночным горшком.
— Тогда избавьтесь от этого министра, — посоветовала Чарити. — Он был советником вашего отца, вы оставили его на прежнем посту и дали ему шанс. Но если он не может приспособиться к политике, которую вы проводите, то пусть уходит.
Несколько светлых прядей упали на лоб принца, и он, поморщившись, откинул их резким движением руки.
— Это не так просто, — ответил он. — У Гинденберга друзья в парламенте, с которыми мне не хотелось бы расставаться.
Выбрав себе персик из корзины, стоявшей посередине стола, Чарити проговорила:
— Все в Юре обожают вас, Август, и я сомневаюсь, что будет хоть малейшее проявление протеста, если вы расстанетесь с Гинденбергом.
Принц налил себе еще одну чашку кофе. Сделав глоток, пробормотал:
— Возможно, я подумаю об этом. Должен признаться, для меня будет огромным облегчением, если больше не придется выслушивать его советы. Он выводит меня из себя каждый раз, как открывает рот.
Чарити снова принялась за персик, а принц допил свой кофе. Затем он сказал:
— Вчера я получил известия от Виктора из Вены. Он думает, что император собирается повысить пошлины на товары, которые Юра поставляет в империю.
Чарити вздохнула:
— О Боже, именно этого вы и опасались, не так ли?
— Виктор собирается поговорить с послами из России, Пруссии и Франции, чтобы узнать их реакцию на такое нарушение договора, подписанного на Венском конгрессе.
— Но у вас договор и с Британией, — напомнила Чарити.
— Разумеется. Но будет лучше, если мы сможем помешать австрийцам.
Чарити кивнула и откусила еще кусочек персика. Она на мгновение прикрыла глаза, наслаждаясь сочной сладостью плода. Принц взглянул на нее с улыбкой и спросил:
— А как дела с временным жильем для бездомных?
— С этим все очень хорошо. — Чарити доела персик, вытерла подбородок салфеткой, и лицо ее осветилось лучезарной улыбкой. — Знаете, Августу после того как: у меня появилась идея помочь бедным, проявление забиты о них вошло в моду, и все наши баронессы теперь стараются выступить в роли добрых самаритянок.
Принц рассмеялся:
— Я уже слышал об этом.
— Удивительно, какой властью я обладаю только потому, что я принцесса, — продолжала Чарити. — Вчера я уговорила двух самых известных в Юлии лекарей раз в неделю бесплатно принимать нуждающихся.
— Неужели? — удивился принц.
Она кивнула:
— Да-да, уговорила. Я сказала им, что мы не сможем прибегать к их услугам, если они не проявят сочувствия к менее обеспеченным людям, чем мы. — Чарити .лукаво улыбнулась. — И оба с удовольствием согласились помочь нуждающимся.
— Вы просто дьявол в ангельском обличье. — Принц с восхищением взглянул на жену.
Она скромно склонила головку:
— Благодарю…
— И столь же безжалостны.
— Мама называла это упрямством, — сказала Чарити. — Но, по правде сказать, дьявол мне нравится больше, чем упрямство. — Она поднялась со стула, подошла к окну и взглянула на освещенный солнцем сад. — Август, как здесь прекрасно!
Принц не отрываясь смотрел на жену. Яркий солнечный свет, лившийся в окно, проникал сквозь ее тонкий халатик и ночную сорочку, и под ними просвечивали очертания стройной фигурки Чарити. А ее длинные каштановые волосы, струившиеся по спине, отливали на солнце золотом. Внезапно она обернулась и, пристально взглянув на мужа, заявила:
— Я хочу вам что-то сказать.
Сердце принца гулко забилось.
— Что именно? — спросил он.
— На следующей неделе, двадцать первого, мне исполняется восемнадцать.
— На следующей неделе у вас день рождения? — в смущении пробормотал Август.
— Да, день рождения.
Принц попытался собраться с мыслями.
— Почему же вы не сказали мне об этом раньше? Разумеется, мы должны отпраздновать это событие. Восемнадцать лет!
Слово «восемнадцать» звенело у него в ушах. Восемнадцать! Это на целую жизнь больше, чем семнадцать. Она отрицательно покачала головой:
— Пожалуйста, никаких празднований. Нам предстоит большое торжество на День Озбальда, главного праздника Юры. Думаю, одного праздника в месяц вполне достаточно.
Он взглянул ей в глаза. Они были необыкновенно серьезными и всепонимающими. Конечно же, это были глаза взрослой женщины.
— Но, Чарити, я не могу позволить, чтобы ваш день рождения прошел незамеченным.
Она потупилась и принялась выводить указательным; пальцем невидимые узоры на белой скатерти.
— Что же, если вы хотите сделать мне подарок, я могла бы предложить кое-что.
Принц с улыбкой кивнул:
— Итак, я слушаю…
Чарити быстро взглянула на него, потом опять вернулась к своему узору.
— Знаете, что я рисую? Это Любимчик.
Август несказанно удивился. Он откинулся на спинку стула и, нахмурившись, проговорил:
— Неужели вы ездили на Любимчике?
Чарити закусила губу.
— Да, ездила.
— Под наблюдением Льюиса?
Она кивнула:
— Лорд Льюис позволил мне ездить на нем. И он сказал, что если я продолжу работать с ним, то он тоже будет объезжать его, так что жеребец получит прекрасную школу.
Август пожал плечами. «Что ж, если Льюис считает, что она справится, то не стоит беспокоиться», — подумал он. Поднявшись из-за стола, принц сказал:
— В таком случае…
Она взглянула на него и просияла:
— Я могу взять его?
— Он ваш, дорогая.
Чарити бросилась в объятия мужа:
— О, Август, спасибо! Спасибо за такой подарок! Она обнимала его за шею и крепко прижималась к нему, а от ее распущенных волос исходил чудесный запах лаванды.
Сердце Августа бешено колотилось. Сделав над собой усилие, он осторожно отстранил жену и заглянул в ее сияющие глаза.
— Вы лучший муж на свете! — воскликнула она. Он попытался улыбнуться:
— Рад слышать, дорогая.
Она захлопала в ладоши:
— Сейчас же пойду в конюшню и сообщу о вашем подарке лорду Льюису.
В следующее мгновение Чарити выпорхнула из комнаты. Принц же со вздохом опустился на стул. Он долго сидел так, глядя прямо перед собой невидящими глазами. Наконец появился слуга и спросил, не будет ли каких-нибудь указаний. Август молча покачал головой. Затем поднялся из-за стола и направился в свои покои, чтобы начать новый день.
Жизнь шла как обычно, но для принца многое изменилось в его отношении к жене. Тело, которое он мельком увидел сквозь тонкую ткань халата и ночной рубашки, разожгло в нем огонь, который он, как ни пытался, не мог погасить.
В жизни Августа было не много женщин. Первой была жена одного юрского барона — она соблазнила его, когда ему исполнилось шестнадцать. Эта женщина была старше его на пятнадцать лет, и, разумеется, она многому его научила.
Затем Юра пала под натиском Наполеона, и принц укрылся в горах. Ему минуло двадцать два, когда он встретил вдову барона Цайса. Барон владел богатейшими рудниками на берегах озера Бехиндж в юрских Альпах, и однажды суровой зимой после ранения в перестрелке принц оказался в домике вдовы на берегу озера.
Той зимой леди Цайс исполнилось сорок, она была умна, независима и любвеобильна. Последующие пять лет она время от времени становилась любовницей принца.
Помимо этих двух женщин было еще несколько дам, с которыми он познакомился на Венском конгрессе. Но после битвы при Ватерлоо он ни разу не был с женщиной. «Возможно, именно поэтому я смотрю на Чарити с такими непристойными мыслями», — думал принц.
Но ведь он дал Чарити слово, он сказал, что ей не придется выполнять супружеский долг, пока она не почувствует себя готовой к этому. Когда он говорил это, он не предвидел, в какое положение поставит себя. Принц, чувствовал, что его влечет к Чарити, а она не проявляла никаких чувств.
«Я не хочу, чтобы в мою жизнь кто-то вмешивался. Муж будет мне только помехой», — кажется, так она ему сказала еще в Англии, и он снова и снова вспоминал эти ее слова.
Разумеется, Чарити, прекрасно справлялась, с ролью принцессы Юры — он не мог этого не признать. И все же он не чувствовал себя счастливым — в этом тоже не могло быть сомнений.
Однажды утром, после особенно беспокойной ночи, принц написал письмо Еве Цайс,
— Август сам определит, когда настанет время. — Она говорила это своей бабушке через два дня после возвращения с озера. — Не беспокойтесь, бабушка. Самое лучшее — предоставить ему самому решить это.
— Но, Чарити, дорогая, у мужчин есть определенные потребности, — объясняла пожилая принцесса. — Если эти потребности не удовлетворяются женой, они ищут другую женщину. Тебе ведь не хочется, чтобы это случилось?
Чарити в изумлении уставилась на бабушку.
— Но ведь мы говорим об Августе, — пробормотала она. — Он никогда не позволит себе ничего подобного. Август — самый благородный человек на свете. И я готова удовлетворять… все его потребности. Ему достаточно попросить меня об этом.
Принцесса Мариана вздохнула и покачала головой:
— Что ж, дорогая, если не возражаешь, я выпила бы еще одну чашечку. — Они сидели за чайным столом в апартаментах молодой принцессы.
Через неделю после возвращения молодой пары из свадебного путешествия их английские родственники покинули Юру и вернулись в Англию. А принцесса Екатерина уехала в Венецию еще раньше, Чарити было очень тяжело расставаться с родителями, братом и бабушкой. Однако в день прощания она держалась великолепно. Стоя у экипажа, молодая принцесса расцеловалась со всеми, а Гарри обнял ее по-братски и проговорил:
— Научись держаться так, как подобает принцессе:
Бабушка же внимательно посмотрела: на нее:
— Возможно, мне следовало бы остаться. Если ты чувствуешь, что я нужна тебе, Чарити, я останусь.
Девушка улыбнулась:
— Я бы очень хотела, чтобы вы были рядом, бабушка, но мне уже не нужна ваша помощь. Мы уже пережили наше расставание, и сейчас слишком поздно менять решение. Англия — ваш дом, вы хотите там жить и должны туда вернуться.
— Ради Бога, мама, садитесь же в карету, — упрашивал лорд Бофорт. — Вы едете домой со мной, это решено. — Принцесса Мариана подчинилась сыну, и герцог повернулся к дочери.
— Не волнуйся, цыпленок, — прошептал он ей на ухо, крепко, обнимая ее. — Из тебя получится прекрасная принцесса. И ты скоро приедешь к нам в гости.
Чарити тихонько вздохнула и с дрожью в голосе, проговорила:
— Я знаю, папа. Я буду очень скучать по тебе.
Принц стоял рядом со своей молодой женой, и они оба смотрели вслед карете, увозившей родственников Чарити. Наконец Август взял ее за руку и сказал:
— Пора вернуться домой.
Она ослепительно улыбнулась ему:
— Конечно, Август.
Шагая рядом с мужем, Чарити почти ничего не видела сквозь застилавшую глаза пелену слез. Поднимаясь по широкой веерообразной лестнице, она думала: «Никто не должен увидеть, что я плачу. Я не должна позволить, чтобы меня увидели плачущей».
Август привел жену в спальню и, закрыв дверь, с ласковой улыбкой сказал:
— Все в порядке, дорогая. Теперь тебя никто не увидит, мы одни.
Не поднимая глаз, она еле слышно проговорила:
— Спасибо. Все хорошо, Август.
— Вы были великолепны, Чарити, — продолжал принц. — Я горжусь вами.
Две слезинки скатились по ее щекам, и она, смахнув их, пробормотала:
— Простите меня. Я старалась не плакать.
— Ничего страшного, дорогая. Я думаю, вы очень храбрая.
Чарити с удивлением взглянула на мужа. Он снова улыбнулся и, шагнув к ней, обнял ее. Она прижалась к нему — и вдруг разрыдалась.
Август наклонился к ней:
— Я знаю, вы думаете, что все покинули вас. Но у вас есть я. И я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы никогда не подводить вас.
Чарити еще крепче прижалась к мужу и тихонько всхлипнула. А он поглаживал ее по волосам, пытаясь успокоить, и говорил себе: «Зачем же я это сделал? Я забрал ее у родителей и заставил жить здесь, в чужой для нее стране. Я думал только о своих собственных интересах, я совершенно не думал о том, что у Чарити, возможно, совсем другие желания и потребности.
— Я виноват перед вами, малышка, — прошептал Август. — Я ужасно виноват. Но я попытаюсь… все исправить, обещаю.
Чарити была очень благодарна мужу за его утешения, и, ложась вечером спать, она вдруг поняла, что гораздо больше думает об объятиях Августа, чем об уехавших родственниках. На следующее утро она проснулась, готовая начать новую жизнь — жизнь принцессы-философа. Чтобы осуществить свои замыслы, она пригласила лорда Стивена Уэйера, секретаря принца, и попросила, чтобы он помог ей обустроить кабинет.
В течение следующего месяца Чарити развила такую бурную деятельность, что лорд Стивен вынужден был пожаловаться другу.
— Принцесса дает мне слишком много поручений, — сказал он однажды лорду Эмилю Саудеру, когда молодые люди встретились в конюшне.
И лорд Стивен рассказав приятелю о проектах Чарити.
— Да здравствует принцесса! — воскликнул Эмиль.
— Тс, что она пытается сделать, — слишком сложная задача, — возразил лорд Стивен. — Она хочет повсюду открыть больницы для бедных… О подобных вещах раньше и не слышали. Думаю, это слишком уж сложно.
— Но все же стоит попытаться, — настаивал лорд Эмиль. — Полагаю, Гаст не будет возражать. Скажи ему, что ей нужен собственный секретарь, поскольку у тебя не хватает времени, чтобы выполнять все ее задания должным образом.
— Пожалуй, я так и сделаю, — ответил лорд Стивен. — Но прежде надо поговорить с Гастом.
Лорд Эмиль усмехнулся:
— Представь себе Гаста, говорящего, что ни при каких условиях он не желает открывать больницы для своих подданных.
Друзья весело рассмеялись.
— Знаешь, Стивен, я думаю, это большая удача, что старшая из сестер сбежала от Гаста, — сказал лорд Эмиль. — Младшая гораздо лучше.
Принц придерживался того же мнения. Теперь он каждое утро завтракал вместе с женой. Они встречались в половине седьмого в маленьком салоне, примыкавшем к спальне Чарити, и беседовали за утренним кофе, причем оба были в халатах. Вскоре эти завтраки стали традицией, с которой считались вся прислуга и весь штат принца. Только объявление войны могло бы отменить эти завтраки.
Однажды утром, когда они сидели за маленьким столиком, накрытым безупречно белой скатертью и уставленным бело-голубым сервизом для завтрака, Август рассказал жене о встрече с главным министром Гинденбергом.
— Этот человек невыносим! — взорвался принц после второй чашки кофе. — Он так боится Австрии, что не желает, чтобы я хоть в чем-то действовал независимо. Господи, он хочет, чтобы я советовался с императором каждый раз, когда я пользуюсь своим ночным горшком.
— Тогда избавьтесь от этого министра, — посоветовала Чарити. — Он был советником вашего отца, вы оставили его на прежнем посту и дали ему шанс. Но если он не может приспособиться к политике, которую вы проводите, то пусть уходит.
Несколько светлых прядей упали на лоб принца, и он, поморщившись, откинул их резким движением руки.
— Это не так просто, — ответил он. — У Гинденберга друзья в парламенте, с которыми мне не хотелось бы расставаться.
Выбрав себе персик из корзины, стоявшей посередине стола, Чарити проговорила:
— Все в Юре обожают вас, Август, и я сомневаюсь, что будет хоть малейшее проявление протеста, если вы расстанетесь с Гинденбергом.
Принц налил себе еще одну чашку кофе. Сделав глоток, пробормотал:
— Возможно, я подумаю об этом. Должен признаться, для меня будет огромным облегчением, если больше не придется выслушивать его советы. Он выводит меня из себя каждый раз, как открывает рот.
Чарити снова принялась за персик, а принц допил свой кофе. Затем он сказал:
— Вчера я получил известия от Виктора из Вены. Он думает, что император собирается повысить пошлины на товары, которые Юра поставляет в империю.
Чарити вздохнула:
— О Боже, именно этого вы и опасались, не так ли?
— Виктор собирается поговорить с послами из России, Пруссии и Франции, чтобы узнать их реакцию на такое нарушение договора, подписанного на Венском конгрессе.
— Но у вас договор и с Британией, — напомнила Чарити.
— Разумеется. Но будет лучше, если мы сможем помешать австрийцам.
Чарити кивнула и откусила еще кусочек персика. Она на мгновение прикрыла глаза, наслаждаясь сочной сладостью плода. Принц взглянул на нее с улыбкой и спросил:
— А как дела с временным жильем для бездомных?
— С этим все очень хорошо. — Чарити доела персик, вытерла подбородок салфеткой, и лицо ее осветилось лучезарной улыбкой. — Знаете, Августу после того как: у меня появилась идея помочь бедным, проявление забиты о них вошло в моду, и все наши баронессы теперь стараются выступить в роли добрых самаритянок.
Принц рассмеялся:
— Я уже слышал об этом.
— Удивительно, какой властью я обладаю только потому, что я принцесса, — продолжала Чарити. — Вчера я уговорила двух самых известных в Юлии лекарей раз в неделю бесплатно принимать нуждающихся.
— Неужели? — удивился принц.
Она кивнула:
— Да-да, уговорила. Я сказала им, что мы не сможем прибегать к их услугам, если они не проявят сочувствия к менее обеспеченным людям, чем мы. — Чарити .лукаво улыбнулась. — И оба с удовольствием согласились помочь нуждающимся.
— Вы просто дьявол в ангельском обличье. — Принц с восхищением взглянул на жену.
Она скромно склонила головку:
— Благодарю…
— И столь же безжалостны.
— Мама называла это упрямством, — сказала Чарити. — Но, по правде сказать, дьявол мне нравится больше, чем упрямство. — Она поднялась со стула, подошла к окну и взглянула на освещенный солнцем сад. — Август, как здесь прекрасно!
Принц не отрываясь смотрел на жену. Яркий солнечный свет, лившийся в окно, проникал сквозь ее тонкий халатик и ночную сорочку, и под ними просвечивали очертания стройной фигурки Чарити. А ее длинные каштановые волосы, струившиеся по спине, отливали на солнце золотом. Внезапно она обернулась и, пристально взглянув на мужа, заявила:
— Я хочу вам что-то сказать.
Сердце принца гулко забилось.
— Что именно? — спросил он.
— На следующей неделе, двадцать первого, мне исполняется восемнадцать.
— На следующей неделе у вас день рождения? — в смущении пробормотал Август.
— Да, день рождения.
Принц попытался собраться с мыслями.
— Почему же вы не сказали мне об этом раньше? Разумеется, мы должны отпраздновать это событие. Восемнадцать лет!
Слово «восемнадцать» звенело у него в ушах. Восемнадцать! Это на целую жизнь больше, чем семнадцать. Она отрицательно покачала головой:
— Пожалуйста, никаких празднований. Нам предстоит большое торжество на День Озбальда, главного праздника Юры. Думаю, одного праздника в месяц вполне достаточно.
Он взглянул ей в глаза. Они были необыкновенно серьезными и всепонимающими. Конечно же, это были глаза взрослой женщины.
— Но, Чарити, я не могу позволить, чтобы ваш день рождения прошел незамеченным.
Она потупилась и принялась выводить указательным; пальцем невидимые узоры на белой скатерти.
— Что же, если вы хотите сделать мне подарок, я могла бы предложить кое-что.
Принц с улыбкой кивнул:
— Итак, я слушаю…
Чарити быстро взглянула на него, потом опять вернулась к своему узору.
— Знаете, что я рисую? Это Любимчик.
Август несказанно удивился. Он откинулся на спинку стула и, нахмурившись, проговорил:
— Неужели вы ездили на Любимчике?
Чарити закусила губу.
— Да, ездила.
— Под наблюдением Льюиса?
Она кивнула:
— Лорд Льюис позволил мне ездить на нем. И он сказал, что если я продолжу работать с ним, то он тоже будет объезжать его, так что жеребец получит прекрасную школу.
Август пожал плечами. «Что ж, если Льюис считает, что она справится, то не стоит беспокоиться», — подумал он. Поднявшись из-за стола, принц сказал:
— В таком случае…
Она взглянула на него и просияла:
— Я могу взять его?
— Он ваш, дорогая.
Чарити бросилась в объятия мужа:
— О, Август, спасибо! Спасибо за такой подарок! Она обнимала его за шею и крепко прижималась к нему, а от ее распущенных волос исходил чудесный запах лаванды.
Сердце Августа бешено колотилось. Сделав над собой усилие, он осторожно отстранил жену и заглянул в ее сияющие глаза.
— Вы лучший муж на свете! — воскликнула она. Он попытался улыбнуться:
— Рад слышать, дорогая.
Она захлопала в ладоши:
— Сейчас же пойду в конюшню и сообщу о вашем подарке лорду Льюису.
В следующее мгновение Чарити выпорхнула из комнаты. Принц же со вздохом опустился на стул. Он долго сидел так, глядя прямо перед собой невидящими глазами. Наконец появился слуга и спросил, не будет ли каких-нибудь указаний. Август молча покачал головой. Затем поднялся из-за стола и направился в свои покои, чтобы начать новый день.
Жизнь шла как обычно, но для принца многое изменилось в его отношении к жене. Тело, которое он мельком увидел сквозь тонкую ткань халата и ночной рубашки, разожгло в нем огонь, который он, как ни пытался, не мог погасить.
В жизни Августа было не много женщин. Первой была жена одного юрского барона — она соблазнила его, когда ему исполнилось шестнадцать. Эта женщина была старше его на пятнадцать лет, и, разумеется, она многому его научила.
Затем Юра пала под натиском Наполеона, и принц укрылся в горах. Ему минуло двадцать два, когда он встретил вдову барона Цайса. Барон владел богатейшими рудниками на берегах озера Бехиндж в юрских Альпах, и однажды суровой зимой после ранения в перестрелке принц оказался в домике вдовы на берегу озера.
Той зимой леди Цайс исполнилось сорок, она была умна, независима и любвеобильна. Последующие пять лет она время от времени становилась любовницей принца.
Помимо этих двух женщин было еще несколько дам, с которыми он познакомился на Венском конгрессе. Но после битвы при Ватерлоо он ни разу не был с женщиной. «Возможно, именно поэтому я смотрю на Чарити с такими непристойными мыслями», — думал принц.
Но ведь он дал Чарити слово, он сказал, что ей не придется выполнять супружеский долг, пока она не почувствует себя готовой к этому. Когда он говорил это, он не предвидел, в какое положение поставит себя. Принц, чувствовал, что его влечет к Чарити, а она не проявляла никаких чувств.
«Я не хочу, чтобы в мою жизнь кто-то вмешивался. Муж будет мне только помехой», — кажется, так она ему сказала еще в Англии, и он снова и снова вспоминал эти ее слова.
Разумеется, Чарити, прекрасно справлялась, с ролью принцессы Юры — он не мог этого не признать. И все же он не чувствовал себя счастливым — в этом тоже не могло быть сомнений.
Однажды утром, после особенно беспокойной ночи, принц написал письмо Еве Цайс,
Глава 14
— Август, могу я поговорить с вами? Всего минуту… Принц поднял глаза на жену, заглядывавшую в его кабинет. Отложив перо, он с улыбкой сказал:
— Конечно, Чарити. Входите.
Она подошла к письменному столу и села напротив мужа. Немного помолчав, в смущении пробормотала:
— Простите, если помешала вам.
Август почувствовал угрызения совести. В последнее время он придумывал всевозможные отговорки, чтобы избегать совместных завтраков: ему было тяжело видеть Чарити в ее утреннем халате. Его так и тянуло сказать: «Дорогая, давайте сделаем наш брак подлинным. Пусть это произойдет сегодня».
Впервые в жизни принц пожалел, что его матери нет рядом. С его молодой женой должна была поговорить женщина, но все родственницы Чарити вернулись в Англию, а принцесса Екатерина гостила в Венеции.
«Это так похоже на маму, — в отчаянии думал Август. — Когда я нуждаюсь в ней, ее нет рядом».
А Чарити смотрела на него с робкой улыбкой; казалось, она не решалась заговорить.
Принц заставил себя улыбнуться и сказал:
— Конечно, вы не помешали мне. Чем я могу вам помочь?
Она заговорила о приюте для бездомных, но принц сразу же понял, что приют — всего лишь предлог, чтобы увидеться с ним. Было совершенно очевидно, что жена хотела поговорить о чем-то гораздо более важном — Август чувствовал это, он нисколько в этом не сомневался.
На Чарити было бледно-желтое утреннее платье, и принц, глядя на нее, думал о том, что это платье очень ей к лицу.
В нем вспыхнуло желание, и он, мысленно выругавшись, заставил себя отвернуться. Когда же он снова взглянул на жену, она спросила:
— Я чем-то обидела вас, Август?
«Прекрасно, — подумал он. — Это просто замечательно. Теперь она считает, что обидела меня».
— Конечно, нет. Почему вы так решили?
— Ну… мы больше не завтракаем вместе.
— А, это… — Он небрежно взмахнул рукой. — Извините, Чарити. Я был ужасно занят.
— Понятно. — Она судорожно сглотнула.
Принц же лихорадочно искал какую-нибудь другую тему для беседы.
— Чарити, как вам Любимчик?
Она просияла:
— О, это замечательный конь. Вы должны как-нибудь посмотреть на него. Лорд Льюис очень доволен нашими успехами.
Август кивнул:
— Постараюсь прийти к вам. — Принц снова взял в руку перо, которым писал перед приходом жены.
Чарити со вздохом поднялась — она поняла намек.
— Всегда приходите ко мне, когда у вас возникнут проблемы, — сказал принц.
— Да, конечно, — кивнула Чарити и снова вздохнула.
Августу хотелось выскочить из-за стола и сжать ее в объятиях. Но он все же позволил ей уйти.
Неделя проходила за неделей, и все в жизни Чарити шло хорошо и гладко, за исключением самого главного — ее отношений с мужем. Вместо того чтобы становиться все ближе и ближе, как она ожидала, они все больше отдалялись друг от друга.
«Я не привлекательна для него как женщина», — думала Чарити. Да, только так можно было объяснить поведение Августа, Разумеется, они с мужем стали друзьями, но было ясно: ему неприятна мысль о супружеских отношениях.
«Я не могу винить его, — говорила себе Чарити, лежа бессонной ночью в постели. — Любой мужчина, который собирался обнимать Лидию, а потом оказался в союзе со мной, был бы разочарован».
Хуже всего было то, что она чувствовала физическое влечение к Августу. Да, теперь она уже нисколько в этом не сомневалась.
Все в нем привлекало ее, и ей постоянно хотелось дотронуться до него, хотелось гладить его по волосам, хотелось прикасаться к ямочке на подбородке и к золотистым волоскам на его груди — несколько раз она случайно видела их во время совместных завтраков. И еще ей отчаянно хотелось, чтобы Август поцеловал ее, но она не знала, как сказать ему об этом, и ужасно боялась, что он не испытывает к ней тех же чувств.
Октябрь сменился ноябрем, и в один из первых ноябрьских дней в Юру вернулся герцог Марко. Он прибыл поздно вечером, под проливным дождем, и провел ночь в своем собственном дворце, а на следующее утро, с первыми лучами холодного осеннего солнца, отправился в Пфальц на встречу с Августом.
Когда принц вошел в салон, где его ожидая Марко, герцог вопреки обыкновению не обнял племянника. Он лишь кивнул и проговорил:
— Рад видеть тебя, мой мальчик.
Август шагнул к дяде, протягивая ему руку.
— Глупо ссориться, — сказал он с улыбкой.
— Да, конечно, Гаст. — Марко пожал племяннику руку. — Поверь, я не собираюсь оправдывать Франца. Он был не прав. Но он мой сын, и я должен быть рядом с ним.
— Я прекрасно понимаю вас, — ответил принц. — Присаживайтесь, дядя Марко.
Главной достопримечательностью салона во времена отца принца была большая художественная коллекция, украшавшая стены. Но все картины исчезли — их похитил наполеоновский генерал, и Август, заходя в салон, непременно вспоминал об этом и давал себе слово, что найдет похищенные картины.
Марко окинул взглядом комнату и нахмурился.
— Какой позор! — воскликнул он. — Картины в этой комнате были бесценными! Есть ли возможность найти их?
— Я делаю все возможное, дядя.
Марко внимательно посмотрел на племянника и сказал:
— Должен признаться, Гаст, я не ожидал увидеть тебя таким спокойным.
Принц понял, что дядя имел в виду вовсе не похищенные ценности.
— Если бы бегство Франца окончилось отменой моей свадьбы, я не был бы так спокоен, — ответил он. — Но сейчас дела обстоят таким образом, что пусть уж он лучше остается с Лидией. Я очень доволен своей женой.
— Рад слышать это. Ты поступил мудро, женившись на младшей сестре.
Принц промолчал.
Марко же поднялся и подошел к мраморному камину, над которым виднелось на стене большое расплывчатое пятно — здесь некогда висела картина Тинторетто. Герцог с минуту стоял спиной к племяннику — казалось, он внимательно разглядывает это пятно, потом вдруг резко повернулся и проговорил:
— Конечно, Чарити. Входите.
Она подошла к письменному столу и села напротив мужа. Немного помолчав, в смущении пробормотала:
— Простите, если помешала вам.
Август почувствовал угрызения совести. В последнее время он придумывал всевозможные отговорки, чтобы избегать совместных завтраков: ему было тяжело видеть Чарити в ее утреннем халате. Его так и тянуло сказать: «Дорогая, давайте сделаем наш брак подлинным. Пусть это произойдет сегодня».
Впервые в жизни принц пожалел, что его матери нет рядом. С его молодой женой должна была поговорить женщина, но все родственницы Чарити вернулись в Англию, а принцесса Екатерина гостила в Венеции.
«Это так похоже на маму, — в отчаянии думал Август. — Когда я нуждаюсь в ней, ее нет рядом».
А Чарити смотрела на него с робкой улыбкой; казалось, она не решалась заговорить.
Принц заставил себя улыбнуться и сказал:
— Конечно, вы не помешали мне. Чем я могу вам помочь?
Она заговорила о приюте для бездомных, но принц сразу же понял, что приют — всего лишь предлог, чтобы увидеться с ним. Было совершенно очевидно, что жена хотела поговорить о чем-то гораздо более важном — Август чувствовал это, он нисколько в этом не сомневался.
На Чарити было бледно-желтое утреннее платье, и принц, глядя на нее, думал о том, что это платье очень ей к лицу.
В нем вспыхнуло желание, и он, мысленно выругавшись, заставил себя отвернуться. Когда же он снова взглянул на жену, она спросила:
— Я чем-то обидела вас, Август?
«Прекрасно, — подумал он. — Это просто замечательно. Теперь она считает, что обидела меня».
— Конечно, нет. Почему вы так решили?
— Ну… мы больше не завтракаем вместе.
— А, это… — Он небрежно взмахнул рукой. — Извините, Чарити. Я был ужасно занят.
— Понятно. — Она судорожно сглотнула.
Принц же лихорадочно искал какую-нибудь другую тему для беседы.
— Чарити, как вам Любимчик?
Она просияла:
— О, это замечательный конь. Вы должны как-нибудь посмотреть на него. Лорд Льюис очень доволен нашими успехами.
Август кивнул:
— Постараюсь прийти к вам. — Принц снова взял в руку перо, которым писал перед приходом жены.
Чарити со вздохом поднялась — она поняла намек.
— Всегда приходите ко мне, когда у вас возникнут проблемы, — сказал принц.
— Да, конечно, — кивнула Чарити и снова вздохнула.
Августу хотелось выскочить из-за стола и сжать ее в объятиях. Но он все же позволил ей уйти.
Неделя проходила за неделей, и все в жизни Чарити шло хорошо и гладко, за исключением самого главного — ее отношений с мужем. Вместо того чтобы становиться все ближе и ближе, как она ожидала, они все больше отдалялись друг от друга.
«Я не привлекательна для него как женщина», — думала Чарити. Да, только так можно было объяснить поведение Августа, Разумеется, они с мужем стали друзьями, но было ясно: ему неприятна мысль о супружеских отношениях.
«Я не могу винить его, — говорила себе Чарити, лежа бессонной ночью в постели. — Любой мужчина, который собирался обнимать Лидию, а потом оказался в союзе со мной, был бы разочарован».
Хуже всего было то, что она чувствовала физическое влечение к Августу. Да, теперь она уже нисколько в этом не сомневалась.
Все в нем привлекало ее, и ей постоянно хотелось дотронуться до него, хотелось гладить его по волосам, хотелось прикасаться к ямочке на подбородке и к золотистым волоскам на его груди — несколько раз она случайно видела их во время совместных завтраков. И еще ей отчаянно хотелось, чтобы Август поцеловал ее, но она не знала, как сказать ему об этом, и ужасно боялась, что он не испытывает к ней тех же чувств.
Октябрь сменился ноябрем, и в один из первых ноябрьских дней в Юру вернулся герцог Марко. Он прибыл поздно вечером, под проливным дождем, и провел ночь в своем собственном дворце, а на следующее утро, с первыми лучами холодного осеннего солнца, отправился в Пфальц на встречу с Августом.
Когда принц вошел в салон, где его ожидая Марко, герцог вопреки обыкновению не обнял племянника. Он лишь кивнул и проговорил:
— Рад видеть тебя, мой мальчик.
Август шагнул к дяде, протягивая ему руку.
— Глупо ссориться, — сказал он с улыбкой.
— Да, конечно, Гаст. — Марко пожал племяннику руку. — Поверь, я не собираюсь оправдывать Франца. Он был не прав. Но он мой сын, и я должен быть рядом с ним.
— Я прекрасно понимаю вас, — ответил принц. — Присаживайтесь, дядя Марко.
Главной достопримечательностью салона во времена отца принца была большая художественная коллекция, украшавшая стены. Но все картины исчезли — их похитил наполеоновский генерал, и Август, заходя в салон, непременно вспоминал об этом и давал себе слово, что найдет похищенные картины.
Марко окинул взглядом комнату и нахмурился.
— Какой позор! — воскликнул он. — Картины в этой комнате были бесценными! Есть ли возможность найти их?
— Я делаю все возможное, дядя.
Марко внимательно посмотрел на племянника и сказал:
— Должен признаться, Гаст, я не ожидал увидеть тебя таким спокойным.
Принц понял, что дядя имел в виду вовсе не похищенные ценности.
— Если бы бегство Франца окончилось отменой моей свадьбы, я не был бы так спокоен, — ответил он. — Но сейчас дела обстоят таким образом, что пусть уж он лучше остается с Лидией. Я очень доволен своей женой.
— Рад слышать это. Ты поступил мудро, женившись на младшей сестре.
Принц промолчал.
Марко же поднялся и подошел к мраморному камину, над которым виднелось на стене большое расплывчатое пятно — здесь некогда висела картина Тинторетто. Герцог с минуту стоял спиной к племяннику — казалось, он внимательно разглядывает это пятно, потом вдруг резко повернулся и проговорил: